Князья

Тихо постреливает костёр. Дымок поднимается вверх в тёплом вечернем воздухе, наполненном треском цикад. Внизу, под обрывом, шелестят волны. Пахнет морем и травами. Пин сорвал и растёр веточку полыни, на пальцах остался терпкий запах.
Небо тёмным куполом накрыло землю и океан, и небольшой остров, чёрным спящим драконом вырисовывающийся на серебристом море. Пин смотрел на остров: «завтра раздобуду лодку и сплаваю туда».

Вдруг, всё изменилось. Как громовой вал накатила тишина. Цикады замолкли, море будто замерло, а огонь поднялся и загудел как в печке. В воздухе повис тяжёлый запах палёной шерсти.

Тут Пин увидел своего гостя. Шатаясь из стороны в сторону, заложив руки в карманы, к нему приближалась коренастая фигура. Не здороваясь, незнакомец сел с другой стороны костра. Пламя сразу опало и тихонько заворчало.

С минуту незваный гость сидел молча, слегка покачиваясь вслед за игрой огненных языков. Это был подросток лет шестнадцати, но сказать точно трудно: в пляшущём свете огня его лицо теряло возраст и неуловимо менялось. Рыжие всклокоченные волосы шевелились в абсолютно неподвижном воздухе и были непривычно коротки. «Может быть, он горец? Они не отращивают волос» - решил Пин. Внешность незнакомца была такой изменчивой и странной, что Пин не мог оторваться от её изучения. Тёмные брови состояли из нескольких пучков волос, нижнюю челюсть охватывал большой шрам от ожога. Слабая улыбка, играющая на растрескавшихся губах и широко раскрытые глаза, блестящие кровавым светом, добавляли образу безумия.

Парень неожиданно поднял глаза на Пина и его пустой взгляд стал осмысленным:

- Хорош вечерок, а? – голос был не по возрасту хриплый. Незнакомец снова уставился на огонь и протянул руки к пляшущим языкам, так близко, что они стали лизать его пальцы.

- Ты кто такой? – спросил Пин.

- Тот, кем тебе никогда не стать, - прокаркал гость и хрипло захохотал.
«дурак совсем?»

Незнакомец пододвинулся ближе. Он уже мог дотронуться до Пина рукой.

- Я Князь огня, - сказал он и улыбнулся, обнажив острые зубы.

- Правда что ли? – насмешливо протянул Пин, - неужели с Острова?

Парень кивнул. Его пристальный взгляд пугал.

- Пойдём, - незнакомец протянул руку и схватил Пина за ладонь. От его руки шёл жар, но прикосновение было холодно.

Костёр исчез.

.  .  .
Пин жил в замке уже несколько дней. Хотя, говорить так неправильно. В замке Князей дней не было. Дни там назывались промежутками, недели – семипромежутками. Князья – обитатели замка – смену промежутков чувствовали, Пин – нет. Когда уставал – спал, скучал – начинал читать надписи на стенах. Все комнаты в Замке были от пола до потолка заполнены письменами. Пин читал их, складывать буквы в слова было довольно увлекательно, но смысл был не всегда понятен.

В Замке вообще было мало понятного.  Огненный князь упоминал о других князьях, но Пин никого больше не видел.


Пин оторвался от стены в зале, заросшем какими-то ароматными травами, и решил заняться своим самым важным делом: попытаться открыть дверь. С первой минуты своего пребывания в замке он старался выбраться из этого застывшего мира.

Пин прошёл по коридорам до зала. «Пламя в камине гудит, значит Огненный вернулся». Пин не понимал, почему князь может выходить, а он нет. Ворота просто не открывались, а проследить за хозяином не получалось: тот покидал Замок неожиданно, попросту исчезал.

Князь действительно сидел на полу перед камином и пялился в огонь. Камин, всегда молчаливый, выводил сонаты для духового оркестра. Князь улыбался и производил в воздухе замысловатые движения пальцами.

Пин знал, что хозяину сейчас не до него. После того, как князь притащил Пина к себе в замок, он совершенно охладел к своему гостю. Пин почти прошёл сквозь весь зал, когда заметил, что Огненный там не один. На огромном пушистом ковре сидел другой юноша.

.  .  .
Жаркий полдень. Небольшой городок на границе с пустыней тих и спокоен. Главная улица широка, длинна, и пыльна. Дети играют в тени деревьев с жидкой кроной. Спокойный обычный день. Но знойное спокойствие нарушено. Бешеный пёс!

