Пушкин Разбор фраз в записке Геккерна 27. 01. 37

25 января, дождавшись окончания святок, Пушкин отправил по почте письмо голландскому посланнику Луи ванн Геккерну, в котором обвинил его в сводничестве, непристойном поведении и образе жизни с развращенным сынишкой Жоржем Дантесом, шантаже жены НН и распространении грязных сплетен о семье …

В ответ Геккерн передал чрез состоявшего при французском посольстве  виконта О. д-Аршиака (кузена Жоржа) записку, которая в переводном виде содержится в материалах  Военно-судной комиссии по делу о дуэли Пушкина и Дантеса:

«Милостивый государь!

Не зная ни Вашей руки, ни Вашей подписи, я обращаюсь к виконту д’Аршиаку который вручит Вам сие письмо, чтоб засвидетельствовать, что письмо, на которое я отвечаю, точно от Вас.
Содержание его до того вышло из границ возможного, что я отказываюсь отвечать на все подробности сего письма.
Вы, кажется, забыли, милостивый государь, что Вы отступились от вызова, который Вы адресовали к барону Егору Геккерну и который им был принят: доказательство мною представляемого находится писанное Вашей рукой и осталось у секундантов.
Мне остается только Вас предупредить, что г-н д’Аршиак явится к Вам, чтоб с Вами условиться о месте, где встретитесь с бароном Егором Геккерном, и Вас предупредить, что встреча сия не терпит никакого отлагательства;
я буду уметь позднее, милостивый государь, заставить Вас ценить важность сана, которым я облечен и который никакие поступки с Вашей стороны не в состоянии затмить.

Я есмь, милостивый государь,
Ваш покорнейший слуга барон Геккерн».
На сем же письме сделана следующая надпись рукой подсудимого:

«Читано мною и одобрено.
Барон Егор Геккерн»».

Это письмо подытоживает всю историю конфликта Пушкина с голландским посланником в СПб бароном Луи ванн Геккерном и кавалергардом по патенту поручиком псевдобароном Жоржем д-Антесом (Егором Дантесом в России) и задает лейтмотив цели его написания и отправки с нарочным – работником дипмисии виконтом Оливье д-Аршиаком.

Уже первая фраза говорит о двусмысленности текста записки и самого замысла барона и его фиктивного сынишки и сожителя в доме на Невском:   барон знает почерк и подпись Пушкина, атакже известна манера излагать мысли (у него есть  его письма и стихи в тиражированных рукописных списках), он знает , что об этом знает и Пушкин, но все же начинает письмо с  искусной дипломатичности – с двусмысленности, которая содержит некий намек  … или два

Но давайте перейдем к разбору текста записки, которая вроде и не вызов на дуэль (при буквальном ее прочтении)  и в то же время именно вызов по всей ее сути и скрытому вроде бы смыслу

***

Разбор фраз этой дипломатичной записки, приведшей к дуэли:

1. Не зная ни Вашей руки, ни Вашей подписи, я обращаюсь к виконту д’Аршиаку который вручит Вам сие письмо, чтоб засвидетельствовать, что письмо, на которое я отвечаю, точно от Вас.

Эта фраза может иметь несколько вариантов толкований с непременными учетом того факта, что дипломат Геккерн прекрасно знал и почерк Пушкин, и его подпись = он читал рукописи стихов и эпиграмм Пушкина, он получал от него письма и не раз … включая роковое письмо Пушкина с отзывом вызова на дуэль в неудачной (непродуманной) редакции

Толк 1.1.
Ссылаясь на якобы незнание руки Пушкина и понимая, что Пушкин уверен в обратном, Геккерн намекает: есть шанс избежать кровавой разборки на поединке чести; я посылаю к тебе не русского апостола (чтоб не рожать молвы и пересудов) д-Аршиака, которому еще можно наврать будто ругань и бранными «нелексиконными»  словами писаны  неизвестным анонимом … В итоге мы избежим кровопролития никому из нас не нужного

Толк 1.2 .
Геккерн настолько поражен  бранным текстом письма, полученнго  по почте накануне от Пушкина, и неотвратимостью его последствий, что посылает виконта удостовериться в здравом уме и спокойной психике автора 

2. Содержание его до того вышло из границ возможного, что я отказываюсь отвечать на все подробности сего письма.

Это заготовка для объяснения поступка Геккернов, спровоцировавших дуэль. Обратись он к Бенкендорфу или самому царю на аудиенции, то дело приняло бы иной оборот.  Но Геккерн готовит алиби: меня и моего сына так оскорбили, что нет никакой возможности дворянину решить проблему конфликта иным способом с привлечением иных лиц (чего не допускает ни один дуэльный кодекс в делах чести дворян)

3. Вы, кажется, забыли, милостивый государь, что Вы отступились от вызова, который Вы адресовали к барону Егору Геккерну и который им был принят: доказательство мною представляемого находится писанное Вашей рукой и осталось у секундантов.

