Судьба и случай Часть 1-3

Феликс Довжик

Судьба и случай  Часть 1-3


         Случаи

Контакт с милицией

У молодой семьи украли коляску. В чем ребенка возить? Подали заявление в милицию. Месяца через полтора пришел милиционер.
– Понимаете, такое дело. У нас конец квартала. Как и на вашей фирме, у нас закрытие этапов, а мы вашу коляску не нашли. Возьмите велосипед, хороший велосипед. Почти новый.
– Что вы!? Мы чужое не возьмем!
– Да вы погодите волноваться. Нам подают заявление об угоне. Мы ищем. Обычно в сарае вора несколько велосипедов. Многие не заявляют. Велосипед бесхозный, вам справедливая компенсация, и нам этап закрыть.
Уговорил-таки. Взяли велосипед.


Случай в универмаге

Женщина, любительница ходить по магазинам, увидела шикарную дорогую шубку. Примерила. Пристала к ней продавщица:
- Вы еще раз покрутитесь у зеркала, посмотрите, как шикарно она лежит, как она вам идет. Берите. Не пожалеете.
А у женщины ни рубля. Как от продавщицы отделаться?
- Ладно. Уговорили. Выписывайте, – сказала, а сама решила у кассы сознаться, что у неё, оказывается, небольшая недостача деньжат.

Только отошла от продавщицы, мужчина подошел.
– У меня есть прекрасные сапоги. Купил жене – малы. Они так подойдут к шубке, которую вы мерили. Примерьте, я вас прошу, не пожалеете.

Примерила один – действительно хорош и впору.
– Что я вам говорил. Смотрите, как он вам идет. Примерьте второй, не стесняйтесь. Давайте я подержу вашу сумку.

Отдала сумку, нагнулась, одела, выпрямилась – мужчины нет. Унес сумку, а в ней книга и дамские мелочи. Только и всего. За шикарные сапоги.


Атмосфера в НИИ

Как-то начальник лаборатории одной солидной научно-исследовательской фирмы сказал своему сотруднику:
- Толя, нам с тобой в одной лаборатории не сработаться.
На что сотрудник спокойно ответил:
- Юрий Григорьевич, я вас не держу.

Через какое-то время лаборатории за одну важную работу дали одну золотую, одну серебряную и одну бронзовую медаль с соответствующими суммами в придачу к каждой.
- Наташа, как же быть? – обратился Юрий Григорьевич к сотруднице, с которой уже много лет советовался по разнообразным вопросам, особенно по совместным постельным. – Ты же знаешь, работу сделал Толя, но, если я возьму серебро, скажут – примазался. Как считаешь, не лучше будет, если я возьму себе золото, а финансы потом скомпенсирую Толе?

Сотрудница самого Толи однажды ему сказала:
- Поговорим лучше о твоих достоинствах – короче будет.
Об этой находке своей сотрудницы он всем с восторгом рассказывал.


Партийная жизнь

В областной газете была заметка о том, что во всех райкомах Московской области состоялись пленумы с повесткой: «Задача идейно-политического воспитания интеллигенции». Больше советской власти воспитывать было некого.

В райкоме принимали в партию нескольких рабочих фирмы и начальника научной лаборатории. Правила в этой конторе были железные. Все начальники лабораторий НИИ и все, кто выше их по должности, обязаны были быть членами этой единственной партии, а с каждым поступающим в партию сотрудником с высшим образованием НИИ обязано было поставить не менее трёх работяг.

Рабочих приняли сразу на ура и без вопросов, а начлабу после груды вопросов, которые он легко расшвыривал, задали убийственную заготовочку: «Сколько тонн зерна мы должны получить по пятилетнему плану?».

Не мог же он сознаться, что эта дутая и воображаемая цифра больше всего ему необходима для жизни и для работы. Пришлось сказать, что он читал эти цифры, но как-то не запомнил или забыл.

