11. Чем накормить бродячих собак

11. ЧЕМ НАКОРМИТЬ БРОДЯЧИХ СОБАК.  Вырвав из рук Батыевых наследников власть, Берке постарался уничтожить все, что могло бы напомнить ему о брате. Он даже столицу своей державы перенес выше по Волге в новый город – Сарай-Берке. Единственное в чем Берке был солидарен с Бату, так это в их обоюдной ненависти к Каракоруму. Император по-прежнему не желал признавать границ внутри Империи Чингизидов, и его властолюбие, в буквальном смысле слова, было безграничным. В начале 60-х годов эта ненависть переросла в войну. В 1262 году союзные императору иранские войска ворвались во владения Золотой Орды. Сарай стоял на краю пропасти, и Берке в панике объявил в подвластных ему землях тотальную мобилизацию. Всем лицам мужского пола старше 10 лет было велено садиться на коня. Утверждают, что аналогичный указ пришел и на Русь.

На что именно рассчитывал прожженный интриган Берке, когда приказывал русским мужикам идти на войну, понять сложно. Он был достаточно умен для того, чтобы просчитать возможные последствия этого шага. Вряд ли он мог всерьез надеяться на то, что россияне, бросив свои дела, все как один вооружаться и отправиться в Половецкую Степь, чтобы грудью заслонить любимого хана от его врагов. Очевидно, это был лишь очередной пробный камень – на удачу. Если русские до сих пор терпят бессермен и баскаков, может и это проглотят?

Не проглотили. Ежегодную ордынскую дань на Руси приняли как факт, обидный, тяжкий, но неизбежный. Засилье баскаков тоже пока терпели, правда, с плохо скрываемым неудовольствием. Однако тащиться в степи, к черту на куличики, и проливать там кровь на чужой войне – это было уже слишком. Мужицкий прагматизм подсказывал, что погибнуть можно и на родной стороне, но с куда большей пользой. Взрыв возмущения был неминуем, и тогда князья с боярами начали, наконец, дергать за ниточки.

Восстание готовили заблаговременно. Центром его подготовки стал сильный и влиятельный Ростов, меньше других пострадавший от татарских погромов и потому имевший довольно большую организацию ремесленников. В других источниках роль центра отводится купеческому Ярославлю. Печальный опыт прежних стихийных выступлений подсказывал, что победить военные подразделения басурман можно будет только общими усилиями, а значит, и восстание должно быть всеобщим. Свое согласие примкнуть к «антибасурманскому подполью» дали большинство городов Владимирской Руси. Приготовления, видимо, велись масштабные, но их удалось сохранить в тайне, что лишний раз подтверждает лояльное отношение ко всему происходящему владимирских властей. При этом ни Новгород, ни Москва, ни Тверь, ни другие княжеские резиденции участия в восстании не принимали. В этом была своя жестокая логика. Никто из власть предержащих не знал, чем все это закончится, и какова будет реакция Сарая на избиение ордынских чиновников. А значит, в случае неудачного исхода, можно будет перевести стрелки на «неуправляемую» чернь, и отдать ее на растерзание карателям.

Говорят, что сигналом к восстанию стала специальная грамота, разосланная по городам. Вооруженный народ собирался на вече и согласно решал – баскакам на Руси не быть. Заметим – никто не оспаривал власть самого ордынского хана. Мудрые головы, дергавшие за ниточки, недостижимых задач перед своими людьми не ставили. Народ ополчился против ордынских чиновников, которые висели на его шее как удавка, готовая в любой момент затянуться, и уже начавшая было затягиваться.

