Творчество Алена Роб-Грийё

                Это неважно, важен лишь цвет травы…
                Егор Летов.
 
Ален Роб-Грийё родился в 1922 году.

Во Франции его знали в лицо. Когда-то в 60-х этот молодой человек любил быть на виду, в гуще событий, литературно-философских споров.

То ли за свои неистовые выступления, то ли за выдающуюся шевелюру в виде копны непокорных волос друзья прозвали его Распу (уменьшительное от “Распутин”). Последнее время пожилой революционер часто уединялся в своём нормандском поместье. Почти до смерти (18 февраля 2008) Ален Роб-Грийё читал лекции в американских университетах, писал сценарии и даже сам снимался в кино, хотя о нём самом давно уже сняты фильмы и написано множество книг. Он часто бывал в разных странах, путешествуя или выступая перед студенческими аудиториями. В 2000 году, он второй раз за свою жизнь посетил Петербург, где на встречах с читателями рассказывал о “новом романе”, о современной литературе во Франции и о “новой автобиографии”. Седовласый старец пережил свою славу, став героем легенды, мифа о нём самом.

В 1985 году выходит автобиографическая книга Роб-Грийё “Возвращение зеркала”, где к неожиданности критиков автор заявляет: “Я никогда не говорил ни о чём, кроме себя”. “Реальность не поддаётся описанию. Каждая вещь живёт сама-по-себе, независимо от того, как воспринимает её человек. Всё, что возможно описать человеку, - это только самого себя. Себя, как зеркало, отражающее абсолютно самодостаточный (и не нуждающийся в отражении) реальный мир”.

Все романы Роб-Грийё это лабиринты, лабиринты отражений.

В начале своего творчества Ален экспериментирует с формой. Но его эксперименты заходят слишком далеко. Сам, находясь в лабиринте собственного сознания, Роб-Грийё хватается за спасительную нить Ариадны и идёт по ней, движется к выходу.

Искусство - это интуитивный метод познания действительности. И Роб-Грийё смело идёт вперёд. Он поражает читателей, эпатирует публику, взрывает сознание, выворачивает обыденную действительность наизнанку.

После войны на литературном Олимпе Франции прочно утвердились экзистенционалисты во главе с Сартром. Многие писали о войне, о героях. Человек был центром вселенной, сама природа становилась перед ним на колени. Мораль и Закон создавал сам человек. Философия Сартра, ставящая в основу мироздания Человека-Героя-Творца, захватила просвещённые умы тоскующей по Революции Франции. Так что противостоять этим идеям могли далеко не все.

Среди них и оказался Ален Роб-Грийё, поставивший перед собою цель вернуть человеку самого себя через отказ от Человека. От Человека как знака, символа, штампа, клише.

Никто - в том числе и художник - не может быть ответственным за других людей, решать за них, что правильно, а что нет. “Настоящему писателю нечего сказать”, так как ему самому следует освободиться от предустановленных идей, общественных стереотипов, и заняться непосредственно литературой как искусством владения словом. Для писателя на первый план выступает его материал - язык. Язык как инструмент мысли, как набор знаков, доставшихся нам от прошлых поколений. Человек свободно оперирует этими знаками-словами, но мир, обозначаемый через язык, по-прежнему представляет для него извечную загадку. “Мир не является ни значимым, ни абсурдным. Он просто есть. (Р.-Гр. 1956. “Путь для будущего романа”) Во всяком случае, именно этим он наиболее примечателен. И внезапно очевидность этого факта поражает нас с такой силой, против которой мы не можем устоять. Вмиг вся прекрасная конструкция (наших слов) рушится: неожиданно открыв глаза, мы ещё раз испытали шок от встречи с этой упрямой реальностью, которую мы притворно считали до конца изученной. Вокруг нас ПРИСУТСТВУЮТ вещи! Их поверхность чиста и ровна, нетронута, лишена двусмысленного блеска и прозрачности. И вся наша литература до сих пор не смогла ни приоткрыть малейшего её уголка, ни сгладить малейшего её изгиба”.

Чтобы описать мир, Роб-Грийё отказывается от слов, от абстрактного языка символов, и изобретает новый (для европейца) кинематографический язык образов. Где каждая вещь находится в себе. Пустой стул - это всего лишь пустой стул без отпечатка ассоциаций, а не знак отсутствия человека.

Человек в романах Грийё теряет личность, теряет способность давать вещам и явлениям имена и названия. Вещи теряют своё значение и оживают. Живые образы сменяют друг друга.

Подобно волшебнику Роб-Грийё освобождает мир от матрицы текста, и оказывается, что текст вовсе никогда и не являлся основой мира, его каркасом. Наоборот, текст скрывал от человека живой, красочный, радостный мир.

И всё же, несмотря на то, что Роб-Грийё ни раз писал о том, как правильно читать его “новые романы”, многие не признавали его, не понимая его специфического образа мировосприятия. Его имя часто вносилось в списки претендентов на Нобелевскую премию по литературе. Однако после того, как стокгольмское жюри посмотрело некоторые из его фильмов, кандидатура была с негодованием отвергнута, и вопрос оказался закрытым: киносценарии не входят в число серьёзных литературных жанров.

Романы Роб-Грийё называют ещё кинороманами. Автор как бы снимает фильм, причём его черновой вариант, с множеством дублей и эпизодов.

