Лесосплав Моя комическая одиссея Глава 15

Уважаемый читатель. Благодарю тебя за проявленный интерес к моей скромной персоне. Буду очень благодарен за любой оставленный комментарий, не обязательно лестный ))). Мне это очень важно. Спасибо. Надеюсь, тебе понравится, и ты не пожалеешь о потерянном времени.

Глава 15. Шел отряд по берегу.

Шло время. Мы уже давно втянулись в ритм тяжелой изнурительной работы. «Грузовик» нашей командировки, по образному выражению Бати «перевалил гору и теперь стремительно катится вниз».

Уехал Вовка. Ему предстояла командировка в Новосибирск, и он не мог оставаться с нами до самого конца. Было грустно провожать его и очень тоскливо видеть его опустевшую кровать рядом. Я страшно завидовал ему, очень хотелось бросить все это к чертовой матери и вместе с ним улететь домой.
С каждым новым завалом мы забирались все дальше и дальше от города. В тот день, уже незадолго до окончания нашей одиссеи, катер доставил нас к последнему для нас завалу километров за пятнадцать от Кудымкара вверх по реке.

Мы славно потрудились, время приближалось к шести вечера. Катер должен был уже вот-вот появиться из-за излучены реки. Прикинув, что за оставшиеся дни мы должны успеть закончить разбор этого завала, мы стали неспеша собирать вещи, готовясь к обратному пути.

Минуло шесть часов. Все вещи давно уже были собраны. Мы успели два раза перекурить, а катера все не было. Медленно тянулись минуты ожидания. Половина седьмого. Семь. Пол восьмого. Восемь. Катера не было…
Стало ясно – что-то случилось, и катер вряд ли уже придет за нами. Что делать? Мнения разделились: одни были готовы оставаться здесь, возле завала и ночевать на берегу у костра, другие настаивали на том, чтобы идти домой пешком по лесу. Веские доводы приводили как одни, так и другие. Первые говорили, что идти в сумерках по незнакомому лесу пятнадцать километров утомительно и опасно – можно заблудиться – это вам не подмосковный лесопарк, а почти тайга. Вторые говорили, что просто на земле мы не выспимся, толком не отдохнем, завтра не сможем нормально работать, и весь наш график полетит к едрене Фене. К тому же, у нас не было еды и весь следующий день работать пришлось бы на голодный желудок. Но главным доводом было то, что мы не знали, что случилось, почему за нами не пришел катер? И поэтому, кто знает, придет ли он завтра? И что прикажете делать? В общем, победила вторая точка зрения, и мы двинулись в обратный путь. Идти решили, не удаляясь особенно от реки. Путь, может, и не самый короткий, но так, по крайней мере, вероятность заблудиться сводилась к минимуму.
К сожалению в тот день я отправился на работу в сланцах или, как их тогда называли, вьетнамках. Не самая лучшая обувь для работы, не говоря уже о пятнадцатикилометровом походе по лесу. Но, делать было нечего.
Сначала, двигаясь вдоль реки, мы еще прислушивались – не раздастся ли звук двигателя запоздавшего катера, но с каждой минутой надежда таяла все больше и часам к девяти мы уже окончательно отчаялись услышать его.

Идти было очень тяжело – упавшие сучки деревьев, корни, кочки и выбоины. Шли мы по густому лесу – ни тебе дорожек или, на худой конец, тропинок. К тому же началась болотистая местность. Мои ноги в резиновых вьетнамках по щиколотку погружались в мутную жижу. Я с трудом высвобождал их. Каждый шаг давался с трудом, болото неохотно, с громким чавканьем отдавало мою ногу, часто оставляя себе мой тапок. Приходилось шарить руками в болотине, вызволять нехитрую обувь и вставлять на место выдернутую резиновую перепонку, удерживающую обувь на ноге. Я стал отставать и задерживать движение моих друзей. Ко мне подошел Андрей:
- Слышь, Семен. Это не дело. Такими темпами мы сегодня домой не вернемся.

- Ну, пристрелите меня. – Невесело пошутил я.

- Давай. Лезь мне на закукорки.

- Да, ладно, Андрюх, ты че? Я ж тяжеленный. Ты сдохнешь.

- Лезь давай, там посмотрим.

Андрей присел на корточки спиной ко мне. Я обхватил его шею руками, ноги мои он взял под мышки и с трудом поднялся.

- На шею не дави сильно, - попросил он меня, как Карлссон Малыша, и двинулся вперед.

Тащил он меня долго. Километра два, пока хлюпающая болотистая почва не сменилась на сухую и твердую, и я смог уже идти самостоятельно, никого не задерживая. Едучи на Андрюхиной спине и сгорая от стыда, думал о военном времени, когда вот так же друг выносил раненного друга из окружения. Вслух же сказал:

- Андрюх, ты только не садись на пенек, не ешь пирожок.

Он ответил коротко:

- Заткнись, сука.

Не знаю, почему нам тогда не пришло в голову время от времени меняться обувью и тащить друг друга по очереди?

Но, всё когда-нибудь кончается, закончился, наконец, и наш вынужденный поход. К своему бараку мы подошли уже за полночь, напрочь измотанные и мечтавшие только об одном – кинуться на свои койки и уснуть. Что мы и сделали.
На следующее утро, подойдя к причалу, мы с удивлением обнаружили стоящий на своем месте катер и помятого, опухшего, но как ни в чем не бывало, лучезарно улыбающегося нам навстречу капитана. Как выяснилось, он просто напился и забыл приехать за нами.

Мы погрузились на катер, и пока помощник убирал сходни и отдавал концы, Батя взял капитана за руку – так строгие отцы за руку ведут хныкающего сынишку в детский сад – и отвел его на корму. Между ними состоялся короткий разговор. Деталей слышно не было – ветер уносил слова вниз по реке, но смысл его был понятен. Батя объяснял капитану, что он поступил не совсем правильно, положив вчера на нас всё, что было можно и нельзя положить, подверг нас ненужной опасности заблудиться, не дал нормально отдохнуть, что несомненно скажется сегодня на нашей работе, а, следовательно, и на заработке, вежливо напомнил капитану о полученном предупреждении больше так не делать после того, как по его вине катер пришлось вести дилетанту, опять же подвергая всю нашу команду большому риску.

По окончании короткой лекции со стороны кормы, наперекор ветру, донесся звук, подобный тому, когда хозяйка, готовя котлеты, берет в горсти фарш и с размаху швыряет его назад в миску. А вслед за ним второй такой же звук-близнец. Процесс обучения, видимо, достиг своей наивысшей фазы. Всё правильно. Люди типа нашего капитана не понимают ни вежливого обращения, ни попыток объяснить им, что так поступать нехорошо, нельзя подвергать риску жизни людей. Они воспринимают это, как душевную слабость и скудоумие. Грубая же физическая сила очень быстро приводит их в чувство, заставляя быть предельно корректными и рассудительными.
Так произошло и в этот раз. В оставшиеся до нашего отъезда дни катер отвозил нас и прибывал, чтобы забрать назад с точностью, которой могли бы позавидовать даже знаменитые железные дороги Германии.