Лесосплав Моя комическая одиссея Глава 2

Уважаемый читатель. Благодарю тебя за проявленный интерес к моей скромной персоне. Буду очень благодарен за любой оставленный комментарий, не обязательно лестный ))). Мне это очень важно. Спасибо. Надеюсь, тебе понравится, и ты не пожалеешь о потерянном времени.

Глава 2. Знакомство

Солнце уже клонилось к горизонту, коснувшись красным своим диском верхушек высоких елей, стоявших стеной на противоположном берегу реки. Боря зашел внутрь конторы разузнать ситуацию, а мы присели на скамейки, сделанные из толстых еловых бревен и закурили. В отличие от Москвы, где уже вовсю хозяйничало лето, здесь было достаточно холодно, градусов десять, не больше. Поэтому разговор наш вертелся вокруг темы погоды, температуры, кто какие теплые шмотки взял с собой, теплое ли будет помещение, в котором нам предстояло жить, и не замерзнем ли мы ночью?

Минут через десять вернулся Боря в сопровождении двух мужиков.
- Петр Андреевич, - представил одного из них Борис, - начальник Кудымкарского леспромхоза.

Начальник был здоровенным, под два метра роста мужиком с широкими плечами и таким же широким, покрытым оспинами, лицом. В знак приветствия он сунул каждому из нас свою здоровую, как совковая лопата ладонь и, повторяя – Петр Андреич, Петр Андреич, Петр Андреич…
Дошла очередь до меня. Боль пронзила мою руку, протянутую для приветствия. В голове пронеслись банальные эпитеты про тиски, медвежье рукопожатие, стальную хватку. Но самой яркой мыслью была одна – сломал руку, мудак. Я невольно взглянул на своих товарищей, которые уже пережили эту стихию. Похоже, они думали так же. Я со злорадством послал очаровательную улыбку оставшимся, еще нерукопожатным, даже подмигнув еще ничего не понимающему Вове.

Петр Андреевич осчастливил всех прибывших, стоящих вокруг него плотным кольцом и, видимо просчитавшись, сунулся, было, здороваться по второму разу, чем привел Батю в состояние ужаса, но был остановлен мягким Бориным:
- Петр Андреевич, с этим вы уже познакомились. - У Бати невольно вырвался вздох облегчения.

Начальник голосом, похожим на гудок океанского лайнера, заблудившегося в тумане, произнес несколько приветственных слов и представил нам своего коллегу.

- Владимир Иванович, начальник вашего участка. Он введет вас в курс дела, проведет инструктаж по технике безопасности, расскажет, где получить инвентарь, спецодежду, ответит на все ваши вопросы. Располагайтесь, отдыхайте, а завтра можете приступать к работе. А мне разрешите откланяться – дела.

Петр Андреевич не стал, на наше счастье, прощаться со всеми за руку, а сделал общий приветственный жест, как убывающий с международных переговоров генсек компартии на трапе своего самолета, чем привел нас в тихий восторг, и удалился с грацией фашистского супертанка «Мышонок». Мы уставились на оставшегося с нами начальника участка.

Владимир Иванович был полной противоположностью своему, а теперь и нашему, начальнику. Невысокого роста, субтильный мужичок с узкой грудью. Одет, как и большинство местных жителей во что-то бесформенное, буро-серое – брючки, заправленные в кирзовые сапоги, под поношенным кургузым пиджачком когда-то белая рубашка, на остроносенькой воробьиной головке с маленькими хитрыми глазками кепка-восьмиклинка.
Между тем, под нашими вопрошающими взглядами он не засмущался – очевидно, ему приходилось постоянно иметь дело с людьми посерьезнее каких-то научных работников, приехавших в российскую глубинку в свой законный отпуск заработать немного денег.

- Ну, что? Приветствую вас на нашей замечательной коми-пермяцкой земле. Надеюсь, вам у нас понравится, вы будете приезжать к нам часто и главное, по своей воле. – Бодро начал он, явно намекая на бесконечные зоны, которые мы видели из иллюминатора кукурузника. «Молодец, сучонок», - подумал я. – «Хорошо начал».

