То, что оправдывает существование человечества

* только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов


                То, что оправдывает существование всего человечества. Или...  всё-таки нет?


* только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов




    За всю историю человечества, живущего на нашей прекрасной голубой планете Гея, существовало достаточно большое количество художников, посетивших эту планету на какое-то время – совсем короткое или достаточно продолжительное – и затем покинувших её. И некоторые из этих художников – любимые дети Солнца, получившие от Владыки Неба и Земли больше солнечной энергии, чем менее любимые ими дети – сумели создать действительно гениальные творения, заслужившие жизнь в Вечности. Творения, оправдывающие существование всего остального человечества. Перечислить всех гениальных художников – и даже только самых гениальных из них за всю историю человечества (“огласите весь список, пожалуйста... ”) – просто невозможно...  Потому что самыми гениальными из них были конечно же художники, носившие шкуры и жившие в пещерах, на стенах которых они и оставили нам свои гениальные творения...  Нарисованные двумя/тремя цветами, углём, глиной и кусками известняка, начертанные на стенах пещер обгоревшими кусками дерева и обломками камней, но...  Это не отменяет их гениальности...  Нарисованные этими художниками олени и буйволы бегут, они живые, их глаза блестят, они возмущены тем, что их преследуют эти мерзкие двуногие с копьями в руках, они в ярости, или они в ужасе, понимая, что они не смогут убежать от своих преследователей, и мы чувствуем эту ярость, мы чувствуем этот ужас, он нам передаётся, они дышат, они тёплые, и кажется мы даже можем ощутить запах их влажной шерсти...  Потому что художник, который их рисовал, знал, чем пахнет их шерсть, и он сумел передать нам этот запах в своих гениальных фресках...  Имён этих гениальных художников мы не знаем. Кстати...  чертовски интересно было бы их услышать...
    Мы не знаем имён художников, расписавших гениальными фресками стены домов и храмов за несколько веков до нашей эры, или в первые века уже нашей эры, оставивших нам свои гениальные творения, фрески и мозаики, на стенах античных строений, на стенах/потолках/полах палаццо и загородных вилл патрициев Флоренции и Рима, Геркуланума и Помпей...  Но...  цветы на этих фресках и мозаиках всё так же свежи и прекрасны, и пахнут цветами, яблоки всё так же свежи и аппетитны и пахнут яблоками, а виноград и виноградные листья пахнут виноградом и виноградными листьями...  Танцоры на этих фресках всё так же кружатся в стремительном, всё ускоряющемся танце, и музыка, под которую они танцуют, резкая, ритмичная, волнующая кровь, пьянящая, возбуждающая, кажется звучит в наших ушах...  Мы можем её услышать...  И лица наших предков смотрят на нас с этих мозаик, сохранившихся только в виде отдельных фрагментов, или с фресок, или с погребальных табличек/фаюмских портретов, написанных восковыми красками, всё такими же живыми и блестящими глазами, и мы по-прежнему можем прочитать в выражении их глаз их мысли и увидеть на их уже наполовину обсыпавшихся лицах их живые эмоции...  Имён этих гениальных художников мы не знаем, но это не отменяет их гениальности...  Смогли ли художники, пришедшие после них, создать что-нибудь более гениальное? Несколько человек смогли. Но не больше. Смогли ли скульпторы, пришедшие после Фидия, создать что-нибудь более гениальное? Нет. Даже до уровня Фидия никому из них подняться не удалось. Даже Микеланджело Буонарроти. Я нежно люблю “Давида” Микеланджело, не залюбоваться этим великолепным парнем просто невозможно, он стал нам всем уже почти как член семьи, как наш близкий родственник (а сколько времени было потрачено всеми нами, всеми учениками художественных школ, на рисование гипсового слепка глаза “Давида” с ямочкой зрачка в виде сердечка... ), но...  Жизни в обломках/остатках кентавра на горельефе одного из метопов Парфенона, созданного гениальным Фидием ещё во второй половине V века до нашей эры, всё же больше, чем в сохранившимся во всех деталях красавце Давиде, изваянном Микеланджело Буонарроти почти на двадцать веков позже...  (Scusi, Michele… ) Потому что ты чувствуешь, как бежит горячая кровь по обломкам этих лошадиных ног, и ты чувствуешь, как горит грудь этого кентавра, как она дымится от жара...  И как яростно колотится в его лошадиной груди его огромное сердце...  Ярость и напряжение этой схватки передано художником настолько гениально, что ты просто не находишь слов, чтобы описать этот горельеф...  Все слова просто мертвы в сравнении с жизнью, пульсирующей в этом мраморе...  Все слова мертвы в сравнении с жизнью, пульсирующей в напряжённом до предела мраморном теле Лаокоона и в телах его сыновей, борющихся с душащими их змеями, которые были изваяны родосскими скульпторами Агесандром, Полидором и Афинодором (Агесандром и его сыновьями) ещё в 41 году до нашей эры...  Все слова мертвы в сравнении с жизнью, пульсирующей в обломках статуи Ники Самофракийской, изваянной неведомым нам гениальным скульптором, имени которого мы не знаем...  Который был настолько нетщеславен, что просто не считал нужным запечатлевать своё имя на своих гениальных творениях...  А “Давид” Микеланджело...  Да, это прекрасная скульптура, это прекрасное мужское тело, почти идеальное, изваянное из прекрасного каррарского мрамора, улыбка на этом лице (кстати, не идеально красивом, но...  Микеланджело очевидно захотел воссоздать в чертах лица Давида черты лица того прекрасного ragazzo, в которого он был тогда влюблён... ) – торжествующая, насмешливая и слегка презрительная – просто очаровательна, ты не устаёшь ей любоваться и улыбаешься ей в ответ, да, это прекрасная скульптура, созданная несомненно гениальным скульптором, но...  Уровня запредельной гениальности Фидия Микеланджело Буонарроти достичь всё же не удалось. (Кстати, возлюбленного Микеланджело, изваянного им в мраморе в образе Давида, мы можем видеть так же на потолке Сикстинской капеллы – у одного из двадцати ignudi/обнажённых юношей, сидящих на нарисованных Микеланджело/помощниками Микеланджело пилястрах, делящих потолок на девять псевдокессонов, в которые Микеланджело поместил девять фресок (эта техника называется “тромплей” – нарисованные на плоской поверхности потолка или стен архитектурные детали – пилястры, карнизы и кессоны (квадратные, прямоугольные или многоугольные углубления/ниши) с нарисованными вокруг них тенями создают впечатление трёхмерного изображения), те же черты лица, что и у мраморного Давида, просто один в один...  