Братья Хартли - рыцари Святого Иоанна

Лондон: Галл и Инглис, 1889 г.
*******
А.Л.О.Э.АВТОР КНИГ "ЛОГОВО БЕЛОГО МЕДВЕДЯ","НЕД ФРЭНКС","КЛЕРМОНТСКИЕ РАССКАЗЫ"
***
I. ОТПРАВЛЕНИЕ В ИНДИЮ II. КОНТРАСТЫ III. ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ МЕДВЕДЮ
IV. БИТВА И ЕЕ РЕЗУЛЬТАТ V. НА ПОМОЩЬ! VI. ПОПЫТКА ПОСЛУЖИТЬ VII. МАЛЬТА И ЕЕ РЫЦАРИ VIII. ПРИНЦЕССА И СВИТА IX. ПОЙМАННЫЙ X. ПОЕЗДКА ПО ПУСТЫНЕ
XI. ПУТЕШЕСТВИЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ XII. БИВУАК XIII. УСТАЛЫЙ И ИЗМУЧЕННЫЙ ЖАЖДОЙ
XIV. НОЧНАЯ АТАКА XV. ПРЕДЛОЖЕНИЕ XVI. ТЕМНОЕ ДЕЛО XVII. СНОВА ВКЛЮЧИЛСЯ
XVIII.РАЗОБЛАЧЕНИЯ XIX. ГОРЬКАЯ ЧАША XX.ОПАСНОСТИ ПУСТЫНИ XXI. ТОЛЬКО ОДИН ЯГНЕНОК XXII. РАБСТВОXXIII. ОБЕЩАНИЕ XXIV. ВСТРЕЧИ И ПРИВЕТСТВИЯ 25.ЗАКЛЮЧЕНИЕ
***
Для тех, кому довелось прочесть два моих предыдущих тома, "Изображения
Святого Павла" и "Изображения святого Петра в английском доме", the Hartley
Братья уже будут знакомы, поскольку это небольшое произведение является продолжением их истории. В моем расположении было бы больше симметрии,
если бы я мог дать третьей книге название "Картины Святого Иоанна",
но этого нельзя было достичь. Мы слишком мало знаем о карьере
ООО "апостол любви" так относиться к своей истории, точно так же как
истории "Апостол веры" и "Апостол надежды;" Сент-Питер и Сент-Джон так часто упоминаются вместе в Евангелиях,такой-то над землей уже топтал бы выглядел
неизбежно. Все, что автор смог сделать, это попытаться
представить дух ученика, которого любил Иисус, как это показано в книге
"те, кто в наши дни идут по его стопам". Как самой Библии мая
можно сказать-никогда не стареть, поэтому персонажи из тех, о которых мы читаем в Библии воспроизводятся, поколение за поколением, в таком виде, в каком являются последователями первых христиан. Сейчас мы смотрим на растения в наших садах, за которыми, возможно, ухаживал сам Адам; подобным образом плоды Духа никогда не увядают, они появляются вновь в каждом веке; любовь, радость, мир вечен везде, где существует истинное христианство.
А.Л.О.Э. может еще раз напомнить своим читателям, что она миссионерка,
использующая свое перо только в качестве дополнительной работы к скромному труду среди коренных жителей Индии, чтобы помочь в этой работе, снабдив ее кошельком. Если письмо мешает евангелизации, перо следует немедленно отложить в сторону. но практически оно не мешает: это служанка,
а не соперница.И вот А.Л.О.Э. посылает эту книгу, это дитя своего преклонного возраста, совершать такую смиренную работу, какую Господь может позволить ей совершить, надеясь на Него за благословение, без которого тщетен любой труд.
********
ЧАСТО в праздничный сезон молодые люди хотят какого-нибудь нового развлечения
чтобы обеспечить приятное занятие в дождливые дни и темными вечерами.
А. Л. О. Е. написал это небольшое стихотворение на поставку такого хочешь, если ну наизусть выучил и четко читаются, он может принять детских праздников
уходят более приятно, и хочется надеяться, что более выгодно тоже.
Дорогие юные читатели и А. Л. О. Е., возможно семей старых читателей
также, возможно, подарок этот небольшой новогодний, отправленные через широкое море от миссионера в Индии.
(Старый год приходит попрощаться с некоторыми молодыми людьми.)

 СТАРЫЙ ГОД.

 Когда я впервые, мои юные друзья, приехал в это место,
 (Это было почти двенадцать месяцев назад),
 С радостью вы созерцали мое веселое юное лицо,
 Хотя моя борода теперь бела как снег.
 Я подарил каждому по книге, чтобы они оставляли следы на ее страницах.
 Дневник, по мере того как текут дни вперед.;
 Теперь, что в нем написано,
 Дай мне взглянуть на это,
 Ибо я очень хочу знать.


 ХОР МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ.

 О! Что в ней написано,
 Давайте посмотрим на это,
 Мы все очень хотим знать.


 ПЕРВЫЙ МАЛЬЧИК.

 В моей книге много удовольствия.,
 Девяносто девять игр, которые я сыграл, да, и три матча выиграл!
 Прилетел мяч и попал мне прямо в глаз,
 Меня заставляли три дня лежать в темноте.,
 Но я снова вскочил, потому что я "никогда не говорю "умри"!
 Я потерял целый день в беспокойной чаще.;
 Мало что изменилось, кроме скачек и крикета!


 СТАРЫЙ ГОД.

 О! Посмотри на свои страницы, посмотри на них, действуй!
 Ленивая рыба-насекомое прогрызла их насквозь.
 Пусть игра займет свое место—
 Игра и гонка,
 Но долг превыше всего для благородного мальчика.


 ВТОРОЙ МАЛЬЧИК.

 В моей книге много рассказывается об уроках и работе,
 Потому что я занимаюсь чтением и суммированием — как турок,
 Ничего не понимаю в грамматике, существительных, местоимениях или глаголах;
 Обратите внимание на мой почерк.
 О! Как я не гордился, когда получил первый приз!,
 Победив парня, которого я не люблю и презираю!
 Моим величайшим удовольствием было увидеть его удивление,
 Ибо он считал себя чрезвычайно мудрым.
 Ему никогда не победить меня, даже если он попытается!


 СТАРЫЙ ГОД.

 О! Быстро перелистывай в сторону,
 Такие страницы, которые нужно спрятать,
 Они запятнаны дурным характером и гордыней!


 БОЛЬНОЙ РЕБЕНОК.

 Я так долго болел, что мне почти нечего было писать.,
 Месяцами это была боль, и днем, и ночью.;
 Я старалась быть терпеливой, действительно старалась
 Не доставлять столько хлопот и никогда не плакать,
 Но иногда накатывала слеза, а иногда вздох!
 О! Как многим я обязан заботе моей дорогой матери,
 Ее улыбкам и ее утешению, ее сладким словам молитвы!
 Я уверен, что если бы не она, я бы умер от боли,
 Но я снова выздоравливаю и так счастлива!
 Я думаю, вы найдете,
 На каждой странице подчеркнуто,
 Что Бог так добр, а моя Мать так добра!


 СТАРЫЙ ГОД.

 И мы обнаруживаем, что болезнь,
 Оставила после себя благословение,
 Розовые листья терпения, смиренный дух.


 Девушка.

 Мой дневник был очень похож на счет модистки,
 С кружевами и лацканами, с воланами и с оборками,
 С выбором и примеркой,
 Примеркой и покупкой,
 С применением модных,
 Зазеркальный взгляд,
 Нельзя отрицать, что все это было довольно легкомысленно.
 Искра упала на мою книгу,
 О! Посмотри на нее, посмотри!
 Она почти такая же черная, как ворон или грач!


 ВСЕ.

 О! Посмотри на это, посмотри!
 Это книга, похожая на золу.,
 Нечего показать за то время, которое на это ушло!


 ПАРЕНЬ.

 Я едва помню ни слова из того, что написал.;
 Хвалить было нечего, и отмечать особо нечего.;
 Триста шестьдесят пять дней пролетели так быстро.,
 Я едва мог поверить, когда мы подошли к последнему.
 Но было много грубых ошибок.


 СТАРЫЙ ГОД.

 Я не могу найти ни одного, они стерты начисто.
 Я вижу, что ты мужественно боролся против греха,
 Каждая вина была оплакана, исповедана и прощена,
 Затем стерто купленной кровью милостью Небес.
 Но другие вещи остаются, совершенно забытые тобой.,
 Яркими золотыми буквами они вспыхивают перед глазами.;
 Я думаю, что рука какого-то доброго ангела написала
 Действия, которые, по вашему мнению, были слишком незначительными, чтобы их замечать.
 Пусть теперь их прочтут другие, поскольку они появятся в свет.
 В тот славный день, когда весь мир услышит.


 ПЕРВЫЙ МАЛЬЧИК ЧИТАЕТ—

 Триста раз написано — "заботился о младшем брате".


 ЧИТАЕТ ВТОРОЙ МАЛЬЧИК.—

 И сотни раз — "ходил по поручениям матери".


 ЧИТАЕТ ДЕВОЧКА.—

 Опустила последний шиллинг (незаметно) в шкатулку мисс Нэри.
 (Увы! Все мои деньги ушли на отделку моих платьев!)


 БОЛЬНОЙ РЕБЕНОК.

 Часто, когда я болел, он был рядом со мной.,
 Я съедал все фрукты, которые были в его маленьком садике.,—


 ПЕРВЫЙ МАЛЬЧИК.

 Мое время проводилось в играх, на тяжелой работе, которую он нанимал.


 ВТОРОЙ МАЛЬЧИК.

 Хотя он не получил никакого приза, моим успехом он наслаждался.


 Девушка.

 Все эти золотые точки означают восхваления и молитвы,—
 Моя книга — всего лишь пепел, а его книга такая прекрасная!


 БОЛЬНОЙ РЕБЕНОК.

 Я думаю, даже ангелы с удовольствием посмотрят
 На ярких сияющих строчках в этой прекрасной книге!


 СТАРЫЙ ГОД.

 О дети! Мои мгновения уходят.,
 Но послушайте последние слова, которые может сказать Старый Год.
 Вы скоро начнете новую книгу, в новом году,
 Молите Бога сохранить ее от записей о грехах!
 О! Просите, чтобы Его благодать проникла в ваш дух,
 Работая или играя, на солнце или в тени,
 Чтобы Господь и Его ангелы с удовольствием смотрели
 На яркие сияющие строки в каждой прекрасной книге!



 В

 БРАТЬЯ ХАРТЛИ;

 или,

 РЫЦАРИ СВЯТОГО ИОАННА.

ГЛАВА I.

ОТПРАВЛЯЕМСЯ В ИНДИЮ.

"ПРОЩАЙ, Кларенс! Ида - до свидания! Да пребудет Божье благословение с теми, кого мы
оставляем позади!"

Последнее пожатие руки — последний задумчивый взгляд на знакомые лица
— и мост поднят, связующее звено с берегом
сломанный. Небольшая толпа, собравшаяся на платформе, издает негромкие возгласы одобрения,
и все машут носовыми платками, когда судно, отправляющееся в свой долгий рейс
в Индию, медленно продвигается вперед сквозь массу судов различного назначения.
виды, которые наполовину загораживают Темзу. Коричневая вода сворачивается в
похожую на крем пену под гребными колесами, и дым из трубы
струится в обратном направлении.

Каждый на борту бросает последний взгляд на старый Лондон с помощью своих грязных лодок.
Башня и друзья, выстроившиеся вдоль берега, которых, возможно, никогда больше не увидят.
Теперь лиц больше нельзя различить; "Аллигатор" увеличивает ее
скорость по мере того, как курс становится более четким; некоторые пассажиры ныряют вниз.
внизу, в своих каютах, идет моросящий дождь.
и вскоре саму Лаудон уже нельзя разглядеть за лесом
мачты, окутанные ее серовато-коричневой мантией дымчатого тумана.

Двое молодых людей остаются на палубе, прислонившись к фальшборту
, не обращая внимания на капли дождя. Более высокий и изящный на вид
из них двоих, закутанный в плащ, с первого взгляда можно было узнать
священнослужителя, хотя Гарольд Хартли принял сан всего несколько месяцев назад.
Младшему чуть больше мальчика, ему, наверное, шестнадцать
или семнадцать лето, с широкими плечами, а форма более
активность, чем Грейс, а загорелое лицо, и грубые волосы, под
его бодрствующий; кудри его-коричневого цвета с небольшой примесью
темно-рыжие, который также оттенки густые брови, нависающие над светлый
умные глаза.

- Итак, Робин, мы действительно отправляемся в Индию! - сказал Гарольд, кладя свою
ладонь на плечо брата. "Мы с нетерпением ждем встречи с нашим отцом"
теперь все расставания позади.

"Единственное горькое расставание было шесть месяцев назад", - заметила Робин
с чувством: "когда мы стояли на смертном одре, и получил ее в прошлом
благословение. Наши сильные галстук старой Англии находится могила еще наши
чем мать, хотя", - добавил молодежи, "я никогда не думаю о ней, как в
могила". Робин на мгновение поднял глаза к кусочку чистой синевы
в облачном небе, которое показалось ему улыбкой свыше.

"Мы с вами не должны предаваться печальным мыслям", - заметил Гарольд Хартли.

"Теперь это не грустные мысли, - сказал Робин. - Я считаю такие воспоминания
подобными сокровищу в золотой шкатулке, которое всегда нужно носить с собой.
куда бы мы ни отправились; или, скорее, это картинки в альбоме, и когда мы
будем далеко на Востоке, как часто мы будем открывать застежку и переворачивать
листья! Вот милый старый Уильям Лодж, где мы провели столько времени.
веселые дни; маленькая беседка в кустах кот, где я храню
голуби, гостиной, где мы встретились для наших вечерних чтений, председатель
где она—" Робин резко остановился, и губы сжались в
держать во вздохе.

"Для меня большое удовлетворение, - заметил Гарольд, - что она, которая
усыновила нас и любила как собственных сыновей, так полностью одобрила нашу
отдавать себя работе миссии в Индии".

"Мысли он сделал маму такой счастливой!" - сказал Робин, с анимацией.
"Возможно, что делает ее счастливее теперь, для матери может быть
смотрят на нас все равно. Мне не нравится думать, сколько хлопот я ей доставил,
я был маленьким неуправляемым щенком!"

- Ты никогда не доставлял ей и десятой доли тех хлопот, которые доставлял я, - с сожалением заметил Гарольд.
- но у мамы было терпение святой. Если я когда-нибудь
все для моего мастер на миссии, я должен это—по благодати—к
ее."

Дождь, через некоторое время прекратилось, и появились пассажиры снизу
если бы Гринвича, как величественный Старый дворец Елизаветы Петровны был
прошло. Вдруг братья были удивлены, пронзительный, знакомые
голос за ними, восклицая: "Боже мой! Это может быть! Да, Гарольд и
Робин Хартли! Хотя они почти выросли из знаний!"

"Мисс Петти!" - воскликнули оба брата разом, оборачиваясь, чтобы поприветствовать
старый знакомый, которого они не видели семь долгих лет, пока
кого бы они признали ее особенности у семи были
пронумерованные трижды.

Там стояла маленькая, худенькая фигурка, чуть более сморщенная и согнутая,
там было знакомое лицо, гораздо более морщинистое, но в остальном
немного измененное. Его венчала шляпка, почти такая же яркая, как та,
которая в детстве Робина привлекала его внимание в церкви
своим безвкусным венком из искусственных цветов. Все было точно так же
в узких щелочках глаз появилось пытливое выражение, но ресницы стали
белыми, потому что ресницы не так легко красить, как волосы на голове или
брови.

"Мисс Петти, вы действительно собираетесь в Индию?" - спросил Гарольд с
неподдельным удивлением; он чуть было не добавил "в вашем возрасте", но с радостью
остановил себя прежде, чем слова слетели с его губ. Бедная мисс Петти предавалась
мечтам о вечной молодости, пробудить от которых было бы
невежливо.

"Вы удивляетесь, что у меня хватило смелости пересечь море, но, видите ли,
У меня была причина, совершенно особая причина", - сказала мисс Петти
доверительным тоном, который она любила принимать. "Мой дорогой друг,
Леди О'Мор — вы, конечно, слышали о сэре Патрике О'Море — очень
выдающийся человек — в высшем командовании — была вынуждена оставить своего единственного ребенка в
Англия в прошлом году, из-за кори, или эпидемического паротита, или чего-то в этом роде.
заразная какая-то болезнь. Теперь леди О'Мор хочет, чтобы ее Шелах была с ней.
она — такая любящая мать, вы знаете; и она не могла доверить свою любимицу.
никому, кроме меня, поэтому я согласился, как опекун, вы понимаете, на мою
дочь дорогого друга, чтобы взять ее под свою опеку до самого Бомбея".

Хартли не поинтересовались, была ли дружба, о которой они сейчас впервые услышали
, простой формальной перепиской, касающейся того, что на самом деле было
простым деловым вопросом, мисс Петти, на рассмотрение, предприятие
играть роль няньки при ребенке баронета. Если бы они догадались об этом, их
догадка была недалека от истины, поскольку мисс Петти так привыкла
к преувеличениям, к выдаче вымысла за факт просто потому, что ей самой
хотелось, чтобы так и было, что ее разум постепенно утратил всякую способность к
различайте ложное и истинное. Как у некоторых людей нет чувства
обоняния, так и у нее не было тонкого духовного восприятия — и
отвращение ко лжи овладевало людьми с чувствительной совестью. Мисс
У Петти не было предупреждения об опасности, которое дарует такое восприятие.

"Но зачем вы едете в Индию?" - спросила мисс Петти, подняв глаза.
с любопытством смотрела на высокого, грациозного, интеллигентного мужчину, которого знала в детстве.
его отрочество и ранняя юность.

"Я отправляюсь миссионером", - был ответ Гарольда.

"О боже! Какая жалость! В Англии вы могли бы добиться гораздо большего успеха!

"Я так не думаю", - сказал Гарольд.

"Я уверена в этом", - воскликнула мисс Петти. "Я видел в "Таймс", что
вы получили награды и дважды стали первым. Вы можете вовремя
были лорд-канцлер, или лорд-мэр, и ездил в
перевозки и четыре. Миссионеры, такие же бедные, как крысы, никто не думает
кто-нибудь из них, ты же знаешь, они не в обществе! Ты бы сделал
для себя гораздо лучше, если бы остался дома."

Гарольд ответил с улыбкой: "Я вполне доволен своей участью".

"Ну, что ж, в один прекрасный день ты пожалеешь о своем выборе. Но что
на земле ты через море, мастер Робин? Вы должны быть
изучение греческой и Латинской дома. Ты не оперившихся; ты не можешь лететь
о мире как миссионер еще."

"Нет, - засмеялся Робин, - я неоперившийся птенец в гнезде, но я могу немного попрыгать"
и я надеюсь летать, когда у меня вырастут перья".

"Что вы можете сделать?" - настаивала мисс Петти, которая уселась на
скамейку у фальшборта, приготовившись к тому, что она называла хорошей долгой беседой
со старыми друзьями.

"Не так уж много, но кое-что я могу сделать", - добродушно сказал Робин. "Я могу
сделать шкатулку, упаковать ее и нести; ухаживать за лошадью, подковать ее и ездить верхом
на ней; работать клерком или изготовителем лекарств; срубить дерево и зажечь костер
разведу огонь, приготовлю обед и съем его, и буду полезен своему отцу и
брату в общих чертах — по крайней мере, я попытаюсь это сделать ".

"Но все это не принесет ни пенни", - заметила мудрая мисс Петти.

"Вы знаете, что когда машина упакована в коробку, чтобы пойти
на некотором расстоянии, одной палочки в странные предметы, чтобы заполнить трещины
и углы, чтобы держать прибор от сотрясают толчки на
путешествие. Мой брат в машину, и я—ну, я-один из чет
вещи, чтобы держать его безопасным и стабильным", - сказал Робин, весело.

- Индия вам не понравится, - заметила мисс Петти, качая головой. - Нет.
Мне больше понравится, но я не собираюсь оставаться в ней надолго. Я слышал, что змей,
скорпионов, тараканов и комаров так же много, как
ежевика на нашем изгороди, и вы чувствуете, как баранью ногу оздоровительная
повернулся на вертеле до большая кухня огонь!"

Робин так весело рассмеялся над этим описанием предстоящих ему страданий,
что его веселье было заразительным. "Я не могу войти в чувства
баранью ногу в подобном положении", - крикнул он.

"Ах! Мастер Робин, ты всегда любил пошутить", - сказала Тереза мелкой;
"но жизнь в Индии покажется тебе нешуточной, я гарантирую тебе. Кроме того, я не могу
понять, что миссионеры хотят делать с этими грязными черномазыми.
Не то чтобы я много о них знал; я никогда не видел ни одного, кроме этого несчастного
существо, которое мой кузен привез домой в качестве носильщика.

Все следы веселья мгновенно исчезли с лица Робин. "Вы должны
не— вы не должны так говорить о дорогой Прем Дас!" - воскликнул он. "Разве ты не знаешь
, что он был обращен, что мой отец крестил его, и что он
жил истинным слугой Христа?"

"И умер верным мучеником Христа", - было добавлено глубоким, сочным голосом Гарольда.
Но слишком тихо, чтобы привлечь внимание мисс Петти.

"О! Вам не нужен огонь, мастер Робин, вы не всегда были очень
фонд. Я слышал, что однажды, когда ты нашелся идиот, молитва
гипсовая фигура из Парижа, ты пнул его, как пнул бы собаку ".

"Я был собакой, когда делал это!" - страстно воскликнул Робин. "И ты
поступаешь дурно, обвиняя меня в акте детской жестокости, в котором
Я буду раскаиваться до конца своих дней!" Юноша яростно зашагал прочь.
отдаленная часть палубы, его сердце кипело от гнева.

"Я вижу, что Робин не потерял ни капли своего перца и горчицы", - заметил
Мисс Петти в раздраженной манере: "Он никогда не знал, как обращаться с леди".

"Более обходительного, великодушного человека никогда не существовало!" - воскликнул
Гарольд, почти так же возмущен, как и его брат, хотя он был гораздо больше
командование над его чувствами.

"Ах, хорошо! Ах, хорошо! Я не могу сейчас сидеть здесь и сплетничать, я должна идти.
присмотри за моей овчаркой! - воскликнула мисс Петти, вставая и шаркая ногами.
направляясь к трапу, который вел в салон и каюты
внизу. Гарольд услышал, как она бормочет себе под нос: "Никто не теряет самообладания
так быстро, как твои святые!"

Старушке было нелегко спускаться по крутым ступенькам, потому что
"Аллигатор" начало кренить вверх и вниз по мере того, как корабль приближался к
Нору.

Мисс Петти пробралась к № 6 номер своей каюте, после
blunderingly глядя на 4 и 5. Она никогда не была умной найти ее
сторону. Отодвинув раздвижную дверь своей каюты, она увидела своего маленького
подопечного, сидящего на полу и радостно поглощенного поеданием ирисок.

Шеле О'Мор было около пяти лет, у нее были огненно-рыжие
волосы и веснушчатое лицо. Ее нос имел склонность загибаться вверх,
чтобы уравновесить это, уголки ее рта имели тенденцию опускаться
когда что-нибудь вызывало гнев маленькой девочки. У Шелы был
рот, однако, выглядел добродушным достаточно на данный момент для него
было полно сладостей, которые bedaubed ее губы с коричневыми, в то время как ее
патока-накрыл пальцы оставляли негоже пачкать же на
ее дерзкий маленький носик.

"Ты грязный щенок! Мне за тебя стыдно! Ты недостоин показываться на глаза!"
воскликнул опекун ребенка баронета. "Вы слопали все
уже Ирис?"

- Нет, - ответила Шела, говорить невнятно и с трудом, на
счет липкий комок, который она безмятежно сосать. "Я положил
то, что осталось в эту штуку", - и палец с толстым кончиком, измазанный коричневым
указала на новую желтую атласную рабочую сумку мисс Петти.

- О! Ты озорная обезьянка; ты— ты—" И бедная мисс Петти сделала рывок
к сумке, которую Шила не отдала без борьбы. Мисс
Затем Петти открыла его и обнаружила катушки с хлопком, салфетку, игольницу,
ножницы и наперсток, все слипшиеся в самом неприглядном виде,
ее исследование закончилось только тем, что она испачкала собственные пальцы и
совершенно потеряла самообладание. Хранитель схватил Ламмикин за
плечи и крепко встряхнул, это энергичное действие вызвало
громкий рев, который разнесся по кораблю.

Это была первая, но не последняя борьба между
опекун и ее стоимость Lammikin.



ГЛАВА II.

Контрасты.

Робин, после краткого быстрого шагая вверх и вниз по палубе, вернулся в
рядом со своим братом. Юноша покраснел и возбудился.

"Гарольд, если эта женщина будет привязываться к нам на протяжении всего путешествия,
что нам делать?" воскликнул он.

"Терпи и воздерживайся", - последовал спокойный ответ.

"Это достаточно легко для спокойного, уравновешенного, рассудительного парня
такого, как ты, но не для меня!" - воскликнул Робин. "Из всех существ на земле,
что мне больше всего не нравится, так это пожилая бабочка с крашеными волосами и
интриг язык".

"Биологический вид неизвестен энтомологии", - заметил Гарольд.

Замечание принесло улыбку на пуховый губы Робина, и так почти восстановлены
его хорошее настроение.

"Я боюсь, что мы будем иметь очень неприятный вояж", - сказал
Робин", и самое страшное для меня—что я виноват во всем, что мы
возможно, придется медведь".

"Как же так?" - спросил его брат.

"Если бы я так отчаянно не спешил присоединиться к нашему отцу и
приступить к нашей работе, мы бы никогда не сели на этот "Аллигатор".
Вместо того, чтобы ждать подходящего месяца, октября, мне не терпелось начать.
в августе."

"Я был твоим партнером в этом безумии", - сказал Гарольд.

"Тогда именно ваша доброта ко мне заставила вас выбрать судно из соображений
дешевизны, а не из каких-либо других соображений, чтобы то, что доставило бы
вас в Индию с комфортом, если бы вы путешествовали один, могло покрыть
расходы двоих".

"Если бы я думал, что общество моего мальчика с лихвой компенсирует
мелкие неудобства, то эту вторую глупость следовало бы отнести полностью
на мою сторону", - сказал Гарольд, глядя с любящей улыбкой на
его брат.

"Я боюсь, что у нас будет нечто большее, чем мелкие неудобства", - заметил он.
Робин: "можно смеяться над испытаниями, если они сводятся к грубой пище, плохому
размещению, медленному плаванию или подобным мелочам; но нельзя быть
совершенно равнодушным к компании, в которой находишься. Мисс Петти всегда
выводит из терпения, и из того, что я слышал и видел о капитане
я уверен, что он не джентльмен и не христианин!"

"Дорогой старина, я думал, что мы с тобой решили ни о ком не говорить плохого"
сказал молодой священник.

"Ах! Нарушенные решения! Они раздражают меня больше всего на свете! - воскликнул бедняга
Робин, бросаясь на скамейку, которую освободила мисс Петти.
Гарольд, более неторопливо, занял свое место рядом с братом. "Ты знаешь,
Гарольд, что в последнее время мы вместе изучали жизнь и
характер Сент-Джона, и я ставил эту любимую
ученик, стоявший передо мной как образец, решил, что я буду, с Божьей помощью,
стараться быть во всем подобным святому апостолу. Новые, у меня не было
день на борту, пока я не вспылил, как фурия, говорит горькие вещи,
и думал, что более горько, как если бы я тогда был еще глуп,
страстный ребенка".

- Мой брат, - сказал Гарольд и интуитивно придвинулся ближе к Робину.
он сказал: "Как вы думаете, апостол Иоанн родился святым или что
он превратился в святого?"

"Я думаю, что он стал им, живя очень-очень близко к Своему Господу,
отдыхая на Его священной груди и познав любовь в тесном общении
с Тем, Кто есть сама Любовь".

"Джон, похоже, от природы обладал вспыльчивым нравом", - заметил
Гарольд Хартли. Христос дал ему и его брату титул "Сынов
грома", и примечательно, что именно ученик, которого мы
обычно ассоциируем с идеями мягкости, предложил
призвать огонь с небес на негостеприимную деревню.

"Это некоторое утешение - знать, что даже у любимого ученика были
человеческие недостатки, - сказал Робин, - поскольку это предотвращает наше полное
разочарование в наших собственных. Но, Гарольд, некоторые люди, и хорошие люди в том числе,
думают, что они могут достичь совершенства даже в этой жизни".

"Мне кажется, - заметил молодой миссионер, - что они делают это,
неосознанно понижая стандарт совершенства, который Бог установил
перед нами. Это даже не Святой Иоанн, а его Божественный Учитель, которым мы являемся
стремиться быть похожим. Это, действительно, только растет подобию, как это было
вне всякого сомнения, видели в Сент-Джон; но не апостол, даже когда почти
созрел для рая, сократились совершать такие мысли, как это: 'я
меня так хорошо, как святые, как Христос, моего Божественного Учителя, когда
на земле?"

"Джон отверг бы подобную мысль как богохульную", - воскликнул
Робин. "Святой Слова Иоанна таковы: "Мы знаем, что, когда Он явится, мы
будем подобны Ему, ибо мы увидим Его таким, каков Он есть".

"И эта уверенность в будущем совершенстве в Божественном Присутствии сделала нас
апостол добавляет: "Всякий человек, имеющий на него эту надежду, очищает
себя, поскольку Он чист", - заметил Гарольд.

Робин несколько минут молчала, а затем заметила другим
тоном: "Мне было бы гораздо легче придерживаться своих добрых
намерений, если бы со мной не было мисс Петти в качестве попутчицы".

- Вы думаете, что ее нахождение на том же корабле - дело случая?
Разве не возможно, что она стала нашей попутчицей
без всякого выбора с нашей стороны, с целью показать нам, насколько несовершенно
наше терпение, и дать нам возможность улучшить его,
практика?" Гарольд улыбнулся, как он говорил, но его слова не были произнесены в
шутка.

"Значит, ты думаешь, что общение с теми, кого мы от природы не любим
или презираем, может быть настоящим средством благодати?" - спросила Робин.

"Несомненно, это так, если мы способны победить склонность к
неприязни и презрению к ним", - сказал Гарольд.

Затем разговор принял другой оборот. "Если я могу в меньшей мере,
судить о людях по лицу, я думаю, что есть один из наших
собратья-пассажиры, которых мы должны бы", - заметил Гарольд, глядя в
направление дамы, последние среднего возраста, одетых в глубокий траур—был
сидит на другом конце веранды, погруженная в чтение.

"Какое у нее красивое, пристыженное выражение лица!" - воскликнула Робин.
"Это лица, которые никогда не могут состариться; оно имеет на себе печать небес
красота на нем. Ты знаешь, кто такие леди?"

"Один из наших людей", - ответил Гарольд Хартли. "Я был так сильно поражен
ее мягким достоинством, когда капитан Гамп заговорил с ней в своей грубой манере
о ее багаже; ее мягкость заставила меня расспросить о ней. "Миссис Гамп
На ее ящиках написано "Эвендейл", и я понимаю, что эта леди -
вдова миссионера, и что она собирается взять на себя заботу о некоторых
сиротский приют в Южной Индии.

"Я постараюсь сесть за стол рядом с ней", - сказал Робин. "Можно было бы
представить Марию Назаретянку в роли нашей попутчицы, учитывая
разница в костюмах, вуаль на темных волосах, заплетенных в косу, и
простая драпировка ее платья делают даже это различие менее заметным.
Леди выглядит как человек, обуреваемый глубокой печалью — печалью, переносимой со спокойствием
веры; тот, кто прошел тернистый путь, но на нем сияют небеса
".

"Мой информатор сообщил мне, что миссис Эвендейл не только овдовела, но и
потеряла своих детей", - сказал Гарольд. "Она получила известие о
смерть одного сына от страшной аварии, когда ей было закрытие
глазами других".

"Я хочу, чтобы я мог быть как сын к ней", - сказал добрый Робин.
"Миссис Эвендейл немного напоминает мне нашу мать выражением лица, хотя и
не чертами лица и цветом кожи. Наша мать была такой белокурой, а миссис Эвендейл
похожа на дочь Италии. Возможно, этот человек-путешественник, такой
отличие от других, не было отправлено нам шанс".

Внезапный порыв ветра сдул с миссис Evendale пакет документов
которые она положила на сиденье рядом с собой и отправила их в полет
над палубой. Робин вскочил и погнался за трепещущими листьями,
радуясь возможности оказать небольшую услугу вдове, которая
так сильно интересовала его.

Когда юноша подобрал последнюю бумагу, он вежливо отнес
все обратно их владелице. Леди поблагодарила его голосом, который был
мелодичен, как музыка. Так началось общение между старшим и младшим путешественниками
, которое было чревато последствиями для обоих,
которые — если бы их можно было предвидеть — вызвали бы странный трепет
в их сердцах. Теперь они встретились впервые, но они были
только для того, чтобы расстаться с— но мы не должны предвосхищать продолжение истории.



ГЛАВА III.

СОПРОТИВЛЕНИЕ МЕДВЕДЯ.

Типа "крокодил" вышел из дока на пасмурное утро, когда Август
солнце было смутно виден сквозь желтоватый туман, и дождь упал в
моросящий душ; но вечером закат был славный, и как
судно парится над вздымалась воды канала, розовое сияние
падал на меловые утесы Альбиона, покраснело, облака, и сделал
дорожка света по волнам. Вечер был тихим и прекрасным.;
теперь почти не было ветерка, который медленно дул бы вдоль воздушных островов.
который плыл наверху.

Братья снова стояли на палубе, наблюдая за меняющимся видом
берега, который они покидали. После недолгого молчания Робин начал
разговор.

"Я не хочу посвящать все свои часы безделью во время путешествия,
хотя я и не создал, в отличие от тебя, Гарольд, восемь квадратных футов
наша каюта превратилась в плавучую библиотеку комментариев, словарей и
грамматик живых и мертвых языков ".

"У солдата должно быть оружие, а у рабочего - инструменты", - заметил
Гарольд.

"Ты уже довольно хорошо владеешь урду, поскольку продолжаешь в том же духе".
язык с детства. Конечно, вам нужны работы на персидском и
Хинди. Но я не могу понять, зачем вы обременяете себя большими
Арабские книги—Корана, словарь и грамматика—видя, что Аравия не
наше поле. Мне кажется, что солдат викторианской эпохи заряжает
себя, в дополнение к современному оружию, громоздким оружием, которое использовалось во времена
Завоевания ".

- Вряд ли это так, - сказал Гарольд, улыбаясь. "Вы должны помнить, что в Индии я
вступлю в контакт со многими мусульманами, и что арабский
- священный язык, на котором написан Коран, который используется
всеми учеными людьми, какой бы нации они ни были, которые следуют за Лжепророком.
То, на что вы смотрите как на устаревшую пику или боевой топор, является оружием
сейчас, как и всегда, образованных мусульман, независимо от того, встречаются ли они в
Палестина, Индия, Африка, Аравия или Персия. Арабский язык занимает такое же
место у народов Востока, какое иврит и греческий занимают у нас. "

"Моя глупая голова никогда не брал в греческих", - заметил Робин, "и
Иврита я не знал письма. Я оставил все, что обучение для вас. Я не
считаю, что я должен всегда управлять арабский".

