Судьба и случай Часть 1-4

Феликс Довжик

Судьба и случай  Часть 1-4


Мышиная возня

Существует известное неразрывное сочетание слов, «мышиная возня», оно применяется для образной передачи мысли, а я знаю истинный смысл этого выражения.
У меня к мышам неприятного чувства нет. Каждое существо имеет право на жизнь, если не нарушает правильные законы. А вот жена моя боится мышей до невероятности.

Темноты не боится, к самому большому животному на свете, к мужику, у неё отношение спокойное, я бы даже сказал бесстрашное. Любого возбужденного, но ещё соображающего пьяного своим понимающим его разговором она способна утихомирить, и он начинает относиться к ней с признательностью и уважением, и что удивительно, без назойливой прилипчивости.

Со злыми собаками она начинает беседовать, находя в них какие-нибудь достоинства, и они прислушиваются к ней. А вот с мышами, у неё отношения не сложились. Сколько раз я пытался убедить её, что мышонок маленький и безобидный, он никогда на человека не нападает, у него такого и в мыслях нет – ничего не помогает. Даже подобные разговоры она воспринимает с тревогой и ужасом.

С некоторых пор жена поселила меня на раскладушку, а в общую постель пускает по особым дням по особому разрешению. Однажды ночью она меня будит. Если я заснул, ни страшная гроза, ни залп зенитной батареи меня разбудить не может. Это проверено на студенческих военных сборах. Разбудить меня способен только будильник. Почему-то его даже малейший писк или звяк я сразу слышу.

Жена меня трясёт из последних сил, а шепотом шепчет – мыши, мол, скребутся.
Мышей в нашем общежитии для женатых молодых специалистов более чем достаточно. Другой раз идешь на работу, спускаешься с четвертого этажа по лестнице, семенит перед тобою мышонок, возвращается со своей ночной смены, скачет вниз попутным маршрутом, но ведет себя трусливо и неразумно. То вдруг затаится в самом углу ступеньки, а то совсем с перепугу меняет направление движения и скачет навстречу.

В своей мелкогабаритной квартирке с туалетом, раковиной и электроплиткой в нише прихожей я бы с ним поговорил, как следует, а на нейтральной территории он мне не мешает, и я его не трогаю.

У себя сразу после заселения я провёл профилактику. Все щели в полу заделал. Поэтому я про мышь не поверил. «Послушай», – она мне шепчет. Действительно, где-то под полом глухо скребётся разбойник.

Еды он там не найдет. Устанет и уйдет восвояси, но жене этого не докажешь. Чтобы её успокоить я зарядил мышеловку. Жена просит: «Ложись со мной, я боюсь». Как только мы угомонились, разбойник скрип-скрип, шморг-шморг. Супруга от этой безделицы содрогается и ко мне льнёт. «Ты меня не атаковывай, а то уйду сейчас же на раскладушку. Сил моих нет». А она: «Милый, хороший, не уходи, пожалуйста». Отвернулся я от неё, а она плечо целует, лишь бы не уходил.

Мышеловка, естественно, не сработала, а мышонок, как предполагалось, убрался в более хлебные края. На следующую ночь он не появился, и меня безжалостно переселили на раскладушку. «Кажется, скребётся», – говорю. «Спи, хулиган! Нет никого», – отвечает жена. А мне не спится, и я по всем законам решения изобретательских задач сообразил, как использовать этот случай.

После работы, вечером следующего дня, когда супруга ушла в магазин, я обследовал плинтуса, нашел подходящее место и принялся длинной стамеской пробивать дорогу к мышам. Ковыряю, даже вспотел. С одной стороны, тороплюсь, как бы меня не застукали, а с другой – сам же когда-то на совесть заделал. Приналёг и наконец выковырял свою же бетонную затычку. Скорей-скорей насыпал в дыру хлебушка и жду удачи.

