Проводник. Книга четвертая След Чёрной Вдовы

Отъявленная фантастика! В данном произведении автор иногда использует приставку «без» как указание на отсутствие чего-либо, а «бес» как свидетельство присутствия Темных Сил. И еще: не ищите здесь вашей правды…

Продолжение серии книг Проводник
"Мистик живёт в каждом из нас, но далеко не каждый выпускает его из своего "дома""

…Таму, што ўсе жадаюць быць як усе,
Жыццё людзей псуецца па крысе.
Дурныя ўсюды лезуць і крычаць,
Іншых не чутна, бо яны маўчаць.

Чаму пытаюць жорстка – ты грэшны, ці святы?
Калі бывае проста – не гэтакі, як ты!

Усё, што зроблена рукамі,
Не намі здейснена, не намі!
А тымі, хто заве ў спакою:
“Калі я мрою – ідзі за мною… ”
А.В. Вайцешык

Предисловие: Удивительно, но Человечество так пресытилось прятать правду за каждодневной ложью, что теперь все правдивое до него можно донести только за завесой заведомой выдумки.
Часть 1
Глава 1
К вечеру у него часто рябило в глазах от множества прочитанных статей, писем, поступивших на электронную почту и, особенно, от стремительно расширяющейся вселенной разгула человеческого безумства – групповых чатов. Что бы там не говорили, а содержать свои сайты и пытаться заработать на них свою «копеечку» было не просто. Реклама кормила слабо, а с некоторых пор отношение потребителя к материалам, заливаемым на сайты стало заметно строже. Это требовало постоянного усиления требований к тем, кто еще продолжал носить информационный мёд на его электронные пасеки.
До октября месяца прошлого года его блог со звучным названием «Загадочные места Беларуси» планомерно скатывался в пропасть забытья, пока как-то сам собой не трансформировался в обиталище странной публики, все меньше присылающей ссылки на интересные материалы, а все больше завязывающих межличностные знакомства и, продолжая отыскивать в чате себе подобных, тихонько сползающих в «личку». Об этом говорило то, что формирующееся общество все чаще использовало в обсуждаемых темах обороты: «ну ты же в курсе?», или «я же тебе писал об этом месте».
Артём прекрасно понимал, что подобная миграция в мессенджеры – обычное дело, но этой весной он вдруг стал замечать, что в чатах к нему все чаще стали обращаться с просьбами: «рассудите нас», или: «а как вы считаете?»
«Наивные, — анализируя это, рассуждал про себя Артём, — неужели они на самом деле думают, что держатель сайта или блога обязан быть сведущ в том направлении, к которому относятся размещенные на его ресурсе публикации?»
Дальше – больше. Вскоре по-прежнему далекий от сильно мутировавших от исходной точки, но горячо обсуждаемых подписчиками тем Артём почувствовал, что далее деваться ему некуда. Блог, вопреки ожиданиям, оставался его самым «живым» проектом и хочешь – не хочешь назревала необходимость так или иначе вникать в обсуждаемые людьми темы.
Его личный рейтинг просмотров подписчиками и случайным народом наскоро склёпанных видеороликов о заброшенных панских домах или церквях постоянно держался примерно на одном уровне, а вот обсуждения всяких щекотливых и крайне мутных тем о духах, колдунах, легендах или необъяснимых, загадочных явлениях, происходящих в родной стране, интересовали людей все больше.
После того, как Артём Паук начал тщательнее готовить и проверять новые материалы для своих публикаций, число подписчиков заметно шагнуло вперед. Вскоре среди них появились такие господа (или дамы), как «Liverpool», «Samogonka12», «ITdrystch», «Libero_Gonza», «DeepJohny1969» или «KIchKA_Kota», которые стараясь держаться в стороне от групповых встреч подписчиков, принялись исправно донатить денежку на его «исследования». Стало нормальным явлением не собираться изредка по несколько человек где-то в городских парках и коротать время за пустыми разговорами, а получить от кого-то из донаторов запрос на выезд в выбранное для исследования место и создание видеоматериала-отчета под девизом «вот что удалось нам накопать в…».
В такие поездки «выходных дней» с удовольствием начали подряжаться все новые подписчики, а иногда к ним присоединялись даже родные или знакомые самого Артёма. Со временем поездок накопилось достаточно, но! Странное дело, однако же до сих пор ни один из вышеуказанных донаторов ни разу не изъявил желания самому выбраться на такой полевой выезд.
Что же до самих поездок, то самой массовой из них до сих пор оставалась вылазка на Синюю Гору, что находилась возле деревни Адамово под Воложином . На нее собралось шесть машин и двадцать два человека.
Как-то в мае, когда подписчики в очередной раз активно обсуждали последний видеоролик с гомельщины, самый активный донатор «ITdrystch», как видно действительно вдохновившись работой, проделанной блогером, подводя итог многочасовому обсуждению результатов этой поездки, вдруг написал: ««Павук » ты действительно молодец. А слабо; теперь заняться не этой шелухой, а по-настоящему серьезными делами?»
Артёма задело. Как так? Выходило, что все его усилия до того были просто баловством? Не понаслышке зная токсичное влияние интернета на сидящих на диванах потребителей, Паук, конечно, попытался внутренне отстраниться от подобного вызова и отвильнуть, но тут в эту угасающую беседу, поддерживая точку зрения «ITdrystchа» активно включились «Libero_Gonza» и «DeepJohny1969». Хозяин блога, отвечая на их сообщения, старался не проявлять эмоций и писал, что он всего лишь Артём Сергеевич Паук, а не, допустим, известная всему миру Дженнифер Тюффен . Да и кто в праве определить посещение какого из белорусских мест можно считать баловством, а какое – нет? Однако «ITdrystch» не сдавался и, поддерживаемый сотоварищами, стоял на своем. В качестве затравки он тут же предложил Пауку организовать серьезную исследовательскую поездку в деревню Бары , что находилась на пинщине. Там, де, находится странное кладбище, о котором еще мало кто писал. Донатор заверил его, что если Артём на самом деле не слабак и рискнет организовать этот выезд, «ITdrystch» легко готов ссудить на это дело хоть даже и 300 у.е., причем деньги обещал перевести сразу же и их можно будет не возвращать даже в том случае, если материалов будет самый мизер.
Пауку вначале даже показалось, что означенная сумма – описка или донатор попросту шутит. «ITdrystch» понял это по-своему и тут же увеличил донат еще на 100 у.е.
…Артёма еще и сейчас передергивало от воспоминаний о той поездке. Благо, что из тех семи человек, что подписались на исследование, не было ни одного, кто поехал бы тупо – пропить и прогулять выделенные деньги. Несколько дней чаты, где каждый из этих семи жарко повествовал о недетских приключениях группы в Борах просто кипели эмоциями. На вопросы о немногих фото и, особенно, на отсутствие всяческого видео, эта «Великолепная семерка» отвечала: «Блин, ребята, чудо что хоть это есть! Всё пришлось стереть, иначе хрен бы мы в воскресенье вернулись».