Этой фразой  Геккерн напомнил Пушкину о его роковой ноябрьской ошибке – отзыве вызова на дуэль при ошибочной мотивации и отсутствии причин  в редакции текста, который можно было трактовать кА трусливое отступление и отказ идти к барьеру, что было недостойным и позорным поведением.
И тут же барон извещает: да знаю я вашу, сударь, руку пасквилянта и неудачливого дуэлиста – компромат на вас находится в руках свидетелей – секундантов ноябрьской дуэльной истории.
Эта фраза фактически означает злонамеренное сообщение о том, что на сей раз Пушкину не удастся его ноябрьский трюк и дуэли ему уже не избежать. Но пойдет он на нее с уже испорченной репутацией и посему выход у него один: быть убитым и кровью смыть позор череды поступков ревности, вздора  и трусости
Или (еще возможно) он имеет шанс  поступить иначе = отказаться от авторства, принести опять извинения и решить свои проблемы иным способом, разобравшись в ситуации и делами, прежде всего, в своей собственной семье и со своей собственной женой и венчанной супругой, чем-то и в чем-то клявшейся у алтаря (жертвенника) добровольно избранному в мужья, В этой фразе предложено Пушкину развернуть вектор гнева и  оглобли «Телеги жизни» и разобраться не с искусителями, совратителями и шантажистами, а со следующим коренным:
-  с самим собой и своей бедой, включая пропасть долговой ямы, деловых  и творческих неудач
- с женкой, на которую есть компромат у них с Жоржем
- с царем, кредитами которого  рогоносец умудряется в условиях позорного кокюажа пользоваться
- со своячницей, которую таскает в постель пока жена отрабатывает на танцах в Аничковом
- с кредиторами и долгами. включая долги чести картежника и выпивохи…
Короче говоря:  Геккерн явно издевается = тебе камер -юнкер за услуги жены вручили Диплом Ордена кокю за ее заслуги перед Царем, а ты кинулся на моего Жоржика, словно белены наелся и остался в дураках да еще с публичным теперь  копроматом труса. Опомнись или смой позор кровью и никакая честь твоей жены тут ни при чем. Ее у нее нет … а значит нечего защищать
После этого грозного намека Пушкину ничего не оставалось, как взять в секи К. Данзаса, т.е. того, кого как сродственника и «земелю» ему подсунули бароны, и требовать самых жестких условий дуэли, которую Кодекс де Шатовильяра (1836  пер. на русский) относит к чрезвычайным (эксепсьоннель - exceptionnels)

4. Мне остается только Вас предупредить, что г-н д’Аршиак явится к Вам, чтоб с Вами условиться о месте, где встретитесь с бароном Егором Геккерном, и Вас предупредить, что встреча сия не терпит никакого отлагательства;
Геккерн дает еще один способ воспользоваться шансом не поводить дело до кровавой роковой для всех разборки:  встретиться с Дантесом тайно  через посредничество д-Аршиака ( своего в доску земели и готового уже к отъезду в Париж бегуна) и заключить перемирие. На этой встрече вы получите компромат на поставщиков вам ветвистых рогов = царя и НН, которым можете воспользоваться ложным образом, отстав от свояка, который занят бурным переводом старушки жены в брюхатые.  Прибери жену к рукам, а потом уж будешь недовольным ее страсти к кобелям
В тексте записки о встрече   нет слов поединок, стрельбы, дуэль, секундант и дело чести. Дипломат Геккерн ведет дело конфликта, который встал у обрыва в пропасть  небытия, как дипломат. Хотя барон прекрасно понимал, что Пушкин уже с 1835 суицидального (по Сурат) года все менее и менее был способен адекватно оценивать свое положение и находить здравый выход из него

5. я буду уметь позднее, милостивый государь, заставить Вас ценить важность сана, которым я облечен и который никакие поступки с Вашей стороны не в состоянии затмить.

Этой фразой Пушкина, как сочинителя и камер-юнкера, поставили на место на иерархической лестнице империи  чинов, санов и званий…  как «мальчика у параши»  и тем поставили в известность, что урок головомойки и порки будет умелым и заставят Пушкина встать на подобающее место в само низу лестницы к всесильным небожителям  и их сановникам.

Что тут поделаешь… Против лома нет приема. Пушкину оставалось лишь помыться (совершить ритуал омовения потомка ибри), надеть все чистое, встать у окна и ждать пришествия  навязанного ему чужого сека – Константина Карловича Данзаса
Игру вели иные опытные кукловоды, а не Пушкин

Он стоял припертый  к стенке, исполняя роль обезьяно-тигра в бессильной ярости на ярмарке спесивого тщеславия  и готовясь пасть смерть храбрых невольником чести в западне, умело выстроенной интриганами с холодной расчетливой головой и железными нервами играющих  наверняка

И вся недолга (как говорил Иван Егорович Зыков, отгоняя табун коней ретивых в первый колхоз и спасаясь тем от раскулачивания и дороги в сибирку, Сибирь или на плаху)

Такова версия актуального прочтения записки Геккерна Пушкину в текущей кровавой злобе злого военного безысходного дня

Возможно мы еще к ней вернемся. Уж больно она хитрая и содержит многослойный текст, писанный рукой опытного дипломата, интригана и пройдохи