Выбор

1.               
      
    Крепкий мужик присел на лавочку автостанции, закурил, достал телефон. И полетело СМС из села в крупный город: «Привет братуха! Твоя, когда с работы приходит?»

Уже катил автобус, когда ответили сухо: «В 20 вечера, а что?» Василий не ответил, промолчал, вспоминая надменное лицо его вредной жены. Той, кто стала богатой. Той, кто творила всё, чтобы братья меньше контактировали, помогали друг другу, не ездили в гости…

За окнами неслась желтеющая осень, богатый лес, брошенные поля, и всему свидетель — грустное небо. А в голове бывшего комбайнёра, Василия Павловича Маршалова плавали тяжёлые думы. Невольно вспоминался родительский дом, бедное, но дружное детство, родные братья и сёстры. Василию казалось: самые близкие и дорогие люди на свете. Казалось…

Ехал старший брат к младшему брату, чтобы занять денег. Изба давно требовала капитального ремонта, перекладка бани…

На промежуточной остановке, к пассажирам отдыхающего автобуса подошёл пожилой инвалид. По лицу было видно: его мучил или недосып или похмелье. Опираясь на старые костыли, протягивая кепку, прыгал несчастный калека без ноги, молча, стыдливыми глазами вымаливая денег.

Кто-то бросил мелочь, отвернулся, кто-то равнодушно жевал пирожок, с любопытством разглядывая необычного попрошайку, вполне прилично одетого мужчину, с орденом Красной Звезды на груди, явно не горожанина.

Одна говорливая женщина-учительница, как специально, слышно доносила народу предупреждения своего высокопоставленного зятя-полицейского, который всё знает про «мафию-нищих» в стране. По словам, которого, индустрии профессионального нищенства зарабатывает миллионы долларов в год…

Очкарик-студент, отрываясь от кофе и соломки:
 — Этот не похож на такого!
 — Ты, молодёжь, ещё не заешь на что способные главные мошенники! Они не застаиваются во всяких изобретениях, чтобы у нашего брата вызвать сострадания, залезть в кошелёк, — не унималась ментовская тёща.
 — Бесстыжий! Ещё орден нацепил! — прошипел широкоскулый горделивый дедок, провожающий внука, худенького солдата «срочника», жующего жвачку, не выпадающего из всемирной паутины, телефона-гаджета.

Разговор прервал уставший водитель, глядя в спину удаляющемуся незнакомцу:
 — Я барыг всех знаю… этого не видел.
               
2.

    Бывший комбайнер, теперь на «вольных хлебах» — брошенный колхозник, Василий Маршалов, очень редко посещал шумный город. От живущего там, младшего брата-подкаблучника, теперь — удачного коммерсанта, знал, сколько мошенников орудует в людных местах и по телефону…

Обочина, трава, людские раздумья. Голодная сучка, явно породистой масти, застыла меж хозяевами земли. Между всякими: добрыми и злыми, жадными и не очень. У которых всегда есть выбор, как поступить...

Мальчик полез в материнскую сумочку:
 — Кекс я тебе в дорогу купила! — сказала молодая женщина, — отодвигая сердобольную руку сына.
 — Ну, ма-ам! Она же голодная! — на своём настаивал ребёнок, встретившись глазами с молящей собакой. Худая сучка, словно понимая речь, спорный диалог, стояла у его ноги, ждала его победы. — Мамочка… мы ещё купим пирожков и кексов… а кто ей купит?..

Мальчик протягивает к собаке руку, хочет погладить, пожалеть, приблизить...

Мамаша, бьёт руку ребёнка:
 — Ты, что!? Хочешь, какую заразу домой привезти?..

Ребёнок не унимается, но мать не даёт. Мальчик сильного внутреннего духа, убегает в пустой автобус. Оттуда летит в привокзальную забегаловку, родитель устремляется за ним.

Через три минуты сцена: Счастливый ребёнок, рвёт мясной беляш. Голодная собака, хватает куски, жадно глотает, боязливо оглядывая округу, сканируя таких же голодных, как она. Глазами просит ещё! И вновь, детская ручонка лезет в пакет… и снова куски, благодарность животных глаз и желудка… и людская тишина вокруг, каждый по-своему понимая редкий случай таких противоположностей человеческих натур.

 — Зачем ты разбил копилку!? — стесняясь своих пассажиров, и близких глаз инвалида, сдержанно выговаривалась взведённая мама, изо всех сил стараясь держать себя в руках, не лупануть того по заднице, не вздёрнуть ухо.

 — Мам! Это моя копилка! — ответил улыбчивый школьник, — поглаживая смирную и сытую беспризорницу, готовую пойти за ним на край земли и света.
 — Ты же копил себе на скейтборд!?.. Запомни!.. Я тебе денег на него не дам. И бабушке скажу, чтобы не давала!
 — Я жить буду долго… ещё накоплю! — ответил сын, — прося у собаки лапу. Та, послушно дала, закрутила хвостом.