"Вы очень быстро — гораздо быстрее меня — овладеваете языком
в разговорной речи", - сказал Гарольд. "В нашем турне по всему континенту, ты поставил меня в
стыдно за свой французский, Я может что-то упакованные в мой мозг, но
твой всегда был в конце пальцы".

"О! Это совсем другое дело", - воскликнул Робин, среди недостатков которого
тщеславие не входило в расчет. "Человек не может не втягивать воздух, когда
он повсюду, он учится пить его, как пьют дети, и
болтать языком, как они это делают. Но учиться по большим книгам для
меня все равно что черпать воду из очень глубокого колодца; мое ведро слишком маленькое
- добавил Робин, постукивая себя по лбу, - оно мало вмещает, и
проходит, раскачиваясь, сбрасывая его содержимое до того, как он достигнет
топ. Делай, что хочешь, ты не можешь заставить меня в грамматике арабского языка, или
ходячая энциклопедия".

"Ну, мой мальчик, вы только сейчас говорили, что вы не хотели давать
путешествие к праздности; что вы собираетесь учиться? Вы уже приобрели
немалые познания в мореходстве во время поездок на побережье,
но, возможно, не вполне квалифицированы для управления пароходом.

"Я не это имел в виду", - ответил Робин. "Я не собираюсь
поступать в ученики к капитану Гампу. Я намерен сделать что-нибудь на пути
заучивания наизусть. Я мог бы заучить наизусть Первое послание святого
Иоанна".

"Ты бы сам овладел сокровищем".

"Один готов быть использованы на любой случай, когда книга не под рукой,"
наблюдается Робин. "Я хочу пить в дух святого Иоанна, и если его
работы хранятся в моей памяти и сердце, они интуитивно приходят на ум
когда я иду, чтобы уступить место какому-нибудь сгоряча; они могут,—не вы
думаю, так?—выступать в качестве своего рода сдержанность?"

"Слово Твое сокрыл Я в чьем-либо сердце, чтобы не грешить пред Тобою", - сказал
Гарольд. "Твой замысел хорош; я постараюсь выучить ту же часть
Священное Писание на арабском".

"Оно никогда не будет казаться таким же, как на дорогом родном языке", - заметил
Робин; "но, возможно, глупо так думать; это послание было, в
конечно, не первый, написанный на английском языке. Гарольд, тут другое дело
что я хочу спросить у вас. Вам не кажется, что вы, как священнослужитель,
могли бы что-нибудь сделать для моряков и наших попутчиков здесь?"

"Эта мысль была в моей голове весь день", - ответил Гарольд; "я
ждала возможности поговорить с капитаном Гамп На
предметом".

"Вот он", - сказал Робин. "Разве он не похож на медведя , стоящего
на задних лапках, или шахматы-замок, завернутый в лохматое коричневое пальто?
Боюсь, от того, что люди говорят, что вы не найдете его легко
заказчик дело. Он не похож на одного из приятных джентльменов
мужчин, которых обычно выбирают командовать пассажирскими судами. Он должен быть сведущ в
плохие манеры показывали хамство Миссис Evendale, как он это сделал
утро".

Появление Капитана Гамп, конечно, не располагающий. В
ростом он был почти карлик; но он составил в ширь из-за
высота, будучи весьма влиятельным человеком. Лицо капитана было
почерневший от обилия волос, которые, казалось, всегда были трехдневного роста
никто не мог вспомнить, чтобы видел его чисто выбритым, даже
в воскресенье, и у капитана черная щетина, как у дикобраза.
перья имели вид "прикоснись-ко-мне-кто-посмеет".

Когда Гарольд подошел к капитану с вежливым "Добрый вечер,
сэр," командир "аллигатора" только ответил на его приветствие с
в грунт. Капитан Гамп невзлюбил Гарольда с той минуты, как
он увидел, как молодой священник ступил на палубу, отчасти из-за Хартли
был миссионером, отчасти из-за своего роста, поскольку Гамп затаил обиду
на любого мужчину, который оказывался на фут выше его.

"Я хочу сказать вам, сэр, - вежливо сказал Гарольд, - что если вы
предполагаете организовать обслуживание на борту вашего корабля, поскольку, по-видимому, нет
министр на борту, кроме меня, я буду очень рад провести их ".

"Я ничего подобного не предлагаю", - последовал резкий ответ. "Это сосуд, а
не методистская часовня".

"Но я думаю—"

"Мне все равно, что ты думаешь", - перебил медведь. "Кто ты такой, что
ты хочешь принести сюда свои проповеди и прозу?"

"Я миссионер", - был ответ Гарольда.

- Один из тех любезных идиотов, которые надеются отмыть черные земли добела, - проворчал капитан.
- даже не обычный священник.

"Я подчиняюсь приказу", - сказал молодой священник, слегка уязвленный
этим замечанием.

"Приказ! Что вы мне приказываете? Никаких приказов здесь быть
но послушался моих;" капитан подчеркнул свои слова, давая небольшой
марка с его широких, тяжелых ног. "И мы не хотим ионами здесь;
Я достаточно прочел Библии в школьные годы, чтобы знать, что первый
"ООН своей проповедью чуть не отправил корабль — команду, груз и все остальное — в
дно морское. Я не потерплю ничего подобного на своем судне, - добавил
капитан, нецензурно выругавшись.

"Не произноси имени Господа, Бога твоего, всуе", - сурово сказал
Гарольд.

[Иллюстрация: "Вы когда-нибудь слышали историю о "милом капитане, который
 заставлял своих собак повиноваться ему, даже не прикоснувшись к кошке"?
 - воскликнул Робин.]

Гамп выглядел так, словно собирался наброситься на человека, который осмелился
упрекать его на его собственной палубе и в присутствии других за
громкий голос ругающегося привлек внимание некоторых слушателей. Робин
увидел надвигающуюся бурю и благодаря своей сообразительности сумел выступить в роли
громоотвода, прежде чем ярость свирепого капитана успела прорваться наружу.

"Ты когда-нибудь слышал историю о "милом капитане, который переборщил со своими
Джектатарами и заставил их подчиняться своей воле, даже не прикоснувшись к
коту?" - воскликнул Робин.

- Придержи язык, парень, - грубо прорычал капитан.

Но Робина было не заставить замолчать, когда у него была хорошая история, которую он мог рассказать,
особенно когда у него была цель ее рассказать. Он встал между
своим братом и Гампом и продолжил с тем, что показалось капитану
наглостью, совершенно поразительной.

"Капитан был новичком на корабле, и команда была грубой, очень.
видите ли, грубой командой. Итак, капитан собрал их вместе и произнес что-то вроде
короткой речи; возможно, вы произнесли это со своими солями, хотя и не такую
очень странную речь, какую произнес этот очень эксцентричный капитан."

Даже любопытство Гампа было слегка возбуждено; он гораздо больше любил
ругаться, чем произносить речи, но он сказал несколько
слов своим людям, когда принимал командование.

"Капитан сказал", - продолжил Робин, "мои любезные, я за
прошу вас всех".

"Попросите об одолжении его собственные смолы! Каким болваном он, должно быть, был!" - пробормотал
Гамп.

Робин пошел с анимацией, как будто не замечая перерыва, или
любая вероятность нанести кому-то оскорбление. "Тогда, - сказал капитан, - я прошу
вы позволите мне принести первую клятву на этом корабле".

"Я не о многом прошу", - сказал Гамп с мрачной улыбкой.

"О! Но это было что-то! - воскликнул Робин. - Потому что, конечно, тарсы согласились
выполнить волю капитана, а поскольку он никогда не давал первой клятвы,
у них вообще не было возможности принести присягу!

Гнев капитана Гампа, как и предполагал Робин, теперь был обращен на него
вместо его брата. Интернет давно стал все больше провоцировали, потому что
некоторые из слушающих смеялись над историей, и взглянула на него, чтобы увидеть, если
стрела попала в цель. Гамп начал громким, яростным тоном: "Ты
молодой Придурок—"

Но Робин не дала ему времени закончить предложение, ловко закончив
название так, как не предполагал Гамп.—

"Мастер на все руки, да, вот что за народ зовите меня; и вот один
мои выходки!" И с ловкостью кошки, юноша вскочил на один
канаты из корабля, карабкался вверх, и смотрел, смеясь,
спустился с вант, прежде чем Гамп достаточно оправился от своего
удивления неожиданным подвигом, чтобы быть в состоянии произнести хоть слово.

Шила О'Мор захлопала в ладоши, а мисс Петти воскликнула:

"Робин всегда лазил по скалам; в один прекрасный день он сломает себе шею".

"Чем скорее, тем лучше!" - проворчал Гамп, направляясь в другую часть
палубы; но говорил он с ухмылкой на лице. Он не смог удержаться
от смешка, Робин совершенно застал его врасплох, а когда
разгневанный человек однажды разразился смехом или чем-то подобным, ему
трудно снова впасть в дурное настроение.

Робин, выполнив свою задачу, спустился по веревке и
присоединился к своему брату.

"Предположим, что мы наслаждаемся тишиной в салоне ниже, и оставить
красный-тепло, капитан, пришло время, чтобы остыть", - говорит Робин игриво Гарольду.

Братья соответственно спустились вниз и сели за партию в шахматы.
Гарольд уделил игре серьезное внимание и выиграл ее: он был спокойного нрава.,
сейчас он владеет собой, хотя в юности был вспыльчив; но
волнение от сцены на палубе наполнило Робина смесью негодования
и веселья, отвлекая его мысли от доски. Робин сделал ход своим
замком, как будто это был конь, перепрыгнув через головы пары
пешек, и очень триумфально захватил своего ферзя по ошибке
.

"Шахматы для меня слишком скучная и трезвая игра!" - воскликнул Робин, вскакивая со своего места.
когда Гарольд поставил неизбежный шах и мат.; "Я всегда
чувствую склонность уйти с головой в работу, когда заканчиваю, чтобы оправиться от
напряжения стольких размышлений!"



ГЛАВА IV.

БИТВА И ЕЕ РЕЗУЛЬТАТ.

"Я рад, что вы смогли прийти на палубе, Мисс Петти," сказал Гарольд,
на следующее утро, когда старая леди, глядя бледнее и более
морщинистая, чем она сделала на предшествующий ему день, ее путь к
скамейка. "У нас была удивительно тихая ночь для Ла-Манша; Нептун
относится к нам по-доброму".

"Я не знаю, что вы подразумеваете под тихой ночью", - последовал раздраженный ответ;
- и зовут его не Нептун, а Гамп.

Гарольд не считал себя обязанным исправлять ошибку старой леди
и подавил улыбку, появившуюся на его губах.

"Я был так несчастен, как я могу!" - продолжает Мисс Петти. "Я был в штучной упаковке
в качающейся клетке, которая бы не держать ни на минуту, и
с кошкой на спутник!"

- Кошка? - переспросил Гарольд.

- Да, кошка, дикая кошка, тигровая кошка! - воскликнул Ламмикин.
опекун, сердито глядя в сторону Шелы, которая стояла рядом.
уставившись на человека за рулем. - Там было две койки — так они их называют
— одна над другой. Мастер Робин никогда не любил лазать, как я.
Поэтому я выбрал для себя нижнюю койку и помог подняться.
ухаживала за ней, как могла. Я велела Шеле вести себя тихо и идти спать.
спи. Я уже собирался спрыгнуть сам, несмотря на тошнотворное покачивание
корабля, когда кто-то наступил мне ногой на нос, и прежде, чем я успел
стоило только вскрикнуть, как мисс Озорница с грохотом рухнула на пол каюты
, как будто она совершила прыжок с разбега и упала плашмя на свое лицо
! Она взревела, и я оставил ее рев; я не собирался водрузить ее
снова, чтобы летел, как обезьяна. Я принял решение:
одно: никогда — нет, никогда — больше не брать на себя заботу о ребенке на борту корабля!"

Гарольд выглядел заинтересованным, но его не было на счету испытания
понесенные хранителем. Он чувствовал, что бедные Шела не возможен
обучение сладость христианской любви, пребывая под опекой одного
кто знал его только по имени.

"Я хотел бы поговорить с вами на другую тему, мисс Петти", - сказал он.
Гарольд Хартли. "Капитан Гамп, я с сожалением должен сказать, решительно ставит свою
лицо, в отношении религиозных услуги, и его команды газон на своем
палуба. Но никто не может помешать пассажирам-христианам читать и
молиться вместе в салоне, и я надеюсь, что некоторые из них объединятся
прося благословения для всех на борту и слушая краткое изложение
Слова Божьего. Миссис Эвендейл предложила нам провести
это небольшое собрание, и мы назначили двенадцать часов как наше время.
Вы позволите нам причислить вас к нашим?

Мисс Петти заколебалась, но лишь на мгновение. Ей было наплевать на
религиозные собрания сами по себе, но она знала, что нечто в этом роде
считалось респектабельным даже в этом мире. Тереза также хотела
поддерживать тесные отношения с Хартли, которые были единственными
среди джентльменов на борту, которые не относились к ней с молчаливым
пренебрегать ею или делать объектом грубых шуток. Для тех, кто не сдерживается
Из христианской вежливости было трудно не рассмеяться над бедной, эгоистичной,
глупой мисс Петти, а пожилая дама и ее Ламмикин уже были
побочными словами на борту.

"Я была бы рада прийти, - сказала мисс Петти, - если бы здесь был кто-нибудь еще"
, кто позаботился бы об этой озорной сороке; никогда не знаешь, на что она способна
".

Шила в этот момент была занята тем, что пыталась размотать кусок веревки и
разорвать его на куски.

- Возьми Шелу с собой, - предложил Гарольд.

Мисс Петти пожала плечами , чтобы выразить , насколько это было бы невозможно
могла бы делать что угодно или слушать что угодно, если бы Шеле было позволено присутствовать.
 Но страж ничего другого не ответил.

Миссис Эвендейл сидела на своем прежнем месте, Робин неподалеку,
перегнувшись через борт судна, как будто наблюдала за волнами, но на самом деле
была поглощена слушанием. Хотя вдова была, курсирующих ее иглой, в
низким мелодичным голосом она пела про себя, совершенно не замечала
слушатель рядом. Воздух, который она пела, был жалобный и сладкий:

 МИССИОНЕРСКИЙ ГИМН.

 "Ради Тебя,
 И во имя Твое,
 Мы приносим жертвы"—
 Господи! Ниспошли пламя!

 "По Слову Твоему
 Мы встречаем врага лицом к лицу,
 Мы хватаемся за меч,—
 Господи! Ускорь удар!

 "Ради Твоей любви
 Мы рассыпаем зерно;
 Господи! Свыше
 Ниспошли дождь!

 "В течение часа жизни
 Трудись, будь моим!;
 Слава, сила,
 Урожай-Твой!"

- Простите, что я слушаю, - сказал Робин, когда песня смолкла. - Я
страстно люблю музыку и мог бы слушать вас часами.

"Музыка - большое утешение для меня", - сказала дама. "Было хорошо замечено
, что гимны подобны крыльям — они возносят нас к небесам".

"Этот гимн напечатан в каком-нибудь сборнике?" - спросила Робин.

- Вряд ли это могло быть так, - ответила миссис Эвендейл со слабой улыбкой.
- поскольку это было результатом бессонного часа прошлой ночью.

"А воздух тоже?" - спросил юный Хартли.

"Нет, простой воздух - это тот, которому я научился в детстве у своей
бабушки. Она была итальянкой по происхождению и пела то, что поют тосканские
крестьяне".

- Могу я попросить вас спеть еще раз, и пусть мой брат тоже послушает? - спросил
Робин, когда мисс Петти и Гарольд приблизились. Шила стояла на коленях на
скамейке чуть поодаль, глядя на кусочки коричневых морских водорослей, плавающих
внизу, в море.

Миссис Evendale потеснились на ее стенде для Мисс Петти, и снова тихо
начал петь. Но на этот раз девушка выбрала известный английский гимн
в котором Хартли мог присоединиться. Тереза Петти очень бы этого хотела
предпочла сплетни, в которых она сама была знатоком, ибо самый
возвышающий душу гимн не мог оторвать ее дух от земли.

Вместо того чтобы слушать, мисс Петти сидела, наблюдая за движениями Шелы,
и прежде чем закончился первый куплет гимна, хранительница
вскочила почти с криком.

"О! Озорная шалунья! Если только она не выбросила свою шляпу за борт!"

"Это моя лодка; посмотри, как она плавает!" - воскликнула Шила, хлопая в ладоши.

"Ты гусыня! Ты осел!" - воскликнул возмущенный опекун. "Твой новый
Ливорно — с отделкой из настоящего кружева! Где ты возьмешь еще одну шляпку для
путешествия?

- Не хочу такую, - дерзко воскликнула Шила, тряхнув огненными локонами.
Ребенок счел, что ее густых, неопрятных волос вполне достаточно для
комфорта.

"Возможно, сейчас вам это не понадобится, - заметил Гарольд Хартли, - но
защита в виде шляпы будет совершенно необходима, когда мы столкнемся с жарой
тропиков".

- У тебя будет солнечный удар, и ты совершишь переворот, и свалишься в припадке!
- воскликнула мисс Петти. - И что скажут мне твои отец и мать после того, как
сколько хлопот я доставила их ребенку!

Робин добродушно нахлобучил свою шляпу на голову маленькой девочки
, но шляпа была слишком велика для Шелы, и она приглушила ее
лоб и глаза, подчеркнутые только вздернутым кончиком носа.

Шила сняла бодрствующий костюм и, рассмеявшись, бросила его обратно
владельцу.

"Я думаю, что я могу импровизировать нечто такое, что, по крайней мере держитесь
тепло", - сказала госпожа Evendale, после некоторого рассмотрения. "Я
есть круг, корзиночка ниже, которая, я думаю, о праве
размер на тулье, и я мог одеяло с краев если бы у меня была правильной
материалы. Ах! Этого хватит и на вату, и на шелк.
леди достала из-за спины маленькую красную подушечку, которую ей дали для
удобства во время путешествия. "Веселый цвет не будет иметь значения на
голове ребенка".

"Мне нравятся веселые цвета, - сказала Шила. - Я не брошу твою шляпу в
море".

Миссис Эвендейл никак не намекнула, что она дорожит корзинкой, или
что ей будет не хватать подушки; у нее слабость в спине.
создание подушки стало почти необходимым для вдовы. Миссис Эвендейл спустилась
в каюту за своим рабочим ящиком и корзинкой и, сняв с последней
ручку, примерила ее на голову Шелы О'Мор.

"Ничто не могло бы подойти лучше", - заметила мисс Петти.

Затем вдова присела, чтобы разрезать ее подушку, и начинают загадочным
задач на благо неприятно ребенку, которому не было и скорее всего даже
думать о благодарности.

На изготовление стеганого покрывала ушло несколько часов, но это были приятные часы
для вдовы, потому что, орудуя ножницами или иголкой, она и
Хартли беседовали вместе на тему той любви к Богу, которая
заставляет нас также любить нашего брата. Это та любовь, которая изливается
в добрых делах, как солнце изливает лучи, и
по-видимому, с такими же минимальными усилиями.

Мисс Петти спустилась вниз, и Шила на какое-то время притихла, компенсируя
свою беспокойную ночь тем, что поспала на палубе, уютно завернувшись
в дорожный плед миссис Эвендейл.

Когда Шила проснулась, и яркая шляпка мисс Петти снова появилась на палубе,
шляпка была готова. Это, безусловно, была самая оригинальная шляпка, цвет
о том, что подушка была алой, мягкой и защищенной от солнца,
и — по крайней мере, так думала Робин — обладала особым изяществом,
переданным работником, а не носителем.

- Настоящая кардинальская шляпа, - заметил Гарольд. - Что вы скажете миссис
Эвендейл за ее доброту? он добавил, как леди привязаны за ниточки
плотно под подбородком ребенка, а затем поцеловал ее, скорее
удивлению обеих Мисс Петти и сама Шела.

"Я скажу, что она хорошая, добрая женщина", - ответила девочка.

"О! Так не говорят о леди!" - воскликнула мисс Петти, которая
гордилась своим знанием форм вежливости и считала, что
в слове "женщина" содержится оскорбление.

- Я бы не сказала этого о тебе, - заметила Шила.

"Надеюсь, не в самом деле!" - воскликнула Мисс Петти.

"Я скажу, что ты крест плохая женщина!" - воскликнул дерзкий ребенок, с нетерпением
неповиновения.

Мисс Петти уже почти исчерпала свой зоологический словарь на
своем беспокойном Ламмикине, но у нее оставалась еще одна стрела. - Ах ты, маленькая
жаба! - закричала она, схватив девочку за руку и
силой потащив ее к трапу. - Я запру тебя в каюте, я
сделаю, и ты не получишь обеда, пока смиренно не попросишь у меня прощения.

Шила сопротивлялась, отбивалась, брыкалась и ревела, и мисс Петти пришлось
нелегко отвести ее вниз; но ее опекунша была непреклонна,
тем более что она слышала, как некоторые пассажиры смеялись над этой битвой,
и заключал пари на то, кто его выиграет.

"Это больно", - заметила миссис Эвендейл, которой очень хотелось вмешаться, но
она чувствовала, что не имеет на это права.

"Мисс Петти испортит характер этому ребенку", - сказал Гарольд.

"И повысьте ее голос; только послушайте, как она кричит!" - добавила Робин.

Шумит слишком громко, чтобы пойти на очень долго. Через пять минут
он сменил на этом посту тишина, и Мисс Петти появилась снизу, много
трепал в нрав, и очень красное лицо.

"Я запер ее — она не может выбраться — я приведу ее в порядок, это
единственный способ справиться с такими дикими зверями", - сказал страж, усаживаясь
сама миссис Эвендейл, обмахивающаяся ее носовым платком
после драки.

- Мисс Петти, вы позволите мне попытаться привести Шелу в чувство
самой? - мягко и учтиво спросила миссис Эвендейл.

"Ты никогда не справишься с ребенком, ты слишком мягкотелый", - заметила мисс
Петти.

"Я воспитывала детей", - начала убитая горем мать, но не смогла
закончить предложение, ее голос дрогнул, а глаза наполнились
слезами.

"Пусть госпожа Evendale попробовать, как она сможет управлять", - говорит Робин, и он думал,
про себя: "я уверен, что один порицающий взгляд от ее милое лицо
было бы больше эффекта со мной, когда я был ребенком, чем в любом объеме
избиения и жестокого обращения."

- О! Пусть миссис Эвендейл попробует, на что она способна! - воскликнула Тереза, желая
от всего сердца она надеялась, что незнакомец вступит в полное владение
ребенком, при условии, что все заслуги и прибыль, относящиеся к должности
опекуна, будут принадлежать ей самой.

Миссис Evendale поднялся, пересек часть колоды, и спустились
трапу. Она приступила к № 6, но нашли раздвижные двери
что кабина защищена от без куском прочной клейкой ленты.

С некоторым трудом леди развязала узел; затем она толкнула
дверь и вошла в каюту как раз вовремя, чтобы увидеть ботинки Шелы
ступни, выступающие внутрь из иллюминатора, который она закупорила
ее маленькое тело. В следующее мгновение шаги исчезли, иллюминатор открылся.
Внизу послышался плеск моря, и
охваченная ужасом леди выбежала на палубу с криком: "Ребенок
за борт!" - звенело у нее в ушах.



ГЛАВА V.

СПЕШИМ НА ПОМОЩЬ!

"РЕБЕНОК за бортом! Ребенок за бортом!" Как страшно, что крик раздавался
над кораблем, с криком от Мисс Петти как алый цвет имели
исчез под волнами! Каждый пассажир, находившийся тогда на палубе, бросился к
борту судна, откуда он мог смотреть вниз на сцену катастрофы
, издавая возгласы ужаса.

Громкий голос Гампа был слышен над всеми, отдавая приказы "Выпустить пар!
Вернуть корабль! Спустить шлюпку!" При всех его недостатках, Гамп был
истинно британского моряка, и не мог видеть маленькую девочку утонула в
крайней мере прилагают усилия, чтобы спасти ее.

Но Робин был самым стремительным из всех; его плащ был в двух секундах,
а третий увидел его за борт судна, прежде чем что-либо
может быть сделано с лодки. Это был чрезвычайно опасный прыжок с борта
парохода, но Робин не подумал о собственной опасности, он был
поглощен опасностью ребенка.

Рядом с тем местом, где сидела миссис Эвендейл, был прикреплен спасательный круг
на случай кораблекрушения. Большие женские ножницы лежали на
сиденье рядом с Гарольдом Хартли в тот момент, когда всплеск и
вопль заставили его вскочить со своего места. С большой быстротой он схватил
ножницы и перерезал веревки, которыми был привязан буй. Затем молодой человек
швырнул его через волны с такой силой и точностью, что, хотя
движение судна, прежде чем оно смогло дать задний ход, отнесло его далеко
за пределы Робин, ремень упал, шлепнувшись в воду, всего на несколько ярдов
из его рук, теперь вытянутых в плавании.

"Он видит его? Да, да, он видит его; он будет спасен, его рука на
это. О, почему они так медленно с лодки? Вон, вон, видишь
это красное пятно на воде? тело ребенка, должно быть, всплыло на поверхность
! Оно исчезло! Ты видишь его? Нет, это было только на побелевшей
линии кильватерного следа парохода. Парень ухватился за ремень, но ему
никогда не добраться до того места, где затонула девушка. Ему лучше отказаться от
бесполезной попытки найти ее. Ну вот, наконец-то они спускают шлюпку!"
Такие восклицания срывались с губ взволнованных зрителей.,
с тревогой вглядываясь в вздымающееся море, в то море, которое казалось таким
ужасно широким, таким пугающе глубоким.

Гарольд первым прыгает в лодку, первым хватает весло.;
его тревога сильна, но он не произносит ни слова, он гребет как один человек.
гребет ради жизни. Мисс Петти дико мечется взад и вперед по палубе,
издавая крики отчаяния, которые она хочет, чтобы их услышали и записали.
"О, мой Ламмикен! Мой дорогой! Она утонет, она утонет! И
что мне сказать ее родителям? Это была не моя вина — все знают
что это была не моя вина; Я никогда не мечтал, что девушка бросит
сама выпрыгнула через иллюминатор в море!"

"Давайте помолимся — давайте помолимся за нее и за благородного мальчика, который рискует своей
жизнью ради ближнего!" - восклицает миссис Эвендейл, всплеснув
руками. Ее губы шевелятся в сугубой ектении, в то время как ее глаза до сих пор
фиксируется на отход вод.

Лодку направляют к спасательному поясу, который сам движется
в обратном направлении к тому месту, где исчезло алое пятно
. К счастью, море необычайно спокойно.

"Опять это алое пятнышко!" - восклицает миссис Эвендейл.

"Где, где? Я ничего не вижу, кроме ужасных волн", - кричит
Тереза: "Свет так слепит мне глаза!"

Теперь никто на палубе не может видеть спасательный пояс, потому что шлюпка находится между ним
и кораблем; но крепкая фигура капитана Гампа стоит на мостике,
его подзорная труба подносится к глазу, и снова слышится его громкий голос.

- Спасательный пояс перенесен в лодку, но мальчик, где он? Он
должно быть, нырнул за ребенком — отличный парень; он моряк до мозга костей
он плавает как рыба! Но он поплатился своей жизнью", - бормочет капитан
себе под нос. "Боже, помоги ему!" Это первая молитва, которую Гамп
произнес за много дней.

Едва эти слова слетают с его губ, как с борта раздается громкое приветствие.
по волнам разносится звук шлюпки; очевидно, что по крайней мере одна была
найдена. С мостика снова доносится взволнованный голос капитана.

"Ha, ha! Наконец-то они нашли его, и он хватается за что-то красное;
он не отпустит, даже если умрет за это! Мальчик держится как мертвый,
но хватит ли у него сил, пока они не доставят его сюда?"

Снова донесся крик со шлюпки — снова и снова - он рассказывал свою собственную историю
встревоженным зрителям на палубе "Аллигатора". Затем, когда шлюпка
когда спасенные были доставлены обратно на корабль, миссис Эвендейл упала на колени
и горячо поблагодарила за две спасенные жизни. Когда она
поднялась, в лодке можно было отчетливо различить Робина с непокрытой головой
и мокрыми волосами, который вместе с Гарольдом растирал кого-то, лежащего в
дна лодки, за формой ребенка, видно не было.

"Давайте приготовим горячую воду, фланелевое белье, стимуляторы", - крикнула миссис
Эвендейл и поспешила вниз, чтобы сделать приготовления к восстановлению
полутонувшего ребенка. Мисс Петти и в голову не приходило предлагать помощь.

Капитан Гамп спустился со своего места на мостике с выражением
искреннего удовлетворения на грубом лице. Он достал из лодки
все еще бесчувственное тело Шелы и передал его в руки ее опекуна, сказав
"Вот, позаботься о ней получше", а затем подошел к братьям, которые
только что выскочил на палубу. Гамп протянул его коричневой, волосатой рукой Робин,
и дал молодежь сильная, крепко пожал.

"Я говорю, Молодой человек, вы родились, чтобы стать моряком!" воскликнул
капитан. "Один день на саванах, а на следующий ныряешь под воду".
ты не тот парень, которого можно превратить в миссионера".

"Я надеюсь, что это так", - сказал Робин Хартли.

"Вы возьметесь за такую работу, как летучая рыба поднимается в воздух"
рывок, вспышка, затем всплеск — и она снова в соленой воде".
Затем, повернувшись к Гарольду, капитан продолжил: "Вы тоже сыграли роль
человека; Я не ожидал такого мужества от священника. Если вы настроили свое
сердце на то, чтобы провести службу завтра, это воскресенье, я ничего не скажу
против этого. Я полагаю, что священник без своей проповеди чувствует себя как
моряк без своего корабля ".

Тем временем Шелу отнесли в каюту, мисс Петти
громко причитая: "О, она умерла! Мой Ламмикин мертв! Но
каждый может засвидетельствовать, что это была не моя вина".

Шила, однако, не умерла, и восстановительные средства, которые усердно применяла
миссис Эвендейл, возымели свое действие. Маленькая девочка вздохнула, вздрогнула,
чихнула, а затем открыла глаза, оглядываясь вокруг с некоторым
удивлением, пытаясь вспомнить, что произошло. Затем ее взгляд оставался
крепится на открытый порт-отверстие, через которое, посредством стоя на
коробка, она сумела взобраться.

"Там, где я протиснулся", - сказал Салу. - Я не догадывался, куда иду.
Я шел.

"О, моя крошка! Зачем ты выбрался туда?" - воскликнула мисс Петти
жалобным, укоризненным тоном.

"Потому что ты бы закрыл дверь", - последовал дерзкий ответ. "Я скажу папе".,
Я скажу, что из-за тебя я чуть не утонула в море. О, это было так
ужасно! Гугл, гугл, гугл. Я никогда не думал, что меня снова выловят ".

На следующий день Шила была живой, здоровой и деятельной, как всегда, хотя
Мисс Петти, которая стала очень нервной, не доверяла ей находиться на палубе.
Море укротило дух девушки не больше, чем смыло
веснушки с ее лица. Волны были значительно более бурными, чем они ожидали.
это произошло накануне, и мисс Петти была вынуждена оставаться в своей каюте
вместо того, чтобы посещать утреннюю службу.

Паства Гарольда была небольшой. Робин надеялся, что при этом будет присутствовать сам капитан
, но грубый моряк держался в стороне от
проповеди, хотя и слушал на некотором расстоянии пение
гимнов. Музыка вполне могла привлечь его, необычайно приятный голос миссис Эвендейл
гармонично сливался с более глубокими интонациями братьев Хартли
.

Маленькая Шила довольно тихо сидела рядом с миссис Эвендейл, хотя и не
участие в проповеди или молитве. Молчаливость девочки была вызвана главным образом
тем, что ее пухлые пальцы некоторое время были заняты тем, что
перебирали зеленую тесьму со своего нового воскресного жакета в надежде
превращает эту косу в леску, чтобы можно было ловить акул
и китов с помощью булавки. Когда Робин заметил, что делает Шила, он
вспомнил мать, которая никогда не чувствовала себя спокойно, когда ее дети вели себя тихо,
поскольку она была уверена, что они наверняка затеяли какую-нибудь пакость.



ГЛАВА VI.

ПОПЫТКА СЛУЖИТЬ.

НЕ ОБЕСКУРАЖЕННЫЙ немногочисленностью своих слушателей, молодой миссионер
вложил всю душу в свою речь. Его темой была любовь, а его текст
был взят из первого послания Святого Иоанна.

Первое: любовь была прослежена до ее Божественного Источника — любви к Богу,
ибо БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ. Затем проповедник продемонстрировал свое воздействие на тех, кого
называют сынами Божьими, — как в отношении их чувств к купившему их
Спасителю, так и к братьям, возлюбленным ради Него
. Когда Гарольд тепло и проникновенно говорил о бескорыстной, или
вместо жертвенной любви, который готов отдать жизнь за
братья, каждый глаз был обращен к Робин, каждый из присутствующих
подумал об ужасной сцене предыдущего дня.

Затем Гарольд продолжил говорить о влиянии любви на устранение
страха смерти— "Совершенная любовь изгоняет страх". Является ли призыв Отца
приди во время землетрясения или пожара, или в реве штормовых волн
любовь узнает голос, любовь хватается за поддерживающую руку, любовь
смотрит в лицо Отца, любовь покоится на груди Отца".

После окончания службы Шелу позвали в каюту мисс Петти,
а миссис Эвендейл вышла на палубу. Дама сидела с книгой в руках.
рука, но ее мысли блуждали вдали от его страниц. Она подумала, как невыразимо
бедны те, кто ничего не знает об этой любви, о которой она слышала,
те, чей взгляд на небеса закрыт "похотью плоти,
похоть глаз и гордость за жизнь".

Леди подумала о капитане, который умело вел судно
к земному порту, но который сам слепо направлялся к
скале разрушения; который верно служил судовладельцам, которые
использовал его, совершенно пренебрегая своим долгом по отношению к своему Создателю,
Хранитель и Избавитель. Миссис Evendale молча молился за моряков,
и совесть шептала ее душа, "не довольствоваться
молясь за другого, спросите себя смелость поговорить с ним некоторые
маленькое слово "Бог". Ты боишься? 'Совершенная любовь изгоняет страх."

Эта мысль еще в голове девушки, когда тень упала на ее открыть
страницы. Она подняла глаза и увидела капитана Гамп перед ней.

- Как поживает эта маленькая Флибустьерша Виселица после холодной ванны? поинтересовался он.
- Я не видел ее сегодня на палубе.

"С Шелой все в порядке, - последовал ответ, - но мисс Петти боится
позволяя ребенку прийти сюда без ее, чтобы Шела снова
упасть за борт и утонуть".

"О! Она не попробую этот трюк во второй раз", - сказал капитан, с
мрачной улыбкой. "Вчера я думал, что она станет пиршеством для
акул, и так бы оно и было, если бы не этот отважный юноша
. Полагаю, мисс Ламмикин очень благодарна ему за то, что он вытащил
ее из моря.

"Я не заметила никаких особых признаков благодарности", - ответила леди
.

"Тогда девчонка не стоит своих денег!" - решительно заявил Гамп. "Я могу
мириться с тем, что ребенок дикий — такова природа - или глупый, или озорной,
или злобный, как кошка; есть только одна вещь, с которой я не могу смириться,
будь то у ребенка или мужчины, и это неблагодарность по отношению к благодетелю. Да ведь
даже звери благодарны; собака лижет руку, которая ее кормит.
Неблагодарный человек хуже зверя".