- А вы запишите в записную книжечку и время от времени заглядывайте в нее и повторяйте, – ехидно и откровенно издеваясь, посоветовали ему.
 
  Мелкий человек всегда чувствует свою ущербность – как же не положить ложечку варенья на свои гнойные раны, если такая возможность представилась.


Случай с сыном

В каком-то неведомом мне месте сложилась неведомая мне дорожная ситуация, и сын, начинающий водитель, не зная, что делать, рванул за предыдущей машиной, невзирая на запрещающий знак светофора. А там, в засаде стоял гаишник. Первую машину он пропустил, а сына остановил и стал штрафовать.

- А почему вы того не оштрафовали? – возмутился сын.
- Тот видел дорогу и решал свою задачку, а ты из-за плеча предыдущего из чужой тетрадки решение списывал, а надо своей головой баранку крутить!

С этого дня сын стал более уважительно относиться к гаишникам. Не все из них только о своем кармане пекутся. Некоторые попутно вникают в человеческую психологию и о явных глупостях стараются предупредить.


Наблюдения

Идут двое рабочих. Идут долго, молча, как будто не знакомы друг с другом. Вдруг один роняет:
– Колька не сделает.
– Не сделает, – соглашается второй.
И снова долго и молча идут.
А вдруг сделает – и нет покоя их самолюбию.


Подготовка к выборам

На фирме состоялось собрание по выдвижению местного районного царька кандидатом в депутаты областного совета. По такому весьма важному для руководства фирмы случаю в актовый зал принудительно согнали весь инженерный состав.

С некоторым естественным, но томительным в таких случаях опозданием на сцене появился президиум. В тот же момент совершенно неожиданно для многих заработал военный оркестр, замаскировавшийся в первых рядах. Загремели литавры, заохал барабан – в зале все дружно вздрогнули. Воздух вылетал из труб, метался по залу, ударялся о стенки и отлетал в неподготовленные к этому уши.

Президиум сел, благоустроился. Поднялся председатель и объявил собрание открытым. И сейчас же в ответ снова неожиданно для публики грянули все инструменты оркестра. Когда оглушенный слух оправился от шока, разнобой звуков слился в знакомую мелодию гимна. Все взметнулись с мест. Оркестр играл, как на похоронах. Ныли трубы, стонал барабан – люди стояли в неловком молчании.


Наблюдения со стороны

По улице бегают стайки девчонок. Иногда они пересекаются со стайкой мальчишек и разбегаются. Подрастают девчонки и расцветают. Теперь уже стайки не так быстро расходятся в разные стороны, хотя делают вид, что им не интересно, что их случайно остановили, проявляют нетерпение, порываются уйти, но уйти не торопятся.

Потом из этих стаек образуются пары. Гуляют, прогуливаются вечерами в обнимку, потом и вовсе катают коляски. А на лавочках у крыльца наблюдают за парочками старушки, наверно, вспоминают свою юность.


Размышления

Есть люди, у которых нет чувства юмора. Такому не объяснишь анекдот. Такой человек хочет средствами разума понять то, что постигают эмоциями.
Есть люди, у которых нет музыкального слуха. Такому не объяснишь музыку. Он не понимает, что в ней, кроме шума, слышат другие.
Есть люди дальтоники. Им бесполезно рассказывать об обилии красок на картине художника. Попробуй, докажи такому человеку, что на полотне красный цвет, если он красный не видит.

Есть люди, которые не понимают поэзию.
Поэтическое произведение кроме материально-бытовых сведений несет значительный заряд эмоциональной информации. Человек, с детства приученный к поэтическому языку, к его специфике и условности, к его образности и недосказанности, в той или иной степени принимает эту информацию, а тот, у кого эмоции данного вида недоразвиты, недовоспитаны, тот не чувствует, а поэтому не понимает поэзию.