Сын, казалось, больше не слышал мать, не отпуская ласковых ручонок от бездомной жизни, которая покорно стояла рядом, возможно надеясь, что её, вот-вот заберут.
 — Мамм, смотри! Она же умная… мне лапку дала! — ребёнок засиял от мимолётного счастья. — Давай её домой возьмём!?
 — Сына! Даже слушать не хочу! Давай ручки водой умоем, а то…

Всё это видел курящий инвалид, безмолвно ожидая следующего автобуса рядом. Вдруг резко дёрнулся, оживил костыли, направляясь к мальчику и его новому другу.

Горстью выгреб из кармана пиджака бумажные знаки и мелочь, наклонился, оголил запястье, и чёткую наколку на ней. Ссыпал в его бейсболку «наваренные» деньги, стальным голосом сказал:
 — Тебе, настоящий мужик, мои, будут первыми в копилку! — калека выпрямился, глянул на мать, сказал:
 — Гробите, пацана!

Василий Маршалов, мельком увидевший татуировку на чужой руке, тотчас прервал очередное послание успешному брату, отлетел памятью на 40 лет назад, свой солдатский «Афган»

«Не может быть???» — сердечко трепетно подпрыгнуло в груди, пытаясь глазами зацепиться за его, на которые доселе не обращал внимание. «Таких татуировок на белом свете было только три» — от волнения, у сибиряка затряслась правая рука, из-за длинного рукава куртки «вынимая» свою: «Голубую тельняшку в виде парашютного купола, и берета на нём. По-периметру, которого было выбито славное «ВДВ». Только ими, тремя друзьями, ещё понималось, как первые буквы их имён.

Секунда, другая, и полетело в пропасть прошлого сознание, так давно пережитого, воскрешая лица тех, кто первыми приняли участие в печальной Кунарской операции 1980 года. Гиблый Кунар! Три неразлучных друга, разной национальности — бойца, застывшие на своём последнем фотографическом снимке, и довольная овчарка, Бирма, у ног. Верности — одинаковая наколка на троих, первый бой их подразделения, для многих последний…

Плывут перед глазами холодные горы и лавина бородатых мужиков в широких штанах, поливают огненной смертью. Первый страх, первая паника и злость, первая боль, первая кровь друга, и твоя… — Василий бросился вслед калеки, догнал, оголил свою руку:
 — Маршал… это ты? — заблестели глаза у орденоносца, всматриваясь в морщинисто постаревшее лицо боевого товарища.
 — Вишня!.. Ваня!.. А я бы не узнал!.. — жёстко схлестнулись в объятиях два крепких тела, одинаковыми татуировками обнимая друг друга. От волнений заслезились, полезли за платочками, на слух, вспоминая свою войну, никогда не забываемый Афганистан, третьего друга, минчанина Димку, а ещё легендарную собаку-сапёра, оставшихся лежать на чужой земле.

Кому-то было всё равно, — о пустом болтали, не замечая трогательной встречи. А кто-то всем сердцем радовался редкому случаю, восхищаясь поступком инвалида, возвращавшегося домой с похорон своего первого комбата, с кем всю жизнь поддержал связь. По душевной доброте, решивший в парке завести разговор с приличным человеком, выпить из его стакана. Обнесли всего… телефон и документы забрали. Правда, полиция обещала найти сволочь, отправить калеку домой, да как-то трудно у них всё получалось...

Водитель объявил посадку, отрывая людей, их любопытные глаза от удивительной истории, приключившейся с бывшими однополчанами.
 — А я, вам, о чём говорила… — поучительно звучала родня высокого правоохранителя, входя в салон. — Повёлся на культурный разговор и галстук на шее. И не посмотрели, что инвалид, даже паспорт забрали и мелочь выгребли, твари!   
 — Но, вишь, орден-то не посмели скрутить, а могли! — вылетело из заднего ряда, от широкоскулого дедка, провожающего внука в часть, с виду — ещё юнца, невыпадающего из всемирной паутины.    

3.

    Медленно разворачивался междугородний автобус, с мальчиком в стекле. Породистая собака, грустно шла за медлительной техникой, не сводя взора с великого человека, имеющего такое большое сердце, махающего ей рукой:
 — Ты подожди меня до выходных! — кричал впечатлительный ребенок в немое стекло. — Я за тобой с папой приеду, тебя обязательно заберу!.. Правда, правда!.. Он у меня добрый!..

Салон тихо шушукался, под впечатлением увиденного, обсуждал дальнейшие действия  «боевого братства». А на месте № 15, сидел красивый мальчик, с горем в глазах, и слезами наружу. Отрешённо смотрел на проплывающий обманчивый мир, совсем не реагируя на успокоенную мать, у которой был выбор, разделительная межа, — между    состраданием и чёрствостью...
               
4.

    Объявили прибытие другого рейса. В кафе сидят двое, тайком пьют горькую, поминают павших, не могут наговориться, решают, как лучше поступить и сделать, чтобы всем выполнить намеченное.

Вдруг упала СМС, на экране ярко высветилась: «Вась! Если вопрос за деньги, то у меня сейчас свободных нет»

 — Вот и отлично, брательник! — грустно усмехнулся Василий, — обнимая дорогого человека, проверенного бедой и боем, — окончательно решая забрать того к себе в гости, уже дома все вопросы решить. Вернуться в скромную избу-хату, где на самом видном месте, висит портрет-фотография их дружной «троицы», с любимой овчаркой-сапёром, посередине.


                26 августа 2024 года.