Та, которую назвали Фаней. Эпизод 19

[Опять приходил доктор и сказал, что ко мне посетитель. А зачем? И вообще я начинаю понимать, что от лекарств, которые мне дают в этой больнице, мне только хуже становится, постоянно тошнит, ужасно хочется спать и есть… и еще я жутко поправилась…. И, по-моему, память не только восстанавливает, а похоже, я вновь начинаю забывать. Вот например, ни за что не смогу сказать, какой сегодня день, число, год… Недавно мне начало казаться, что я обретаю себя, ведь вроде бы установили имя-фамилию, факты биографии, но… почему-то в данный момент мне кажется, что это неправда, что мне что-то не договорили. И кроме того, в этой истории с Виктором что-то не так… Я помню, что собиралась быть с ним как раз в тот день, когда, получается его убили… Если я действительно была там, почему же я НЕ СПАСЛА Виктора, и как я оказалась в России? ]
– Здравствуй! – [Кто это? Что-то я не пойму?]
– Ты извини, что я без предупреждения, я хотела поговорить с тобой. Вот, это тебе… – [Пышногрудая блондинка положила мне на тумбочку пакет с яблоками].
Лиза присела возле кровати Фани. Та была очень бледной, лежала под одеялом. [Хорошо, что я хоть накрыта, и она не видит, какая я стала безобразно толстая!]
– Ирина, послушай, я должна тебе сказать правду… О том дне…
[Вроде бы я её видела, но где?]
– Знаешь, ты сама в суде все слышала… Виктора убил Антон… Но я все-таки хочу спросить у тебя, а если бы мы не пришли в ту секунду, ты бы убила его?
[Я бы убила? О чем она говорит?]
Фаня посмотрела на Лизу такими удивленными глазами, что та на секунду испугалась…
– Ирина, ты пойми, что произошло, уже не исправишь, но всё же… Мне нужно это знать. Ты действительно была способна на это?
[Кажется, она пришла помочь мне восстановить память…]
– Лиза? Ты… расскажи мне, все, что помнишь. Понимаешь, я сама никак не могу восстановить события того дня, когда потеряла самого дорого человека. Ты же знаешь, как я его любила.
[Лиза помолчала. Я взяла её за руку, умоляла глазами, чтобы она сказала мне правду.]
– В принципе, это теперь не имеет значения… Но… возможно ты правда не помнишь. Я даже могу предположить, из-за чего…
[Она говорила как-то туманно, сбивчиво, словно что-то натворила…]
– Давай вместе… расставим все точки над и… Я ведь виновата перед тобой…
– Виновата? В чем?
– … Ну хоты бы в том, что вовсе не случайно познакомилась с тобой…
[Господи, о чем она ещё говорит! Как не случайно?]
– Я следила за тобой по просьбе Виктора.
[Я почувствовала какую-то тянущую боль внизу живота… Следил за мной? Но…]
– Зачем же? Он мне не доверял? … я ведь любила его!!!
– Ну согласись, ваше знакомство… было немного странным… и затянулось… У Витьки было много любовниц, но он ни с кем не был больше недели…
– Любовниц? У него был ещё кто-то кроме неё и меня?!
– Ой, не прикидывайся, что не знала про его девиц!
– Я и не прикидываюсь. Я знала об этом. Ариадна, например…
– Ариадна? Кто это ещё? Что-то я не припомню…
[Ариадна?]

**10 октября 1993 года (вечер).
– Ты только не забудь, дорогуша, что не должна проронить ни слова!
– Как это?!
– В прямом смысле! Я представлю тебя как свою подругу из России, которая ни бельмес по-немецки! Ты должна просто сидеть и глупо улыбаться. Вопросы есть?
Конечно, у Ирины их было полно. Но она помнила слова Павла, что лучше делать все, как хочет Ариадна, если она думает выбираться из неожиданного плена.
– Нет, я все поняла.
– Да ты у меня умница! – Ариадна потрепала ту по щеке. Такси подъехал к ресторану «Ла коста».
«Через секунду я увижу Виктора!»