- Шила очень молода, - заметила миссис Эвендейл, - и, вероятно, вряд ли
понимает, чем обязана молодому мистеру Хартли и насколько
велик был риск, которому он подвергся, чтобы спасти ее. Но если, когда
девочка вырастет, она не захочет даже слышать историю о своей
избавление, если ей наплевать на своего спасителя, и даже когда она
упоминает его имя, делает это только для того, чтобы оскорбить его, если...

"Ну, ну, Миссис Evendale", - прервал капитан, "ребенок не
настолько плохими, нам она нравится неблагодарный негодяй такой!"

"Капитан, в мире очень много таких людей", - заметила женщина-миссионерка.
она спрашивала себя, хватит ли у нее смелости
сказать: "Ты тот самый человек".

"Надеюсь, что нет", - сказал Гамп.

"В этот самый день я слышал о щедрой, преданной,
самоотверженной любви; Я слышал о Человеке, который не только рисковал,
но сознательно, по собственной воле, отказался от жизни, чтобы спасти
недостойных. Это потому, что жертва выше нашего понимания, что
люди думают, что там, где больше всего заслуживает благодарности, неблагодарность не является грехом?"

Капитан Гамп несколько секунд молчал; миссис Эвендейл, которая
почти дрожала от волнения, ожидала взрыва страсти,
возможно, оскорбительной реплики. Она не понимала, какой властью часто обладает
красота святости, достоинство жизни, посвященной Богу
даже над такими закаленными натурами, как грубый моряк перед ней.

"Я знаю, к чему вы клоните", - сказал, наконец, капитан.
медленно и без гнева. "Мне сказали, это такая штука, когда я был
мальчик; но в бурном море-жизнь терли все это наружу, как волны руб.
следы на песке. Я даже не открывал Библию двадцать
лет или больше ".

"Хотели бы вы взглянуть на него еще раз?" - мягко спросила миссис Эвендейл, кладя
руку на лежащий рядом с ней Новый Завет в красивом переплете.

"Нет времени", - сказал капитан более грубо.

"Нет времени на два-три куплета в день! Даже у такого занятого человека, как вы,
Капитан Гамп, вы должны найти время для еды и сна, и мы с вами.
нам обоим придется найти время для смерти. Вы примете это Завещание
от меня?" Подарок был протянутую в такой вежливой манере, что даже
капитан не мог злиться.

"Ты не можешь поделиться", - сказал Гамп, забрав маленького Тома в его
силы. Открыв ее, он увидел, что в ней были места с пометками,
причем с двойными пометками, свидетельствующими о том, что книгу много читали, хотя
красивый переплет почти не пострадал.

"О! Да, я могу обойтись без нее, - сказала миссис Эвендейл. - У меня есть полная Библия
в салоне ниже. Я был бы очень рад, если вы могли бы найти половину
комфорт в Евангелие, которое я сделал во время большого горя."

Капитан не немедленный ответ; двойная метка обратил его
внимание на слова: "будем любить его, потому что он прежде возлюбил нас."

- Я выучил этот стих, когда был мальчишкой, - пробормотал Гамп наполовину себе под нос.;
- но я забыл его, как и все остальное. Что ж, спасибо вам, мадам,
за вашу книгу; я буду время от времени заглядывать в нее и, возможно, верну ее.
когда мы прибудем в Александрию, где пассажиры должны будут сойти.

Капитан спрятал небольшой томик в один из своих вместительных карманов,
поскольку не хотел, чтобы кто-нибудь еще увидел его в его руке. Это
был намек миссис Эвендейл на ее собственное горькое горе, которое затронуло
одно нежное место в сердце моряка, потому что он заметил глубокую
траур, который она носила, и слышал, что она вдова и
бездетная. Капитан сам потерял единственного ребенка; он познал
боль утраты и подумал про себя: "Должно же быть что-то
в религии, что может утешить в таком испытании".

Все на борту заметили, что с этого времени капитан был
более вежливы по отношению к миссис Evendale, чем кто-либо на борту. Он всегда
положил ее во время еды по правую руку его, и никогда не ругался в ее
наличие. Действительно, капитан Гамп теперь вообще редко ругался, и то только
когда его, так сказать, застигали врасплох. Капитан не возражал против
Гарольд молитву перед едой, и на следующее воскресенье был
присутствовать на богослужении. Сказал Гамп ничего из того, что был проездом в своем
собственное мнение; может быть, он не мог поставить свои мысли в слова. Маленький
представлял ли он, сколько искренних молитв было вознесено за него в его сосуде
, или как часто в его пользу говорилось об обетовании в 1 Иоанна v.
16:

 "Если кто увидит, что брат его согрешает грехом, который не к смерти, он
пусть попросит, и Он даст ему жизнь за тех, которые грешат не к
смерти".



ГЛАВА VII.

МАЛЬТА И ЕЕ РЫЦАРИ.

Путешествие продолжалось в течение некоторого времени без каких-либо инцидентов стоит
запись. Гибралтар величественного утеса был принят, и благоприятные ветры
послал в "Крокодил" быстро вдоль Средиземного моря.

Миссис Эвендейл уделяла много внимания Шеле, единственному ребенку в семье
на борту, но без видимого результата, за исключением возбуждения
ревности мисс Петти, которая была раздражена тем, что ее подопечная предпочитала любую
одну — фактически, каждую — себе. Шела, она знала, был достаточно старым
и достаточно острым, чтобы передать впечатления от ее родителей, что может
ущерба их от опекуна, и так травмировать шанс, Мисс Петти
иметь ее на обратном пути простым и выгодным путем заряда
других детей. Мисс Петти попыталась приласкать Шелу, но та не поддалась
Она приласкала ее.

"Мой Ламмикин", - однажды начала мисс Петти в присутствии нескольких
аудиторы, которым она хотела дать представление о своей нежности к
своей маленькой подопечной.

"Я не твой Ламмикен, ты мисс Вулф!" - воскликнула дерзкая маленькая девочка.
несколько прохожих подбодрили ее смехом.

В Lammikin озорной теряя возможность испытывая терпение ее
плохой хранитель. Шела сел на цветок отделкой Мисс Петти капота,
когда это было обменять на ужин-кап. Шила завладела
ножницами своего опекуна и обрезала бахрому вокруг носового платка
, который мисс Петти уронила на пол. Старая леди нашла соль.
подмешал ей в чай и догадался, откуда он там взялся.
Казалось, шалостям Ламмикинов не было конца; но с миссис Эвендейл
она никогда ни в какие шалости не играла.

В свое время на острове Мальта, была достигнута, и, к немалой
приятно пассажиров, капитан Гамп дал им уйти на
берега, строго ограничив, однако, время, которое они могли бы потратить на
земля. Забавная сцена, знакомая тем, кто бывал на Мальте,
произошла, когда пассажиры впервые ступили на исторический остров.
Толпа носильщиков, водителей транспортных средств и других болтающих кандидатов на
рабочие, которые смотрят на искателей удовольствий как на свою естественную добычу, кишели вокруг
.

Мисс Петти, который не знал ни слова по-итальянски, и она была напугана и
толку от суеты и шума, пробила себе путь сквозь толпы, как
ну как она могла с точки зонтик, держа за руку
Шила, которая очень наслаждалась весельем. Миссис Эвендейл тихо следовала за ними.
сзади и, выбрав кучера более респектабельной наружности, чем
остальные, дала ему на итальянском указания, куда ехать.

- О, миссис Эвендейл, давайте вместе пройдемся по магазинам! - воскликнула мисс Петти.
"Я слышал, что на Мальте есть несколько самых приятных вещей в серебро и
кружева".

"Боюсь, я не смогу сопровождать вас, мисс Петти", - сказала вдова,
которая как раз собиралась сесть в нанятый ею экипаж.
"Мое время здесь очень дорого; я должен воспользоваться единственной
возможностью, которая у меня когда-либо будет, - навестить дорогого друга, великого
инвалида, отправленного на Мальту по совету врачей".

"Тогда возьми Шелу с собой, пожалуйста, сделай это; я не могу делать покупки или наслаждаться чем-либо.
спокойно, когда эта обезьяна всегда следует за мной по пятам".

- Мне очень жаль, что я снова вынуждена сказать "нет", - ответила миссис Эвендейл, которая
заняла свое место в перевозке. "Если бы мой бедный друг был в состоянии здоровья,
Я, конечно, следует принимать Шела со мной; но женщина заболела, могут быть
умирает. Шила - слишком подвижный ребенок для комнаты больного ". Машину
увезли.

Ламмикин опустила уголки рта и выглядела сердитой; мисс
Петти чувствовала себя едва ли хуже. - С этими святыми всегда так, - пробормотала она.
- они никогда не готовы оказать мне услугу. Пойдем, Шила,
мы справимся сами.

"Я не пойду с тобой, я пойду с Робином!" - закричала Шила.

Но Робина нигде не было видно; они с Гарольдом приземлились до того, как
леди, и выбрали другой курс. У Ламмикин не было выбора, кроме как
пойти со своим опекуном.

Когда братья Хартли коснулись земли, Робин с энтузиазмом
воскликнул: "Как славно быть на Мальте, в Мелите, первом
месте, по которому ступали ноги апостола, на котором я когда-либо стоял!"

"И какое это великолепное место", - подхватил Гарольд, с интересом разглядывая
благородные здания, которые придают Мальте вид
коллекции древних крепостей. Он подумал о былых временах, когда
эти стены звенели от криков доблестных рыцарей Святого Иоанна,
которые, с их бесстрашной преданностью, превратили свой скалистый остров в оплот
христианского мира против воинов Полумесяца.

"Здесь были совершены доблестные подвиги, - заметил Гарольд, - которые прославят
имя мальтийских рыцарей до скончания веков. Как
храбро они противостояли волне мусульманской агрессии, когда
она обрушилась на Европу подобно наводнению! Они унаследовали дух
Крестоносцев древности".

"Гарольд, если ты и я жил во времена Петра Пустынника,"
наблюдается Робин: "я думаю, что нам как бы уже вне Палестины
чтобы спасти Гроб Господень; и если в те дни, когда турки
пытались огнем и мечом распространить свою ложную религию на Запад,
мы с тобой приняли бы постриг и надели белый крест
Рыцарей Святого Иоанна.

"Возможно, мы могли бы так и поступить, - ответил Гарольд, - потому что мы не должны были этого делать".
в те времена мы понимали лучше, чем другие, что
царство нашего Господа не должно распространяться земным оружием. Войны
рыцари в старину у природы нет плохой тип, что перед нами в Индии.
Все христиане должны быть крестоносцев, в смысле, несущий крест
и борьба с их сражений; мы, миссионеры, отдельно и специально
посвящена самой благородной warfareс, можно назвать, если угодно,
настоящее Ордена Рыцарей св. Иоанна".

Эта идея пришлась по душе Робин. "Разве рыцари не должны были принять
особый обет чистоты и послушания, - сказал он. - разве они не должны были
защищать женщин, вступаться за угнетенных и бороться против
зла, где бы они его ни встречали? Это именно то, что мы должны сделать. Мы должны
установить наш баннер на камне. Наше оружие - не меч и не копье,
и не наши доспехи - сверкающие каски и кольчуги, но мы должны владеть
меч Духа, Слово Божье, и носи нагрудник
праведности, а вместо шлема - надежду на спасение".

Гарольд улыбнулся энтузиазму своего младшего брата. "Одну часть из
сравнения ты опустил", - сказал он. "Разве ты не помнишь, как
рыцарь торжественно нес ночную вахту возле своего оружия, прежде чем его признали
достойным им воспользоваться?" Для миссионерской рыцарь св. Иоанна есть некоторые
подготовка требуется соответствующая этому".

"Я боюсь, что мне не показалось достаточной подготовки", - сказал
Робин: "хотя я молился, и это от всего сердца. Как бы ты
у нас сохранить наше ночное бдение?"

"Повышенная бдительность, молитвенности, и представления любой
испытания Богом может назначить", - ответил Гарольд. "Наш Лидер не оставит своих
воинов без дисциплины, зачастую гораздо более длительной и болезненной, чем
ночной дозор рыцарей Святого Иоанна".

Эти слова часто повторяются в виду Робина, как будто, когда они
были произнесены, ближайшие события, действительно литого прежде чем их темные тени.

"Итак, куда мы впервые преклоняем шаги?" сказал Гарольд.

"Я не люблю смотреть на римские соборы, еще меньше - на
ходит по магазинам, когда у меня нет денег, чтобы их потратить, - ответила Робин. "Я наводил справки о том,
далеко ли отсюда до достопамятной бухты, где, как говорят, высадились Святой Павел и
его спутники после кораблекрушения. Я долго
увидеть место, и время, чтобы пойти туда, если я как можно быстрее".

"Я не уверен, есть ли у вас время для экспедиции", - сказал Гарольд
Хартли. - А что, если "Аллигатор" отчалит без вас? Я сомневаюсь, что
капитан Гамп стал бы ждать саму Королеву.

- Я постараюсь не опоздать, - крикнул Робин. - Только одолжи мне свои
часы.

Гарольд так и сделал, и деятельный молодой англичанин умчался на полной скорости.

"Я тоже должен как-то использовать свое время, - подумал Гарольд. - Рыцарь-миссионер
всегда должен быть начеку; вот несколько моих стрел наготове".
и он достал из кармана жилета несколько небольших экземпляров отдельных Евангелий на
итальянском языке, которые он привез из Англии для распространения в
Мальта.

"Это Слово Божье", - сказал молодой миссионер мужчине
интеллигентного вида, который занимался продажей фруктов. Гарольд
выучил эти несколько итальянских слов от миссис Эвендейл специально, чтобы использовать
их таким образом.

Но мужчина не протянул руку, чтобы принять драгоценный подарок.;
он покачал головой и сказал что-то по-итальянски, чего Гарольд не смог понять.
понял только, что это означало отказ.

Не отчаивайтесь, распространитель продолжил свой путь, чтобы найти больше
надеемся тему. Он потом пробовал у парня были книги под мышкой. "Он
по крайней мере, сможет читать", - подумал Гарольд.

"Плохая книга, запрещенная священниками", - был ответ юноши по-итальянски.

Третье лицо, которому была предложена Евангелия была женщина. Она посмотрела
робко вокруг нее, увидел Ромиш священник, стоя в углу
улице, и поспешил прочь.

"Очевидно, что Мальта-это не то место, где Священные Писания
приветствуется", - подумал Гарольд, к сожалению, как он заменил его отвергли книги
его жилет. "Постоянное противодействие Рима распространению Слова Божьего
среди бедных является одним из самых ярких доказательств того, что ее доктрины
не выдержат его испытующего света".

Гарольд был у магазина, и вспомнив, что он потерял свое перо-нож,
он пошел, чтобы заменить ее, купив который ему довелось увидеть в
окна. Вскоре была совершена пустяковая покупка; он повернулся, чтобы выйти из магазина,
Гарольд увидел рядом с собой продавца фруктов. Мужчина украдкой протянул
руку, и Хартли, поняв этот жест, поскольку ничего не было сказано
, вложил в эту руку Евангелие, которое было принято с молчаливым
выражением радости.

"Одно семя посеяно, - подумал Гарольд. - Да благословит его Господь!
Оно! Я слышал, что этот остров Мальта, ныне знаменитый своими апельсиновыми
рощами, изначально представлял собой всего лишь голую скалу, и что всю его почву приходилось
перевозить на кораблях с материка. Такие усилия были приложены для того, чтобы
выращивать фрукты, и эти усилия увенчались таким успехом. Должен ли
дети этого мира всегда мудрее детей света?
Должны ли энергичные люди земли смотреть на трудности как на "то, что нужно
преодолеть", в то время как Божьи слуги преувеличивают их до невозможности ".

Размышления Гарольда были прерваны заседания Мисс Петти, как он
вышел из магазина. Она выглядела взволнованной, возбужденной и нетерпеливой.

"О! Дорогой мистер Хартли, я так рада вас видеть; вы тот самый
человек, с которым я хотела познакомиться!" - воскликнула она. - Пожалуйста, одолжи мне двенадцать шиллингов
, потому что я уже потратила свои последние шесть пенсов на кружева.
Мальта, с ее магазинами, полный красивых вещей, имеет место пусто
кошелек Cr;sus!"

- Я не Крез, - сказал Гарольд, - и у меня с собой нет даже двенадцати
шиллингов.

"Тогда одолжи мне десять; я полагаю, что я могу победить ювелир вниз. Я никогда не
в жизни не видела такой идеальной брошь—павлин, в серебряной филигранью".

- Извините меня, мисс Петти, - с улыбкой сказал Гарольд, - но не лучше ли было бы
устоять даже перед искушением купить серебряного павлина из филагри,
а не влезать в долги?

- О! Мне нужны ваши деньги, а не ваши проповеди! - воскликнула Тереза. - Есть
Г-н Болтон приедет, он не дает такой жесткой хваткой за свои деньги;
он одолжит двенадцать шиллингов, я уверен, и я просто умираю от желания узнать
что брошь!"

Мистер Болтон был беспечным, добродушным молодым плантатором, который держал деньги при себе.
при себе. Он всегда подшучивал над мисс Петти, делал ей
нелепые комплименты и смеялся над ней за ее спиной, потому что она
имела глупость им поверить. Молодой человек, услышав ее трогательную мольбу
, полез в карман и вытащил золотую монету. Мисс
Петти приняла ее с детским восторгом и поспешила в соседний магазин.
зашла в магазин и через некоторое время вернулась, довольная приобретением
броши в виде павлина, которую она прикрепила к своему воротничку.

- Но где же ваш Ламмикин, мисс Петти? - осведомился Боултон. Вопрос
прозвучал с поразительным эффектом, как будто страж внезапно очнулся от
приятного сна.

"Где?" - повторила она, нервно оглядываясь направо и налево, но
ни справа, ни слева не было видно и следа Шелы.
Мисс Петти, всасывается в закупку серебро и кружево, не дал
мысль беспокойного ребенка заряда которого она была проведена. В
опекунша охватила тревога из-за того, что пропала дочь баронета.

Затем начались мучительные поиски; Болтон сопровождал бедную мисс Петти,
скорее ради забавы, чем из какого-либо намерения
оказать ей помощь. Тереза расспрашивала прохожих по-английски, врывалась в магазины
и выбегала из них, выкрикивая имя своего подопечного, пока улица
не зазвенела, и люди не уставились на сумасшедшего Инглези.

"Давайте отправим глашатая пройтись по городу", - предложил Болтон, смеясь.:
"Потерялся Ламмикин, живой молодой Ламмикин. За ее спасение назначена награда
шиллинг и серебряная брошь filagree!"

"Не волнуйся, меня!" - воскликнула бедная Мисс Петти. Ее беда может
также приглашаем сострадание. Она ломала руки, она плакала, она рыдала,
потом снова стала спрашивать каждого, кого встречала, не видел ли он
рыжеволосую маленькую девочку в алой шляпке.

Стояла невыносимая жара; мощеная улица отражала солнечные лучи.
тонкие сапожки мисс Петти почти обжигали ее, и теперь они причиняли ей сильную боль.
ноги покрылись волдырями.

[Иллюстрация: "Давайте отправим глашатая пройтись по городу", - предложил
 Болтон, смеясь: "Потерялся Ламмикин, живой молодой Ламмикин. Награда
 предложил за ее выздоровление шиллинг и серебряную брошь филагри!"]

Наконец, когда они проходили мимо дверей красивой римской церкви, до ушей искателей донесся
звук — впервые желанный — страстного рева ребенка, доносящегося изнутри
изнутри. Никто, кроме Шелы, не мог так рычать
.

"Ламмикин внутри, это точно, как пистолет!" - крикнул Болтон.

Опекунша, так быстро, как только могли нести ее усталые конечности, заторопилась вверх по
широким ступеням церкви и через открытую дверь мисс Петти
увидел Шелу внутри в объятиях разгневанного священника в тонзуре, который держал
она держала ее так, как ворон держит мышь, в то время как ребенок сопротивлялся и
ревел. Почему священник таким образом схватил ее? Какой ужасный проступок был
совершен бедной маленькой ирландской девочкой?

"Отпусти ее! Пожалуйста, господин жрец, отпусти ее!" воскликнула Мисс Петти, не
немного испугавшись, по любопытная толпа собиралась вокруг, и
страшные истории, которые она читала инквизиции мелькнула
внимание опекуна.

Священник отпустил его руку и сказал что-то, чего мисс Петти
не поняла, с негодованием взглянув на сосуд для святой воды
у входа в церковь.

"Что ты наделала, шаловливая мышка?" - спросила мисс Петти у
Шелы. "Ты всегда занимаешься чем-нибудь неприличным".

"Не неприличным. Меня просто мучила жажда, и я выпила из этой штуки. Она
указала на мраморный сосуд. "Разве его поставили не для того, чтобы люди могли
пить?"

"Ты всегда втягиваешь меня в неприятности", - сказал разгневанный страж. "
Паписты захотят сжечь тебя за это. Давай вернемся на корабль
так быстро, как только сможем".

Шила была слишком юной преступницей, чтобы ее нельзя было простить, и ни священник
, ни люди не вмешались, чтобы предотвратить ее отъезд. Искренне рад был
Шела, еще больше рад был ее опекуном, когда они нашли себя
опять же с их собратья-пассажиры, на палубе "Аллигатор",
паром от Мальты.



ГЛАВА VIII.

ПРИНЦЕССА И ЛЮКС.

Вскоре мы добрались до Александрии. В те дни еще не было Суэцкого канала, поэтому
пассажирам пришлось сойти на берег и попрощаться с "Аллигатором"
и его командиром, прежде чем продолжить свой путь через пустыню, к
порт, где их ждало другое судно.

Капитан Гамп стоял на палубе своего корабля, в то время как груды багажа
выгружались из трюма и складывались, готовые к отправке дальше
берег. Это была сцена замешательства и суеты, перемежавшаяся с
прощаниями и добрыми словами, которыми обменивались те, кому теперь предстояло быть
разделенными, некоторые пассажиры оставались в Египте, некоторые направлялись в Индию.
Капитан, конечно, пришел за своей долей прощаний, которые он
получил и ответил по-своему прямолинейно. Но когда миссис Эвендейл
подошла к нему, капитан отошел на несколько шагов в сторону от в толпе,
и тихо сказал даме: "Я говорил о возвращении этой книги,
но, если вы не возражаете, я бы предпочел оставить ее себе".

"Сохрани это от меня на память", - сказала дама.

- Вряд ли я забуду вас, единственную за двадцать с лишним лет.
кто заботился о моей душе; и когда вы будете молиться, миссис Эвендейл,
может быть, вы иногда вспомните меня. Капитан протянул свою широкую,
загорелую руку, которую женщина-миссионерка ласково пожала.

"Может быть, мы встретимся — на небесах", - тихо сказала она.

- Вряд ли я найду туда дорогу, - пробормотал Гамп, - но если я это сделаю,
в основном это будет благодаря вам. Благослови вас Бог! Капитан резко
отвернулся.

Эти двое никогда не должны были видеть друг друга по земле, но часто ли
капитан, как он изучал его книги, думаю о ней, кто дал это
его. Она не была отдана напрасно.

Какие восхитительные откровения будут в другом мире о
результатах добра, совершенного втайне, о семенах, которые взошли без ведома
сеятеля! Если бы не презумпция, чтобы добавить стих лежал один из наших
сладких христианских исполнителей, может быть, они дополняют ее идеальный цепь
контрастов между настоящим горем и будущее блаженство, такие надежды
мысли, как в следующем:—

 Радостных сюрпризов,
 Цветы после заморозков,
 Поздравления и welcomings
 Где молитва, казалось, была потеряна.
 Те, кого мы очень горевали над
 Сияющий в вышине,
 Усиливающий гармонию,
 Делящийся любовью!

Мы не будем останавливаться на наземной части путешествия, которая в то время была
почти невыносимой из-за жары. Пассажиры из Англии,
и другие из Александрии, затем сели на итальянский "Наполи"
пароход, которым командовал капитан Ченчи, итальянец, и частично укомплектованный
Арабские ласкары.

Прежде чем судно снялось с якоря, мисс Петти подошла к Робин в состоянии
восторженного возбуждения.

"У нас будет восхитительное путешествие по Красному морю, - воскликнула она, - если
только нам не удастся поджариться заживо по дороге. Только представьте! У нас на борту
настоящая принцесса; у нее и ее свиты было целых два омнибуса в распоряжении
самих себя (что вызвало ужасную пробку в третьем), и теперь
они занимают все лучшие каюты ".

"Не вещь, чтобы сделать наше путешествие более приятным, Мисс Петти,"
рассмеялся Робин. "Признаюсь, я не был рад узнать, что Болтон
пришлось делить с Гарольдом и мной дыру, в которой нам едва хватает места
чтобы повернуться. И это в такую жаркую погоду ".

"Миссис Evendale выдавливается в нашем салоне", - сказала Мисс Петти, Фаннинг
сама энергично, как она говорит; "но, конечно, каждый должен сделать
номер на настоящую принцессу. Ее имя—дайте мне подумать—Принцесса Лукреция
Ди—Ди—Pelipatti—или что-то подобное, это почти слишком длинное имя
помню. Она очень мила,—конечно".

"Откуда ты знаешь? Ты уже познакомился с ней?" - спросила Робин.

"Пока нет, но, конечно, во время путешествия мы будем часто встречаться".
- сказала мисс Петти, которая уже построила высокий замок из карточек или
паутины в надежде на близость с настоящей принцессой.
- О! Какие великолепные драгоценности она носит! Как сверкают на солнце ее бриллианты!
У принцессы Лукреции, по-моему, больше колец, чем пальцев, и
такое ожерелье — конечно, из чистого золота! Говорят, что принцесса
удивительно богата.

Мисс Петти была немало разочарована, обнаружив, что после того, как они
отправились в путешествие, Principessa di Peliperiti не стала
снисходить до ужина с другими пассажирами, а была обслужена отдельно от
остальное. Подобострастный капитан, гордый своим грузом, отдал все самое лучшее
гранд-леди и ее спутникам, оставив остальных
пассажирам действительно очень плохо. Некоторые из английских путешественников
осмелились выразить пожелание, чтобы принцесса выбрала какой-нибудь другой корабль
, а не тот, на котором они плыли, или чтобы они сами
сели на какое-нибудь другое судно.

"Я невысокого мнения о нашем лощеном капитане, - заметил Болтон Гарольду
вечером. - Он скорее похож на подобострастного придворного, чем на моряка.
Я сомневаюсь, что он знает, как управлять своим кораблем или управлять своей
бандитской командой ".

"Я почувствовал больше доверия к нашему грубоватому старине Гампу", - заметил Гарольд.

"Что касается престарелой принцессы, то она чокнутая, просто чокнутая", - сказал
Болтон. - Она преувеличенная мисс Петти, давайте называть ее принцессой Петтиер.
Я никак не могу вспомнить ее имени. Я слышал, что она так же полна
фантазий, как решето дырок. У нее было учебное заведение
для кошек и больница для собак; я не уверен, что не было крыс.
до них дошла очередь, потому что ничто не радует Ее Высочество долго. Принцесса
В настоящее время мечтает стать великой путешественницей. Она была в Лондоне.,
Париж, Вена, Каир и я не знаю, сколько еще городов помимо них. Говорят,
что она хотела поехать в Мекку, но на пути возникли трудности
, такие как вероятность того, что ей перережут горло. Принцесса
собирается "совершить" поездку в Индию и прославиться в Бомбее, Мадрасе и Калькутте;
затем, если мания путешествий не будет вытеснена манией образования
слонов или приручающих змей, она, вероятно, перейдет в Китай или
Япония".

"Время и деньги, потраченные впустую в погоне за тенями", - подумал Гарольд, но
он не произнес этого вслух и сменил тему разговора.

"У нас будет ветреная ночь", - заметил он, похлопав рукой по своей
широкополой шляпе, чтобы ее не унес ветер.

"Более свежий, чем приятное", - отметил Болтон, "за исключением того, что все
лучше, чем ужасная жара. То, что идет ожесточенная ство в от
на Запад!"

"Создается впечатление, правильное или нет, что на пароходе нет
балласта или ничего тяжелее пузырей", - сказал Робин, который
только что присоединился к ним. "Судно, кажется, танцует там, где ему заблагорассудится,
такое же живое, как сама Ламмикен, и так же мало послушное приказам, как она сама
своему опекуну".

"Конечно, мы все будем спать на палубе", - сказал Гарольд.

"Конечно, люди будут спать", - ответил его брат. "Лучше быть сбитым с ног ветром
, чем быть заживо испеченным внизу, а затем съеденным тараканами".

Почти все пассажиры мужского пола остались на палубе; но принцесса,
ее спутницы, мисс Петти и ее подопечная остались внизу. Когда-то бедные
Ламмикен, спасаясь от удушья, выбежала на палубу
с непокрытой головой и босиком, чтобы глотнуть воздуха; но, найдя хорошую
вдыхать больше воздуха, чем ей хотелось, и бояться, что ее унесет ветром в
на море, она нырнула вниз в каюту. Там не было много спать
на борту "Наполи" в ту ночь.

Наступило утро, и при дневном свете стал очевиден поразительный факт:
судно, вместо того чтобы плыть по Красному морю, было подгоняемо
западным ветром прямо поперек него. Широкое, унылого вида песчаное пространство
впереди был берег, усеянный тут и там несколькими низкорослыми пальмами.

- Где мы? - спросил Гарольд капитана.

Бедный итальянец был так же невежествен, как и его собеседник. Он только знал — и все остальные
знали, — что корабль, должно быть, приближается к западному побережью Аравии.

"Что же делать?" спросил Гарольд.

Капитан пожал плечами и поспешил расспросить
лоцмана, которого он взял на борт.

Пилот, когда его допросили, показал, что он ничего не знал о
восточном побережье, хотя он мог бы безопасно провести судно по
Красному морю, если бы шторм не отклонил его так далеко от курса.

"Не следует ли нам измерить глубину?" - предложил Гарольд. "Возможно, мы наткнемся на какую-нибудь
невидимую отмель".

Предложение было принято; была выброшена леска, чтобы измерить
глубину воды. Результат был неудовлетворительным; судно было
заходя на мелководье. Капитан пробормотал молитву
Пресвятой Деве и святым, чтобы они вытащили его из беды, а затем отдал
приказ выпустить пар.

"Возможно, мы могли бы нанять лоцмана из Аравии", - сказал Болтон. "Кажется, здесь
есть небольшая заводь, в которую может зайти лодка, и, к счастью, ветер
стих".

Огненный шар солнца уже поднялся над песчаным отходов, купание
это в золотой свет. Некоторые арабы были замечены на пляже, видимо
наблюдая за передвижениями судна, которое должно было быть на якоре
всего в нескольких сотнях ярдов от берега. Ченчи дал команду, чтобы некоторые из
его матросам приказать укомплектовать лодку и привести, по возможности, лоцмана, знающего побережье
. Соответственно, трое ласкаров, говоривших по-арабски, сели в лодку
, которая была быстро спущена с судна. Вскоре лодка выполнена
его маленькое путешествие, и был составлен на пляже. На какое-то время каждый
глаз на палубе "Наполи" смотрел с жадным интересом, что
казалось конференции между матросов-индейцев, они и их соотечественники на
берег. Встреча казалась дружеской, но, по-видимому, лоцмана не было
и пришлось искать его в глубине страны. В восточных землях,
терпение - необходимая добродетель, и постепенно те, кто был на
"Наполи", приняли решение спокойно ждать на якоре, пока наконец не придет лоцман
.

Было воскресенье, и Гарольд устроил службу на палубе для англичан
пассажиры под тентом. Двое итальянцев присутствовали, возможно, из
любопытства, возможно, из каких-то высших побуждений. Во время исполнения
заключительного гимна внимание мисс Петти было полностью отвлечено
приближением самой принцессы ди Пелиперити; но, поскольку
как только музыка закончилась, знатная дама удалилась. Там было кое - что
уместно, что Болтон описал ее как принцессу Петтиер, поскольку
несомненно, было сходство в росте, беспокойных манерах и безвкусной одежде
(как и в слабохарактерности), между
Итальянский и английский путешественники.

Миссис Эвендейл не нашла возможности поговорить с принцессой
сама в течение этого долгого, утомительного дня, но поговорила с двумя
из ее свиты. После ужина миссис Эвендейл подошла к Гарольду с
вопросом: "У вас случайно не осталось какого-нибудь из ваших итальянских Евангелий?"

"Один - только один; от остальных избавились на Мальте", - последовал ответ.

"Есть итальянская леди, кто ищет свет", - сказал
вдова. "Я был бы благодарен, если бы вы позволили бы мне места в ней
руки лампу истины".

"Эта леди никогда не упускает возможности послужить Хозяину", - подумал
Гарольд, отправляясь за книгой. "Какой золотой урожай она соберет!
однажды она с радостью пожнет после ночи слез!"

Найти лоцмана оказалось очень трудно, ибо проходил час за часом
, а лодка, за которой следил всего один человек, неподвижно стояла без дела,
вытащенная на берег. Незадолго до захода солнца принцесса вызвала
капитан подошел к ней и сказал по-итальянски:

"Я устал от этого монотонного раскачивания вверх-вниз; нет ничего на свете
более утомительного, чем ожидание. У вас наготове еще одна лодка, побольше.
вон там. Мне хочется высадиться, хотя бы на час. Я хочу иметь возможность
сказать, что я был в Аравии ".

Казалось, особых возражений против удовлетворения этого желания не было;
даже если бы они и были, для капитана Ченчи воля принцессы
ди Пелиперити была законом. Маленькая экспедиция была благополучно завершена,
и высокородная путешественница занесла в свою записную книжку тот факт, что
она посетила Аравию, описала ее пейзажи и
внешний вид обитателей этой страны.

Прошла ночь, а лоцмана все не было. Капитан объявил
что, если с востока подует попутный ветер, он отправится в путь
без лоцмана и подаст сигнал трем ласкарам на берегу немедленно возвращаться
. Но сейчас был абсолютный штиль.

Мисс Петти очень хотела сделать то, что сделала принцесса, и
братья Хартли и Болтон очень хотели высадиться в Аравии.
Капитан вежливо согласился, и миссис Эвендейл убедили
присоединиться к компании.

- Они должны вернуться поскорее, - сказала принцесса, - потому что, если поднимется восточный ветер
или прибудет лоцман, мы должны отчаливать без малейшего промедления.
Мы и так уже слишком долго задержались у этого ужасного бесплодного берега.

Капитан Ченчи перегнулся через фальшборт и, обращаясь к
Гарольд, лидер партии, сказал: "Если бы я поднять белый сигнал
дворе, вы должны немедленно вернуться."

"Все в порядке", - был ответ. "Мы постараемся не забредать далеко".

"Это так весело - снова оказаться на берегу!" - сказала Шила. И, выкарабкиваясь
Ламмикен выбралась из лодки, прежде чем ей удалось сделать это, не замочив ног.
с удовлетворением оставила одну из своих туфель в воде. Поскольку
хромать в одном ботинке было более неудобно, чем бегать без него,
маленькая ирландская девочка вскоре сбросила своего товарища в море!



ГЛАВА IX.

ПОЙМАН.

