Интриганка

- Теперь-то хоть понял, что это за штучка? – спрашивал сам себя Павел. – Встречал ли ты более лживое существо? Хотя… нет, нет …не лживое. Это было бы очень простое и ошибочное определение. Не лживое, а куда более страшное. Сродни дьяволу! Такие тонкие хитросплетения. Такие виртуозные манипулирования моей наивностью и доверчивостью. Господи, как легко и умело она держит на коротком поводке нужных людей. Как умело, без особых усилий, убеждает их думать в нужном ей русле. Она не выбирает средства на пути к цели и всегда добивается желаемого. Ничто ее не остановит. Ни ложь, ни предательство. Сплошной голый цинизм. При ангельской внешности – далеко не ангельские поступки. Господи, что за тварь!


В комнату вошел представительного вида мужчина в переднике поверх белой рубашки и кухонным полотенцем на плече, о конец которого он вытирал руки. Изучающе посмотрел на Павла и сытым баритоном почти пропел:
- Эх, Павлуша, тебе ли жить в печали? – Аккуратно ступая, подошел к дивану, сел у изголовья коллеги по цеху и тяжело вздохнул. – И чего это тебе неймется? Придумал тоже – депрессия… И ведь слово-то какое! Ну, указали на дверь. И что? Не ты первый, не ты последний. В городе не один театр, в конце концов.
- Да я разве об этом…


- И об этом тоже. А то, что Лариска грамотно «разрулила ситуацию», то честь ей и хвала. Такого орла как ты – одним мизинцем. Далеко пойдет…
- Далеко? А сколько трупов перешагнет, не считал?
- Ну, тебе до трупа далеко. Смотри, какой мясистый… - Андрей Андреевич пощипал Павла за толстые бока. – Пойдем, я мясо приготовил - во рту тает. Расслабимся. Там у меня прямо-таки не коньяк, а нектар божественный.
- Чего-то не хочется… Тебе же сегодня на сцену.
- Мастерство не пропьешь. Учись!
- Теперь-то зачем? Все потеряно, все выпито…
- Уже и Блока вспомнил, выходит не все потеряно. – Андреич ободряюще похлопал Павла по телесам. - Я тебя многому научил бы. Да вот только ты не все усваиваешь. Предупреждал я тебя, аккуратнее с Ларой. Нет, понимаешь! Люблю, понимаешь! Щенок! Жить без нее не могу… А теперь придется.


- Моя месть будет страшна и безнравственна!
- Что-то я такой реплики не припомню…
- Она моя! Запиши!
- Как говорится, любовь – это победа желаемого над интеллектом. Насчет интеллекта не знаю, а вот с разумом у тебя не очень.
- Я докажу ей…
- Да что ты ей докажешь? И вообще, мстить – это мелко. Не достойно личности творческой, коей я тебя считаю.
- Я понял, что мало быть личностью творческой, надо быть талантливым …и осмотрительным.
- Мужчина при всей своей неуемной тяги к прекрасному, должен оставаться мужиком. Обида, слюни… – все это не наше. Наносное. Если бы ты был умным, ну, или ко мне прислушивался, ты бы враз рассекретил все ее комбинации. Но для этого надо было всего лишь отойти и посмотреть на себя со стороны. Смех, да и только…


- Что смешного в том… Паяц. – Павел перевернулся на спину, прикрыл рукой лоб и уставился в потолок.
- Слушай, страдалец! Заканчивай с этими пафосными заявлениями. Вставай-ка и на кухню.
- И что теперь… все с начала?
- А что с начала? Ты, по сути, и не начинал. Вторые роли тебе дадут и в другом театре. Просто тебе так спокойнее жить…
- То есть?
- А что, плохо разве? Состоишь при театре. Хорошем театре, потому как публика захаживает. Иногда аншлаги бывают. А вы что, группку сколотили, чесом увлеклись. По деревенским да сельским клубам мотаетесь. Вот и привез оттуда душительницу свою. На сцене-то мы все красивые. Она и соблазнилась. А как поближе узнала, каково оно, житие с актером второго плана и, к тому же, узнала, что существует и первый план, с которым можно добиться большего…


