Энэмоче...

     Один современный, моложе его,  но уже маститый писатель, сказал, что только те активные участники того, что сейчас происходит, создадут хорошие произведения о происходящем, которые знают как это делать: создавать произведения.

     Он подумал о себе, что знает, как выбрать то, о чём создавать произведения и, вполне возможно, способен определить то, как это делать. Создавать произведения о том, что выбрал.

     Но также он о себе знает, что мало знает то, в чём другие участвуют гораздо активнее, гораздо деятельнее его. Хотя что-то, хотя бы малое, он знает о происходящем.

     Он - человек не очень военный. Служил давно и совсем не в тех частях, где можно обучиться военным тактикам и таким же стратегиям. Обычный он человек, даже многими местами своими - диванный.

     Но, хотя он и крайне обыкновенный, обычный, даже простой человек, он помнит сообщения о начале первого этапа происходящего, и его раздражают те, которые пишут о происходящем, основываясь только на том, что они извлекли из своих ноутбуков и других гаджетов.

     А он - человек в возрасте. Воспитан в Советском Союзе, сделан он, как поёт Олег Газманов, в эСэСэСэР. Привык верить ответственным заявлениям.

     Его, как человека, воспитанного в Советском Союзе, так и не научили ответственные заявления отличать от безответственных, но он чувствует, что заявление о том, что с освобождением Дружковки, Константиновки, Краматорска, Покровска (Красноармейска), Торецка (Дзержинска), Сла'вянска и других населённых пунктов русского Донбасса, закончится первый этап происходящего, является ответственным.

      Как только объявят о завершении первого этапа  происходящего, подумал он, сразу же объявят о начале осуществлении его второго этапа.  Кое-что из действий  второго этапа делают уже сейчас, на первом этапе.

     Он услышал, как бывшая кавээнщица и бывшая наша, кажется Тэлазарева, заявила оттуда, где она сейчас, что радуется обстрелам мирных жителей Белгородской и Курской областей. Тогда почему он не может радоваться уничтожению энергетической инфраструктуры, военно-промышленных предприятий и скла'дов, иностранных якобы инструкторов, а в действительности, - наёмных убийц, работающих на режим, обстреливающий Белгород и вторгшийся в Курскую власть?

     Ему думается, что он имеет право радоваться тому, что является содержанием второго этапа происходящего: принуждению режима, юго-западного и террористического по отношению к народу России к тому, чтобы он остановился и полностью исчез!

      Он  - не военный стратег, с улыбкой читает советы диванных коллег о том, что где-то нужно ударить с севера, а не только упираться на юге. Хотя его коллеги, может быть, и правы относительно, например, Запорожско-Херсонского направления, но он не лезет к военному командованию со своими советами.

     Он слышал и том, что нашим нужно продвинуться как можно дальше на запад, если не до границы с Польшей, то хотя бы до реки Збруч. Он так далеко не может замахиваться, он помнит о цене  освобождения Мариуполя.

     Он помнит и о жителях Днепра,  Николаева и Одессы, в том числе и о тех из них, которые завезены со снова  бандеровского Запада, а поэтому радовался бы образованию хотя бы Николаевской и Одесской Народных Республик.

     Он не может не догадываться, что определение будущего  не только режима, сидящего в Киеве и глубоко враждебного российскому народу, но и жителей города  Днепра, хотя бы левобережного только, жителей Николаевской, Одесской, Сумской, Харьковской и Черниговской областей - это дело как раз второго этапа осуществляемого-происходящего.

     Ему представляется правдивым заявление одного ответственного российского генерала, который сказал, что не только первый, но и второй этап осуществляемого-происходящего, то есть не только демилитаризация, но и принуждение режима, враждебного России,  к исчезновению, и произойдут, и завершатся в две тысячи двадцать четвёртом году.

     Пусть кавээнская беженка радуется бедам своих бывших соотечественниц и соотечественников, ей недолго осталось этому радоваться,  а он будет рад и завершению, освобождением населённых пунктов с известными ему названиями, происходящего, и полному исчезновению режима, юго-западного и враждебного народу России.

     У Запада таких режимов, враждебных россиянам, к сожалению не один. На Западе научились лепить враждебные российскому народу режимы, но отчаиваться не надо. Подумал он. Отчаяние - первый шаг к сдаче своих позиций. А никто не собирается сдавать свои позиции.

    Всем, которые не собираются сдавать свои позиции, которые не хотят раздела страны на злобные друг к другу и глупые, то есть неистово ограбляемые  Западом, кусочки, нужна зоркая ярость.

     Ярость - это, вспомнил он, то же самое, что и пассионарность Л.Н
Гумилева, но не всякая пассионарность, не всякая ярость является  зоркой.

     Он посмотрел вокруг себя и заметил среди вроде бы своих тех, которые не против делать зоркость нашей ярости замутнённой.

     Замутнённость взгляда - это плохо. Это очень плохо.

     При замутнённости ярости  можно бить не по тем, по которым нужно бить.

     Те, которые своей жестокостью и тупостью достойны точных и тяжёлых ударов по себе, не должны их избежать. И это возможно только при сохранении яростью своей незамутнённой зоркости. 

     Ему очень хотелось написать текст, который помогал бы оставлять и использовать незамутнённой зоркость нашей ярости. И он записал почти  всё то, что у него есть в голове об осуществляемом-происходящем.

      Вполне возможно, что запись того, что  в  его голове возникло о происходящем, и не является полноценным рассказом, но он хочет надеяться на то, что то, что  он записал - это точно о том, что сейчас осуществляется-происходит...

     P.S. Энэмоче расшифровывается, как нечёткие мысли обычного человека.