Письмо 17

                Привет, сын!               

  Чем ближе период моей жизни, о котором я рассказываю, к моему нынешнему состоянию, тем сложнее мне смотреть на мир глазами тогдашнего Колечки. Хочется поскорее проскочить и начать рассказывать о чём-то ТАКОМ!... Но из песни, как говорится, слова не выкинешь… 
               
                Титры на экране   «Стройотряд»

   Москва, «Кремль-76» - так мы назывались. А реставрировали, почему-то, усадьбу Лопухиных – родственников первой жены Петра I в районе Ясенево в Москве.
   Я недавно посмотрел её в интернете… Запустение и бесхозность. Мне стало почему-то стыдно. Без вдохновения, без вдохновения мы её восстанавливали.
    Гуляли…
    Мишка Пименов (тот самый, с которым мы делили барышню на практике по живописи в г. Осташкове) стал тогда командиром стройотряда, и выбил нам повременную оплату. А это значило - работай, не работай, а получишь свои 10-15 рублей в день. Совсем не работать, конечно, не дали бы твои же товарищи, но свободу для всяческих «безобразий» повременная оплата, конечно, давала. Чем мы не преминули воспользоваться во всю силу наших фантазий.
     Я отчётливо помню, чем занимались мы с моим другом Александром Родичевым. Мы были «белокаменщиками». С утра приходили к «рабочему месту», грубо сколоченному верстаку, прямо под открытым небом, и, вооружившись киянкой (большой молоток), закольником (плоское зубило), троянкой (зубило с тремя зубцами) и скарпелью (стамеска, только большая, в форме треугольника, заточенного с одной стороны) начинали вгонять в нужный размер белокаменные блоки, напиленные по стандарту в каменоломнях.
     Отчертил размер. Прорезал канавку по карандашной метке. И начинаешь тихонечко закольничком с кияночкой продвигаться по ней, постепенно усиливая удары.
     Во! Во! Пошла трещина! Пошла как надо, по канавке!
     Последний решающий удар… Ииии!!! «Счастье белокаменщика». От блока отлетает кусок, ровный с одной стороны, а с другой весь коряво-сколотый.
    «Сахарная косточка, на первое, второе!» - в тысячный раз радуется белокаменщик Коля (мой тёзка). Он по пояс голый, загорелый до черноты, с утра уже покрытый белой каменной пылью, улыбается довольной улыбкой.
     Потом переворачиваешь блок, берёшь трояночку, и начинаешь тихонечко уводить грубый скол от ровного края.
      И наконец последняя операция – «скарпелкой» ровняешь край отвоеванный у грубой «скалистой» стихии.
       Всё!  Блок отправляется в штабель готовой продукции, ждать своей очереди укладки в цоколь «барского» дома.
    
       А вот чем занимались «по делу» мои товарищи, помню очень смутно. Вроде бы месили цементный раствор и таскали куда-то на стройку, вроде бы кто-то даже пытался работать каменщиком… плохо помню.
       Гуляли!!!   
      Наша компания была в то время очень похожа на персонажей детского стишка Сергея Владимировича Михалкова:   
«Кто на лавочке сидел,
 Кто на улицу глядел,
 Толя пел, Борис молчал,
 Николай ногой качал.
 Дело было вечером,
 Делать было нечего.»
         Такие же чудесные ребята, предоставленные сами себе. Разница только в возрасте.
         Так вот, а у нас:
 
  - Петя Номоконов – большой дядя (Царствия ему нынче Небесного) ооочень крупного телосложения (на контрасте с «теловычитанием» «мальчика Коли») никак не мОгущий уследить за своим большим телом, поэтому у него всё время что-то болело, чесалось и отваливалось, владел искусством создавать с помощью своего уникального тела, а особенно лицА, неповторимые образы мимического искусства. За что был награждён уникальной фотосессией с участием лучших фотографов Московского архитектурного института. Добрый, отзывчивый человек, умница. Большой любитель выпить и проделать эксперименты над своим организмом: однажды за обедом съел столовую ложку горчицы, на запивая, «на спор»,
 
 - два приятеля, путешественника, секс-туриста: Евгений Барсуков и Сережа Мейтув. Лучшие рассказчики в нашей компании. Однажды мы никак не могли начать работать после очередного завтрака – «мастера разговорного жанра» никак не отпускали нас из столовой, рассказывая в общем-то простенькую историю а-ля «Декамерон» со своим участием. Но-так!... что, публика никак не хотела расходиться.
 
