Вино с собой

Пожалуй, это был единственный случай, когда я как будто забыла, с кем провожу вечер - иначе не объяснить тот факт, что я полтора часа провела у зеркала над укладкой и макияжем, а потом вдобавок решила, что к моему лёгкому летнему платью прекрасно подойдут босоножки с кучей ремешков и на высоких шпильках.

Эффект, конечно, был произведён, но сейчас мне кажется, что во взгляде моего спутника удивление значительно преобладало над восхищением, когда он увидел меня в этом ансамбле. Честно говоря, я и сама себе удивляюсь: зачем вообще я засунула в чемодан эти босоножки и косметичку, где только помады было тонов пять? Наверное, мне очень хотелось ему нравиться. Хотелось, чтобы он, прогуливаясь за руку со мной по набережной, светился так же, как свечусь я каждый раз, когда он рядом, - хотя бы в силу традиционной мужской гордости за свою спутницу.

Думая об этом, я явно забыла, что вся суть наших прогулок в том, чтобы скорее дойти до места, где мы будем только вдвоём.

Он смотрит на меня с задумчивой улыбкой, задерживает взгляд на красной помаде на моих губах, и заключает:

- Ну что ж, у нас видимо намечается приличный вечер. Значит нам нужен приличный ресторан.

Я улыбаюсь в ответ с лёгким вызовом, как будто мне давно хотелось этого самого приличного вечера, и вот теперь деваться некуда - придётся ему разговаривать со мной одетой, не отвлекаясь на ласки и поцелуи.

Двадцати минут прогулки до ресторана хватает, чтобы понять, что из нас двоих именно я чувствую себя неуютно в этих прилично-рафинированных рамках. Мысль о том, чтобы вести светские беседы, глядя друг на друга с разных сторон стола, уже не кажется мне такой уж заманчивой, а вид влюбленных парочек на парапете набережной окончательно гасит во мне капризный порыв юной дурочки, которой вдруг понадобились доказательства того, что она интересна своему спутнику не только в постели.

Я невольно усмехаюсь: хорошо, что ему не требуются от меня подобные доказательства, а то пришлось бы непросто.

Ресторан был даже хуже, чем очень приличный: он, помимо того, что был излишне популярным у любителей приличных вечеров - по крайней мере слишком уж за многими соседними столиками сидели люди, ещё и мог похвастаться сложным утомительным меню, которое мне сейчас совершенно не хотелось читать.

Целоваться - вот чего сейчас хотелось по-настоящему, и было просто глупо отказывать себе в этом желании, для исполнения которого от меня требовались лишь два простых действия.

- Я отлучусь на минутку, кажется пора привести себя в порядок, - улыбаюсь я, вставая из-за столика.

Я возвращаюсь из дамской комнаты с чуть припухшими от только что стёртой помады губами. Он снова улыбается так, будто видит меня насквозь, но я всё же делаю попытку его удивить:

- Это может показаться тебе странным, но давай уйдём отсюда?

С самым невозмутимым и внимательным видом, он переспрашивает:

- Тебе что-то здесь не нравится? Не та кухня, или может быть винная карта не слишком интересна? Мы можем пойти в соседний ресторан… - говоря это, он смотрит на мои губы и наконец, не выдержав, смеётся, явно подшучивая надо мной и моим закончившимся, едва начавшись, терпением.

- В каком-то смысле мы действительно пойдём в местечко по соседству, но более уютное, - подмигиваю я ему, ничуть не обижаясь на этот смех.

- Я уже выбрал вино, - сообщает он мне, - думаю, в твоем уютном местечке оно нам не помешает.

Подходит официантка. Она смотрит с услужливым вниманием на моего спутника, и как-то очень понимающе на меня. В её взгляде явно читается, как сильно она хотела бы оказаться на моём месте: вот так же стереть помаду в начале вечера и сказать то, что говорю я.

А я улыбаюсь всё охотнее и ярче, так и чувствуя, как стеснённые помадой и приличиями черти рвутся на свободу, и сообщаю ей:

- Вы простите, но мы решили уйти. Откройте наше вино, мы с радостью заберём его с собой.

- А знаете, я вас отлично понимаю, - заговорщицки подмигивает она мне в ответ.

Вино она отдала нам, заботливо укутав в термозащитный чехол, и мне кажется, что не одна барышня в этом чудесном ресторане проводила нас завистливым взглядом, представляя, насколько лучше нам сейчас будет на пляже, в полумраке, пронизанном светом огней набережной.

Собственно, так и было. Я выбрала самый короткий путь к пляжу, но не сдержалась и сняла свои прекрасно-садистские босоножки прямо на ступеньках ресторана.

- Я тебя не смущаю? - спрашиваю я своего спутника, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от удовольствия, ступив на прохладную мостовую.

- Конечно, смущаешь, но раз уж наш приличный вечер окончен, то признаюсь: возбуждаешь ты меня заметно сильнее, - отвечает он, улыбаясь мне самой яркой улыбкой.

- Наконец-то окончен, - добавляю я, и с наслаждением целую его губы.

От них приходится ненадолго оторваться: нетерпеливо считая секунды, я иду, сжимая его ладонь, к ближайшему спуску на пляж, и, едва отступив пару метров в тень парапета, бросаю туфли на песок, возвращаясь наконец к вкусу любимых мною губ, их теплу и нежности, к тем плечам, которые я так люблю обнимать, и рукам, которые жадно проникают под любое моё платье.

Лучистое счастье переполняет меня, как будто до этого что-то его сдерживало или отвлекало: я радуюсь тому, что мне снова приходится тянуться вверх, чтобы поцеловать его, и тому, что, пользуясь покровом сумерек, я могу прижиматься к нему всем телом, а ещё тому, как крепко он обнимает меня, не прерывая этот томительно-сладкий поцелуй.

Воздух вокруг нас густеет и обнимает своей прохладой, приятно касающейся моего разрумянившегося лица. Я чувствую, как время привычно  замедляет своё движение, хотя сегодня мы бы, наверное, могли обойтись и без его дружеских жестов.

- Не говори потом, что у нас не было приличного свидания, - почти шепчет он, оторвавшись от моих губ.

Я чувствую его голос, чувствую, как он улыбается, хотя и не вижу его лица, - а он, я уверена, чувствует, как я улыбаюсь ему в ответ.

Приличный вечер окончен, но настоящий - только начался: в нескольких метрах от нас лениво шелестят волны; монотонно гудит вечерняя набережная; ветер то и дело доносит смех со стороны приличных ресторанов, один из которых мы только что покинули, - а мы сидим на ещё тёплом после жаркого дня песке, пьем холодное вино из горлышка, смеёмся - и кажется, что всё это где-то очень далеко, а может быть в каком-то смысле так и есть.

Так и должно быть: он - мой, а я - его, в этот вечер и в любой другой, который мы проводим вместе. Когда мы вдвоём, окружающему миру ничего не остаётся, кроме как стоять в сторонке и ждать, пока мы нехотя изволим к нему вернуться. 

Я думаю об этом и смеюсь, уткнувшись в его плечо, потому что заранее знаю, как это будет: скорее всего, почувствовав наступление такого момента, мы бросим беглый взгляд в сторону Вселенной и отмахнёмся, как от назойливого будильника, - подожди, мол, ещё часок, мы пробыли вдвоём, без свидетелей, недостаточно… Его губы снова прижмутся к моим, пальцы коснутся моей разгорячённой кожи, а я в ответ прижмусь к нему всем телом и растаю от счастья, как мягкое мороженое в горячем кофе.