Между тем, Владимир Иванович продолжал:
- Сейчас я объясню вам, где найти вещевой склад, там вам кастелянша…

«Кастелянша, ****ь? Я не ослышался? Интересный экземпляр!» - продолжал удивлять меня начальник участка. – «Даже и припомнить не могу, когда и где я слышал это полузабытое слово».

- …там вам кастелянша выдаст под роспись постельное белье, полотенца, робы, перчатки. На складе по соседству получите рабочий инвентарь – багры и крюки. Перед отъездом все нужно будет сдать назад. Если что-то утратите или приведете в негодность, - опять необычный оборот, может, он из сидельцев-интеллигентов, отбывших срок и осевших здесь? – продолжал я удивляться. – стоимость материального ущерба будет вычтена из вашей зарплаты.

«Ага, разбежался в белых ботах – волосы назад», - злорадно подумал я, - нам зарплату платить Родина будет (Родина - в смысле наш колхоз).
Владимир Иванович объяснил, где найти упомянутые им склады, кого там спросить.

- А сейчас я покажу вам, где вам предстоит жить.
С этими словами, он развернулся и, не оборачиваясь, в полной уверенности, что мы последуем на за ним, двинулся к одноэтажному деревянному бараку, расположившемуся неподалеку от леспромхозовской конторы. Этот барак служил, видимо, чем-то вроде гостиницы или общежития для сезонных и вахтовых рабочих. Он напомнил мне спальный корпус пионерского лагеря под Можайском, в котором я как-то в детстве провел одну смену во время летних каникул.

В бараке нам было выделено три комнаты. Одна в одно окно, совсем крошечная, метров семь-восемь квадратных, не больше. В ней едва поместились обшарпанный двустворчатый шкаф, солдатская панцирная кровать и крошечный столик с грубо сколоченным табуретом под ним. Если выдвинуть табурет из-под стола, свободного места в комнате не оставалось. Ее сразу, на правах старшего, занял Боря. По его приказу мы притащили к нему весь наш драгоценный дефицит, который нам добыла моя теща. Дефицит разместили на нижней полке шкафа и под койкой нашего предводителя. Боря занялся распаковкой своего скарба, а мы последовали в глубь барака вслед за нашим Вергилием.
Для нас девятерых было предоставлено два помещения – одно побольше, другое поменьше. В обоих помещениях стояло по пять таких же солдатских коек с такими же, как в Бориной комнате полосатыми с подозрительными разводами матрасами. В ту комнату, что поменьше, заселились я, Андрей, Батя и Вовка. Оставшийся контингент – в помещение побольше.

Начался процесс выбора мест. Всем хотелось занять койку поближе к окну и подальше от двери. Батя заикнулся, было, что существует право старшего, но его быстро заткнули доводом, что право сильного никто пока еще тоже не отменял. Решили тянуть жребий. Из спичечного коробка достали четыре спички, одну переломили пополам. Батя зажал спички в пальцах головками наружу и предложил нам вытягивать свою судьбу. Кто вытянет короткую – выбирает себе место, потом эту процедуру следовало повторить, и так до тех пор, пока не будут разыграны все койко-места. Все четко, просто, справедливо.

Самое лучшее место – у окна, в дальнем от двери углу досталось Вовке. Я, естественно, не мог молча снести такую несправедливость судьбы и вкрадчивым голосом предложил ему уступить это место лучшему другу, то есть мне.

- Ты же хочешь сделать приятно лучшему другу? Не так ли? Не сдерживай себя, мин херц ,– такое обращение у нас сложилось еще со школы, после просмотра фильма «Петр первый!.
- Очень хочу, дружище. От этого благородного поступка меня сдерживает лишь то, что этим я лишу тебя не меньшего удовольствия от осознания того, что его друг занимает лучшее место в этом помещении. А я ни в коем случае не могу допустить этого. – С милой улыбкой парировал мой, не менее хитрожопый сокамерник.