Небольшая собака с вытаращенными глазами и пеной у рта мчалась по главной улице.
Крыши сараев, двери домов, деревья – всё это стало укрытием для детворы.  Но один не ушёл. Он стоял, расставив ноги, светлые волосы завязаны в хвост, серые глаза смотрят упрямо и твёрдо. Он сжимал в руках палку.

- Атол…

Животное всё ближе. Мальчик размахнулся…

Жаркий полдень. Небольшой городок на границе с пустыней тих и спокоен. Главная улица широка, длинна, и пыльна. Мальчик улыбается, но по его лицу текут слёзы страха и гордости.

.  .  .
Юноша улыбнулся. Серые миндалевидные глаза смотрели честно, по-доброму. Прямой с лёгкой горбинкой нос, тонкое лицо и желтоватая кожа кричали о том, что он южанин.

- Миик, - повернулся он к Огненному князю, - это и есть твой гость?

Рыжеволосый князь оторвался от пляски огня и уставился сначала на Пина, потом на сероглазого южанина.

- Ага, - хрипло буркнул он.

Юноша поднялся с пола и кивнул, слегка наклонив голову:

- Я князь Песка.

.  .  .
Пин стучал в камень. Огромные врата были непоколебимы, как каменная стена. Пин пытался толкать в разных местах, произносить открывающие слова, искал замочные скважины, старался найти хоть какую подсказку. Холл был единственным помещением в Замке, не исписанным буквами и символами.

Обессиленный Пин сел на пол, прислонился к стене. Его всё раздражало: безумие и молчаливость Огненного князя, спокойствие и благодушие Песчаного князя, собственное бессилие, неестественность самого Замка. Тут даже каменные стены не холодные и огонь шумит только в присутствии своего князя.

Пин поднял взгляд. В коридоре стоял человек и смотрел на него. Без особого интереса, просто смотрел. Очень худой, бледный, не человек, а тень. Постоял немного, потом развернулся и ушёл.

«Пойду в зал» - решил Пин. «Может Песчаный чего интересного скажет».
В первую минуту знакомства князь Песка ничего особенного не рассказал, лишь предложил Пину приходить в зал, если тот проголодается.

.  .  .
Там сидели они. Все пятеро. Пин застыл в дверях. Все они смотрели на него. Огненно-желтые, добрые серые, мокро-голубые, ледяные синие и бездонно-чёрные глаза внимательно изучали его.

Князья сидели за огромным столом. Огненный сгорбился так, что у Пина заболела спина, и казался ниже всех. По правую руку от него расположился парень очень жуткого вида. Мокрый, будто только что из воды, всё лицо в синяках, кожа бледная, облепленная тиной. Глаза были красные и заплаканные. Следующий сидел князь Песка.

Спиной к огню и, стараясь не смотреть на зарёванного юношу, сидела девушка. Кристаллической тонкости и хрупкости была она. Звезда с небес, снежинка из белого облака. Снежные волосы, собранные в изящную корону, ниспадали на тонкие плечики. Презрительно сморщив носик, и нахмурив белые бровки, она придирчиво оглядывала Пина, который не мог сдвинуться с места, очарованный её красотой.

Рядом с ледяной красавицей, гораздо ближе, чем кто-либо другой, восседал пятый. Черноволосый, черноглазый, с бледным худым лицом, запавшими глазами, он сурово глянул на Пина.

- Огненные, ты опять что-то притащил в дом? – вопросил он у засмеявшегося в голос князя Огня.

Песчаный князь встал и молвил:

- Полагаю, нам надо представиться. Такого не должно было случиться, но ты встретил всех пятерых князей. Вот, мы все вместе: князь Огня, князь Моря, князь Песка, Ледяная княгиня, князь Тьмы. Кто ты?

- Эпин Кута. Вы… кто?

- Тупийца, - вздохнул князь Тьмы, - мы князья.

- Князья, где ваши княжества? – Пин стал злиться.

- Вокруг, - пожал плечами Огненный князь.

- Моё вокруг Острова и до края Мира, - сказал Морской князь. Голос у него был слабый, дрожащий.

- Моё везде, где нет света, - промолвил Тёмный князь.

- Только наступает зима, я в полной власти, - прозвенел тонкий голосок княгини.