Среди недели в засыпающем обсуждении поездки вдруг объявился «ITdrystch». Чувствуя, что Паук мягко говоря на него злится за подброшенную подставу, подписчик написал блогеру в личку. Его сообщение даже не имело приветствия:
— Ну как съездили? — сухо поинтересовался он.
Как ни велико было желание Артёма выложить ответ, светящийся всеми красками языка, однако Паук сдержался, понимая, что это может быть и провокация. «ITdrystch» мог сделать скриншот его ответа и потом это где-то выложить. Оправдывайся потом.
Артём ответил так же сухо:
— Ну справились же?
Следующее сообщение «ITdrystch» написал только минут через сорок:
— Это и называется серьезная работа. Только не дуйся. Посмотри – как возбудился народ! Все, кто был с тобой, в отличие от ездивших раньше, считают себя крутыми – стрелянными воробьями. Вот увидишь, усталость пройдет, страсти поостынут и через неделю-другую они сами начнут тебя упрашивать еще куда-нибудь съездить, только теперь уже с разведкой и подготовленными. Кстати, а почему ты – Паук?
Артём писал в ответ без особого желания и с явным намеком на то, что разговор на будет долгим:
— Паук я потому, что у папы моего такая фамилия, а что до пережитого в поездке – мне, как и всем, тоже надо после всего этого отдохнуть. Слишком многое пришлось пережить – спасибо тебе (((. И вообще, кладбища – не моя тема.
— Просто ты попал на голодный погост.
— ??? Что это значит?
— Потом узнаешь.
— А если я вообще не хочу этого знать?
— Поздно. Придется в этом вариться. Люди будут трясти тебя: «Давай еще видосы». Так что или закрывай блог и «смывайся», или продолжай раскачивать тему, а это у тебя получается. Третьего не дано. …Подкинуть еще адресок для поездки?
— Нет, спасибо.
— Да ладно тебе. 500 у.е. если просто переночуешь в доме и сделаешь хороший ночной репортаж! Люди мечтают о такой зарплате за месяц, а тут всего ночь. Подгоню камеру с наворотами. Есть Canon EOS 5D Mark IV! Снимешь все и вернешь.
— Не надо.
— 700 у.е.!..
На этом Паук прекратил переписку. Его начинали бесить эти попытки манипулировать им. Утром «ITdrystch», судя по всему трактуя это по-своему, прислал новое сообщение: «1000 у.е., Артём, налом! По мне – это самая правильная сумма. Больше это не стоит».
Проигнорировав и это сообщение, Паук занялся домашними делами, а когда освободился, то вдруг обнаружил, что негодяй «ITdrystch» развязал у него в блоге жаркое обсуждение предлагаемого выезда. Оперируя в общении с подписчиками фразами «я ему предлагаю серьезную сумму», «что значит – человек просто устал?», «это неуважение ко всем нам», он явно шантажировал Артёма. К счастью сумма, предлагаемая этим донатором, до сих пор не была обнародована, однако и без того стали проявлять себя те, кто, даже не уточняя этой и других деталей обсуждаемого выезда, готов был «бортануть» хозяина блога и самолично стартовать к предлагаемому месту.
Артём, пробежав глазами по обсуждению, просто вынужден был «проявиться» и догонять выходящую из-под контроля ситуацию. В качестве оправдания ему пришлось врать, объясняя приникшей к экранам публике, что «ITdrystch» просто неверно его понял. Паук не отказывался от поездки, а просто просил ее отложить по неким объективным причинам семейного характера, которые не хотелось бы прилюдно озвучивать. Взбаламученный донатором народ моментально простил блогера и, как это часто бывает, тут же начал выступать в его поддержку, осыпая его ободряющими сообщениями типа: «молодец», «ты опять на коне», «мы с тобой», «когда выезжаем?»
Подлый манипулятор «ITdrystch» терпеливо дал всем высказаться, а когда поток сообщений начал спадать, снова вступил в осуждение. Подливая информационного масла в огонь людского любопытства, он, (механический контрацептив), поведал своим простодушным собратьям краткую и захватывающую историю этого «просто аццкого места», а после сразу подчеркнул (причем буквально, в тексте сообщения), что все они – бесстрашные подписчики Паука, отправляясь туда толпой только навредят этому репортажу. Мол, даже для утехи желаний целой колонны автобусов с туристами никогда и нигде в мире и близко не проявлялись никакие полтергейсты. Настоящее творчество требует одиночества. С этим был согласен даже сам Паук. А что еще ему оставалось делать? К этому моменту ему уже было совершенно понятно – от поездки ему не отвильнуть.
Само собой, обсуждение тут же заглохло. Оно и понятно, легко распаляться решая чью-то судьбу сидя на мягком диване у ноутбука. Народ постучал по клавиатуре и пошел пить чай. Думается, в том числе и неугомонный «ITdrystch», поскольку следующее личное сообщение он написал не сразу, а только через пятнадцать минут:
— Скинь адрес, куда привезти деньги.
Скрепя сердце Артём отправил ему свой домашний адрес.    
Донатор тут же уточнил:
— А камеру надо?
— Нет, — сдержанно ответил Артём, — у меня своя неплохая, я к ней привык.
— Тут ты прав. — Став на удивление податливым, согласился «ITdrystch», но тут же, как показалось Пауку как-то двусмысленно добавил: — Так даже лучше. Буду в течении часа-полтора, идет?
— Идет.
Через час двадцать вместо ожидаемого звонка донатора в домофон, от него вдруг пришло новое сообщение:
— Не было времени подниматься. Горю! Срочное дело. Конверт с деньгами лежит в твоем почтовом ящике внутри рекламного каталога «Гиппо» (он торчал из ящика). Торопись, пока не осчастливил кого-то.
Артём внутренне выругался. Значит у этого козла было время тыкать пальцем в экран телефона, а позвонить в домофон нет? С тяжелым сердцем он оделся, спустился вниз и забрал эту …трижды проклятую «посылку».
«Что ж, — пересчитывая аккуратную, тонкую пачку стодолларовых, со вздохом заключил блогер, — деньги «на руках». Как говорят в народе: «За штуку баксов некоторые и электронаждак зубами остановят!» Надо поскорее покончить с этим».
Изучение видеоматериалов и очень скудных на информацию статей о доме в Городьках Артёму мало что дало. Все те, кто снимал или писал об этом – изображающие из себя пропитанных загадочностью сталкеров, и какие-то простые ребята, курящие полночи в этом заброшенном доме, слышали звуки, замечали какие-то тени, но что с того? Ночью, даже отнюдь не преисполненная загадочными явлениями дача родителей Паука полна всего этого. Что уж говорить о долгое время пустующем доме без окон и дверей?