Разум может понять непонятое, если это непонятое воспринимают чувства. Если чувства не воспринимают, разум не поймет никогда.
Почему одна и та же девушка одному кавалеру нравится, а другому нет? У одного она затронула и поразила чувства, а второй остался равнодушен к ней. Попробуйте, объясните второму, чем она хороша. Он этого никогда не поймет.
Не чувствует человек поэзию – ему ее не объяснишь.

Человек не хочет признавать, что при его-то уме в его мышлении или в его физиологической конструкции нет чего-то, что в достаточной степени есть у других.
– Почему это хорошо, а то плохо? Дайте мне объективные критерии, по которым я могу судить, – требует такой человек.
Ничего давать не надо. Одно это говорит о том, что он хочет голым разумом понять то, чего не может почувствовать.

Человечество заслуживает уважения, но иные люди в отдельности мельче, чем принято считать. Основная масса заботится о себе и о своем гнезде. Полезная отдача от их деятельности получается в виде побочного продукта их трудозатрат.

Все самое трудное и самое сложное было создано чудаками не от мира сего – «неудачниками», плохо приспособленными к жизни с точки зрения массового здравого смысла. У этих чудаков громадный полезный итог их деятельности не соизмерим с рядовыми затратами на себя.

Чем беспутнее некоторые люди провели жизнь, тем энергичнее в старости лезут в учителя к молодежи. Приходит осознание, что жизнь не удалась, а вместе с ним желание что-то исправить. Так плохой шахматист сожалеет о каком-то отдельном ходе, не понимая, что вся стратегия была пустой. В старости люди, разочарованные курсом, по которому их пронесло по жизни, становятся яростными поклонниками затасканных взглядов, не раскусив, что не так опасны отдельные отклонения, как опасен неправильный выбор пути и направления.

Когда в стране начинаются трудности, ответственные за это готовы пойти на любые уловки, чтобы заретушировать свою долю вины. Они обвинит кого угодно – свой народ, внешних врагов, внутреннюю оппозицию, стихийные бедствия, но не себя и свою близорукость.

Увещевательная система неусыпно работает, а система выработки мер буксует. Чтобы что-нибудь создать, надо немало сил приложить, чтобы развалить, достаточно ничего не предпринимать.

Мы возвращаемся в прошлое, чтобы воспоминания дали нам то, чего недостает в настоящем.

В жизни мужчины счастье непрочно и недолговечно.
Родители могут не согласиться с его взрослой жизнью, жена может его не понять, поскольку он не в состоянии в полном объеме удовлетворить ее бытовые, духовные и финансовые требования, дети могут уйти своей дорогой и совсем не такой, какой он хотел бы для них, и все это неумолимо, неуправляемо и колесом через тебя.

Работу можно подчинить своей воле, в работе и творчестве можно создать желаемые плоды труда, но примут ли их и признают ли их другие?
Может быть счастье в том, чтобы пройти все это и выстоять?

Хорошая творческая работа – не синица в руках, а журавль в небе, хорошая зарплата – не журавль в небе, а синица в руках. А о чем пожалеешь в будущем, зависит от неведомого итога, от того, с чем останешься – с пером жар-птицы или с пером воробья.


Быт эпохи

Как всегда, как снег на голову, вдруг оказалось, что надо срочно везти в соседний корпус приборы на поверку. Срочность определялась тем, что машину для перевозки не давали и даже не обещали, но вдруг позвонили начальнику и сообщили, что она вот-вот придет.

В суете и спешке забыли про материальный пропуск, а вахтерша корпуса, которая должна была смениться и с нетерпением ждала опаздывающую сменщицу, о нем не напомнила. Она спокойно позволила вынести приборы и погрузить их на машину. Но тут пришла сменщица и потребовала пропуск.

Я побежал за пропуском. В таких случаях, как всегда, начальства на месте нет. Ничего не попишешь – закон подлости. Он всегда в действии. Пришлось идти на небольшой подлог. В соседнем подразделении нашелся смелый товарищ. Он пошел на служебное преступление – подмахнул бумагу за соседа.
Прибегаю – приборы стоят в грязи. Пока оформлялась бумага, вахтерша заставила ребят выгрузить приборы, а машину отправила отвезти домой свою сменщицу – предыдущую вахтершу.

