Сэр Генри

Разговаривали с доктором Ватсоном за завтраком. Ели овсянку. Он со сливочным маслом, я с вареньем.

— На кого из актёров когда либо исполняющих  роль Ватсона, настоящий Ватсон более всего похож? — спросите вы, и я вам отвечу: — на всех и ни на кого.
Ватсон высокий, худой блондин с серыми глазами, усы рыжие потому что прокуренные.   
От природы Ватсон человек стеснительный и даже ранимый, но из-за того, что судьба сильно потрепала ему душу, в его взгляде иногда появляется стальной блеск, какой можно увидеть в глазах пиратов,  полицейских и военврачей.

— Как здоровье мистера Холмса? — спросил я.
— Нет в природе никакого Холмса и никогда не было... Если позволите я ещё отрежу себе масла, люблю знаете ли горячую овсянку с крепким замороженным маслом.
— Как это нет Холмса? — взволновался я, чуть не подавившись кашей.
— Нет и всё. Я его выдумал. Неужели вы вправду думаете, что такой человек, как мистер Холмс, возможен?
— Вы что же всё выдумали? Все рассказы выдумка?
— Не всё, но многие.
— А про собаку Баскервилей тоже выдумали?
— Про собаку не выдумал, это был реальный случай. Кстати могу познакомить вас с сэром Генри, правда должен предупредить — он после того дела начал злоупотреблять ромом и с тех пор сделался неисправимым алкоголиком, внешне совершенно не похожим на благородного человека.
— Вы один расследовали то дело?

— Нет. Мне помогала Лейя Стрейд, она служит секретаршей в Скотланд-Ярде и подрабатывает переводчицей в Министерстве иностранных дел, ну и какие то услуги мне оказывала моя супруга. 
— А вашу супруга не ревнует вас к миссис Стрейд?
— Нет. Миссис Стрейд служила переводчицей в наших восточных колониях и с тех пор она совершенно равнодушна к мужчинам. Иногда Лейя приходит к нам гости раскурить косячок у камина и не Мэри ревнует меня к мисс Стрейд, а я слежу, что бы по обкурке Лейя не полезла целоваться к Мэри. Если хотите поедемте в Девоншир, повидаем сэра Генри.
— Я на пенсии. Времени валом. Поехали.

Сэр Генри был пьян. Увидев меня, он поднял сжатый до хруста огромный кулак и едва выговаривая слова сказал:
— Знали бы вы, сколько индейцев в Штатах я вот этим самым кулаком... Да я за мистера Ватсона любому шею сверну, он мне жизнь спас.... 
— Как ваш бок? — перебил сэра Генри доктор Ватсон.
— Нормально, только гноится чуть.
— Я вам выпишу пиявок — сказал доктор и достав из внутреннего кармана чистый бланк выписал рецепт — по две пиявки два раза в день.
— Да, бросьте, вы, доктор, само пройдёт.

Как мне потом рассказал Ватсон, Сьюзен —  супруга сэра Генри, вернувшись с работы раньше времени (она работает шеф-поваром в аристократическом клубе молчунов) застала мужа в ванной с миссис Беримор и пырнула мужа ножом в бок, а служанку и её супруга  уволила.

После чего дворецкий Беримор развёлся с супругой и ушёл  религию, там был рукоположен в схимо-ксёндзы и прославился своей способностью исцелять людей от пьянства и наркомании.   

 Сьюзен была рада нашему приезду, она подошла к доктору Ватсону и сказала:

— Доктор, я обращаюсь к вам, как к церковному человеку, я слышала, что мой бывший дворецкий Беримор став священником в самом деле исцеляет людей от пьянства, мне неудобно к нему обращаться, из-за того, что я его уволила, может быть вы... Я вас умоляю, а то позор на весь Девоншир. 
— Хорошо. Я схожу к отцу Беремору и поговорю с ним — вы со мной? — спросил доктор обратившись ко мне.
— Конечно. 

Отец Беремор жил в самом сердце Гримпенской трясины и там принимает страждущих.

— Что вас привело ко мне джентльмены?  — Спросил он и тут же добавил: — вижу духом, что того ради кого вы пришли ко мне среди вас нет. Ну ничего, дайте ему вот это — он достал из ниши в стене плитку Гематогена отломил от неё кусочек и подал Ватсону. — Пусть страждущий съест это и ни при каких обстоятельствах не пьёт в течении 3-х месяцев, после чего придёт ко мне.

Мы вернулись в Баскервиль-холл исполнили волю отца Беримора. Как ни странно уже протрезвевший сэр Генри отнёсся к воле своего бывшего слуги очень серьёзно, сосредоточенно съел кусочек Гематогена, поблагодарил нас и пообещал, что ни грамма алкоголя не выпьет в течении трёх месяцев.

Спустя два месяца   меня навестил доктор Ватсон, рассказал, что сэра Генри пригласили в Париж на венчание его родственницы и попросил меня съездить с ним и проследить, что бы он не пил алкоголя. 

На Венчании я сам напился и не заметил, как сэр Генри напился тоже, ну да ладно, на Венчании можно.

Через два дня мы ехали обратно в самобеглой тележке Кулибина, которая  вдруг перевернулась буквально на ровном месте. Всё бы ничего, но сэр Генри разорвал собственным каблуком себе икроножную мышцу.

Я, сожалея, что с нами нет доктора Ватсона, как умел зашил сэру Генри рану обычными нитками и перевязал её, разорвав на бинты свою белую рубаху.

Уже в Англии мы обратились в ближайшую поликлинику, что бы там сэру Генри обработали рану. Неожиданно дежурный медбрат вызвал полицию и сэра Генри арестовали. Якобы у него на ноге пулевое ранение, которое он мог получить только при подавлении войсками ея величества бунта шахтёров.

Я сразу же отправился к доктору Ватсону. Рассказал всё. Мистер Ватсон побежал к Лейе Стрейд, без чьей помощи нам не удалось бы освободить сэра Генри и его  повесили бы, как бунтовщика.

Вернувшись в Баскервиль холл мы с Ватсоном сидели у постели больного.

— Вот сэр Генри — сказал Ватсон сэру Генри —  что значит ослушаться священника, из-за этого с вами произошло, то что произошло.

— Да, бросьте вы Ватсон, какой с Беремора священник, он и его предки были  моими слугами. Все его слова —  фигня на постном масле.

Вдруг сэра Генри как что то вштырило, он распрямился будто с головы до ног пронзённый длинным рыцарским мечом и не мог пошевелить ни рукой ни ногой, только глаза переполненные ужасом смотрели по сторонам.

Ватсон пал на колени и во весь голос запел канон молебный, который благочестивые англикане поют при всякой скорби и обстоянии. Когда пение закончилось, произошло чудо — сэр Генри приподнялся на на локтях, а потом сел на диван.

Когда мы все втроём навестили отца Беремора, Беремор сказал, что всё что произошло должно было произойти.

Сейчас сэр Генри Баскервиль благочестивый прихожанин англиканской церкви иже в Девоншире и пьёт алкоголь лишь на Рождество и Пасху не более трёх маленьких британских чарок.