Иллюзия знания или самоуверенное невежество

Прочитал на днях (27 августа 2024 г.) в телеграм-канале «Толкователь»; размышлизмы его автора П. Пряникова о Русском Мире (https://t.me/tolk_tolk/21150). В этом тексте утверждается, «что основы «Русского Мира» были созданы в 1990-е государственническими либералами (проще говоря, либералами на службе у Ельцина) и методологами. Позже этот скелет РМ (как появились большие деньги) стал обрастать мясом после 2014 года». Далее, П. Пряников, ссылаясь на Симона Кордонского утверждает, Русский Мир придумали, якобы, политтехнолог Глеб Павловский и некий методолог Сергей Чернышёв. Почему Пряников забыл вспомнить другого методолога 1990-х годов Петра Щедровицкого, самопровозгласившего себя автором понятия «Русский Мир», неведомо – возможно от незнания, возможно вследствие какой-то личной неприязненности. Но, вот что точно можно сказать, так это отметить поверхностность и ограниченность знаний данного Павла Пряникова.
Даже не предполагаю, что отмеченный Пряников прочтёт, что я написал, да, собственно, не на него и рассчитываю, ибо люди с когнитивными искажениями органично неспособны к саморефлексии. А пишу для тех, кто склонен к размышлениям и доводам. У меня совсем немного читателей, но точно знаю, что такие есть.
Так вот, автором определения понятия Русского Мира является Н.И. Костомаров, который в своих работах (наиболее обстоятельно, пожалуй, в статье «Две русские народности») термин «Русский мир» использует в качестве тождественного термину «Русская Земля», причем именно в приведенном здесь написании – «мир» строчными буквами, а «Земля» с прописной. Это дает нам основания сейчас использовать написание Русского Мира с прописных букв. Характерно, что Н.И. Костомаров в том же, по сути, значении, что и Русский мир, и Русская Земля, использует еще один термин – Русский материк. Все они обозначают пространство, которое формировалось под эгидой русского народа – его южной (киевской) и северной (новгородско-московской) ветвями [Костомаров, Н.И. Русский мир. – Киев: Радуга, 2006. –  с. 81-121].
Правда, несколько раньше Н.И. Костомарова термин «русский мир» использовал Н.И. Надеждин, который написал работу «Опыт исторической географии Русского мира», изданную в 1837 г., на 24 года раньше статьи «Две русские народности». Однако, термин «Русский мир» Н.И. Надеждин использует только в заглавии, в самом тексте он не встречается. В тексте содержатся термины «Славянский мир» и «Русская земля» (по одному разу), а также «Венедо-Славянский мир» (два раза), определяемые по контексту работы как тождественные «Русскому миру» [Надеждин, Н.И. Опыт исторической географии русского мира. – СПб.: изд-во «Лань», 2014]. Но, нигде Н.И. Надеждин не даёт определения самому понятию Русского Мира.
Отсюда, целесообразно строить концепцию Русского Мира и разрабатывать прикладные технологии ее осуществления в социальной реальности, основываясь на определениях настоящего автора этого понятия Н.И. Костомарова. Причем, делать это необходимо по причине смысловой корректности, а не только геополитической целесообразности. Хотя геополитическая целесообразность в этом вопросе имеет очень большое значение. Единственным дополнением, которое следует сделать к определениям Н.И. Костомарова, это расширить понятие Русского Мира, как выражающее не только сугубо русские этнокультурные характеристики, но и в широком смысле российскую социокультурную традицию, включающую в себя разнообразные этнические компоненты, развивавшиеся и существующие на пространстве, очерченным в свое время границами Советского Союза, а еще раньше Российской Империи. Полиэтничность или полиэтнокультурность Русского Мира, окормленного и оформленного, конечно же, русской культурой, является его характерной чертой. Исходя из этих уточнений, мы вправе рассматривать понятие Русского Мира в качестве тождественного таким понятиям как российское социокультурное пространство и пространство российской цивилизации, которые исторически совпадают с территориями Российской Империи и Советского Союза.
Иной подход (который, в силу ограниченности знаний, П. Пряников считает единственным) появляется как раз в 1990-х годах, когда после распада единой страны, существовавшей в образе СССР, под Русским Миром П. Щедровицкий и компания стали толковать территории (дисперсного) существования русскокультурных диаспор по всему земному шару. В этом (я бы сказал – надуманном и ложном) варианте в состав Русского Мира включаются все места расселения русскокультурных людей, вне зависимости от их этнической принадлежности. В таком случае Русский Мир состоит как бы из двух структурных компонентов – территории собственно Российской Федерации и многочисленных мест проживания «людей ... говорящих и думающих на русском языке» [Щедровицкий П. Русский мир: восстановление контекста // Тогда фрагменты Русского Мира мы обнаруживаем не только на территории бывшего Советского Союза, но и в Израиле, США, Австралии, Франции, Аргентине и т.д.