Ирина и Ариадна вышли из автомашины и прошли к зданию. Ирина не могла не заметить, какая красота её окружала – такой дорогой ресторан она могла видеть только лишь во сне. Перед входом лакей в ослепительно белой рубашке открыл дверь, они прошли по коврам. Тихий приглушенный свет, негромкая музыка – всё это способствовало тому настроению, которое сложилось в душе у девушки – ожидание чуда, встречи с НИМ.
Ариадна подвела их к заказанному на четверых столику. К ним подошел молодой человек, как поняла Ирина, ухажер Ариадны. Виктора не было.
– Это Леонар, это … Ирэна, – её имя она произнесла тихо.
Ирина, помня указание Ариадны, просто кивнула в ответ. Они сделали заказ, принесли вино. К удивлению Ирины кухня оказалась русской (какими невероятно вкусными показались ей блинчики с творогом!). Время шло, Виктора не было. От нечего делать Ирина стала обдумывать свой план – как только она увидит Штрайбикуса, ей нужно как-то бежать, чтобы потом навсегда остаться с ним. Леонар и Ариадна тоже были не особо разговорчивыми. Возможно, они в ссоре. Ариадна все время оглядывалась.
– Кстати, а где Штрайбикус? – сказала Ариадна как-то громко. Ирина аж поперхнулась.
– Он опаздывает почему-то… – сказал Леонар и зевнул. Ему было скучно. – А, да вот он идет.
Ирина сидела спиной к входу, поэтому видеть входящего Виктора она не могла. Когда она услышала, что он подходит, то вдруг поняла, что у неё онемели ноги, и во рту пересохло.
– Привет, - сухо поздоровался Виктор с компанией, Ирина услышала его голос и не могла заставить себя поднять глаза и посмотреть на него.
– Это моя подруга! – представила её Ариадна.
– Очень приятно, – сказал Виктор и поцеловал Ирине руку. Она посмотрела на Штрайбикуса лишь мельком – не хватало сил.
Потом все произошло как-то быстро – Штрайбикус осушил залпом стакан виски. Включили медленную музыку, и он пригласил Ирину на танец. Она еле-еле встала из-за стола – её охватывала какая-то слабость и дрожь. Виктор взял её за руку и хотел провести в танцевальный круг. Но… Ирина неожиданно упала в обморок.
– Что с ней? – спросил Виктор у Ариадны, еле успев подхватить ослабевшую девушку.
– Не знаю, – ответила та, видимо, действительно ничего не понимая.
Леонар подошел к Виктору, который продолжал поддерживать Ирину.
– Она, кажется, без сознания. Я думаю, её лучше отвести домой.
– Ой, ну как-то все глупо получается… – вздохнула Ариадна. – Дорогой, мне не хочется из-за неё вечер портить, отвези её, пожалуйста. Вот ключи от авто.
Леонар взял Ирину на руки и пошёл к авто, чтобы отвезти её. Штрайбикус остался в кафе.
– Странная она какая-то! – сказал он, хотя толком и лица её не разглядел. В зале царил полумрак.
– Да забудь ты про неё, давай лучше выпьем и потанцуем…
Ту ночь Ариадна провела с Виктором.

– Элеонора Гавриловна, мне нужно с Вами поговорить! Я не случайно позвал Вас на ужин!
– Ах, Артур, ну когда же ты назовешь меня матерью! – с грустью сказала женщина и взяла его за руку.
– Не торопите события… Да и не об этом сейчас речь, – Главка аккуратно освободил руку. – Мне нужна Ваша помощь.
Они сидели в ресторане и допивали кофе.
– Помощь? Все что угодно, сыночек! – она заулыбалась.
– Мне нужны деньги. Не очень большая сумма, но все же… В долг, разумеется! Я обещаю отработать, я буду работать на фирме бесплатно, пока не…
– Ах, оставь! Сколько тебе нужно? – она полезла в сумочку и достала кошелек.
Артур немного растерялся. Потом добавил:
– Ну… Я, собственно, с Вами хотел посоветоваться, сколько…
Она перебила его, заулыбалась:
– Я могу дать тебе любую сумму. Все что у меня есть – принадлежит тебе! – госпожа Штрайбикус достала из кошелька несколько крупных купюр. – Если этого не хватит, я дам банковскую карту.