На взгляд Паука и экипировались эти ребята для такого выезда как-то странно, вернее сказать – никак. Он же всегда подходил к делу обстоятельно. «Июльская ночь, это что-то около семи часов. — Рассуждал Артём. — Надо что-то пить, надо на чем-то сидеть и что-то съесть – на ночном холодке есть захочется обязательно. Можно взять электронную книгу, чтобы не сидеть и не прислушиваться. Возьму все свои фонарики. Раскину их по углам, приглушу свет, чтобы не раздражать соседей, если, конечно, таковые там есть. Камеру заряжу под завязку и возьму еще два «павербанка ». Камера пусть снимает все, как есть, а телефон поставлю на режим ночной съемки. Это, конечно же, в познавательном плане мало что даст, но для создания видеоролика будет полезно, хоть какое-то разнообразие картинки. Все остальное – мелочи, решу по ходу…»
 Вечер четверга и половина пятницы ушли на сборы. То ли от жары, то ли от нервоза, связанного с поездкой, Артём очень плохо спал. Возможно еще и потому, что отпуск был в самом разгаре и Пауку уже удалось как следует отоспаться.
По прикидкам до Горо;дек было ехать часа полтора, выезжать следовало вечером. Записав несколько видео о том, как он собирался в это путешествие, Паук сложил все свое походное имущество в прихожей, принял душ и прилег, рассчитывая подремать до выезда. С недосыпу гудела голова, а кости ломило так, будто накануне он не прокачался всю ночь на постели, а активно употреблял горькую.
Через час ему позвонила мама и начала расспрашивать о планах на выходные, открыто намекая на то, что отцу нужна помощь на даче. Пришлось снова выслушать старую лекцию о том, что их неблагодарный отпрыск ни во что не ставит заботу и внимание своих родителей, вложивших в свое единственное чадо всё. Откупившись от матери тройным повторением фразы: «Ма, у меня все нормально, но, честно, есть свои дела», он все же задремал, но едва только стал проваливаться в настоящий, крепкий сон – зазвонил будильник.
Все же хорошо, что Артём рассчитал время на дорогу в полтора часа. Пятница. Складывалось впечатление, что Минск – это один большой офис, и сейчас он, закончив свою трудовую неделю, всем коллективом дружно разъезжался по дачам и деревням на пикники. Трассы и выезд из города были серьезно загружены, но чем дальше удалялся Паук от столицы, тем легче становилось ехать.
После поворота на Демидовичи несущееся куда-то полубезумное стадо минчан рассеялось окончательно, и Артём в полной мере насладился чудесными летними пейзажами, проносящимися за окнами его автомобиля. 
В Городьки въехал еще засветло. Не спеша покатался по улицам, походил возле Покровской церкви, отснял короткие видео на берегу реки Буянки, познакомился с рыбаками, покурил с ними и, войдя в доверие, аккуратно узнал обо всех местных достопримечательностях, включая тот самый дом. Слушая о том, что здесь есть такое интересное место наигранно удивлялся, после чего, поблагодарив рыбаков, тут же поехал посмотреть на точку паломничества «Усякіх прыдуркаў».
«Едзь, пакуль све;тла, — наставляли его рыбаки. — Сёння пятніца. Глядзі, во, к ночы шчэ які даўба..роб залезе туды начаваць. Хіба ім дома не спіцца? А як хоч – пасядзі з намі. Уто збегаем, куды трэба, …закусіць што ў нас ё ».
 Артём, честно говоря, с трудом отказался от такого душевного и соблазнительного предложения. Уж больно хорош был вечер. Да и мужики попались радушные, говорливые.
Дом он нашел без особых проблем. Благо в голове уже было сохранено его изображение и маршрут следования ему показали точно. Машину оставил метров за триста на той же улице, у дороги. Взвалил на плечи свой походный рюкзак с притороченным к нему личным складным садовым стулом AksHome Relax, купленным специально для всякого рода выездов на природу, и отправился на встречу с неизбежным.
Отсняв материал о приближении к объекту, его наружном и внутреннем «убранстве», Артём выбрал для ночлега боковую комнату, расчистил ногами угол для стула, распаковался, расставил светильники, установил камеру, закрепил на штативе телефон, подключил все свое электронное хозяйство к «павербанкам», достал бутерброды, термос, сел на стул и просто растаял от удовольствия.
В окна веяло теплым ветерком, пахло шашлыками, дымом от дворовых печей, фермами с коровами и соседним рапсовым полем. «Черт с ним, с этим «ITdrystchом», — думалось в этот момент Пауку. — Как бы оно дальше не пошло, сейчас я ему даже благодарен. Пофиг вся эта разруха вокруг. Я сижу и балдею. Один!»
Взятые на всю ночь бутерброды ушли за один присест, отчего чая в наполненное едой брюхо влезло только две термосные чашки. Цивилизованный турист. Такой уважает себя и не бросает мусор где попало. Паук с гордостью вытащил из бокового кармана рюкзака пакет со своей домашней пепельницей, повесил целлофан на левый подлокотник стула, а глиняную поделку «керамический ботинок» водрузил на правый. Закурил. Красота!
Завистливо пялилась на него камера, угрюмо помаргивал красным огоньком оставшийся без тепла хозяйской руки телефон. «Пусть потом смотрят, — выпуская в дырявый потолок проклятого дома мощную струю дыма, думал Паук, — хотели? Смотрите! Пусть в полночь сюда явится даже сам дьявол, вряд ли он мне испортит тот кайф, что я здесь уже получил».
   Артём докурил сигарету и вынул из рюкзака электронную книгу. Полистав «Библиотеку», он выбрал и загрузил к прочтению «Сказки и рассказы белорусов-полешуков» Сержпутовского. «Сейчас самое – то», — улыбаясь заключил он, уселся поудобнее и принялся читать.
Где-то через час усиленно отрабатывающий свой хлеб исследователь заметил, что уже слабо улавливает сюжет прочитанного. Его неумолимо клонило ко сну. Отложив книгу на рюкзак, он закрыл глаза, намереваясь немного вздремнуть и, поднявшись ближе к полуночи, продолжить свою крайне опасную миссию…
Очнулся Артём на рассвете. Край солнца уже вот-вот готов был показаться за далеким, посеребренным легким туманом горизонтом. Всё! Полное затаенных опасностей и леденящей душу мистики исследование было закончено.
Сладко потянувшись на удобном стуле Паук зевнул, размял затекшую шею и стал подниматься. Тело неприятно ломило, но что поделать, он провел ночь не на кровати. Откровенно говоря, если бы и этого не было, то Артём того и глядишь стал бы сюда иногда ездить, хотя бы для того, чтобы как следует выспаться.
Паук, раз за разом подходя к работающей камере, записал сразу несколько нейтральных, подводящих черту выезда версий своего обращения к подписчикам и гостям блога. Прикинув так и этак сказанное, он неизвестно кому кивнул и, оставшись довольным тем, что только что отснял, стал собираться.
Делал он это нехотя. В первую очередь проверил все электронные носители. Запись, судя по объему файлов, велась всю ночь без перерыва. Смотав кабели и уложив рюкзак, Паук с чувством облегчения и благодарности не удержался и, выходя из дома, легонько поклонился в сторону пустого дверного проема.
Выходя на дорогу, он увидел двигающегося на встречу ему мужчину на велосипеде.
«Што? — Недобро глядя на идущего впереди туриста, спросил тот. —Бачыў д’ябла?.. Паўдуркі, бл..дзь!» — с затаенной злобой бросил он уже через плечо, лениво наматывая скрипучими педалями пыльные метры своего нелегкого крестьянского пути.         