Признание дисперсности территории современного Русского Мира на первый взгляд выводит его на невиданные ранее уровни глобальных пространств. Казалось бы, несмотря на политико-административную сжатость Русского Мира в пределах Российской Федерации, он, благодаря процессу диаспоризации (образования русскокультурных анклавов) фактически на всех континентах, значительно расширил свое социокультурное присутствие на планете. Вот в этом признании дисперсности Русского Мира, когда в качестве диаспор рассматриваются русскокультурные территории даже в рамках исторического российского социокультурного пространства, например, на Украине и в Крыму, спрятана, как мне кажется, основная опасность для будущего российской цивилизации. Такая модель параметров Русского Мира фактически способствует консервации его политико-административного выражения только в пределах Российской Федерации, а то и того уже – даже исключая этнические регионы на том же Северном Кавказе. Тем более, эта модель внедряет в общественное сознание (и самое пагубное – российское) рассмотрение территорий бывшего СССР, т.н. «ближнего зарубежья» Российской Федерации, в одном контексте с территориями Израиля, США, Франции, Австралии, Германии и др., где действительно существуют русскокультурные диаспоры. Тем самым природно-историческое пространство, базовое пространство геополитического позиционирования российской цивилизации произвольно или невольно ограничивается территорией нынешней Российской Федерации.
Вообще «дисперсность Русского Мира» строится по аналогии с дисперсностью Иудейского (Еврейского) Мира, возникшей в глубокой древности и, в определенной степени, сохраняющейся сейчас.
Относительно приписываемого авторства понятия Русского Мира П. Щедровицкому можно сказать, то это либо следствие некомпетентности, крайним выражением которой является элементарное невежество, либо брутальный плагиат.  С учетом того, что у П. Щедровицкого было достаточно много времени, чтобы проверить свою компетентность, то остается последнее. В крайнем случае, используя термин и понятие Н. Костомарова, он мог бы за это время хотя бы как-то попытаться объяснить этот факт, упомянуть, что ли, о Костомарове. Но ничего в этом плане Щедровицким сделано не было. Поэтому у меня есть все основания достаточно резко говорить об этой неприглядной, не только с научной точки зрения, ситуации.
Меня, конечно же, не может не удивлять, на грани возмущения, такой способ интеллектуального воровства. Но, гораздо опаснее другое – технологии дисперсности (разорванности) Русского Мира, ведущие к консервации возникшей после 1991 г. раздробленности, фактически разрабатываемые П. Щедровицким и его сотрудниками, внедряются в контексты соответствующих решений, принимаемых  государственными органами Российской Федерации. Когда работа с соотечественниками будет строиться по таким схемам, то это просто катастрофично для истории и будущего Русского Мира.
Если говорить о сетевой структуре, которую стремятся внедрить в понятие Русского Мира П. Щедровицкий и его последователи, то, по определению, сетевая структура это один из способов осуществления децентрализации. В экономике это может быть и неплохо. Но даже там диверсификация управленческих процедур не исключает и, даже, требует наличие определенного координирующего центра.
В социальной системе принцип организации по модели сетевой структуры более подходит гражданскому обществу (что, собственно, и было показано Ю. Хабермасом).  Даже в большей степени, чем экономическому обществу. В политике сетевая структура неэффективна, более того, зачастую она является порождением диверсии, как внутренней, так и внешней. Особо опасна сетевая структура для т.н. транзитного или переходного общества, т.е. общества, реконструирующего или переформатирующего модель своего социального устройства. Кстати, Российская Федерация все еще находится в этом состоянии, тем более, она была в таковом состоянии десять-пятнадцать лет тому назад, когда П. Щедровицкий начал внедрение своего проекта.
Несколько резкая оценка отмеченного утверждения П. Пряникова вызвана, прежде всего тем, что он своё ошибочное мнение подаёт ничтоже сумняшеся, подчёркивая, что давно придерживается такой позиции. А с учётом вредоносности такой позиции её оценки не должны быть мягко-расплывчатыми. Не исключаю, что П. Пряников хороший журналист и интересный блогер, однако это не даёт ему основания строить свои безапелляционные утверждения, «сужденья черпая» из мутных источников.
________________________________
Более развёрнуто эта тема представлена в моей публикации «Русский Мир, Русская земля и Русское зарубежье: способы конструирования геополитических интересов России»