Девушка, не ставшая 3-й. Ч. II гл. 17-21

Повесть находится в ОТКРЫТОМ БЕСПЛАТНОМ  доступе.
Предыдущие главы  - http://proza.ru/2024/08/22/974
=====

17

Кремлевских старцев сменил краснодарский бригадир.
На страну обрушилась «перестройка».
Раскрылись шлюзы цивилизации.
В затхлый коммунистический чулан хлынула живительная струя порнографии.
Об Интернете еще никто не слышал, но в «кооперативных» ларьках, которые самозародились на улицах, продавались журналы, в сравнении с которыми мои немецкие Strandblicke казались картинками из букваря.

18

В прогнозах о невозможности FKK в России я ошибся.
На ранней границе девяностых в зоне бывшей нейтральной полосы между СССР и Финляндией - севернее впадения Малой Сестры в Финский залив - возник официальный нудистский пляж «Дюны».
Тридцать километров, отделяющие от Ленинграда, сделали кусок берега уединенным.
Прослышав о свободе тела, я несколько раз туда ездил.
Я не брал с собой женщин, рассчитывая найти кого-то нового.
Увы, «Дюны» подтвердили тезис о том, что все: от бюстгальтера до вертолета – заимствованное Россией у цивилизации, является слабым и жалким аналогом оригинала.
На этом пляже я ни с кем не познакомился, не прибавил единицы к своему счету.
Возможно, причиной служила быстрая смена интимной моды.
На берегу Дрезденского гравийного карьера я наслаждался женскими телами в натуральной, ничем не испорченной форме.
В «Дюнах» женщины были изуродованы современностью.
На руках, ногах, животах и спинах пестрели татуировки.
В носах, сосках, пупках сверкали пирсинги.
А наголо бритые лобки напоминали куриные гузки и ассоциировали пляж с магазином «Мясо-птица».
Самих тел – нежных и волнующих – за всем этим не было видно.
Не спасало ситуацию даже то, что посетители «Дюн» не ограничивались загоранием и пляжным волейболом.
В укромных уголках пары и группы занимались орально-мануальным и обычным сексом.
Но и это казалось искусственным.
В Дрездене все воспринималось иначе.

19

Я, конечно, не был ни в чем уверен.
За минувшие годы и там все могло измениться.
Но я не владел информацией.

20

Я женился в девяносто третьем году.
Моя жена - единственный пункт биографии, о котором я ни разу не пожалел.
Она оказалась красивой, умной, образованной, доброй, хозяйственной и не любила бабских детективов.
Мама полагала, что мы будем жить на Петроградской: ей мыслилось, что двух комнат достаточно для сосуществования двух семей в разных поколениях.
Я так не считал.
Я устал от жизни с родителями.
Мне захотелось самостоятельности.
На это имелись условия.
Тесть давно умер, теща недавно вышла замуж во второй раз и уехала в Малую Вишеру.
У жены осталась двухкомнатная квартира, куда я и переехал, несмотря на мамино недовольство.
Правда, дом находился у черта даже не на рогах, а в гораздо худшем месте.
Жена жила на улице Пограничника Гарькавого – на южной окраине Ленинграда.
В эти богом забытые места не ходило метро.
Последняя станция «красной» Кировско-Выборгской линии – «Проспект Ветеранов» - была открыта в семьдесят седьмом году.
Она так и осталась крайней, лежала в шести километрах от новых мест моего обитания.
Зато в шестистах метрах находилась платформа «Сосновая Поляна», которую от моего «Университета» отделяли всего пять остановок.
Электричка шла двадцать минут, это было вдвое быстрее, чем если бы я ехал с Балтийского вокзала – до которого приходилось добираться из дома на метро, причем с пересадкой.

21

Родись я лет на двадцать раньше, жизнь могла сложиться прекрасней некуда.
Она протекла бы ровно и уверенно, в меру обеспеченно и без меры спокойно.
Я бы полнился самоуважением.
Возможно, я бы иначе относился к своей родине.
От меня, конечно, ничего не зависело.
Не я был виноват, что к концу девяностых зарплата доцента стала меньше, чем у какой-нибудь уборщицы в коммерческом банке.
Но все-таки у меня была возможность что-то изменить – вскочить в последний поезд, успеть на последний самолет.

=====
Следующие главы  - http://proza.ru/2024/08/26/217