Артур помолчал. Даже те деньги, которые перед ним лежали, казались ему баснословными.
– Я объясню, зачем…
– Артур, ты вовсе не обязан…
– Нет, я прошу у Вас денег, чтобы помочь одному дорогому для меня человечку. Пупсику… То есть Алине.
– Ах… это та девочка! Что с ней? – не особо заинтересованно ответила Элеонора Гавриловна. Отношение сына к этому непонятно откуда взявшемуся ребёнку казались ей странными. Кроме того, девочка – часть прошлого её сына, в которое Артур сознательно не допускал мать (мало что рассказывал о себе).
– Её хотят удочерить, – ответил Артур.
– Ну так ведь это же прекрасно! – сказала женщина, но ту же поняла по реакции, что сын думает по-другому. – То есть, я хотела сказать… В общем…
– Я не могу допустить, чтобы девочка попала в чужие руки. Я хочу дать взятку директору детдома, чтобы он повременил с этим. Поэтому и прошу у Вас денег.
Элеонора Гавриловна закурила.
– Мальчик мой, какой ты ещё все-таки глупенький!
Артуру эти слова совсем не понравились, он насупился.
– То есть, Вы отказываетесь мне помочь.
– Нет, что ты… – испуганно ответила Штрайбикус. – Бери эти деньги… Если нужно мы дадим ещё… Только вот будь честным сам с собой… Директор может не пойти на это. За взятки сейчас можно в тюрьму угодить…
– Я сделаю все аккуратно, – резко ответил Артур.
– Да не в этом дело, дорогой! Ведь не будет же директор всю жизнь её держать в детдоме! И потом, я думаю, что с родителями – мамой и папой, пусть неродными, девочке будет лучше. Все-таки семья, как ни как.
– Вы не поняли! – тут Артур стал винить себя, что не сказал все до конца. – Мне нужно лишь немного потянуть время! Чтобы потом дать девочке настоящую семью!
Элеонора Гавриловна напряженно вздохнула:
– Знаешь, я действительно не понимаю… Ты что, сам нашел ей родителей.
– Да… То есть нет… В общем, я сам её усыновлю…
– Мальчик мой! Это невозможно! Детей отдают в полные семьи!
– Так я об этом и говорю! Я хочу попросить директора подождать до тех пор, пока не оформлю брак.
– То есть… Как? – Элеонора посмотрела на сына недоуменно.
– Да вот так. Я женюсь.
– Но… как? Когда? Кто она?
– Лена.
– Но…
В это время у Дрязкина зазвенел телефон (кстати, подарок матери).
– Кто? А… Владимир Мартынович? Приехать? Сейчас? Конечно, смогу!
– Извини, мама… Дела, – в душе Артур был даже рад, что разговор с Элеонорой Гавриловной был прерван. Не хотелось бы больше ничего говорить. Артур прихватил деньги, молча кивнул головой в знак прощания.
И только в такси он понял, что впервые сказал это слово – «мама».

[Лиза попросила дежурного, чтобы нам принесли нам чай в палату. Честно говоря, мысли роились как пчелы в улье. Если Лиза пришла, значит, она что-то знает. Говори, Лиза, говори…]
– Помнишь, мы бродили по магазинам, а где-то в обед, расстались… Ты пошла к гинекологу. Признайся, ты сделала аборт?
[Аборт? Боже мой, какая ты дура! Как я бы убила ребеночка от любимого? Нет, все как раз наоборот! В это мгновение мне даже показалось, что у меня внутри что-то шевельнулось. Я могла принадлежать только ему, если бы его не стало, то я должна умереть невестой! Умереть? А почему я должна была умереть?]
Фаня записала на листке бумаги: операция по восстановлению девственности.
[Лиза продолжала нести всякую чушь:]
– Зря, конечно, ты это. Наоборот, ребенком ты бы его смогла бы удержать… Хотя бы бабки тебе отваливал каждый месяц. Знаешь, какие у него деньжищи-то… Были.