- Всё, что под ногами, -  моё владение, - заявил князь Песка.

- Если вы те самые могущественные князья, - крикнул Пин, - почему бы вам не выпустить меня от сюда?

- Это не в нашей власти, - спокойно ответил Князь тьмы, - мы всего лишь Пятый духовный Чин. Мы не можем побеждать законы природы. Люди не могут входить в Замок и выходить из него. Так было всегда, но недоумок Огненный провёл тебя сюда. Я не знаю, как это вышло, и не могу тебе помочь. Не думай, что нам нравиться твоё присутствие.

Пин хотел что-то ему ответить. Тут все затихли. Из коридора, молча, смотря себе под ноги, вышел человек-тень. Ни на кого не глядя, он взял со стола кусок хлеба и сел перед камином.

- А это тогда кто? – спросил недоуменно Пин.

- Мы не знаем, - ответил князь Песка, - он немного не в себе. Мы спрашивали: «как ты сюда попал?», он отвечает: «пришёл». «Как пришёл?». «Просто пришёл».

- И что вы мне прикажете делать? – спросил Пин, возвращаясь к прошлому спору.

- А тебе надо приказывать? – поднял брови князь Тьмы.

- Мы ни чем не можем помочь, - покачал головой Песчаный князь.

- Атол, хватит перед ним расшаркиваться, - оборвал его Тёмный. Потом повернулся к Пину: - детка, покушай и ложись спать. Где, выбирай сам.

.  .  .
Пин читал. Стены были заполнены сеткой трещин, складывающихся в слова. Смысл ускользал от Пина, но ему казалось, что он заполняется каким-то знанием.

- Лучше не читай, - посоветовал Атол, заглянувший в зал.

- А то что? – вяло огрызнулся Пин.

- Познаешь, что такое время, и твоя жизнь станет ужасна, - пояснил Песчаный князь. Он всегда был спокоен и дружелюбен.

- Откуда знаешь? – буркнул Пин, отодвинувшись от стены.

- Прочитал однажды. И моя жизнь была бы ужасна, если бы она у меня была.
Пин кивнул. За прошедшие промежутки он многое понял. Князья не люди. Были людьми, но умерли и как-то стали князьями. Они не скрывали того что мертвы.
Каждый день они уходили из Замка. Пин не мог проследить, как они исчезали, ведь они никогда не выходили из ворот, но возвращались всегда неожиданно и со стороны упрямых врат.

Пин целыми днями бродил по комнатам, сидел перед камином, пытался разбудить в этом замке хотя бы звуки, бросая камни, выпавшие из стен, по длинным коридорам. Звуки были глухи и тут же затухали.

Иногда мимо шлёпал босыми ногами Морской князь. Он всегда плакал и говорил с кем-то, кого рядом не было. Или бесшумно проходила неизвестная тень. Она тоже говорила, но сама с собой.

Песчаный куда-то удалился. Пин вышел в зал. Огонь тихо лизал стенки камина. Вдруг он взревел и метнулся в стороны. Рядом с Пином тяжело опустился на пол князь Огня. Он покосился на парня, слегка кивнул и уставился в огонь пустым взглядом.

.  .  .
Пламя шумело. Я стоял, смотрел на пожар. Люди кричали, бегали, таскали воду, но это было бесполезно. Огонь охватил всю деревню.

Уже всё выгорело, но у меня в глазах стоят только чёрные столбы дыма и красные всполохи. От населения деревни осталось немного. Подожгли ночью, люди спали и не все успели выскочить.

Тогда я не понял, что остался один. Наедине со страхом. Понял это после, когда все выжившие собрались пережидать ночь, сбившись в кучу и прикрывши полуобнажённые тела чем попало.

Также я понял, кто виноват в моей боли. В той боли, которую не остудить примочками, не вырвать из тела. Я знал, кому нужно мстить.

Ночью к ним идти не стал. Я – не они. Они испугаются меня и при свете дня. Не знаю, откуда у меня взялась такая уверенность, но я твёрдо знал, что они пожалеют.

И тогда настал пик моей жизни. Свершилось то, ради чего во мне хранился запас пороха. Ярость пришла мгновенно, её даже не пришлось раздувать. Я стоял на площади, вокруг толпились насмехающиеся люди. Они улыбались, я растягивал рот в оскале.