Пока я соображал, что делать и как реагировать, она выхватила из рук пропуск и стала кричать, почему он неверно оформлен. Кроме положенных по форме подписей начальства, должны быть непредусмотренные формой подписи тех фактических персон, кто сдал, и кто принял.

Тут же на ее глазах расписались и за материально ответственную и за себя. Это ее уже нисколько не смутило.
- Вы о своем хозяйстве подумайте. Машина назад не придет. Отвезет Марусю и поедет на новое задание.

- Зачем же вы ее отпустили!?
- Сами вы виноваты. Машина будет стоять, а Маруське пешком топать.
Начались обычные для таких случаев дебаты – что делать?
- Надо оставить здесь приборы и пусть начальство думает и порядки наводит.
- Отсыреют – с чем работать будешь, а план с тебя спросят.
- Давайте назад тащить.
- А я вас пущу? Вы их уже вывезли. На ввоз новый пропуск нужен.
- Зачем вы машину отправили!? По какому праву!?

- А что Маруське пешком топать после ночи. Утром автобусы ходят, а сейчас нет. А я задержалась.
- Мы доложим вашему начальству!
- Во, испугал. Ничего он со мною не сделает. Это вы за свои авторучки держитесь, а я на любой работе кум королю.
- Если в одном институте при одном директоре любая персона творит, что хочет, и ничего с ней не сделать, то каково в масштабах государства?
- Не кипятись. Ни водка, ни курево так вредно не влияют на здоровье, как нервы. Надо себя беречь
- Давайте, мужики, искать тачку. Новую машину начальство нам при всем желании не найдет. Придется везти на своем горбу.


Колхозная атмосфера

В середине апреля несколько лабораторий отдела отправили в колхоз, в хранилище на переборку картофеля. Нужно было сортировать картошку на крупную, семенную и мелкую. Командовала в хранилище горластая баба лет сорока пяти.

- Что вы делаете?! Притворяетесь, что городские, а здесь половина вас из деревни. Картошку у себя дома сеяли. Разве это мелкая?! – выхватила ведро у кандидата наук, высыпала картошку. – Перебирайте снова! Я эту картошку на выброс не пропущу! Это не мелкая! Такую можно сеять!
- Всю мелочь сыпьте в семенную, – решил наш начальник, и работа пошла, но баба не унималась. У нее нашлась новая пища для крика.
- Картошку печь я вам не дам. Ни одной картошки не унесете, я всех обыщу.

Наш начальник отыскал чистое ведро и вручил мне.
- Разведи костер, вскипяти чай к обеду.
- Не смейте ходить! – закричала баба. – Я не дам ни одной картошки.
- Что вы кричите? Смотрите, у меня пустое ведро. Я ничего не брал.
- Все равно не дам печь! Ни одной не вынесете, каждого обыщу! Начальник! Почему рабочих отпускаете!
- Он идет чай кипятить.
Баба шумно набрала в грудь воздуха, но я вышел – не стал дожидаться ее тирады.

Всю ночь и все утро моросил дождь и останавливаться не собирался.
Хранилище находилось на краю деревни на высоком подъёме от дороги. Напротив, на другой стороне дороги стоял последний дом улицы. Вдоль дороги тянулась неширокая придорожная луговина, а за нею лесок на берегу озера. Лесом не назовешь – низкорослый ольшаник, ни березы, ни елки и все безнадежно сырое.
Хворосту я набрал, но как разжечь? Пошел к дому. Там возле бани под небольшим навесом лежали чурки.