[Я молчу].
– Ой, ладно, это твои дела… Слушай, а как ты в России оказалась? На даче у Виктора?
[Тут я ясно представила картинку: я покупаю билеты на самолёт в Москву. И удалось мне это именно потому, что почти в начале нашего знакомства с Виктором я попросила его, чтобы он помог мне с документами. Ведь я, считай, была полный бомж, да ещё и в чужой стране. Не знаю, какие там у Штрайбикуса имелись связи, но паспорт он мне достал. С пропиской, визами, загранкой и тому подобное. Не сразу, конечно, но сделал это. Видимо, Виктор был готов достать пропуск в любую страну мира, лишь бы избавиться от меня. Поэтому я спокойно могла попасть в Россию.]
– Ну? И что молчишь? Расскажи, что у вас там было с Витькой, пока мы не пришли?
– Так, погоди, не торопись… Мы ¬¬– это кто?
– Ну… я с Антоном…
– Вы пришли. Для чего? [Чтобы убить Виктора! ]
– Да… Знаешь, Антон просто хотел поговорить с ним… Честно, я бы не сказала, что это было именно убийство. Скорее, несчастный случай… Они стали драться, можно сказать не на жизнь, а на смерть. Виктор в запарке схватил нож, тот самый… Ещё бы мгновение, и он бы зарезал Проскурина… Тут мне под руку попалась статуэтка… Будь она прокляла! Я сунула её Антону… Ну и… Он ударил ею Штрайбикуса по голове… А потом сказал, что это даже к лучшему, что он ни о чем не жалеет.
[Пока она говорила, у меня все эти события словно как перед глазами пробегали, как будто… я была там. ]
– Погоди! – Фаня аж подпрыгнула. – Ты говоришь, до того, как вы пришли, я была там… А как же?... А потом, что со мной случилось, почему я не помню?
– А что ты помнишь?
[Перевела разговор. Хорошо. Допустим, что я нашла Виктора в России, чтобы попрощаться. Он, конечно, был удивлён.]
– Первое, что Виктор спросил, увидев меня, что я сделала с его женой. Он был очень напуган, разнервничался…
– Ещё бы! Он, наверное, решил, что ты Ленку убила! Ты ж сколько раз грозилась! Поэтому-то он её в Москве спрятал. Сам на даче скрывался, надеясь, что ты за это время его забудешь и успокоишься. И всё-таки, как ты его нашла?
– Деньги, Лиза! Деньги решают всё! Мне его секретарша выложила, куда он укатил!
– Вот тварь! Ой, пардон, вырвалось! – Лиза улыбнулась. – Ей же шеф адрес отставил на случай, если на фирме что случится… Ну ты продолжай, рассказывай!
Лиза видела, что состояние Ирины как-то меняется. Она то говорила, то молчала, то смеялась, то, казалось, вот-вот заплачет.
– Мы поговорили, и он сказал, что нам надо навсегда прощаться. [Сказал, что любит Елену.] Тогда я решилась.
– Ты ведь хотела его убить, правда? Для этого ты взяла нож?
[Да. Я хотела убить его, а потом].
– … покончить с собой. Мне не нужна жизнь без него.
Фаня беззвучно разрыдалась. Лиза присела к ней, обняла. Она сказала:
– Когда мы с Антоном подошли к домику Виктора, дверь оказалась незапертой. Прошли на кухню – а том реально, как в том ужастике! Штрайбикус очень бледный… Ты стояла к нам спиной, с ножом в руках. Он, видимо, тебя уговаривал отдать ему нож… Видок у тебя, надо признаться, был как у решительно настроенной… Потом… Антон подошел к тебе сзади и оттолкнул. Ты упала, уронила нож на пол, видимо, сильно ударилась, потому что потеряла сознание. Виктор вздохнул, сказал: «Слава Богу! Она меня чуть не прирезала». Но, бедняга, он радовался зря. Тут Антон на него накинулся…
[Я молчала. Все вроде бы складывается в единую цепочку. Я прояснила, как погиб мой родной человек. Однако, я совершенно не помню, что было потом. Где я была до встречи с Артуром? Лиза продолжала говорить: ]
– После того, как погиб Виктор, меня жутко трясло, мне было очень плохо. Ты лежала без сознания. У меня просто истерика случилась… А Антон… Он взял тебя на руки… Отнесли мы тебя в машину. Он сказал, что повезет тебя Елене, как доказательство измены мужа. Это была какая-то странная затея… Мы приехали к больнице, где она лежала… Не знаю, о чем уж они там говорили. Я сидела в машине, ты рядом в кресле… Все без сознания… Я ревела… Потом Антон вернулся и сказал, что мы немедленно уезжаем куда-нибудь подальше… Повезли и тебя с собой…
– А почему в газели и связанной?
