Тот, кто ищет

- Ершова! Сколько лет, сколько зим!

Девушка двадцати шести лет в строгом костюме и с еще более строгой прической вздрогнула и обернулась, неумело пряча улыбку:

- Не дури, Верховцев, мы же всего пару дней не пересекались.

Верховцев с улыбкой поправил свои толстые роговые очки (из никому неясных соображений он пренебрегал операцией по восстановлению зрения), пригладил лохматую, как всегда, шевелюру и с театральным придыханием произнес:

- Без тебя эта пара дней показалась мне вечностью!

Ершова, не выдержав, прыснула в кулак, отчаянно надеясь, что не покраснела. Она знала, что коллега просто дурачится, но где-то на уровне подкорки ей все равно было приятно. Пожалуй, даже приятнее, чем хотелось бы.

- Расскажи лучше, чем занимался на выходных? – спросила девушка, пряча мимолетное смущение за дымом электронной сигареты.

- Тем же, чем и всегда, Пинки, - понизил голос Верховцев, и Ершова закашлялась от приступа смеха, представив себя в роли придурковатого мультяшного крысеныша.

- А поконкретнее? – наконец сумела выдавить она.

- Грыз гранит науки, как ты уже могла бы догадаться, - Верховцев снова поправил очки, напустив на себя важный вид. – Нашел запись одной лекции – из тех времен, когда камеры только начинали переходить на трехмерный формат.

- И о чем же? – из праздного любопытства спросила Ершова.

- О нашем мышлении, - Верховцев выставил вверх свой длинный указательный палец. – Точнее, о природе наших идей. Ты вот никогда не задумывалась о том, что они как бы живут своей жизнью, преследуют собственные цели?

- Чего? – левая бровь девушки лениво скользнула вверх.

- Ты никогда не задумывалась… - парень опустил голову, собираясь с мыслями. – Почему, когда ты открываешь для себя новую годную музыкальную группу, тебе хочется поделиться этим открытием с кем-то другим?

- Потому что человек – животное социальное, - Ершова сделала еще затяжку. – Почему же еще?

- Есть куда более характерные примеры, - сощурился Верховцев. – Политические идеологии, религиозные учения, философские школы – их идеи захватывают, заражают нас, будто вирусы или паразиты, заставляют распространять себя, воспроизводя тем самым свои новые копии и продлевая жизненный цикл…

- Кажется, мой мозг сейчас захватывает идея, что твоя теория – полный бред, - полушутя фыркнула Ершова.

- А почему нам, по-твоему, так важно делиться всей этой информацией, трансформируя инфопространство вокруг себя по образу и подобию того, что захватило наши собственные мысли? – предпринял последнюю попытку убеждения парень.

- Потому что человек – животное социальное, - повторила Ершова с усмешкой. – Мы сами решаем, каким идеям следовать, какие распространять. Думать, что у идеи есть самостоятельная воля, самостоятельные цели, кроме тех, что в них закладываем мы – это, друг мой сердешный, какая-то шиза.

- Какая ж ты упертая, Ершова, - Верховцев сокрушенно покачал головой. – Нет бы взглянуть на вещи под другим углом, попробовать понять метафору…ну да ладно. Расскажи лучше, чем сама сейчас занимаешься? Я слышал, твоему отделу доверили какую-то экспедицию?

- «Какую-то»! – снова фыркнула девушка. – Допотопные шизоидные лекции он, значит, смотрит, а что творится на передовой современной науки – ни сном, ни духом…

- «Ковчег»?! – глаза Верховцева округлились в искреннем изумлении. – Ты правда будешь оператором «Ковчега»?

- Ага, - с деланой небрежностью кивнула Ершова и снова затянулась электронкой. – Точнее, буду вести его новый виток. Ты ведь в курсе основных событий предыдущего?

- Естественно, - Верховцев тряхнул головой с таким жаром, что с его носа чуть не слетели очки. – Первый в истории обнаруженный звездолет внеземного происхождения – пропустишь такое. Да и исчезновение первой отправленной экспедиции…это же были, пожалуй, лучшие американские умы! Но я думал, они после этого собирались уничтожить потенциальную угрозу?

