Ночь в деревне

Уже и не помню, каким образом выйдя на лыжах из есенинских Спас-Клепиков, забрёл я уже за полночь в богом забытую деревеньку староверов.             
Гостеприимная хозяйка, приютившая меня, «преж» всего заставила выпить от «хвори» стопарик с отваром горькой травки и закусить печёной в русской печке необыкновенно аппетитной и вкусной щукой с румяной картошкой синеглазкой. Вся эта трапеза проходила при горении одной единственной свечки. Электричества в деревне еще не было. Спать мне хотелось невмоготу. Но соблюдая элементарное приличие я вышел из избы, присел на лавку и закурил. Чую кто-то поблизости стучит в деревянную колотушку и кричит:
- Матрёна! Это хто у тебя за гость тута курит?

- Нешто курит? Ой, Степан, это я виновна, что не предупредила "сблудивого" о наших порядках. Этот парнишка аж из Клепиков к нам «пришпандорил». "Заколел" больно. Счас ему постель соображу, да сама выйду "побалаболить" с им.

Тем временем, Степан, мужичок лет пятидесяти, одетый в тулуп и валенки, подошёл ко мне поближе и недовольно проворчал:
- У нас тута не принято курить ни в дому, ни в хлеву. Ходют тут всякие.
И побрёл дальше, ворча и бренча в свою ночную колотушку.

Я загасил окурок примы. И только тут увидел это чудо.
Маленькая деревенька староверов, уснувшая в потёмках. Лунный свет и мерцание далёких звёзд, что с трудом подглядывали сквозь тучи, и снег заворожённо медленно сыпавший, словно манна небесная, укрывал дремлющую деревеньку с её деревьями и избами, с дымом печей. Всё это и создавало сказочную, но почему-то грустную картину ночи. Картина была неописуемая…

Считай вся жизнь прошла, но это, случившееся со мной в ту ночь, до сих пор оживает перед глазами…
***

"сблудивого" - заблудившегося,  "Заколел" - замёрз,  "побалаболить" - поговорить,
"пришпандорил" -  в смысле забрёл.