Ночь прошла, другая – нет мышей. Колбасных крошек подсыпал – не помогло. Сыром голландским пахучим подкармливал – не находили мыши дорогу в наше жилище. Надоело мне бесплодно возиться – забыл о них. И вдруг в одну распрекрасную ночь, будит меня супруга с радостным для меня известием – мыши скребутся.
Добился я своего – стал хозяином положения.

Были у меня две мышеловки. Зная пристрастие жены к мышам, после переселения ещё до профилактики я сразу купил две одинаковых, и обе оказались бракованные. Стержень длиннее, чем надо, и пружина не срывалась. Одну я исправил, а другую оставил на потом и, как оказалось, правильно сделал. Лень иногда оказывается стратегически дальновидной.

Если мыши наглели, я ставил исправную мышеловку, а чуть что, ставил плохую. Жена удивляется. Мышеловка стоит, а мыши не ловятся. А я ей теории. У них борьба за существование. Инстинкт жизни. Видят, гибнут родные братья, они осторожность проявляют. В общем, творил, что хотел. Но жизнь хорошим долго не балует.

Однажды прихожу с работы домой, жена, сияющая, встречает, а комнате масляной краской пахнет. «Всё, – говорит, – больше мышей не будет. Брат приезжал. Привёз от мамы соленых огурцов и помидор. Он дырку в полу заделал, плинтус краской закрасил и мышеловку починил. А ты ничего толком делать не можешь».

– Просили его! Всё испортил. Я целый месяц мышей дрессировал.
– Как дрессировал!? Ну-ка расскажи.
Спохватился я, что проговорился, теперь не отстанет, и сознался во всём.
Жена смеялась до слёз, а потом объявила амнистию и переселила меня с раскладушки в постель.


Любовь, забота, служение.

Любовь, когда о другом заботишься больше, чем о себе. Если наоборот – это не любовь. И служение – не любовь. Служение – это себя нет, ты без кумира ничто, а отсюда всепрощение – прощение его шалостей, капризов и даже подлостей.
Забота о другом – это забота и о себе. Человек, о котором заботишься, тебе необходим. Он твоё дополнение, он часть тебя, а это и есть любовь – слияние двух атомов в устойчивую молекулу.


Мировоззрение полной тарелки

Голодному обществу не до шуток и развлечений. В голодном обществе люди с чуткой душой идут в искусство, чтобы сказать о проблемах, чтобы что-то изменить и оказать давление на власть держащих.

Сытому обществу подавай развлечения. В таком обществе востребовано легкое искусство широкого потребления. Поэтому в таком обществе тем, кто увлечен творчеством, а не барышом, лучше заниматься наукой, техникой, педагогикой, медициной, а в искусстве таким делать нечего. Их никто не услышит. Единицы погоды не делают.


Свобода и произвол.

Взрослые – это дети, которым не дали развернуться во всем объеме природной стихии. Дайте им свободу, они тут же проявят себя.
Свобода должна быть с прутиком, чтобы взрослые не пускали слюни от всего, что попадается в поле зрения их необузданных желаний.

Обуздать желания – заставить себя подумать, что хорошо, что плохо, что порядочно и честно, а что подло. Каждый взрослый это знает, но не каждый допускает это знание в поле своего сознания. А отсюда последствия.


Несовершенство и порок

Сутулый человек не виноват, что его фигура далека от совершенства, а несовершенство – не причина, чтобы к нему относиться неуважительно. Однако, если он на всех перекрестках требует признать его за эталон красоты, приходится ему напоминать о некоторой его не идеальности. Эту особенность человеческой природы не худо бы помнить всем, кто не укладывается в границы стандартного физиологического большинства, а претендует на роль маяка человечества.


Крики души

На души честных каждый миг
напрасно власти смотрят в оба,
когда душа рождает крик,
то из нее уходит злоба.

- Чиновники не нуждаются в уважении, они предпочитают наличные.

