13. Довмонт Псковский

13. ДОВМОНТ ПСКОВСКИЙ.  В 1259 году литовский король Миндовг, которому все никак не удавалось утрясти свои отношения с крестоносцами, махнул на них рукой, отрекся от "католической язвы" и перебил католиков, болтавшихся по его владениям. Как результат, у Миндовга немедленно возникли идеологические разногласия и серьезные территориальные споры с Тевтонским Орденом. Закончилось все жестоким сражением на берегу озера Дурба, в котором литовские мужики, ведомые своим возращенным в лоно древней религии князем, изрубили в клочья объединенное войско ливонских и датских рыцарей. После того как Рубикон был перейден, Миндовг отправил на Русь послов с предложением мира и военного союза против общего врага. Справиться с Орденом в одиночку ему было довольно сложно. В 1262 году союз был заключен. Согласно его условиям, Русь восстановила свои права на все полоцкие земли, ранее захваченные Литвой.

В 1263 году король Миндовг овдовел. Этот, воде бы ничем не примечательный факт, тем не менее, сыграл немаловажную роль, как в истории самой Литвы, так и в истории соседней с ней Руси. Смерть княгини нежданно-негаданно положила начало целой цепи событий, закончившихся гибелью Миндовга и появлением на исторической сцене нового яркого персонажа – славного псковского князя Довмонта. Началось все с того, что заскучавший король-вдовец, несмотря на преклонный возраст, не захотел отказывать себе в плотских утехах и очень быстро переключил свое внимание на младшую сестру почившей жены, которая была замужем за владетелем нельшанского уезда Довмонтом. Спорить из-за женщины с каким-то мелким князьком Миндовг не стал. Он просто забрал предмет своей страсти к себе во дворец, а мужу посоветовал не рыпаться. Получилось так, что молодому князю при всех плюнули в лицо, а он утерся и промолчал. Рыпнуться против короля Довмонт не мог при всем желании – силы были слишком неравны, а вот затаить обиду силенок ему хватило. Случай поквитаться с царственным обидчиком, подвернулся оскорбленному Довмонту довольно скоро.

На старости лет Миндовг надумал вдруг поссориться с Романом Брянским. Собрал он большое войско и пошел за Днепр громить своего очередного врага. У этого литовского короля-князя вообще было какое-то особое умение плодить себе все новых и новых врагов. Но хуже всего было то, что он наплодил себе врагов в своем собственном окружении. Это и решило исход не успевшей еще начаться войны. Первым из литовского войска со всей своей дружиной дезертировал нельшанский владетель Довмонт. Вслед за Довмонтом потянулись и все остальные. Очень скоро старый Миндовг остался совсем без армии. А кому нужен «голый король» кроме тех, кто желает его смерти? Миндовг и два его сына Роукля с Репекией отправились к праотцам. Третьему сыну, Войшелку, удалось бежать в Пинск.

В оставшейся без хозяина Литве немедленно началась поножовщина. Вся страна разделилась на две враждующие «партии»: русскую во главе с Товтивилом Полоцким и литовскую во главе со Стройнатом Жмудским. Пока эти ребята выясняли между собой отношения, Войшелк отсиделся в Пинске, успокоился, созвал своих сторонников и отправился в Литву садиться на отцовский престол. Узнав о приближении наследника, князья немедленно престали резать друг другу глотки, похватали все, что у них было ценного и прыснули во все стороны, словно лужа из-под колес грузовика. Вместе со всеми дал деру и наш приятель Довмонт. Ему, как никому, следовало опасаться мести со стороны нового короля. Довмонт и еще триста литовских семей сбежали на Русь, а Войшелк, отправился к Брянску заканчивать то, чего не успел сделать его отец. Парень, видно, не захотел утруждать себя выяснением того, не является ли случайно Роман Брянский чьим-нибудь родственником. В противном случае, он бы узнал, что Роман не так давно стал тестем Владимира Васильковича Волынского, который, в свою очередь, был любимым племянником самого Даниила Галицкого. Поэтому, когда Войшелк, растеряв в брянских лесах почти всю армию, гнал своего коня назад в Литву, он, наверное, сильно переживал по поводу того, что сэкономил на разведке.