Навстречу из дома выбежала баба и в крик:
- Не дам дров, уходите отсюда!
- Я возьму одну единственную чурочку на растопку. Все сырое, я не могу развести костер.
- Не дам чурки, ничего не дам. Вы возьмете, за вами другой. Не для вас дрова заготовлены.
- Мне не нужны дрова, мне нужна одна чурочка для растопки.
- Идите к озеру, берите, сколько хотите, там все ничье, а здесь не трожьте.
- Но там все сырое.
- Все равно не дам.
- Но мне же одну, единственную.
- И одну не дам.
- Зачем тогда нас сюда позвали? Работайте сами и живите, как хотите.
- Мы вас не звали. Это начальство. Это не наше дело.
- И не наше тоже. Мы вас не зовем нашу работу делать, и вы сами справляйтесь, – взял чурку и пошел к себе.

Баба стала торопливо прятать поленья в баню.
Костер мой не разгорался. Дождь моросил, бумага отсырела, даже спички зажигались с трудом.
Баба спрятала дрова, ушла в дом, но скоро вернулась, подошла ко мне, издалека посмотрела на мои бесплодные занятия и вдруг предложила:
- Идите на молочную ферму, она за хранилищем, выше, но близко, там вам дадут кипятка.

Я последовал совету, собрал свои вещи и пошел к ферме через дорогу. Скотник дал ведро кипятка и даже поговорил со мной.
На ферме коров сто, водопровод, электродойка, электрокипятильник. Внутри относительная чистота, но вокруг фермы – непролазное болото навоза.

Через месяц снова были в колхозе, разгребали гнилую картошку, которую осенью закладывали на хранение.
- Почему не укрыли картошку, как следует? – спросили у бригадира.
- Никто не приказал.
- Знали же, что погибнет-
- Конечно, знали.
- Почему же не спасли?
–       А зачем? Картошка эта ваша. Вы ее убирали, вы ее перебираете, вам ее в магазин возят.


Заметки о людских характерах

Дал почитать товарищу напечатанный мною на пишущей машинке чистовик его статьи для стенгазеты. Случайно поставленную лишнюю точку в конце предложения он жирно перечеркнул крест-накрест красным карандашом. Как посмели с его трудом так небрежно поступать!
А мне – печатай заново.

Н.И. настраивает узел для прибора. Сегодня ее последний рабочий день перед отпуском. Торопится, суетится, и я понимаю – она впопыхах что-то напутала, с ней это бывает. Приближаюсь к ней.
- Не подходи и не спрашивай!!

Через час, видя, что она вся в суете и в мыле, я подхожу и тихо спрашиваю:
- Моя помощь нужна?
- Я же тебя просила не подходить ко мне! – взрывается она. Я отхожу от нее обиженный и теряю к ней всякий интерес.
Через пару часов, когда до конца рабочего дня остается всего ничего, я замечаю на себе ее молящие взгляды, но теперь я неумолим, и совесть меня не грызет.


Мысль, рожденная заметкой

В первой половине двадцатого века жил да был известный артист МХАТа Москвин. В это же время жил да был в Москве и другой Москвин, артист своего дела, политик, чиновник-администратор, толковый и деятельный работник в аппарате Сталина. О нем в журнале «Юность» рассказал писатель Разгон.

С его слов, Москвин – порядочный человек и исключительно способный организатор, но себе в помощники он подыскал Ежова и Маленкова, вырастил их и окрылил. Сталин Москвина очень ценил и всячески выдвигал, но из-за его исключительной порядочности не до конца доверял – он чувствовал, что Москвин предан ему не беспредельно.

Из-за своей порядочности Москвин не во всем с ним согласится и не все выполнит, а Ежов и Маленков безмолвно и безропотно выполнят всё. Это и Москвин знал, но, тем не менее, выбрал их. Ему нужны были не те, у кого свое мнение и свое видение, а те, кто сольется с ним, станут его функцией, его колесиками и винтиками. Но того же хотел  Сталин и еще в большей степени. В итоге Сталин заменил Москвина его помощниками, а самого откомандировал на тот свет.

