Вихри- антиподы

Вихри-«антиподы»*

Назар Шохин

Адрес мой – Бухара и Калуга,
Адрес мой – Душанбе и Елец,
Но живёт за границей, под Минском, подруга,
И лежит за кордоном, в Одессе, отец.
Александр Розенбаум.

Свадьба глухонемых смогла бы претендовать еще и на статус образцовой еврейской, если бы не непредвиденная встреча на ней столичного профессионального барда и местного исполнителя шансона.

Свадьба начала «петь и плясать» под выписанный издалека еврейский оркестр. Состав был профессионален, а для нынешнего бракосочетания глухонемых – еще и терпелив. Но все ждали неожиданных сольных выступлений, желанных картинок для жениха и невесты – и они состоялись.

За стол для музыкантов почти одновременно друг против друга уселись вошедшие с разных сторон двора брутального вида мужчины, явно не договаривавшиеся о встрече. Первый – элитарного воспитания представитель в джинсах, крепкий, абсолютно лысый – завсегдатай популярных всесоюзных телепередач. Второй – местный усатый в белой сорочке с завернутыми рукавами, толстым перстнем на руке – типичный пролетарий. Их появление вызвало в зале волну шепота удивления.

Оба вышедших на сцену с гитарами наперевес – артисты, поэты, поющие песни на собственные стихи с искренними откровениями, немятежные слуги трех аккордов, «дети асфальта» – сугубо городские певцы, продукты наступившей моды на искренность, космополиты, использующие для выражения своей еврейской боли русский язык; оба – отвергающие мощные децибелы и фонограмму. Музыканты, очевидно, завидовали их мелодиям, поэты – текстам, иные деятели культуры – гонорарам, а все вместе – их успеху у женщин.

Столичная знаменитость попала на свадьбу, как выяснилось, волею случая – благодаря съемкам кинобоевика в пустыне, – а также стараниями местных летчиков, друзей жениха.
Не прошло и пяти минут после появления барда, как он вышел к микрофону, быстро настроил гитару и спел три своих застольных хита со знакомыми всему Союзу стихами. Увлеченно смотрели молодожены, очевидно, понимавшие пластику движений и слова больше всех остальных. Слова любви, будто вечерняя сказка, жадно впитывались женихом и невестой, ласкали гостей и вихрем взвивались в звездное небо.

После триумфального выступления заезжего барда к публике вышел местный исполнитель шансона. И тоже получил щедрые аплодисменты. На деревьях за высокими заборами двора зависла любопытная детвора, и сами деревья, будто обретя слух, кивали ветвями. Послушать знаменитостей собралась, похоже, вся округа.

Местный солист был по сути своей сентиментальным, его чувственные сочинения проникли во все поры узкого пространства города, раздаваясь из подъездов хрущевок и с магнитофонов; его песни в городке исполняли как пацаны и привокзальные бомжи, так и отсидевшие зэки. Шансон городского менестреля отнюдь не был низкопробным блатняком; никогда певец не исполнял на бис даже за большие деньги, не пел, как другие, подряд все, что приносит доход; его приглашали на свои дни рождения даже служители местной фемиды.

Исполнив три хита, местный певец незаметно покинул застолье.

Ожидаемого певческого турнира от своего рода антиподов, таким образом, не получилось, но потеряли смысл оглушавшие все местные свадьбы изуверские децибелы и бесконечные фонограммы. Впрочем, всего этого, учитывая ментальность и репертуар двух главных гостей, и не должно было быть.

Родители новобрачных смогли предусмотреть все, что полагается при подобных случаях: жених и невеста несколько раз возлагали руки на плечи друг другу, демонстрируя нежные чувства; их головы венчали цветочные венки как безмолвный символ вечной любви; на свадебный танец был приглашен дорогой профессиональный танцор, чтобы и молодые, и гости повторяли за ним танцевальные движения.

Проводив молодоженов, гости, вполне довольные представлением, стали расходиться: такого в музыкальной и свадебной истории городка никто еще не видал.

…Вряд ли кто подозревал, что разноязыкая братия недолго уже будет разгуливать по городку, а постепенно и совсем исчезнет. Разъедутся по свету почти все коренные жители, станут частниками продавцы советских магазинов, здание построенной еще в царские времена синагоги займет частная мельница, и сам собой исчезнет местный суржик.

Впрочем, в городке сегодня работает фирма по организации свадеб для лиц с особыми потребностями, со штатным сертифицированным сурдопереводчиком; процветает школа-интернат. Здание иудейской молельни взято на учет агентством по культурному наследию, в ней собираются открыть музей еврейской диаспоры. Популярные песни слушают на смартфонах. При наплыве российских туристов в окрестных предгорьях возрождаются вечера авторской песни, а в парках играют и поют молодые уличные музыканты.

Стоят переобутые в пластик здания царского вокзала, мигают семафоры, закрывают пути по команде шлагбаумы; стучат строго по расписанию и электронным часам колеса; расходятся за горизонт рельсы… Но уже совсем по-другому.

* В основе сюжета – подлинные события. Детали – от опрошенных свидетелей. Все остальное – ностальгические импровизации автора по поводу судьбы привокзального городка Каган (Новая Бухара) в 12 км от Старой Бухары.

Исаак Аскназий. Еврейская свадьба. 1893 г.