ГАРОЛЬД хотел испробовать свой арабский язык на одном из ласкаров, который был рядом с
первой лодкой, и выяснить у него причину утомительной задержки, но
потерпел неудачу, как это обычно бывает с европейцами, пытающимися извлечь
информация от жителей Востока. Гарольд не знал, был ли этот смуглый араб
поняли его или нет, глаза этого человека, и, очевидно, его мысли были
блуждая в направлении которых дамы должны были брать. Ласкар
выглядел так, словно чего-то ждал, и все, что Гарольд смог
вытянуть из него, были обычные для магометан восклицания, которые
кажутся благочестивыми в переводе, но которые у них часто ничего не выражают
для европейца это не больше, чем пожатие плечами.

Тем временем Робин, позаимствовавший ружье у капитана Ченчи,
внимательно следил за дичью, с помощью которой можно было бы поправить здоровье пассажиров
скудная еда. Но ни одна куропатка не поднялась, ни один заяц не появился в поле зрения.
Шила, которая любила держаться поближе к Робину и так же, как и он, стремилась
найти какое-нибудь существо, которое можно было бы превратить в пищу,
внезапно воскликнула, указывая на песок: "Здесь были куропатки — смотри,
смотри!— Не правда ли, у них были большие когти!

Робин с ружьем в руке подошел к тому месту. "Ну, Ламмикин!" - воскликнул он.
"ты хорош, как пойнтер! Но эти следы оставлены гораздо более крупными
птицами, чем куропатки; это отпечатки лап страусов на
песке!

"О! Я хочу увидеть страусов! - воскликнула Шила, хлопая в ладоши.

"Я тоже хотел бы увидеть этих благородных птиц запущен до
ветер", - сказал Робин, глядя, но тщетно, во всех направлениях. "Они
говорят, что всадник едва ли может догнать эту быструю птицу пустыни".

"О! Я так хочу найти страусиное яйцо", - воскликнула Шила с
сияющими глазами. - У нас в доме был один, привезенный издалека.
он был такой большой, как этот— - Она сжала кулаки. - Из него
получился бы знаменитый завтрак. Я найду два яйца, Робин; для
себе и для себя", - и побежал нетерпеливый ребенок на ее поиски.

- Не уходи далеко, Ламмикин, - крикнул Робин ей вслед. - Мы должны
высматривать белый сигнал на корабле.

Но сказать Шеле, чтобы она выбрала любой курс, казалось верным способом
вызвать у нее желание выбрать другой. Ее стремление найти большое яйцо, и ее
желание иметь хороший завтрак, приготовленный Lammikin бежать на дорожке
отмечен страусов ноги.

"О! Эта девочка, куда она бежит, да еще без туфель!
воскликнула мисс Петти. "Шила! Шила О'Мор! - крикнула она, но
маленькая сумасбродка, услышав ее зов, только побежала быстрее. Бедная мисс Петти
бросились в погоню; и вскоре, на некотором расстоянии от берега,
послышался рев и ругань, и был замечен
очевидная потасовка, свидетельствующая о том, что сбежавшая Ламмикен была настигнута
ее опекуном.

"Вот и сигнал!" - воскликнул Гарольд. "Мы должны отплывать в лодке".

"Или корабль отчалит без нас!" - крикнул Боултон. "Принцесса"
ждать не будет. Есть две лодки; я буду грести сразу в
меньшего размера; Хартли, ты и твой брат будете ухаживать за дамами, которые
то, что в вашей линии, я не могу играть оруженосец Мисс Петти,
и не нянчился с мисс Шелой О'Мор.

Гарольд и Робин громко кричали дамам, одновременно занимаясь собой.
с лодкой побольше, за которой были оставлены двое мужчин. Она
застрял в песке, и отнюдь не без труда снова установите на плаву.
Сначала четверо тщетно напрягали все свои силы, чтобы сдвинуть лодку с места,
и прошло некоторое время, прежде чем они достигли своей цели. Посреди
своих энергичных усилий Робин поднял голову и посмотрел в сторону
Шелы и ее опекуна, к которым только что присоединилась миссис
Эвендейл, который, как обычно, взял на себя роль миротворца.

"Послушай, Гарольд, что означает это облако пыли вдалеке?
приближается, как будто к нам. Оно быстро приближается!"

"Я вижу верблюдов — верхом на верблюдах; да — отряд арабов!" - воскликнул Гарольд
Хартли и вместе с матросами удвоил усилия, чтобы спустить на воду шлюпку
в то время как Робин умчался, чтобы ускорить возвращение дам.

Миссис Эвендейл тоже увидела сигнал и торопила мисс
Петти, которая тащила Шелу к пляжу.

Но в этот момент Мисс Петти сделал открытие, которое, казалось, взять
от нее все питание идет на все остальное. В конце борьбы
у Шелы сломалась булавка от броши мисс Петти, и
само украшение упало, она не знала куда.

"О! Мой павлин! Мой прекрасный павлин! Я потеряла его!" - воскликнула мисс
Петти в сильном отчаянии, глядя направо и налево на песок.

- Мы не можем оставаться, мы не должны оставаться, - настаивала миссис Эвендейл. - Судно
набирает обороты!

- Я должна найти моего павлина! - страстно воскликнула Тереза. "Я бы не терять
он ни за что на свете! Он, должно быть, упала, когда я догнал этого ребенка!" И
она начала поспешно, чтобы проследить ее шаги внутри страны, несмотря на
возражения ее спутника и повторяющиеся громкие предупреждающие крики
с берега.

"О, оставьте брошь и давайте поспешим обратно к лодке; здесь может быть
опасность!" - воскликнула миссис Эвендейл, которая только теперь увидела зловещее облако пыли,
приближающееся к ним.

Запыхавшийся Робин подбежал к дамам. В руке у него был пистолет
.

- Миссис Эвендейл, бегите! - выдохнул он. "Возьми Шелу; я присмотрю за мисс
Петти. Нельзя терять ни минуты; бедуины настигают нас!"

Но драгоценное время, за которое можно было бы сбежать, уже истекло.
был потерян! Гарольду только что удалось спустить на воду вторую лодку (
маленькая направлялась к пароходу), когда он увидел, что английский отряд
окружен. Доклад пушку Робина, который случайно
вылетел из его руки внезапно набросился на Шеле, всполошились
Гарольд заботился о безопасности своего брата и заставил Хартли поспешить к нему на помощь
но только для того, чтобы разделить его судьбу.

Сражения не было, поскольку численность арабов делала сопротивление
совершенно безнадежным. Вторую лодку оттолкнули к кораблю,
оставив группу путешественников в руках сынов пустыни.

Дико выглядевшие бедуины из племени Шарарат, с
смуглыми чертами лица и узкими глазами, одни из самых неотесанных среди
воинственных потомков Измаила. Длинные рубашки, которые, по-видимому, никогда не
стирали, были поверх изодранных плащей в белую и
коричневую полоску. С кожаных поясов свисали устрашающие ножи. Головной убор
большинства мужчин состоял из черного платка, завязанного на ленту
из верблюжьей шерсти. Один араб, мелкий вождь, схватил длинноствольное ружье
фитильный замок; другие бедуины были вооружены остроконечными копьями;
группа выглядела как восточные бандиты, вознамерившиеся напасть.

Мисс Петти, очевидно, привлекла к себе больше внимания, чем кто-либо другой из пленниц.
на нее возложили дюжину грубых рук, и она закричала так
громко и пронзительно, что было слышно даже на корабле. Арабы нетерпеливо
обыскали ее в поисках драгоценностей, и было произнесено множество гневных восклицаний, когда
было обнаружено, что то, что она носила, имело ничтожную ценность.

[Иллюстрация: Это была дикая на вид банда, одни из самых неотесанных
 из воинственных потомков Измаила.]

Вождь с негодованием повернулся к арабу, в котором Хартли
узнал одного из ласкаров, которого послали на поиски лоцмана. Этот
Мужчина, что-то быстро произнося, казалось, давал какие-то объяснения,
указывая на удаляющееся судно.

Гарольд, отчасти улавливая смысл некоторых слов, частично
предполагаю, что в остальных, сделаны из истины, которая заключалась в том, что
Арабы, под руководством предателя, пришли издалека в
надежде заполучить богатую принцессу, увешанную драгоценностями, за
которую можно было потребовать огромный выкуп, и вместо этого остановились на
бедная Мисс Петти, чье несчастье было, впервые в своей жизни, чтобы быть
принимают за Леди из рейтингов.

Робин с негодованием посмотрел в сторону итальянского парохода, который сейчас
отходил от негостеприимных берегов Аравии.

"Если бы на нем были англичане, он бы никогда не оставил нас здесь
в руках дикарей! Ах, разбойники!", - добавил он отчаянно, как он
увидели арабского сорвать обручальное кольцо из несопротивляющегося руку Миссис Evendale это.



Глава X.

ВРЕМЯ ЕЗДЫ В ПУСТЫНЕ.

Арабы, даже бедуины, не являются безжалостной расой. Помимо принятия
забрав все драгоценности, три серебряных наручных часа, несколько монет и
пистолет, который, по их мнению, был лучшей частью добычи, шараратцы
грабители не причинили своим пленникам никакого вреда. Сыны пустыни
были озадачены тем, что делать со своей добычей.

Из двух Хартли, действительно, можно было что-то сделать, поскольку они были
очевидно сильными, энергичными и деятельными; но женщины, одна пожилая, а другая
хрупкая, казались совершенно бесполезными. Они не могли ни
плетение верблюжья шерсть не поможет палатки; сомнительно, чтобы
они могли бы даже освежевать овцу и приготовить ее. Не лучше ли было бы оставить
их здесь? Но поступить так означало бы бросить их на неизбежную смерть
от голода и жажды. Хотя вождь, взглянув на Грейс Эвендейл,
заметил, что было бы легче сделать машале (бурдюк с водой) из
муслина, чем из нее сделать что-нибудь полезное, он все же решил взять ее
позади него на его верблюде, и он отдал приказ своим диким последователям
таким же образом избавиться от ферингхи (англ.), поместив мать
и ребенка вместе, такими для него были отношения между мисс
Петти и Шила.

Верблюды, с которых спешились бедуины, были поблизости, некоторые из них
опустились на колени, чтобы принять свою ношу, некоторые стояли, отбрасывая длинные
тени на песок. Араб, схватив Мисс Петти руку с одной стороны
и плечо сала с другой, наполовину потащили их к своему
на коленях зверя. Несмотря на слезы и мольбы, бедуин заставил
пленников сесть в седла, сам он сел впереди. Тереза
знания Шелы о верблюдах были действительно невелики, это были единственные живые животные
представители этой расы, которых они когда-либо видели, за исключением Александрии,
побывав в Зоологическом саду в Лондоне. Этот ужасный шум
сделано огромное существо, когда в акте загружается, как в
который он крутил свои длинные шеи, чтобы показать свою широкую пасть и грозные
зубы, наполнили обе Мисс Петти и Шела с террором.

"О, я не могу остановиться на этом ужасном звере; он рычит, как тигр!
Он укусит меня! Он убьет меня!" - протестовала мисс Петти, ее
мольбы перешли в крик, когда верблюд внезапно поднялся и, благодаря
сильному рывку, которым он это сделал, почти сбросил ее со своей спины.

Движение верблюда можно было сравнить с той, которая будет ощущаться
один сидел на музыку-табурет вывернут в своей предельной высоты, и обращается
вместе в повозке без рессор. Мисс Петти умолял Арабские прекратить
зверя, вырывал ее слова, как тряска почти лишили ее
сила слова. Но она, возможно, также говорили на себе верблюд.
Бедуин не понял ее слов, да и не придал бы им значения.
если бы и понял. Мало сала рыдала, ее дух на некоторое время
приглушенный страх и физическое недомогание, за каждую милю этого ужасного
путешествие сделало жару, жажду и усталость, которые она перенесла, еще более
мучительными для бедного ребенка.

А что с другими пленницами? Как повлияло на них это
внезапное и поразительное приключение?

Гарольд встретил несчастье так, как подобает храброму человеку и христианину.
Он видел перед собой трудности и опасности, но с одним приходилось мириться.
спокойно переносил, с другим бесстрашно сталкивался. Он был крестоносцем, подготовленные
на опасной службе, рыцарь Креста, и это было не для него
выбрать свой пост; если его командиром назначили, что он должен служить
и страдать в Аравии, а не Индии, он не был для него вопрос
это лидер мудрость или благость.

Гарольд, сидящий верхом на высоком верблюде и путешествующий по тому, что казалось
ему непроходимой пустыней, спокойно прокручивал в уме, как это
возможно, было бы возможно выполнять миссионерскую работу даже среди арабов-бедуинов,
к которым при обычных обстоятельствах ни один вестник Евангелия не мог бы иметь доступа
. Правда, Гарольд не слишком хорошо знал арабский язык, но
у него была возможность приобрести больше; перед ним была открытая дверь
рыцарь Святого Иоанна не должен был уклоняться от пересечения
порог, даже если за ним лежит мученичество. Гарольд заучивал
наизусть отрывок из Первого Послания Святого Иоанна на арабском; благодаря
упорному труду он дошел до четырнадцатого стиха второй главы, и
последняя фраза в этом стихе была особым посланием ободрения
ему: "Я написал вам, юноши, потому что вы сильны и
слово Божье пребывает в вас, и вы победили нечестивца".

Гарольд Хартли был тверд в вере: он, действительно, упал обратно в его
школьник дней; гордость житейская затем остудил его миссионерской
рвение, и он, в предвкушении выборов, даже предпринял
личную атаку на политического оппонента, который спровоцировал его, и поэтому
попал в серьезные неприятности. Но это падение было поворотным моментом в
жизнь Гарольда.

Во время его карьеры колледжа, злобой себя не мог найти изъяна в
характер молодой Хартли. Он прошел через искушения—и
преодолеть их; он посмотрел на религиозно утилизировать
ребята из его колледжа как лидер во всем, что было хорошего. Вера Гарольда
уже была подобна золоту, опробованному в огне; он носил белый крест
незапятнанный.

Робин был намного младше своего брата, и отчасти из-за своей
молодости, отчасти из-за веселой жизнерадостности своего духа парень не
относился к положению дел так серьезно, как это было принято
автор: Гарольд. Если бы он не испытывал некоторого беспокойства за своего овдовевшего друга,
Робин был бы склонен рассматривать захват группы как
очень захватывающее и забавное приключение. Это было то, о чем можно было поговорить
и посмеяться в последующие дни; ибо Робин, полный надежды, а также
дерзости, не сомневался, что странный плен, охвативший
ему и его спутникам, будет, но непродолжительные. Робин не
рассчитайте, он просто надеется на; Робин, естественно, был полон надежд, как
также дерзких.

То, что было несчастьем для Терезы Петти, поначалу было немногим больше, чем
шалостью для Робин Хартли. Тряска, которая вызвала у нее такой эффект, что
она вскрикнула, а он рассмеялся. Это была
Первая поездка Робина на верблюде, но он надеялся, что впереди будет много других. "Я
тренируюсь для странствий по деревням Индии со своими
отцом и братом", - подумал Робин про себя. Он выкрикнул слова
подбодрил плачущего Ламмикина, который шел впереди на небольшом расстоянии
и пожелал мисс Петти сохранять доброе сердце.

Положение Грейс Evendale отличается от остальных
партия; она меньше физических сил, чем другие, и тепло
Солнца, постоянно увеличивается дня дополнительно был смертелен для
тонкий леди; она вянет как цветок увядает под
огненные лучи. Резкое движение верблюда также сильно напрягало чувствительную фигуру миссис
Эвендейл и причиняло ей острые страдания. Тем не менее,
кроткая Кристиан на самом деле не была несчастна, хотя и чувствовала, что концом
этого мучительного путешествия, вероятно, станет могила.

Миссис Эвендейл подумала: "Похоже ли это на то, как ангел бил Петра,
чтобы заставить его подняться, препоясаться и выйти на свободу? Это
посланник в руке, который призывает на пир небесного? Если так—он
добро пожаловать, в каком бы облике он пришел. Господь нести меня через
больше испытаний, чем я когда-либо можно пройти снова, и его любовь
неужто мне так нужна твоя поддержка".

Грейс подумала, как спокойно о возможности поражения тепла и
жажда так, как ей бы передали какую-болезненная операция, которая была
чтобы дать своим будущим легкостью. Все ее лучшие сокровища были уже на небе ;
было бы не попускать, чтобы воссоединиться с ними. Переживание миссис Эвендейл
было тем, что поэт выразил в изысканных строках—

 "Покой, совершенный покой, когда кругом бушует печаль",
 В груди Иисуса обретается только покой.

 "Мир, совершенный мир; будущее совершенно неизвестно,
 Иисуса мы знаем, и Он на троне".

Вокруг может бушевать буря, но как спокойно и безопасно истинно верующему человеку
покоится под распростертым крылом, в пушистых перьях любви!

Группа продвигалась вперед с утомительной скоростью около четырех миль в
час. Они пересекали совершенно безлюдную пустошь, где, за исключением
нескольких высохших на вид ящериц и однажды, на некотором расстоянии, тушканчика, не было видно никакой
животной жизни. Там почти не было никаких следов растительности.
Тени верблюдов становились короче и короче, пока они, казалось,
и вовсе исчезнуть под почти отвесным солнцем. Рты все
путешественники были томимые жаждой; Мисс Петти мог только стонать
из "Вода! Воды!" И даже этот крик был без внимания. Робин перестал
иметь малейшую склонность к шутке; страдания всех были
слишком реальны, потому что бурдюки с водой свободно висели рядом с
каждым верблюдом.

После утомительного время эти огромные животные ворвались в грубой рыси, как если бы они
ароматическая вода. Арабы проснулась от того, что оказался сна или
ступор.

"Я вижу какие-то деревья!" - воскликнула Робин. "Низкий, низкорослый из них, вряд ли достоин
имя!"

При ближайшем рассмотрении было видно, что это разновидность молочая,
рядом с которым несколько цветочных растений и немного почти засохшей травы
указывало на то, что поблизости должно быть что-то вроде источника. Измученные жаждой верблюды
теперь они увеличили скорость над тем, что теперь было каменистой и черноватой равниной.
Наконец-то они достигли воды.

Бедуины слезли со своих неуклюжих животных, и братья Хартли
тоже спрыгнули и помогли почти теряющим сознание женщинам и
Шелах спуститься со спин верблюдов. Эти огромные животные были
оказалось потерять пасти; не было никакой опасности своих скитаний от
жалкий оазис, где они могут почерпнуть самый мизерный блюда из
колючие кустарники.

Из неглубоких колодцев, наполовину заваленных камнями, бедуины начали
пополнили запасы машале, предварительно утолив жажду, но
запасы были скудными, а вода солоноватой. Нетерпеливо, даже не успев
смочить губы, Робин отнес немного воды миссис Эвендейл,
которая в изнеможении лежала на земле. Ее пересохшие губы раскрылись, чтобы
принять живительную влагу, и за этим последовало слабое "Слава Богу!"
Скудный глоток.

В этом месте была остановка на несколько часов. Почти все спали,
но Грейс Эвендейл не могла этого сделать, у нее была слишком высокая температура и она была слишком больна.
Ее подкреплением были тихая молитва и беззвучный гимн сердца, который
мог быть услышан только Богом. Затем пришел дрожащий озноб лихорадки.
Женщина чувствовала себя умирающей, когда бедуины, выйдя из своей
сиесты, приготовились к старту.

Бурдюки с водой были частично, очень частично наполнены. Принесли немного
сушеных фиников, и их съели все, кроме страдающей
вдовы. Затем стонущих верблюдов заставили опуститься на колени и снова усадили на лошадей.
Жуткое путешествие не должно быть отложено, для многих и многих усталых
мили пустыни должен быть пройден, прежде чем уставший партии могли бы встретиться
с другой хорошо.



ГЛАВА XI.

ПУТЕШЕСТВИЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ.

"Неужели эта ужасная тряска будет продолжаться вечно — вечно!" - воскликнул бедняга.
Мисс Петти в отчаянии, когда красное, пылающее солнце скрылось за полосой
песка, почти ровного, как океан, заливая его зловещими огнями.
"Кажется, что каждая косточка в моем теле вывихнута, а голова готова разорваться.
Неужели эти ужасные верблюды никогда не остановятся!"

Выносливый верблюд способен передвигаться двенадцать часов в сутки, и
остановка там, где нет воды, может оказаться фатальной для путешественников в пустыне
. До ближайшего колодца оставалось еще более двух часов пути.
Верблюды не смогли утолить жажду на последней стоянке,
запасы были скудны даже для их наездников.

На землю только опускалась ночь — ночь удушающе жаркая, — но ее темнота
принесла бы некоторое облегчение после ослепительного дня. Верблюд, на котором Робин
сидел с арабом, немного отстал от остальных. В
ближайшая к нему была бедуинов, для которых главным было передано
заряд Миссис Evendale.

Робин могла видеть сквозь сгущающиеся сумерки, что этот араб то и дело поворачивал голову, чтобы посмотреть, что находится у него за спиной, а затем опускал руку.
внезапно он повернул голову, чтобы посмотреть, что находится у него за спиной.
рука на чем-то, что в полумраке выглядело как рулон черной драпировки,
с чего-то белого, безжизненно свисающего вниз.

- Миссис Эвендейл упала в обморок? такова была мысль Робина, и от этого ему стало очень
не по себе, потому что он не мог даже расспросить араба, у которого был такой ценный
заряд. Вскоре темный предмет — почти бесшумно — упал с
высоты верблюда на землю внизу. Робин был достаточно близко, чтобы
быть уверенным, что на равнине распростерся силуэт его друга.
Араб, должно быть, подумал, что она умирает, потому что, как только она
упав, он погнал своего усталого зверя присоединиться к своим товарищам, шедшим впереди.

Почти прежде, чем он успел подумать о том, какими могут быть последствия для
него самого опрометчивого следования импульсу своего сердца, Робин сумел,
он не знал как, броситься вниз со своей высоты, очень едва не упав
избежав падения и попав под растоптанную ногу тяжелого зверя
, на котором он ехал. Он не мог, будь на кону сама жизнь
, пойти дальше и оставить это дорогое тело на съедение стервятникам. Араб наверху
громко протестовал, но Робин не понимал его и не стал
предпочел слушать.

Бедуин не смеет терять из виду идущих впереди товарищей; он должен продвигаться вперед
иначе их след может быть потерян. И все же жалость к храброму мальчику, который был
готов разделить судьбу своей матери (такой бедуины считали
леди), тронула сердце дикого сына пустыни. Арабские
остановил своего верблюда для этой минуты, и, расстегивая хромать, почти
пустые mashale который висел на ее сторону, бросил его вниз, а затем умчался прочь.

Робин нетерпеливо ухватился за коричневый мешочек из овчины; то, что в нем находилось,
еще могло спасти жизнь, если бы искра уже не погасла.
Поспешив к тому месту, где лежала миссис Эвендейл, Робин присел на корточки
рядом с ней, положил ее голову себе на колено и плеснул водой ей на лицо
. Затем он попытался заставить ее выпить из почти пустой машале;
сначала безуспешно, и Робин испугалась, что жизнь исчезла. Но через некоторое время
леди жадно выпила, да, бессознательно выпила, самую последнюю
драгоценную каплю из машале; Робин не смогла выдавить больше. Он
облегчил положение страдальца, насколько это было возможно, а затем,
осознав ужасную ситуацию, в которой оказались он и его друг
, воскликнул: "О Боже! Помилуй нас!"

"Это голос моего мальчика, моего Хэла!" - сказала миссис Эвендейл, мысли которой были далеко
. И слабо, но радостно она взяла руку Робин, поцеловала ее.
и нежно прижала к своей щеке. "О, мой сын, мой дорогой, они сказали
что ты погиб под поездом, что ты никогда не вернешься, мой
Хэл! Но это был только сон! Я думаю, что я была больна; Мне снились
такие ужасные сны, но теперь все прошло. Ты здесь в безопасности —в безопасности,
мой Хэл, и мы никогда больше не расстанемся!"

У Робина быстро текли слезы; он понял, что ошибся, сказав
вдова своего сына; однажды она сказала ему, что он напоминает ей о
человеке, очень дорогом ее сердцу. Юноша был благодарен за это заблуждение,
которое сделало страдалицу счастливой, а мягкое, нежное прикосновение ее руки
заставило его подумать о ней, в которой он нашел материнскую любовь.

"Он был мертв и ожил, был потерян и нашелся", - пробормотал умирающий
леди. "Мы будем радоваться и благодарить. Будет ли банкет
принять его обратно?"

"Да, райский пир", - сказал Робин.

"И твой отец будет там, и твой брат - вся семья
объединившись, мы будем так счастливы!" - сорвалось с пересохших, воспаленных губ. "Что
Там написано о пиршестве — я не могу вспомнить — мой мозг пуст, и
Я ничего не вижу, здесь так темно! Почему лампы не зажжены?

"Скоро все будет светло", - сказал Робин, с трудом овладевая своим голосом.
"Я не вижу ничего".

"Очень— да, очень ярко! Что об этом сказано в Библии?" В
Богатая память христианина поделилась своим сокровищем, чтобы подбодрить
уходящую душу. "И они не нуждаются ни в свече, ни в солнечном свете, ибо
Господь Бог дает им свет". Да, да, - добавила Грейс радостным
тоном, - "Там будет Сам Господь".

- И "мы будем подобны Ему, потому что увидим Его таким, какой Он есть", - воскликнул
Робин, который никогда так полно не осознавал блаженства этой надежды,
как тогда, когда он увидел, как она освещает то, что было бы таким пугающе темным
без нее. Молодой Хартли не мог даже пожелать, чтобы жизнь его друга
продлилась, и в такой момент он не думал о своей собственной.
Робин опустился на колени перед собой и видел, как на смертном одре святой отправляются в идеальный
мира, с ее чувствами ясен до последнего; но он никогда не видел такого
радостный закат солнца, жизни, как на унылого песчаного,
где не было даже подушки, на которую могла бы положить голову умирающая женщина
.

Около получаса прошло в тишине, самой торжественной тишине;
не было слышно даже шороха крыла насекомого. Затем умирающие
губы заговорили снова.

"Они зажгли лампу", - сказала она. "Я думаю, пир готов".

Серебристая луна, чуть перевалившая за полнолуние, поднималась в спокойной красоте над
пустыней.

"Разве ты не слышишь музыку?" - сказала миссис Evendale, чье бледное лицо в
серебристый свет выглядело так, будто она жадно прислушиваясь к тому, что никто, кроме
сама слышала.

- Ангелы, должно быть, поют, - заметила Робин.

"Нет, нет, не ангелы, это не Песня ангелов', 'сказал ему, что
возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших—'" стиха была завершена,
дух радостно бежал в высказывании, оставив улыбку блаженства на
прекрасный лик мертвых.

Робин остался наедине с трупом, благодаря Бога за то, что даровал Своему слуге
столь благословенный уход и за то, что позволил ему служить
святому до последнего.



ГЛАВА XII.

БИВУАК.

Теперь мы вернемся к остальным членам отряда, которые ехали верхом на лучших
верблюдах, чем тот, на котором ехал Робин, и ехали на некотором расстоянии впереди
.

Гарольд искренне обрадовался, когда в лунном свете смог различить
очертания группы черных палаток. После долгого, изнурительного путешествия,
бедуины, наконец, остановились.

Шумная компания мужчин и мальчиков, некоторые из которых были одеты в самую
скудную одежду, выбежала из палаток, чтобы поприветствовать группу
путешественников. Появление белых пленников вызвало большой интерес
и раздался громкий гул вопросов, поскольку любопытство было
чертой характера арабов Шарарата.

Верблюдов, находившихся на небольшом расстоянии от палаток, заставили опуститься на колени, и
затем были разгружены. Гарольд спешился, но он был так уставать
от долгой езды, что он был на первой минуте едва
стенд.

- Помогите мне спуститься, мистер Хартли. Я не позволю этим дикарям прикоснуться ко мне! - вскричала
Мисс Петти с отчаянием в голосе.

Гарольд поспешил ей на помощь, и первый получил некачественную Шела в
руки. Ребенок вцепился ему в жалкой манере.

"Нет, нет, ты должна позволить мне опустить тебя, Шила, или как я могу помочь мисс
Петти?"

Терезу, ужасно измученную, пришлось поднимать, как бревно.

- А теперь я должен присмотреть за миссис Эвендейл и моим братом, - сказал Гарольд.
Среди суматохи, верблюды, овцы, мужчины, мальчики смешались вместе,
Гарольд тщетно искал следы своих товарищей по плену. Глубокие
тени, отбрасываемые лунным светом, делали неразбериху еще более запутанной, и
мозг молодого человека, казалось, кружился от воздействия
жары и усталости.

"Брат—женщина?" - спрашивал Гарольд одного араба за другим, не получая
вразумительного ответа, пока один из схвативших его бандитов,
не указал на палатку на некотором расстоянии. Мужчина неправильно понял
смысл вопроса и подумал, что Гарольд интересуется, действительно ли
у него самого там был брат или жена.

"Я поищу их", - сказал Гарольд; и он уже собирался попытаться пробраться
пробираться между кольями и через веревки для палаток, когда его поймала
хватка мисс Петти. Это была отчаянная хватка.

"О, не оставляй меня, Гарольд; ради бога, не оставляй меня," она
плакала. "Я почти мертва; я не могу сделать ни шагу; моя бедная голова
раскалывается от боли. Робин обязательно присмотрит за миссис Эвендейл - он
всегда так делает. Тебе достаточно заботиться обо мне, которую ты знаешь с детства.
"

"Пожалуйста, пожалуйста, не уходи", - всхлипывала Шила. "Эти люди пугают
я так боюсь! Я думаю, что это каннибалы Робинзона Крузо!"

Гарольд, улыбаясь, попытался успокоить девочку. "Я вижу, - сказал он
самому себе, - что мы с Робином должны разделить заботу о наших бедных, беспомощных
товарищах. Его доля в работе, безусловно, приятнее и
интереснее; но все женщины и дети, попавшие в беду, имеют право
на рыцарей Святого Иоанна ".

Гарольд, не имея причин опасаться какой-либо особой опасности для других путешественников
, позволил мисс Петти и Шеле увлечь себя в
ближайшая палатка, которая принадлежала вождю. Арабские хотелось бы
отправлено от леди и ребенку заряд женщин племени,
но Тереза и ее Lammikin, бросаются вниз на песчаном
пол, проявили такую решимость не должен быть разлучен со своими английский
протектор, что бедуин не стал настаивать на своих буду.

Полукруг, в основном мальчики, присели на корточки перед пленниками,
ухмыляясь, хохоча и отпуская колкости, которые были неприятны даже
когда их не понимают, и были бы еще более непонятными, если бы они были поняты лучше
.

"Посмотрите, какая она белая! Это что-то вроде проказы", - засмеялся один из них, указывая
на бедную мисс Петти.

"И она носит эти черные штуки на ногах, чтобы скрыть это!" - сказал
другой; неудачная шутка, вызвавшая громкий смех, очень неприятная
к своей цели, хотя она и не знала ее значения, за исключением того, что бедуины
подшучивали над ее сапогами.

"Гарольд—Мистер Хартли, прикажите этих созданий подальше. Они не подходят для
приходите в миле дамы," - воскликнула Тереза. "Шум, жара,
от запаха меня тошнит".

Гарольд делал, что мог, но безуспешно, хотя в конце концов мальчик,
вытащив одну из красных замков сала и делает ее крик, принес на
ему резкую пощечину. Это снова бедуины смеяться.

"Я хочу что-нибудь поесть", - воскликнула Шила, и это восклицание она
повторяла примерно каждую вторую минуту, с каждым разом все более печальным тоном.
За исключением небольшой горстки сушеных фиников, бедный, уставший ребенок весь долгий день был
без еды.

Арабы начали курить, некоторые из них использовали вместо трубки простой продырявленный кусок
кости. Они могли позволить себе терпеливо ждать своего обеда,
поскольку знали, что в процессе приготовления убивают овцу и освежевывают ее
для грандиозного пира. Вскоре Шела воскликнула: "Там мертвая овца!";
смотрите, они режут ее своими ножами!

При свете большого костра, разведенного снаружи палатки, пленники
смогли увидеть все, что арабы могли продемонстрировать в кулинарном искусстве. Они
смотрели, как бедуины бросают куски недавно зарезанной овцы
в большой котел. Варка показалась им утомительным занятием
особенно бедной голодной Шелах. Наконец шипящий котел
был снят с очага, который был сделан из одних камней.
Дымящееся содержимое котла для мяса было вылито в один большой котел.
грязная деревянная миска, и все бросились к ней.

"Ни тарелок, ни ножей и вилок, что мы можем сделать!" - воскликнула мисс Петти.

"Мы должны использовать природные орудия, - весело сказал Гарольд, - и мы
должны использовать их быстро, или мы не найдем ничего, кроме костей".

Хартли отнес Шелу на руках в это место и сумел освободить место
для ребенка, в то время как бедуины продолжали энергичную атаку
на еду. Так много коричневых рук — конечно, очень грязных — было погружено
в чашу с кипящей водой, что Гарольду было нелегко достать
достал два куска самой невкусной баранины для двух своих подопечных, а затем
что-нибудь для себя самого. Полуголодные мисс Петти и Шила
обнаружили, что вполне могут питаться без ножей и вилок. Ребенок
внимательно ковырялся в осколке кости, когда его утащила
голодная собака.

Воду, какую угодно, только не прозрачную, разливали по кругу в маленьком ведерке,
из которого все пили. Мисс Петти заявил, что она должна выпить
сама с собой, но даже грубый керамика была не в
Бедуинский лагерь.

Через десять минут банкет был окончен.

- Теперь я могу поспать, - сказала мисс Петти. - Разве я не могу уединиться в палатке?

С большим трудом Гарольду удалось заставить бедуинов понять
желания их пленников больше знаками, чем словами, маленькая грязная палатка
была установлена.

"Дайте нам немного молитвы вместе, перед тем как ехать отдыхать", - сказал
молодой миссионер. "Я, к сожалению, ни одна часть Писания
с меня читать, но я могу повторить некоторые стихи наизусть."

Это предложение было неприятно уставшей мисс Петти, но она просто попросила
, чтобы молитва была короткой. Так оно и было, потому что Гарольд был почти слишком
устал говорить. Однако для него было настоящим освежением излить душу своему Богу
и попросить защиты у Того, Кто никогда не дремлет
или спит. Гарольд самым искренним образом вознес молитву к Богу миссис Эвендейл и
своему брату, не подозревая, что один из них был недосягаем для его
молитвы и как остро другой нуждался в его мольбах. Короче как был
молитва, Шела уснул раньше, чем она закончилась, и Мисс Петти
слишком сонный, чтобы ответ Спокойной ночи, Гарольд. Затем молодой человек отошел
отошел на несколько ярдов от палатки, и, положив руку вместо подушки,
вскоре он заснул тем сном, которого требовала измученная природа.

Сон Гарольда был глубоким, и когда при первых проблесках рассвета он
был разбужен бродячими бедуинами, готовящимися к новому походу, он
в первый момент пробуждения не мог вспомнить, где он был и
что произошло. Его собственный больной конечности, рычащую на верблюдов,
крики мужчин, при виде бедуинов в их грубый полосатый
плащи, спешащие туда и сюда, вскоре Гарольд реализовать его
странная ситуация. Он встал, опустился на колени и предложил свою утреннюю
помолившись, он уже собирался отправиться на поиски своего брата, когда мисс Петти,
выйдя из маленькой палатки, умоляющим тоном попросила его остаться
рядом с ней.