- Если бы я был во главе чего-нибудь, я бы тоже жил припеваючи.

- Чиновник в работе, если его карман чувствует, что работа стоит того.

- Кто тратит способности на себя, у того на работу ни сил, ни времени.


- Чудаки есть, они ничего не делают для себя в ущерб другим.

- Белых ворон нет, им чернят перья или обламывают крылья.

- Теперь кумиры – проходимцы любой профессии.

- Судьи всегда были, но таких никогда не было.


- Наш суд самый прозорливый – он до суда знает, кому и сколько.

- Нашкодил милующим – не жди помилования.

- Правда существует, но её не любят выпускать на волю.

- Доживать трудно, но хочется сильнее, чем когда-то жить.


- Работа – труд, семья – труд, отдых – труд и даже ночью бессонница.

- Как работать – голова болит, как отдыхать – боли нет.

- Если за всю жизнь ничего не сделал – это мировой рекорд.

- Советы стариков – из прошлого века, поэтому сам смотри в оба.


- В каждом возрасте своя суета-

- И бог не поможет, если свой ум к богу отправлен.

- Задача ученого не указывать дорогу, а разгребать на ней завалы.--

-       Если человек не покоряет высоты, значит, его там ничто не манит.


- Если половая тряпка атакует стол, она оставляет на нём грязные пятна-

- Некоторые не продают совесть – деформируют ее за те же деньги.

- Прошлое – темное пятно будущего.

- Не заскулил – значит воля ещё с тобой.


Телохранитель

На тротуаре стоит пожилая женщина и просматривает какие-то документы.  Возле нее сидит собака. К ним приближается пожилой мужчина. Внезапно собака начинает на него лаять.
- Что ты волнуешься? – обращается к ней мужчина. – Мне не нужна твоя бабушка. У меня своя есть.
Собака перестала лаять и успокоилась.


Мелочи существования

Я человек не очень завистливый, но вчера позавидовал писателю Жванецкому. Телезрители задали ему вопрос о любви. Он это широко распространенное, но не очень понятное явление объяснил так. Много лет он переходил из рук в руки, пока по взгляду, по прикосновению не почувствовал, что это – «мое».
Наблюдение абсолютно верное и абсолютно точное.

Жванецкий на несколько лет старше меня, но в браке по сравнению со мной он – новобранец. У меня стаж сорок лет без месяца, если считать со дня регистрации, но ни в момент регистрации, ни сейчас я так и не знаю, «мое» ли это?

Политики нынче выступают за многополярный мир. Такой мир более прочен и более устойчив. Человек и тем более женщина – устройство устойчивое, следовательно, и она многополярна. А что это значит? В ней несколько магнитов. В тот момент, когда мы по взгляду, по прикосновению чувствуем, что это – «мое», она своим притягивающим полюсом самого важного, самого необходимого магнита расположилась в нашу сторону.

Нас неумолимо потянуло к ней, и ничего больше нам в данный момент не нужно. Но в последующей жизни, вращаясь вокруг женщины, вольно или невольно мы иногда оказываемся в зоне действия отталкивающих полюсов ее разнообразных магнитов.

Если человек почувствовал, это – «мое», значит, его женщина сконструирована так, что отталкивающие полюса направлены глубоко внутрь и не имеют непосредственного выхода к партнеру. Повезло человеку, ничего не скажешь.

Та женщина, что стала «моей», еще до официальной регистрации как-то сварила мне суп и так его пересолила, что я его есть не мог. Но поскольку в тот период суп не был решающим звеном в моей жизни, я посчитал его случайной неудачей. На третий день нашего медового месяца суп снова был пересолен.

Дальше пересоленность стала повторяться с устрашающей регулярностью, и я вынужден был вступить в бескомпромиссную войну с солью – я занялся воспитанием жены. Этой войне я отдал несколько лет жизни и вышел из нее потрепанным и побежденным. Мои поля сражений оказались полями поражения.