Он сидит в левом ряду пилястр, на второй пилястре слева (если смотреть со стороны алтарной стены с фреской “Страшный суд”), между двумя фресками из серии “Сотворение мира” – лицом он повёрнут в сторону фрески “Отделение света от тьмы”, а за его спиной находится фреска “Сотворение Солнца и планет”. Полностью обнажённый (как и все остальные девятнадцать ignudi, сидящие на остальных девятнадцати пилястрах, нарисованных помощниками Микеланджело), с совершенным телом мраморного Давида, с античной повязкой на вьющихся каштановых волосах, cлегка растрёпанных, этот dolce ragazzo Микеланджело сидит на сложенном в несколько слоёв куске полотна, опираясь на мешок с гигантскими желудями, с одной ногой, опущенной вниз, и со второй ногой, согнутой в колене и приподнятой (ну не мог Микеланджело отказать себе в удовольствии изобразить своего dolce ragazzo, не упуская ни одной детали... ), и с натруженной рукой чернорабочего с вздувшимися жилами, лежащей на колене этой ноги...  Тот же профиль, та же форма носа, такие же бровь и глаз, один в один, та же форма уха, и та же несовершенная линия челюсти, отступающая от античной традиции идеализации черт лица...  И тот же невысокий лоб простолюдина...  Maybe...  возлюбленный Микеланджело действительно был простолюдином? Maybe...  он был простым крестьянином? Или...  maybe...  он был...  например...  каменотёсом? Что же ещё могло сделать это тело оплетённым такими роскошными рельефными мускулами, если не тяжёлый физический труд, причём ежедневный, и от рассвета до заката? Бесконечные жёлуди гигантского размера и огромные дубовые листья на потолке капеллы – это оммаж Микеланджело сразу двум Римским Папам, Папе Сиксту IV, по заказу которого эта капелла была построена в 1473-1481 годах, по заказу которого над фресками в этой капелле в 1481-1483 годах работали Сандро Боттичелли, Пьетро Перуджино, Доменико Гирландайо и Козимо Россели, и имя которого эта капелла в итоге получила, и Папе Юлию II, который заказывал роспись потолка этой капеллы в 1508 году уже Микеланджело Буонарроти – эти парни принадлежали к одному роду, к роду Ровере, Папа Юлий II был племянником Папы Сикста IV, “rovere” на итальянском – это “дуб”, поэтому на гербе их рода тоже изображён дуб.)
    Мы не знаем имён многих античных скульпторов, от гениальных творений которых остались одни обломки, мы не знаем имени греческого скульптора, изваявшего из мрамора Нику Самофракийскую, от которой тоже остались только обломки, но этот неведомый нам эллин был более гениален, чем все скульпторы, ваявшие после него...  И maybe все скульпторы, ваявшие до него...  Исключая, возможно, только Фидия. Более гениальной скульптуры, чем Ника Самофракийская, я просто не видела...  Потому что ты чувствуешь тепло этого роскошного тела, ты чувствуешь, как по сосудам этого великолепного полнокровного тела бежит кровь, и ты чувствуешь, что мощный взмах этих крыльев действительно сможет поднять это тело в воздух...  И сделает это легко...  Вы чувствуете, как спрессован воздух под мощными взмахами этими огромных птичьих крыл Ники Самофракийской? Вы чувствуете, чем пахнут перья её крыльев? Вы чувствуете тепло этого роскошного тела? Я да. Гениальность – это то, что невозможно объяснить. Невозможно понять, как это сделано. И невозможно повторить. Гениальность – это то, что завораживает. То, что заставляет тебя забыть о времени. Помогает отрешиться от всего и попасть в другое измерение. Более совершенное, чем то измерение, в котором находишься ты. Гениальные творения художников – это то, что оправдывает существование всего человечества. В какой-то степени всё же оправдывает. I hope so.
    Как можно определить, какую картину/фреску/скульптуру можно назвать действительно гениальным произведением искусства, а какую нет? Чем можно руководствоваться, чтобы определить уровень таланта/гениальности художника, создавшего эту картину/эту фреску/эту скульптуру? Какими критериями можно руководствоваться, чтобы провести границу – для себя – между талантливым произведением и произведением гениальным? Произведением гениальным и произведением нереально/запредельно гениальным? Для меня критерий всегда один. Жизнь. Для меня именно этот критерий является основным в оценке произведения искусства. (Но это всего лишь мнение блондинки... ) Гений – это тот, кто сумел сделать живыми нарисованные им/созданные им персонажи, кто сумел “вдохнуть в них жизнь”.  И в этом никем не превзойдённым остаётся конечно Леонардо да Винчи. (По мнению блондинки.) И вряд ли кто-нибудь когда-нибудь сможет превзойти его в этом. (По мнению блондинки – никто. И уже никогда. Never.) Вероятно для того, чтобы суметь сделать живыми тех, кого ты рисуешь – людей и животных, птиц и насекомых – нужно их любить...  Действительно любить...  Очевидно любить так, как это получалось у Леонардо, не получалось больше ни у кого...  И Даром такого же масштаба, каким Вселенная одарила Леонардо да Винчи (за что мы должны сказать спасибо конечно же его матушке), она похоже тоже не одарила больше никого из художников...  (Ну не было у них таких мамочек, которые были способны любить так же, как Катерина... ) Поэтому Леонардо да Винчи Гений №1 среди всех художников всех времён и народов. И это уже навсегда. Genio NumeroUnoPerSempre. При взгляде на картины этого нереального Гения – и на его рисунки, кстати, тоже – тебе всё время кажется, что ты смотришь на живого человека...  Ты боишься отвести взгляд от лукаво улыбающегося личика очаровательной Бьянки Сфорца/Сансеверино на рисунке (всего лишь на рисунке!), сделанном Леонардо да Винчи в 1496 году для её свадебного альбома, потому что тебе хочется дождаться того момента, когда эта лукавая девчонка, которая с трудом сохраняет серьёзное выражения лица, наконец-то моргнёт и наконец-то наберёт в грудь воздуха, ведь не может же она так долго не дышать...  Но...  в какой-то момент ты конечно же всё-таки отводишь от неё взгляд, отвлёкшись на что-то, и...  Посмотрев на неё опять, ты понимаешь по её лукавой улыбке – ещё более лукавой, чем прежде, и теперь уже не только лукавой, но и торжествующей – что эта лукавая девчонка конечно же успела набрать в грудь воздух именно в те несколько мгновений, когда ты на неё не смотрела...  И моргнуть она тоже успела...  И теперь эта очаровательная девчонка с трудом сдерживает смех, очень довольная тем, что она сумела тебя переиграть и на этот раз...  Нарисованная гениальным художником, эта очаровательная девчонка, оставшаяся в Вечности благодаря нарисовавшему её Леонардо да Винчи, получившая бессмертие благодаря нарисовавшему её Леонардо да Винчи, теперь может переиграть всех...  И то же самое можно сказать о любом рисунке, и даже о любом самом беглом наброске, сделанном рукой Леонардо...  Тебе кажется, что как только ты отведёшь глаза от рисунка или наброска Леонардо, птица затрепещет крыльями и продолжит свой полёт, лошадь переступит с ноги на ногу, всадник поскачет дальше и ускачет за границу этого листа, а мать продолжит мыть своего ребёнка, стоящего ножками в тазу...