Артём, щурясь на свет восходящего солнца, лениво добрел до машины, погрузился, сел за руль и запустил двигатель. «Черт меня подери! — подумал он. — И чего я упирался? Если бы всегда так было, то за такие деньги я ездил бы куда-нибудь хоть даже и три раза в неделю…!»
Домой он вернулся около часа дня. Чувствуя, что сна, в который Артём провалился в Городьках, было недостаточно для того, чтобы отдохнуть, Паук распаковался, принял душ, поел и плюхнулся на диван. Минут сорок лежа на нем он нежился под теплыми струями нагнетаемого вентилятором воздуха, но уснуть так и не смог. Это было странно. Усталость ощутимо давила тело, сжимала болью виски; и вообще его ощущения и состояние было близко к началу гриппа. Чему тут удивляться? Его запросто могло просквозить в доме, не имеющем ни одного застекленного окна.
Артём поднялся, включил компьютер и до поздней ночи гонял пышущий жаром ПЭВМ вырезая более-менее подходящие фрагменты для создаваемого видеоряда. Уже при монтаже ролика, испробовав все варианты, он не нашел ничего лучше, как с помощью ускоренной перемотки прогнать в нем все то время, когда на записях ровным счетом ничего не происходило. Такого «добра» было просто море! По сути в том странном доме вокруг него ничего и не происходило, поэтому при критическом просмотре Паука своего творения эти моменты ускоренной перемотки, вступительный репортаж и финал были самым интересным в промежутках, когда перед неподвижной камерой или телефоном спал человек, пролетала какая-то пылинка, или пух какого-то растения.
Долго такое смотреть не станет никто, поэтому Паук урезал ролик еще немного. В готовом виде это творение длилось всего-то восемь с лишним минут. Артём поставил свой репортаж на заливку в блог и на ютуб канал, а сам решил отправиться на кухню – попить воды и покурить. Глянув напоследок на то, как медленно загружается видео, он вдруг почувствовал, что его попросту бесит и сам слепленный из ничего материал и то, с какой скоростью он загружается. Хотелось, поддаваясь какому-то странному импульсу, что есть дури пнуть ногой в монитор или даже разбить к чертовой матери сам системный блок.
С трудом сдержавшись от этого порыва, Артём вдруг прислушался к своим ощущениям и задумался: «Что это? Откуда во мне такая дурная агрессия? Что это может ускорить?.. А из-за чего всё? Ролик? Глупости. Никто не смог бы склепать что-то хорошее из того, что сняли камера и телефон. Ну спит человек. Ну, иногда шевелит руками, ногами. Вокруг ровным счетом ничего не происходит! Я же все выслушал и высмотрел до рези в глазах. Чего тогда злиться, что вышло – то вышло. Хотели это видеть, пусть теперь смотрят и обсуждают. Черт, с чего ж меня так носит?..»
В этот момент, задумчиво шагая в сторону кухни, Паук нечаянно зацепился рукавом майки за ручку двери. В порыве какой-то неконтролируемой злобы, вместо того, чтобы поступить как нормальный человек – аккуратно отцепиться и идти дальше, он мощным рывком подался вперед. Тягучая хлопчатобумажная ткань с хрустом расползлась до самого пояса. Артём в приступе ярости снял майку и поливая ее самыми отборными матерными словами, вдруг взбеленился и изорвал ее на лоскутки и тряпочки.
Глава 2
Выспаться в эту ночь ему снова не пришлось. Ближе к полуночи Артём стал просматривать обсуждения последнего выезда и залип там до утра. «Люди, что вам надо? Люди-и-и! — Читая на удивление многочисленные вердикты подписчиков, возмущался он. — «Совсем не интересно», «Что за фигня», «Хоть бы уже не спал, а в носу ковырялся», «Нормально чел зарабатывает, поспал где-то – на тебе денег. Сколько ему заплатили?..»
«Какое вам дело? — сжимая в бессилии кулаки, возмущался про себя Паук. — Так езжайте и вы куда-нибудь, какие проблемы?»
Поздно ночью, даже физически чувствуя себя как-то нехорошо от всего этого, Артём решил посмотреть, а не появлялся ли в сети подлый провокатор «ITdrystch» и немало удивился тому, что этот персонаж мало того, что удалился из его друзей, так вообще стер свой акаунт и покинул группу в день его выезда в Городьки.
Паука начало лихорадить – как так? Возникало твердое ощущение, что его кинули, но почему? Деньги, переданные «ITdrystchом» были реальными – лежали на прикроватной тумбочке. Из них не было потрачено еще ни копейки. Откуда же тогда эта дурацкая паника, ломка? «Ничего не скажешь, — сокрушался он про себя к утру, — «нормально» я отдыхаю в первую половину своего отпуска…
К четвергу Артём вдруг понял, что последние несколько дней он прожил как заурядный алкоголик или наркоман. Он почти не спал и не выходил на улицу. Сумасшествие, но он – здоровый, самостоятельный, неглупый человек стал бояться, что там, где-то в городе, его могут встретить какие-то люди и, навалившись скопом, орать ему в лицо: «Совсем не интересно», «Что за фигня», «Хоть бы уже не спал, а в носу ковырялся», «Нормально чел зарабатывает, поспал где-то – на тебе денег. Сколько ему заплатили?»
Он днями и ночами валялся на постели, ходил в туалет, но вот ванную комнату отчего-то упорно обходил стороной. И это несмотря на жару. Ему казалось, что от воды, падающей из душа, исходит какая-то угроза. Ему даже не хотелось есть, от слова – совсем! Чем жил его организм до этого дня – совершенная загадка. То, что называют «жизненная сила» куда-то стремительно уходила. Даже на свое прибежище – широченный диван, со скомканной, пропитанной по;том постелью он уже не ложился, а попросту падал.
К вечеру четверга одно из таких падений завершилось… Чем оно завершилось Артём понял, когда пришел в себя. В комнате по-прежнему было темно. Он потянулся к лежащему на полу и слабо видимому в полумраке торшеру и нащупал кнопку. О чудо – лампа осталась цела и торшер включился. Паук попытался опереться руками, чтобы встать, но они бессильно расползались в сторону. Опустив взгляд, он обнаружил, что лежит в луже собственной крови!..
Потихоньку начала включаться шумящая голова. Осмотревшись, Артём понял, что на пути к дивану, как видно от серьезного упадка сил, он зацепился за ковер, промахнулся и всем телом ухнул в угол, в котором стояла тумбочка и торшер. Но когда это случилось, сегодня, вчера, позавчера?
От потери крови его мутило, но в то же время, в пику былому унынию и мороку последних дней, в его разбитой голове вдруг начали проскакивать светлые мысли. «Надо к доктору. Конечно, вряд ли это простуда, но надо хоть поговорить с кем-то...»
Список знакомых медиков у Паука был невелик, а тот, кто бы мог его выслушать, понять, а главное, что-то посоветовать, был только один – Лёня Синкевич. Правда работал он в реанимации где-то в Лиде, но соваться со своими страхами и заморочками к незнакомому, но местному не хотелось. Артём явно чувствовал – с ним что-то не так не только в физическом плане. Чужой, казенный доктор выслушает и обязательно потом «приклеит» тебе какой-нибудь неприятный ярлык по психиатрии. Лови потом проблемы с водительскими правами и работой.