В политике главная цель – власть, и этой цели подчинена вся жизнь политика.
В науке и искусстве цель – как свет в тумане, не более чем размытый ориентир, она может подчинить себе характер и режим жизни, но она слабо влияет на средства достижения этой цели и на путь к ней.

Ученому и художнику полезны и нужны сомнения, возражения, иные точки зрения, все, что колеблет позицию и заставляет выбрать новый ракурс, всё, что позволяет заметить ошибки или лишний раз убедиться в правильности и прочности выбранного направления.

Политику споры и сомнения окружающих мешают. Не оппоненты ему нужны, а исполнители, а для достижения цели все средства хороши, и чем быстрее ведут к цели, тем лучше. Меньше информации и обсуждений – меньше противников. Массам – манна небесная светлого будущего, противникам – пинки под зад. И если все это проходит безнаказанно, то и удержу нет.

И еще нюанс. С идеями ученого или художника соприкасается ограниченный и разрозненный круг людей. В политике с опрокидывающим мнением могут выступить массы, а массы трудно держать в покое и равновесии. Вечная боязнь политика – раскол, нарушение единства и накатывающийся подъем нагонной волны. Неистребимый страх заставляет его держать руку на спусковом крючке любого оружия.


Лидеры большинства

Иногда человеку необходимо в сжатые сроки принять решение, последствия которого спрогнозировать в данный момент невозможно. Независимый самостоятельный человек будет напряженно искать решение и обязательно найдет, и это будет его решение, если не оптимальное, то, с его точки зрения, приемлемое.
Глупец в таких случаях может наворотить, умный может ошибиться и просчитаться.

Есть особый тип человека. Он принимает решение, если уверен в нем. Если такого решения нет, он будет собирать мнение большинства. Найти свое решение такой человек не способен. Как правило, это люди не выдающегося ума, не аналитики, не стратеги и полководцы. Но он и не будет принимать решение с бухты-барахты, как это часто делают люди, большим умом не наделенные.

Сбор мнения большинства дает ему уверенность, что, во-первых, это не самое плохое решение, во-вторых, не он один несет за него ответственность, в-третьих, его решение понятно многим. И вот такие люди, люди, вообще говоря, среднего таланта и способностей, оказываются очень удачливыми и успешными. Они – средние, они понятны средним, а средних всегда большинство.

Человек большого таланта может выдвинуться в переломные моменты, когда никто не знает решения, мнение большинства не сформировано, раздернуто или явно с большими изъянами, а что-то делать необходимо и кто-то должен всю тяжесть ответственности взять на себя, поскольку люди среднего дарования в таких случаях совершенно правильно стараются уйти в тень.


Урок управления

Однажды в течение месяца мне довелось быть руководящим работником. В 1957 году, когда я был студентом, нас послали осваивать целинные земли в Красноярский край. Там в старом обжитом колхозе мне поручили руководить работой коня по кличке Серко.

 Как всякий молодой руководитель, я ревностно взялся за работу. Я беспрерывно подгонял и контролировал коня, требовал от него жесткой дисциплины, беспрекословного подчинения и исполнения моих приказов, но очень скоро обнаружил низкую производительность нашего совместного труда.

Серко делал видимость добросовестного подчинения, а это притупляло мою бдительность. Как только я ослабевал контроль, Серко тут же забывал указания и начинал всё делать по-своему. Например, я полагал, что на рабочее место надо скакать галопом. Серко делал вид, что напрягается и выполняет приказание, а про себя думал, кой смысл мчаться во всю прыть, если работники еще не дотащились до поля, прилетишь туда в мыле, а дальше что, да и зачем расходовать силы на дороге, если впереди целый рабочий день? И так во всем.

Моя административная горячность натыкалась на его цинизм. Но однажды, когда солнце припекло мою лысину, меня вдруг посетило сомнение. Я начал догадываться, что у Серко не цинизм, а здравомыслие человека, более глубокого понимающего процессы жизни. Зачем я его понукаю, зачем я навязываю ему свой темп? Надо проявить терпение. Он сделает все без понуканий, сделает в силу своей многолетней привычки, но сделает с темпом своего темперамента.