Повсеместное и одновременное начало восстания не позволило монголам объединить свои отряды и расправиться с городами поодиночке. Осажденные в своих дворах откупщики и баскаки были почти полностью перебиты. Некоторым удалось бежать в степь. Их имущество восставшие поделили между собой, а холопов отпустили на волю. Басурман, согласившихся принять православие, пощадили. Русским «полицаям» шансов на прощение не оставили – истребили всех без жалости. В Ярославле толпа долго ловила монаха-расстригу Зосиму, принявшего мусульманство и помогавшего бессерменам обирать своих соотечественников. Венцом его карьеры стало трудоустройство на службу к самому Титяму. На этом карьера закончилась. Зосиму изловили, долго и жестоко били, а когда он испустил дух, бросили растерзанное тело на съедение псам и воронам. Для православной страны такое наказание было из ряда вон выходящим. В Устюге толпа, вооружившись рогатинами и кольями, отправилась искать монгола Бугу, славившегося на всю округу своей изощренной жестокостью. От неминуемой гибели Бугу спасло заступничество некоей юной крестьянки, которую он в свое время отобрал у родителей в счет долгов и сделал своей наложницей. Очевидно, все же, между этими двумя возникли какие-то особые отношения, так как девушка дала ордынскому чиновнику единственно верный в данной ситуации совет. Буга сам явился на вече и просил у народа прощения за свои деяния. С монгола взяли слово, жениться на обесчещенной им девушке, тут же на месте крестили, простили и отпустили.

Победа восстания была полной. В короткий срок Владимир, Ростов, Ярославль, Суздаль, Углич и другие города Владимирской Руси очистились от иноземцев. Но оставались еще баскаки в княжеских столицах, участия в восстании не принимавших. Просто так седеть на месте и спокойно наблюдать за тем, как линчуют их коллег, они, разумеется, не могли, но и рассчитывать на помощь княжеских дружин им не приходилось. Почти наверняка они предприняли попытку взять ситуацию под контроль и собственными силами вернуть все на круги своя. А, следовательно, это именно их войско, гоняясь за повстанцами, забрело себе на беду в Костромское Княжество.

Кострома в списке восставших городов не значилась. Это и понятно, если вспомнить, что в ту пору она была резиденцией младшего из Ярославичей – Василия Квашни. Какого черта бессермене полезли к законопослушному Василию, один только черт и знает. Возможно, они действительно гнались за отступающими мятежниками, а может, сами спасались бегством и надеялись найти защиту у ближайшего русского князя. В любом случае они выбрали не то время и не того князя. Как только Василию донесли о том, что по его владениям шляется разъяренная толпа монголов и «полицаев», он немедленно пошел им на встречу и в битве на берегу Святого озера лично поставил финальную точку в восстании 1262 года. Сведений о произошедшем в окрестностях Костромы сражении почти не сохранилась. Даже, дата историками выводится лишь из логической привязки к событиям 1262 года, когда действительно по всей территории Владимирской Руси шли бои с монгольскими откупщиками. Костромские исследователи считают, что в бою Василий повторил маневр своего брата Александра, примененный тем в битве на Неве, где русские полки зажали шведов в угол между Невой и Ижорой. Костромичи, атаковав басурман из засады, загнали их на узкий перешеек суши меж двух озер, где степная конница не смогла развернуться для ответного сокрушительного удара. Имеются так же кое-какие отрывочные сведения о том, что в самый разгар сражения в тылу у монголов восстали пленные, тащившиеся за ними в обозе. Они натравили на степняков стадо быков и коров и довершили разгром басурман. Озеро, возле которого Василий устроил свою засаду, стало с тех пор называться Святым, а соседнее с ним, в водах которого перетонула большая часть басурман, получило имя – Поганое.

Итак, дело было сделано. От китайцев, арабов и монголов на Руси не осталось и следа. Платить дань в Сарай великому хану Берке никто, правда, не отказывался, но сама система сбора податей была разрушена полностью. Ну и, наконец, если предположить, что русские по-прежнему продолжали еще отсылать дань в Каракорум, то теперь с этим было покончено раз и навсегда.

Берке, меж тем, сидел в своем дворце и ждал дальнейшего развития событий. Ему было, в общем-то плевать на то, чьим мясом теперь питаются бродячие русские собаки. Его волновало только одно – не захотят ли русские, опьяненные своей победой, отказаться от выплат дани и в его казну, и не пойдут ли они на союз с его врагами. Воевать же с Русью, в то время как каждая сабля была нужна на Кавказе, ему очень не хотелось. Развеять сомнения хана должен был Александр Невский, срочно вызванный в Сарай.