Имя собственное

Имя собственное*

Назар Шохин

Имена, имена, имена –
В этой жизни звучат не случайно.
Как загадочна наша страна,
Так и имя – загадка и тайна.
Самуил Маршак.

Предстояла большая нагрузка на психику артистов из далекой южной республики, особенно молодых, поэтому в состав участников кремлевского концерта решили включить и врачей.

Программа вечера пересматривалась многократно. В результате гвоздем мероприятия стала любимая песня Иосифа Виссарионовича Сталина «Сулико». Выбор исполнителя популярной мелодии пал на артистку, исполнявшую русскоязычную версию произведения на солидных душанбинских концертах.

Текст песни перевели на таджикский, превратив грузинское имя «Сулико» в персидское «Зулайхо». После концерта «Зулайхо», возможно, стала бы популярной во всем Союзе, войдя в анналы не только советской, но и восточной музыкальной истории.

Конечно, оперной певице было непросто исполнять главную грузинскую лирику – ведь для этого требовалось перестроиться на особую вокальную – далекую от оперной – технику, сломать привычный образ у видевших ее на сцене с серьезными вещами зрителей. Тем не менее на репетициях длинная – в двадцать четыре строчки – знаменитая песня далась сравнительно легко. Молодая певица, которой по чудесному совпадению тоже было двадцать четыре года, как и всякий восточный человек, верила, что есть мифическая связь между ее возрастом и количеством строк, и потому выступление на сцене, фактически более авторитетной, чем Большой театр, принесет ей настоящую славу.

Кого только не было в день концерта в Георгиевском зале! Советское руководство плюс весь цвет таджикской интеллигенции.

Аккомпанировать на рояле взялся сам Андрей Александрович Жданов.
 
Высокая, статная, большеглазая таджикская певица в жемчужно-шелковом платье с блестящим ремешком, схватывающим узкую талию, с дорогими украшениями, явно взятыми напрокат, в белоснежной обуви выглядела как настоящая дива персидских миниатюр.

Как и положено, во время исполнения солистка в такт мелодии разводила в стороны то правую, то левую руку, сопровождая действие соответствующим направлению руки поворотом головы. Пела она ровно, свободно, голос ее звучал наполненно, мощно. Она не смотрела подобострастно на фактического героя мероприятия, направив свой взгляд поверх зала, а в конце номера прижала руки к груди и благодарно откланялась.

Зал разразился аплодисментами.

И все было бы хорошо, если бы к певице не подошел Сталин и не сказал:
– Дочка, имена собственные не переводятся. Если песня называется «Сулико», то так и должно оставаться – «Сулико». Давай споем песню еще раз.

Жданов, вопреки ожиданию, сидел неподвижно, явно не собираясь заступаться ни за певицу, ни за поэта-переводчика. Не было видно и Храпченко, которого называли «министром культуры» и который дал добро на исполнение «Зулайхо». Певица, конечно, могла сослаться на руководство и молодость, а вот переводчик мог как минимум попрощаться со своей литературной карьерой.

Возможно, Сталин был прав: ведь объект любви абсолютно единичен, уникален – грузинская девушка Сулико. Но, с другой стороны, инициаторы перевода не город ведь переименовали, а всего лишь лирическую героиню песни.

На пролетарском верху, получалось, не очень-то считались с чувством восточного достоинства. Слушатель и читатель не так много потеряли бы, узнав, что и Сулико, и Зулайхо – это условные образы возлюбленной, а замена имен собственных – это свободная импровизация поэта-песенника, живописная черточка без всяких намеков, желание подчеркнуть планетарность чувства любви. Новый текст старой песни не означал переиначивание переводчиком чужой поэзии в стремлении перещеголять автора оригинала. Но имя «Сулико» уводит с основной темы «на холмы Грузии» с их «ночной мглой». И, в конце концов, «Сулико» – не имя имен!
 
«Еще раз» прошел непринужденно и гладко. Стоявший рядом с певицей Сталин, казалось, раскачивался в такт и даже, судя по движению усов, подпевал. Фигура вождя, видная из любой точки зала, поглотила все внимание публики. После исполнения «Сулико» Георгиевский зал вновь сотрясли аплодисменты, которые продолжались несколько минут.

Сталин пожал руку певице и, весело посмотрев на нее, сказал:
– Поздравляю. Искусство ваших исполнителей очень тонкое, вы по-своему понимаете и чувствуете музыку.
 
Концерт продолжался до полуночи.

Из зала выходили, как и полагается в Средней Азии, отдельно мужчины и женщины, причем вторые после первых. Певица поспешила в уборную сменить свое сценическое платье, облегчить голову от заколок и шпилек, снять, наконец, успевшие натереть ноги туфли.

На улице покинувших Кремль освежил влажный апрельский ветерок. Свет огней отражался на черной асфальтовой дороге белыми мазками; высотки обозначались выделяющимися во тьме светлыми прямоугольниками окон; столичные звуки сливались в особенную ночную полифонию.

* В основе сюжета – небольшой абзац из книги Е. Бух об уроженке Бухары, одной из первых таджикских оперных певиц, этнической иранке Мулук Бахор. Использованы также воспоминания И. Брагинского, Н. Вирты, В. Вишневского, И. Пырьева, других очевидцев описываемых событий.

Караван. - 2024. - №110 (сентябрь). - С.77-82.