С Лёней они познакомились три года назад, можно сказать случайно. В то время Артём еще гонял на байке и по пути на байкфест в Речицу, не доезжая всего километров пять до точки, не зная нюансов дороги стал спешить и сдуру слетел в кювет. Когда Паук кое-как доехал до братьев-байкеров, видя потрепанного товарища, ребята тут же принялись «лечить» его «коня», а заодно нашли для раненного брата среди приехавших на слёт соплеменников доктора – Лёню.
Они здорово сдружились после того случая и много раз встречались на мероприятиях, слетах, фестивалях, гарантированно напиваясь каждую такую встречу.
Еще пару раз кувыркнувшись за это время, три месяца назад Артём продал тот невезучий (как он считал) байк и сейчас, катаясь на своей крошке Тойоте, присматривал себе другой.
Глянув на настенные часы, Паук призадумался. Они показывали 4:32. За окном светало. Рановато для звонка. Внутренне собравшись, он аккуратно, дабы не повредить себе что-то еще, вышел на балкон, взял ведро, швабру и МОП, что сох на подоконнике. Шагая, будто по минному полю, он доковылял до ванной и посмотрел в зеркало. На него смотрела заросшая щетиной, бледная с черными кругами под глазами рожа, правая сторона которой была полностью покрыта запекшейся, бурой кровью. «Алкаш, — заключил Паук, — как есть алкаш! И руки трясутся…»
Снова с затаенной радостью отмечая, что обильная кровопотеря приглушила то, что с ним творилось в эти дни, Артём решил правильно использовать то время, что оставалось до допустимых рамок звонка другу. Все же у того жена, двое детей и будить хорошего человека, загружать своими проблемами в такую рань было бы неправильно.
Паук, беспрестанно дергаясь и превозмогая какой-то внутренний барьер, как-то забрался в ванну и принял душ, смывая засохшую кровь и стараясь не попасть водой на безобразную рану чуть выше лба. Довершая начатое дело, он пошел на кухню и, растеребив древнюю аптечку, обработал рассечение перекисью водорода.
Теперь нужно было привести в порядок комнату. Наполняя ведро водой, Артём снова глянул в зеркало. «Ну, хоть на человека стал похож», — с грустью заключил он. 
Шатаясь и покрываясь по;том, он с трудом вымыл пол, поставил на место торшер и даже застелил диван. Часы показывали 8:58, можно было звонить.
Синкевич снял трубку почти сразу:
— О-о, привет членистоногий, — весело поприветствовал он Паука. — Ты, бродяга, собрался куда-нибудь на слет, раз вспомнил обо мне?
— Привет, Лёник, — погасшим голосом отозвался Артём. — Слет, братуха, отменяется. Я даже байк продал.
— Так ты вчера по этому случаю налакался? — Со смешком спросил доктор. — Бубнишь, как инсультник. Вот же, козлина, — с шутливым упреком добавил он, — я тебя предупреждал, что пьянки без присмотра медика обязательно приведут тебя к алкоголизму. Ладно, я шучу. Ну что, присмотрел себе уже что-нибудь двухколесное? Сейчас трудненько найти стоящий аппарат.
Паук, сидя на краю дивана, вздохнул и, огладив щетинистый подбородок, глухо произнес:
— Андреич, помощь нужна.
Доктор, тут же сменил интонацию:
— Ты что, разбился? Где ты, в какой больнице?
— Погоди, — не зная, как начать разговор, стал болезненно морщиться Артём. — Тут такое дело… Надо бы пошептаться.
— Ты в Лиде?
— Думаю, …скоро приеду. Если все будет нормально.
— А что случилось-то?
— Лёник, брат, приеду – расскажу.
— Я до шести буду на работе: Мицкевича дом 1. Подъедешь – набери.
— А ты сможешь выйти? — Всполошился Паук. — Надо бы пока без больницы.
— Да что там с тобой? — Не на шутку обеспокоился молодой доктор.
— Говорю же – пото;м.
— Ну хорошо, набирай. Заезжай со стороны Черняховского 1. Там Центр гигиены. Стань возле парка. У нас, — пояснил Синкевич, — там рядом парк культуры и отдыха. Если получится – сразу выскочу, посидим на скамейке, покурим. Только сам понимаешь, мне далековато, а я заведующий реанимацией. В любой момент могу убежать.
— Понимаю, — вздохнув, ответил Паук, — все, до встречи, я записал – Черняховского 1…
Сказать, чего стоило Пауку выбраться на улицу и сесть в машину – ничего не сказать. Это надо было видеть – какими взглядами провожали его две бабули-соседки, сидящие на скамейке у подъезда.
Артём запустил двигатель, проверил портмоне с документами и донаторскими деньгами. Привычно глянув на датчик уровня топлива, он заключил, что можно было не заправляться. До Лиды его малолитражке бензина хватит точно.
Как он проехал эти 170 километров – одному богу известно. Голова, страдая от шума и боли, с перебоями думала о чем-то своем, а тело вело автомобиль автоматически, благо Паук был опытным водителем.
В начале двенадцатого навигатор привел его в нужное место. Артём припарковал машину и, заметив у остановки общественного транспорта стоящую в тени скамейку, чувствуя себя очень нехорошо, отправился к ней. По пути он успел набрать номер доктора:
— Ты уже здесь? — без приветствия ответил тот сразу же.
— Здесь, возле остановки, кажется она называется «Больница».
— А, знаю где это. Жди. У меня сейчас как раз есть время. Скоро буду.
Паук, обливаясь потом, дошел до скамейки, сел на нее и…
Очнулся он уже в палате. Сверху белый потолок, лампы. По стенам плитка, висят какие-то мониторы, что-то тихо пикает, из руки – капельница, на лице маска.
Где-то вдали стоит «аквариум». Женщина-медик замечает, что он открыл глаза. Она встает, завет кого-то из коридора. Вскоре появляется Лёник. Отпустил бородку, в халате, улыбается:
— Здравствуйте, вы слышите меня?
— Слышу, — как показалось Пауку достаточно громко сказал он, но Синкевич озадачился и, наклонившись к нему, пристально вглядываясь в глаза снова спросил:
— За маской не слышно ничего. Тебе трудно говорить?
Паук отрицательно покачал головой.
— А, понятно, у тебя нет сил говорить.
Теперь Артём кивнул, соглашаясь.
Доктор коротко посмотрел в настенные мониторы, но потом снова перевел взгляд на больного:
— У тебя что-то болит, была травма? Что мотаешь головой – не болит? А, — догадался доктор, — травмы не было? А что это надо лбом?.. Хорошо снес кожу. Крови много потерял?.. А-ну, давай поочередно, аккуратно подними левую руку, …немного, стоп! Дальше не надо. Правую… Хорошо. Теперь левую ногу, тоже немного. Так. Правую.
На-ка, сожми покрепче мою ладонь, — доктор взял Паука за руку, — сильнее, ну же. Сильнее не можешь или просто нет сил? Киваешь? Нет сил? Ты меня слышишь, понимаешь. Помнишь кто ты?.. Имя?
