Тишина в душе

               

                Смысл веры не в том, чтобы поселиться на небесах,
                а в том, чтобы поселить небеса в себе.
                Томас Харди


   Трудно передать словами те чувства, которые дарят нам места веры и силы. Ту тишину и мир в душе, которые ты чувствуешь в местах, где небо и земля, кажется, сошлись воедино.  Монастыри, храмы, скиты, разбросанные по всей нашей прекрасной земле как отражение солнышка в капельках росы способны отразить в нашем сердце свет целой Вселенной.
   Меня всегда восхищала красота Дивеево. Удивительное место, где вся история, да и вся жизнь этого места связана с жизнью монастыря. Утопающая летом в цветах ухоженная территория монастыря кажется дивным цветущим садом. В душу льется ощущение красоты природы, облагороженной трудом многих здесь живущих. Кажется, что здесь и дышится как-то по-особенному легко. Глаза не могут насмотреться на красоту. Здания монастыря гармонично расположены на местности, которую многие поколение верующих молитвами наполняли духовной энергией. Почему же мне было так трудно сосредоточиться на мыслях о вере, глядя на сверкающие золотом купала и слушая серебро звона колоколов?
   Дивеево, как монастырь, так и само селение, издревле было местом паломничества. Я не буду рассказывать историю монастыря. Согласно ей на богомолье сюда приезжали как знатные люди, так и простой народ. Была здесь после канонизации Святейшим Синодом Русской Православной Церкви в 1903 году и Императорская семья, во главе с Николаем II. Он даже нес гроб с мощами Преподобного Серафима. Было время паломничества, когда люди шли на богослужение из-за святости места, соблюдая порой строгую аскезу, чтоб молитвы их, благодаря энергии духовности этого места, заложенного когда-то светом искренне верящих душ, могли быть услышаны. Но в последнее время, посещение монастыря становится, как мне кажется, все более уделом туристическим. Становится бизнесом для многих.  Все улицы у монастыря и дальше в поселке стали частью большого туристического бизнеса. Начиная от больших белых туристических автобусов, регулярно привозящих на выходные туристов, и заканчивая магазинчиками, рынками, торгующими одеждой и сувенирами с религиозной символикой, кафешками и гостиницами. Все здесь содержит прямо или косвенно символику монастыря.  Посещение монастыря не связано больше с принятием аскез и стоянием со свечей на многочасовых церковных службах. Не связано с осознанным, длительным и неоднократным обращением к религиозным святыням. Пониманием цели, зачем обращаешься к небу. Экскурсии рассказывают об истории создания и развития монастыря, о его религиозных артефактах и традициях. Но все как-то по-быстрому. Фотографии одиночные, в группе, видео монастыря, селфи и сувениры, книги, альбомы с видами. Посещение монастыря и все, что происходит около него все больше становиться бизнесом. Со всеми сопровождающими атрибутами. Это понятно, и, наверное, это надо. Я понимаю, что это личное дело каждого. Но взгляд со стороны на эту не свойственную моим представлениям суету вокруг мест силы и веры вызывает у меня в какую-то боль душе. Стоя у крыльца храма, вход в который был закрыт зеленой бархатной лентой, я не ощущал спокойствия в душе. Сосредоточиться на нужных для души словах было трудно. Постоянно подходили группы туристов в наушниках и с экскурсоводами, громко говорящими в микрофоны, снимали видео и селфи с видом на храм, на фонтан, на площадь перед храмом. Разговор людей у храма сливался в волны неровного шума и отдельных громких выкриков. Контрастом к этому был человек в светло синей, длинной, почти до пят рясе, без головного убора. Его высокая, худая фигура стояла вплотную к стене храма. Закрыв глаза, он молча молился, широко и размашисто крестясь и кладя поклоны. Не попав в закрытый храм, он нашел себе место для молитвы у светло-синей стены храма. Казалось, он не замечал суеты вокруг киосков с иконами, лотка со свечами, четками и с церковными брошюрами. Я смотрел на него и восхищался в душе. Я же не мог почувствовать мир в душе, такой желанных для меня, для чего я приехал сюда, убегая от суеты обыденной жизни. Я стал искать тишину.