Устанет меньше, и поработает больше. С этого момента мы стали с ним жить душа в душу. Я заботился только о том, чтобы он был сыт и напоен, и чтобы сбруя была в порядке. Я отпустил вожжи и только выиграл. Сидя на облучке конных грабель, я спокойно созерцал окружающее пространство, а добросовестный конь терпеливо тянул и тянул свою лямку.

Мальчишкою младших классов мне довелось видеть, как приучают коня к упряжке. Занимался обучением старик конюх Сидор – секретарь райкома по коневодству, как в шутку называл он себя. Молоденький красавец жеребчик был гордостью старика Сидора. Он первым принял его на свои руки от матери, растил, лелеял и любил, как, может быть, любил своего погибшего на фронтах войны сына. Но пришла пора стройному, сильному, свободолюбивому жеребцу учиться ходить в упряжке, как несколько лет до этого мне самому пришлось учиться делать уроки. Как же мне не хотелось их делать!

Душа рвалась на снежную улицу, туда, к веселым крикам моих друзей. С какой бы восторженной охотой я бы бросил нудное бессмысленное чистописание и полетел бы на крыльях на вольную волю к ребятам. Но неумолимая мама кружила возле меня с полотенцем на взлете. Этим скрученным в трубочку и сложенным вдвое жгутом моя любимая мама вколачивала в меня трудолюбие. Теперь, глядя на дрессировку коня, я сочувствовал ему, но понимал, что иного пути нет.

Сидор со слезами на глазах ласкал и уговаривал любимого коня, а со зверским выражением лица нещадно порол плетью, заставляя выполнить задание. Не злоба учителя за непокорность ученика двигала им, а боль за его будущую судьбу. Не выучишь уроки, не смиришься с упряжкой, кому ты окажешься нужен – спишут тебя на мясо.

В конце концов, понимание, что любящий человек желает ему добра, усмирило молодого жеребца. Через полгода любо-дорого было посмотреть, как красивый и сильный конь со свистом проносит санки с начальством по заснеженным улицам города.


Стихия движения

Два случая на работе в недалеком прошлом, казалось бы, разных, но по глубинным причинам сходных, заставили меня внимательнее посмотреть на происходящее. Я был ответственным исполнителем разработки прибора, в работе над которым участвовало несколько смежных подразделений. Однажды в один день я поругался сразу с двумя начальниками лабораторий. Поругаться с одним – рабочая норма, а сразу подряд с двумя – некоторый перебор.

Я задумался и вдруг обратил внимание, насколько, с точки зрения дисциплины труда и организованности, схожи в упрямстве и в поведении, несмотря на разницу характеров, некоторые малоактивные руководители частей общей работы, хотя в индивидуальном творчестве они могут быть даже талантливыми. В чем же дело, почему это так?
На следующий день новая история подлила масло в огонь моих размышлений.

Мне принесли планы научных семинаров и конференций на текущий год. Служба информации фирмы дает их в отдел на полдня и требует немедленного возвращения. В этом есть своя правота. Подразделений много, уже февраль, когда всё сверстают?

Я отметил, что понадобится нашей лаборатории, за три минуты согласовал со своим начальником и отнес планы в соседнее подразделение. Дал им срок – один час, предупредил, объяснил, даже лекцию прочитал. Естественно, в срок не вернули, я пришел к ним через полтора часа. Сидят вокруг плана всем коллективом и мечтают, куда бы хотелось поехать, а куда конкретно, не выписали и не приготовили.

Я забрал планы и ушел. К такой ерунде академический подход. Взрослые, а как дети малые. Три четверти желаний выбросит начальник отдела и правильно сделает. Большинство семинаров и конференций не по нашему профилю. На три четверти из оставшегося не придут приглашения – разойдутся среди участников с докладами. Зачем посвящать этому столько времени, тем более, если просят просмотреть быстро.