    Но прежде всего это относится конечно к самой любимой картине Леонардо да Винчи, к его “Моне Лизе” №2, Numero Due, с которой он не расставался до конца своей земной жизни...  С которой ему не нужно было расставаться, так как он писал её не по чьему-нибудь заказу, а лично для себя...  Поэтому отдать её он мог только самому себе...  Или тому, кому он захотел бы её подарить...  Наверное у всех, смотрящих на картину “Мона Лиза” Леонардо да Винчи (кстати, название “Мона Лиза” этой картине дал не Леонардо – название этой картине дали те, кто решил, что это портрет второй жены работорговца из Неаполя Франческо дель Джокондо, моны Лизы Герардини, над которым Леонардо работал между 1503 и 1506 годами, но...  на самом деле это конечно не так), создавалось впечатление, что с этой небольшой тополевой доски, покрытой краской, покрытой множеством тончайших полупрозрачных слоёв краски, сквозь толщину пуленепробиваемого стекла на тебя смотрят глаза живого человека...  Поэтому, глядя на эту картину – и даже на её репродукцию на обычной бумаге – и даже на её пиксельное изображение на экране твоего ноутбука – ты начинаешь думать о том, достаточно ли у тебя осмысленное выражение лица в этот момент...  И о том, что причесаться можно было бы и поаккуратнее...  Чтобы не портить ей настроение...  своим малоэстетичным видом...  Парящая в прохладном и влажном воздухе гор прекрасная и таинственная женщина, окружённая жемчужной дымкой сфумато...  дымкой Вечности...  Которая вот уже более половины тысячелетия смотрит на уставившихся на неё придурков с лёгкой улыбкой на губах...  Улыбкой слегка ироничной и снисходительной...  Снисходительной к нашей тупости и невозможности ничего понять...  Улыбкой человека, получившего истинное Знание, знающего всё и обо всём, но понимающего, что это Знание нельзя никому передать, потому что никто его не заслуживает...  Все слишком несовершенны для этого Знания...  Поэтому улыбка этой совершенной женщины, совершенного творения Леонардо да Винчи, так печальна...  И с каждым годом...  возможно...  она будет становиться всё печальнее и печальнее...  Совершенное творение Леонардо да Винчи печалится несовершенству человечества...  Несовершенство человечества её печалит...  Несовершенство человечества печалило Леонардо...  Конечно, тех высот гениальности, которые смог достичь Леонардо да Винчи, никто уже не достигнет. Никогда. Человечество движется в направлении деградации. Вы не заметили? Мне кажется что это сложно не заметить. Конечно, я говорю о искусстве. О Искусстве. Да, в науке и в технологиях человечество, конечно, стремительно движется вперёд, но...  Абсолютная деградация искусства наверное стала платой за этот прогресс...  “You’ve gotta give for what you take… ”/“Ты должен что-то отдавать за то, что ты получаешь... ” как абсолютно точно в одной из своих песен (“Freedom”) сказал Джордж Майкл. (Sorry. Это первое, что пришло мне в голову.) И мысль о том, что ты должен расплачиваться за всё, что ты получаешь – давать что-то/терять что-то в обмен на то, что ты получишь – конечно не нова. Эта истина уже достаточно избита. Она вся уже в синяках и в кровоподтёках. Но от этого она не перестаёт быть истиной.
    Конечно, мне чертовски сложно было выбрать десять художников – всего лишь десять художников и всего лишь десять их картин – по одной картине каждого из этих художников – для моего текста “10 гениальных художников и 10 их гениальных картин”, и со времени составления этого списка меня of course не оставляло желание когда-нибудь всё же найти время на то, чтобы составить более широкий список моих любимых художников...  Максимально большой список – чтобы не забыть никого из них! – в котором я смогу перечислить всех художников, перед гениальностью которых, перед масштабом дарования которых я преклоняюсь...  Художников, картины, скульптуры и фрески которых, а также гравюры, и даже рисунки, и, конечно, книжные иллюстрации которых когда-то произвели на меня неизгладимое впечатление и остались на файлах моей визуальной и эмоциональной памяти уже навсегда. Картины, скульптуры и фрески которых сформировали мой эстетический вкус и вошли в мой эмоциональный код, как пиксели, его составляющие. Но...  к сожалению...  составить такой список оказалось практически невозможно. Потому что – как сказал один мудрый парень, который един даже не в трёх, а в четырёх лицах – “Никто не обнимет необъятного.” Поэтому я решила составить свой список только из картин, и только из тех картин, которые можно назвать эстетически совершенными. Творцы которых стремились к совершенству, создавая свои произведения – потому, что они воспринимали процесс творчества, как стремление к Совершенству...  Которое, к сожалению, всё-таки недостижимо, но...  Это совсем не значит, что попытки приблизиться к тому, что недостижимо – попытки приблизиться к недостижимому Совершенству – можно считать напрасными. Напрасным скорее можно считать всё остальное.
    К сожалению, в моём списке не оказалось некоторых нежно любимых мной художников...  Я не включила в свой список/я не смогла включить в свой список нежно любимого мной Джотто ди Бондоне (ок. 1266-1337), настоящего реформатора живописи Прото-Ренессанса, осмелившегося сломать окостеневший иконописный канон, канон византийской иконы, лишённый реальной перспективы, лишённый реальной человеческой пластики и реальных человеческих эмоций, который существовал в живописи до него, и благодаря этому разрушению канона приблизившему наступление эпохи Ренессанса в изобразительном искусстве...  Узкие светящиеся глаза его персонажей, светящие инопланетным светом из их землистых лиц, лиц цвета глины или цвета земли, заворожили меня навсегда, его фреска “Взятие Христа под стражу”/“Поцелуй Иуды” осталась в моей эмоциональной памяти/впечаталась в один из файлов моей визуальной памяти вероятно уже навсегда, но...  Это всё-таки фрески. А фрески я решила в свой список не включать. С объёмом этой информации – с выбором самых-самых лучших фресок из всех существующих фресок всех храмов, церквей, дворцов и палаццо всего мира – справиться просто невозможно. Репродукции всех этих фресок просто нереально найти. Увы.