"Неужели нас снова будут трясти? О, мизери!" - воскликнула она, когда
уселась на мешок, пока бедуины наполняли машале и
нагружали верблюдов. Шила подкралась к Гарольду, выглядя так непохожей на себя.
веселая озорница пробудила в нем жалость. Гарольд сел на
песок, и девочка спрятала лицо у него на руке.

"Я не знаю, почему Бог так нас покидает!" - воскликнула мисс Петти с
горечью в душе.

"Друг мой, пусть такое слово не сорвется с твоих уст, и такая мысль
не войдет в твое сердце", - сказал миссионер ласково, но серьезно. "Господь
никогда не оставляет Своих слуг. Слово почитает за истину провозгласил, что Бог есть
любовь".

"Я не могу в это поверить!" - воскликнула Мисс Петти, игнорируя боль
вид, что ее слова вызвали на лице Гарольда. "У меня не было
ничего — ничего, кроме неприятностей, с тех пор как умер мой брат, доктор; это было
тяжело, что его забрали так внезапно, оставив меня в нищете и
нужде. Разве я не делал все возможное, чтобы зарабатывать себе на жизнь и поддерживать приличный образ жизни?
внешность! Я сделал все, что было в моих силах, чтобы ублажить эгоистичную,
вульгарную, вспыльчивую женщину, которая называла меня своим скромным компаньоном. Я
изучал ее фантазии, мирился с ее темпераментом, ухаживал за ней, когда она была при смерти
и, конечно, ожидал чего-то красивого после ее смерти.
Скупая, неблагодарная тварь даже не упомянула меня в своем завещании!"

Бледное лицо мисс Петти вспыхнуло от негодования, когда она вспомнила об этом.
вспомнила, что было, возможно, самым острым разочарованием, которое она когда-либо испытывала.
хотя на ее долю выпало немало.

- Мисс Петти, нет особого смысла возвращаться к прошлым испытаниям, если только
память об этих людях помогает нам смело и с верой встречать новых".

"О, вам легко говорить!" - раздраженно воскликнула мисс Петти. "О тебе
заботились всю твою жизнь; на тебе не было ничего из одежды, и
ожидание и беспокойство, с которыми я сталкивался на каждом шагу. И я действительно
не сделал ничего, чтобы заслужить все это; я вел хорошую, респектабельную жизнь.
Я не могу понять, почему меня выбрали для неприятностей, когда в мире так много
грешников ".

"Разве вы не относите себя к числу грешников?" - спросил Гарольд.

"Да — в некотором роде", - ответила мисс Петти с некоторым колебанием,
она никогда не знала, каково это-быть раненой совести; "но
Я не грешник, как тысячи и тысячи людей, которые не несут
десятой части того, что я пережил. Я выполнил свой долг так хорошо, как только мог.
Я заслуживаю чего-то лучшего, чем это.

Гарольд вздохнул. Он видел достаточно бедная Мисс Петти в том, что она
сознательно и постоянно отдалась мире
во вражде с Богом. Настолько далекий от присутствия Бога во всех ее мыслях, ее
Создателю и Спасителю едва ли нашлось место ни в одной из ее мыслей. В
своем сердце Тереза установила трех великих идолов, осужденных
Евангелист Иоанн — похоть плоти, похоть очей и
гордость жизни.

Молодой миссионер чувствовал, что сейчас не время для проповеди, но он
не мог не заметить: "Мисс Петти, всем нам было бы плохо, если бы
мы получали только то, чего заслуживаем".

Бедуины везли с собой провизию для путешествия. Они
на самом деле не пошли на такую расточительность, как убийство второй овцы, но
взяли запас сушеных фиников и несколько других вещей. Английским пленникам также приносили завтрак
, состоящий из верблюжьего молока,
и что-то в грязной миске, похожее на красноватую пасту,
которую арабы называют самх.

- Отвратительная каша! - воскликнула мисс Петти, обмакивая в нее свои
тонкие морщинистые пальцы; но она с готовностью съела десертное лакомство,
и голодная Шела назвала его "вкусным". Сам готовится из маленьких красных
мучнистых семян растения, которое в диком виде произрастает в Северной Аравии.

Гарольд все больше удивлялся, что не видит миссис Эвендейл и
Робин. Забеспокоившись, он подошел к вождю и встревоженно спросил на
ломаном арабском: "Брат— мой брат— белая женщина, где?" Он не мог
далее объясниться, но он сразу понял.

"Мертв!", - сказал бедуин, указывая эмфатический жест в сторону
землю.

Гарольд в ужасе повторил зловещее слово, почти надеясь, что ошибся.
оно было слишком ужасным, чтобы быть правдой. Но бедуин
слишком ясно объяснил это знаками. Было очевидно, что Робин и его
друг остались в страшной пустыне, из которой никто,
без проводника, никогда не мог надеяться выбраться.

Рассудок юного Хартли едва не пошатнулся от внезапного удара.
За исключением его отца, на земле не было существа, которого Гарольд любил бы так, как он
так же поступил и его брат; Преданная привязанность Робина была его утешением во многих случаях
в трудные минуты; Жизнерадостный дух Робина придавал его жизни особый блеск
. Импульс Гарольд был мгновенно восстанавливает усталые пути
поэтому в последнее время наехали, найти своего брата и спасти его или погибнуть вместе с ним. Но
чтобы воспользоваться такой возможностью было бы актом безумия. Бедуин
прочитал невысказанную мысль на лице своего пленника и немедленно принял
меры для предотвращения любого отчаянного поступка.

Вождь отдал короткий приказ двум своим людям, и в следующую минуту
Гарольд нашел две его руки связаны веревкой, которая затем была
крепится к верблюду, на котором Мисс Петти и Силом усадили за
араб. Таким образом, Гарольду пришлось бы идти в ногу с отрядом,
или, если бы он упал, его пришлось бы тащить по земле. Верблюд поднялся с
его привычный яростный рывок и восклицание Мисс Петти террора, а затем
еще одна долгая мучительная марта было начато.

"О, Мистер Хартли!" - воскликнул Шела, "почему жестокие люди связал тебя так?"
А ребенок посмотрел вниз с ее высотой, с жалостью, выраженной в ее
лицо.

Гарольд не мог ответить; агония его душу в тот момент он
невозможно для него, чтобы произнести ни слова.

"Надеюсь, они не повязали Робина", - продолжила Шила, которая обычно опускала
любые официальные титулы, говоря о юноше. "Где Робин и где
добрая женщина, которая сшила мою шляпу? Я не виделся с ними не так
длинные".

По-прежнему тишина; но такое выражение тоски перешли Гарольда
лицо Мисс Петти никогда не дремлющее любопытство разбудил.

"Разве они не с нами?" она плакала.

Гарольд закусил губу и покачал головой.

"Они, конечно, не остались в пустыне; эти негодяи
не бросили их?" И, прочитав молчаливое согласие, мисс Петти воскликнула
в тревоге: "Если их убили таким образом, у нас нет надежды!"

"О, я надеюсь, что они не убили Робина ... дорогого, дорогого Робина!" — воскликнула Шила.
По ее щекам текли слезы. Ее детское горе
тронуло сердце Гарольда. "Робин всегда был таким веселым и таким добрым";
он вытащил меня из воды; он нес меня на плече и пел
такие забавные песни! О, Робин, Робин!" Вопль Шелы вызвал влагу
в горящие глаза Гарольда; он не мог поднять связанные руки, чтобы смахнуть его.


"Ты вполне можешь поплакать", - с горечью сказала мисс Петти Шеле. "Все это
несчастье для всех происходит из-за твоего умышленного бегства. Ты станешь
причиной смерти для всех нас!"

- Ты остановилась, чтобы поискать свою брошь, - возразила Шила, - или мы должны были
сесть в лодку до того, как эти ужасные арабы смогли нас поймать. Я
так жаль, так жаль,-больше всего за теплые женщины и дорогой, дорогой Робин.
Я никогда их больше не увижу?"

"Итак, мистер Хартли, - сказала Тереза, - вы никогда больше не скажете мне, что
Бог есть любовь?"

На эту насмешку трудно было ответить, человеческие губы произносили то, что шептал внутри враг
. Губы Гарольда побелели от напряжения
борьба; вера была напряжена до предела, но она не сдалась
под давлением. "Бог есть любовь!" - выдохнул страдалец, стоя на дыбе от
боли. "Я верю в это сейчас, и я узнаю это позже".



ГЛАВА XIII.

УСТАЛЫЙ И ИЗМУЧЕННЫЙ ЖАЖДОЙ.

Тот же самый проблеск зари, который разбудил бедуинов с их бивуака
, когда на темно-синем небе еще сияли звезды, разбудил Робина, когда
он лежал, растянувшись на своем ложе из песка, рядом с безжизненным телом своего
друг. Скоро взойдет солнце, яростное, безжалостное солнце, последнее,
которое он, вероятно, когда-либо увидит; но у молодого рыцаря ордена Святого Иоанна был
долг, который он должен был выполнить, прежде чем умрет от жажды. Он должен выкопать
загробную могилу для той, кого при жизни он был обязан защищать.
После короткой молитвы юноша — без каких—либо инструментов, кроме своих рук - приступил к
своей тяжелой, но священной работе. Хотя язык у него прилип к небу
от жажды, потому что машале был совершенно сухой, Робин
скреб и скреб, с терпеливым трудом, потому что это был труд любви.

"Боже, дай мне сил закончить мою работу!" - еле слышно пробормотал Янг.
Хартли. "И тогда я умру довольным".

Но силы иссякли еще до того, как могила была готова наполовину; Робин
был почти в обмороке и почти ничего не сознавал, кроме того, что он
должен был копать и умереть, когда его напугала длинная тень, упавшая на
незаконченная могила, тень между ним и солнцем, которое поднималось за его спиной.
лицо молодого Хартли было обращено на запад.

Робин поднял голову и с удивлением увидел, что он не один.
чуть поодаль находилось то, что можно было бы назвать караваном, состоявшим
как из нагруженных верблюдов, так и из верховых всадников, хорошо одетых и вооруженных
копьями. Рядом Робин был одним протектора которых было неслыханно на
песок. Персидский эмир, ибо таков был незнакомец, спешился с
своего арабского скакуна; и, бросив уздечку пестро одетому слуге,
подошел пешком, чтобы посмотреть, кто в этой безлюдной пустыне может быть
занят рытьем могилы.

Робин Хартли никогда не мог забыть впечатление, произведенное на него этим
высоким, полным достоинства азиатом, который так неожиданно появился в
такое пустынное место. Где бы и при каких обстоятельствах Амир
Али был человеком, привлекающим внимание. Он был почти так же светловолос, как европеец,
с высоким носом, немного крючковатым, и продолговатыми блестящими темными глазами, прекрасными,
но с чем-то мрачным и неприятным в их выражении. В
хорошо выраженные, но деликатно карандашом брови были немного тянутся
вместе, как если бы в небольшое, привычный хмурый взгляд; и тонкие губы выглядели так
если бы они могли произносить циничные вещи.

[Иллюстрация: Робин поднял голову и с удивлением увидел, что он здесь
 не один.]

Высокая шапка придавала персу величественный вид. Его
одежда была богатой, но менее кричащей, чем обычно у персов,
а на боку у эмира висел меч с серебряной рукоятью, знак ранга.
К удивлению Робина, к нему обратились на его родном языке, на котором
незнакомец говорил сносно правильно, хотя медленно и с
Восточным акцентом.

"Вы англичанин", - сказал эмир. "Как вы попали сюда?"
Голос Али был низким и звучным.

Робин поднялся на ноги, чтобы ответить. "Я и моя группа были схвачены
Бедуины вчера", - сказал он. "Она, - бросив взгляд на тело, - "заболела,
поэтому ее бросили.

"А ты?"

"Конечно, я остался, чтобы помочь ей".

"У матери есть претензии", - тихо сказал Али. "Без сомнения, эта
леди - твоя мать?"

Робин покачал головой в ответ.

"Значит, близкая родственница?"

"Нет, несколько недель назад я не знал, что есть такие существа в
мира".

"Что, значит, был галстук, который сделал ты готов выбросить на всю жизнь
ее же блага?"

"Христианская любовь", - ответил Робин слабо. "О, сэр, если у вас возникли
милость, дай мне глоток воды, и велел своим людям закончить
могила".

"Хассан, немедленно отдавай приказы", - сказал эмир, поворачиваясь к одному из них.
Перс, ниже ростом, чем он сам, но почти так же красиво
одет. - Прикажи рабам принести шербет, фрукты и другие закуски.
этот джентльмен, очевидно, уже много часов не смачивал губ.

Робин не понимал языка, на котором были даны эти указания
, но вскоре он почувствовал их эффект. Казалось, он вдохнул новую жизнь
с прохладным, обильным, восхитительным напитком, предложенным ему в
серебряном кубке. В то время как он вкушал пищу, некоторые Амира рабов с
легкость завершить то, что было для усталых молодежи почти безнадежное.

Робин, после того, как благоговейно поднес к губам холодную руку трупа
, а затем положил белый носовой платок на сладкую руку леди.
лицо, смог без помощи магометанских рук поместить хрупкое тело миссис Эвендейл
в неглубокую могилу. Юноше не хотелось покидать это
место, теперь для него священное, даже без молитвы или текста из Священного Писания
. Поэтому Робин повторил по-английски несколько стихов из той
славной главы, которая повествует христианину о победе над смертью и
надежде на светлое воскресение. Всплеснув руками, английский юноша
поблагодарил Бога за то, что душа его дорогого друга была призвана к блаженству, и
что драгоценное семя, посеянное сейчас в слабости, взойдет к вечной жизни.
Затем Робин, поднявшись с колен, оставил других засыпать могилу,
и медленно отвернулся.

"Ты не похож на других европейских христиан, я видел многих", — сказал
Али на английском языке. "Они - эгоистичная раса; они говорят о
религии любви, но ты первый, кого я когда-либо встречал
кто рискнул бы умереть с голоду ради кого-либо только из-за того, что принадлежал к
родственная вера".

"Это был мой простой долг, - сказал Робин Хартли, - и это было честью
тоже", - добавил он, потому что он чувствовал, и это чувство принесло невыразимое
приятно, что ему было разрешено служить ангелом. Меньше
с грустью, чем благодарности Робин снова посмотрел на безымянной
могила Грейс Эвендейл. - Мне бы хотелось оставить какой-нибудь след, - сказал он вполголоса.
- но Бог знает, где она спит; она проснется.
когда Господь придет снова.

"Ты уверен в этом?" - сухо спросила Эли.

"Совершенно уверен", - был простой ответ Робин.

"Мы должны продолжать наш путь, - сказал эмир, - ибо солнце обладает силой, и
нам еще далеко ехать. Хасан, прикажи саису (конюху) привести мой флот".
Firdosi". Приказ был тотчас повиновались, и красивые лошади, богато
сбруе, повелся на месте.

"Он есть истинный Nejdean породы", - сказал Али-Робин; "стремительный, как
антилопа, кроток, как ягненок". Али вскочил в седло, затем,
повернувшись к Хасану, сказал: "Отдай Феринги (европейцу) своего черного
коня; ты можешь ехать вон на том верблюде".

Хассан устремил на незваного гостя, каким, по его мнению, был Робин, такой взгляд
злобы и ненависти, что юный Хартли интуитивно почувствовал, что в этом человеке у него появился
враг.

У Робина не было большого опыта верховой езды, но он был в восторге от
упражнения, и был только рад крепление лихом коне, вместо того, чтобы
резюмируя свое место на спине верблюда. Бросив еще один прощальный взгляд на
могилу, которой вскоре предстояло стать неразличимой в пустыне, Робин
ускакал с того места, Амир Али на своем прекрасном скакуне ехал рядом с ним.

"Куда мы направляемся?" - спросил Робин у Али.

"Я направляюсь в Вайх на морском побережье", - был ответ. "Я был в
Медине и устал от Аравии".

"Я полагаю, что вы совершали паломничество к гробнице Магомета", - отметил
Робин. Там было глубокое почтение выражается в лице Эмира в
имя своего пророка.

"Я ездил туда, как ездил в Багдад, Египет, Сирию, Индию, как буду ездить и впредь"
возможно, однажды я отправлюсь в Англию, чтобы—" Али внезапно замолчал.

Робин, которая от природы была довольно разговорчивой, дополнила незаконченное предложение
"Чтобы развлечь себя, я полагаю".

"Чтобы убежать от себя", - последовал горький ответ. "Английский мальчик, ты
никогда не известно, что это желание так поступить?"

- Никогда, - ответил Робин Хартли.

"Ты когда-нибудь находил что-нибудь, ради чего действительно стоило жить?" - спросил
циничный перс.

"Ради чего стоило жить — и умереть тоже", - ответил молодой рыцарь ордена
Святого Иоанна.

Некоторое время они ехали молча; нам не нужно вдаваться в подробности.
Мысли Эли были заняты его братом, мысли Робина были заняты другим.

"О, сэр, - внезапно воскликнул он, - я обязан вашей доброте самой жизнью.
и теперь я осмеливаюсь умолять вас подарить мне гораздо больше. Я был бы вам так
благодарен, что словами не передать, если бы вы помогли мне найти моего
брата.

"Где он может быть?" - спросил Али.

"В руках арабов-бедуинов. Он, я и другие были схвачены
в одно и то же время. Остальная часть группы двинулась дальше, не знаю куда,
когда я остался позади. О, неужели нет никаких средств выследить и обогнать
группе?" Шла напряженная серьезность выражается в Робин мольба
вид и тон.

"Я думал, что тебе хватит этих мародеров
Бедуины", - заметил Али. "Несколько встретиться с ними с удовольствием, или его части
из них без кровопролития. Ты так любят опасность, молодой человек?"

"Меня это не волнует — если только я смогу найти Гарольда!" - воскликнул Робин.

"Значит, он тебе так дорог?" - спросил перс.

"Конечно — разве он не мой брат?" был ответ Робина.

Что-то промелькнуло на красивом лице перса, напомнившее
Робину, сам не зная почему, грозовую тучу, заслонившую солнце. Юноша
очевидно, невольно затронул какую-то болезненную струну.

Он сменил разговор.

- Тот, кого вы называете Хасаном, ваш родственник? - спросил англичанин.
парень.

Али молча покачал головой.

"Вероятно, твой друг?" предположил Робин.

"У меня нет друга", - последовал строгий ответ. "Хассан был моим спутником,
моей тенью в течение двух или трех лет. Вы не доверяете ему, мальчик, он
не следует доверять".

"Тогда зачем держать его с вами?" - спросил неосторожное Робин. Он пожелал
неохраняемая невысказанные слова; она БРдолжно ли еще одно облако омрачить лицо
его благодетеля. "Я всегда ошибаюсь", - подумал юноша.

И снова эмир и его спутник-англичанин ехали молча.

"Какого странного товарища послал мне Бог!" - подумал Робин. "Этот симпатичный парень
У него явно несчастный ум; должно быть, он бродит во тьме.
Господи! Помоги мне дать немного света!"

Вскоре Али снова вступил в разговор, потому что он ненавидел общество
своих собственных мыслей.

"Ты один из тех, кто думает, что все вещи упорядочены Божественной
мудростью?" - спросил эмир, не в манере человека, придерживающегося такого мнения.
сам доктринер, но скорее свободомыслящий, который считает, что
ни одна религия не лучше другой.

"Конечно, я такой, - был ответ Робина, - потому что я христианин".

"Христианин. О! Так называют себя все твои соотечественники, - сказал
Али с оттенком презрения в голосе. "Я видел многих из них
в Индии, где я пробыл десять месяцев; я читал их книги, даже
видел богослужения в их мечетях — я имею в виду их церкви. Я допускаю, что ваш
Пророк Иса (Иисус) был замечательным учителем морали, хотя Его последователи
кажется, что у них вошло в привычку не повиноваться Его заповедям."

"Господь был гораздо больше, чем пророк. Божья Книга говорит нам, что Он
есть Слово Жизни. О, как бы я хотел, чтобы мой брат был здесь! Он мог
объяснить, а я не могу ".

"Ты можешь отвечать на простые вопросы", - сказал Али. "Я не хочу, чтобы ты это делал".
рассуждай как молви. Вы можете сказать мне, если есть либо мудрости или
милость Бога оставить тебя умирать в пустыне."

"Я думаю, что Бог мудр и добр целях", - ответил Робин, после
отражение минуте.

"Что бы это могло быть?" - спросил Али.

"Хорошая, милая леди хотела, чтобы кто-нибудь дал ей последний глоток
воды".

"Но Бог оставил ее на ужасную смерть".

- О нет, не ужасный! - оживленно воскликнула Робин. "Я хочу утешить
ее родственников, сказав им, что это было так, как если бы мост был сделан
из радуги, и Господь, которого она любила, нежно перенес ее по нему
на руках ".

"Я никогда не видел, чтобы кто-то умирал таким образом", - сказал Али, наполовину не веря своим ушам.
"Может ли ваша изобретательность обнаружить какие-либо другие преимущества, вытекающие из вашего
несчастья?"

"Без нее я не должен был встречаться с тобой," сказал Робин.

Суета персидский удовлетворением. "А как ты ко мне относишься?" он
спросил.

"Как мой спаситель", - последовал ответ.

"Что-нибудь еще?" - спросил эмир, который с детства питался лестью.


"Да, но я не хочу делиться с вами своими мыслями; они могут вам не понравиться
", - сказал Робин.

"Но вы должны сказать им!" - воскликнул Амир, в тон
один привык командовать. Робин был с ним так отличается от любого
тот, с кем он когда-либо встречал раньше, что персидский рассматривается
Английская молодежь с любопытством, а также проценты. "После такой недолгий
знакомства кто я в ваших глазах?" продолжил Али.

"Я думаю, что, с одной стороны, вы что-то нравится то, чем я был до тебя
нашли меня".

"Ты говоришь загадками; объясни, что ты имеешь в виду", - сказал Али.

"Ты устал и очень хочешь пить, и ты не знаешь, что поблизости нет воды", - Робин
говорил медленно; он не хотел обидеть. "И я знаю источник —
обильный источник — источник Жизни; возможно, Бог послал тебя ко мне, чтобы я
мог сказать тебе, где его найти".

"Твое сравнение не лестно", - сказал гордый перс,
нахмурив брови. "Мальчик! Ты осмеливаешься считать меня объектом
жалости?"

Робин мог ответить только "да", ибо он думал: "никто не будет
пожалеть, чем человек, который пытается убежать от самого себя".

Молодой Хартли ожидается злой Амир велел ему немедленно спешиться,
но Али только подстегнула свою лошадь, а если нетерпеливы, чтобы достичь следующего
лагерь.

Это простое "да" поразило перса больше, чем любое красноречие
. "Возможно ли, - сказал он себе, - что этот
одинокий, беспомощный, безнадежный изгой может позволить себе смотреть на меня сверху вниз с
состраданием? Неужели этот мальчик - пророк, которого он может прочитать с первого взгляда?
Тайное страдание, скрытое в глубинах сердца незнакомца!

Робин в компании эмира путешествовал гораздо комфортнее, чем он?
покончил с арабами-бедуинами Шарарата. Персы кое-что смыслят в
кулинарии и позволяют себе роскошь чая; в то время как арабы предпочитают
вкусный кофе, который поставляют в их стране. Робин могла выбирать
между двумя освежающими напитками. Его потребность в смене одежды
была удовлетворена щедрым персом, и Робин, одетый в восточный костюм
, был одет гораздо живописнее, чем когда-либо прежде
.

Но каждая доброта, проявленная к кафиру (неверному), как Хасан называл
христианина, была желчью и полынью для души "тени" эмира.
Все, что давалось чужаку, казалось этому человеку как бы отнятым у него самого
, и коварный перс ненавидел откровенного англичанина смертельной
ненавистью. Хасан поднял какой-то английский в Индии, хоть и не почти
как Амир сделал, и он использовал его как оружие раздражения
Робин, который трудно сохранять самообладание, когда при этом предлагаемые
безвозмездная провокация.

Хасан, не довольствуясь лишь оскорбительные, кто сделал ему ничего плохого,
использовать его высочайшее мастерство, чтобы отравить разум Амир против его
Английский попутчик. Но здесь ясно, кристально чистую прозрачность
Характер Робина доказал свою правоту; многое могло быть поставлено под удар злым умыслом
, но сама по себе злость не могла заставить его держаться. Али ничего не мог с собой поделать
доверял английскому юноше, который откровенно и бесстрашно высказывал все, что думал
.

И часто Али размышлял над словами, которые рассердили его, когда
они были произнесены: "Ты устал и очень хочешь пить, и ты не знаешь, что такое
вода рядом; возможно, Бог послал тебя ко мне, чтобы я мог сказать тебе, где ее найти.
"



ГЛАВА XIV.

НОЧНАЯ АТАКА.

Несколько дней прошли в путешествии по пустыне,
уныние время от времени нарушал оазис, где была найдена вода,
и где группа могла собирать красные ягоды самха, пока
верблюды обрывали нежные зеленые веточки гады, которые образуют
изящный пушистый хохолок. Здесь персидские путешественники задерживались
на много часов, курили, валялись на скудной траве, ели фрукты,
рассказывали истории и декламировали стихи.

"Ты можешь что-нибудь процитировать?" Али как-то спросил юного Хартли.

"Не по-персидски. Я ничего не знаю ни об этом, ни о каком-либо другом восточном языке.
кроме обрывков урду; но я выучил наизусть немало на
Английском".

"Это подойдет", - сказал Али, который немало гордился своим
знанием европейского языка. "Повтори мне и Хассану, кто знает
кое-что по-английски, лучшее, что ты знаешь в этом языке".

Персы, сидя на коврах, курили свои наргиллы, а Робин,
без колебаний и комментариев, повторил часть первой главы из
Первого Послания Святого Иоанна.

Али слушал в гробовом молчании, Хасан с нескрываемым нетерпением и
отвращением. "Да будут осквернены кости его отцов, кто произносит подобную
ересь!" - воскликнул он; затем сердито встал и сплюнул в знак того, что
испытывая отвращение, перс отошел.

Али оттолкнул свою наргиллу в сторону.

"Ты действительно веришь, о Феринги, - воскликнул он, - что кровь твоего
Пророк очищает от греха?

"Кровь Иисуса Христа, Сына Божьего, очищает от всякого греха — Слово
провозглашает это", - был ответ Робина.

Али печально покачал головой. "Не все— этого не может быть", - пробормотал он.

"Бог сказал это; Его Слово истинно, хотя весь мир должен это отрицать"
"это!" - смело воскликнул Робин. "Но, - серьезно добавил он, - это обещание дано
тем, кто ходит во свете и имеет общение друг с другом".

"Что значит "ходить во свете"?" - спросил Али.

"Ходить с Богом, любить его и его людей", - ответил Рыцарь ул.
Джон.

"Возможно, ты так и поступаешь", - мрачно сказал Али. "Но есть некоторые, кто
не может и не хочет так ходить при свете. И есть пятна, которые
никакая кровь не смогла бы смыть, даже если бы ваша религия была истинной".

"Я не знаю ни о каких таких пятнах", - сказал Робин.

"Предположим теперь — только предположим, — что убийца попросил прощения у Бога, сможет ли
он его получить?" - спросил эмир.

"Дэвид, совершивший убийство, обрел благодать", - ответил Робин. "Он
раскаялся, и хотя он был наказан на земле, мы знаем, что он был
омыт добела искупительной кровью".

"Здесь вы не правы", - сказал Али, быстро; "Дорога ожидания Давид умер давно
прежде чем ваш пророк родился".

"Но не до того, как Он появился", - сказал Робин; и благоговейно добавил:
"Жертва Христа была принесена за весь мир; она спасла верующих, которые жили
до Его первого пришествия, а также тех, кто сейчас живет до Его
второе пришествие. Свет от Креста освещает все вокруг, позади, как
ну как раньше".

"Вы думаете, что даже убийцы могут быть сохранены", - сказал Али; "но есть
различные степени убийстве. Человек убивает своего врага в открытом бою — это
справедливой; или хитростью—возможно воровство на него во сне. Возможно,
как вы говорите, быть прощения."

"Для души, но тела должны быть наказаны", - сказал Робин.

"Но если бы кровь на руке убийцы принадлежала не врагу, а
брату?" - спросил Али, и его лицо побагровело, когда он произнес этот
вопрос.

"Я не могу отвечать на такие вещи!" - воскликнул Робин с выражением боли на лице; он
с трудом мог представить, что кто-то может совершить ужасное
преступление братоубийства. "Я могу только повторить то, что написано в Библии:
кровь Христа очищает от всякого греха".

Али мрачно отвернулся.

Было решено, что персы останутся на своем нынешнем месте
в лагере за два часа до рассвета, когда путешествие должно быть продолжено
при относительной ночной прохладе. Путешественники, расположившись
полукругом, спали возле палатки, недалеко от своих верблюдов, за исключением
Хасана, чья очередь была нести вахту. Седла использовались в качестве подушек,
сами лошади были привязаны рядом со своими всадниками. Только самое
глубокая тишина царила вокруг, едва нарушаемую изредка
грунт от верблюда, или фыркают от коня.

Но тишине не суждено было продлиться долго. Робин вырвали из
восхитительной мечты о доме внезапные крики, бряцанье
оружия и вопль: "Бедуины! Бедуины идут на нас!" Все
смятение и шум. Испуганные верблюды вскочили на ноги.
лошади шарахнулись и встали на дыбы; некоторые люди споткнулись в темноте о колышки для палаток.
некоторые поспешно схватили то оружие, которое оказалось под рукой.
Никто не знал числа врагов, которые, соблазнившись надеждой на богатую добычу,
подобно волкам, подкрались к ним ночью.

"В к приключениям!" - подумал наш рыцарь Святого Иоанна, схватив
персонал, который лежал на земле.

Робин бросился к месту, где, казалось, шла самая горячая борьба.
Он мог судить только по шуму, потому что звезды, какими бы яркими они ни были.
Они давали очень слабый свет. Света было ровно столько, чтобы
Робин различил Али с непокрытой головой — его высокая шапка была сбита
— он боролся на земле с двумя арабами-бедуинами. Это была борьба
за жизнь. Один араб повалил эмира на землю и схватил его за горло,
другой размахивал огромным ножом, который собирался
вонзись в грудь перса. Борьба была бы максимально коротким
так как он был в отчаянии, не Робин нанесла такой сильный удар по голове
человека, который сжимал горло Али арабов провести услуг,
и он упал на землю.

Освобожденный таким образом эмир попытался подняться, но нож второго мужчины
попал бы ему в сердце, если бы не подставленная рука Робина — это был
левый — который был пронзен насквозь бедуинской сталью. Прежде чем
Араб успел отвести его назад, Али, который вскочил, уложил его в пыль.
Вскочив на ноги. Вся схватка закончилась через несколько минут; арабы, которые
не ожидавшие столь сильного сопротивления, бежали, оставив двоих из своего числа
мертвыми на земле, и того, кого сразил Робин, который
тщетно пытался подняться и последовать за своими товарищами.

"Убейте собаку! Разрубите ее на куски!" - крикнул Хасан, который с мечом в
одной руке и факелом в другой поспешил к тому месту.

"Не смей бить человека, когда он упал!" - воскликнул Робин, с импульсом
от жалости к наполовину одетый мальчик, который может принять никакого сопротивления.

"Ты друг наших врагов, лживые кафир!" - воскликнул Хасан, и
его лицо выглядело более диким, чем когда-либо, видел в красный блики
факел.

"Английский мальчик не предатель", - сказал Али, который спокойно надевал на свою голову
персидскую шапку, выглядя так же мало обеспокоенным своим недавним
рисковал, как будто борьба за жизнь была для него обычным делом.

"Если бы вы держались лучше смотреть, о Хасан, кафир не нужно
так сильно ударить. Отважный мальчик спас мне жизнь".

Бедуин был цепляясь за колени Робин, которого он признан
защита от оружия мигает вокруг него. Теперь у Робин была цель
помимо удовольствия от спасения врага, цель настолько захватывающая,
что он действительно на какое-то время забыл о глубокой ране на собственной руке.

"О, господин, - воскликнул он, обращаясь к Али, — спроси его - ты знаешь его язык, — может ли он
рассказать нам что-нибудь о моем брате!" Робину казалось, что от
жизни этого бедуина может зависеть единственный ключ к разгадке судьбы Гарольда.

"Пусти, окаянная; не убивайте его", - сказал Амир сурово его
Персидских последователей, тех, кто был самым медленным в бой, будучи сейчас
большинство хотят убить.

- Собачий сын! - продолжал он, обращаясь к скорчившемуся арабу. - Можешь ли ты
рассказать нам что-нибудь о белом человеке, который находится в руках кого-либо из вашего
отвратительного племени?

Али пришлось повторить вопрос, причем более громким тоном, прежде чем
испуганный бедуин, казалось, понял его. Затем он что-то пробормотал
чего Робин, конечно, не понял, хотя и затаил дыхание
слушал.

"О! Что он говорит?" - воскликнул юный Хартли.

- Он говорит, что его отряд не встречался ни с одним белым человеком. Сердце Робина упало.
У него сжалось сердце, но надежда, которая всегда была рядом с ним, снова забрезжила, когда
Араб заговорил еще и более пространно. С нетерпением Робин повернулся к
В переводе с персидского перевод.

"Он говорит, что он слышал, что другой, родственной, племенной этих
Воры-бедуины, с ними старая белая женщина и ребенок.

- И мужчина! - воскликнул Робин. - Несомненно, мужчина!

- Он говорит, что с ними был высокий белый мужчина.

Робин с трудом удержался от крика, но за его радостью последовали
такое головокружение и слабость, что он протянул руку и схватился за
веревку от палатки, чтобы не упасть.

Тогда Али впервые заметил при свете факела, что рукав юноши был
залит кровью, крупные капли которой быстро падали на землю.

"Ты ранен!" - воскликнул эмир.

"Ничего,—только мою руку," был ответ Робин, но он почти упал в обморок, как он
говорил.

По приказу Али о юноше была проявлена всяческая забота. Один из последователей эмира
был довольно искусной пиявкой, особенно в случаях ранения
от пули или стали. Кровь Робина остановили, перевязали руку и
наложили перевязь. Рана была несерьезной, хотя и стала более
болезненной, чем вначале. Робин, хотя его рука была быть
связанным, с тревогой вопрошая то ли еще сведения о Белый
пленники не могли быть взяты из арабского. Али, в это расследование, было
предвидеть его желания.

"Этот человек говорит, что бедуины Шарарата со своими пленниками были,
он верит, пробираясь к Джауфу ".

"Джауф! Где это?" - закричал Робин. У него всегда были плохие отметки по
географии в школе, и, что касается восточных названий мест, он считал
себя настоящим тупицей.

"Джауф, расположенный в одноименном вади (долине), является городом на севере
Аравии, лежащим в направлении сирийской пустыни".

"Это далеко отсюда?" - с тревогой спросил Робин.

"Очень далеко", - ответил Хассан на ломаном английском. - "десять дней пути;
и на всем пути лежат мертвые верблюды".

"Сократите количество дней на четыре, и пусть верблюды остаются на своих местах.
ноги!" - иронически воскликнул Али. "Но, принимая во внимание
изобретательский гений Хассана, путешествие будет трудным, и не без опасностей.
с опасностями. О том, чтобы предпринять это сейчас, и думать не стоит".

Робин на некоторое время замолчал, но молитва поднималась из его сердца:
"Господи, помоги мне; дай мне возможность искать и найти моего Гарольда!"