- Собирались, - подтвердила девушка. – Но наши выбили у них разрешение на собственную экспедицию – на свой страх и риск. Вот ее-то мне и предстоит сопровождать…

Словно в подтверждение ее слов, ее наручные голочасы издали негромкий писк. Ершова вскинула руку на уровень груди и в воздухе перед ее глазами всплыли подрагивающие символы: «РС 6-14, готовность №1».

- Все, я побежала, - девушка сунула электронку в карман пиджака и заспешила к своему рабочему месту.

- Расскажи потом, как прошло! – крикнул ей вслед Верховцев.

Ершова неопределенно махнула ему рукой и скрылась за поворотом коридора.

***

- Орел, это Ласточка, как слышите? Прием.

Голопроектор тихо гудел и едва заметно мерцал голубым светом. Ершова вздохнула, наклонилась поближе к микрофону и повторила в четвертый раз:

- Орел, это Ласточка. Вы опаздываете на три минуты. Доложите при первой возможности. Прием.

- А что, если они тоже… - стоявший за ее спиной Вадик сглотнул и с явным трудом выдавил. - …того?

- Отставить панику, - Михал Иваныч поправил свой вечный красный галстук в полоску и пожевал губами, обдумывая ситуацию. – По протоколу ждем еще двенадцать минут и…

Воздух над голопроектором зарябил. Ершова чуть сдвинула на вспомогательном двухмерном мониторчике своей рабочей станции ползунок с загадочной подписью «ЧСТ КНЛ», и рябь начала складываться в трехмерное изображение, искаженное внушительным, даже по современным человеческим меркам, расстоянием. Постепенно размытое округлое пятно обретало форму головы космонавта в шлеме из укрепленного стекла. Из динамиков сквозь шуршание и потрескивание донесся еле слышный голос:

- …Ласточка, это Орел…бесполезно, Федорыч, они не слышат…

- Слышу вас, Орел, - Ершова переключилась на не менее загадочный ползунок «НЛЖ ШМЗ» и медленно повела его вправо. – Пытаемся отрегулировать сигнал. Доложите пока обстановку. Прием.

- Слышат, Федорыч! – космонавт обернулся и, кажется, махнул рукой кому-то. – Группа «Орел» на связи, Ласточка. Пришлось немного повозиться, взламывая американский автопилот, чтобы пристыковаться на их место и не портить ценную находку, прорезая другой вход. Денис Щедрин и Федо…то есть, Виктор Терешков готовы приступить к исследованию. Прием.

Ершова кивнула сама себе, удовлетворившись наконец качеством сигнала, и строго спросила:

- Нашли что-нибудь на американском корабле? Можете подтвердить смерть экипажа?

- Никак нет, - Денис растерянно улыбнулся. – Никаких останков на борту не обнаружено. В камбузе брошена недоеденная пища, в одной из кают – расстеленная постель. Выглядит так, словно они все спонтанно поднялись со своих мест и…просто ушли.

- Не оставив никого на борту? – вполголоса произнес Михал Иваныч, снова потеребив галстук. – Интересно…

- Не нравится мне это, - голос Вадика дрогнул. – Напоминает старые легенды про Бермудский треугольник…

- Отставить суеверия, - тоже немного нервно, но все еще твердо скомандовал Михал Иваныч, и по-отечески коснулся плеча Ершовой. – Руководи, дочка. Пусть придерживаются плана.

- Повторим регламент, - проговорила та, наклонившись к микрофону. – Экипаж остается на борту, повторяю, что бы ни случилось, остается на борту в готовности эвакуироваться в любую минуту. Щедрин и Терешков проникают на судно внеземного происхождения. Задача номер один – выяснить, что произошло с американской командой. Задача номер два – собрать любую доступную информацию о предназначении инопланетного корабля и причинах гибели его экипажа. Камеру не выключать, скафандры не снимать, о находках докладывать безотлагательно. Любые аномальные показания датчиков – немедленная эвакуация команды. Угроза любой природы – немедленная эвакуация команды. Невозможность немедленной эвакуации команды – немедленная эвакуация корабля с экипажем. Как поняли?