    В моём списке...  к моему большому сожалению...  нет нежно любимого мной Томмазо ди сер Джованни ди Симоне Кассаи/Мазаччо (1401-1428), ещё одного реформатора живописи, сумевшего намного опередить своё время поразительной реалистичностью своих фресок в капелле Бранкаччи во Флоренции, без творчества которого – несмотря на его трагически короткую жизнь (всего лишь 27 лет!) – история мировой живописи будет конечно же неполной...  но...  Это всё-таки фрески.
    В моём списке нет некоторых нежно любимых мной художников, репродукции картин, фресок и скульптур которых я так любила рассматривать в своём бессмысленном детстве – в моём списке нет Антонелло да Мессина (ок. 1429/1431-1479), Пьетро Перуджино (1445-1523), Доменико Гирландайо (1449-1494), Андреа дель Верроккио (1435-1488), Маттиаса Грюневальда (ок. 1470/1475-1528) – художников, без творчества которых представить себе историю мировой живописи/историю мирового искусства просто невозможно, и творения которых всё же сформировали мой эстетический вкус, но...  к сожалению...  Ни одной картины этих художников – не фрески, не скульптуры, а именно картины – которую я могла бы назвать эстетически безупречной, мне, к сожалению, найти не удалось...
    Конечно, в своём бессмысленном детстве я надолго залипала перед творениями/перед репродукциями творений этих великолепных художников, подолгу рассматривая каждую деталь их фресок и картин, алтарных образов, диптихов и триптихов...  Ярких, многоцветных, чаще всего многофигурных (заказчики платили за количество нарисованных персонажей и количество потраченной краски, поэтому... ), с множеством так тщательно и с такой любовью выписанных мельчайших деталей, с роскошными одеяниями мадонн и святых, шёлковых, бархатных или парчовых, украшенных драгоценными камнями, жемчугом и золотым шитьём, и уложенных такими красивыми изломанными складочками на роскошных узорных полах или на пьедесталах тронов...  С гуляющими по зелёной травке садов среди деревьев, усыпанных румяными яблочками (такими аппетитными... ), львами, оленями, фазанами и павлинами...  С живописными развалинами античных храмов, средневековых замков и крепостей, так живописно расположившихся на идиллических зелёных холмах или на равнинах с петляющими по ним живописными речками с лодками и корабликами...  Я помню, как надолго я залипала перед репродукцией картины Антонелло да Мессина “Св. Иероним в келье” в раннем детстве, эта картина была одной из самых любимых картин моего детства – кошку, экзотических птичек, цветы в горшках и завораживающе красивый пейзаж за огромными окнами этого более чем странного архитектурного строения (ни хрена себе келья...  как сказала бы я сейчас... ) рассматривать можно было просто до бесконечности, а ещё самые разнообразные книжки и поразительной красоты пол с так тщательно выверенной перспективой...  И...  даже что-то очень похожее на парящий в небе НЛО в одном из верхних окон...  в самом правом верхнем окне...  Эта картина впечаталась в мою визуальную память уже навсегда, она была одним из самых ярких визуальных впечатлений моего детства, одной из самых любимых картин моего бессмысленного детства, поэтому я конечно же очень хотела включить её в свой список, но...  Увы. Тонкие, как у собаки, лапки льва не позволили мне этого сделать. Всё-таки, если ты хочешь нарисовать на своей картине льва, перед этим его нужно как минимум увидеть. Хотя бы один раз. А иначе его просто не стоит рисовать. На мой взгляд. Картина, на которой вместо реального льва изображено представление художника, который на самом деле никогда не видел живого льва, о том, как этот лев, возможно, выглядит...  как он мог бы выглядеть...  Не может считаться эстетически безупречной. Небрежность/неточность не может считаться эстетически безупречной.
    В моём списке...  увы...  нет Микеланджело Буонарроти (1475-1564)...  Нет ни одной его картины, которую я могла бы включить в свой список, а фрески и скульптуры, о чём я уже написала, я в свой список решила не включать. (Maybe...  список моих любимых скульпторов/моих любимых скульптур я когда-нибудь всё же составлю...  Если найду для этого время. А значит...  скорее всего...  составить его у меня не получиться уже никогда... )
    Я не включила/не смогла включить в свой список даже такого знакового и нежно любимого большинством представителей человечества художника, как Сандро Боттичелли (настоящее имя Алессандро ди Мариано Филиппепи) (1444-1510), которого я тоже нежно люблю и многие картины которого я помню до малейших деталей, но...  К сожалению, гениальным художником мне назвать его сложно...  К сожалению, я не знаю ни одной его картины, которую я могла бы назвать эстетически безупречной...  Такая линеарность живописи и такие плоские персонажи, напоминающие аппликации, с волосами, не похожими на человеческие волосы – похожими на овечий/медвежий мех или...  просто уложенные на доску/на стену/на холст куски пластилина с процарапанными по нему бороздками, и с кожей, не похожей на человеческую кожу...  В конце XV века такой стиль живописи, близкий к примитиву/к иконописному канону, уже просто непростителен. На мой взгляд. На мой очень-очень критический взгляд. Но...  другого взгляда у меня нет. Regrettably.