– Ты помнишь и это?… Мы подъехали к гаражу Антона. Он вывез газель – развалюшку, он когда-то на ней работал. Он сказал, что на такой непримечательной машине, нам безопаснее будет. Я поняла, что мы бежим, чтобы не попасться за убийство Штрайбикуса.
– А что же вы хотели со мной сделать?
[Лиза покраснела, замолчала, в глазах стояли слёзы.]
– Антону было всё равно. Он плевать на тебя хотел, потому, как и знать не знал толком, кто ты такая… Он решил оставить тебя где-нибудь по дороге в лесополосе. Ты ведь ещё без сознания была. Лежала у меня на коленях, в том самом нижнем белье, которое купила по моему совету…
– И? Ты позволила твоему Антону связать меня и бросить в газель? [А потом вы хотели вышвырнуть меня, как собаку, а, может и убить]. Как ты могла? Лиза! Я же тебя считала своей подругой! Единственной!
Блондинка заёрзала, у неё был блуждающий взгляд. Она отводила глаза от Ирины.
– Ну… понимаешь… Я сама была в таком шоке! Но поверь, я бы всё равно не позволила бы ему… Нет, честно!
[Ага! Как же…]
– Интересно, а что бы со мной было бы, если бы я не выпрыгнула? [Теперь все ясно. То, что мне снилось, был не сон…]
Лиза помолчала.
– При мне был чей-то дневник. Не знаешь, как у меня оказалась серебристая тетрадь?!
– Илелюхин давал мне что-то читать. Но, понимаешь, этот не тот дневник! У тебя был дневник. Но это совсем не то, что попалось в руки следствию. Ты писала что-то. Коротко о себе, что ты из России из психушки, как попала Дрезден по обмену студентов или что-то в этом духе… А потом мы с Антоном хотели подсунуть Лене дневник, якобы от тебя, где ты описываешь ваши с Виктором похождения. Антон так хотел, чтобы она поверила в измены. Проскурин сам текст сочинил…
[Какое отношение я имею ко всем этим дневникам?]

– Да? Алло? Какой дневник? Ах, да… На экспертизу? Кажется, вспомнил, хорошо, несите.
– В чем дело? – спросил Семенов.
– Дневник прошел почерковедческую экспертизу, – равнодушно ответил Илелюхин.
– Какой дневник?
– Нашей Нафани…
– И что там?
– Пока не знаю… Сейчас бумаги принесут. Мне пока как-то не до него. Я Дрязкина жду… – Владимир Мартынович постучал по столу карандашом.
– Это новоявленного Штрайбикуса? Ты в курсе, что он с матерью отношения наладил и работает у неё в компании.
– Правда? Нет, не знал… Ну это хорошо, что работает, будет на что ребенка содержать… – и он засмеялся каким-то нездоровым смехом…
– Можно? – Главка постучался в кабинет к следователю. По правде говоря, он не совсем понимал, зачем его пригласили. В душе было нехорошее предчувствие.
– Ах, Артур, проходи-проходи… Как жизнь молодая и горячая?!
«Ничего не изменилось. Все так же играет на нервах», – подумал Дрязкин.
– Здравствуйте. Вы вызывали?
– Ну, бог с тобой. Мне тебя вызывать не зачем. Не бойся, ты не на допросе.
– Так что же случилось?
Илелюхин сделал знак, чтобы Семенов уладился. Тот, нехотя, ушел.
– Ты присядь, кофейком побалуемся.
