Лесосплав Моя комическая одиссея Глава 14

Уважаемый читатель. Благодарю тебя за проявленный интерес к моей скромной персоне. Буду очень благодарен за любой оставленный комментарий, не обязательно лестный ))). Мне это очень важно. Спасибо. Надеюсь, тебе понравится, и ты не пожалеешь о потерянном времени.

Глава 14. Девушка, Кудымкар!
 
Хочу рассказать здесь еще об одной вещи, которая, возможно, будет более интересна моим молодым читателям. Речь пойдет о связи в те, уже далекие, времена. Рассказать тем, кто уже не представляет свою жизнь без возможности в любой момент достать из кармана или сумочки свой смартфон и без труда связаться с кем угодно, находящимся в любой точке земного шара. Лишь бы там был интернет. Ну, а если вы обладатель спутниковой связи, то и отсутствие интернета вам не помеха. Вы имеете возможность не только поговорить, но еще и взглянуть на вашего абонента, ведя с ним разговор по видеосвязи, о которой мы могли посмотреть на экранах кинотеатров в научно-фантастических фильмах о далеком будущем. Даже не подозревая, что это, как казалось «далекое будущее», вскоре придет к нам и станет неотъемлемой частью нашей жизни.
Итак, раз-два в неделю мы общались с нашими родными. Как это происходило.

В описываемое время, а именно, начало восьмидесятых лет прошлого века у нас было несколько возможностей для общения.
Самым распространенным видом общения на расстоянии были письма. Да, тогда, как и во времена Пушкина, мы писали друг другу письма и бросали их в синие почтовые ящики, висевшие в каждом городе на каждой улице. Но, учитывая отвратительную работу почты Советского Союза, если вы, уехав из дома в отпуск или командировку в другой город на пару недель и решившись написать письмо домой и поделиться с близкими последними своими новостями, запросто могли успеть вернуться домой и сами получить свое письмо через пару недель после возвращения и прочесть свои новости месячной давности. 
Дальше. Телеграммы. Да этот способ был в десятки раз быстрее, но во столько же раз и дороже. К тому же, из-за дороговизны, телеграммы не были длинными, оплата производилась за каждое слово, включая точки, тире и запятые, оценивавшиеся, как полноценные слова. Расценки были следующие: Обычная телеграмма – доставка в течение суток – три копейки за слово, Срочная – доставка за несколько часов – пять копеек за слово, Молния – доставка в течение сорока минут-часа - десять копеек за слово. Можно еще было заказать поздравительный бланк. Он стоил пять копеек. Согласитесь, много не напишешь. Был даже выработан специальный стиль для написания телеграмм, называемый телеграфный. Например, «Буду вторник целую папа». О телеграфном стиле и телеграммах было сложено немало анекдотов. Пользовались ими редко, в случаях крайней необходимости.
Наконец, телефон. Хорошо, если у вашего абонента был телефон дома, это упрощало жизнь. А вот, если не было, а таких в стране было большинство, порядок связи по телефону был таков. Вы решаете позвонить своему другу или родственнику в другой город. Приходите в отделение почты, но не любое, а лишь такое, которое обеспечивает междугородную связь. О международной я даже не заикаюсь. Для примера, в 1986-м году из столицы СССР, города Москвы, позвонить в Соединенные Штаты можно было только из двух мест – Главпочтамта на Тверской, тогда улицы Горького и международного почтамта на Каширском шоссе. Но, я отвлекся. Итак. Вы пришли на междугородний переговорный пункт (так они тогда назывались). Выстояли очередь к работнице почты. Перед этим заполнили бланк заявки на междугородний телефонный разговор, в котором вы указали фамилию, имя , отчество абонента, его точный адрес, желаемый день и время предстоящего телефонного разговора, его продолжительность в минутах. Обычно три, пять или неограниченное.
Всё. Уходите домой ждать выбранного вами дня и времени переговоров. Ваш абонент в течение суток получает телеграмму, в которой указано, что в такой-то день, такое-то время он вызывается на телефонные переговоры с таким-то, то есть, вами. И никого не волнует – может он в этот день или время, или нет. Хорошо, если он имеет возможность предупредить вас, что он в этот день занят и не сможет прийти на почту для разговора с вами. Если же у него такой возможности нет, или он не против переговоров в указанные день и время, то вам остается только ждать.

И вот этот день наступает. Заранее, обычно за полчаса до назначенного времени, вы приходите на почтамт, ставите в известность работницу почты, что вы прибыли. И ждете. Наступает назначенное время. Ничего не происходит. Но, вместо того, чтобы начать возмущаться или, хотя бы, заискивающе интересоваться у служащей, почему вас не вызывают, вы молча сидите и продолжаете ждать. Почему спросит мой любознательный молодой и неискушенный читатель? Я отвечу. Потому что все в Союзе знали, что норматив соединения с междугородним телефонным абонентом – один час. Да-да. Час вы сидите и безропотно ждете. И ваш друг или родственник в другом городе тоже. (Если он, конечно, пришел). По истечении часа ожидания, самые нетерпеливые начинают попискивать – сколько еще ждать? Больше часа сижу. На что, как правило, получали стандартный ответ – линия занята. Будете ждать или снимать вызов? Тут уж решать вам. Допустим, вы решили ждать.
 