Я вспыхнул мгновенно. Боль завладела телом, сделалось тепло и приятно. Нет, боль не исчезла, именно она приносила удовольствие.

Они горели. Я смотрел на бегающие вокруг куски живого мяса и смеялся. Я умирал от боли, чувствовал, как тело прекращает своё существование. Я не терял рассудка. Боль застилала глаза. Или языки пламени…

Я не жалею, что остался в сознании. Я осознавал свою смерть, но также знал, что умрут и они: мучители мои, моей семьи, моей деревни.

А потом наступила смерть. И явилось Оно. Я не знаю, что это, я боялся его.

Боялся непонятным, животным ужасом. Я ненавидел Это, но ничего не мог сделать. Оно что-то говорило мне, я не желал отвечать. Оно пыталось добраться куда-то внутрь меня, что-то разбудить там. Я не желал этого. Я кричал, вырывался, закрывал глаза и уши руками, но ничего не помогало.

Потом Оно отступило. Совсем. Я полетел вниз, вниз, и потерял своё «я».

Я почувствовал, что потерял какое-то важное знание. Какое? Наверное, своё имя. Я не помню имени, своих чувств, привязанностей. Я не помню лица людей, тепло их рук. Осталась ненависть, боль, пламя, смех на грани рычания. И страх. Я боюсь Этого. Боюсь его всесильности и той глупости, которую допустил я сам, пока Оно пыталось спасти меня из вечного огня.

…
Огненный засмеялся безумным смехом. Он повалился на ковёр и начал кататься, разбрасывая из себя дымящиеся головни.

- С ним всегда так, - прошелестела княгиня, выходя из боковой двери. Она не обращалась к Пину. Она никогда к нему не обращалась.


Снова тянулись пустые промежутки. Ворота не поддавались. Князья появлялись изредка, сидели перед огнём, смотрели в стены, говорили о чём-то, чертили карты. Иногда все вместе садились за стол. Стол всегда был уставлен едой. Пища была неразнообразна, но её всегда было много.

Зачем князьям собрания за столом, Пин так и не понял. Князья не ели и не пили. Иногда подносили пищу ко рту и даже клали её внутрь, но взятый кусок тут же появлялся снова на блюде. Князей это явно огорчало, но они продолжали собираться за столом.

Отношения у них были странные. Они были словно родственники, но постоянно пытались друг друга задеть. Огненный делал это случайно своими неожиданными взрывами, Тёмный – целенаправленно, Ледяная с каким-то особым удовольствием досаждала Морскому (Пин решил, что она не может смириться с мыслью, что такое ничтожество, как Морской, мог умереть такой же смертью, как и она сама).

О судьбах князей ему рассказал Песчаный. К Пину он относился с некоторым сочувствием. Пин чувствовал, что князь Песка знает чуть больше остальных. Все князья помнили только свою смерть, а Песчаный иногда вспоминал что-то ещё из своей жизни. И ещё у него было то, чему завидовали все остальные: имя. Князь Песка Атол помнил своё имя. Князья знали это и ненавидели его люто.

…
- Не обижайся на них, - Атол присел рядом с Пином возле ворот, - им просто очень тяжело.

Пин глянул на него зло:

- Поэтому и мне должно быть тяжело?

Песчаный улыбнулся:

- Нет, не должно. Но мы не виноваты в твоей беде.

Пин не слушал:

- Живу здесь как в банке со скорпионами.

- Такова наша судьба. Мы выглядим все по-разному, но беда у нас одна. Мы не можем умереть, и вынуждены влачить такое существование. Мы лишились жизни и не знаем, что мы такое. Мы не знаем, кому мы служим. Что-то происходит в нашем сознании.

Ты ведь знаешь сказки о Князьях. Таинственные, приходят из неоткуда. Предупреждают о бедах или сами их приносят.

Все мореходы знают о Морском Князе. Он сидит в бурю на скалах, плачет, кричит. Одни корабли уходят от этого места, испугавшись, спасаются от гибели, которую неминуемо встретили бы на отмели. Другие из любопытства приплывают и погибают на скалах. Немногие могут рассказать о том, как скользкий, пахнущий гнилью Князь вынес их на берег.

Всем известна Ледяная Княгиня. Многих свела она с ума красотой, многих заморозила насмерть. Кто-то говорит, что она спасает посевы от морозов, согревает заблудившихся зимой путников. Другие, напротив, уверяют, что Княгиня виновна во всех зимних злоключениях.