По приказу эмира на земле расстелили ковер для
Робина, а из палатки принесли подушки, чтобы поддержать его голову.
Бокал шербета был размещен на его стороне, и слуга осторожно
раздули из него. Али сел на тот же ковер.

"Ты спас мне жизнь", - сказал эмир после нескольких минут молчания.

"Сначала ты спас мою", - был ответ Робина.

"Но не ценой моей крови. Никто не оказывает Али подобную услугу
без получения вознаграждения. Проси, что хочешь, — это твое; будь это
печатка с моей руки, - он коснулся великолепного кольца, которое носил, — будь это
даже мое флит Фирдоси.

- О! Меня не интересуют драгоценности; мне не нужны лошади! - резко воскликнул Робин.
 "Если вы хотите проявить ко мне доброту, отвезите меня в Джауф искать
моего брата. Он для меня больше, чем все драгоценности в мире!"

"Ты грубо оскорбляешь моего повелителя, отвергая его дары", - сказал Хасан. "Что касается
поездки в Джауф, то эта идея достойна только безумца. Мы собираемся
навсегда покинуть Аравию; моему господину ненавистна эта земля. Отправляемся в Джауф
воистину! А также предлагаем отправиться в Геаннурн".

"Будь у меня только верблюд, я бы пошел один!" - воскликнул рыцарь Святого Иоанна.

Али улыбнулся своей особенной безрадостной улыбкой. "Я никогда не знал ни одного так
рвутся, как ты погибнешь в пустыне", - отмечает он. Но
Персидский подумал в сердце своем: "Может ли быть, что там действительно такая
что-то вроде истинной бескорыстной любви, о которой говорят христиане и о которой
пишут, но с которой я никогда раньше не встречался?"

- Нам пора готовиться к выступлению, - крикнул Хасан, - иначе мы
не доберемся до моря до наступления ночи. Угодно ли моему господину, чтобы
верблюды были навьючены?

"Да, и пусть их головы будут обращены к Джауфу", - был ответ эмира.

Робин издал возглас благодарности и радости.

"Но, мой господин", - начал Хасан тоном сердитого упрека, но Али
не дал ему времени закончить фразу.

"Мы направляемся в Джауф", - сказал перс тоном человека, принявшего решение
поступать по-своему.

Хасан оставил присутствии хозяина, с трудом подавив
взрыв гнева; не успел он после слушания Али чем он поклялся
глубокий присяги своему Пророку, Хусейн, Хасан, Фатима и все прочие
святых в календаре-шиитов, что ни он, ни Амир, ни
ненавидел белым лицом неверных, стоит хоть раз ступить в Djauf.



ГЛАВА XV.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ.

ХАСАН сделал все возможное, чтобы не допустить начала путешествия на север.
и хитрости у него было не меньше, чем у лисы. Жители Востока искусны
в придумывании оправданий и являются мастерами в искусстве создавать задержки.
Но мастер Хассана был ему более чем ровней — обладал экспериментальными
знаниями о своих устройствах и преодолевал все трудности самостоятельно
проницательностью и силой своей сильной воли. Робину почти показалось
как будто Али получал удовольствие от того, что провоцировал ревность и разочаровывал
усилия своей тени, поскольку мы иногда видим бессмысленного мастера
дразнит собаку, которая приседает у его ног. Английскому юноше было ясно
, что между эмиром и Хасаном не было привязанности, и
Робин недоумевал, почему первый не уволил со службы того, кого
он не любил и кому не доверял.

Несмотря на все, что говорилось о больных верблюдах и хромых лошадях,
о том, что провизия на исходе, а машалы прохудились, отряд
двинулся по маршруту, ведущему в Джауф. Робин чувствовал слабость от потери крови
и его рука причиняла ему боль, но он бы презрел такую возможность
позволить слабости или боли стать препятствием в его поисках своего
брата.

Первый этап был долгим и казался вдвойне утомительным из-за того, что это был
переход по уже протоптанной земле. Хассан ни в коем случае не был единственным
из компании, кто выглядел угрюмым, поскольку никому не нравилось затягивание пустыни
странствия, которые, как считалось, были близки к завершению. Палатка Али была на месте.
наконец-то была разбита возле первого попавшегося солоноватого колодца; лошади
были привязаны, верблюды распряжены.

Поскольку солнце стояло еще высоко, эмир оставался в укрытии
своей палатки, полулежа на подушках со своей наргиллой рядом,
освежаясь духами, которые любят жители Востока. Али
заставил Робина разделить с ним ковер, и пока слуги снаружи занимались
приготовлениями к вечерней трапезе, эмир попросил Робина скоротать время
, прочитав еще что-нибудь из его английских стихов.

Раненых молодежи, борющаяся против почти непреодолимое томление,
увеличился на жару, начал вторую главу первой Сент-Джонс
Послание. Он был обескураживающий задач, для Али выглядел настолько мечтательный, что
Робин сомневался, что эмир вообще слушал, или же
слабый голос рядом с ним не просто убаюкивал
перса, погружая его в сон.

Таким образом, были прочитаны первые восемь куплетов, но когда повторились следующие три
, Робин больше не сомневалась, что Али слушает. "Тот
кто говорит, что он во свете, и ненавидит своего брата, находится во тьме
даже доныне. Любящий брата своего пребывает во свете, и
в нем нет соблазна; а ненавидящий брата своего
находится во тьме и ходит во тьме".

Али приподнялся с подушек, устремил взгляд темных меланхоличных глаз
на Робина и сделал движение рукой, останавливая чтение.;
он услышал достаточно, и больше, чем хотел услышать. На некоторое время в палатке воцарилась тишина
уставший английский юноша уже заснул
, когда его разбудил вопрос Али.

"Что ты будешь делать, о Феринги, если тебе не удастся найти своего брата?"

"Я уверен, что найду его", - сказал Робин полный надежды.

"В этой жизни нет ничего определенного, в которой мы носимся туда-сюда
, как мякина на ветру", - заметил Али. "Или, чтобы изменить
метафору, мы подобны пузырькам, плывущим на мгновение над водами смерти
, только для того, чтобы разбиться, смешаться с ними и быть потерянными навсегда ".

"Вы занимаете очень мрачный взгляд на жизнь, и я беру светлое", - сказал
Рыцарь Святого Иоанна.

"Тем лучше для вас", - заметил Али, с мрачной улыбкой. "Скажи на милость, каков
твой взгляд на жизнь, о мудрый?"

"Что настало время трудиться для Бога здесь, когда Его солнечный свет освещает нас, и
надежда, нет, уверенность в славе и счастье в Его присутствии, когда
наша работа будет завершена!"

"Я возвращаюсь к своему первому вопросу", - сказал перс. "Если ты
разочарован — что вполне вероятно — в своих ожиданиях встречи со своим
братом, что ты будешь делать?" Неужели ты не позволишь кому-нибудь другому занять его
место?

"Ничто; никто не может занять место Гарольда!" - воскликнул Робин.

Решительный тон, которым были произнесены эти слова, разочаровал перса
в груди которого таилось тайное, непризнанное стремление к
—то что он еще никогда не было—настоящий друг.

Почти нетерпеливо, он воскликнул: "Почему же это вы так свой набор
чувства на того, которого вы называете по имени Гарольд?"

"Разве он не мой брат?" - спросила Робин.

"О, этого недостаточно! Есть братья; одних я
люблю, а других— но оставим это в прошлом. Мне нужна какая-нибудь причина получше для твоей
преданности этому Гарольду, чем просто кровные узы, простая случайность
того, что вы родились в одном доме.

"В мире нет более благородного человека, чем Гарольд?" сказал Робин.

"Это так - в ваших глазах", - сухо сказал перс. "Возможно, вы не
беспристрастный судья. Возможно, есть другие, такие же храбрые, такие же одаренные, такие же достойные
восхищения, как он.

"Я никогда не встречал таких", - заметил Робин, который не был создан для придворного.
Совершенно бессознательно он задел тщеславие перса, который был
вполне осведомлен о своих личных преимуществах и умственных способностях.

"У вас есть еще какие-нибудь доводы?" - холодно спросил эмир.

"Много", - был ответ Робина. "Гарольд был моим лучшим другом, за исключением
одного, с тех пор, как я был ребенком; я всегда помню его доброту; это
первое, что я помню. Гарольд нес меня на своих плечах, он
играл со мной, и когда я пошел в школу, он был моим защитником, он
пусть никто не запугивать его младший брат. Гарольд помогал мне с моими заданиями, —я.
должно быть, я доставлял ему много хлопот, я был таким глупым маленьким парнем.
из-за своих книг. Гарольд был образцом старшего брата; я всегда
равнялся на него, равняюсь и сейчас ".

Али очень несовершенно понял это описание английского ребенка
жизнь и школьная жизнь, особенно потому, что Робин говорила быстрее обычного, когда
в его памяти всплывали знакомые сцены.

"Вы никогда не ссорились?" - спросил перс, наблюдая за взглядом Робина.
выражение его лица было проницательным, когда он отвечал медленнее, более нерешительным тоном.

"Гарольд время от времени сердился на меня, но никогда надолго. Я испытывал его терпение
иногда, особенно своим глупым языком.

"Возможно, ты испытываешь терпение и других людей", - сухо сказал перс.
"Но ты мне нравишься", - продолжил он более благосклонно, "твой язык был на
хоть яд и ложь под ним. Если вы нашли не твой брат,
что вы скажете по следующим моя судьба? Я могу предложить вам много—богатство
изменения, аттракционов, возможно, даже посетить свой родной край".

Поскольку Робин, застигнутый врасплох этим предложением, промолчал с ответом, Али,
тоном, более близким к нежности, чем тот, который он использовал в течение многих
лет, добавил: "Разве ты не мог бы относиться ко мне как к старшему брату?"

Бедный Робин чувствовал себя так, словно его загнали в угол. Он не хотел обидеть
своего защитника, еще меньше он хотел ранить своего благодетеля, и
если говорить начистоту, то, вероятно, сделал бы и то, и другое. Обеспокоенный,
озадаченный взгляд юноши не ускользнул от пристального внимания Али.

- Ответь мне, - сказал он более резко, - почему ты не решаешься принять
предложение, от которого большинство в твоем положении отказались бы немедленно?

"Потому что ты не мог бы быть моим братом-христианином", - ответил Робин. "
Самая тесная связь между мной и Гарольдом заключается в следующем — мы служим одному Богу,
мы любим одного Спасителя и с нетерпением ждем возможности жить в одном доме.
Все остальные узы смерть должна разорвать; это, и только это, будет длиться вечно
".

"Хватит, ты не получишь предложение дважды!" - сердито крикнул эмир.
и, откинувшись на подушки, он попытался уснуть, но сон не шел.
сон не приходил по его просьбе. Наконец, приподнявшись на локте, Али
посмотрел на Робина, который был погружен в глубокий сладкий сон. Эмир
смотрел с эмоцией зависти на то бледное, но спокойное лицо.

"Он любит брата своего, тот пребывает во свете'—были не те
слова?" думал, Персидского. "Ненавидящий брата своего пребывает во тьме"
— тьме... Что—то похожее на сдавленный стон сорвалось с губ
Эмира, поскольку не было уха, чтобы услышать это.



ГЛАВА XVI.

ТЕМНОЕ ДЕЛО.

Робин был освежен его сна, хотя оно и не было долгим. Он
сел и посмотрел на Mahomedans по их обычаю посвящения в
закат. Выступления Хасана были исполнены очень демонстративно, так как он
гордился тем, что был набожным мусульманином. Много раз он падал ниц,
и часто повторял различные титулы Аллаха.

"Возможно, он лучше, чем я думал", - сказал себе Робин.
"Он может искренне считать меня неверующим и относиться ко мне соответственно
таковым; его фанатизм может корениться в истинном рвении ".

Порядок Хасан в тот вечер был сильно изменен от угрюмый
подход к дерзости, которые он проявил по утрам. Он был
больше, чем обычно угодливо Али, и почти вежливый, даже к
Феринджи кафир. Хассан вежливо осведомился о состоянии раны Робина
, как будто искренне интересовался его здоровьем. Хассан предупредил
молодого англичанина быть осторожным с пагубными последствиями
путешествия по жаре после такой серьезной травмы, какую он получил,
поскольку это, скорее всего, вызовет лихорадку.

"Сидите тихо в палатке", - продолжал самопровозглашенный медицинский советник.
"Я сам принесу вам еду".

"Нет, спасибо", - сказал Робин; "я лучше съем на открытом воздухе, как
отдых".

Хасан, казалось, немного расстроилась, но не обиделась.
Очевидно, желая загладить прошлую грубость за вечерней трапезой,
он сам угощал Робина с большого блюда лепешками из
пресного хлеба, испеченного на железных тарелках над огнем.

Сразу после того, как Робин поблагодарил за предоставленную ему таким образом еду
в пустыне несчастная, полуголодная собака, привлеченная запахом
пикантного карри и мясных паштетов, пробралась в круг. Существо
робко огляделось по сторонам, словно ища защитника, а затем, словно повинуясь
инстинкту, подошло к бледнолицему мальчику.

"Как сюда попало это животное?" - воскликнул Али. "Мы даже не ищем диких животных.
собаки в такой пустыне!

"Я бы подумал, что бедное создание, должно быть, оставили здесь
путешественники, которые, как и мы, останавливались, чтобы напиться и отдохнуть", - сказал Робин,
похлопывая животное по плечу. "Он не похож на обыкновенного дикого пса".
"Вышвырните нечистое животное!" - воскликнул Хассан с отвращением. - "Он не похож на обычного дикого пса".

"Вышвырните нечистое животное вон!"

"Он проголодался, бедняга", - сказал англичанин и бросил собаке свой собственный.
Пресный пирог.

"Выгони его! Бей его! Убейте его! - заорал Хассан, вскакивая на ноги.


"Нет, он искал моей защиты", - сказал Робин, понимая причину этого человека.
жесты, но не его слова; "Я знаю, что значит быть голодным",
и с удовольствием добросердечный парень наблюдал, как голодное существо
поглощает еду.

"Оставь животное в покое, Хассан", - авторитетно сказал эмир, увидев, как
его тень приближается с дубинкой, чтобы вышибить мозги
собаке, над которой Робин держал защищающую руку.

"Я не сяду на землю, оскверненную зверем!" - воскликнул Хасан.
и в возбуждении он бросился к палатке.

"Я заметил в Индии, что вы , англичане, часто становитесь компаньонами
собака, - заметил эмир Робину, когда трапеза продолжалась. "Я даже видел
прекрасных представителей этой породы, которых их хозяева привезли из-за моря из
Европы".

Робин, который любил животных, и особенно собак, рассказал
несколько анекдотов об их проницательности и преданности, время от времени останавливаясь
, чтобы погладить или сказать доброе слово животному, которого он покормил.

"Мы считаем, что гораздо больше лошади", - заметил Али, и он сказал несколько
истории арабского народа, выступая обычно в Персидском благо
бабок своих, потом переводить его слова на английский.

"По скорости и выносливости я бы сравнил моего Фирдоси с любой лошадью в
мире", - сказал Али и упомянул непомерную сумму, которую он
отдал за прекрасное создание. Фирдоси знает мой голос, слушается меня, как
если бы он был ребенком, и часто кормится у меня из рук. То, что вы рассказали
об уме собаки, ничего не значит для — но что беспокоит эту собаку!
воскликнул эмир, прерывая себя на середине фразы.

С воплем агонии существо, которого кормила Робин, внезапно
вскочило с корточек; изо рта у него шла пена, глаза
были налитыми кровью, его язык болтался, он бросился бешено по кругу
в кругах, каждый минусовки изо всех сил, хотя собака не
попытка укусить. Затем он покатился по земле в конвульсиях.

"Яд!" - воскликнул Али по-английски. "Тот чапатти, который вы бросили
собаке, должно быть, был отравлен. О, этот негодяй, Хасан, он имел в виду
это для тебя! Затем громким голосом возмущенный амир отдал приказ на
Персидском, чтобы Хасана немедленно привели к нему.

Двое слуг поспешили исполнить приказ, но вскоре
вернулись с удивлением и тревогой на лицах. Хасана нигде не было.
ни Фирдоси, ни его жены; предполагаемый убийца сбежал с некоторыми из драгоценностей своего хозяина
верхом на любимой лошади Али.

"В какую сторону он убежал?" - свирепо спросил эмир.

"Судя по следам копыт, он ведет назад, к морю,
по дороге, которую мы пересекли сегодня".

- Тридцать миль до ближайшего колодца, и ориентироваться можно только по звездам —
опасное путешествие, - заметил эмир, - даже верхом на нем. Но мы
должны броситься в погоню; немедленно седлай лошадей; хотя лошади нет, - сказал Али.
с горечью добавил: "Никогда не догонит моего быстроногого скакуна. Я бы не стал
терять его и за десять тысяч сребреников. Но чего бы это ни стоило!
я отомщу этому кровожадному негодяю!"

Это было горькое разочарование, Робин, мне пришлось вернуться из
направление Djauf проследить путь, который, даже когда он был
подстрекаемые надеждой, он нашел ужасно нудно, лошадей, имеющих
пришлось идти в ногу с медленными ногами верблюдов. Напрасно Робин пытался
убедить Али отказаться от надежды на месть, оставить Хассана одному.
о его опасной поездке и не пытаться преследовать его. Али был чрезвычайно
упрям, когда однажды принял решение.

Когда Робин посмотрел на труп бедной собаки, теперь распростертой при
смерти, и подумал о том, какой, если бы не милосердное вмешательство, была бы
его собственная судьба, он горячо поблагодарил своего Небесного
Хранитель из глубины благодарного сердца.

Эмир взобрался на черного скакуна Хасана и заставил Робина ехать рядом с собой на другом коне
поменьше. Догнать беглеца могли только всадники.
верблюды должны следовать медленнее. Все животные были
устали, и их нудный темп раздражало Амира, который свободно использовать его
шпоры. Все, что было дикого в натуре Али, пробудилось, каждая черта лица
выражала внутренний гнев, сам его голос казался изменившимся, мягкость
персидского языка терялась в проклятиях, которыми были наполнены эти страницы.
не должно быть запятнано.

"Вы должны пить глубокую чашу мести!" - сказал Амир, чтобы его
Английский попутчик.

"Я не хочу это делать", - ответил Робин; "месть запрещено
Христиане, нам заповедано любить наших врагов".

"Еще одна из заповедей вашей религии, которую невозможно соблюдать".
повинуйся! - воскликнул Али с чем-то похожим на презрение.

- Не исключено, - сказал Робин, - поскольку Тот, кто Сам отдал приказ,
выполнил его.

Робин мог бы сказать, больше нет; он был не в пригодном состоянии для верховой езды—его
узда рука бесполезно и в слинге, это было трудно для него в его
слабость направлять животное, которое он оседлал, или даже сохранить его
сиденья. Погоня, в которую они были вовлечены, казалась Робину дикой,
и он даже не желал, чтобы она увенчалась успехом, поскольку успех лишь привел бы
к какому-нибудь кровавому деянию. Группа ориентировалась только по звездам, и
свежие отпечатки копыт, оставленные на песке, были видны при свете факела, ибо
Али был слишком нетерпелив, чтобы ждать восхода убывающей луны.

Но поездка должна была быть намного короче, чем кто-либо из участников вечеринки
ожидал. Али пришлось замедлить шаг, так как Робин не поспевал за ним.
эмир в раздраженном настроении натянул поводья, но когда он это сделал,
с небольшого расстояния до его слуха донесся звук, который он узнал
с радостью и удивлением.

"Кажется, ржание лошади; я уверен, что это ржание
Фирдоси!" Привстав на стременах, Али прокричал своему коню
голосом, от которого зазвенел уэлкин.

Ржание повторилось, но с меньшего расстояния; затем
быстроногий Фирдоси галопом подъехал к своему восхищенному хозяину. При
свете факела было видно, что его седло пусто.

Много было произнесено восклицаний, много было ласк, обращенных к
прекрасному и умному созданию, которое нашло дорогу обратно к своему
господину. Но где же его всадник?

Когда Али, спешившийся с вороного коня, поглаживал шею
Фирдоси, немного теплой крови, попавшей на его руку, поведало свою собственную
историю.

"Негодяй Хасан, должно быть, призвал на мой усталый конь с точки
кинжала!" - воскликнул Али. И Фирдоси, к которому никогда не прикасались даже палочкой
, который никогда не чувствовал укола шпоры, должно быть, внезапно
нанес удар и сбросил труса. Хасан никогда не умел ездить верхом. И теперь,
мой храбрый, красивый конь, ты будешь нести меня обратно к месту
лагерь. Хасан, в непроходимой пустыне, один, без еды, питья,
или средств побега, получит по заслугам и умрет мучительной смертью
голодной собаки на палящей жаре ".

"Мы не можем оставить даже плохого человека на произвол такой ужасной судьбы!" - воскликнули они.
Робин. "Кем бы ни был Хасан, он, по крайней мере, наш собрат".

"Ты не можешь заступаться за негодяя, который пытался тебя отравить", - сказал Али,
который только что вскочил в седло.

"Я не мог спать спокойно, если я думал, что даже враг умирал
от жажды!" - воскликнул Робин. "Давайте найдем его — он должен быть рядом — и отведем его
по крайней мере, в какое-нибудь место, где можно найти воду. Давайте помнить, что
только милосердный может надеяться на милосердие".

"Это не Хасан, что я должен искать", - сказал Али", но для моего
кинжал с драгоценным камнем-шипованные рукоять которого грабитель унес.
Позвольте мне восстановить мой кинжал, и вы можете делать то, что вы с
вор".

Снова партия проследовал вперед, на этот раз к тому месту, от
которые ржут лошади были озвучены. Храмы Робин ныли, он был
почти исчерпан, но он пошел дальше. Луна как раз показывала свой серебряный рог
над пустошью, и Робин почувствовал, что больше не может сдерживаться
когда один из слуг воскликнул, указывая копьем:

"Там—там! Я вижу, кто-то лежит на песке!

Отряд поехал в указанном направлении, и, прежде чем они достигли
спот, узнал красную феску и шелковый плащ, которые были на Хасане
. Перс лежал там, где упал, когда его сбросил
Внезапное падение на Firdosi это Амира предположение было правильным—Хасан
были выброшены лошади. Несчастный человек, который был полон
привычки и грузен, был брошен на землю с такой силой, что
сломал позвоночник. Хассан был совершенно неспособен подняться или даже пошевелиться.
Он мог только стонать в беспомощной агонии на земле, где лежал.

Это выражение сильной боли заставило молодого рыцаря ордена Святого Иоанна
почти забыл о своем собственном. Робин сумел, сам не зная как, выпрыгнуть из седла
и добраться до несчастного перса.

 "Забыты были ненависть, обиды и страхи";
 Единственный жалобный голос, который он слышит,
 Но видит умирающего человека.

Пока другие снимали с грабителя и предателя драгоценности, которые
он унес, Робин, стоя на коленях на песке, пытался
приподнять голову Хасана, чтобы дать ему возможность дышать свободнее, но даже
эта попытка усилила боль страдальца. Собственное лицо Робин выглядело таким
мертвенно-бледным, что по знаку Али один из персов привел к
молодежь флягу с водой, который человек принял меры предосторожности
строповки с седла лук.

Робин с готовностью взял фляжку, но не поднес ее к своим собственным
пересохшие губы; капли попали в задыхающийся рот умирающего
Хасан, а затем горе-убийца истек, с руки
кого он пытался уничтожить, поддерживая его голову.



ГЛАВА XVII.

СНОВА.

"В религии христиан есть реальность, и есть тот, — если только
есть только один, — чья вера является чем-то, что вплетено в саму суть
его жизни, а не просто золотой бахромой, украшающей ее".

Таковы были размышления перса Али, когда он молча смотрел вниз
на группу. "Я могу понять любовь английского мальчика к своему брату,
хотя для меня это немного загадочно; я могу меньше
понять мотивы, которые заставляли его так страдать и рисковать ради
сравнительно незнакомый человек; но экстраординарный импульс отплатить за зло
добром, напоить человека, который искал свою жизнь, это не может
принадлежать земле. Это как отражение его характера,
кого христиане говорят, что Бог есть любовь. Если такой слуга, что
должен ли мастер быть?"

Робин не мог подняться с того места, где стоял на коленях. У бедняги
голова шла кругом, земля под ним, казалось, проваливалась,
а небеса над ним кружились. Робина подняли почти в
бессознательном состоянии и по команде Али посадили перед ним на его
благородного коня.

Кавалькада медленно двинулась назад, пока не достигла последнего места стоянки
, к счастью, недалеко. Здесь упрямые верблюды, нагруженные
палатками и багажом, только готовились тронуться в путь. Рады были все
компания обеспечить себе несколько часов отдыха.

Али сделал все возможное, что позволили обстоятельства, для своего друга-англичанина
на тот момент, когда путешествие должно было возобновиться. Он отдал приказ
вытрясти содержимое из одной из больших корзин, которые висели по обе стороны от
самого быстроходного верблюда, за исключением
немного сухого корма, из которого можно было бы сделать сравнительно мягкую подстилку. Это
но грубой постели больного, конечно, но лучшее, что можно быстро
предусмотрено. Было видно, что Робин, которая была высокая температура, не смог
ездить на лошади. Задержаться дольше, чем было абсолютно необходимо для отдыха
животные могли стать гибелью для всех, ибо не было даже воды в изобилии,
и не было под рукой никаких средств пополнить уменьшающийся запас
провизии, которая была заготовлена для менее длительного путешествия.
Едва ли можно было рассчитывать на пополнение запасов во время долгого паломничества
в Джауф.

Но разум эмира был озадачен сомнением, должен ли Джауф за пределами
пустыни или более близкий Вайх на морском побережье быть целью
его путешествий. Ничто не могло привести его в арабский город, кроме
поспешного обещания, данного английскому юноше, который, возможно, сейчас находится при смерти
.

Один из приближенных Али, подойдя к нему с уважением, спросил,
не вернется ли его начальник к своим прежним намерениям и не покинет ли он Аравийскую землю
, предложив убедительные причины для выбора такого курса, и
многозначительно взглянув на Робина, который лежал, растянувшись на ковре.

"Все зависит от его состояния", - ответил Али, глядя в том же направлении;
"если он выживет, я отправлюсь в Джауф, если он умрет, я поверну к морскому побережью и
навсегда покину эту ненавистную землю".

Робин ничего не понимал из того, что было сказано, но по мере того, как прояснялось сознание
, к нему возвращалось воспоминание о том, что несколько
мысли о прошедших часах занимали его больше всего.

- Гарольд— неужели мы не найдем его? - пробормотал Робин, словно во сне.
Затем, открыв свои томные глаза, Робин устремил их на эмира и тихо произнес
- Ты отвезешь меня в Джауф, к моему брату?

- Если сможешь добраться туда, - сказал Али.

Робин заметила легкое ударение на "если" и тон, в котором
сквозило сомнение.

- Ты думаешь, я умираю? - спросил он.

"Нет, ты выкарабкаешься", - ответил перс. "Никто не умирает при
первом приступе лихорадки". Но он говорил как человек, который успокаивает
испуганного ребенка.

"Если бы я умер, ты бы поехал в Джауф?" - спросил Робин, который не боялся
собственной смерти, но очень боялся, что Гарольд останется в доме.
руки арабов-бедуинов.

За несколько дней до того, Али бы сказал, беспощадно лгать, но он
трудно было разговаривать ложь в одном, так прозрачно правдивые
как Робин. "Для всех нас было бы лучше повернуться лицом к
Wyh", - ответил он.

Робин понял эти слова как отрицательный ответ на его вопрос. "Я верю
не верю, что я умру!" - воскликнул он с воодушевлением. "Я умру
молитесь Богу — все в Его руках — если на то будет Его воля, я еще увижу моего
брата на земле. Но если Господь призовет меня домой, если я не увижу
Гарольд, пока мы не встретимся на небесах, о! Скажи, что ты не забудешь мою
последнюю — мою предсмертную мольбу; что ты должен найти моего брата - и освободить его
!

Али не мог устоять перед мольбой, он не мог отвернуться от этого
умоляющего взгляда; он вспомнил, что обязан своей жизнью юноше, который
пострадал в результате его спасения.

"Какие будут приказания вашего высочества?" - спросил слуга-перс.

"Чтобы мы выбрали северный маршрут", - был ответ.

Робина подняли в его странное транспортное средство; коленопреклоненный верблюд поднялся,
и путешествие возобновилось при лунном свете.

Мы не будем следить за караваном на различных этапах его продвижения.:
это продвижение было неизбежно медленным, поскольку каждое животное устало, и
необходимо было постоянно следить на случай нового нападения бродячих животных.
Бедуины, в то время как вода должен быть тщательно бережливости, и положения
отмерено. Робин была единственным участником, кто не знал, как скудны
был поставке; Али никогда не страдала его молодая спутница, к
фактический терпеть лишения. Больной мальчик, взвешенные в его колыбель интересно,
"как птица в гнезде", как он шутливо сказал, скважина путешествии много
лучше, чем кто-либо мог ожидать, по темпам обученный верблюд
это намного приятнее, чем верблюд. На каждом привале
инвалида поднимали и помещали под навес палатки или
на открытом воздухе, в зависимости от времени суток. У Робина было прекрасное
крепкое телосложение, которое успешно боролось с лихорадкой,
и рана на его руке быстро зажила.

[Иллюстрация: Со свойственной ему ловкостью английский мальчик выпрыгнул из
 корзины, которая стояла на земле.]

В периоды отдыха молодой англичанин часто встречался с персом
который курил свою наргиллу или время от времени декламировал строфы из
Восточный стих, наслаждался тем, что итальянцы называют dolce far
niente, но не делал вид, что наслаждается этим, поскольку Али не получал настоящего удовольствия
ни от чего. Если что-то и вызывало у него интерес, так это то, что Робин повторял отрывки из Священного Писания
, но Али редко комментировал их.

Наконец, пресечение-места, ближайшего к Djauf была достигнута
- туристы, и там у них было удовлетворение от встречи с
торговцы, которые охотно обменивали фрукты, шербет и другие столь необходимые припасы
за персидские серебряные монеты.

"Завтра мы будем в Джауфе", - сказал Али; он пришел, как обычно, чтобы
проследить за тем, как поднимут инвалида. Но Робин, который был в
приподнятом настроении, не позволил никому прийти ему на помощь; с присущей ему
ловкостью английский мальчик выпрыгнул из корзины, которая, из-за
сидящий на корточках дромадер, лежащий на земле. Али протянул
руку, чтобы помочь Робин, которая с благодарностью пожала ее.

"Вы были очень, очень добры ко мне!" - воскликнул он. "Я никогда
не забуду вашей доброты. Я нашел в вас настоящего друга!"

Теплый понять, что благодарный взгляд, те немногие слова, произнесенные от
сердце было холодной озлобленный дух Персидского, как
теплое дыхание весны на мороз. Али почувствовал, что он не только нашел
того, кому можно доверять и даже любить, но и того, кто может
отвечать на доброту бескорыстной благодарностью, а на любовь непритворной
привязанностью. Али привык к лести, обращению в глаза, был готов
предложения помощи и обильные заверения в преданности, но для него
взгляд, слова и хватка английского мальчика стоили больше, чем все это.

"Если бы я мог всегда держать его рядом с собой, - подумал Али, - какой
он контраст с тем, кем был Хасан! Один - черная тень, другой -
солнечный луч!"



ГЛАВА XVIII.

РАЗОБЛАЧЕНИЯ.

Возможно, это последний раз, когда Эли и юный Хартли остаются наедине в
той палатке вместе. Они отдыхали от дневной жары, мех.
последний этап путешествия в Джауф должен был быть выполнен ночью,
что в городе могут быть введены на рассвете. То, что лежало в будущем, которые
может подскажете? Али чувствовал интуитивно, что если Гарольд были найдены, старший
общества и влиять на брата будет достаточно заменить его самостоятельно.
Перс испытал укол ревности по отношению к этому сопернику, которого он
никогда не видел, и втайне пожелал, чтобы поиски его были
напрасны.

Дух Робина был полон надежды; он был слишком нетерпелив, слишком нетерпелив.
чтобы признать себя слабым. Если Робин отдыхал, то лишь для того, чтобы с большей
неутомимой энергией он мог завтра продолжить поиски своего
Брат. Не было у бедной Мисс Петти и Шела забытый рыцарь
Иоанна. Свою беспомощность было вполне достаточно, чтобы сделать его своим
чемпион. Хотя мысли и надежды Робин взял форме задорного
невысказанные молитвы, и это сделало его намного более тихим, чем обычно.

Али, напротив, был склонен быть более, чем обычно,
общительным со своим спутником. Эмир годами нес на себе
тайное бремя, тем более тяжелое, что он ни с кем не делил его тяжесть
. Бывают моменты, когда даже у гордых натур печаль тянется к
найдите выход, когда боль ищет облегчения в каком-то внешнем выражении; это было
такое время сейчас с замкнутым и надменным Амиром. Возможно, он был даже
тронуло какое-то желание, непризнанным даже для самого себя, ли
еще бы, думаю, его дело, как отчаянно, как он сам думал он.
Таким образом, Али почувствовал распространять его темную тайну незнакомцу
другой расы и религии; Амир вряд ли смог бы сделать это один
своего собственного.

"Сегодня ты выглядишь более радостным, чем обычно, Феринги!" - заметил перс.
Несколько минут он наблюдал за выражением лица
лицо его компаньона-англичанина.

"Да, я тешу себя надеждой", - последовал жизнерадостный ответ.

"Похоже, это в твоей природе - надеяться и радоваться", - заметил Али. "Я
мысленно сравнивал тебя с ручьем, который сверкает в лучах солнца.
сквозь воды которого можно разглядеть каждый камешек, лежащий на
это кровать."

"Потому что это так мелко?" - весело спросила Робин.

"Нет, потому что это было так ясно", - последовал серьезный ответ.

Али сделал паузу, а затем продолжил, не обращаясь к Робин,
а как бы рассуждая сам с собой: "Я видел пруд, и глубокий
тот, который не возвращает блеска солнцу, хотя оно и сияет на нем с полуденной яркостью
. Над ним густой покров сырой растительности,
и если он что-то и выделяет, то это выдох, от которого люди заболевают
и умирают ".

"Я видел много таких бассейнов", - заметил Робин; "они должны быть
зачистил сразу".

Али продолжил, явно не обратив внимания на то, что его прервали: "И
если бы мантию, покрывающую бассейн, можно было бы отодвинуть в сторону — если бы человеческий глаз
мог проникнуть в его темные глубины, он увидел бы внизу ужасный скелет".

Робин выглядела удивленной таким неожиданным заключением
Описание. Он подозревал, что это имело какой-то ужасный смысл, и
решил не задавать вопросов. Но сама его сдержанность сделала Али менее
неохотным говорить.

"Вы когда-нибудь слышали что-нибудь о моих прежних днях?" - спросил эмир.

"Нет, вряд ли кто-нибудь из вашей компании, кроме вас, говорит по-английски",
ответил Робин, "а я только начинаю немного понимать персидский.
Информацию я получаю, должно быть, глазами".

"Что они говорят тебе обо мне?" - спросил Али.

"Что ты несчастлив", - был ответ.