    Его Венера на картине “Рождение Венеры” (ок. 1484-1486 г.) – так страстно любимая большинством представителей человечества Венера Боттичелли! – совсем не кажется мне ослепительной красавицей, способной затмить своей красотой всех остальных красавиц, бессмертных и смертных...  А...  разве она не должна быть именно такой? Разве богиня Любви не должна быть прекрасней всех остальных женщин? Да, у неё милое личико, и длина золотых волос тоже не может не произвести впечатление, но...  Покатые и странно перекошенные плечи, ноги с коленками, похожими скорее на мужские коленки, чем на женские, и страшноватыми ступнями со страшными пальцами, к тому же явно разной длины – левая нога явно на несколько сантиметров длиннее правой...  И – как это можно видеть на картинах и скульптурах практически всех гомосексуалистов – просто ужасная грудь...  Просто что-то абсолютно отдельное от этого тела, этому телу не принадлежащее, но прилепленное к нему просто потому, что прилепить надо...  И...  к тому же...  правая грудь явно намного меньше по размеру, чем левая, и...  похоже она просто куда-то провалилась...  (Ну не вдохновляла гомосексуалистов женская грудь, ну не нравилась им её форма, им нравилась совсем другая форма груди, мужская, на которой не было никаких лишних деталей, выпирающих из неё...  Никаких лишних вздутий...  Практически у всех художников гомосексуалистов была такая же проблема с рисованием/лепкой женской груди (а большинство художников и скульпторов эпохи Возрождения по странному стечению обстоятельств были как раз гомосексуалистами...  ну...  или как минимум бисексуалами... ), и круче всех в этом был конечно же Микеланджело Буонарроти, который просто приставлял (по необходимости) к мускулистым мужским телам молочные железы ужасающей формы, смотреть на которые просто невозможно без чувства отвращения...  с каким вероятно смотрел на них он сам...  Рисовать женскую грудь именно такой, какой она и должна быть, роскошной, пышной и соблазнительной, и именно такой формы, какой она и должна быть, чтобы быть идеальной, из всех гениальных гомосексуалистов получалось почему-то только у Леонардо да Винчи...  Не зря же этот парень остался в истории Искусства как Genio NumeroUnoPerSempre, он действительно заслуживает это звание как никто другой... )
    Ещё одна Венера на ещё одной картине Боттичелли “Венера” (1490 г.), которая повторяет ту же девушку, которая подплывает на раковине к острову Кипр, почти полностью – заметное отличие только в причёске – ещё страшней...  С мрачным личиком неизлечимо больной, с коричневыми веками (похоже, проблемы со здоровьем у неё действительно серьёзные... ), и, конечно, с ассиметричными чертами лица, как Боттичелли рисовал почему-то практически всех своих красавиц (maybe...  потому что у его возлюбленного, Филиппино Липпи, были ассиметричные черты лица?), всё с той же куда-то провалившейся правой грудью, и всё с теми же страшными пальцами на ногах с обведёнными траурной каёмкой ногтями...  И как обычно с более чем странной формой ступней...
    “Христос в терновом венце” (1500 г.) кисти Боттичелли просто пугает...  До чего же он страшный...  И до чего же страшная его “Фортуна” (1483 г.)...  Я реально не понимаю, как можно было написать такого урода, и...  к тому же назвать его Фортуной...  Странного цвета, как будто вымазанная мелом/извёсткой ignuda, обнажённое тело, куда-то бегущее, со странно выломанной спиной, вздувшимся животом, выскочившей коленной чашечкой, с более чем странными рукам и ногами, и более чем странной формой груди, ассиметричной, с вмятинами, и вообще без сосков (???)...  И со странным для Фортуны выражением лица, которое выражает то ли ужас, то ли отвращение ко всему...  Страшна до изумления...
    Личико Венеры на самой известной/самой любимой народом/самой знаковой картине Боттичелли –  “Примавера”/“Весна” (1482 г.) – почему-то выражает крайнюю степень опечаленности, близкую уже к меланхолии (чтобы не сказать к депрессии... ), к тому же её лицо настолько ассиметрично, с глазами и бровями на разной высоте (Боттичелли остался верен своим более чем странным представлениям о прекрасном и на этой картине тоже... ), с перекошенным ртом и перекошенным набок массивным подбородком, и...  просто реально некрасивым носом...  что и эту Венеру Боттичелли назвать красавицей мне сложно...  И опять та же проблема с грудью – и у этой Венеры тоже – только у этой Венеры уже левая грудь меньше, чем правая, и расположена она несколько выше, чем правая грудь...  И личико Флоры на этой картине Боттичелли тоже приводит меня в состояние некоторого недоумения, потому что...  это лицо скорее юноши, чем девушки...  И опять с массивным подбородком, опять перекошенным набок, и опять с длинным некрасивым носом...  Хотя казалось бы Флору должна олицетворять как раз юная девушка в пору самого расцвета своей юности, прекрасная юная девушка, похожая на только что распустившийся цветок, с очаровательным и нежным, как лепестки цветов, личиком...  А не что-то, похожее на мужика, надевшего женское платье... Очаровательная девушка с большим животиком (подозрительно большим... ), частично прикрытая полупрозрачной белой тканью/белой туникой, которая устремляется куда-то, выбегая из леса в правом углу картины, несмотря на своё очаровательное личико, действительно очень милое, и выражающее вполне реальные эмоции живого человека, жутко напугала меня уже в моём раннем детстве, когда я увидела это творение Боттичелли впервые, и...  собственно...  с тех пор мало что изменилось, и мне по-прежнему сложно смотреть на эту милую девушку, не испытывая при этом леденящего чувства ужаса, потому что...  тёмно-зелёные веточки с листиками и цветочками, выползающие у неё изо рта, реально пугают...  Вы хотели бы встретить девушку, изо рта которой безостановочным потоком выползают веточки с листочками и цветочками? Я нет. Для меня эти выползающие изо рта веточки с цветочками кажутся сюжетом какого-то фильма ужасов или самого страшного сна...  Я реально не понимаю, как Боттичелли мог придти в голову такой патологический ужас, и как ему могло придти в голову нарисовать эту странную девушку с выползающими из неё веточками и цветочками на своей картине...  Не говоря уже о реально страшном синевато-сером мужике, местами раздувшимся, как несвежий труп, который ухватил эту бедную девушку своими синими лапками, собираясь её куда-то утащить с неведомыми нам целями (“чтобы сделать её своей женой... ” как это мило сформулировали в пояснениях к этой картине... ), и смотрит на неё так печально и скорбно, вероятно скорбя о её участи...  (“Сделать её своей женой...  А потом её съесть... ” Нет? Почему нет? Девчонка очень аппетитная... ) После того, как ты увидишь этого трупозно-синюшного мужика, местами раздувшегося, который с таким суровым выражением на синем лице собирается куда-то утащить эту бедную девушку (а почему никто не реагирует на совершаемое на их глазах преступление?), тебе остаётся только надеяться, что этот страшный синий мужик не присниться тебе сегодня ночью...  Не хотелось бы...
