Лесосплав Моя комическая одиссея Глава 11

Уважаемый читатель. Благодарю тебя за проявленный интерес к моей скромной персоне. Буду очень благодарен за любой оставленный комментарий, не обязательно лестный ))). Мне это очень важно. Спасибо. Надеюсь, тебе понравится, и ты не пожалеешь о потерянном времени.

Глава 11. Банный день.
Метрах в пятистах от нашего барака стояло одноэтажное здание красного кирпича. Стояло – это громко сказано. Как и большинство строений Кудымкара, оно не стояло, а кренилось. Кирпич давно уже начал крошиться и выпадать из стен целыми кусками. Покрыто здание было ржавым кровельным железом, старые деревянные рамы давно требовали ремонта и покраски. Деревянное крыльцо в три прогнивших ступени венчал деревянный же навес, на котором косо была прибита вывеска «Баня».
Не знаю, сколько всего бань было в городе, но у этой было лишь одно мыльное отделение и работала она посменно – три дня в неделю были мужские, четыре – женские.

Несмотря на всю нашу неприхотливость, после десяти дней тяжелой физической работы на жаре и мытья в прохладной речке или под тонкой струйкой рукомойника с применением всех своих акробатических способностей, тела наши требовали горячей воды, мыла и мочалки.
Посещение бани было назначено на один из мужских дней, а именно, на среду. В этот день мы договорились с капитаном, авторитет которого был безвозвратно утерян после того злополучного случая, что он придет за нами в обед. Серьезность нашей просьбы Батя подтвердил долгим строгим взглядом. Взглядом мудрого учителя, дающего проштрафившемуся сорванцу последний шанс на исправление.

В этот день у всех было ощущение праздника. Человек привыкает ко всему – помести его в непривычные, сложные условия и вот уже неполный рабочий день, как у беременных легкотрудниц, и поход в баню становится важным праздничным событием нашей жизни. Даже тот факт, что шаек для мытья на всех нас не хватило и мыться пришлось по двое, не испортил нашего настроения, и мы с упоением драили друг другу спины, до кругов в глазах сидели, как снегири на ветках, на полках парной и наслаждались горячей водой, хлещущей в цинковые шайки из допотопных, по-моему, еще дореволюционных кранов, торчащих из стен, когда-то покрытых дешевой керамической плиткой, ныне по большей части отвалившейся. Времени хватило даже на постирушки. Чистое постельное белье мы загодя поменяли на складе, чистая одежда ждала в раздевалке, а наличие пива в буфете бани лишь усиливало наше праздничное настроение. В этот день на общем собрании единогласно было решено ввести однодневный мораторий на наш сухой закон. Но только на пиво. Ни о каком вине или, прости Господи, водке речи быть не могло.
Помытые, с красными от парной лицами и причесанными мокрыми волосами мы собрались в буфете в ожидании, пока буфетчица, выглядевшая точно так, как все буфетчицы Советского Союза – необъятных размеров, с бюстом шестого размера, круглым лицом и несвежем белом халате – нацедит нам полулитровые кружки холодного пива. У кого-то даже, не понятно откуда, взялась вяленая вобла. В общем, как писали классики, вечер обещал быть томным…
Я специально не торопился брать кружку, пропускал товарищей вперед. Хотел довести себя до полуиступления, чтобы потом удовольствие от первого глотка холодного пива, глотка на полкружки, было острее и глубже. Наконец кружка у меня в руках. Мы, граждане Союза, не были избалованы хорошим пивом. Отнюдь. Что такое настоящее немецкое, не говоря уже о чешском пиве, многие из нас знали только по рассказам счастливчиков, побывавших в Чехословакии или ГДР. В основной же массе мы пили «Жигулевское», чаше всего продававшееся в розлив в трехлитровые банки или целлофановые пакеты. Ну где еще в мире пиво наливают в целлофановые пакеты. Качество этого напитка оставляло желать лучшего. Говорили, что для пены оборотистые продавщицы сыпят в бочки стиральный порошок. И еще очень уважали продавщиц, которые имели совесть и зарабатывали свои кровные на том, что не доливали, а не разбавляли пиво водой. С таким подходом к торговле пивом было согласно подавляющее большинство любителей этого напитка Советского Союза. Так и говорили:

- Пойдем сегодня пивка попьем. Только к Светке. Она молодец – не доливает. Дай ей Бог здоровья, жениха хорошего. А к этой суке Зинке не пойдем – она водой разбавляет. Ноги потные ей в пасть.
Я благоговейно принял кружку. Немного смутило, что напиток в ней был мутноватым, как взболтанный квас. Но разбираться не приходилось, и я приник к вожделенному сосуду. Не отрываясь выпил больше половины, и, лишь переведя дух, понял, что это было не пиво. Это было вообще не понятно, что. Это было мерзкое кислое пойло, гнилостное на вкус и отвратительно смердящее. При всей моей жажде я не смог больше сделать ни одного глотка. Это было отчаяние. Горе! Беда! Я смотрел на своих товарищей, это – язык не поворачивается назвать его пивом – не нравилось никому, но большинство продолжало пить. Я предложил остатки своего пойла Вовке, он не отказался, а сам пошел к буфетной стойке купить лимонаду. Он, хотя бы был в бутылках. Я, было, хотел высказать все, что я думаю, буфетчице, но по здравому размышлению решил, что это бесполезно. В словесных баталиях торговка пивом в бане по любому заткнет меня за пояс. А быть сегодня униженным еще и морально не хотелось совсем. Я купил бутылку «Дюшеса», грустно выпил теплую сладкую жидкость и поплелся в наш барак. Говорить ни с кем не хотелось. Праздник был безнадежно испорчен.
Я лег на застеленную кровать и принялся читать привезенный из Москвы детектив. Вскоре стали возвращаться парни. Все, естественно, обсуждали фиаско нашего Праздника. Лишь вечный оптимист Вовка, который даже передовицы «Правды» читал с удовольствием, что-то гундел, что, мол, ну да, пивко (пивко, ****ь!) не самое лучшее, но пить можно. Он, как я понял, осилил три кружки.
Батя предложил расписать «пульку», и мы вчетвером сели за преферанс. Вовка, лежа в своей кровати, изучал свой пиэль.
Часа через три мы закончили, рассчитали «пулю», проигравшие отдали мелочь, и мы уже готовились отойти ко сну, как вдруг…
Вовка, до этого спокойно лежавший на спине и читавший учебник, вдруг как-то странно хрюкнув, подскочил, словно ужаленный пчелой, и стремительно выбежал из комнаты. Мы недоуменно переглядывались, ожидая его возвращения и объяснений. Не было его минут семь. Наконец он вернулся какой-то помятый и сконфуженный. В ответ на наши вопросительные взгляды он, ничуть не смущаясь, пояснил:
- Ну, лежу я, читаю. Захотелось пукнуть. Я и пукнул. А оказалось… Это… С соусом получилось. Еле до сортира добежал. Лило, как из гвоздя. Живот режет. Вот! Опять!

Последние слова Вова говорил уже на бегу. И, судя по топоту ног под окнами (тропинка к сортиру пролегала под ними), подобная беда посетила большую часть нашей команды. Пивко, как назвал эту жижу Вова, начинало работать. Собирать, так сказать, свой урожай. В следующие десять минут сортир или околосортирное пространство посетили все, кроме меня. Видимо, я употребил наименьшее количество отравы. Но и меня не минула чаша сия. Через полчаса после Вовиного дебюта поросячьей рысью понесся в отхожее место и я. Живот резало так, как будто мне без наркоза удаляли аппендицит.
Все собрались на улице перекурить и посоветоваться. Место для курения предусмотрительно было выбрано в пределах зрительного контакта с сортиром. За время нашего совещания его состав несколько раз менялся. Покидали его, не извиняясь. Так как никто не догадался взять каких бы то ни было лекарств из Москвы, стали вспоминать народные средства от поноса.

- Рис, - пискнул Вова, - мне бабуля всегда рис варила, когда понос был.

- Рис. ***с! – Батя сплюнул под ноги. – Где мы его ща возьмем? Даже, если бы был – где его варить?
- Яблоки, - это уже Игорь.

- Нету еще яблок. Рано.
- Слушайте, - парни с надеждой смотрели на меня, - я в прошлом году был в стрйотряде в Сибири. Мы там по ночам еще ездили в Братск вагоны разгружать. И как-то пришел рефрижератор с утками. Ну, мы с****или несколько коробок…

- Семен, я ща тебе в табло дам. Короче можешь?
- Короче. Мы этих уток неделю жрали. Они, видимо, подпортились, и накануне отъезда все дристать начали. Спасались народным средством. Курили, а пепел собирали. Потом его на черный хлеб. И ели. Вроде, помогло. Андрюх, помнишь?

- Во. Это дело, - Батя повеселел, - можно попробовать. Этого добра у нас в достатке.

Хлеб с сигаретным пеплом ели в тот день до полуночи. Вроде, поотпустило. На следующий день все вышли на работу вовремя. А могло быть и хуже…