– Нет, спасибо… Я спешу, поэтому надеюсь, надеюсь это ненадолго.
– Лучше присядь…
Артур повиновался. Владимир Мартынович стал говорить медленно.
– Такая ситуация… Ты должен забрать Фаню из психиатрической больницы. Дело в том, что она нуждается в ином лечении – её нужно переводить в гинекологию на сохранение. Родители её, можно сказать, бросили…
Что Илелюхин говорил дальше, Главка не слышал. Ему казалось, что все это просто сон. Как такое могло случиться именно сейчас, когда он на пороге счастья с действительно достойной женщиной, Леной, в его жизнь вновь врывается эта сумасшедшая Фаня. Ведь однажды он уже поплатился за то, что связался с ней: рухнуло все – его мир с Пупсиком и Даней. Пупсик – в детдоме, Даниил – непонятно где. Из-за той слабости, которую Артур проявил в неподходящий момент, он многое потерял. Как мог он, глава их пусть и не совсем настоящей семьи, вести себя так неосторожно? Как позволил впутать себя в эту историю со свадьбой и липовыми документами? Ответ на этот вопрос был прост – Артуру показалось, что он полюбил Фаню. Но что теперь? Стало ясно, что ненормальная девушка его никогда не любила – её больное сознание просто перепутало! Виктора был всем виной! Почему же Артур должен за все это расплачиваться! Дрязкин до глубины души ненавидел Штрайбикуса! Ему не нужен этот ребенок, не нужна Ирина… Он хочет быть с Леной.
От мыслей голова шла кругом. В этот момент в кабинет следователя постучали.
– Результаты экспертизы, – доложил помощник и передал Илелюхину выписку из документов вместе с серебристой тетрадью. Владимир Мартынович заметил, что Артур напряженно о чем-то думал, поэтому решил посмотреть бумаги.
– Так-так… Интересно… Что там? Почерк принадлежит одному и тому же человеку… Какая логика! – посмеялся Илелюхин сам с собой. – Можно подумать, мы другое ожидали. Ага! Здесь что-то ещё… – сказал он, полистав бумаги. – О! Ты погляди-ка, Артур! Химическое исследования чернил показало, что весь текст был написан одной шариковой ручкой. То есть, как тут указано, вероятность того, что текст был написан в одни день, оставляет… девяносто девять процентов! Ты понимаешь, Дрязкин?!
Илелюхин обратился к Артуру так громко, что тот аж вздрогнул.
– Что? Простите, я прослушал…
– Эта тетрадь была исписана в один день и одним человеком! Это не дневник вовсе… Выходит, что все даты – полная брехня…
На секунду Главка заинтересовался. И предположил:
– А, может, кто-то просто переписал текст из другой тетради в эту?
– Ага, – усмехнулся Илелюхин, – скопировал дневник некой Ирэны Трутти и подкинул его Нафане? Для чего? Нет-нет! Я думаю, тут другое… Это все выдумки одного человека!
– Кого же? – не без удивления спросил Артур.
– Того, кому принадлежит данный почерк, – сделал вывод Илелюхин и многозначительно поднял указательный палец.
– Да… – вздохнул Главка. – Осталось только выяснить, кто это. – Артуру было, откровенно говоря, все равно.
– А я, кажется, догадываюсь. Тот, у кого, собственно, и была обнаружена тетрадь. Есть у тебя хоть какая-нибудь запись рукой Фани? Хоть пару строк?
Артур с трудом переваривал информацию, но вспомнил, что совсем недавно ему в руки действительно попалась записка от Ирины, которую она писала, ещё когда они жили вместе. Всего несколько слов: «Ушла за хлебом. Скоро буду». Он порылся в сумке.
– Возьмите. Это она писала, давно ещё…
Илелюхин развернул потертую бумагу.
– Отлично! Давай, пока я договорюсь о новой экспертизе о сверке почерка, ты собирайся, – сказал Владимир Мартынович и стал набирать номер телефона.
– Куда? – удивленно спросил Артур.
– Как куда? Мы едем к Фане! Алло! Семенов, зайди… дело есть.