— Артём.
— А куда ехал?.. Понимаешь где ты сейчас находишься? А кто я помнишь?
— Лёник.
— Хорошо. — Улыбнулся доктор. — Контакт установлен. Значит так, братуха, смотри: твои данные идут на гемодинамический монитор. На руке – манжета, на пальце сутуратор. Если с тобой будет что-то не так, я сразу увижу. Попробуем снять твой намордник? Надо попробовать говорить?
Артём снова кивнул и Синкевич снял с его лица маску.
— Ну что? — продолжая внимательно вглядываться в лицо больного, спросил доктор. — Нормально, да? Тогда говорим, — оживился Синкевич, — я сейчас буду задавать тебе вопросы. Нам надо зафиксировать твои личные данные. Отчество…
— Сергеевич.
— Хорошо. Идем дальше. Будь готов, я могу спрашивать и что-то в твоем понимании глупое. Ты в любом случае постарайся отвечать мне, хотя бы кивком. Нам требуется определить твое состояние. Идет?
— Да, — пересохшим горлом тихо прохрипел Паук и испугался своего голоса, но доктор тут же поспешил его успокоить:
— Ничего страшного, братуха. Это нормально. Твои связки отдыхали. Сейчас они придут в норму. Начнем: ты – Артём Паук. Так?
— Так, — просипел Артём.
— Год рождения?
— 29.11.1990-го года, — чувствуя, как все более привычно начинает звучать его голос, ответил больной смелее.
— Хорошо. Когда ты мне звонил, с тобой уже было неладно? — поинтересовался доктор.
— Да, — слабым голосом ответил Паук.
— Так что же с тобой случилось, братуха?..
Паук вздохнул и в следующие минут десять-пятнадцать, на большее его пока не хватало, вкратце рассказал Леониду Андреевичу то, как после поездки в какой-то проклятый дом его начисто скосил какой-то неведомый физический, а, главное, еще и психический недуг. Как на пустом месте его выдергивало на какие-то дикие, необузданные эмоции, как душил днями и ночами беспочвенный страх, как не давали спать кошмары. И это его – уравновешенного, самодостаточного человека!
— Лёник, — жарко шептал Паук, — я был один, дома. Ничего не делал, но во всей этой хрени так измотался, что ноги чуть волочил. Вот! — Он указал на голову. — Зацепился за ковер и башкой в тумбочку…
— Это ерунда, — снова осматривая рану, прогудел себе под нос доктор, — до свадьбы заживет. Только кожу содрал. Зацепил где-то сосуды. Зрачки в норме. Тошнило?
— У меня и до падения тошнило, — отмахнулся Паук, — и хреново стало еще до того, как рухнул в угол. Лёник, но такие эмоции… Они высосали из меня все! Мне сейчас даже трудно руку поднять, чтобы нос почесать …
— Ну да, — продолжая попутно осматривать пациента, заметил Леонид Андреевич, — а еще 180 км до Лиды отмахал за рулем. Как ты доехал-то, бродяга?
— На автомате. — Замечая, что все речи не произвели на друга должного впечатления, упадшим голосом просипел Артём и отвернул голову к стене.
Синкевич, не придавая этому значения, закончил осмотр, после чего наскоро пробежав глазами по бумажному листу удерживаемом зажимом на его пластиковом планшете, заметил:
 — Что до твоего блога и канала на ютубе, ничего не скажу – не видел, надо будет посмотреть и почитать. А вот по твоему состоянию, брат, дело плохо. Судя по тем данным, которые у нас есть, из своих тридцати с лишним лет жизни ты не был в отпуске ни разу. Отдыхать не пробовал?..
— Лёник, — упавшим голосом ответил Паук, — я и сейчас уже больше недели в отпуске. Не поверишь, до этой поездки от меня аккумуляторы можно было заряжать. Говорю же, это ночевка в этом чертовом доме меня так подкосила.
— Ты говорил прошло всего несколько дней? — С недоверием спросил доктор.
— Так и есть, — чуть не плача, дрогнул всем телом Артём. — Если оно и дальше будет катиться – я скоро сдохну…
— Ну, ты это, — поднял руки вверх Леонид Андреевич и с улыбкой добавил, — не забывай где находишься. Не надо портить нам статистику. Все нормально. Сюда не привозят тех, кому хорошо. Заметь, в твоей палате ты пока один. И в соседней дядя – один. В подавляющем большинстве случаев людей отсюда выписывают или переводят в стационары. Не ты первый, не ты последний кому так плохо. Будем наблюдать…
 — Лёник, — попытался податься вперед больной, — я тебе точно говорю – сдохну! Когда очнулся сегодня – увидел какой-то темный силуэт до потолка…
— Ну хва-а-тит, — кисло сморщился доктор, собираясь уходить. — Твое физическое состояние мы подтянем, а вот с психологическим, брат, у нас тут плохо с такими специалистами. Не наше направление. Прости, меня ждет работа. Надо еще и с соседом твоим побеседовать, слышишь, кашляет? Видать ревнует…
Синкевич снова располагающе улыбнулся, ловко, словно их воздуха, выхватил медицинский молоточек и вдруг стукнул друга по коленке.
— Штиль, — задумчиво заключил он, — м-да… Рефлексы, Тёма, у тебя ни к черту. Ну, ничего. Добавим тебе немного женского внимания, Лида! — Громко позвал он в сторону «аквариума». — Лидия Эдмундовна, поч-ч-ему вы не на посту?..
С этими словами доктор, махнув на ходу поникшему духом пациенту, неспешно зашаркал подошвой мягких тапочек в сторону поста. Было слышно, как Синкевич и медсестра о чем-то долго шептались, но до ушей засыпающего Паука долетели только последние слова Лёника: «Делать все анализы еще раз, слышишь? Глаз с него не спускать. Я скоро приду…»
Перед сдачей дневной смены, как и договаривались, Лидия Эдмундовна зашла к заведующему.
— Спит? — расписываясь в каких-то документах и лишь на миг оторвав взгляд от бумаги, спросил Сенкевич.
— Спит, — подавая ему листки с данными анализов, подтвердила медсестра. — Серый какой-то стал, под глазами все проваливается, как у трупа.
— Но-но-но, — нахмурился заведующий, — никаких трупов пока я тут. Вы уже меняетесь?
— Да, — с облегчением ответила Лидия Эдмундовна и тут же, вдогонку этому спросила, так, между прочим, — а вы что, остаетесь? Народ волнуется – заведующий залип на ночь. С чего бы?
— Останусь на сутки, — казенным тоном произнес Леонид Андреевич. — Отпуска; у людей. Иногда, когда есть такая возможность, почему бы не дать им отдохнуть, верно? Да и самому подзаработать перед отпуском.
— М-гм, — саркастически заметила медсестра, — врите больше. Просто этот минчанин ваш знакомый.
— Ну и по этой причине тоже, — не стал спорить доктор. — Давайте, что там у него?..
