Живописная суета

Живописная суета*

Назар Шохин

Мы рождены, чтоб сказку сделать
Болью.
Но оказалось, что и сказки нет.
Андрей Дементьев,
«Вся суета», 1994.

Мое первое общение с объемной живописью состоялось в раннем детстве.

Тогда я еще не ходил в школу, и потому многие детали упомянутых ниже событий, особенно самого первого, знаю со слов покойного ныне отца. Его в то время часто вызывали для консультаций в горком партии и горисполком, поэтому о столичных и областных новостях он узнавал еще до того, как о них сообщали по радио, и был, таким образом, информирован о городской жизни лучше многих других горожан.

В послевоенные годы горком партии располагался в роскошном, добротном двухэтажном здании царской постройки. С боковой его стороны на улицу смотрели высоченные окна, сквозь которые можно было разглядеть гигантскую, во весь коридор, картину «Парад Победы» в основательной золотистой раме с лепниной. На этом полотне было изображено все руководство СССР во главе со Сталиным на трибуне мавзолея Ленина, к подножью которого солдаты бросали знамена поверженных немецких дивизий. Выписанное действо выглядело величественно, а звезды и ордена полководцев, как, впрочем, и сама рама сверкали, казалось, именно золотом, а не позолоченной желтизной.

Тогда на окнах горкомовского здания решеток не было, хозяева терпимо относились к зевакам, но все в городе знали, что за происходящим незримо наблюдает милиция.

Высвечиваемая светом и лампами картина – наверное, самая широкая в областном центре – иногда собирала большие толпы горожан и гостей города. А в День Победы у окон разрешали оставлять букеты или просто охапки роз; особым весельем и пестротой одежды день 9 мая пока не отличался – война прошлась практически по всем семьям, оставив множество убитых и искалеченных.

Так вот автором холста – а это, как утверждал отец, была не копия, а оригинал – являлся известный московский художник (запамятовал его фамилию), с которым папа был знаком с молодых лет.

В начале июля 1953 года на газетной стойке рядом с горкомом повесили повергшее в шок всех горожан, как, впрочем, и всех советских граждан, сообщение об аресте Берии. И многих стала интересовать судьба этого персонажа на главной городской картине, тем более что Лаврентия Павловича местный люд боялся больше всех других советских руководителей; кроме того, Берия со своими пенсне и четко подстриженными усиками был единственным из руководителей, похожим на узбека.

Впрочем, ждать изменений на нашей картине пришлось недолго: недели через две окна горкома неожиданно занавесили, а пацаны смогли разглядеть в щель одного из окон покрытую белой тканью и саму картину.

Выбрасывать такую дорогую и знаменитую картину в горкоме, похоже, не решились, возможно, потому, что на ней был изображен сам Сталин.

Писать подобного рода полотна в Бухаре мог только один человек – Курзин, но его угораздило в третий раз попасть в тюрьму за политические разговоры, после чего он и скончался, а фамилию его никто не решался упоминать вслух. Равных курзинскому таланту в округе не было, а с «Парадом Победы» надо было срочно что-то делать.

Отца вызвали в горком и попросили связаться со его знакомым художником. Москвич поставил условие – оплатить авансом поездку поездом, таким образом, уже через четыре дня живописец был на месте. Столичный человек в кепочке, а также подтянутый ему на подмогу местный преподаватель изоискусства быстро и аккуратно закрасили фигуру Берии, пропорционально расположив остальные. Да, образовались заметные пробелы, но картина в конце концов смогла предстать перед привыкшим к ней и соскучившимся по ней народом, вновь собиравшимся у горкомовских окон больше из простого любопытства.

Второй удар по полотну был нанесен через четыре года: с нее должен был исчезнуть… Маленков. Вновь пришлось вызывать товарища отца – и на трибуне ленинского мавзолея стало как-то уж совсем просторно.
   
Когда же в 1961 году гроб с т. Сталиным вынесли из общего мавзолея вождей, то пришёл конец и всей картине.

Полагаю, что уничтожать «Парад Победы» тогда снова не решились; не отважится на это, по-видимому, никто и позже. Скорее всего, эта картина, свернутая в рулон, до сих пор пылится в каком-нибудь архиве. Хорошо бы взглянуть на нее…

Двадцать пять лет спустя в здании переехавшего горкома партии по иронии судьбы открыли областной музей изобразительных искусств, первым делом повесив на почетное место произведения находившегося под запретом Курзина. Сама крепкая двухэтажка с николаевскими кирпичами счастливо пережила как своих прежних хозяев, так и целых три землетрясения.

…Замалевщик в наших краях – профессия, похоже, древнейшая. В том же изомузее вам покажут снимки разрушенных фресок местных храмов идолопоклонников и посетуют на замазываемые по утрам без разбора штатным маляром свежие молодежные, в том числе вполне талантливые граффити на городских стенах, столбах, мостах и асфальте.

Впрочем, полотна, как и рукописи, не горят!

*По следам комментариев в Фейсбуке проживающего ныне в дальнем зарубежье очевидца описываемых событий Я. Н.