    Любоваться на этой культовой картине Боттичелли можно только тремя грациями, танцующими в левой части этой картины...  Во всяком случае у меня получается любоваться только ими...  В томных личиках трёх этих прекрасных нимф, с такими витиевато уложенными причёсками, украшенными жемчугом, и так “нарядно раздетыми”, в их чувственно изогнутых телах, едва прикрытых тонкой полупрозрачной тканью их одеяний, и в изящных жестах их поднятых рук с изящно изогнутыми пальчиками, гедонист Сандро Боттичелли транслировал нам конечно же свою собственную чувственность и свою собственную сексуальность, своё желание/своё умение наслаждаться всеми радостями жизни, и телесными в том числе...  Свою способность превращать в праздник каждый день своей жизни...  И это именно то, что отличает творения Боттичелли от творений других художников, и это именно то, благодаря чему всегда можно понять, что перед тобой картина или фреска кисти Боттичелли, даже если до этого ты никогда не видел эту картину или эту фреску...  Страстность, чувственность, внутреннее сексуальное напряжение, сексуальное томление некоторых персонажей его картин и фресок – в томно-задумчивых выражениях их лиц, в изящных жестах их рук с изящно изогнутыми пальчиками, в томно изломанных позах их прекрасных юных тел – застывших в томительном ожидании любви или куда-то стремительно летящих, едва касаясь кончиками пальцев поверхности земли – стремительно летящих туда, где их ждут их возлюбленные! – конечно, с помощью этих персонажей своих творений Боттичелли транслировал нам свою собственную страстность и свою собственную чувственность...  Свой собственный эмоциональный код, который ты считываешь, глядя на созданные им картины и фрески, а так как его эмоциональный код абсолютно индивидуален и неповторим – собственно, как код каждого талантливого человека/каждой яркой творческой личности – после того, как ты считаешь его код, увидев одно или несколько созданных им творений, ты сможешь узнать по этому коду/по этому абсолютно индивидуальному эмоциональному спектру любое другое его творение, даже если раньше ты никогда его не видел...
    Конечно, эту узнаваемость картин художника, отличие его картин от картин других художников искусствоведы обычно называют индивидуальным стилем художника или его индивидуальным почерком...  но...  На самом деле один и тот же художник может работать в разных стилях и в разных техниках в разные периоды своей жизни...  Или в разные периоды своей депрессии...  В которую он только начал погружаться, из которой он уже начинает выбираться, или...  maybe...  из которой у него уже получилось выбраться...  Поэтому индивидуальность каждого художника заключается исключительно в индивидуальности его эмоционального кода...  В индивидуальности его энергетического кода...  И, конечно, индивидуальность стиля каждого художника так же формирует его система эстетических ценностей, которая у каждого художника конечно же абсолютно индивидуальна...  У каждого художника свои представления о прекрасном...  И свои представления о том, какие черты лица могут считаться действительно красивыми/эстетически безупречными – и, как правило, это будут черты лица того человека, которого этот художник любит, черты лица самого главного человека в жизни этого художника, даже если его возлюбленного/его возлюбленную (его матушку?) сложно назвать красивым/красивой...  Но...  ведь красота действительно в глазах любящего...
    В томной изломанности поз и в томно-мечтательных/томно-задумчивых выражениях лиц персонажей своих творений – и эти выражения лиц персонажей Боттичелли, томящихся ожиданием любви или томящихся воспоминаниями о своей любви/о своём возлюбленном, абсолютно эксклюзивны и абсолютно неповторимы, в изнеженности и чувственности жестов и поз персонажей своих творений – и мужчин, и женщин – Сандро Боттичелли сумел транслировать нам конечно же свою собственную зашкаливающую за все пределы чувственность и эмоциональность...  И у нас есть возможность даже увидеть – не прочитать в чьих-то воспоминаниях/в воспоминаниях кого-то из современников Боттичелли, а реально увидеть, насколько страстным и зашкаливающе эмоциональным был этот парень...  Мы можем увидеть это благодаря его камео/его автопортрету, который он оставил нам на одном (к сожалению, только на одном) из своих творений – на большой многофигурной картине “Поклонение волхвов”, написанной им около 1475 года, когда ему было около тридцати лет...  Высокий блондин, завернувшийся в широкий золотистый плащ, как в античную тогу, который в такой горделивой позе стоит у правого края картины, последним справа, и смотрит на нас более чем выразительным взглядом больших светло-карих глаз – это сам Алессандро ди Мариано Филиппепи/Сандро Боттичелли...  Какой же чувственный рот у этого парня...  И какой выразительный взгляд... Сколько страсти в выражении его больших золотисто-карих глаз...  Больших золотисто-карих глаз дикой кошки с напряжёнными точками зрачков находящегося в состоянии алертности хищника...  И сколько страсти – сдерживаемой страсти, но всё равно зашкаливающей за все пределы – в выражении его лица...  И какая горделивая поза...  Поза человека, умеющего любить самого себя и умеющего наслаждаться всеми радостями жизни...  Умеющего смаковать каждый день своей жизни, выпивать каждый день своей жизни, как бокал хорошего вина, наслаждаясь каждым глотком этого вина, наслаждаясь его цветом, его вкусом и его ароматом...  Гордая посадка головы в крупных кольцах вьющихся золотых волос, царственно спокойный поворот головы, и выразительный взгляд уверенного в своём Даре художнику, уверенного в своей избранности творца – этот парень знал себе цену...  Очаровательный мальчишка...
    Не любить этого зашкаливающе эмоционального мальчишку, умеющего наслаждаться жизнью во всех её проявлениях, просто невозможно, и я конечно же нежно его люблю...  Даже несмотря на то, что некоторые из его творений поражают своей жестокостью – например, четыре его панно, иллюстрирующие новеллу Бокаччо “Новелла о Настаджио дельи Онести”, на которых рыцарь сначала преследует отвергнувшую его/не захотевшую стать его женой женщину – женщину, которая посмела ему отказать! – устроив на неё настоящую охоту со сворой своих охотничьих собак, как на дичь, а потом закалывает её, вырывает сердце из её груди и бросает его своим охотничьим собакам...  о ужас...  Или – ещё одно его панно, иллюстрирующее новеллу “История Лукреции” – с лежащей в центре картины Лукрецией, заколовшей себя кинжалом после изнасилования, над трупом которой члены двух семейств с перекошенными злобой лицами в очередной раз занялись выяснением своих отношений, убивая друг друга...  И...  на самом деле эта непрекращающаяся вражда двух семейств является всего лишь их борьбой за власть, которую они никак не могут поделить, а несчастная изнасилованная Лукреция не более чем незначительный эпизод, и...  вероятно...  не самый трагический эпизод в этой непрекращающейся борьбе за власть двух влиятельных семейств...  И...  всё же...  даже несмотря на поразительную жестокость некоторых творений Сандро Боттичелли...  не любить этого очаровательного мальчишку всё-таки невозможно...  Жестокость некоторых творений Боттичелли вероятно можно ему всё-таки простить...  because...  Because этот сын кожевника...  вероятно...  считал жестокость своего времени вполне приемлемой для него нормой жизни, которая...  maybe...  даже не слишком его шокировала...  Не сумев опередить своё время – как сумел это сделать Леонардо да Винчи, который был всё же сыном аристократа, сын кожевника Алессандро ди Мариано Филиппепи/Сандро Боттичелли вероятно считал жестокость законов своего времени вполне объяснимой и вполне приемлемой...  Тем более что в XV веке к женщинам не относились, как к индивидуальностям, как к отдельным личностям, у которых есть право самим что-то решать и самим выбирать свою судьбу...  В XV веке у женщин всех сословий были только обязанности, главной из которых была их обязанность подчиняться воле мужчин, сначала воле своих отцов или опекунов, а потом воле своего мужа...  И воле главы уже его семьи...  А дерзновенное неподчинение воле мужчины считалось страшным преступлением, за которым должно было последовать неизбежное наказание...  Чтобы другим неповадно было...  Насколько я поняла, смысл новелл Бокаччо заключается именно в этом...  А Сандро Боттичелли просто проиллюстрировал эти новеллы Бокаччо по заказу того, кто заказал ему эти панно для украшения своего дома...