Через какое-то время служащая сообщала вам следующую информацию: либо – ваш абонент не явился на переговоры, то есть, связь с почтамтом в городе, куда вы звоните установлена, служащая там объявляет ожидающим в зале переговоров объявила: «Ожидающий вызова из Москвы, пройдите в третью кабину». Если никто не заходил в указанную кабину, вызов повторялся. Потом местная телефонистка сообщала вызывающей, что абонента нет, о чем та в свою очередь извещала вас. Это означало, что ваш абонент либо не смог прийти на переговоры и заранее предупредить вас об этом, либо ушел, не дождавшись вызова. 
Либо второй вариант. Радостный. Вы оба дождались. Зашли в свои кабины. Начался разговор, как правило с отвратительной связью шипением, щелчками и завыванием в линии связи. Разговор, как правило, ведется на повышенных тонах, как будто вы пытаетесь докричаться до вашего визави в другом городе без этого проклятого телефона. Если вы заказали неограниченное время разговора, вы говорите, сколько вам надо, а по окончании переговоров, подходите к стойке и платите в соответствии с тарифом. Эти тарифы одинаковы для всей страны, которая поделена на зоны. И чем дальше зоны друг от друга, тем больше вы платите.
Если вы заказали ограниченное время, например, три или пять минут – самые распространенные длительности, то, если телефонистка в хорошем расположении духа, она за минуту до окончания заказанного периода может сообщить вам об этом, вклинившись в ваш диалог, и поинтересоваться, будете ли вы продлевать разговор или прекратите его, либо, что случалось так же часто, просто разъединит вас по истечении оплаченного периода. И никакие ваши крики и возмущения не позволят вам восстановить связь и продолжить разговор, чтобы сообщить вашему абоненту то самое важное, для чего, собственно, вы и заказывали все эти переговоры, но из-за затянувшихся приветствий, охов, сетований на плохую слышимость, так и не успели сообщить.
Ведя разговор со своим собеседником приходилось помнить, что свидетелем его, в прямом смысле этого слова, всегда была телефонистка. Или две – на обоих концах линии. Может быть, по этой причине все разговоры были сухи, деловиты, не окрашены особыми эмоциями и, упаси Бог, без ненормативной лексики.
Не редкостью были и случаи, когда после часа ожидания, телефонистка, каким-то сонным, как правило, голосом, сообщала:

- Кто ожидает Москву? Линия занята. Будете ожидать или отменяем вызов?

До сих пор для меня остается загадкой – кто был тот могучий всесильный Диспетчер, отдающий распоряжения занять или освободить линию? Или это было делом случая? Если так, то откуда появился этот эфемерный норматив ожидания в один час? Или какой-то гениальный математик заявил, что именно в течение часа, в соответствии с его расчётами, линия обязательно будет освобождена, хотя бы один раз?

В отделение местного почтамта, поговорить с близкими, узнать домашние новости, услышать родные голоса мы, как я уже сказал, ходили один-два раза в неделю, возвратившись с работы. Отправлялись, обычно, втроем – я, Вовка и Андрей. В ожидании вызовов мы с Андреем время от времени выходили на улицу покурить, оставляя дежурить в зале ожидания некурящего Вовку.

Первым всегда, почему-то, соединяли Андрея. Может быть он приглянулся молодой, круглолицей телефонистке и она проталкивала его заказ вне очереди?

По счастью, к описываемым здесь временам у всех троих в квартирах уже были телефоны. Помню, для того, чтобы получить телефон надо было прождать в очереди несколько лет. И чтобы ускорить этот процесс, отец, тогда военнослужащий центрального аппарата министерства Обороны, отнес начальнику местного телефонного узла бумагу, гласящую, что подателю сего личный телефонный номер необходим по важным государственным делам, связанным с обороноспособностью нашей страны. Подписал эту челобитную чуть ли не сам министр обороны СССР.

Так как все трое мы заказывали разговор с Москвой, чтобы не перепутать заказы, кроме названия города, при вызове, телефонистка называла еще три первые цифры московского телефона. Уже поговорили с домашними Андрей и Вовка, и я, наконец, услышал долгожданное:
- Москва. Пятьсот сорок восемь… Третья кабина.

Пулей влетаю в пахнущую дерматином узкую кабинку. Снимаю с висящего на стене допотопного, наверное, еще сталинских времен аппарата, тяжелую эбонитовую трубку на длинном перекрученном шнуре, и сквозь треск, шум и шорох слышу далекий родной голос, произнесший полувопросительно:
- Алло?!

- «Ну, здравствуй! Это я.»