От 2-х до 5-и

— «Всё, отправляют на пенсию!» — подумал Василий Петрович и почувствовал, как у него начинает сжиматься сердце.

Хотя после «слияния» компании, в которой он работал, с более крупной, этого нужно было ожидать. Уже полчаса он сидел в приёмной, любезно обмениваясь дежурными фразами о погоде и новостях московской жизни со смазливой секретаршей босса — Викой.

— «Под глазами круги заметны, и макияж даже не помог. Трахалась, наверное, тут до утра, может и домой даже не уезжала. Отработала ночную смену!», — подумал Василий Петрович.

— Пожалуйста, пройдите, — наконец сказала Вика участливым тоном и, неожиданно встав из-за стола, открыла для Василия Петровича дверь директора компании.

После того как босс говорил всё больше хвалебных слов о вкладе Василия Петровича в работу компании, шансов, что «пронесёт», оставалось всё меньше. Наконец, было произнесено роковое слово — «пенсия». После чего босс сразу перешёл к деталям, которые должны были скрасить для Василия Петровича расставание с работой. Он достал из стола и передал Василию Петровичу бумагу, где указывалась сумма корпоративной пенсии, которая значительно превышала государственную.

В дополнение к этому Василий Петрович сдавал квартиру, которая досталась ему от двоюродного брата, а муж дочери был обеспеченным человеком. Как вполне здоровому человеку, Василию Петровичу не нужно было тратить деньги на лекарства. Так что можно было ожидать, что он не будет бедствовать на пенсии.

На прощальном вечере в кафе, куда Василий Петрович ходил все последние годы обедать, ему желали хорошего заслуженного отдыха и крепкого здоровья. Женщины, хитро улыбаясь, добавляли, что у него теперь будет больше времени заняться устройством личной жизни. Уже несколько лет Василий Петрович был вдовцом.

К своему удивлению, слова бывших сослуживиц оказались пророческими. Он начал посещать центр «Московское долголетие». Там, в основном, пенсионерки разучивали бальные танцы, играли в настольный теннис и читали друг другу лекции по астрономии.

Попробовал Василий Петрович приобщиться и к высокому искусству. Большой театр организовал программу, по которой пенсионеры могли получить билеты на галёрку театра за 100 рублей. Нужно было только отстоять по два-три часа в кассу. Василий Петрович опять оказался среди пенсионерок, с большим жизненным опытом оттаивания в очередях.

Через некоторое время Василий Петрович нашёл эти занятия слишком хлопотными, а пенсионерок мало привлекательными, и решил ходить играть в шахматы на Гоголевский бульвар. Там, напротив старинного особняка, где располагалась «Федерация шахмат России», на скамейках собирались любители этой игры.

Однажды, вернувшись со сквера с двумя победами и одной ничьей, Василий Петрович приятно отобедал. Потом, подсев к телевизору, он расслабился, просматривая дневную передачу, и задремал. Вдруг ему пришлось вздрогнуть от громкого звучания рингтона телефона.

Звонила пенсионерка Мария Фёдоровна — активистка читательского клуба.

— «Какого чёрта я обменялся с ней номерами телефонов! Прошлый раз рассказывала, как она восхищается Пушкиным. Сейчас, наверняка, начнёт декламировать письмо Татьяны», — с раздражением подумал Василий Петрович, но ошибся.

— Вы читали «От двух до пяти»? — спросила Мария Фёдоровна с молодым азартом.

— Что за «От двух до пяти»? Нет, от двух до пяти я не читал, а смотрел телевизор, — ещё больше раздражаясь, ответил Василий Петрович.

Он не любил загадки. Особенно, когда их задавали женщины.

— Да нет же! Это книга Корнея Чуковского — «От двух до пяти»! Про детей! Ну, как они всякое говорят. Смешное. Слышали про такую книгу?

— Нет, не слышал. Не знаю, что дети, но им нужно говорить: «Не болтай ерунду», вот и всё, — Василий Петрович был уверен, что детские высказывания должны пресекаться на корню.