    Да, вероятно Сандро Боттичелли действительно не удалось опередить своё время, он был порождением своего жестокого века, и даже...  по мнению некоторых исследователей...  (но только некоторых, потому что никаких реальных подтверждений этому нет, только косвенные) во время царствования в Тоскане Савонаролы не смог устоять перед пафосом его обличительных проповедей, пламенных и страстных, заразившись деструктивной идеологией этого параноика, который считал, что всё красивое, все произведения искусства и все предметы роскоши нужно уничтожать, потому что всё это действуют на людей развращающе (что же ещё оставалось этому дегенерату, который даже ушёл в монастырь исключительно потому, что девушка, в которую он был влюблён, почему-то не захотела ответить взаимностью на его чувства, и который был настолько страшным, что с такой страшной рожей у него вероятно просто не получалось никого развратить? Только уничтожать!!! Всё!!! И всех!!!), и...  по мнению/по предположениям некоторых исследователей на некоторое время даже стал верным адептом деструктивной идеологии этого параноика...  Пусть и ненадолго, но всё же...
    И так же...  к сожалению...  Сандро Боттичелли не удалось опередить своё время стилем своей живописи...  Линеарность его живописи и отсутствие линейной перспективы/отсутствие глубины пространства на некоторых его картинах слишком близки к примитиву иконописного канона/к примитивному стилю живописи Прото-Ренессанса...  Он слишком архаичен для конца XV века...  Он слишком архаичен для художника, творящего во Флоренции в конце XV века...  Но...  несмотря на всё это...  не любить этого очаровательного мальчишку всё равно невозможно...  И я всё-таки нежно его люблю...
    Я люблю его за взгляд прекрасных карих глаз его возлюбленного, Филиппино Липпи, которые смотрят на меня со стены капеллы Бранкаччи во Флоренции...  Взгляд сияющих глаз четырнадцатилетнего/пятнадцатилетнего мальчишки, который смотрит на нас из центра фрески “Диспут с Симоном Волхвом/Мученичество апостола Павла”, взгляд полный надежды, полный предчувствия счастья, предчувствия любви, сияющий взгляд уже живущего этой любовью мальчишки, который только вступает во взрослую жизнь и...  только начинает осознавать всю скорбь и всю несправедливость этого мира, и...  уже пытается научиться воспринимать эту несправедливость, как должное...  И...  взгляд уже взрослого мужчины, вероятно...  в возрасте двадцати четырёх/двадцати пяти лет (Филиппино Липпи начал работать над этими фресками/начал дописывать эти незавершённые фрески вероятно в 1481 или 1482 году, когда ему было около двадцати четырёх/двадцати пяти лет), уже познавшего всю печаль этой жизни, уже научившегося не только любви, но и страданию тоже, взгляд больших печальных глаз уже успевшего повзрослеть мужчины, уже напоённых всей печалью и скорбью этого мира, которые смотрят на нас из правого угла этой фрески...  Но...  на самом деле на этом камео – уже втором своём камео на этой фреске – уже повзрослевший Филиппино Липпи смотрит скорее не на нас, а внутрь себя...  Это взгляд смотрящего внутрь себя уже взрослого мужчины, уже успевшего стать состоявшимся художником, погружённого в свои печальные мысли...  Погружённого в неизбывную печаль своих мыслей...  Взгляд огромных пылающих глаз очаровательного мальчишки Филиппино Липпи, сияющих предвкушением счастья, и взгляд больших печальных глаз уже взрослого мужчины Филиппино Липпи, уже познавшего всю печаль и всю скорбь этого мира, смотрящих на меня с фрески в капелле Бранкаччи во Флоренции/с репродукции в альбоме/с экрана моего ноутбука – впечатались в мою эмоциональную и визуальную память уже навсегда...  Как одно из самых ярких/одно из самых запоминающихся визуальных впечатлений, полученных мной от произведений мировой живописи...  И уже за один взгляд этих прекрасных карих глаз его партнёра, его возлюбленного, очаровательного мальчишки Филиппино Липпи, который в начале своей творческой карьеры даже не считал нужным подписывать свои работы своим именем и своей знаменитой фамилией, подписывая их просто как “Друг Сандро Боттичелли”, “Amico di Sandro”, что для него вероятно было даже важнее, чем его собственные имя и фамилия, Сандро Боттичелли невозможно не любить...  Тот, кто заслужил любовь такого очаровательного, такого зашкаливающе эмоционального и такого, несомненно, талантливого мальчишки, как Филиппино Липпи, не может не заслужить и мою любовь тоже...
    И, кстати, после смерти Филиппино Липпи, который умер в апреле 1504 года, Сандро Боттичелли больше ничего так и не написал...  Вероятно, после смерти его партнёра жизнь просто потеряла для Сандро Боттичелли всякий смысл, и он просто перестал рисовать...  При том, что в 1504 году Боттичелли было всего лишь 60 лет, и в то время он был более чем известным и более чем востребованным художником, любимчиком итальянских аристократов, любимчиком семейства Медичи и Римских Пап, но...  Желания рисовать после смерти своего партнёра Боттичелли вероятно просто лишился...  Вероятно, лишившись после его ухода и вдохновения тоже...  И, возможно, лишившись даже элементарной мотивации делать хотя бы что-нибудь...  А это значит, что его отношения с его партнёром, его любовь к своему возлюбленному значили для Сандро Боттичелли действительно очень много...  Вероятно они значили для Сандро Боттичелли больше, чем всё остальное...  И за это этого парня тоже невозможно не любить...