Женщины неисправимы.

Я убеждал, я уговаривал, я устраивал скандалы и истерики, я выбрасывал пищу в мусорное ведро, я отказывался есть и чего я добился? Себя же наказывал, оставаясь без еды, да еще потом с виноватым видом вынужден был просить прощение за свои вспышки гнева. Тогда я сменил тактику – я отбросил воспитание и взялся за обучение.

- Набери в ложку столько соли, сколько хочешь положить в суп. После этого отсыпь в солонку половину, а оставшуюся высыпь в кастрюлю с супом.
Мне казалось, что я нашел идеальный рецепт.

Мужчина всегда жестоко ошибается и бывает за это жестоко наказан, когда надеется на разумную железобетонную логику. Я думал, что предусмотрел все, что изобрел прекрасный педагогический прием, как научить жену обращаться с солью. Теперь мне стыдно за свою слепую недальновидность.

Мои воспитательно-образовательные потуги окончились полным провалом. Я не учел самого элементарного. Любой, владеющий высшей математикой в объеме трех классов начальной школы, без труда подсчитает на калькуляторе, что, если два или три раза насыпать в суп половину порции соли, общая ее масса в супе будет ничуть не меньше первоначально запланированного количества.

Здесь к месту заметить, многие мужья, сражаясь с обременительными недостатками женщин и разряжая свой гнев, периодически лупят своих жен. Мужей, доведенных до отчаяния бессилием что-либо изменить, можно понять, и логика в их поступках есть, но смысла и пользы в этих мероприятиях ни на грош.

Женщина необучаема. Ей легче изредка перенести побои, чем регулярно контролировать свои действия и менять привычный автоматизм жизни.
К тому же, некоторые болезненные минусы от избиения с лихвой компенсируются удовольствием оттого, что муж после истерики целый месяц ходит, как провинившийся пес с поджатым хвостом, и весь этот месяц подлизывается, не зная, как загладить вину и попросить прощение.

Итак, после очередных поражений я снова сменил тактику. Я стал воевать не с женой, а с самим пересолом. Я научился доливать в пищу кипяток, молоко или разбавлять ее другими продуктами. Если не помогало, безропотно проглатывал то, что есть. В конце концов, как-нибудь соль рассосется до следующего пересола. Сутки для этого в запасе есть.

В итоге я научил себя, как сражаться с недугом. Произошло чудо. Мои соленые истерики прекратились, и жена вдруг забеспокоилась. Что-то в жизни изменилось, что-то стало не так, что-то непонятное произошло. Она насторожилась, а всякая тревога рождает внимательность и осторожность. Пересолы не исчезли совсем, но их периодичность изменилась от двух дней до полугода, а это уже другое дело. Так жить можно, но есть и другие орбиты бытовой жизни.

Практически всю свою семейную жизнь я сопровождаю жену в ее походах по продовольственным магазинам. Я не люблю носить вещи в пластиковых магазинных пакетах. Согласно рекламе, они должны выдерживать груз в три килограмма, но в моих руках они не выдерживают ничего. Возможно, сам бог, видя, что я зашел в магазин, подсовывает мне такие пакеты, которые с особым удовольствием рвутся на самой середине проезжей части дороги.

После нескольких таких неприятных случаев я для себя твердо решил в пакетах из папиросной бумаги ничего не носить. Мне нужна прочная матерчатая сумка и не одна, а сразу две. Я не люблю, когда продукты без структурирования подряд и навалом сбрасываются в одну единственную тару. Пакеты с творогом превращаются в шары, с банки сметаны под напором угловатых соседей со свистом слетает крышка.

Сама сумка раздувается во все невообразимые стороны, острые коробки выпирают из нее, где им заблагорассудится, справедливо бьют по моим ногам и несправедливо цепляют прохожих. Острые и без того тонкие ручки под действием веса скручиваются в жесткий жгут и с остервенением режут пальцы, а они тут же немеют, да и сам скособочиваешься, пытаясь угнаться за спешащей домой поклажей.