 - Борис Левянт, пожалуй, самый талантливый, архитектурно одаренный человек в нашей компании, я долгое время завидовал ему…
    Но поразил он меня в «стройотрядские» времена каким-то рисковым безрассудством. Около «столовки» у нас росло высокое дерево. И что-то туда закинули на самый верх, не помню что, но мне сейчас кажется, что-то не особо необходимое… но, всё таки.
     Боря, вдруг, на глазах у всех, как Тарзан в джунглях, буквально взлетел на верхушку этой «пальмы», снял предмет, и благополучно вернулся на землю, как ни в чём не бывало. Мне показалось, что это не было бахвальством перед нами, он просто в очередной раз испытывал свою природную одарённость. Но впечатление произвело, особенно на меня…

     А ещё у нас, как во всяком коллективе, насыщенным творческими людьми, шло негласное соревнование в самовыражении.
      Рисунок, живопись, скульптура из белого камня и из дерева, всё шло в «дело». Когда в этих «бегах» участвовали такие корифеи, как Женька Барсуков, один из лучших рисовальщиков курса, шансы у остальных были минимальные, но, с другой стороны, их участие стимулировало и наше творчество.
     Женька, кстати излечил меня тогда от одного из моих многочисленных «комплексов». Как-то вечером я сидел на своей раскладушке, и, наверное, читал. Женя в это время беседовал с кем-то, одновременно проводя «мастер – класс».
       «Вот видишь, как надо штриховать», - сказал он, и поднял с пола чей-то рисунок. Меня это тоже заинтересовало, и я взглянул невольно на «образец» штриховки, и, неожиданно узнал свой рисунок, который я числил «пропавшим без вести», но не искал его, считая неудавшимся.
      Но после не просто одобрения, а произведения моего рисунка в статус образца для проведения  мастер – класса маэстро Барсукова Евгения Ивановича, мой внутренний рейтинг, вдруг, взлетел до небес. А «комплекс плохого рисовальщика» выскочил из меня и растаял где-то вдалеке.
 
   В общем, роду Лопухиных не повезло… Их родовое гнездо восстанавливали
неблагодарные потомки, без уважения к памяти предков.
   В соседях у нас числился стройотряд Педагогического института.
   Сидим как-то во время совместной трапезы у нас в «конюшне» (наша «бытовка» располагалась в бывшей конюшне усадьбы).
   «Бойцы вспоминают минувшие дни…».  «Где-то гитара звенит…».
   После изрядной порции вина типа «портвейн 777» наступает прорыв в другое измерение, которому не присвоен ещё номер…
 
 Портвейн – это крепленое вино с северо-востока Португалии из долины реки Дору и города Вила-Нова-де-Гая. Слово «портвейн» происходит от названия одного из главных портовых городов Португалии – Порту, откуда в Англию и другие европейские страны ходили торговые корабли с бочками портвейна на борту.
 
 Но не путай чудесный, душистый нектар из Вила-Нова-де-Гая с советским винным напитком типа «портвейн 777».
   Португальский портвейн подают на десерт, дабы насладиться ароматом и букетом знаменитого вина после приятной трапезы…
   А «777» - и на аперитив, и во время трапезы, и на десерт … А то и вместо всего этого, просто так - «нажраться и побалдеть»…
   Португальский пьют из специальных десертных рюмочек…
   А «777» - хорошо если есть стакан (стакан - на аперитив, 2 стакана во время трапезы, и  полстакана на десерт, «отзеркалив» его стаканом пива). А то употребляется и просто традиционным «студенческим» способом, «из горлА», без контролируемой дозы употребления…
 
    И вот я - на пороге другого измерения, сосредоточен на переходе в него за столом с яствами. И, вдруг, замечаю, что по столу между посудой и столовыми приборами, смешиваясь с пролитым во время трапезы вином течёт красная, довольно густая, жидкость… 
    Поднимаю глаза. Ни томатного сока, ни клюквенного морса, ни вишневого варенья на столе не наблюдается…
   -  Поручик, что с Вами! - слышу я крик сквозь волны приближающейся нирваны… 
      И вижу на другом конце стола человека, уронившего свою длинноволосую голову на руку, из которой сочится ручейком кровь…Рядом лежит остро отточенный охотничий нож.
     На следующее утро – всё просто: «Поручик» - прозвище, кровь – настоящая, рука – настоящая. А режет её «Поручик» уже не первый раз, сам себе, так, не до «большой» крови, чтобы усилить очарование любимым напитком лёгким головокружением, вызванным истечением крови.               
 
    Как понимаешь, ничего хорошего на кровИ не построишь.
   
   Бедные, бедные Лопухины!...

Июль 2023 г.