В 1266 году Довмонт и несколько сотен литовских изгнанников добрались, наконец, до Пскова, и получили разрешение поселиться в его владениях. Вместе с Довмонтом на Русь прибыла и его могучая харизма, которая немедленно взялась за устройство карьеры и личной жизни своего хозяина. Нельшанский владетель принял православие, получил имя Тимофей, и так сумел очаровать своих новых соотечественников, что они объявили его своим князем, поставив воеводой над городским ополчением. Чуть позже он сумел очаровать и внучку самого Александра Невского, Марию, которая в итоге стала его женой. Лучшего воеводы Пскову и пожелать было невозможно. Довмонт уже не раз имел дело с крестоносцами и как никто знал все самые слабые и сильные стороны практически всех литовских князей.

Первым, кто испытал на себе силу кулаков нового псковского князя, стал удельный литовский владетель Герденя. Довмонт разграбил его владения, взял в плен всю его семью и 18 июня в битве на берегах Двины обратил в бегство его дружину или, вернее, то, что от нее осталось. Этим он доказал свою верность новому отечеству. Даже со стороны новгородцев к нему не было никаких претензий. Один лишь великий князь Ярослав пытался возражать, но новгородцы, без лишних споров приняв на свой стол Ярославого племянника Юрия Александровича, воевать с Довмонтом Псковским отказались наотрез. После этого все вопросы к «князю Тимофею» владимирским властям пришлось снять. В том же 1267 году Довмонт с псковитянами и новгородцами огнем и мечом прошелся по Литве, надолго прекратив набеги своих сородичей на северные русские земли.

В 1268 году новгородцы предприняли очередную попытку взять под свой контроль датскую крепость Раковор в Эстонии. Это было необходимо для того, чтобы оттеснить датчан от западных рубежей республики. Впрочем, нарушать мир с Ливонским Орденом Новгород пока не планировал. Католиков решили бить по частям. Новгородские власти вышли на контакт с великим магистром и сумели получить от него обещание не вмешиваться в войну республики с датскими рыцарями. Мирный договор по обычаю скрепили крестным целованием, которое, как оказалось позже, для «божьих воинов» не значило ровным счетом ничего. Ради победы над русскими еретиками они могли позволить себе даже и такое прегрешение, как нарушение клятвы, – Бог все простит. Подготовка к походу велась в Новгороде тщательно. По всей необъятной Новгородской Земле вербовали ратников, строили осадные машины, собирали припасы для войска. На соединение с новгородским ополчением прибыл Довмонт с псковитянами, прискакал с переславской дружиной сын Невского Дмитрий, великокняжескую рать привели тверские князья Михаил и Святослав Ярославичи, пришли смоленские и полоцкие полки. Всего по западным источникам собралось около 30 тысяч человек. Эта цифра явно сильно завышена, и, тем не менее, предприятие, действительно, задумывалось масштабное. После Батыева погрома это было первое столь крупное вторжение русских войск в чужие владения. На этот раз русские шли на запад не за зипунами и славой, а за землями.

К Раковору ополчение двинулось тремя колоннами. 18 февраля 1268 года русское ополчение вышло к берегу Ксюли и неожиданно для себя наткнулось на мощное датско-немецкое войско с самим «целовальником крестов» магистром Отто фон Роденштейном во главе. Клятвы тевтонцев и крестное целование оказались хитростью – ловко расставленной ловушкой, в которую русская армия в итоге и угодила. Тем не менее, трезво все рассудив и почесав шлемы в том месте, где они прикрывали затылок, князья и воеводы решили от боя не уклоняться.