Многие знают Князя Огня. Пожарища, смерти, страх. Но он зажигает прибрежные маяки, указывает путь к домашнему приюту. Он умеет сострадать, но, к сожалению, безумен. Перед смертью он испытал страшную боль, которая лишила его рассудка. Он существует в оковах, построенных его собственным сознанием. Иногда он освобождается. Тогда его не узнать: тих, печален, а в глазах боль.

Песчаный Князь тоже известен многим. Над ним не властно время. Он предсказывает людям события, разъясняет прошлое. Устраивает землетрясения и бури, рушит города.

Князь Тьмы страшит людей больше всего. Является везде, где ему вздумается. Пространство и расстояние для него ничто. Он лечит душевные болезни и забирает у людей рассудок. Если увидел молчаливого Тёмного Князя – жди несчастия.

Но мы были людьми. Мы живём в глухом замке. Иногда нам хочется испытать тепло солнечных лучей, вспомнить вкус пищи, услышать человеческий смех. Мы выходим из замка и ходим среди людей. Люди обвиняют нас в несчастьях, возможно, так и есть, мы… перестали понимать людей. Мы просто выходим, чтобы развеяться.

- Как вы выходите!? – Пин кричал.

- Потише, пожалуйста, - выдохнул тихий влажный голос. Пахнуло водой и водорослями. Рядом с Пином опустился Морской. Он отвёл с глаз мокрые волосы, взглянул на Пина своими красными заплаканными глазами:

- Через ворота выходим, через ворота.

- Как!? – Пин был в отчаянии.

- Ох… - вздохнул Песчаный, - сил моих нет. На воздух хочу.

Он поднялся и прошёл в ворота. Створки раскрылись, выпуская его. Пин рванулся следом, но натолкнулся на невидимую преграду. Ворота закрылись и снова стали стеной.

Пин закричал. Он кричал много разных слов:  чёрных, хульных, скверных. Князь Моря сжался на полу.

- Не надо, - он заплакал, - не надо, не говори так. Он всё знает и слышит. Нельзя его ругать!

…
Его нельзя ругать. Всё это я понял слишком поздно. Тогда казалось, что хуже быть не может. Нищета, голод, издевательство сверстников. А когда гроб с сестрой опустили в могилу, я закричал. Закричал такие ругательства в адрес Его, что я не знаю, как не умер на месте.

Я не раскаивался. Я был зол и обижен. Я не понимал, как будучи таким могущественным можно дать человеку такие несчастья.

Ошибку я осознал сильно позже. Даже тогда, когда моё избитое тело хохочущие мальчишки завернули в сеть и бросили в море, я всё ещё злился. Когда горькая вода наполнила лёгкие, и сознание покинуло меня, я всё ещё злился на Него. Даже когда я предстал пред Ним, и он готов был простить меня, я отвернулся. Тогда я думал, что если при жизни Он был мне не нужен, то и после смерти я справлюсь без Него.

Только теперь я жалею о своём выборе. Но и жалея, продолжаю злиться. И вынужден ходить в этом затхлом, узком пространстве. Моё сердце всегда болит от криков людей, тонущих в море, от слёз их родных. Я не могу не плакать. От такого никто не сможет не плакать.

…
Он разрыдался и ушёл. Пин начинал разделять раздражение княгини. Он снова попытался толкнуть ворота. Стена не поддавалась. Пин зарычал и ушёл бродить по замку.

«Помнят они, что людьми были. Понятно теперь, чего они ко мне подходят и начинают нести всякий бред про смерть и страдания. Вот княгиня недавно подходила и рассказывала, как девочку с тонкого льда спасла, а сама провалилась. Вот дура! Утонула. А потом княгиней стала и ходит нос задрав. Человека спасла! А если девочка следом за ней утонула, то и гордиться нечего».

…
Атолл не смог долго гулять. Он прошёлся по острову и вернулся обратно. Пина у дверей уже не было. Атолл поднялся в башню. Как Пин до сих пор о ней не проведал, князь Песка не знал. Может, дверь в башню не открывалась ему так же, как и ворота? Башня никуда не выходила. Это была просто комната, находящаяся гораздо выше остальных помещений замка.

Атолл думал. Этот человек, появившийся в замке, напомнил ему слишком о многом. Даже с тенью было проще: он ничего не говорил, ни о чём не спрашивал.