- Хорошо поняли, - с готовностью отозвался Щедрин и улыбнулся в закрепленную на уровне его шеи микрокамеру со встроенным проектором, пытаясь скрыть страх. – Разрешаете выдвигаться?

- Разрешаю, - кивнула Ершова и откинулась назад, скрестив на груди руки.

- Так… - из динамиков раздался металлический лязг. – Открыли шлюз, вступаем в коридор…он…

Изображение и звук задрожали, но едва заметное смещение ползунка «НЛЖ ШМЗ» вновь решило проблему.

- …он длиннее, чем казался снаружи, - продолжил Денис. – Идет все время прямо, ответвлений пока не вижу. Стены покрыты повторяющимся узором…и…

- Что такое, Орел? – вновь подалась вперед Ершова. – Докладывайте о любой мелочи.

- Это…наверное, прозвучит странно… - замялся Щедрин. – Но этот узор…он кажется каким-то…знакомым. А ты что скажешь, Федорыч?

Голос второго космонавта микрофон, закрепленный у рта Дениса, уловил лишь в виде невнятного шума, но, кажется, ответ был утвердительным.

- Любопытно… - пробурчал Михал Иваныч. – Очень любопытно. Может быть, это имелось в виду в последних сообщениях от пропавшей экспедиции?

- А что… - Вадик втянул голову в плечи, словно на самом деле не особенно хотел знать ответ. – Что там было?

- Документацию надо было читать, балда, - грозно рыкнул Михал Иваныч, но тут же вновь погрузился в задумчивость. – Как же там…

- «Мы здесь уже были», - не отрывая взгляда от голограммы, подсказала Ершова. – Вот эту фразу они четко повторили несколько раз. «Мы здесь уже были».

***

Несколько минут прошли в полной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием помех. Голографическая голова Дениса озиралась по сторонам. Постепенно на его лице все четче проступали следы мучительных умственных усилий.

- Орел? – наконец не выдержала Ершова. – Что-то не так?

- Все в норме, Ласточка, - ответил космонавт после паузы. – Просто пытаюсь вспомнить, где же я видел этот узор…

- Ничего удивительного, - пожала плечами Ершова. – Это ведь просто угловатые спирали, что-то подобное, кажется, использовали для декорации своих пирамид древние Майя, да и…в чем дело, Орел?

Денис смотрел чуть выше камеры, туда, где встроенный проектор демонстрировал ему миниатюрную голограмму верхней половины торса Ершовой. Его глаза заметно округлились, а рот сам собой приоткрылся.

- Я… - он откашлялся, прочищая горло. – Я ведь…кажется, я не говорил вам, как он выглядит.

- Он не говорил, - дрожащим голосом подтвердил сзади Вадик.

Девушка нахмурилась. Денис и Вадик определенно были правы, но вместе с тем в ее голове не менее определенно стоял четкий образ одновременно строгого и хаотичного спирального узора. Она готова была поклясться, что могла бы с закрытыми глазами воспроизвести его на бумаге. Она видела эти стены из холодного, похожего на камень материала, она знала каждый их изгиб, каждую трещинку…

- Орел?! – Михал Иваныч рванулся вперед, к микрофону. – Какого хрена происходит?!

Ершова подняла глаза на голограмму. Из носа космонавта бежала едва заметная темная струйка. Он машинально потянулся к лицу рукой, но она, конечно же, лишь беспомощно царапнула стекло шлема.

- Все…все нормально, Ласточка, - немного гнусаво проговорил Денис. – Кажется, кровь носом пошла. По приборам все в норме, так что…

Голограмма застыла на секунду, а затем затряслась – космонавт, очевидно, бегом бросился вперед, вглубь инопланетного судна.

- Куда, твою мать?! – взревел Михал Иваныч, грохнув кулаком по столу.

Голограмма рассыпалась на бледно-голубые кубики. Ершова, не церемонясь, отпихнула мешавшую ей руку старшего товарища, вернулась к ползунку «ЧСТ КНЛ» и медленно повела его влево. Не сразу, но кубики вновь сложились в изображение головы в шлеме.

- …сточка, как слышите, прием! – донесся из динамика взволнованный голос.