Давно уже Средневековый мир не видел такой жестокой и бескомпромиссной сечи. Магистр привел на берега малой эстонской речушки весь цвет ливонского рыцарства. У русских тоже успело уже подрасти новое охочее до драки поколение. В тот день на поле брани с обеих сторон собрались мотивированные мужики, умевшие держать в руках оружие, и битва при Раковоре по своему накалу превзошла даже легендарное Ледовое Побоище. Самый мощный удар приняли на себя новгородцы с князем Юрием Александровичем и посадником Михаилом во главе. Они стояли в центре русского строя, и именно на них пришлась лобовая атака «железной свиньи» - бронированного немецкого полка. Сквозь ряды новгородцев «свинья» шла, словно «Титаник» по волнам Атлантики, круша и подминая их под себя. Железные руки рыцарей, вцепившиеся в рукояти мечей и секир, подобно веслам опускались в море человеческих голов и вздымались вновь, разбрасывая во все стороны брызги крови и куски плоти. Человеческое море, в ответ, тыкало в бронированную шкуру «свиньи» частоколом из рогатин и кольев и изо всех сил старалось добраться до ее мяса. В жестокой сече пал посадник Михаил. Князь Юрий пытался что-то предпринять для того, чтобы остановить «великую свинью», но его обескровленные полки начали постепенно пятиться. В самый критический момент на помощь новгородцам пришел Довмонт с псковскими и ладожскими ратниками. Он сумел остановить наступление железного полка, которое после кровавой новгородской бани и без того уже начинало пробуксовывать. Исход сражения решил мощный фланговый удар дружины Дмитрия Александровича. Рыцарская «свинья» тут же развалилась и всей массой подалась назад. «Титаник» пошел ко дну. С большим трудом преодолев заваленное железом и телами поле, русская конница кинулась вдогонку стремительно отступающим крестоносцам и потом гнала их семь верст до самого Раковора. Однако, на этом всё не закончилось. Пока Дмитрий с тяжелой кавалерией загонял рыцарей в крепость, оставшиеся в обозе новгородцы были внезапно атакованы свежим немецким отрядом, сумевшим зайти русским в тыл. В обозе и вокруг него немедленно началась беспорядочная свалка. Расцепились противники уже затемно, когда стало не видно, где свои, где чужие. Примчавшийся на выручку своим Дмитрий хотел было немедленно полезть в драку, но опытные воеводы сумели остудить его горячую голову, справедливо заметив, что ночной бой непредсказуем и чреват неразберихой.

Под покровом темноты немцы отступили.

В знак своей победы русские три дня «стояли на костях». Ни о каком штурме Раковора больше не могло быть и речи. По некоторым источникам, в том сражении Русь потеряла около 5 тысяч бойцов убитыми и ранеными.

Орден тоже понес невосполнимые потери. Примерно 1350 немцев и датчан с дерптским епископом во главе осталось лежать на берегу реки Кюсли или попали в плен, и это не считая кнехтов.

От Раковора русские шли со славой, но без добычи. Один только Довмонт прогулявшись со своими псковитянами по окрестностям и добравшись до балтийского побережья, сумел нахватать изрядную толпу пленных. Вернувшись на Русь, Довмонт в честь очередной победы над крестоносцами построил в Пскове церковь во имя своего небесного покровителя Святого Тимофея Газского.

Победа, действительно была впечатляющая, но цели похода достигнуты не были. Возможно, именно поэтому битва при Раковоре не нашла столь же восторженного отклика в русских сердцах, что и Ледовое Побоище. К тому же, она ознаменовала собой начало новой войны с Орденом. В апреле того же 1268 года, через два месяца после Раковорской битвы, «останок собравшейся поганой латыни» ворвался в псковские земли, рассчитывая, очевидно, отбить у псковитян своих пленников. Довмонт, собрав всего 60 ратников, выступил навстречу врагу. 23 апреля на берегу реки Мироповне, впадавшей в Чудское озеро, русские атаковали ливонцев, ловким маневром заманили их на покрытый камышом остров и подожгли заросли. Несколько сотен крестоносцев сгорели заживо, другие утонули во время бегства в озере или были зарублены преследователями. Довмонт вновь победил. Однако не прошло и месяца, как несколько тысяч ливонцев, ведомые уже самим магистром ворвались на Русь, спалили многострадальный Изборск и осадили Псков. Десять дней Довмонт резался с немцами на стенах и валах своей крепости. На одиннадцатый день на выручку осажденным примчался Юрий Александрович с новгородцами и отогнал крестоносцев от Пскова. На западных рубежах вновь стало тихо, но теперь уже на войну засобирался сам великий князь Ярослав Ярославич. Пепел Изборска стучал в его сердце. Получив добро великого баскака, он начал перебрасывать к ливонским рубежам свои полки.

Перспектива новой встречи с русскими и нанятыми татарами не улыбалась ни немцам, ни датчанам. К тому же, у них в тылу вот уже двенадцатый год непрерывно шла беспощадная война с непокорными пруссами, съедавшая огромные людские и материальные ресурсы. В 1270 году начались переговоры о мире. Получив в компенсацию за разорение Изборска оба берега Нарвы, Ярослав распустил войско. На долгие 30 лет Русь была избавлена от серьезных вторжений с запада.