6-1. Сага 1. Глава 6. Сначала немного о...

   В тюрьму  широка  дорога,  а  из  тюрьмы - тесна.               

  СНАЧАЛА   НЕМНОГО   О    СОВЕТСКОМ  «КУРЕВЕ»,   НО   НЕ  ТОЛЬКО…               
            Этот  мотив  (о  канале)   должен  лишь  оттенять  главную  «мелодию»,  выполнять  роль  своеобразного  «обертона»  в  раскрытии  основной  темы;  на  ББК  Наум  Маглыш   не   попал:  трасса  будущего    канала  пролегала  несколько  восточнее   тех  мест,  по  которым  предстояло  перемещаться    ему  в  ближайшие  два  с  половиной  года).
     География   жизни   Наума  Маглыша  пока  что  довольно-таки  проста:  Беларусь (Слутчина) -  Дальний  Восток  (нынешняя  Амурская  область) – Волынь  и  Прикарпатье  (Юго-западный  фронт)  - опять  Беларусь -  «эммиграция» -  полулегальное  возвращение   в  СССР  из  Западной  Беларуси -  перемещения  по  службе  в  РККА   (Слуцк – Дрогобыч – Лида -  Киев) -  учительство  на  Слутчине -  5-месячная  «отсидка»  под  следствием  в  Исправтруддоме  (Гомель) .  А  теперь  вот  предстояло  переместиться  в  «места  не  столь  отдалённые»,   но  довольно прохладные,   и  под  конвоем…         
     Эти  края  в русско-советском  дискурсе  принято  называть   «местами  не  столь  отдалёнными»  независимо  от  того,  как  близко  или  как  далеко  в  действительности  они  отстоят  от  пункта  отправки:  иногда  это  может  быть  напротив  собственного  дома  (как  в  анекдоте  про  Хайма),  а  иногда  где-то  у  чёрта  на  куличках,  чуть  ли  не  на  краю  света.  В  данном  случае  «не  столь  отдалёнными»  они  были  почти  в  буквальном  смысле:  всего-то  каких – нибудь  полторы  тысячи  километров  к  северу  от   родных-привычных.
          Самым  северным  пунктом  в  этом  маршруте-этапе   была   ст.  Кандалакша  (название  которой  в  данном  контексте  очень  уж  напоминает  о  позвякивании  кандалов,  на  самом  деле  отсутствующих) , а  это  как-никак  уже  за  Полярным  кругом.  Потом  последовали  послабления  и  постепенное  смещение  к  югу:  Княжая  (губа  или  ж\д  станция?),  Май-губа   и  т. д.  вплоть  до  Подпорожья  на  реке  Свирь,  что  в  нынешней  Ленинградской  области,  хотя  и  на  крайнем   её   северо-востоке.
         Слова   и  понятия   «Беломор»  и  «зэк»   много  значат  в  русском  сознании  даже  ещё  и  сегодня,  не  говоря  уж  о  том,  что  вовсе  не  изжит  и,  так  сказать,  подстилающий  их  материальный  субстрат,  иначе  говоря,   обозначаемые  этими  словами  явления.  На  полках  табачных  киосков  и  сейчас  ещё  можно  увидеть  иногда  папиросы  «беломор»  в  характерной  бумажной  «пачке»,  несущей  на  себе  изображение  трассы   знаменитого   Беломорско-Балтийского  канала,  изображение  которой  здесь  весьма  схематично,   ибо  как  вместить  на  50  кв.  см.  поверхности  пачки  тысячекилометровые  просторы  советской  Родины.
          Эти  папиросы  долгое  время  имели  репутацию  крепкого,  достойного  «настоящих  мужчин»,  и   доступного  курева.  Содержащая  25  папирос  пачка   стоила  в  последние  советские  годы    22  копейки  (как  2  палочки  «эскимо»),  и  средне-умеренному  курильщику  её  хватало  обычно  на  2  дня,  что  не  особенно  било  по   скромному  семейному   бюджету.