   Святые источники Дивеево дают удивительно прозрачную и обжигающе холодную воду. Стараясь разрешить свои сомнения, я погружался в тишину купели, в хрустально чистую ледяную воду освященных ключей. На источнике Святого Пантелеймона мы услышали и о других источниках, куда едут люди, желающие приобщиться к традиции купания в них как акта духовного доверия, что ледяная вода святого источника обновит тело и душу.
   Источник Серафима Саровского, что по дороге в сторону Арзамаса, не смотря на принявшейся идти всю дорогу дождь поразил нас удивительной бирюзовой и обжигающе холодной водой. По истории, вот здесь в лесу, где-то недалеко, километрах в полтора от источника и стоял Серафимов скит. Кажется, что из земли здесь выходит тихий серебристо-голубой свет, переливающийся в волнах чистой струящейся воды.
 Насмотревший на красоту этого места мы решили направиться еще и на источник в Арзамаский новодевичий Алексеевский монастырь. Но за сильным дождем и разговором свернули не на ту дорогу. Хотя, может быть именно на ту?  По насыпной дороге, в объезд села она привела нас в Троицкий скит Серафимо-Дивеевского монастыря.
Скит поразил нас красотой места, где он расположен. На небольшой возвышенности, среди желто-золотых от зрелых хлебных колосьев полей, возвышались белое с синим куполом здание скита и высокая белая колокольня.  Серые тучи дождя, гонимые свежим ветром, уходили на юг. Синее без единой тучки небо, постепенно раскинулось во все стороны горизонта. И там, на самой кромке горизонта, у края пшеничных полей соединилось своей синевой с напоенной дождем землей. Ничего не мешало взгляду до широты горизонта во все стороны. Куда не посмотри с пологого холма, места, где стоит скит, горизонт виден во все стороны и нет для глаз ничего, чтобы заслоняло небо, сливающееся с краешком земли. Такой родной для нас вид синевы небес и золота полей, сочетание ярко синего и золотого цветов, бесконечная даль горизонта настраивала на удивительную тишину в душе. Взгляд на величие неба, горизонта и хлебных полей, не то поднимал душу к небу, не то небо здесь казалось ближе к самой земле. Ничего не мешало отпустить свои страхи и сомнения в эту необъятную ширь. Как-то почти сразу к спокойной тишине в душе добавилось чувство дома. Как будто ты вернулся из дальней дали в родимый предел и земные пути души твоей теперь оканчиваются, и остается только одна дорога, ведущая к храму. С первых минут эти чувства волнами захватывали нас. Волнами, которые окружали здесь все. Невидимые волны умиротворения расходясь концентрическими кругами от здания самого скита, охватывали небольшие белые строения рядом с храмом, возделанный руками монахинь сад, растущие зеленые грядки и луг с зеленой травой. Охватывали живущий здесь людей и животных. Уходя дальше волны эти охватывали поля и все, что было под небом. Удивительную тишину и мир, которые наступили в душе трудно передать словами, это надо почувствовать, пережить.