"Счастлив!" - с горечью повторил Али, как будто в этом слове была насмешка. "Послушай
к истории моей жизни, а затем судить о моем праве быть счастливым. Я
был ребенком очень богатых родителей, и как их первенец, и в течение
более четырех лет их единственный ребенок, был окружен любой роскошью.
Я был великолепно одет и сытно накормлен; даже игрушки мои были из серебра
и золота. Я не знал закона, кроме своей воли, и среди наших многочисленных слуг
никто никогда не осмеливался ей противиться. Я не могла пересечь комнату без моего
движения следят с восхищением, ни болтовня без глупостей
ее повторяют с десяток ртов, как будто каждое слово, которое упало с
мои губы были жемчужиной".

"Это было плохо для тебя", - сказал практичный Робин. "Когда я был непослушным малышом, меня обычно ставили в угол или рано отправляли спать".
"Когда я был маленьким мальчиком, меня обычно ставили в угол или рано отправляли спать".

"Я был кумиром своей матери, - продолжил Али, - и если я когда-либо кого-то любил,
кроме себя, я действительно любил ее. Она никогда ничего не отказали мне; я был ее
одна дорогая, ее мало отделка помещений (князь) пока—пока Файз уль-Дин был
родился".

"Боюсь, ты не приветствовал своего младшего брата", - сказал Робин.

"Я относился к малышу так, как свергнутый монарх мог бы относиться к узурпатору.
Я больше не мог завладевать вниманием моей матери; мне казалось, что она
расточать все это на беспокойного ребенка, который только и делал, что плакал. Фаиз
ул Гама на несколько месяцев был болезненный, а восстановление его здоровья
казалось бы, первый—в один объект желания моей матери. Ночь
день моей мамы было никакой мысли, но для него. Если ему понравились мои игрушки, значит, они у него есть
; если он ударил меня, я больше никогда не должен бить. По мере того, как он становился
старше, зло становилось все сильнее. Когда мы ссорились, Фаиз уль-Дин всегда вставал на сторону
. Однажды, когда он ударил меня, я ударил его, и впервые
в моей жизни, я был поражен упреки, моя возмущенная мать даже
ударила меня по лицу своей туфелькой! Чувство несправедливости терзало меня.
мой разум; ревность и неприязнь к моему брату росли с годами.
Фаиз уль-Дин был для меня соперником; а если соперником, то врагом!

Робин мысленно поблагодарил Небеса за то, что вырос в
Христианский дом, и человеком, чья справедливость и здравый смысл равнялись ей самой.
нежность и любовь.

"Машале может наполняться постепенно, - продолжал Али, - но наполняться до тех пор, пока
наконец он не лопнет. То, что последовало, было всего лишь внезапным переполнением того, что
накапливалось долго. Фаиз уль Дин был талантлив; мое образование было на
сначала я был отсталым из-за моей нелюбви учиться чему-либо, что стоило мне труда
но я был очень огорчен, когда мой младший брат обогнал меня
в гонке, в которой я стартовал более четырех лет назад. Мой
отец любил мужские упражнения, и сыновья унаследовали его вкус.
После смерти наших родителей мы с Фаиз уль Дином продолжали заниматься
спортом - охотой и отстрелом.

"В одном слишком памятном случае мы совершили охотничью экспедицию в
дикую часть страны. После очень трудной и продолжительной погони мне
удалось убить небольшого оленя; Фаиз уль Дин, более удачливый, принес
вернулся с триумфом в шкуре тигра, убитого его собственной рукой. Мы оба
подарили добычу нашей матери. Оленья шкура была
отброшена в сторону; но моя мать приказала сделать из шкуры тигра красивый
коврик, с чучелом головы и драгоценными камнями вместо глаз! В припадке
ревности я выколол эти глаза своим кинжалом и презрительно
пинком отбросил ковер на веранду. В этот момент вошел Фаиз уль Дин.
и бросился на меня, словно одержимый духом тигра. Между нами произошла
борьба; хотя он был моложе, он был сильнее. Хватит—я
убил его кинжалом, который все еще был в моей руке."

Робин издал восклицание ужаса, и интуитивно нарисовал сам
чуть дальше от убийцы брата. Там был
действительно ужасный скелет на дне темного пруда.

Последовало тягостное, гнетущее молчание; наконец его нарушил Робин.
вопрос: "Ты когда-нибудь снова видел свою бедную маму?"

"Нет", - был ответ Али. "Я бежал из дворца, как только заполучил
при себе крупную сумму золотом и кое-что из моих более портативных сокровищ.
Хасан, который последовал за мной день или два спустя, принес мне еще много
ценные вещи. Я счел нужным, чтобы он хранил молчание, и начал
серию путешествий по разным частям света, частично для того, чтобы продолжить
торговлю лошадьми и драгоценностями, частично — как я уже однажды говорил вам раньше — для того, чтобы сбежать
от самого себя.

Робин понимал последнюю причину лучше, чем первую. Для него было
необъяснимо, что человек с таким грузом вины на душе
хочет зарабатывать деньги торговлей. Но Робин не был азиатом.

"Твоя мать знала, кто совершил это ужасное деяние?" - спросил мальчик.

"Она знала все: кинжал, который я оставил, и мое внезапное бегство,
были достаточные улики против меня", - ответил Али. "Моя мать прокляла меня
в присутствии своих слуг! Я никогда, никогда не смогу встретиться с ней снова; она
теперь действительно бездетна".

"И ты никогда не сможешь вернуться в Персию?"

"Я не думаю, что мне следует подвергать себя личному риску, отправляясь туда", - ответил
Али, в более равнодушным тоном; "сие не посмотрел на в
наша земля уже перебор. Мои соотечественники думают, что мало крови
льется в поспешное ссориться, и у меня есть то, что сделает мое
мира. Но мне не хотелось бы вернуться в Персию, имея со мной
вес братьев по крови и матери проклятие".

Юного Хартли затошнило от ужаса. Он едва мог вынести это.
оставаться в присутствии человека, совершившего столь ужасное преступление.
Робин не был достаточно начитан в истории Востока, чтобы знать, как
испуганно общие братоубийства была среди азиатов из самых высоких
звания; он также не делают достаточное пособие для снижения
мораль вызвана следующим религия, которая в некоторых случаях не
успокаивает только убийство, но поднимает его в заслугу. Робин был более склонен
остро чувствовать, чем глубоко просчитывать. Он не приобрел навыка
черствость в отношении к греху, который часто следует за знакомство с его
отвратительные подробности, как нечувствительность к загрязненный воздух, который приходит
от постоянно вдыхать его. Эмоции в груди нашего молодого
Рыцарь Святого Иоанна, услышавший историю Али, мог бы быть хорошо выражен
одной из самых убедительных строк из Шекспира—

 "О! Меня тошнит от этого запаха греха!"

Али видел впечатление, произведенное его словами, он заметил это пренебрежение.
он отшатнулся от него, почувствовав, что единственное человеческое существо, которого
он стремился сделать своим другом, было потеряно для него навсегда. Десятикратно
горечь вернулась в его душу. С гордым видом человека, который является
обиделись, а не с сознанием того, что данное правонарушение, персидский
поднялся со своего лежачем положении, и, стоя прямо, говорил молодым
Хартли, который прикрыл глаза рукой: "Хватит— у вас есть мой
секрет; могу ли я положиться на вашу честь, что вы не выдадите его?"

"Я никогда не разглашу это; но хотел бы я никогда этого не слышать!" - был
Ответ Робина.

Эмир вышел из палатки, не обращая внимания на жару и яркий свет.
Его слуги, после полуденной трапезы из фруктов, под каким
приют верблюдов и свалили камера давала, были предаваясь
сиеста. Али был единственным бодрствования.

"Итак, это ушло и никогда не вернется, тот проблеск света, который
вселил в меня напрасную надежду!" - пробормотал эмир себе под нос. "Тот самый
мальчик, который обязан мне жизнью, за которым я присматривала, нянчилась, которого я почти
любила, относится ко мне с нескрываемым отвращением! Что ж, я скоро освобожу
его от присутствия, которое он ненавидит; Я сдержу свое обещание отвезти
его в Джауф, а затем мы расстанемся, чтобы больше не видеть друг друга в этом
мир — или следующий!"

Али был недалеко от палатки, и посреди своих мрачных размышлений
его ухо уловило доносившиеся оттуда тихие звуки страдания.
Он подошел ближе и прислушался. Перс услышал, как Робин изливает
боль своего юного любящего сердца таким тоном, которого Али никогда раньше не слышал
из человеческих уст. Слова были произнесены между прерывистыми рыданиями
Робин был слишком слаб, чтобы сдерживать свои эмоции, и он думал, что
он совсем один. Али мог различать подобные фразы:

 "О Господи! Помни Свое собственное Слово; разве не написано, что, если какой-либо человек
увидит, что его брат согрешил грехом, который не к смерти, он попросит, и
Ты дашь ему жизнь для тех, кто грешит не к смерти. Я не знаю
является ли этот грех такие, но большинство жалея, самый любящий Спаситель!
Помилуй—помилуй мою бедную виновен брат! Спасти его, ибо Ты
только можешь спасти. Ты ненавидишь грех, но, о прах твой, люби грешника!
Не дай моему брату погибнуть; дай Ему вечную жизнь. Разве Ты не умер
за него так же, как и за меня?"

Слезы Робина текли быстро; это были не единственные слезы, которые текли.
Глаза Эли, который никогда не плакал со времен своего детства, были
теперь увлажнилось; колено, которое никогда не преклонялось в настоящей мольбе
о милосердии, теперь лежало на земле, ожесточенное сердце билось, и то, что
было всего лишь суровым раскаянием, смягчалось, превращаясь в раскаяние.

"Феринги умоляет за меня, Бог услышит его! Мальчик называет меня
брат, имя, в котором он отказывал мне раньше, он дает мне сейчас! Если
ученик думает, что я все еще в пределах досягаемости милосердия, изгонит ли меня Учитель
вон?"



ГЛАВА XIX.

ГОРЬКАЯ ЧАША.

Настало время вернуться к Гарольду, и тех, кому обстоятельства
размещено под его опекой. Гарольд был сильной, твердой духом, но это может
вряд ли переносить накопленные страдания, которые так неожиданно
осыпают его. Все, действительно, было бы перенесено спокойно,
если бы не последний сокрушительный груз боли, вызванный потерей его брата
. Было страшно подсчитывать, как долго Робин сможет сохранять свою
молодость, прекрасное телосложение и отважный дух
затяжная борьба с голодом, жарой и жаждой — как долго это продлится?
потребовалось бы превратить страдающего смертного в ликующего святого.
Узнать, что Робин действительно умерла, было бы своего рода
облегчение, потому что Гарольд обладал менее оптимистичным характером, чем его брат.
Старший брат не надеялся на чудесное избавление из огненной печи
, скорее, он искал силы вынести пламя.

В состоянии глубокой депрессии необдуманный язык мисс Петти
нанес Гарольду вечные раны, как человеку, у которого раздроблена конечность.
осколок скалы все же может быть чувствителен к мелкому раздражению постороннего человека.
жужжание и укус насекомого.

"Как ты думаешь, Гарольд, куда они нас тащат? Разве это не
обходной путь в Индию? Разве королева не пошлет армию, чтобы освободить нас? Не так ли
вы думаете, мы будем проданы в рабство? Существуют ли людоеды в этом ужасном
Аравия?" Эти и многие другие подобные вопросы повторялись снова и снова
пока не был получен краткий ответ, что сильно испытывало терпение Гарольда.
Пока молодой миссионер с усталыми конечностями и покрытыми волдырями ступнями шагал
по пустыне позади верблюда, ему приходилось терпеть это испытание.

После нескольких часов ходьбы Гарольда освободили от пут, и он позволил себе
сесть на верблюда. Это было главным образом облегчением страданий, потому что
на какое-то время это избавляло его от необходимости внимательно следить за своим
разговорчивый компаньон. Привала не было до ночи, потому что оазисов было мало
и они находились далеко друг от друга; но чрезмерная длина пути, стоившего
жизни одному верблюду, и истощенное состояние другого несчастного
вьючные животные, вынужденные отдыхать дольше обычного.

Описание вечерняя трапеза не должна повторяться. Там был
ассортимент привалы. Однако не было здесь, ни овец
убой и без палатки, чтобы разместить бедная Мисс Петти. Она и ее
Ламмикену пришлось разбить лагерь на голой земле, под небом. Гарольд, который
находился недалеко от своих подопечных, был напуган ночью криком за криком
. Неужели арабы убивали своих несчастных пленников? Гарольд
поспешил на место как раз вовремя, чтобы наступить каблуком на одного из маленьких темных
красноватых скорпионов, найденных в пустыне, который ползал по платью Шелы
.

"Ужасное создание! И есть еще! Я заявляю, что я не могу и
не буду спать на песке!" воскликнула Мисс Петти, яростно встряхивая ее
сушилка чтобы одним из отвратительных пресмыкающихся должны быть скрыты в некоторые
раз. Но больше не на чем было спать!

Гарольд вернулся в свое жилище рядом с Тевфиком, бедуином, который
первым схватил его и который, следовательно, казалось, рассматривал пленника как
свою особую собственность. Усталость, возможно, позволила бы миссионеру
найти некоторое облегчение от печали во сне, если бы ему не мешали бодрствовать
громкие разговоры арабов рядом с ним. Из нескольких слов, которые
он разобрал, Гарольд был уверен, что предметом разговора был он сам
. То, чего Гарольд не мог понять в следующем
диалоге, его воображение сносно снабдило, хотя пробелы в
невежество по-прежнему терзало разум незадачливого пленника.

"На этот раз мы получили скудную добычу", - сказал вождь племени Шарарат
. "У этих кафиров едва ли было хоть один пиастр, драгоценности - это
мишура и стекло; двое из группы уже мертвы, а двое из тех, кто остался
, не стоят и горсти финиковых косточек".

"Кисмат" (судьба), - был характерный ответ Тевфика.

"Что нам делать с высоким Феринги?" - спросил вождь,
взглянув на то место, где лежал Гарольд.

"Продадим его, если найдем покупателя. Будет странно, если никто в
Джауфе не будет нуждаться в рабыне ".

"Но он белый; рабы в Аравии обычно кудрявые чернокожие с
африканского побережья".

"Тогда он будет такой же редкостью, как белый верблюд", - последовал смеющийся
ответ. Бедуины любят пошутить.

"Ценность верблюда, безусловно, не в его цвете, а в его силе
нести ношу", - сказал вождь.

"У феринги много костей и мускулов, а также духа", - заметил разбойник-бедуин.
"Я почувствовал силу его руки. Я бы сказал,
что он мог поднять три маунда". *

 * Маунд - 80 фунтов.

"Нет, он невысокий, а не два", — сказал шеф.

"Он стоит сорок томаунов любых денег", - воскликнул Тевфик.

"Я говорю тридцать; нам повезет, если мы их получим", - возразил другой.

Произошла небольшая перепалка по поводу цены Гарольда. В
голоса становились все громче, по обычаю арабов более возбужденными, особенно
горячая выросла спора, когда испытуемый, как далеко Тауфик право
на покупку денег у него в плену, то ли вожделенный tomauns
не должны быть распределены среди группы.

"Сын осла!" - гневно воскликнул вождь. "Трое таких, как ты, не смогли бы
справиться с этим Феринги, если бы мы не были рядом и не пришли на помощь!"

"Раб! Цена, которую нужно заплатить за меня, англичанина! Это последняя
капля в моей горькой, очень горькой чаше!" - подумал Гарольд. "Неужели ради этого я
покинул свою страну и посвятил себя работе для душ? Разве я не мог
быть избавлен от таких страданий, от такого унижения, как это? Но я вижу перед собой
следы Того, кто испил из чаши еще более горькой, кто подчинился
деградации еще более глубокой. Именно через страдание Учитель
пришел к славе, должен ли ученик отступить? Но это трусость
надеяться на то, что страдание может быть коротким, что я в милости быть только
разрешено воссоединиться дорогой мой потерянный брат!"

Споры между бедуинами закончились компромиссом; Тевфик должен был
оставить себе треть денег, заплаченных за своего несчастного раба, и араба
к нему вернулось хорошее настроение, и он, смеясь, сказал вождю, что готов
добровольно отдать старуху и ее ребенка в придачу.

"Я бы и ломаного гроша не дал за этих двоих", - сказал шеф.



ГЛАВА XX.

ОПАСНОСТИ ПУСТЫНИ.

ЕСЛИ бедная мисс Петти и была несчастна, когда наконец растянулась
на своей жесткой песчаной постели, преследуемая даже во сне
скорпионами, она проснулась с радостным удивлением.

"Смотри, смотри, Шела!" - воскликнула Тереза, поднимая ее немного устал
компаньон. "У нас в конце ужасный Аравия наконец-то! Больше никаких
солоноватых колодцев с водой, непригодной для купания свиньи; больше никаких
бесплодного песка! Посмотрите на эти тенистые деревья перед нами — без сомнения, они усыпаны фруктами
посмотрите на чистую восхитительную воду! Это было ужасно, есть только
руб. горячим сухим песком в том месте, хорошего мыла и воды!"

Шила потерла заспанные глаза, затем вскочила, захлопала в ладоши
от восторга и закричала от радости. Неудивительно, что бедные странники
по бесплодным пустошам, под палящим солнцем, с едва
любая видимая растительность, кроме нескольких низкорослых деревьев или колючих кустарников в
любимых местах, должна быть перенесена на прекрасный вид, который сейчас
открылся их восхищенным глазам. Велика была радость от созерцания большого чистого озера
усеянного зелеными островками, которые выглядели так, как будто они должны были быть домами
птиц с ярким оперением и бесчисленных бабочек!

"Это Индия, я знаю, что это Индия!" - воскликнула Шила. "Ибо папа сказал мне, что
Бомбей - это остров, и что он угостит меня большим количеством манго и
бананов. Я просто продолжу есть фрукты с утра до вечера и
положу немного под подушку, чтобы проглотить, как только открою глаза!"

"И мы будем кататься на веселых лодках", - начала мисс Петти, затем,
прервав себя, когда увидела приближающегося Гарольда, она
воскликнула: "О! Разве это зрелище не заставляет танцевать от радости!

"Обманчивая радость, - печально сказал Гарольд. - Ты смотришь на мираж.
То, что кажется водой, на самом деле всего лишь песок".

- Я этому не верю! - воскликнула мисс Петти. - Неужели я не могу поверить собственным глазам?

"Я уверена, что это вода!" - воскликнула маленькая Шила.

В этот момент Тевфик отозвал Гарольда, который хотел испытать
силу своего пленника и его умение нагружать верблюда. Прежде чем
подчиниться зову, Хартли повторил мисс Петти свое утверждение о том, что
предполагаемое озеро, усеянное островами, было всего лишь оптическим обманом, распространенным в
пустынных землях.

- Гарольд увлечен изучением книг, - заметила мисс Петти, - но
он не намного мудрее старших. Разве я не узнаю озеро, когда вижу его?
одно!

"Я собираюсь окунуться, очень хорошо окунуться!" - воскликнула Шела, чья
настроение поднялось, как резиновый мячик, когда сняли давление. Выкл
она бросилась, побуждаемый очаровательной надежды плещется в воде,
затем Мисс Петти, который половину забыл, усталость и страдание в ее
стремление достичь—то, чего не существует!

Бедная Тереза! Поиски предполагаемого озера были символом того, чем была
вся ее жизнь; движимая тщеславием, суетностью, эгоизмом,
ее волосы поседели, годы были потрачены впустую в погоне за
обманчивый мираж этого мира.

Тем временем Гарольд присоединился к группе арабов, стоявших в
полукруг вокруг коллекции машале, заполненный почти до отказа
запасом воды, которого должно было хватить всей партии на три долгих
дня. Каждый из этих коричневых мешков для воды был сделан из цельной шкуры овцы
, за исключением головы и ног, того места, где раньше была шея,
служивший, когда его отстегивали, каналом, по которому вода могла стекать.
поток.

[Иллюстрация: Арабы смеялись, видя, как Феринги берет в свои
 руки то, что следовало нести на спине.]

"Подними это!" - приказным тоном сказал Тевфик Гарольду.

Гордость англичанина восстала в оружии; он не был рабом грязного
невежественный бедуин, выполнять за него работу бихистки! Но здравый смысл
показал Гарольду, что такая гордыня хуже безумия; ему не говорили
делать что-либо неправильно, и у него не было сил успешно сопротивляться.
Величавый вид был поклонился, и Гарольд поднял тяжелый вес по
усилия сил, у него не было ни профессионального мастерства
вода-носитель. Арабы рассмеялись, чтобы увидеть Feringhee в его
руки, как сделал бы он ребенка, что должно нести на спине.

"Наложи на него еще один машале, там, где должен быть машале!" - крикнул
Тевфик.

Когда Гарольд собирался сбросить первую тяжелую шкуру, бедуин попросил его
воздержаться. "Ты понесешь двойную ношу!" - воскликнул араб. "Один в
свой собственный путь и в шахте. Согните ноги гордиться обратно, чтобы получить его".

"Это выше моих сил", - сказал Гарольд, в чем-арабски он мог
команда.

"Скоро мы увидим, так ли это!" - воскликнул Тевфик, поднимая посох,
который он держал в руке, словно намереваясь нанести удар.

Но палка не сходили, ни на себе двойное бремя снято
бледнолицая пленница.

Вдруг возглас из-начальник вызвал всех глаза вдруг
повернулся к югу, откуда налетел порыв ветра, такой
невыносимо горячий, что казалось, будто он дует прямо из
раскаленной печи. Каждый араб, словно инстинктивно, закрыл лицо своей
накидкой, а затем бросился на землю; верблюды, которые до этого
стояли на коленях, вытянулись и лежали, вытянув свои длинные шеи
вытянутые, и их носы упираются в песок. Не было произнесено ни слова
кроме восклицания: "Симум! Да спасет нас Аллах!", вырвавшегося у
вождя, когда он встал так, чтобы его верблюд был между ним и
ядовитый взрыв, который несся в сторону лагеря. Небо
почти внезапно стало ужасно темным, с багровым оттенком фиолетового.
на юге. Гарольд бросил машале и присел за ним,
прижавшись лбом к влажной коже.

Затем смертоносный дух пустыни обрушился на отряд, почти
задушив их раскаленным песком, который, как было сказано,
иногда не только убивает, но и так эффективно погребает свои жертвы, что
не осталось никаких следов, по которым можно было бы сказать, где они лежат! Гарольду обжигающий порыв ветра
показался дыханием ангела смерти, и у него возникло искушение помолиться
что для него это действительно могло быть таковым. Но жизнь была сильна в
молодой англичанин еще: прет Самум пришел и прошел мимо
НИЦ люди и звери, а самые тяжелые испытания, иногда, и
пройдет.

Облако горячего песка пронеслось дальше, и — хотя вместе с одеждой
они были забиты тем, что осталось после — арабы смогли подняться
с земли, издавая восклицания, которые — по крайней мере, из уст Гарольда
губы — приняли форму благодарности. Да, бедный пленник мог благодарить
Бога, сам не зная почему, за то, что его жизнь была продлена; возможно, там
была какая-то неопределенная надежда, что его пощадили для какой-то милостивой цели
если и для страданий, то все же для служения. Некоторые удары еще могли быть нанесены
рыцарем Святого Иоанна за правое дело.

Но у симума Аравийской пустыни было свое послание для того, кто
действительно страдал, но никогда не служил. Тереза Петти, привлеченная
миражом, вышла из лагеря и была настигнута
ядовитым взрывом. Будучи совершенно не готовой к этому, несчастная женщина
была сражена наповал, словно косой. Несчастный случай, как это
казалось, то, что она лежала наполовину поверх Шелы О'Мор, образуя своего рода
ширму для перепуганного ребенка, было средством спасения
бедной маленькой девочки.

Горький крик Шелы привел арабов к этому месту, когда они
проходили мимо по пути в Джауф. Они действительно упустили своих
пленников из отряда, но Гарольд не смог убедить бедуинов
предпринять какие-либо поиски тех, кого они считали мало ценными. Хартли,
который шел пешком, подошел к тому месту, где сидела Шила и плакала в
беспомощном отчаянии.

"Где мисс Петти?" он поспешно осведомился о ребенке.

"Она там", - сказал Салу, указывая на то, что выглядело, как минимум, очень
невысокая насыпь из песка.

Гарольд поспешно убрал немного песка, обнажив достаточно, чтобы убедиться
что жизнь совершенно вымерла.

- Мертва! - сказал он вполголоса, но Шелах расслышала.

"Мертв!" - в свою очередь повторила Шила. "Добрая леди мертва, и Робин, и
теперь она мертва — думаю, теперь моя очередь!"

"Надеюсь, что нет", - мягко сказал Гарольд.

"Ты не будешь возражать?" - спросила Шила.

Этот бесхитростный вопрос тронул сердце Гарольда. "Да, я очень против
много, Шела", - сказал он.

Бедняжка, рыдая, бросилась в его объятия и прижалась к
только находясь рядом, кто заботится ли она жить или умереть.

У Гарольда не было ни минуты даже на то, чтобы помолиться у трупа мисс Петти.
Арабы, которых симум уже задержал в их путешествии,
настояли на том, чтобы он немедленно присоединился к маршу, и, если бы Гарольд задержался,
применили бы силу, чтобы заставить подчиниться. Юный Хартли осторожно поднял
Шелу, чтобы араб, не спешиваясь, мог посадить ее впереди
него на своего верблюда. Самому Гарольду пришлось идти пешком.

Караван медленно двинулся дальше, оставив труп мисс Петти позади.
Было странное сходство между судьбами Грейс Эвендейл и
Терезы, обе умерли в аравийской пустыне в окружении всего одного человека
, обе остались в неизвестных, безымянных могилах. И все же
разница между ними была такой же, как между каторжником и
завоевателем; один отправлялся в бесконечное изгнание, другой отбывал, чтобы получить
корону. Сравнение предполагает не столько сходство, сколько контраст.



ГЛАВА XXI.

ТОЛЬКО ОДИН ЯГНЕНОК.

Есть прекрасная история, с которой многие знакомы, о хорошем
миссионер, который, будучи слишком взрослым, чтобы продолжать работу, которую он любил,
был найден смиренно обучающим алфавиту маленького ребенка, благодарного за то, что
у него все еще были силы выполнять этот скромный труд для Бога. Гарольду
этот анекдот напомнил тот случай, когда он оказался в положении
по отношению к бедной маленькой Шеле.

Ребенок, опустошенным и беспомощным в земли чужие, где
имя Кристиан был почти не известен, не было никого, к кому искать
доброты и защиты, но Гарольд. Он считал ее некрасивой
и непривлекательной; Шела в свои более веселые дни не вызывала сочувствия
в его сознании; но христианское сострадание сейчас затронуло струну, и эта струна
пробудила что-то похожее на музыку в отчаявшейся душе молодого Хартли. Пока
он с трудом продвигался по жаре, держась как можно ближе к
верблюду, на котором восседала бедняжка Шила, Гарольд много думал о
будущей судьбе молодой ирландской девушки. Она была из хорошей семьи, ее отец
выдающийся офицер армии, и Шела была его единственным ребенком.
Когда известие о том, что ее похитили арабы, достигнет
Индия, для нее, несомненно, будут приложены усилия, и весьма напряженные
избавление. Но Аравия была большой страной, в которой можно было искать, без
газет для рекламы, или почтовой системы для писем, или телеграфов
для передачи сообщений с молниеносной скоростью.

"Если бы меня разлучили с Шелой, что вполне вероятно, - подумал
Гарольд, - или если бы со мной что-нибудь случилось, все следы ребенка могли бы
быть полностью потеряны. Шеле похоронили бы в некоторых Mahomedan разумеется,
и по-детски легкомысленный, как она, вероятно, скоро забудут
все о ее семье и ее язык. Я сомневаюсь, что бедняжка
девочка помнила бы свое имя в течение месяца. Жаль, что у меня не было немного
способ запечатлеть это — либо в ее облике, либо в ее памяти.

Гарольд взглянул на маленькую девочку, которая все еще носила кардинальскую шляпу
, хотя ее цвет почти полностью выцвел. Движение
верблюда создавало впечатление, что Шелу качает на волнах; она цеплялась
за большие узлы, привязанные к верблюду, чтобы меньше чувствовать движение
. Гарольд поднял свой голос, до которых может добраться ребенок.

"Как тебя зовут?" он попросил, чтобы увидеть, как далеко ей удалось определить
сама с дочерью сэра Патрика О'а'море.

- Ламмикин! - воскликнула Шила, глядя вниз со своего насеста.

"Назови мне свое другое имя", - попросил Гарольд.

"Мне не нужно другое имя; я просто Ламмикин; так меня называл Робин".
"

"Так дело не пойдет", - подумал Гарольд. Он снова повысил голос.:

"Ты знаешь имя своего отца?"

"Папа", - был готовый ответ, и Гарольд не мог придумать другого.

"Знаешь ли ты, дитя мое, где он живет?"

"На каком-нибудь острове; но я не люблю острова — на них нет ничего, кроме песка".

"И как песок вашу память", - подумал Гарольд, понимая, как мало
время, которое потребуется, чтобы стереть с лица земли почти все из виду, такие как
У Шелы О'Мор. Молодой человек сочувствовал страданиям, которые приходилось терпеть,
возможно, в течение многих долгих лет, любящим родителям, совершающим утомительные,
нескончаемые, бесполезные поиски в этих диких краях единственного ребенка,
надежда становилась все слабее и слабее и, наконец, угасала в отчаянии.

Миссионеру пришла в голову мысль.

"Шела, ты любишь петь", - сказал он. "Может, мне сочинить для тебя небольшую песенку?
чтобы ты пела во время путешествия?"

"Трудно петь с большой зверь, натыкаясь на меня вверх и вниз, как
этот", - ответил сала. "Но мне нравятся песни, чаще всего, если они
смешно".

Гарольд под легкую, популярную мелодию, которую, как он часто слышал, напевал ребенок
, выдал следующий звенящий стишок. Как странно было обнаружить, что
сам поет:

 "Шела О'Мор, я Шела О'Мор.;
 Отвези меня на яркий, красивый берег Индии".

Маленькое устройство имело мгновенный успех. Шела за несколько минут
рыхлят ее цепляющиеся руки, чтобы хлопать их.

"Мне нравится эта песня!" - воскликнула она, и мигом начали ее петь. Затем
она сделала паузу, чтобы задать вопрос.

"Найду ли я добрую женщину и Робина на светлом, прекрасном
берегу Индии?" - спросил ребенок.

- Нет, - ответил Гарольд, с дрожащие губы; "они ушли на небеса,
Шор, который является более ярким и красивым однозначно."

"Тогда я изменю песню!" - воскликнула Шила и тут же запела:

 "Забери меня на светлый, прекрасный берег небес".

Гарольд бессознательно понял намек. Тот, кто надеялся собрать
христианское стадо из язычников, имел здесь свою заботу
ограниченную заботой об одном ребенке, об одном ягненке, которого нужно было пасти для Учителя.

"Я хочу, чтобы ты попробовал что-нибудь помимо пения, бедный Ламмикин", - сказал он.
"Я хочу научить тебя небольшой молитве, которую нужно произносить вечером и утром. IT
надеюсь, это поможет тебе добраться до этого прекрасного места.

Шила снова ослабила хватку и сцепила свои маленькие загорелые ручки
вместе.

- Скажи: "Пожалуйста, Господи, сделай Шелу хорошим ребенком, ради Христа", - попросил он.
Гарольд выбрал самое простое прошение, которое пришло ему на ум.

"Я знаю молитву получше этой", - сказала Шела.

 "О Боже, научи меня любить Тебя ради Господа Иисуса".

"Добрая леди научила меня так говорить, и Робин подарила мне стих:

 "Бог есть любовь".

"Сохрани эти два драгоценных воспоминания о них!" - воскликнул Гарольд, его отец.
сухие, разгоряченные глаза увлажнились от непривычной влаги. "Пойте их ежедневно, повторяйте
их снова и снова, пока мы все не встретимся на прекрасном берегу".

Сам Гарольд больше не был совершенно несчастен. Этот спокойный дух
покорности овладел его разумом, который сравнивали с тем, как
склоняется спелая золотистая кукуруза, знак того, что время сбора урожая
близко.

Итак, Хартли с арабскими бандитами двинулся вперед по направлению к Джауфу.;
в то время как Робин с персами нетерпеливо приближался с другой стороны.
продвигаясь в том же направлении. Но небольшая задержка, которая привела к
то, что было вызвано бегством Хасана на Фирдоси, помешало двум движениям
совпасть по времени. В городе Джауф
двум молодым рыцарям ордена Святого Иоанна так и не суждено было встретиться.



ГЛАВА XXII.

РАБСТВО.

Перо красноречивого путешественника так описало город, в который
Гарольд и бедуины Шарарата вошли после своего мучительного путешествия
через пустыню.

"Широкие глубокие долины, по убыванию выступ после карниз, до его сокровенных
глубины, скрытые от глаз на фоне далеко идущие полки красновато-рок;
внизу повсюду виднелись заросли пальмовых рощ и скопления
фруктовые деревья темно-зелеными пятнами тянутся до самого дальнего конца его
изгибов; большая коричневая масса неправильной каменной кладки венчает центральный
холм; за ним - высокая и одинокая башня, возвышающаяся над противоположным берегом
из лощины, а еще дальше - маленькие круглые башенки и плоские крыши домов.
наполовину утопающие в садовой листве."

"Неужели это Индия, наконец-то яркая, прекрасная Индия!" - воскликнула Шела,
с восторгом наблюдая за прекрасным пейзажем. По крайней мере, для нее вид
домов и фруктовых деревьев доставлял истинное удовольствие; ребенок, наслаждаясь
настоящим, не думал о будущем и не сожалел о
прошлое.

Djauf представлены необычайно гей внешний вид в то утро, когда он
был введен Гарольдом и бедуинов группы. Это был заключительный день
грандиозных празднеств, которыми было отпраздновано бракосочетание
старшей дочери арабского правителя. Базары были переполнены
люди в самых ярких восточных костюмах шумели, играя на барабанах и
других инструментах, неприятных для европейского слуха, с громкими выкриками
и бормочет на полудюжине разных языков. Жителей города
было легко отличить от диких сынов пустыни, поскольку они
более высокий рост, более светлый цвет лица и более откровенные манеры, с
длинными вьющимися черными локонами; джауфиты имели преимущество перед
подозрительного вида бедуинами.

Здесь персы гарцевали на своих пестрых скакунах, там
Арабы, одетые в красные хлопчатобумажные жилеты с широкими свисающими рукавами, их
головы были замотаны платками в красную и желтую полоску, прохаживались вдоль или
поболтали у многочисленных прилавков, заваленных сладостями, которыми славится Джауф
. Бихистам, сгибающимся под своей ношей, было нелегко
они пробирались сквозь толпу, часто останавливаясь, чтобы поделиться
"дар Божий" для жаждущих. Верблюды, ослы, крупный рогатый скот помогали в строительстве.
дороги были перекрыты, но никто, казалось, никуда не спешил. День был один.
предназначенный для удовольствий, и Шила наслаждалась яркой сменой обстановки.
и шумом, как будто вся тамаша была приготовлена специально для нее.
развлечение.