       Более  «престижными»,  т.  е.  более  дорогими,  считались   только  папиросы  марок  «Любительские»,  «Казбек»  да  ещё  «Герцеговина  Флор».    Про  последние  шла  молва, будто  бы  табаком  из  них  набивает  свою  легендарную  трубку  сам   «товарищ   Сталин»,  а  это,  сами  понимаете,  в  сознании  среднего  советского  человека  значило  много… 
        Всё  остальное  «курево»  (до  появления  в  СССР  сигарет)  было  дешевле  и ,  соответственно,  в  обратно  пропорциональной  зависимости  гаже:  сначала  «Дели»,  «Звезда»,  потом  сменившие  их  «Норд»,  позже  «Север»  и  «Прибой»  (этот  получил  в  народе  презрительное  наименование  «гвоздики»).  В  какой-то  момент,  точно  не  помню,   появились  наконец  и  сигареты  (естественно,  без  фильтра):  «Прима»  в  ярко-красной  пачке  и  «Памир»  в  серо-коричневой.    Да, …
        Но  мы  же  о  « Беломорканале»,  (не  путать  с   самим  Беломорско-Балтийским  каналом) -  таково  полное  название  этого  подлинно  советского  «бренда»,  действительно  культового  курева  эпохи:    «верность»  курильщика  именно  этим  папиросам  - это  было  своего  рода  проявление   подлинной  мужественности,  а  позднее,  когда  появились  всякие  импортные  «кэмэл»,  «мальборо»   и  пр.,  ещё  и  своего  рода  патриотизма:    у  нас,  мол,    «у  советских    собственная  гордость;  на  буржуев  смотрим  свысока».      Но  славный  советский  «беломор»  -  это  не  только  известный  табачный  бренд:  история  его  происхождения   берёт  своё  начало  в  той  эпохе   и  в  тех  местах,  где  и   когда  начиналось  строительство  канала ,  а  вернее,  целой  череды  каналов,  призванных  через  систему   естественных   внутренних  водоёмов,  рек  и  озёр,  связать,  соединить  Белое   море  с  Балтийским,  что  диктовалось  нуждами  индустриализации  и  обороны. 
          Из  тех  же  мест  и  из  того  же  времени  и  русское  словечко  «зэка»   (от  аббревиатуры  ЗК,  с  ударением  на  последнем  слоге),  искать  которое  было  бы  тщетно  в  простых  орфографических  словарях.  А  между  тем   оно  до  сих  пор  одно  из  самых  ходовых  в  некоторых  речевых  сообществах.  Этимология  его  замысловата,  но  в  конечном  счёте        возводится   к  советскому  неологизму  («новоязу»)  -  «трудармеец»,  т.е.  боец  «трудовой  армии»,  как  лицемерно  именовался  весь  контингент  лишённых  свободы  людей,  занятых  на  строительстве  этого  эпохального  сооружения.   Используемых  на  строительстве  ББК  заключённых  в  пропагандистских  целях  именовали,  соответственно,  эвфемизмом  «каналоармеец»,  а  если  точнее -  «заключённый  каналоармеец»,  сокращённо  ЗК  (зэка)… 
       Но  давайте  всё-таки  будем  поточнее,  хотя  бы  тогда,  когда  для  этого  есть  возможность  (СЭС):  «Беломорско-Балтийский  канал  в  СССР,  соединяет  Белое  м. (у  г.  Беломорска)  с  Онежским  оз. (у  г.  Повенец).  Дл.  227  км ,  ср.  глуб.  5 м,  19  шлюзов.  Начало  стр-ва  -  Сентябрь  1931.  Открыт  в  мае  1933.   Перевозки   6  млн. т (1976).»  Ну  а  из  Онежского  в  Ладожское,  а  там  и  до  Балтийского  моря  рукой  подать.
          Не  Суэцкий,  конечно,  и   даже  не  Панамский.  Но  по  Советскому  Союзу  он  в  своё  время  тоже прогремел.   Лично  Иосиф  Виссарионович  своим  посещением  его,  правда,  не  удостоил,  но   на  строительстве  Беломорканала   побывали  многие  тогдашние  знаменитости,  и  не  только  советские.  Об  этом  позаботился  «шеф»   ОГПУ  Генрих  Ягода (Иегуди,  конечно!),  который  организовал  туда  экскурсию  на  пароходе  и  в  пропагандистских  целях  пригласил   на  неё  «властителей  дум»  того  времени:  Максима  Горького,  Луи  Арагона  или  Ромен  Роллана  и  кого-то  ещё  (кажется,  Лиона  Фейхтвангера)  того  же  толка  из  симпатизировавших  СССР  и  лично  Сталину.  И  те,  конечно,  «отработали»  за  этот  вояж   своими  панегириками,  прославлявшими  «Страну  Советов»  и  «методы   перевоспитания»  преступников  в  сознательных  строителей  социализма.
       Разумеется,  в  процесс  этого  «перевоспитания»  вовлекались  многие  тысячи  рядовых  исполнителей  государственной  воли,  среди    которых  встречались  представители  любой  национальности.  Но  невозможно  пройти  мимо  того  факта,  что  на  самом  верху   всей этой  лагерной  «пирамиды»  главенствовали  евреи.  «Куратором»  строительства  ББК  выступал,  как  уже  говорилось,  сам   нарком  внутренних  дел  Генрих  Ягода,  начальником  же  стройки  являлся  Лазарь  Коган,  фигурой  несколько  меньшего  масштаба  выступал  «соловецкий  деятель»  Натан  Френкель.   Начальником  всей  системы  ГУЛАГа    назначен Матвей  Борман,  а  его  помощником   Яков  Рапопорт.  Такое  соцветие  имён  никак  нельзя  объяснить  случайным  совпадением,  и  оно  ведь  тоже  кое  о   чём  говорит…