Пользуясь тем, что заведующий занят изучением результатов анализов, медсестра тихо произнесла:
— Он так спит… Если бы не просыпался, когда я брала анализы, думала бы, что он в коме. У меня уже, как у Алисы – предчувствие. Она сегодня меня меняет, может, спросите у нее…
— Ну что ты такое говоришь, Лида? — Отрывая взгляд от листков, нахмурился Леонид Андреевич. — Сначала сестра-хозяйка, потом подхватили санитарки, а сейчас и ты туда же? Сама же ее постоянно подкалываешь…
— Я с ней давно работаю и знаю…
— Что знаешь?
— Леонид Андреевич, — дрогнувшим голосом продолжила медсестра, — вы же сами ей тогда говорили – больше не предсказывать …такого. Она же ни разу не ошиблась. Если Л;са сказала – умрет, все – покупай венки!
— Лида, — сдерживая себя, чтобы не нагрубить, приподнялся и оперся кулаками в стол заведующий, — я в тот момент говорил полушутя, и ты помнишь это. «Хватит нам дурных предсказаний, не порти нам статистику». Так я сказал?
— Она никогда не ошибается, — понижая тон, стояла на своем Лидия Эдмундовна. — Спросите ее про друга. Мы не просто так в реанимации зовем ее Черная вдова. Все знают, как я отношусь к Л;се и ее штучкам. Она вообще меня бесит своей обособленностью, молчаливостью. Ходит такая …типа считает себя выше других. Но мне-то на это пофиг, поэтому и не стесняюсь называть ее в глаза по этому прозвищу. Тут другое, тут… Леонид Андреевич, вот …положа руку на сердце, честно говорю, что-то чую. Если это ваш друг – надо спросить Л;су…
— Всё, — вздохнув, сдержанно ответил заведующий. — Иди меняйся, Лида. Я разберусь…
Лидия Эдмундовна повернулась и только открыла дверь, как услышала позади себя:
— Да и…, попроси Л;су. Как только поменяетесь, пусть зайдет ко мне.
Та, о ком они говорили, едва только пришла принимать смену – сама, без какого-либо пояснения сменщицы, бросив беглый взгляд в сторону спящего минчанина тут же озадачилась и со вздохом произнесла: «Блин, ну почему на моей смене?»
Лидия Эдмундовна, выслушав это – побледнела и, выдержав короткую паузу сдержанно передала сменщице просьбу заведующего зайти к нему, как только Алиса заступит на смену.
 Судя по выражению лица Алисы Змеевец или Л;сы, как звали ее обычно в быту, она была немало удивлена тому, что дежурить ей доведется с заведующим, но как-либо озвучивать свое удивление она не стала. Медсестра привычно приняла смену, а после этого, как и просили, пошла в кабинет шефа.
— Здравствуйте, Леонид Андреевич, — замерев у открытой двери, тихо произнесла она, — вы просили зайти.
— Ну так заходите, — глухо ответил заведующий, — только закройте за собой, есть разговор.
Алиса вошла, захлопнула дверь, но в кабинет не прошла, осталась стоять у входа.
— Проходите-проходите, — настоял шеф, указывая медсестре на стул рядом с его столом, — у меня есть к вам вопросы.
Л;са опустила взгляд и молча подчинилась. Леонид Андреевич, молча сопровождал взглядом ее передвижения. Он попросту не знал с чего ему начать разговор. Не найдя ничего лучше, доктор встал и подошел к окну:
— Уже темнеет, — протяжно выдыхая произнес он. — Вот и лето за гору перевалило… Смену приняли? — в пол оборота, через плечо, спросил заведующий.
— Да, — тихо ответила медсестра.
— Все нормально?
— Да, бумаги, сейф…, все в порядке.
— Больные?
— Один спит, второму разрешили почитать.
— Состояние?
— У нас здоровых не держат, — неопределенно ответила Змеевец, — будем смотреть, ночь покажет.
Заведующий повернулся к Алисе и, сложив на груди руки в замок, полуприсел на подоконник:
— Мне нужно…, нужен, — поправился он, — ваш совет. Это касается минчанина, что лежит в блоке второго поста. …Вы понимаете, какого совета жду?
— Понятия не имею, — холодно ответила медсестра. — Вы – доктор, как скажете, так мы и будем все делать.
Синкевич недовольно поджал губы, но усилием воли подавил в себе эмоции и продолжил:
— Я хочу знать, …ваше мнение, …каковы шансы поправиться у этого больного?
 Алиса, размышляя о чем-то, на какое-то время опустила голову, но вдруг преобразившись, подняла ее и, ударив во фронт заведующему прямым, жестким взглядом, ответила:
— У нас свами как-то был серьезный разговор по этому поводу, помните? Вы даже кричали на меня, называли «Дитя предрассудков»! А помните, как вы называли то, о чем сейчас просите? – «Пустые домыслы и благодатная почва для сплетен». У нас здесь хорошая слышимость и, заметьте, по большей части женский коллектив. Девочки до сих пор не стесняются посмеиваться за моей спиной. В лицо-то ни одна не рискнет…
— Я понимаю, — тяжко вздохнув, не дал закончить подчиненной доктор, — вам все это крайне неприятно.
— Да мне пофиг! — со странной улыбкой ответила Алиса. — Серьезно. И сплетни эти пофиг, и смешки, и сами девочки. Я просто делаю свою работу. Скажите, плохо делаю?
Заведующий внутренне сжался, никак не ожидая подобного поворота, а потому как-то неуверенно и судорожно выдохнул:
— Хорошо делаете, очень хорошо…
— Тогда я пошла? — стала подниматься Алиса.
— Нет, стоп! — примирительно поднял руки заведующий. — Сядьте. Мы не закончили… Алиса, …Алиса Игоревна, выслушайте меня. Я прошу прощения за свою былую несдержанность, за то, что кричал на вас и дал повод для кривотолков. Беру назад все свои слова. Я серьезно. Хотите, мы сейчас выйдем, и я попрошу прощения при всей ночной смене.
— Я же сказала, — произнесла значительно мягче медсестра, — мне – пофиг! Не нужно ради меня терять свое лицо, особенно перед теми, кто там, за дверью. И не думайте, что я оскорбилась вашими криками и эмоциями, поверьте, мне и на вас – пофиг! Я просто работаю. Что, уволите за «пофиг на вас?» — медсестра снова улыбнулась, — а мне и на это пофиг. Медиков сейчас везде не хватает, без работы не останусь.
Заведующий снял очки и стал массировать уставшие от компьютерного монитора глаза:
— Алиса, я еще раз прошу прощения, — понизив тон, глухо произнес он, возвращая оптику на прежнее место. — Там, на пятой койке лежит мой друг и мне надо точно знать, смогу я сам его вытащить или мне отправлять его каретой в Минск, пока не поздно.
Алиса поднялась и, задвигая стул под стол, холодно ответила:
— В Минск уже поздно, за ним пришли…
Глава 3
  Леонид Андреевич поднял вверх голову и, от навалившихся на него эмоций, сжал зубы до скрипа.
— Алиса-а-а, — с шипением протянул он, — это мой друг! Понимаешь? Как я смогу потом называть себя врачом? За твоим другом – еще несколько дней назад крепким, жизнерадостным человеком пришла смерть, а я ничего не сделал чтобы его спасти? Я все равно буду за него бороться, слышишь?!