- По-твоему, я никудышный актеришко и не заслуживаю земных благ, ну… даже как простые смертные.
- Не то говоришь! Включи думалку. …Погоди. – Андрей Андреич сходил на кухню, достал из холодильника две бутылки «Сибирской короны» для себя и Павла, вернулся, сел на диван и задумался.
- И что?
Андреич откупорил одну бутылку и передал Павлу:
– Держи. Надо провести для тебя мастер-класс, то бишь политчас. Ты догадываешься хоть, кого ты привез с собой? Отвечаю. Целеустремленную, не лишенную ума особь. Тебя должен был заставить задуматься хотя бы тот факт, что Лариса, бросив все, в одних чулках, поплелась за тобой, который не прочь на халяву объедать колхозную кассу, не в меру глотать паленую водку (поскольку хорошей там уже давно не было), и рассказывать при этом пошлые актерские небылицы. Ну прямо по Гиляровскому. Наивные люди слушали и улыбались. А как иначе, в кой-то веки сидишь за одним столом и выпиваешь с настоящим артистом, который много реплик знает. – Андреич одним махом залил в себя пол бутылки пива и нахмурил брови. – Было такое? Было! Молчи! Себя вспоминаю. И поверь мне, не из-за высокой любви к тебе бежала она. К театру! А раз так, чего удивляться?


- Но какую я ей протекцию составил...
- Не ты. Она сама. Прехорошенькие барышни очень даже способные к этому делу. Ведь как все обстряпала, что ты сам поверил в свою протекцию. Она лепила свое будущее. И таких олухов как ты, она сметает одной левой. Что с тебя взять? Ну что с тебя взять, милый Павлуша?
- Много чего.
- Ты молчи и слушай. Что бы ты ей дал? Место в труппе для чеса. Халявную еду да паленую водку. Да навар незначительный. Не для того она бежала! Исчерпал ты себя. Завис в развитии своем. Ей нужна сцена. И она будет на ней! В конце концов, она старалась. А главное, победила! Разве победителей судят? А слабо было не попасть на крючок?


- А как же я?
- Все о себе печешься? Сам ничего достойного не добился и ей того же желаешь. – Андреич хлебнул из горлышка. – Ты застыл в своем развитии. А она в активной фазе.
- Ты так думаешь?
- А ты трезво оцени логику ее мышления. У нее было три варианта на выбор: ты, сценарист Аверин и Коля, режиссер. С тобой все ясно, Коля молод и постановок у него – трех пальцев хватит. Аверин.  Этот с характером, влиятелен, полрепертуара его. Да и другие театры стонут, хотят его заполучить. Вот она и влюбила его в себя. Да так, что этот престарелый козел из семьи ушел. Не знает и даже не догадывается, чем все это кончится. Даю ему на счастье не более двух лет. И не будь я Пустоваловым, если Министра культуры не совратит.


- Ну, ты хватил, …а вообще-то… убедительно вещаешь.
- Интрига – смысл жизни любой женщины! Умной и красивой – тем более! Рядом с такой должен быть успешный мужчина. Как элемент престижа, элемент для реализации собственных амбиций. Если хочешь, то и элемент любви к себе и к своему благополучию. Она виртуозный интриган. Интрига – это ее инструмент, который помогает аккуратненько «разложить все по полочкам» и наблюдать за театром развития событий. Где-то подталкивая, где-то придерживая. И все для того, чтобы определить направление главного удара. – Андреич покосился на Павла и невольно поморщился.


Павел ухитрился посмотреть на себя со стороны… и тоже поморщился.
— Это не серая мышь, - продолжал расчесывать нервы Андреич. - С кем ты до Лариски имел дело и для которой время ничто. Она может часами виснуть на телефоне и со злорадством во всех подробностях информировать публику как начальник, походя, шлепнул ее по попке. Или о сценах ревности, которые с завидным постоянством закатывает муж ее лучшей подруги. При этом она очень хорошо знает что-то, о чем этот несчастный даже и не догадывается. А говорит об этом с великим сожалением именно для того, чтобы плавно и, как бы, под давлением обстоятельств перейти к подробному рассказу об этих его недогадках... Ой, сколько мелких пакостей она может натворить и которые обернутся большими неприятностями в прочной дотоле семье!..


Андреич грузно поднялся с дивана, подошел к окну и некоторое время молча смотрел в него. Такую многозначительную паузу в серьезном разговоре может держать лишь большой мастер. И вот он, заключительный аккорд:
- А вот Лариса интригует не с целью кому-то досадить, а для реализации собственных амбиций. Она – начальник среди интриганок и великолепно совмещает любовь во всех ее ипостасях.
- Совсем жить расхотелось… - заныл Павел.
- Эх ты, лицедей ты мой недоразвитый. Самое время благодарить судьбу и безудержно радоваться, что в твоей жизни была такая женщина. Ты всю жизнь будешь помнить ее. И всякий раз, вспоминая, незаметно для себя улыбаться.
- …
- Ну, все, вставай! – Андреич потянул Павла за руку, поставил на ноги, обнял плечо и повел на кухню, напевая:
– Мы побредем паломники, чувства придавив, опрокинем стопочку, потом хоть в Тель-Авив.