Все персонажи Роб-Грийё живут исключительно внутри своих текстов, здесь и сейчас. Они рождаются, когда читатель открывает книгу и начинает читать, и умирают, исчерпав себя, когда книга уже дочитана. Как пешки, передвигаемые рукой автора по шахматной доске, они идут вперёд к какой-то неведомой им самим цели, всегда находясь при этом в состоянии крайнего невротического возбуждения, постоянно блуждая, испытывая то страх, то отчаяние. Каждый раз ими движет какая-нибудь навязчивая идея. Сам текст ведёт персонажей всё дальше и дальше бесконечными коридорами своего лабиринта. В монотонных повторяющихся описаниях вещи, люди, декорации возникают как некое наваждение, которому трудно противостоять. Ни читатель, ни персонажи романа уже не помнят, что было до того, как они попали в этот словесный водоворот, и не знают, как из него выбраться. Везде, где раньше были ответы, теперь остались одни вопросы. Персонажи Роб-Грийё не знают, откуда пришли и куда идут, но главное - они сами не могут с уверенностью сказать, кто они такие. Ответ на загадку содержится в самой загадке, но только автор текста знает ответ.

Переход Роб-Грийё от литературы к кинематографу был плавным. Уже в романе “Ревность”, герой которого подглядывает за происходящим, оставаясь при этом невидимым для остальных персонажей, появляется “эффект кинокамеры”. На мир совершенно нейтрально и отстранённо смотрит не человек-знак, а НЕчеловек-пустота, внутренний наблюдатель, выглядывающий из-под матрицы текста.

Роб-Грийё продолжает экспериментировать, и в 1961 году выступает в роли сценариста, снимая с режиссёром Аленом Рене фильм “В прошлом году в Мариенбаде”. Фильм имел успех.

Но последующие фильмы, где Роб-Грийё выступал уже в роли режиссёра-постановщика, во многом разочаровали зрителя. “Бессмертная” (1963г.), “Трансъевропейский экспресс” (1966г.), “Человек, который лжёт” (1968г.), “Медленное соскальзывание в удовольствие” (1974г.) и другие фильмы были интересны только узкому кругу специалистов.

Читая кинороманы Роб-Грийё, приходится представлять себя то на месте оператора, то за монтажным столом.

Третий этап творчества Роб-Грийё представляют собой произведения-пародии на массовую поп-культуру. Текст шизофреноподобно распадается на множество внешне не связанных между собой фрагментов, отражающих абсурдность и избыточность современности (“Дом свиданий” - 1965г., “Проект революции в Нью-Йорке” - 1970г.).

С 1980-х годов Роб-Грийё разрабатывает новое направление современного французского романа, названного им “новой автобиографией” (трилогия “Романески”: “Возвращение зеркала” - 1985г., “Анжелика, или Очарование” - 1987г., “Последние дни Коринфа” - 1994г.). Отказавшись от сюжета и героя, Роб-Грийё обращается к самому себе, стремясь передать не документально подтверждаемый факт, а личность автора так, как она отражена в его собственном сознании. В “новой автобиографии” факты становятся настолько тесно переплетены с вымыслом, что сам автор мемуаров превращается в героя собственной книги, пытающегося настичь самого себя в выстроенном им лабиринте…

Ален Роб-Грийё родился в городе Брест на западе Франции в 1922 году.

Его родители были людьми небогатыми: отец - соуправляющий картонажной мастерской, мать - учительница. Так что детство будущего писателя прошло вне литературной среды. По признанию самого Роб-Грийё, в те годы он был далёк от сочинительства и готовился к совершенно иной карьере. В 1945 году он оканчивает Национальный агрономический институт, после чего несколько лет добросовестно трудится над повышением эффективности сельского хозяйства.

Всё начинается, когда в 1949 году двадцатисемилетний инженер-агроном, специалист по болезням банановых деревьев и искусственному осеменению крупного рогатого скота на обратной стороне листов с описанием генеалогического древа голландского быка пишет роман под названием “Цареубийство”. Этот манускрипт Роб-Грийё предлагает одному из известнейших парижских издательств “Галлимар”, которое, впрочем, отказывается его публиковать.

Однако этот первый опыт начинающего писателя был замечен, и рукопись отправили литературному консультанту другого издательства - “Минюи”.

В последующие два года Роб-Грийё работает инженером в Колониальном институте плодовых и цитрусовых, часто бывая в Марокко, Французской Гвинее, Гваделупе и на Мартинике. Но уже в конце 1950 года проблемы со здоровьем вынуждают его оставить эту должность.

По возвращении с Антильских островов он пишет свой второй роман “Ластики” и относит его главному редактору “Минюи” Жерому Линдону, сделавшему ставку на экспериментальную литературу. Так в 1953 году книга Алена Роб-Грийё впервые увидела свет. Тогда критика не придала роману особого значения.

Настоящая слава пришла к Роб-Грийё только вместе с появлением его следующей книги “Соглядатай” в 1955 году, получившей в том же году премию критики. Вот тут-то и разгорелись страсти. Присуждение роману Роб-Грийё престижной литературной премии вызвало бурю негодования. Газеты опубликовали ряд совершенно разгромных статей. В то же время сторонники Роб-Грийё, среди которых были Ролан Барт, Морис Бланшо, Альбер Камю и Андре Бретон, решительно выступили в его защиту. Благодаря их поддержке Роб-Грийё получает в журнале “Экспресс” колонку для серии из девяти статей под общим заглавием “Литература сегодня”.

Эти статьи, опубликованные с октября 1955-го по февраль 1956-го, впоследствии были объединены в сборнике “За новый роман” (1963г.). Каждый раз выступления Роб-Грийё служили поводом для ожесточённых литературных споров, которые не прекращались до конца 70-х годов.

Роб-Грийё всегда отказывался признавать себя теоретиком романа. Тем не менее, он был любителем всевозможных теорий в любых областях, будь то литература или квантовая механика. Всё, что служит пищей для игры ума, неизменно будило его воображение.