- Слышу вас, Орел, - ответила Ершова, из последних сил сохраняя спокойствие. – Говорите, что случилось?

- Здесь… - голос на мгновение затерялся в помехах. – …в скафандре. Повторяю, тело в скафандре. Похоже, американец. Думаю…думаю, он давно мертв.

- Травмы есть? – вклинился сзади Вадик. – Может, следы насилия?

- Скафандр вроде цел. Сейчас… - Денис сжал губы в видимом усилии. – Сейчас перевернем…Федорыч, да помоги, не стой!

Еще пара секунд – и напряжение сменилось облегчением, смешанным с замешательством.

- Что там? – строго рыкнул Михал Иваныч.

- Я…я не знаю, - Щедрин бросил растерянный взгляд в камеру. – У него шлем…он весь залит кровью изнутри. Ничего не разглядеть…

- Что делать будем? – боязливо обратился к коллегам Вадик. – Может…может, им сворачиваться?

- Я вот тоже так думаю… - вполголоса проговорил Михал Иваныч. – А ты что скажешь, дочка?

- Ласточка? – подал голос Денис. – Разрешите двигаться дальше?

- А? Что? – встрепенулась Ершова. – Да, да, разрешаю.

Михал Иваныч скептически цыкнул зубом, но спорить не стал. Что до самой Ершовой…

Еще одно воспоминание медленно проступало в ее подсознании. Воспоминание о чем-то неимоверно важном, но очень давно забытом. Воспоминание, как-то связанное с бесконечными спиралями, вырезанными на холодном камне. Воспоминание об ударе. О гулком, повторяющемся ударе кулаком в грудь, со всей силой ее тонкой руки, раз за разом выбивающем воздух из ее легких и отдающемся невероятно сладостной болью в ее ребрах:

Х-ха! Х-ха! Х-ха!

***

- Ласточка? – вновь подал голос Щедрин после долгой паузы. – Вижу впереди…что-то.

- Какого рода? – Ершова тряхнула головой, прогоняя из нее глупые, лишние мысли.

- Кажется, еще одно тело… - Денис остановился и сощурился, вглядываясь вдаль. – А может и не одно. Дайте нам пару минут, доберемся до них и осмотрим.

- А побыстрее никак? – нервным шепотом спросил Вадик.

- Спокойно, - тоже негромко ответил Михал Иваныч. – Спешить уже явно некуда, трупы все равно никуда не убегут.

- Да, - кивнул сам себе на ходу Денис. – Их двое. Один в американском скафандре, шлем так же забрызган кровью изнутри.

- А второй? – Ершова хрустнула запястьями, предвкушая что-то интересное.

- А второй… - Щедрин склонился над невидимым операторам телом. – Второй – не человек.

- Ты уверен, сынок? – чуть громче, чем хотел, спросил Михал Иваныч.

- Уверен, - мрачно кивнул Денис. – Его череп похож на лошадиный или олений. Две глазницы, зубы, ноздри…верхние конечности длиннее нижних, и в целом он заметно крупнее среднего человека…

- Сканируйте! - костяшки на руке, которой Михал Иваныч вцепился в микрофон, побелели. – Это, возможно, важнейшая находка в истории человечества, не считая самого корабля! Мы должны получить четкий трехмерный образ!

- Сделаем, - с готовностью отозвался Щедрин.

Сканер в его руке еле слышно запищал, сигнализируя о своей работе. Михал Иваныч выдохнул, отпустил микрофон и прогудел себе под нос:

- Эх, перекур бы...еще эти чертовы спирали из головы не идут…но нет. Нет, сначала ребят на корабль вернем.

- Думаю, недолго осталось, - рука Вадика дернулась кверху, словно он хотел от души стукнуть себя в тощую грудь кулаком, но в последний момент передумал. – Для первой успешной экспедиции и уже найденного хватило бы, а?

Ершова неопределенно хмыкнула. Что бы ни занимало в тот момент ее мысли, скорее всего, оно было очень и очень далеко от ее бренного тела. Писк сканера оборвался.