    И так же я нежно люблю Сандро Боттичелли за его дружбу с Леонардо да Винчи, которой они не изменяли со времени их ученичества в мастерской Андреа дель Верроккио (если верить дошедшим до нас свидетельствам их современников), а это значит, что Боттичелли был совсем независтливым парнем, так как не понимать масштаба дарования Леонардо да Винчи художник Сандро Боттичелли конечно же не мог...
    Да, этот парень действительно не смог опередить своё время стилем своего творчества, и...  вероятно...  в какой-то степени даже слегка отстал от художников рубежа XV-XVI веков архаичным стилем своей живописи...  но...  Стиль его живописи, каким бы архаичным он ни был, всё же абсолютно индивидуален, он узнаваем, творения Боттичелли сложно перепутать с творениями других художников, эстетика его произведений абсолютно индивидуальна и запоминается сразу же, как что-то абсолютно эксклюзивное, поэтому Сандро Боттичелли конечно же сумел оставить свой след в истории мирового искусства. (Хотя...  в начале своей карьеры художника Сандро Боттичелли конечно же во многом копировал/повторял стиль своих учителей – Филиппо Липпи и Андреа дель Верроккио, и...  иногда у него, как у очень эмоционального мальчишки, получалось настолько точно попасть в их эмоциональные коды/в эстетику их творений и в пластику их персонажей, что его ранние творения – в основном его мадонны с младенцами – иногда даже можно перепутать с работами его наставников...  но...  Потом он сумел избавиться от их влияния, и его работы перестали быть похожими на работы его учителей... ) Сандро Боттичелли несомненно занял своё место в истории мировой живописи, и занял его абсолютно законно, он заслужил право остаться в истории мировой живописи, так как он был художником со своим собственным стилем, изобретённым им самим...  Художник, творения которого легко отличить от творений других художников, несомненно талантлив...  Но...  перфекционистом Сандро Боттичелли всё же не был.
    Кстати, на некоторых его картинах и фресках – например, на трёх его фресках в Сикстинской капелле – есть несколько вполне реалистично написанных лиц, которые производят впечатление действительно живых/почти живых лиц, благодаря чему нам становится понятно, что писать в стиле реализма, не уплощая свои персонажи до уровня аппликаций, Сандро Боттичелли всё же был способен, но...  Вероятно просто не хотел.
    Писать в реалистичной манере просто сложнее, написать человека, похожего на живого человека, намного сложнее, чем написать его упрощённую/уплощённую имитацию, похожую на аппликацию, стилизацию под живого человека, просто очерченного контуром и раскрашенного, нарисовать не так уж и сложно, и...  на такую стилизацию способен даже не слишком хорошо рисующий человек...  Перфекционистом быть сложно, на такое самопожертвование/самоистязание способны очень немногие, поэтому перфекционистов так мало. Сандро Боттичелли перфекционистом не был. К сожалению. Поэтому я не смогла найти ни одной его картины, которую я смогла бы включить в свой список. Несмотря на всю мою любовь к этому очаровательному мальчишке с таким чувственным ртом и золотисто-карими глазами дикой кошки...  янтарными глазами дикой лесной пумы...  ни одной его картины, которую я могла бы назвать эстетически безупречной/эстетически безупречной хотя бы в какой-то степени, я к сожалению не нашла.
    Я нежно люблю некоторых персонажей картин и фресок Сандро Боттичелли, некоторые персонажи его творений/некоторые детали его картин и фресок  действительно великолепны, и ты действительно получаешь удовольствие, рассматривая мечтательные или томные личики некоторых персонажей творений Боттичелли, фантастически сложные причёски его прекрасных блондинок, украшенные жемчугом, томные изгибы их тел и их изящно изогнутые пальчики, но... К сожалению, не больше. Получить эстетическое удовольствие получается только от некоторых персонажей и только от некоторых деталей его картин и фресок. Увы. (Один из самых моих любимых персонажей Сандро Боттичелли – светловолосый мальчик на его фреске “Искушения Христа” в Сикстинской капелле...  Мальчик с совсем светлыми, как у альбиноса, волосами и светло-голубыми глазами, в чёрной куртке и шапочке, с печальным и бледным до прозрачности личиком, который, повернувшись к нам, смотрит...  нет, всё же не на нас, а...  вероятно просто в пространство...  Такое ощущение, что посмотрев на нас, он был разочарован тем, что увидел...  И просто перестал на нас смотреть, погрузившись в свои мысли...  Чертовски интересно, кем же был это очаровательный мальчишка с таким выразительным личиком, на котором написана такая неизбывная печаль...  И почему Боттичелли выделил из всех персонажей фрески именно его, повернув в нашу сторону только его личико...  (На самом деле Боттичелли повернул в нашу сторону голову ещё одного парня, который стоит последним у правой границы фрески и смотрит прямо на нас, но...  его сложно рассмотреть в самом углу такой многофигурной фрески...  И...  этот парень ничем меня не умилил.) Чертовски интересно, кем же был для Боттичелли этот мальчишка...  И почему Боттичелли захотел выделить на всей фреске именно его...  Возможно...  просто потому, что этот мальчишка действительно очарователен...  И...  возможно...  он очаровал Сандро Боттичелли прежде всего тем, что он действительно похож на Филиппино Липпи в детстве...  Чертами своего лица он действительно похож на маленького Филиппино Липпи... ) Кстати, та небрежность, которую Алессандро ди Мариано Филиппепи/Сандро Боттичелли позволял себе во время работы над своими творениями (возможно...  просто из-за недостатка времени?), не изменила ему даже во время написания им своего автопортрета...  На его камео на картине “Поклонение волхвов” его ноги, которые мы видим под подолом его золотистого плаща, написаны так, что с такой постановкой ног сохранить равновесие у него просто не получилось бы...  Центр тяжести нарушен, поэтому с такой постановкой ног уже через секунду он просто начал бы заваливаться назад...
    Мой список эстетически безупречных/почти эстетически безупречных картин получился...  к сожалению...  достаточно странным. И достаточно нелогичным. Alas. Творения художников, которых я нежно люблю – некоторых из художников, которых я нежно люблю – включить в него у меня не получилось...
.........................................................
.................................