Несколько раз я возвращался к этому и предыдущему событиям.
Характер и привычки людские не убиваемы. Кто привык черепашиться, тот не разгонится, а будет огрызаться или увиливать, если его поторапливать. Каждый любит работать в своем привычном режиме, а общее дело требует иного темпа. Что делать руководителю?

Ежеминутно работать жандармом, тратить все свое время и энергию, чтобы контролировать и подгонять других или заниматься своим желанным кусочком? Руководитель такой же человек со своими привычками, со своим любимым режимом работы. Вот он и отстаивает темп коллектива, чтобы не быть ежечасно жандармом. Тем более, что затраты энергии на это огромные, а отдача минимальная, поскольку сопротивление неимоверное, а саботаж яростный.

Что же получается? Недисциплинированность, беспорядок, стихия – естественный и, может быть, неизбежный ход развития? Какая эпоха, какой правитель мог бы похвастаться, что у него порядок? Каждый гнет своё и тянет в свою сторону. Путь не прокладывается, путь стихийно нащупывается. Если всех построить в батальоны и направить в одну сторону, относительный порядок возникнет, но это порядок чрезвычайной ситуации, порядок войны или революции.

Люди единодушны в критическую минуту. Единодушие длится недели, месяцы, в крайнем случае, годы, а разнобой десятилетиями и веками. Единодушие необходимо для преодоления, а поиск пути – это случай, хаос, ручьи потока. Поток движется в возможном направлении, но сколько боковых ответвлений, завихрений, кружений на месте, и всё это – движение, и все это – жизнь.

А есть ли выход из этого для повышения производительности труда, хотя бы в тех случаях, когда направление выбрано, цель поставлена, а для ее реализации требуется напряженная коллективная работа? Теоретически в далекой перспективе выход есть. Взрослых уже не переделать – они сформированы. Методом кнута и пряника кратковременно минимальных успехов добиться можно, но как только ослабнет силовое напряжение, тот, кто работает под неусыпным присмотром стимулов, тут же вернется к привычному ритму работы или к увиливанию от нее.

А с подрастающим поколением поработать стоит. С детских лет надо приучать детей к дисциплине, к оперативности, к организованности – воспитывать те качества, которые практически всем принесут в будущем осязаемую пользу. Но кто будет учить, кто эти учителя, если многие родители сами выросли в такой же среде, с грехом пополам как-то проторили свой путь и теперь не видят ничего страшного в том, что дети, как и они, отправятся в жизнь по течению.


Из старых записей

- Она меня обманула. Клялась, что она девушка. Один раз так оно и было, но с тех пор ничего подобного.

– Есть своеобразие в каждом безобразии.

- У нас отнимают – мы за порядочность, мы отнимаем – мы за насилие.

- Успешный товарищ – знает, кого лизнуть.


- И работяги нужны и гении. Общество из гениев плохо работает на прокорм.

- Массы чтят былых кумиров, а не тех, кто пытается тянуть их за уши.

- Не надо критиковать. Вдруг автору нужны деньги, а не критика.

- Судьба взяток не берет.


= В жизни есть место подвигу, но в подвиге нет места жизни.

- Знающий и умеющий не обходит конкурентов – его проводят мимо них.

- В больнице, как на вокзале – ни отдыха, ни внимания.

- Профессор и берет по-профессорски.


- Беда с людьми непрактичными – они не знают, когда, кому и сколько.

- О людях надо быть низкого мнения, тогда окажется, что не все плохие.

- У человечества короткая память – не всё хочется помнить.

- Из многих многое получилось бы, если бы не то, что уже есть.


- Всем не легко в семейной жизни, но некоторым не позавидуешь.

- Прогресс есть, но в обе стороны.

- Экономика – жертва руководителей.

- Какой день! В такую бы погоду в лес за грибами, да не один – и без лукошка.