- Ласточка? – Денис вновь сфокусировал взгляд на камере, но видно было, что на самом деле он сосредоточен на чем-то другом. – Такой вопрос…он может показаться странным, но…нас ведь здесь еще не было да? Нас ведь не могло здесь быть?

Ответом ему было только тяжелое молчание.

***

- Э…Ласточка? – через одиннадцать минут после завершения сканирования инопланетного тела вновь заговорил Денис. – Мне тут Федорыч подсказывает одну дельную мысль. Нам же выдали с собой, якобы, дико навороченный криптоанализатор, обученный на всех известных видах письменности, включая иероглифы и древние пиктограммы. Что, если все эти спирали…

Он замолчал и нахмурился, вглядываясь во что-то, что держал чуть в стороне от своей камеры.

- Действительно, хорошая мысль, - отстраненно кивнула Ершова. – И как, написано там что-нибудь?

- Да… - Денис прокашлялся, пытаясь совладать с севшим вдруг голосом. – Да, похоже, что написано. Немного сумбурно, но…вот в этом скоплении говорится о неком феномене или аномалии. Его называют «бесконечной процессией» и предупреждают, что он вышел из-под контроля. Еще говорится о его источнике – неком «искателе», которого они отправляют в открытый космос так далеко, как только смогут. Все это на фрагменте полметра на полметра, который повторяется через каждые несколько шагов…

- А между ними? – Ершова подалась вперед: она ясно чувствовала, что речь идет о чем-то очень важном.

- Все остальное пространство… - Денис снова потянулся рукой к стеклу шлема – должно быть, кровотечение возобновилось. - …все от пола до потолка забито одной-единственной фразой, которая повторяется снова, и снова, и снова, и снова…

- К-какой фразой? – пискнул сзади Вадик.

Щедрин перевел растерянный взгляд в камеру. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы унять дрожание губ и ответить:

- Фразой…«простите нас».

На несколько секунд воцарилась гнетущая тишина. Затем Михал Иваныч, не думая о хороших манерах, отодвинул кресло Ершовой в сторону и вновь схватился за микрофон:

- Я все… - он тяжело и прерывисто вдохнул. – Я все понял. Не надо было вас туда отправлять. Что бы там ни было на этом корабле…это бомба. Он несет неизмеримо больше угрозы, чем возможной выгоды от изучения. Сворачивайтесь, ребятки. Возвращайтесь на свой корабль. Как поняли?

- Поняли вас хорошо, но… - Денис замялся и опустил глаза. Судя по покачиванию голограммы, он продолжал неспешное движение вперед.

- Что «но»?! – зарычал Михал Иваныч. – А ну, жопу в горсть – и на корабль! Если сейчас же не повернете, я даю команду улетать без вас!

- Простите, - сконфуженно проговорил Щедрин, не поднимая глаз, словно провинившийся школьник. – Простите, но я…мы…мы не можем. Он нас ищет, понимаете? Он ищет…

Эта фраза пронзила мозг Ершовой электрическим разрядом. В ней чувствовался неимоверно важный, хоть и не до конца ясный посыл. Кроме того…

- Так… - грубая ладонь Михал Иваныча тяжело опустилась на лакированную столешницу. – Слушайте меня очень внимательно. Сдается мне, вы сейчас в точности повторяете судьбу американцев. «Он ищет». Таким было их последнее сообщение. Ну, а что с ними случилось в итоге…вы видели сами. Поэтому, что бы вам там ни казалось, что бы ни заставляло двигаться дальше, я требую…я прошу…чтобы вы повернули назад.

- Мы не можем уйти, - со спокойной улыбкой повторил Денис. – Как вы не понимаете? Мы ведь уже были здесь. Мы с самого начала были здесь…

- Так, все, хватит, - Михал Иваныч со злостью клацнул кнопкой переключения канала связи. – Орлица, это Ласточка, как слышите? Прием!

- Ошибка, - ответил после паузы приятный механический голос. – Старшего помощника сейчас нет на месте. Вы можете оставить сообще…

- Твою мать, - сдавленно прорычал Михал Иваныч, сорвав с шеи все сильнее душивший его галстук. – Соедини меня с капитаном!