Центром всех волнений и веселья является замок, в котором живет
губернатор, и из которого вскоре должна появиться свадебная процессия
. Этот замок представляет собой большую массу неправильной каменной кладки,
с толстой башней в центре, наводящей скорее на мысль о силе, чем
о красоте. Мы войдем через арочные ворота и пересечем большой
мощеный двор, который переполнен последователями жениха и
вооруженными слугами губернатора. Сотня сабель сверкает на солнце,
вперемешку с ружьями и оружием более грубой конструкции. Тюрбаны
различных оттенков, высокие шапочки, фески, платок, обернутый вокруг головы,
расшитые плащи, окаймленные серебром и золотом, здесь красная мантия,
там дорогая шаль с блеском сверкающих драгоценных камней, которые на
Востоке ни в коем случае не предоставлены исключительно женщинам, делают
сцена, наводящая на мысль об одной из прочитанных в "Арабских ночах".

Внутренний суд возвращает нас в большой приемной губернатора
называется Khawah, где властвует над Djauf сидит в государстве, подпер
на его золото-полосатые подушки, получать поздравления от своих
многочисленных гостей. Невесту не видно; мы должны представить ее одетой
в красное и золотое, и почти отягощенной драгоценностями, центральная точка
достопримечательность зенаны, которая так же плотно заполнена болтающими
женщины в качестве придворных и банкетного зала находятся с мужчинами.

Но в самый разгар гениальная сцена, облако-это на губернаторский
лицо. Он обещал своему зятю подарить любимого нубийца
раба, искусного в музыке, совершенного в искусстве приготовления кофе,
к тому же немного шута, и вот! В самый день
отъезда молодоженов Барахат упал и сломал ногу
после того, как— о! постыдный звук для ушей магометан! —слишком вольное потворство себе
запретному!

"Пусть разум его высочества не тревожится", - сказал придворный, голова которого
была повязана платком, украшенным широкой полосой верблюдов'
волосы, искусно вплетенные в яркий цветной шелк. "Если нубиец
падал, это был кисмат (судьба), потеря раба восполняется легче, чем потеря хорошей лошади.
" Несколько бедуинов из Шарарата пришли в город на рассвете
, приведя с собой красивого раба с цветом лица
Черкеса и осанкой принца, и белого ребенка с волосами, рыжими, как у
борода Пророка. Оба раба выставлены на продажу".

"Какой расы? Где найдены? Какую цену требуют грабители?" - спросил
правитель Джауфа.

"Они пришли из какой-то страны вилияти (Европы)", - сказал араб. "Нет
грабитель рассказывает, где он нашел свою добычу, эти рабы, возможно, были взяты
с какого-нибудь затонувшего судна на побережье. За
молодого человека просят шестьдесят золотых томаунов, а за девушку - двадцать."

"Что они могут сделать?" - спросил губернатор, после того как некоторое время размышлял над этой темой
, неторопливо потягивая кофе.

Придворный перечислил достижения, на которые Гарольд, безусловно,
не претендовал. Белый раб был поэтом, музыкантом; девушка, которая
сопровождала его, танцевала под его игру.

Араб не осмелился бы заявить обо всем этом, если бы не
думал, что свадьбу на момент запуска на
далеко за сотни миль от Djauf, никакой опасности не было
обнаружения. Греховность мошенничества и лжи никогда не беспокоила
совесть араба, ибо нельзя было сказать, что он ею обладал. Он был
воспитан на лжи и испытывал скорее гордость, чем стыд от успеха в
обмане своего работодателя.

Получив от губернатора восемьдесят золотых монет,
придворный поспешил сделать покупки у арабов Шарарата.
Горячая кровь прилила к бледным щекам Гарольда, когда, стоя
тихо проходя мимо, он слышал споры, нетерпеливый торг, шумные
утверждения, богохульные воззвания к небесам по поводу продажи
Англичанина. Это было унизительно для его цене сбиты, как будто он
были лишь вьючное животное.

"Что они говорят? Почему они такие злые? Из-за чего они ссорятся
? - спросила Шила. - И почему они так пристально смотрят на меня? Гарольд
не может высказать в ответ на вопросы бедного
маленький раб.

"В конце концов", - подумал Гарольд, "я не первый, кто Господа
людям приходится терпеть унижение из-за того, что за меня назначили цену
"Гарольд вспомнил Джозефа; он вспомнил Человека гораздо более возвышенного, чем
Сын Израиля, для священной персоны которого были отсчитаны серебряные монеты
. Стыд есть только в грехе.

Придворный был искусен в искусстве торговаться, и, по крайней мере, через
полчаса, потраченные на шумные споры, он заплатил сорок томонов
для Гарольда Шелах была заменена Тьюфиком, который
считал ребенка баронета вещью, не имеющей никакой ценности вообще.

Первый результат смены хозяев был очень долгожданным для
рабы. Гарольд не мог переодеться с того самого дня, как
попал в руки бедуинов; и это, вместе с
невозможностью помыться, было для английского джентльмена одной из причин
самое невыносимое из его испытаний. Но, став подарком от
Губернатора Джауфа своему высокородному зятю, раб должен появиться
в подобающем обличье, на нем не должно быть ни пылинки. У Хартли в
некогда роскошные бани, а затем был облачен с головы до ног в
белоснежные, Муслина тюрбан был намотан вокруг головы, а вокруг
его талия была перетянута малиновым с золотом камарбандом.

Переданная на попечение нескольких арабских женщин, Шела также претерпела
трансформацию. Очарованная своим нарядом, Шила встретила Гарольда
примерно через час после этого. В Lammikin, был одет в желтый марля,
расшитый серебром, ее рыжие волосы, спрятанные под большой завесой
же безвкусный материал.

"Я не гранд?—Как королева!" - воскликнул сала. "И не эти
люди добрые, чтобы одеть меня в таком виде! Но, о, мистер Хартли! - добавила она.
Ламмикин, с удивлением и восхищением взглянув на Гарольда в его
Восточный костюм. "Ты очень красива! Ты похожа на одного из
ангелов с библейских картинок! Ты не хочешь ничего, кроме белых крыльев!
Как ты думаешь, они вырастут?" - спросил ребенок.

Едва заметная улыбка тронула губы Гарольда при этом бесхитростном вопросе.
Он со вздохом подумал об этом стихе.:

 "О, если бы у меня были крылья, как у голубя, тогда бы я улетел прочь и
обрел покой!"



ГЛАВА XXIII.

ОБЕЩАНИЕ.

 "Как прекрасен час раннего рассвета,
 Когда первые лучи озаряют небо на востоке,,
 Когда яркие пальцы свежего утра
 Откиньте завесу мрачной неизвестности,
 И предайте взору всю красоту Природы,
 Ее прекраснейшие сцены разворачиваются перед взором;
 Жаворонок с плавучей шестерней поднимается ввысь,
 И на изумрудной лужайке чистая нежная роса
 Искрится с каждым лучом, который пробивается сквозь яркие облака
 .

 "Так в ночь невежества и греха
 Наступает лучезарное утро Обращения,
 Луч с небес, кажется, сияет внутри;
 И, как жаворонок, покидает свое земное гнездо
 И взмывает ввысь к источнику света,—
 Из уз греха восхищенная душа вырывается,
 И— окрыленная Верой, устремляется в свой восходящий полет
 До того ясного дня, когда сама Вера теряется из виду!"

ПЕРЕМЕНА, подобная описанной выше, произошла в душе
Али, перса. Эмир никогда не был восторженным последователем
Лжепророка, и то, что Али услышал и увидел во время своих
путешествий по разным странам, уничтожило любое уважение, которое он испытывал
к мусульманской вере. Он давно подозревал, что Коран - это ткань
лжи, которую самозванец подсунул доверчивым арабам, книга, недостойная
для сравнения с Библией, которую Али иногда бегло читал
. Но оставить ложную религию - это совсем другое дело
от понимания истинной. Для тушения дымные лампы не является средством
зовет в светлый день.

Али, пока не встретил простого, искреннего христианина, был неверующим, поскольку
считал, что любая вера способна изменить жизнь. Эмиру не повезло:
встретившись с несколькими номинальными христианами, он проницательно
сравнил их поведение с их вероучением и отверг последнее
как несовместимое с первым. Али, как и многие, нашел
убежище от стрел совести в придирчивой критике других;
он не был хуже, он так думал, чем многие, которые считают себя
некоторые небесное через заслуги, чей примеру, они не
последующие, чьи команды они не подчиняются.

Но теперь глаза Али открылись; он считал себя запятнанным
грехом и видел в христианстве, таком, какое приняли Хартли,
единственное средство спастись от вечного осуждения. Больше не
Перс слушал рассказы Робина из Священного Писания в духе
критика; ибо Али жаждал воды жизни и мог
не останавливайтесь, чтобы прокомментировать форму чашки, в которой она была. Робин был
обрадован, но не удивлен, обнаружив, что его молитвы были услышаны,
ибо разве он не умолял Того, кого Священное Писание описывает как Слышащего
молитву?

Ночью, во время последнего привала перед тем, как добраться до Джауфа
, Али признался Робину в своем желании стать
христианином.

Глаза Робина заблестели от радости.

"Я поеду с вами и вашим братом в Индию, как только это будет возможно"
- сказал эмир, - "тщательно изучите ваши Священные Писания,
а затем без промедления примите крещение".

Выразительное лицо Робина внезапно омрачилось, словно от сомнения.

"Как, ты не хочешь, чтобы я стал христианином?" - быстро спросил перс.
быстро.

"Я очень этого хочу!" - воскликнул Робин.

"А разве я уже не дал себя Спасителя, и Христос не
вошел в мое сердце?"

"Ты отдалась ему, то и выйдет?" - спросил юноша. "Если
Христос вошел в ваше сердце, готовы ли вы исполнять Его волю во всем
?

"Мое будущее поведение покажет это".

"А как же прошлое?" - спросил младший Хартли, глядя в землю.
говоря это, он чувствовал боль, причиняя боль.

"Прошлого не воротишь - ты сказал, что все прощено".

"Да, в том, что касается Бога; но мы должны сделать все возможное, чтобы загладить свою вину и перед человеком.
также. Когда Христос пришел к Закхею, мытарь получил бесплатно
спасение, но все же он сказал: "Господи, половину моего имущества я отдаю
бедный, и если я причинил кому-либо зло, я возмещаю его вчетверо".

"Я не понимаю тебя, мальчик!" - сказал Али, и очень глубокая морщина пролегла
у него на лбу. "Я взял одну жизнь, и я не могу восстановить его, Бог знает
не требуют невозможности".

Робин молчал, он не знал, как выразить то, что было у него на уме: но
Али был полон решимости получить объяснение.

"Если бы ты был на моем месте, что бы ты сделал?" - спросил эмир.

"Я не знаю, что я должен делать, но я знаю, что я должен чувствовать, что я
должен делать", - ответил Робин с некоторой неохотой.

"Что бы это могло быть?" - спросил Али, глядя молодому англичанину прямо в лицо
своими проницательными глазами.

Робин встретила его взгляд, когда он ответил: "Иди к моей матери, умоляй ее о прощении
, а затем отдам себя в руки правосудия".

Это настолько противоречило любой идее, которая когда-либо приходила в голову азиату
, что его первой эмоцией было изумление при виде
детская простота, которая могла сделать такое абсурдное предположение. Однако,
Робин, очевидно, был серьезен, теплая кровь прилила даже к
его лбу, и он интуитивно сжал руку, как будто понимая, что
усилий это ему стоило, какого мужества, как он чувствовал, это потребует, чтобы
сделать то, что он считал правильным в таком ужасном случае.

Али не потерял самообладания, но его голос прозвучал резко, когда после
паузы в несколько минут он выразился следующим образом:

"В Персии нет справедливости — я имею в виду, в соответствии с английскими представлениями. Если бы
Я стал обвинителем самого себя, меня считали бы глупцом. Я должен
не быть раненым ни на жизнь, ни на конечности, но каждый прихлебатель в коррумпированном суде
ухватился бы за возможность отнять у меня все пиастры, которые у меня есть
. Я должен быть лишен всего, что я унаследовал, все, что я
сделанные умелыми спекуляциями в драгоценности и лошадей после ухода
Персия. Я бы просто превратился в нищего без гроша; если только,
на самом деле, высказав свое мнение о Магомете, я не был бы
возведен в ранг мученика".

"Но тебе, конечно, следует навестить свою мать?"

"Для меня было бы более терпимо признать себя убийцей в
дворец шаха, чем встретиться лицом к лицу с той, кого я лишил ее любимого сына!
- воскликнул Али. - Я бы скорее вошел в логово льва!
чем в присутствие моей матери!

"Разве ты не вошел бы в логово льва, если бы Господь повелел тебе это сделать?"
спросил рыцарь ордена Святого Иоанна.

Борьба в голове Али была видна только по сгущающейся тени на его лице
и легкому конвульсивному движению губ. Затем он потребовал ответа:
"Повелевает ли мне Господь идти к матери, которая проклинала меня".

"Она простила бы тебя—"

"Никогда; она растопчет меня ногами!" - страстно перебил Али.

Робин не хотел, не мог поверить, что какая-либо мать могла так поступить с
раскаявшимся сыном. Английский юноша был воспитан в чувстве неловкости
до тех пор, пока не попросил прощения у любого, кому причинил зло. Он не мог
представить, как это возможно, чтобы сын год за годом оставался под гнетом глубоко оскорбленной матери, не умоляя ее о прощении.
...........
...........

"Даже если бы она отвергла тебя, - сказал Робин, - если бы она отказалась слушать
тебя, по крайней мере, ты бы испытал удовлетворение от того, что ты сделал
все, что мог".

Это было как новый свет на темном пути персидского эмира. Это
чувство было бы удовлетворением, и получить его стоило некоторого риска.
Но все же Али уклонился от столь болезненного испытания послушания своему
новообретенному Господину. Снова наступила пауза молчания, а затем
Перс сказал: "Я пойду, только если ты, мой юный брат, согласишься
пойти со мной".

Такое условие поразило Робина; это было почти равносильно просьбе к нему
сохранить ему свободу или жизнь. Он никогда не ожидал просьбы отправиться в
Персию и полностью изменить планы своей будущей карьеры.

И все же не было ничего странного — или даже неразумного — в том, что Али желала
христианский собеседник, и важно, что один такой молодой в
вера должна быть одна. Робин не остановился, чтобы взвесить последствия.
так же, как он не остановился, чтобы обдумать риск, прежде чем нырнуть в море.
чтобы спасти Шелу; протянув руку Али, он воскликнул: "Только поставь
Гарольд и остальные свободны, и я пойду с тобой — куда ты пожелаешь!

Али ухватился за протянутую руку и молча печатью
что действия; персидский чувствовал, что англичанин никогда не вспомнить
его помолвленный слово. Али вышел из палатки, чтобы отдать распоряжения, и оставил Робина
Хартли наедине с его размышлениями.

Очень, очень горькими были эти размышления. Мысли бедного Робина текли
примерно следующим образом:—

"О! Что я сделал — что я сказал? Какое безумное обещание я дал!
Он был похож на меня; всегда неумелый и неправильный поступок! Если Я
не какой-то один умнее себя на моей стороне я постоянно играл
- дурак! Что! Когда я только удалось найти Гарольд, в
первая радость от наших объятий, я должен сказать ему, что мы встретимся только часть? Я
отправляюсь в страну, которую никогда не ожидал и не желал посетить, с
знакомым, с которым я познакомился всего несколько дней назад, человеком, характер которого
Я не понимаю, и не нравится совсем! Идем, Гарольд,
иди один, отец наш любимый, и сказать ему, что Робин бросил
от его свободы, что он продал себя незнакомцем! И что
побудило меня сделать это?—почему я сыграл роль сумасшедшего и
пожертвовал всеми своими надеждами заниматься миссионерской работой в Индии?"

Возможно, самобичевание Робина было сильнее, чем требовал случай.
Неуклюжее рвение иногда мудрее расчетливого благоразумия.
Величайшей ошибкой Робина было то, что он не дал себе времени на размышления, и
действуя без раздумий и молитв. Не важно шагом должно когда-нибудь
необходимо принять божьи слуги без смиренно задавая вопрос,
"Господи, что повелишь мне делать?"



ГЛАВА XXIV.

ВСТРЕЧИ И ПРИВЕТСТВИЯ.

Тягостные размышления РОБИН были прерваны сбивчивой мешаниной
шумов, сначала едва слышных вдалеке, затем приближавшихся все ближе и
ближе, пока весь воздух не наполнился боем барабанов,
резкие звуки восточной музыки, топот лошадей, треск ружей
спортивная стрельба и гул множества голосов, нарушающий тишину ночи
.

Удивленный такими звуками в пустыне, Робин выбежал из
палатки и увидел кавалькаду, приближающуюся к лагерю, неся
множество факелов, которые делали темноту почти такой же ясной, как днем. Там была
вереница верблюдов, впереди всех веселых, в алых попонах, несущих
вверху закутанные фигуры, на которые человеческий глаз не должен смотреть; животные
были связаны друг с другом длинной веревкой, пропущенной через их
ноздри, и их вели погонщики, которые с длинными кнутами в
руках шли рядом со своими верблюдами. Робин восхищалась живописностью
вид свадебную процессию, ибо так оно и было, только
завершение первого этапа на пути от города Djauf.
Мало ли английская молодежь угадать, кто они были побывавший в том, что
гей кавалькада.

Партия Али, уже расположившихся скважин, были отнюдь не склонны
чтобы уступить место вновь прибывшим, хотя и гораздо более многочисленными, чем
сами. Существует большая вероятность шумном споре не менее
между верблюд-водителей, которые могли закончиться раздором и кровопролитием.
Едва голова колонны достигла расположившихся земле,
где ретейнеры соответствующих дворяне начали заниматься в шумной
споры относительно места, ближайшего к тому скважин.

Робин пошел вперед, чтобы посмотреть, что происходит. Молодежь не ушла
много шагов, когда он вдруг остановился с возгласом его
всю душу ему в глаза,—глядя, как человек, который видит привидение.
Перед ним, в желтом свете факела, стоял Гарольд Хартли, одетый в
белоснежные восточные одежды, выглядевший еще более испуганным, чем он сам, поскольку
Гарольд узнал стоявшего перед ним человека в персидском костюме,
брат, о предполагаемой смерти которого он так горько оплакивал!
Пауза была очень короткой, каждый из Хартли произнес имя
другого, а затем братья заключили друг друга в такие объятия, какие
могли бы быть даны возлюбленному, только что воскресшему из мертвых.

Полностью всасывается в восторг от встречи, ни одна из
Хартли даже услышал пронзительный голос Lammikin вызов от
высота верблюда: "о! Есть Робин наконец-то!"

"Как это, Гарольд? Как ты сюда попал?" воскликнул Робин, отступая
на шаг назад, чтобы с восхищением посмотреть на своего брата, так странно
преобразившегося.

"Я раб, а не свободный англичанин", - был ответ Гарольда.

"Но ни часа больше ты не останешься в рабстве!" - воскликнул его брат.
и Робин бросился на поиски Али, которого встретил радостным
восклицанием: "Он найден! Гарольд найден!

"Где он?" - спросил персидский эмир.

"Здесь, рядом; вы купите его, вы освободите его", - последовал взволнованный
ответ. "Или позволь мне стать рабом вместо него!"

"Я не могу ни купить, ни освободить твоего брата без согласия его хозяина", - сказал Али, предвидевший трудности, которых не было." Я не могу быть рабом вместо него".
"Я не могу купить или освободить твоего брата без согласия его хозяина", - сказал Али, который предвидел трудности, которых не было
нетерпеливой Робин. "Я обещаю сделать все, что в моих силах, но я не могу гарантировать
успех. Передайте мой поклон, поклон эмира Али вашему господину", - сказал
перс повелительным тоном одному из новобрачных.

"Мой Господь там; он только что слез", - сказал слуга, с
трудно добиться того, чтобы его ответ услышал над шумы вокруг.

Али шаги в направлении указанном месте, и подходы великолепно
одет жених, чья спина повернута в сторону от него; а кто превращает
круглый вдруг противостоять чужой? Почему Амир колени
трепещи, почему его лицо приобретает такой жуткий оттенок? Это радость или ужас
на лице, обычно таком стоически спокойном? Фаиз уль Дин
стоит перед ним. Отдала ли могила мертвых?

Признание взаимно; это не признание братской любви. С
свирепым выражением лица и рукой на рукояти меча персидский жених сталкивается с
человеком, который однажды ударил его ножом. Встреча
восточных братьев действительно сильно отличается от встречи Хартли.

Воцарилось удивленное молчание, но ненадолго. Али посмотрел на
тот, кому он причинил зло, тот, чью кровь он пролил, тот, кому
следует возместить ущерб и предложить месть. Эмир вытащил свой
кинжал, протянул его рукоятью к брату и обнажил собственную грудь.
"Faiz ul Din! Бей, если хочешь, я не сопротивляюсь! - сказал он.

Фаиз уль-Дин надменно махнул рукой. "Мы не наносим ударов по сопротивляющимся",
он сказал. "Я не мщу; ибо предсмертным наказом нашей матери было, чтобы я
простил тебя, о Али, как это сделала она".

[Иллюстрация: Со свирепым выражением лица и рукой на рукояти меча,
 Персидский жених стоит лицом к лицу с человеком, который однажды ударил его ножом.]

"Моя мать мертва!" - воскликнул эмир.

Всеобщее очевидное горе, усиленное раскаянием, больше всего на свете помогло
смягчить негодование, испытываемое Фаиз уль Дином, который, каким бы он
ни был братом, был любящим сыном. Для их матери
благо, он был готов пройти губку над прошлым, и сделать по-своему
торжества для новобрачных оправдание даже поприветствовать его
только брат.

По приказу Фаиз уль-Дина был разбит великолепный шатер, и
погонщики верблюдов прекратили свои шумные споры при мысли о приближающемся
праздник, в котором все приняли бы участие вместе. Готовился пир.
теперь ночной порядок соблюдался теми, кто находился вне шатра, в то время как
внутри него персидские эмиры сели, чтобы выкурить свои наргиллы и
вместе принять участие в трапезе. Робин вжался в палатку; он не мог
ничто не могло заставить Али забыть о его обещании относительно Гарольда. Перс
вспомнил об этом по встревоженному, умоляющему лицу Робина, прежде чем было произнесено хоть слово
и повернулся к своему недавно обретенному брату.

"Странно, о Фаиз уль-Дин, - сказал Али, - что я должен был
однажды, чтобы попросить того, кого я обидел, но так оно и есть, ибо я
я связан обещанием. Этот Feringhee," персидский поглядывала в сторону
Робин, как он говорил, "спас мою жизнь, и я поклялся доставить его
брат с облигаций. Что брат одного из Твоих рабов, но он не может
были так долго. Ты обменяешь его на моего любимого скакуна,
чистокровного недждина, самого быстрого и прекрасного, какого только можно найти в Аравии?

- Моего раба? - спросил Фаиз уль-Дин. "О, да, я помню, красивый белый"
тот, которого я получил вчера в подарок от моего тестя, с
маленькое дитя Феринги. Возьми их обоих, брат мой, - продолжал великодушный перс.
- Мне не нужны ни они, ни твой конь.

Али перевел эти добрые слова Робину, предварительно выразив свое чувство
доброты своего брата, прижав руку к своему сердцу.

Робин вне себя от радости, умчался, чтобы сообщить хорошие новости Гарольду.

Файз уль-Дин снова спросил: - Али, почему он счел его мертвым, и
принимать не значит ли этот удар смертельным исходом или нет.

"Не каждый удар, который убивает", - отмечает он.

- Это Хассан сказал мне, что твоя рана смертельна и что наши
мать поклялась никогда не прощать того, кто стал причиной твоей смерти".

"Лживый раб!" - воскликнул Фаиз уль-Дин. "Брат, ты просил меня об одном одолжении"
окажи мне одну услугу взамен: дай этому негодяю бастинадо."

"Он вне нашей досягаемости", - ответил Али и многозначительно указал на
землю.

"Одним негодяем меньше на земле", - флегматично заметил Фаиз уль Дин.

На персидские братья не остаются долго вместе, или их вновь
союз не продержался долго. Файз уль-Дин показал ни удивления,
ни сожаления, когда Али сообщил ему, что он сам собрался на второй
пора в Индию, где он, вероятно, пробудет долго, возможно, до конца своей жизни
. Фаиз уль-Дин смотрел на Али скорее как на соперника, чем как на своего
ближайшего живущего родственника. Младший брат пожелал, чтобы старший
отправился туда, куда он укажет, чтобы он не вернулся в Персию.

Было неудобно, что два каравана разбили лагерь в одном и том же месте
, поскольку почти наверняка последовали бы новые ссоры между слугами
. Фаиз уль Дин втайне обрадовался, когда Али отдал приказ своим последователям
возобновить поход, хотя из вежливости он возразил
против такого скорого отъезда. Эмир теперь направлялся не к
Djauf, но на юго-запад, к Красному морю, хочет, чтобы его
партии поставляются по щедрости Файз уль-Дин. Путь
двух братьев-персов лежал в разных направлениях, и их
пути, скорее всего, никогда больше не пересекутся.

И все же, какой бы короткой ни была их встреча, она сняла огромное бремя
с души старейшины; и Али обнял Фаиз уль Дина на прощание с чувством, похожим на привязанность
. Фирдоси остался позади
в качестве братского подарка.

"Как чудесно был уготован мне мой путь", - сказал Али Робин,
как только расставание закончилось. "Если бы я не встретил тебя, я бы никогда не стал
принял религию Христа. Если бы ты не убеждал меня пойти в
Джауф, чтобы освободить твоего брата, я никогда бы не узнал, что мой собственный
все еще дышал; Я должен был сойти в могилу с пятном крови
на моей душе ".

"Не так", - ответил Робин; "вы бы научились безопасности Фаиз
ул Дин, когда ты прибыл в Персию. Разве ты сейчас не радуешься тому, что ты
решил принести мучительную жертву в послушании Богу. Нравится
Авраам, ты был избавлен от жертвы после того, как отказался от своей собственной воли
и был готов подчиниться трудному приказу, пусть послушание стоит того, чего бы оно ни стоило.
"

"А теперь позволь мне перекинуться парой слов с твоим Гарольдом", - сказал Али. "Он выглядит как
брат, которым можно гордиться, но—" ревнивая натура хотела заявить о себе
все же— "он не должен разлучать тебя со мной".

- Нет! - воскликнул Робин тепло. "Вы будете иметь два брата вместо
одного. Гарольд обязан вашей доброте своей свободой, а я в долгу перед своей
милости моей жизни. Гарольд, иди сюда! - крикнул Робин. - Этот храбрый перс
спас нас обоих!

"И ты, мой юный брат, привел меня ко Христу!" - воскликнул Али.

"Ты христианин?" воскликнул Гарольд с радостным удивлением.

"Я был неверующим, изгоем, безнадежным скитальцем во тьме",
ответил Али, "пока мой брат-англичанин не показал мне, что Бог есть любовь и
Бог есть свет, и в свете и любви Его подобие несут Его слуги
даже на земле".

Али сел на лошадь и поехал дальше, но Робин отказался ехать верхом на скакуне
которого, по приказу эмира, привел к нему слуга.

- О, Гарольд, давай прогуляемся вместе и обсудим все, что произошло;
невозможно вести приятную беседу, когда один сидит в седле, а другой - на спине верблюда!
- воскликнул Робин, беря под руку
своего брата. "Это так восхитительно - шагать под светом
звезд; и я так счастлив, что чувствую, будто с тобой рядом я
мог бы идти вечно!"

"Мы пойдем немного в стороне от остальных", - сказал Гарольд, который полностью
разделял радость Робина, хотя и выражал ее менее яростно.

"Мы не можем потерять караван, даже если бы не везли фонари", - заметил
Робин. "Потому что, хотя поступь верблюдов бесшумна, лошади и люди
производите достаточно шума, чтобы направлять нас, даже несмотря на то, что ночь была темнее.
Вон там Ламмикен поет песню в свою честь; но я
скучаю по знакомому голосу мисс Петти, который обычно слышишь первым делом.

"Голос бедной мисс Петти больше никогда не будет услышан!" - сказал Гарольд. "Ее
тело покоится под арабским песком".

"Как у нашего святого друга!" - воскликнул Робин, который уже успел
рассказать Гарольду о мирном отъезде миссис Эвендейл. "Бедная мисс Петти!"
добавил он с искренней жалостью. "Я никогда не думал, что ее заберут так быстро.
 Жаль, что я не проявил к ней больше доброты, пока она была с нами!"

"И я хочу, чтобы я была меньше, упущением, говоря с ней как
служитель Евангелия должен говорить", - сказал Гарольд, с
самобичевание. "Странно, как часто мы больше всего пренебрегаем теми, с кем
с кем мы находимся в самом постоянном контакте; гораздо легче
прочесть волнующую проповедь сотням людей, чем внимательно применить ее уроки
к одному. Возможно, ни в чем, кроме нашего фамильярного общения с
общими знакомыми, у нас на смертном одре не будет повода плакать,
подобно епископу Ашеру: "Господи, прости мне мои грехи, особенно мои грехи
упущение!"

"А теперь я должен тебе кое в чем признаться, Гарольд", - сказал Робин. "Я
не знаю, что вы подумаете о моем поведении, но я начистоту.
сразу же, как и подобает рыцарю ордена Святого Иоанна. Если бы у нас не самое
к счастью, встретилась с Файз уль-Дин в эту пустыню, что вы думаете, что я
ограничил себя в честь сделать?"

"Я не умею отгадывать загадки", - ответил Гарольд. "Я не могу представить, что
у тебя было общего с Фаиз уль Дином еще до того, как ты его увидел".

"Али думал, что убил своего брата в ссоре несколько лет назад", - сказал Робин.
"и у моего бедного друга не хватило смелости вернуться к
Персия, столкнись лицом к лицу с гневом его матери и попроси у нее прощения. Я убеждал его.
поехать — я думал, что это его долг. Правильно ли я поступил, Гарольд,
настаивая на этом?

"Поскольку вы рассказали мне обстоятельства, я должен думать, что вы
поступили правильно", - ответил Гарольд.

"Но перс не мог согласиться вернуться в свою страну, пока
Я не соглашусь пойти с ним", - сказал Робин. "Поэтому я дал поспешное обещание
в одну минуту, а в следующую раскаялся в этом. Я дал Все обещания,
выполнение которых разлучило бы меня с тобой, с нашим отцом,
от работы, которой я жажду заниматься. Что ты думаешь обо мне,
Гарольд?

"Я думаю, что ты вел себя очень похоже на... на Робина Хартли", — ответил
Гарольд улыбался, но было слишком темно для улыбки не было видно.

"То есть, глупый, легкомысленный парень, который будет расти серый
прежде чем он узнает, стать мудрее! Тебе следовало бы иметь более разумного брата.


"Я очень доволен своей судьбой, старина!" засмеялся Гарольд.;
и он подумал про себя: "Я бы не променял моего честного, искреннего Робина
ни на какого другого брата в мире!"



ГЛАВА XXV.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Нет необходимости подробно описывать происшествия в этом довольно однообразном путешествии
, поскольку путешествие на верблюдах неизбежно медленное. Пустыня
странствие даже не было прервано нападением арабов-бедуинов,
хотя против них велось бдительное наблюдение. Однако, хоть и медленно,
ни братьев, ни Хартли Али нашел путь унылый. Длинный
интересные разговоры попутал образом, религия является наиболее
частые темы. Робин обрадовался, что рядом с персом теперь был тот, кто
гораздо лучше мог наставлять его в духовных вопросах, чем он сам
когда-либо были. Робин скорее удивлялся, как это могло быть, что, хотя Али
провел глубочайшую беседу с Гарольдом, он должен очевидно сохранить
сильная привязанность к молодежи, которых он прежде знал.

Шила, восседавшая на своем верблюде, оживляла дорогу своими птичьими песнями.
Ребенок гораздо больше жил настоящим, чем будущим или
прошлым. Она высматривала страусов, которых никогда не видела, и ее
самым большим разочарованием было то, что она не нашла ни одного из их яиц на
песке.

Однажды Шела, которая была впереди, закричала так громко и так радостно,
захлопав в ладоши, как она сделала так, что она привлекла к себе внимание
Робин.

"Что это Lammikin,—на что ты смотришь? Еще один мираж?" он
спросил.

- Море! Море! - в восторге закричал ребенок.

На этот раз это был не мираж. Путешественникам снова предстояло увидеть
набегающие волны, разбивающиеся об арабский берег, и услышать шум
вод, возвещавших о свободе! кавалькада нетерпеливо двинулась дальше.;
Шеле хотелось спрыгнуть на землю и побежать, как будто ее маленькие босые ножки могли
обогнать медленный шаг верблюда.

Ламмикин все еще была полна энергии и задора; энергии, которая в
грядущая жизнь, чтобы сделать ее прежде всего в добрых делах, а когда ребенок
она была в беде; дух, который должен был позволить ей посмеяться над
трудности и преодолевать их. Есть много сладкого ядра скрыты
в грубой, непривлекательной оболочкой, и дикая маленькая ирландская девочка была развивать в дворянскую женщину, активную друг миссий, особенно
это тот, в котором Хартли были заняты.
Прошло некоторое время, прежде чем удалось обеспечить проход на судне, которое должно было перевезти группу через Красное море. Дни, которые прошли
перед отправкой они были частично заняты Али распродажей своих
лошадей и верблюдов, с которыми он расстался со значительными убытками.
"Всего десять сребреников за этого великолепного верблюда!" - воскликнул
Робин, увидев, как араб, вполне довольный сделкой, уводит прочь
существо, на котором было свито его "гнездо". - Боюсь, амир, что
ты понес немалые потери во время своего путешествия в Аравию.
"Если я сопоставлю свои выигрыши с потерями, последние окажутся на весах
как пух на пере или пузырь на ручье"- ответила Али с улыбкой, не циничной, но почти такой же яркой, как у Робин.
"Мне больше не нужно убегать от себя, ибо я предан Христу,
и я нашел в Нем то, ради чего стоит жить — и умереть, как ты
сказал мне однажды. Темный стоячий пруд теперь отражает голубое небо,
и от него, вместо миазмов раскаяния, поднимается выдох
хвалы. Бремя, превращавшее жизнь в скуку, сброшено; тень, омрачавшая ее, прошла. Благословен тот день, когда я ступил в Аравию; трижды благословен тот, где я впервые встретился с другом-христианином!"
- У нас тоже есть причины быть благодарными за то, что нас привели сюда, - заметил Гарольд, присоединившийся к своим товарищам. "И все же каким таинственным поначалу казалось это предисловие; о том, какую горькую чашу нам, братьям, пришлось испить! Если бы
мы заранее знали, что нам пришлось пережить в Аравии, мы могли бы
с трусливым ужасом ожидать того, на что мы сейчас оглядываемся с
смиренной благодарностью ".

"Да, мы были в этой земле, которая у нас сейчас странные приключения
ухожу," - воскликнул Робин. "Я с трудом могу поверить, что не прошло и месяца
с того дня, как мы высадились в Аравии, чтобы скоротать, как
мы думали, но один или два часа! Кажется, что опыт половины жизни
уместился в несколько недель. Опасность, страдание, голод,
жажда, потеря друзей, свободы, всего, что могло бы сделать жизнь
приятной, и все же свет с Небес становится ярче, а любовь с Небес
подслащивает все!"
"В Аравии мы всю ночь бодрствовали рядом с нашими доспехами", - сказал
Гарольд, - "и теперь утренняя заря призывает нас надеть их".
"Да, - воскликнул Робин, - ибо дело нашей жизни все еще впереди! Да поможет нам Бог отдать себя на поле битвы Миссии верные носители нержавеющей крест,— как истинные и бесстрашные рыцари Св. Джон".

 КОНЕЦ.