Дама в Конвенте. Гл. 29

Вот плаха. Он взошел. Он славу именует…
Плачь, муза, плачь!..
Александр Сергеевич Пушкин. “Андрей Шенье”.


Огромный зал величественного Дворца Правосудия. Когда-то в нём заседал Парламент и Людовик XIV самодовольно произнёс обречённую на бессмертие фразу: «Государство — это я!». Сейчас же в нём должен был состояться очередной судебный процесс. Нужно было вынести приговор двадцати одному человеку.

 Общественный обвинитель Фукье-Тенвиль - весьма неприятная личность с выдающимся носом - полагал, что процесс не затянется.  Председатель Революционного трибунала Эрман - тоже весьма тёмная личность - думал так же.

-Я так привык ко всему этому, что мне уже смешно видеть надежду в глазах осуждённых. Они должны бы свыкнуться с мыслью, что путь отсюда только на гильотину. - губы Фукье растянулись в ухмылке.

-Как ты думаешь, у нас не будет больших проблем с этим Бертраном Астрее? Он покорил стихами весь Париж, не проявят ли присяжные к нему симпатии? - поинтересовался Эрман.


-Если проявят, сами отправятся на свидание с Луизон. - хмыкнул Фукье.

******
 Когда Берти ввели в зал, он обратил внимание, что за высокой балюстрадой, отделяющей судей от мест, отведенных для публики, собралось много зевак. Промелькнула мысль о значимости этого процесса. Возможно, он даже войдёт в историю.  Бюстам Брута, Марата и Лепелетье придётся вновь стать свидетелями  очередного беззакония. За длинным столом сидел Эрман вместе с четырьмя судьями. Перед ним стояло бюро, золоченые ножки которого изображали грифонов.

-У них тут всё со вкусом обставлено! - заметил Берти, оглядывая зал.

-Лучше подумай о том, что скажешь в своё оправдание. - заметил его сосед по скамье подсудимых.

-Я скажу, что ни в чём не виновен. В конце концов, они уже всё решили. - вполголоса ответил Берти. Сосед не расслышал его слов, ибо Эрман торжественно провозгласил:

-Объявляю заседание Революционного трибунала открытым.

-Гражданин Бертран Астрее, я обожаю ваши стихи! - со зрительского места крикнула молодая горожанка.

-Призываю к тишине! - и Эрман позвонил в колокольчик. - А вы, гражданка, - обратился он к той молодой женщине, - помалкивайте, если не хотите отправиться на скамью подсудимых.

Воцарилось молчание. Берти шепнул своему соседу:

-Чем-то всё  это напоминает мне заседание  Национального Конвента.

-Я никогда не был там, но верю вам, гражданин. - вздохнул тот и по-дружески улыбнулся Берти.

*******
-Начнём, пожалуй, с гражданина Бертрана Астрее. - не отрывая глаз от бумаг, сказал Эрман. - Итак, гражданин, - обратился он к Берти, - вы обвиняетесь в содействии контрреволюции, подстрекательству к мятежу и государственной измене.

-Тоже самое мне говорили на моём первом допросе. -  заявил Берти.

Эрман оторвался от бумаг и сухо ответил:

-Насколько мне известно, вы с упорством отрицали собственную вину, но перед лицом революционного правосудия будете вынуждены её признать.

Берти только и делал, что отвечал на вопросы. Сначала их задавал председатель Эрман, потом грубый на язык общественный обвинитель. Берти держался самоуверенно и даже шутил.

-Как бы вы ни отрицали свою вину, вы всё равно отправитесь на гильотину. Ясно, гражданин Астрее? - грубо бросил Фукье.

-Если вы отрубите мне голову, Франция потеряет прекрасного поэта. - надменно ответил Берти. Самообладание не покидало его ни на минуту.

-Поэты не нужны Республике, так что после вашей  смерти Франции станет легче. - отрезал Фукье.

-Моя поэзия обречена на бессмертие, раз о ней так любят спорить. - рассмеялся Берти. - “Vita brevis, ars longa”, что значит “жизнь коротка, искусство вечно! “

-Итак, вы признаёте себя виновным? - спросил Фукье. Самоуверенность Берти начала выводить его из себя.

-Если вам так угодно, гражданин, то признаю. - гордо ответил Берти. Его участь, как и участь всех остальных подсудимых, была решена.

*****
- Революционный трибунал признаёт подсудимых виновными в государственной измене и приговаривает к смертной казни на гильотине. Приговор будет приведен в исполнение сегодня в 4 часа пополудни на площади Революции…-  подытожил Эрман. Он хотел сказать ещё что-то, но был прерван:

-Гражданин председатель, это несправедливо! Я ни в чём не виноват. - воскликнул кто-то из подсудимых. В отличие от Берти этот несчастный ещё не осознал, что Революционный трибунал глух ко всем мольбам.

Раздался звук колокольчика, и Эрман изрек традиционную фразу:

-Увести осуждённых. Заседание Революционного трибунала объявляется закрытым.

**********
 Сквозь тучи проглядывало солнце.  На площади Революции
гордо возвышалась гильотина. Сегодня у неё было много работы.

-Бертран Астрее! - крикнул глашатай.

Жизнь заканчивается. Раз, два, три, четыре, пять…. Сколько ещё шагов ему осталось? Совсем немного. Вот он уже стоит на эшафоте. Смотрит на людей. Кажется, в толпе кто-то улыбается Берти. Лишь мгновение отделяет  его от вечности и от лучшего мира, Света, к которому всё ближе его душа. Лезвие опустилось. В толпе кто-то с горечью вздохнул:

-Франция лишилась такого талантливого поэта.

-Палачи Берти даже мизинца его не стоят. Он будет отомщён.

Подул сильный ветер. Затем из-за туч вышло солнце и осветило кровавую площадь Революции.

-Террор, как плохая погода, - когда-нибудь он закончится, и мы наконец вздохнём с облегчением. - эти мудрые слова подхватило эхо.

 Продолжение -http://proza.ru/2024/08/28/1680


Словарик:

Лепелетье -Лепелетье де Сен-Фаржо Луи Мишель (29.05.1760, Париж — 20.01.1793, там же) — деятель Французской революции XVIII века.
Автор «Плана национального воспитания» (1793), предусматривающего введение всеобщего начального бесплатного образования детей.
В июне — июле 1790 года был председателем Учредительного собрания. В 1792 году избран в Конвент. Член Якобинского клуба. В январе 1793 года голосовал за казнь Людовика XVI. Смертельно ранен роялистом. Был признан мучеником.