Две сумки уравновешивают фигуру, груз в них укладывается более компактно и не так режет пальцы. Все плюсы за то, чтобы иметь под рукой две сумки, но попробуй убедить в этом жену.

После нескольких лет бесплодных уговоров, скандалов и истерик с моей стороны, я стал носить запасную сумку в карманах куртки. Но что делать мне жарким летом? Куртки на мне нет. В брюках всего три кармана и все оттопырены до предела – кошелек, связка ключей, телефон, платок, пот со лба вытирать, записная книжка с карандашом – вдруг услышу интересную фразу.

Женская сумка обладает гораздо большей вместимостью, чем карманы брюк. Сколько всевозможного барахла там помещается, сколько пустого места еще там остается, но третьей матерчатой сумке, второй для меня, там места нет, и никакие истерики по этому поводу не помогают.

Несколько раз перед поездкой на рынок я спрашивал:
- Третью сумку положила?
- Положила.
Перед самым выходом снова спрашиваю:
- Третью сумку положила?
- Положила, положила.
На рынке в самый ответственный момент третьей сумки как не бывало. Уму моему непостижимая странность. «Мое» ли это? Увы. Кончилось это тем, что третью сумку я стал носить в нагрудном кармане своей нательной летней одежды, придавая своей груди не симметричный вид.

Уже много лет я мою дома посуду – простая и не очень обременительная работа, если чуть-чуть приложить голову и её рационально структурировать. Тогда это даже не работа, а пустяковое занятие, которое совсем не мешает думать и рассуждать.

Почти закончены кухонные процедуры. Почему бы в этот момент не проявить столь желанную во всех других случаях лень? Так нет же, именно сейчас поднимается буря необузданной активности. Кастрюли, миски, сковородки, тарелки, чашки, ложки, вилки без разбора навалом со всех мест сметаются в мойку. Почему бы не сложить на подсобный столик у мойки? Почему бы вообще не трогать, оставить на месте?

Я все сам соберу, помою и наведу полный порядок. И просил, и объяснял, и скандалы устраивал, и истерики закатывал – ничто не помогает. Кран не открыть – струя упирается в днище кастрюли и разлетается брызгами во все стороны, мойка забита – приходится напрягать все изобретательские способности, чтобы как-то развернуться и вывернуться. «Мое» это? Опять, увы.

В самом главном – претензий нет. Ни по одному серьезному вопросу мировоззрения, быта и воспитания сына и внуков – никаких проблем, а в мелочах – не «мое».

В течение жизни я все время меняюсь. В каждый период жизни я другой. Неверующим я легко это докажу. Многие годы я веду записи своих размышлений. Просматривая старые записи, я всегда поражаюсь своей былой глупости. По записям, да и без них видно, что я все время меняюсь. Я спокойно отношусь к любой домашней работе, но я люблю делать ее рационально с минимальной затратой сил.

Если я сам себе скажу «хватит, смирись», я буду спокойно вести себя, что бы с посудой ни делали. Я могу изменить себя. Я типичный представитель отряда мужчин. Все мужчины, меняются, если считают это необходимым и нужным, а женщины необучаемы и неисправимы. Так это есть, и ничего с этим не сделаешь.

Знал я одного человека. Он мечтал встретиться с богом и задать ему один единственный вопрос:
- Ты, придумавший всю эту кутерьму на Земном Шаре, ты сам счастлив в семейной жизни?!
У меня такой проблемы нет, у меня другой вопрос к богу:
- Господи! Из какого ребра ты создал женщину? Где ты нашёл его. Ну почему даже в пустяках ее очень трудно изменить в желаемом направлении?!
В чем смысл тайны, в чем суть замысла природы? Зачем? Почему это так? У меня нет ответа, и это меня тревожит все годы многолетней семейной жизни.