- Ошибка, - повторил голосовой помощник. – Капитана корабля сейчас нет на месте. Вы можете…

- Орлица, - Михал Иваныч тяжело оперся на стол двумя руками. – Кто…кто сейчас есть на борту?

- Запрос обрабатывается, - голосовой помощник помолчал пару секунд и с прежней доброжелательностью ответил. – На борту сейчас ноль членов экипажа. Вы можете оста…

- С-сука, - со свистом выдохнул Михал Иваныч и вытер галстуком пот со лба. – Надо доложить наверх. Вадик – со мной, Ершова – за старшую. Если кто-то вернется…

Не договорив, он махнул рукой и энергично зашагал к выходу из кабинета, утащив с собой за локоть Вадика. Ершова, подумав пару секунд, переключила канал связи обратно. Голопроектор тут же снова выстроил изображение головы Дениса.

- Ласточка, - спокойно улыбнулся в камеру тот. – Мы нашли. Нашли остальных. Вот эти трое – американцы. Под ними трое или четверо хозяев корабля. Вон там, дальше, лежу я, рядом со мной – Михалыч, а еще дальше…еще…это вы, Ласточка. Да, вы тоже были здесь...

- Скажите, Орел… - Ершова наклонилась к микрофону и тихо спросила то, что интересовало ее в тот момент больше всего. – Вы счастливы?

- Да… - Денис поднял на нее опухшие глаза с алыми белками, и из их уголков потекли по его лицу такие же алые струйки. Изображение дрогнуло, съехало в сторону и распалось – видимо, космонавт сорвал с себя камеру. – Да, мы счастливы.

***

- Ершова! Твою мать, Ершова! - Михал Иваныч ворвался в кабинет и согнулся пополам, тщетно пытаясь отдышаться. – Ну, ты нашла время в молчанку играть! Не слышишь, что ли, как я тебе трезвоню?!

Ершова приподняла руку с голочасами и скользнула по ней взглядом. Действительно, четыре пропущенных вызова. Надо же.

- Что это у тебя? – Михал Иваныч наконец выпрямился и обратил внимание на изображение голопроектора.

Теперь там была не голова космонавта Дениса Щедрина, нет. Это был череп на постаменте. Череп, который можно было бы принять за лошадиный, если бы не третья глазница посреди лба.

- Это он, - медленно, с улыбкой бывалой опиумной наркоманки проговорила Ершова. – Тот, кто ищет. Вы ведь помните его?

Михал Иваныч опустил глаза. Левый уголок его губ сам собой дернулся. Грубая, тяжелая рука с силой врезалась в левый висок, словно инстинктивно пытаясь выбить из головы нечто, что захватывало, затапливало ее. Врезалась – и тут же безвольно повисла вдоль напряженно согнувшегося туловища.

- У вас тут все хорошо? – опасливо спросил Вадик, заглянув в кабинет и сделав по инерции пару шагов внутрь.

- Да, - спокойно ответила Ершова, поднявшись ему навстречу. Из ее носа вдруг что-то потекло. Она машинально приложила к верхней губе два пальца и бросила на них отстраненный взгляд. Теплое. Красное. – Да, у нас все хорошо.

- Что это… - голос Вадика сорвался практически на фальцет. – У т-тебя что, к-к-к…

- Мы там были, - мягко, как любящая мать, проговорила Ершова и положила руку ему на грудь, оставив алый след на белоснежной рубашке. – Мы все там были. Неужели ты еще не понял, почему эту процессию называют бесконечной? Неужели ты еще не вспомнил, как бил себя в грудь в яростном исступлении абсолютного единения?

Михал Иваныч глухо застонал. С кончика его носа на пол закапали красные капли.

- Голографическая модель отправлена, - как всегда, доброжелательно отчитался голосовой помощник рабочей станции. – Адресатов – девятнадцать тысяч восемьсот двадцать шесть.

- Нет… - Вадик пошатнулся и закрыл ладонями глаза. – Нет…меня там не было…меня там не было…почему я…почему…

- Он искал в жизни, - глаза Ершовой закатились в экстазе, обнажив алые белки. – Искал с таким рвением, с такой силой, что они сохранились и в смерти. Он ищет, да. Он ищет. И он находит.