Но через пару дней начались осенние дожди, и с реваншем за проигранные партии на Гоголевском бульваре пришлось подождать. Делать было нечего. Василий Петрович всё-таки решил зайти в библиотеку и взять книгу «От двух до пяти». Мария Фёдоровна тогда выставила его дураком, и он не мог просто так это оставить.

— «Ну ладно, почитаем, что там за дети такие», — подумал он, придя домой, и устроившись в кресле, начал перелистывать страницы.

Первое, что ему бросилось в глаза, была фраза: «Васька говорит: «Я в детский сад больше не пойду. Мы вчера там медведя съели»».

Василий Петрович захохотал так, что даже кошка Мурка, дремавшая рядом, подпрыгнула от неожиданности.

— Ого! — сказал он, протирая глаза. — Это что же за фантазёры такие были? — подумал он. — Медведя съели! Ну надо же!

Чтение пошло как по маслу. Василий Петрович не мог остановиться — попадались такие перлы, что он буквально валился со смеху.

Вот, например, еще одна история: «Мама говорит сыну: «Не забудь почистить зубы». Он отвечает: «Я их вчера мыл, они ещё чистые».

— А ведь он прав, — подумал Василий Петрович, улыбаясь. — Мы, взрослые, всё время заставляем детей делать одно и то же каждый день, а им это кажется таким бессмысленным. А ведь логика у них железная!

К вечеру Василий Петрович был полностью погружён в детский мир. Он хихикал, улыбался и даже попытался повторить один из диалогов из книги с Муркой, которая его рвение не оценила.

— Ты, Мурка, когда в последний раз в бассейне купалась? — спросил он кошку с серьёзным видом.

Мурка лишь фыркнула и демонстративно отвернулась, решив, что Василий Петрович совсем спятил.

— Ага, молчит! Вот что значит мудрое животное, — резюмировал Василий Петрович, чувствуя себя победителем в этом «диалоге».

На следующее утро к Василию Петровичу заглянул сосед Иванович, как всегда, на партию шахмат. Но Василий Петрович встретил его в прихожей с загадочной улыбкой.

— Ну что, готов проигрывать? — начал было Иванович, но сразу заметил необычный блеск в глазах друга.

— Ты это… забыл, какими дети маленькими бывают! — внезапно выпалил Василий Петрович.

— Что это ты с утра о детях заговорил? Внук ещё один намечается? — Иванович всегда был готов обсудить серьёзные темы, но только после трёх партий шахмат.

— Да нет, читал я тут вчера книжечку одну... — и Василий Петрович, не дожидаясь вопросов, начал пересказывать лучшие моменты из «От двух до пяти».

Сначала Иванович слушал с недоверием, но потом засмеялся вместе с другом. Особенно его развеселила история, где мальчик говорит: «Мама, я не пойду в детский сад, там люди маленькие».

— Вот ведь, ну по делу же сказал! — хохотал Петрович. — Дети они такие, пока не вырастут, всю правду-матку режут.

Шахматы были забыты. Василий Петрович и Иванович начали вспоминать, что их собственные дети говорили, когда были в возрасте от двух до пяти.

Иванович вспомнил, как его сын однажды подошёл к зеркалу и сказал: «Папа, смотри, я расту прямо на глазах!» Он тогда долго пытался убедить ребёнка, что это не так.

Они веселились больше часа, пока Иванович не вспомнил, что дома его ждёт вешалка, которую по строгому указанию жены нужно было прибить именно сегодня, и ни днём позже. Он быстро собрался и ушёл.

Проводив друга, Василий Петрович сел в кресло и задумался. В памяти всплыло детство. Он шёл с отцом по Гоголевскому бульвару после детского сада. Мороз щипал лицо, а в небе ярко светила полная луна.

— Папа, а я умру? — спросил он тогда.

Отец ничего не ответил, и они продолжали идти молча.

— «Как хочет жить… Вот бы начать всё сначала», — подумал Василий Петрович.