Песчаный присел на табуретку. Снял куртку, поднял рубашку. В центре груди зияла глубокая рана. Вот она, виновница его страдания. Она и глупая зависть, жадность, самоуверенность.

Зачем они пошли грабить тот город? Там были люди. Мирные люди, выращивающие верблюдов и коз, ткущие прекрасные шерстяные ткани. Они жили спокойно, богато. А Атол с друзьями позавидовал.

Всё было просто и ясно до того момента, пока он не упал в песок пустыни, пронзённый мечом. Ветер гнал мелкую пыль, засыпал неподвижное тело, а Атол думал, думал впервые после долгих часов яростной схватки.

Он понимал, почему так получилось. Он принимал Его решение. Атол знал, что заслужил такое наказание. Не понимал только, почему помнит своё имя. Нет, он не помнил всего себя, но имя – это что-то. Что-то небольшое, но очень важное. Почему Он дал Атолу такую поблажку? За что? Может, за смирение перед Его решением?

…
Надо сказать. Надо сказать им всем. Этим напыщенным и глупым князьям. Чтобы они знали, как он всех их презирает. Чтобы поняли, что они ничего не стоят со всеми своими умениями.

Пин шёл по коридору. Почти бежал. Надо сесть в зале и дождаться, когда все князья соберутся. Ждать придётся долго, может, несколько промежутков, но ничего, привык уже.

Он вбежал в зал. Все князья сидели за столом. Даже Песчаный, который недавно ушёл.

- Вы все – ничто! – крикнул Пин с места.

- Не понял тебя, - Песчаный приподнялся. В его глазах блеснула догадка.

- Вы все – лишь надутые глупцы! Вы – ничего не стоите. Умерли и остались живы. Считаете это своей заслугой, а на деле лишь отбываете наказание. Я понял это лишь недавно, но знаю точно. Ты, - Пин ткнул пальцем в Огненного, - вконец свихнулся и сжёг сам себя! Ты, - он повернулся к княгине, - считаешь себя героиней, а на деле просто утонула, как и Морской.

Княгиня вспыхнула. Пин не ожидал, что её замёрзшее лицо способно наливаться краской.

- Я спасла ребёнка, - пролепетала она, но Пин не дал ей закончить:

- Ты даже не подумала, что лёд, проломившись под тобой, мог не выдержать и «спасённую» девочку! Вы могли умереть вместе, но гордишься несовершённым подвигом.

- И я тоже ничтожество? – медленно спросил Тёмный князь. В его глазах горела злость и страх. Страх того, что Пин знает его историю.

- Про тебя я ничего не знаю, - Пин подошёл к нему почти вплотную и смотрел сверху вниз, - но учитывая твоё имечко и выражение рожи, могу сказать, что ты был уродом! Да ещё и трусом наверняка! – Пин снова метнулся на середину зала. Князья пришибленно смотрели на него.

Пин продолжал:

- И вообще, из всех вас только Атол умер достойной смертью. А вы ещё удивляетесь, почему он помнит своё имя! Никакие вы не князья, а просто сборище слепых, глухих, тупых… я даже не знаю, как вас назвать!

Пин выбежал и бросился к воротам. Дорогу к ним он выучил наизусть. Он бросился к стене. Ярость клокотала внутри. Он стукнул в стену кулаком…

Случилось невозможное. Стена пошла трещинами. Нет, ворота не открылись. Они рассыпались на куски. За ними зияла чернота. Из этой черноты несло запахом свежего ветра, полыни, солёных волн. Оттуда шёл запах земли, доносились крики птиц, шум волн. Пин шагнул навстречу свободе. Прочь из замершего замка.


Пин сидел у костра. Огонь потух. Ещё горячие угли были покрыты слоем пепла. Пин вскочил. Занимался рассвет. Море катило свои волны, разбивая их о берег и чернеющий в отдалении остров. Пин поспешно затоптал костёр, опасаясь повторного визита Огненного.

«Ну его, этот остров. Лучше в порт схожу» - подумал он и отправился своей дорогой.


…
Атол походил по комнате, сел и снова сжал голову руками. Рядом вздохнул Огненный. Он не плевался искрами, не смеялся, не скалился. Даже огонь в камине потух. Княгиня лежала на ковре, закинул руки за голову. Белые волосы сбились в копну. Такого не было никогда. Никогда, даже после похождений снаружи причёска её небыли в таком состоянии. Морской князь больше не плакал. Глаза высохли, но оставались красными. Князь тьмы вздохнул и пару раз стукнулся головой об стену.