   В нерешительности стояли мы недалеко от входа в храм, пока одна из монахинь подошла к нам поздороваться. Она не спрашивала зачем мы здесь, поняв, чего мы хотим. Пообещала нам, что пришлет к нам матушку для рассказа об истории скита. Пока мы говорили с ней, три огромные сторожевые собаки лежали недалеко от нас в полудреме не замечая нас, но только Алена сказала, что вот мол, охранники спят, как они подскочили и начав лаять низким басом и подбежали к нам. Видно поняв, что мы угрозы не представляем, стали подставлять под наши ладони свои влажные носы, теплые головы с опущенными ушами, требуя, чтоб их немедленно погладили. Но толи собак давно не гладили, толи они признали в нас своих, дело чуть не кончилось тем, что одна из них уселась мне прямо на ноги, а потом и вообще разлеглась на них, говоря со мной басом на своем языке и всем своим видом показывая, что я задержан и требуя моего внимания еще и еще. Благо, что тут подошла к нам матушка. Из-под черного клобука едва выглядывает наискось русая с сединой челка.  Смотрят нас улыбающиеся голубые, в мелких морщинках глаза. Лицо ее, слегка загоревшее на солнце, светится тихим внутренним светом, контрастируя с черной монашеской одеждой.  Матушка невысока, худощава, но выглядит очень подтянутой. Прямая спина ее говорит о наличии внутреннего стержня и твердого характера. Руки у матушки как руки настоящей русской женщины, кажется в равной степени испытаны тяжелым монашеским трудом и способны как материнские руки дарить тепло. Матушка говорит негромким голосом, чтоб слышать ее нужно внимательно и тихо слушать. На мой вопрос: «Как звать нам Вас, матушка?», мы получили простой ответ: «А Матушкой и зовите». Она показывает ладошкой со сложенными в горсть пальцами на питомник с осликом, разлегшихся на теплом асфальте собак, на павлинов, говоря в ответ на наши удивленные взгляды: «Вот, приносят нам, дарят все хорошие люди».
   Спустя минуту мы попадаем в резонанс теплой и мирной частоты этой женщины, которая, введя нас во внутрь здания храма неторопливо рассказывает его историю. За разливающимся от ее голоса по душе теплом я уже не столько слушаю детали рассказа, о которых она говорит, сколько плыву душой в волнах мира и тишины этого места, нежданно приобретя то состояние духа, который я искал все это время. Тихой реченькой по камешкам звучит рассказ матушки о ските, которому более четырех сот лет. Раньше на этой красивой равнине стояло село Хохлово. С 1864 года в селе возвели каменную церковь вместо ранее стоящей деревянной и посвятили ее Живоначальной Троице. Церковь состоит из трех престолов. Главный престол посвящен Животворящей торице, а боковые – Николаю Чудотворцу и Матери Божьей. Обычный пол церкви из крашенных в коричневый цвет досок, напоминает пол в обычном доме и смотрится как родной. Многие из икон были возвращены в храм прихожанами после их сохранения в годы гонения на церковь. Удивительные истории одна за другой звучат из уст Матушки. Иконы светятся золотым светом в проникающих через цветное окно лучах солнца, создавая атмосферу духовной возвышенности. Матушка рассказывает, удивляя нас своими знаниями о времени существования скита, его расцвета и разрушения, его восстановления. Об истории и предназначении каждой иконы на стенах храма. Рассказывает, и лицо ее теплеет. Теперь она улыбается не только глазами. Губы ее сложились в тихую светлую улыбку. Мы в который раз благодарим ее за рассказ, за то, что познакомила нас с таким замечательным местом, а сами тихонько топчемся у выхода из храма. Уходить не хочется. Но уходить все равно надо. Храм не приходской, а монашеский. У нас тишина в душе до звона. Кажется, мы не идем, а плывем обратно мимо питомника с осликом и страусами, мимо возделанного сада, мимо белых строений. Теплый ветерок обдувает нас, убегая дальше через зеленый луг, в золотое хлебное поле, волнами качая зреющие золотые колосья. Мы прощаемся с этим светлым человеком, которая так неожиданно стала для нас Матушкой, раскланиваемся на дорожку, обещая еще приехать. И потом в дороге, храня в себе тишину и теплоту этого места, куда так нежданно привела нас дорога, мы долго еще обсуждаем между собой как там хорошо. И что надо обязательно туда еще вернуться. Троицкий скит стал для нас местом духовной тишины и мира, оставаясь в памяти нашей местом, где небо сливается на горизонте с землей и светиться теплым тихим светом.
   А дорога вела нас обратно в Дивеево, с востока опять набегали темные тучи, которые несли дождевую влагу. И капли ее уже начинали стучать в лобовое стекло машины.
26.08.2024 г.
14.04.