- Ну, и гондон ты после этого, а не друг, - вынес я свой вердикт, - возьми тогда, хотя бы, самый проссанный матрас, хоть чуть-чуть давай восстановим справедливость в этом жестоком мире.

Но и на это у Вовы оказался свой резонный ответ.

- А смысл? У нас же есть резервная койка – на нее и положим матрас с наибольшим количеством автографов.
Я не нашелся, что на это возразить и потащился в сторону Бати, который уже вновь подготовился к очередному этапу жеребьевки и призывно махал мне подготовленной к этому процессу рукой. Теперь в ней были зажаты лишь три спички.

По результатам проведенной жеребьевки места в нашей подгруппе распределились следующим образом: лучшее место, как уже говорилось, досталось счастливчику Вовке (я все же не преминул ввернуть, что согласно поговорке – везение — это отличительная черта мудаков. Можно сказать, что из моих уст это прозвучало даже самокритично, так как вторым после Володи, выбиравшим себе место под солнцем, жребий определил меня), дальше в простенке между двух окон стояла моя кровать, третьей в нашем ряду под вторым окном стояла кровать Андрея. Батя разместился на одной из двух оставшихся коек, стоявших вдоль противоположной стены.
Мы побросали свои рюкзаки и чемоданы и вышли на улицу, чтобы собравшись вместе, пойти получать постельное белье, робы и инвентарь. Склад размещался в бараке-близнеце, стоявшем по соседству с нашим бараком. Кастеляншей, как ее обозвал Владимир Иванович, оказалась женщинакоми неопределенного возраста. Ей в равной степени могло быть как двадцать пять, так и пятьдесят лет.

Приземистая, как и большинство местных, в какой-то немыслимой вязаной шапке, напоминавшей колпак русского крестьянина с картин художников-передвижников девятнадцатого века, она в буквальном смысле озарила нас стальной улыбкой и пропела.

- Здавствуйте-е-е-е!? – Причем их манера повышать интонацию к концу предложения, особенно в первое время, приводила нас в замешательство. Было не понятно – это она с нами здоровается или спрашивает, здоровы ли мы?

Она уже была в курсе нашего приезда, знала, чего и сколько мы должны получить, практически все уже подготовила и даже разложила на десять кучек. Нам оставалось лишь расписаться в большой потрепанной амбарной книге. Помня слова Андреича, мы рассчитывали, кроме всего прочего, получить рабочую одежду, думая, что это будут либо брюки и тужурки, либо комбинезоны, либо нечто подобное. К нашему удивлению в качестве рабочей одежды мы получили лишь по паре брезентовых рукавиц. На наш вопрос о спецодежде, был получен полуответ-полувопрос:
- А у нас больше ничего не-е-е-т?!

- Ну, на нет и суда нет, - философски рассудил Батя и направился к выходу, резонно рассудив, что спорить или спрашивать здесь что-либо бесполезно.
- Ну что, Володя, - обратился я к Вовке, - судя по выданной спецодежде нас обманули.

- Конечно, ****ь, обманули, - загорячился он, - он же говорил, обещал, а как мы…
- Не ты меня не понял, дружище. Нас обманули с характером предстоящей работы. Судя по этой спецодежде, трудиться мы будем не на лесосплаве, а в порноиндустрии. Рукавицы тебе, чтобы ты руки не стер. Собственно, рукавицы для этого и служат. Все сходится. – Я заржал немудреной своей шутке.

- Тьфу, мудак. У тебя все одно на уме. А в чем работать-то будем?
- Тебе же ясно дали понять – голыми!

Кто бы мог подумать, насколько близки к действительности окажутся мои слова?
На втором складе мы получили немудреные орудия труда. Несколько багров на двухметровых ручках наподобие тех, что висят на противопожарных щитах, только наши не красили руки ярко-красным, и каждому еще были выданы большие крюки, сделанные из заточенной арматуры, с круглой рукояткой на противоположном конце метрового стержня. Разобрав все это, мы двинулись обратно в общежитие.