Они сидели в замке уже давно. Они не помнили сколько. Их нежданный гость исчез, и замок их больше не выпускал. Совсем не выпускал. Раньше они свободно проходили в ворота, а теперь ворота стали сплошной стеной.
Тёмный сел на пол, поднял голову к потолку.

…
Тяжело. Отрываются руки, и болит спина. А Паку ещё тяжелее. Попробуй скрюченным и хромым потаскать тяжёлые деревянные чурбаки.

- М-да… кто пустил убогого на лесопилку? – раздался голос. Пак обернулся. Молодой человек, чисто одетый, стоял, небрежно прислонившись к стене.

«А как по-другому? Жить-то надо» - подумал Пак.

- Что? – усмехнулся незнакомец – некому было удержать? Где родители твои?

«Я сирота»

- А… - понимающе протянул юноша, - бросили. Такой никому не нужен.

Пак осмотрел своего собеседника. «Да, красивый. Прямой, стройный, ходит ровно, на бок не заваливается».

-  Ага, тело у меня хорошее, - кивнул незнакомец, - не то, что у тебя.

Пак шагнул к нему.

- Ладно тебе, - отмахнулся юноша, - я такой же был.

«Ври больше»

Парень вдруг посуровел: - Я серьёзно. Такой же, только без горба и ноги по колено не было. Да вот, вылечился.

- Как? – неожиданно хриплым голосом спросил Пак.

- Что? – засмеялся собеседник, - тоже хочешь?

- Врёшь ты всё, - совладав с голосом, но не с волнением буркнул Пак.

- Ух ты, у тебя, оказывается голос красивый.

Пак, подволакивая ногу, бросился к нему. Юноша, засмеявшись, легко отпрянул в
сторону:

- Всё равно не догонишь.

- Как ты вылечился? – просипел Пак.

- Я просто нашёл сильного покровителя.

- Кто он? Кто?

Юноша засмеялся и махнул рукой:

- Могу проводить…


Маленькая фигурка свернулась перед чёрным троном.

- Я дарую тебе всё, что пожелаешь. Ты будешь служить мне, будешь моим доверенным лицом. Ты никогда не будешь ни в чём нуждаться. Готов ли ты отдать мне взамен право решать твою судьбу?

- Да, господин, я согласен на всё.

- молодец. Верных мне людей я не забываю никогда.


Потом Пак понял, что это была ошибка. Но не понимал этого долгие годы, которые прожил в роскоши. Его новый хозяин, подаривший прекрасное здоровое тело больше о себе не напоминал. Правда, порой Пак замечал у себя в голове посторонние, чужие мысли. Это пугало, но через некоторое время Пак перестал обращать на это внимание.

Через некоторое время к мыслям прибавились чужие слова и дела. Пак стал жесток и скуп. Но всё это его не волновало, пока он не умер.

И вот тут он струсил. Если бы он был сам, без постороннего сознания в своей голове, он никогда бы так не сделал. Но хозяин, всё время живший незаметно в нём, сделал свой выбор.

Пак испугался умирать. Он выбрал стать привидением. Тенью, без возможности жить. Привидения помнят о своей жизни, и, видя жизнь других, неизмеримо страдают. Поэтому они удаляются в необитаемые места, чтобы не видеть живых существ.

Привидения не имеют возможности изменить решение и обрести покой и обречены существовать вечно.

Пак существовал. Долго, окружённый другими немногими, испугавшимися перехода в другой мир. Но потом случилось нечто странное: привидения стали исчезать. И Пак снова испугался. Он бросился бежать, но нечто настигло его. И тогда он предстал пред Единым.

- Ты служил Тьме, - с печалью в голосе сказал Единый, - всю жизнь я был тебе не нужен.

- Ты и сейчас мне не нужен, - жёстко сказал Пак.

Единый с грустью посмотрел на своё дитя, так глупо и добровольно свернувшее на неправильный путь. Он молвил:

- Я не могу тебя принять, потому что ты не хочешь быть со мной. Но и Тьме я тебя не отдам. Ты будешь существовать с другими такими же, пока не осознаешь всего или не передумаешь. Потом мы встретимся вновь. Прошу: подумай.