Баллада о курской чудотворной

Разрублена саблей врага пополам
в пожаре она не сгорела.
Гривастые кони неслись по полям,
вонзались горючие стрелы.

Пленил богомольца неистовый враг,
но вырвался он из полона.
Спустился монах в придорожный овраг,
и видит - святая икона.

И поднял он две половинки доски,
и вместе сложил их -как было,
чтоб образ священный опять обрести
младенца Эммануила.*
 
Давно самоцветы в браслетах наложниц
сверкают, оклад переплавлен,
но что совершилось внезапно-не ложно,-
и в Курске и в Переяславле

узнают назавтра...Срослись половинки.
Конечно же, это знамение.
Всё будет, как прежде? Всё, как по- старинке?-
киот и  оклада каменья.

У ханских наложниц златые запястья,
и жемчуг на шеях-из ризницы.
Звенеть этим всем им, как видно, за счастье,
а всё остальное -без разницы.

И лада, конечно, же нет меж князей.
И курятся Курска руины...
И молится в храме монах со слезой.
И Тору читают раввины.

Всё так же как прежде. Уводят в полон
пути искривляя прямые,
и грозной твердыней встаёт Вавилон-
по слову Иеремии.

И смотрят с иконы пророки Завета-
сбывается -что предсказали-
гремят колесницы и следом за этим
на стенке в сверкающем   зале

рука снова чертит слова МЕНЕ, ТЕКЕЛ,
а следом вдогон -УПАРСИН**
То значит: гореть вам в пылающем пекле.
Пощады уже не проси!

Разрублена саблей врага пополам
она не сгорела в пожаре.
Гривастые кони неслись по полям,
Посеяли что,то пожали.

Спасая икону от красного срама,
монахи с золотопогонниками
бежали опять из горящего храма,
спасаясь от лютой  погони.

И Хам не хотел признавать Иафета,
ну а почему-кто поймёт!
И не от жары накалялись лафеты.
И грозно строчил пулемёт.

И швом, где срасталась икона когда-то
сочилось кровавое миро...
Лихие тачанки летели куда-то,
стремясь осчастливить полмира.

Но зажил рубец. Рассосалось. Срослось.
Иконы слились половинки.
Но снова распалось, как будто назло.
И вот они-наши поминки!


Разрублена саблей врага пополам
она не сгорела в пожаре.
"Пантеры" и "Тигры"  ползли по полям,
 Ордой Чингисхана, пожалуй.

И словно по шраму старинной доски-
Курск, Псел, Обоянь и Орёл-
барьером поднялись святые полки,
чтоб храм вновь святыню обрёл.

Ведь здесь и фонтан был, и ГПТУ,
и даже какой-то завод...
Пахали. Взлетали... Строили "Ту".
Но , видимо, вышел завод.

Куда предсказание нас довело,
младенцев священной утробы?
Другая страна и другой Вавилон-
посмотришь-одни небоскребы.

Да разве же те половинки срослись?
А думали, что не попустим!
Не миро течёт, а кровавая слизь,-
и где -та заветная пустынь,

где образ нетленный, святой Коренной,
монах подобрал во спасенье,
чтоб Русь воссияла -не надо иной
под этой божественной сенью?

Чтоб напрочно те половинки слились,
чтоб вновь засверкали оклады...
Чтоб пала с Иова проказная слизь.
Ну а иного не надо.


*Обоснованием иконографического типа или композиции икон «Знамения» являются слова пророка Исаии: «Итак, Сам Господь даст вам знамение. Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил» (гл. 7, ст. 14).

**«Мене, мене, текел, упарсин» —  слова из ветхозаветной Книги пророка Даниила.

Они были начертаны таинственной рукой на стене во время пира вавилонского царя Валтасара незадолго до падения Вавилона от рук Кира.

Пророк Даниил пояснил смысл этих слов:

«Мене» — исчислил Бог царство Валтасара и положил конец ему.

«Текел» — ты взвешен на весах и найден очень лёгким.

«Упарсин» (в церковнославянских текстах — «фарес») — разделено царство Валтасара и дано Мидянам и Персам.