Штурман Капитана Гнездилова, Глава 18

БЕРЕГИТЕ ЖЕНЩИН!

Моряку даны с рожденья две судьбы - земля и море.
Он без них прожить не может - и несчастлив он, и горд.
Две любви - к земле и морю, в нём живут неразделимо
А граница между ними - порт, порт.

Стихи Леонида Фадеева, музыка Юрия Антонова,
песня «Море» из кинофильма «Берегите женщин»


Герман Петрович оказался капитаном-наставником, который, несмотря на свои преклонные годы, оставался в капитанском резерве пароходства.
Он моментально нашёл общий язык со всем экипажем, и рейс прошёл настолько спокойно, что мы уже стали сожалеть о том, что не будем работать с этим замечательным капитаном дальше.
Герман Петрович настолько сдружился с нашим чифом, что всем нам казалось, что они стали неразлучными друзьями!
Однако наш штатный капитан Сергей Алексеевич Чуйко возвращался на пароход, и Герману Петровичу оставалось только передать ему дела.
И ещё на подходе к Восточному мы узнали, что следующий наш рейс планируется за границу — в Пусан, чему все члены нашего экипажа были несказанно рады!
А третий штурман на радостях даже согласился отстоять за меня вахту на стоянке в Восточном.
Недолго думая, я тут же отпросился у чифа. И нужно сказать, что старпом с лёгким сердцем отпустил меня, поскольку к нему самому привалило счастье: нежданно-негаданно приехала из города супруга с детьми.
Впервые за два месяца морских скитаний я выбрался за проходную Восточного…
Стоял жаркий августовский денёк.
Я добрался до автобусной остановки и спрятался от зноя под сенью её крыши.
Лёгкий ветерок нежно трепал ажурные листья маньчжурских орехов, дальневосточных дубков и даурских берёз. Громко щебетали беззаботные птахи и трещали без умолку цикады. И лишь гул моторов и пыль, поднимаемая шинами проходящих мимо автомобилей, нарушали гармонию этого чудесного мира.
Я присел на лавочку и завис. Знаете, бывает такое состояние, когда непроизвольно отстраняешься от происходящего…
Не знаю, сколько я просидел в таком состоянии, но из транса меня вывел пассажирский автобус, который, жутко скрипя тормозами, резко остановился у остановки.
Я насилу втиснулся в него, с трудом утрамбовывая пассажиров, которые прильнули друг к другу как сельди в банке. И в тесноте, да не в обиде благополучно добрался в душном пазике до Находки.
На автовокзале немного остыл, перекурил и сел в комфортабельный рейсовый икарус, идущий во Владивосток.
Дорога домой была долгой – около пяти часов с остановками.
И хотя короткое приморское лето неумолимо близилось к концу, неся за собой тоску по ушедшему теплу, душа моя пела от предвкушения встречи с любимой!
Эх, молодо-зелено!
Мне вот-вот должно было исполниться двадцать три года, я был молод, полон сил и любви!
Но что-то всё-таки терзало меня, когда я мчался домой в автобусе по извилистой асфальтовой дороге, оплетающей изумрудные приморские сопки и скользящей полозом вдоль синего моря…
Я скучал по любимой, а также по родным и близким мне людям.
Жизнь, который я был наполнен, как сосуд, никуда не текла… Вернее, она, конечно же, текла, как река, «в которую нельзя войти дважды», но мимо меня. Ведь теперь у меня была другая жизнь – морская, а семьёй мне стал экипаж.
С такими мыслями я и добрался до родного Владивостока.
Но радость встречи с женой вскоре была омрачена горечью расставания, поскольку рано утром мне пришлось возвращаться обратно в Восточный.
На пароход я вернулся заблаговременно — за сутки до отхода. Предстоял заграничный рейс, и нужно было впервые в моей практике оформлять документы с таможней и пограничниками.
За помощью я обратился к опытному третьему штурману, и мы вместе с ним подготовил все необходимые документы на отход. Оставалось только собрать личные таможенные декларации с членов экипажа.
Нужно сказать, что в экипаже я пока ещё не пользовался авторитетом. Оно и понятно: совсем зелёный штурман, только что выпорхнувший из гнезда альма-матер! А посему и с явкой экипажа на сдачу деклараций у меня возникли проблемы. И хотя я неоднократно делал объявления по общесудовой трансляции, призывая моряков к порядку, сбор деклараций проходил из рук вон плохо.
Нужно было что-то срочно с этим делать, и мы с третьим выставили кордон у входа в столовую команды. Буквально всех моряков, выходящих из-за стола после приёма пищи, практически силком заставляли выполнить свой долг.
Таким образом в течение дня нам удалось собрать декларации со всех членов экипажа, за исключением, как вы думаете кого? Верно! Нашей корабельной звезды – буфетчицы Варзановой… Коварная Ирина под различными предлогами отлынивала от сдачи декларации, чем поставила под угрозу отход судна.
Доведённый до отчаяния, я поднялся на мостик и столкнулся там нос к носу с капитаном Чуйко.
— А, четвёртый штурман! Как у нас обстоят дела с отходом? – любезно поинтересовался он у меня.
— Всё хорошо, Сергей Алексеевич, кроме одного… Вернее одной… — ответил многозначительно я.
— Не понял! Вы яснее можете выражаться?
— Да, вполне! Все личные декларации мне сданы, кроме одной…
— И кто же этот разгильдяй? – поинтересовался мастер.
— Разрешите, я вызову его, вернее, её на мостик? – вопросом на вопрос ответил я.
— Да, разрешаю! – дал добро кэп.
Я сразу же решительно взял в руки микрофон общесудовой трансляции и, как громовержец Зевс, выдал в эфир: «Внимание экипажа! Буфетчице Варзановой просьба срочно подняться на мостик!»
И что вы думаете? Буквально через минуту, трепеща как осиновый лист, наша прелестная фемина поднялась на мостик с заветным бланком декларации в руках.
Мастер сперва одобрительно посмотрел на меня, а после нехотя пожурил свою любимицу:
— Что же вы, Ирина Витальевна, не собираетесь с нами в Корею идти?
— Собираюсь, Сергей Алексеевич, ещё как собираюсь! Вы уж извините меня, совсем закрутилась – дел было очень много!
— Дела – это хорошо, но вы чуть было отход нам не сорвали! – в упор глядя в синие Иринины глазищи, сообщил мастер.
— Так ведь я, Сергей Алексеевич, не нарочно! – выдавливая скупую девичью слезу, оправдывалась Ирина.
— И куда только старпом смотрит? Он же у нас за кадры отвечает!
Зайдите, ко мне, пожалуйста, Ирина Витальевна, после выхода в рейс – я проведу с вами воспитательную беседу…
Заплаканная буфетчица покорно кивнула и покинула мостик.
— Да, я вижу, распустил вас здесь Герман Петрович! – возмутился мастер, когда след буфетчицы простыл на мостике. — И с чифом нужно провести воспитательную беседу, а то старик в последнее время размяк совсем…
Я молча кивнул и, оставив мастера на мостике наедине с его беспокойными мыслями, умчался оформлять отход в загранрейс — первый блин всегда, как говорится, комом!


Фото актрисы Галины Веневитиновой из кинофильма "Берегите женщин", режиссёров Александра Полынникова и Виктора Макарова.