— Леонид Андреевич, вы спросили – я ответила. — Спокойно среагировала на этот эмоциональный всплеск медсестра. — Пару минут назад вы спрашивали мое мнение? Это оно… Что с этим делать, решайте сами. Все вокруг уходят: любимые сестры, братья, жены, мужья, дети… Даже врачи. Отчего-то все вокруг считают – раз хирурги спасли сотни людских жизней, то в трудную минуту кто-то спасет и их. Не факт. Рано или поздно наступает момент, когда даже профессора-коллеги просто разводят руками и человек уходит. Разве не так?
— Ты ее видишь? — опуская голову, спросил вдруг Леонид Андреевич.
— Кого? — Не поняла медсестра.
— Смерть!
Алиса пристально посмотрела в глаза заведующего.
— Смерть, Леонид Андреевич, это только обычное состояние нашего внутреннего «я» вне жизни, — тихо произнесла она и тут же продолжила: — Смерть не может приходить или уходить. Пугающий всех персонаж – выдумка. Просто некоторые из тех, кто почему-то вернулся из того, другого мира, видели там темных посланников – Жнецов. Это их люди описывают, как Смерть...
— Постой, — ухватился за «спасительную соломинку» доктор, — «Те, кто вернулся»? Почему-то же они возвращаются, Алиса? Значит, есть шанс как-то сбежать от этих Жнецов, или …я не знаю, договориться что ли?
Медсестра прикрылась рукой и тихо, как показалось доктору, даже со злорадством, рассмеялась:
— Сбежать? — Странно улыбаясь произнесла она. — Договориться? Ну уж нет. Только не с ними. Если за кем-то явился Жнец – все, сливай воду…
— Так ты, — подался вперед доктор, — …у тебя дар? Ты все же их видишь, этих Жнецов? Можешь общаться?
Алиса устало откинулась на спинку стула:
— Это не дар, Леонид Андреевич, это скорее ответственность и большой «геморрой». Обычному человеку это невозможно даже осознать, не то что нести. Но для вас все это клиника определенного заболевания, правда? Должна предупредить, хоть жить с этим далеко не сахар, я даже под пытками никому не сознаюсь в том, что имею такую …проблему. И не смотрите на меня так. Ни один психиатр не докопается…
Леонид Андреевич, наконец, выпрямился:
— Алиса, я смотрю на вас «так» …потому, что мне вдруг стало жутко. — Признался доктор. — Мороз по телу…
— Так бывает, когда они рядом или человек узнает о чем-то таком.
— Он здесь?! — Дернулся заведующий. — Рядом со мной?
Медсестра грустно улыбнулась:
— Здесь его нет, — спокойно произнесла она, — вам ничего не угрожает. Но он рядом. Я видела тень мельком. Был возле второго поста. Думаю, пришел за вашим другом.   
— Это …какой-то сюр, — вытирая с лица несуществующий пот, нервно выдохнул доктор. — Я…, я просто не могу во всё это поверить.
— А вам и не надо, — поднимаясь, успокоила Леонида Андреевича медсестра. — Если хотите, я могу пойти и узнать всё о вашем друге. Мне в любом случае надо сходить на посты. Идти?
— Да, конечно, — тщетно пытаясь скрыть волнение, закивал доктор. — Вы будете общаться с Жн…
— Не беспокойтесь, — остановившись, заверила Алиса, — этого и раньше никто не замечал, и сейчас не заметят.
— Это как-то телепатически…? 
— Мы теряем время, — не дала ему договорить медсестра, — каких-то секунд или минут вашему другу может не хватить.
С этими словами она вышла и, закрыв за собой дверь, оставила доктора в странном, подвешенном состоянии. Устало усаживаясь на свое рабочее кресло и пряча лицо в ладони, он говорил себе: «Как я мог во всё это ввязаться? Я – состоявшийся, взрослый, неглупый человек с высшим образованием! Что, если эта Алиса меня попросту водит за нос, а сама потенциальный пациент психиатрии? Как вообще можно проверить, что кто-то общается с потусторонним миром, само существование которого под очень и очень большим вопросом? Нет никаких подтверждений.
Но, с другой-то стороны, я, Лида, да и все наши знают – Черная вдова ни разу не ошиблась. Ни разу…! Боже, боже, что же делать? С Артёмом – засада. Он реально гаснет прямо на глазах, а я не знаю от чего…»
Не прошло и десяти минут, как Алиса вернулась. Леонид Андреевич был не готов к тому, что она появится так быстро, а потому, экстренно вынырнув из мутной пучины продолжающегося внутреннего диалога, встретил ее все таким же дерганным и неуверенным в себе.
Медсестра закрыла за собой дверь и, замерев у нее, спешно произнесла:
— Нестыковка. Счетовод сказал, что кто-то очень быстро пьет время минчанина. Если не вмешаться, скоро его выпьют до конца.
У Леонида Андреевича от этих слов случился некий спазм мимических мышц. Он странно сморщился, отчего его очки поползли к переносице и стали потеть:
— И это всё? — С остервенелым шипением спросил он.
— Всё, — с убийственным спокойствием ответила и на этот эмоциональный выпад Алиса. — Время дорого, поэтому коротко, — уточнила она. — Есть детали, которые будут непонятны практичному человеку с высшим медицинским образованием. Это пока не взяток Счетовода, понимаете?
— Я?! — Шумно сглотнув, развел в стороны руки доктор. — Я понимаю?.. Какой Счетовод? Вы же сказали, что нужно спросить у Жнеца? Вы сведете меня с ума, Алиса! Боже, и я это слушаю. Это же какое-то …мошенничество!
Медсестра была непроницаема:
— Какое же это мошенничество? — Тихо переспросила она. — Мошенники всегда что-то имеют со своих делишек, а что я буду иметь со всего этого, кроме неприятностей? В чем тут моя польза?
— Вы, — замахал руками заведующий, — вы… Это же бред сумасшедшего!
— До вас плохо доходит? — Став вдруг серьезной, жестко, по-волчьи «ощетинившись», спросила Алиса. — Вашего друга пьют, понятно? Из него быстро уходит жизненная энергия.
— Но почему? — Продолжая словно палкой отбиваться от необъяснимого и неприемлемого своим отрицанием, доктор вжал голову в плечи.
— Кто-то подсунул ему своего рода программу для такой выкачки, — твердо стояла на своем медсестра. — Это делают через какой-то подарок, деньги или …необычное, мутное предложение, завязанное на материальную вещь…
— А при чем тут Счетовод?
— Счетовод, это тот же Жнец, — продолжая говорить какие-то непонятные для доктора вещи, пояснила Алиса. — У них разные задачи: Жнец только забирает жизнь того, у кого истекает время, а Счетовод приходит, когда в этом вопросе возникает некая нестыковка. Допустим, человеку отпущено 70 лет жизни, а ситуация сложилась так, что жизненная энергия уходит раньше. Ну, вы понимаете – в случае аварии, или гибель на войне. Если кто-то подошел к черте не в положенный срок – это жесткий непорядок, а все Жнецы очень ревностно блюдут его… Леонид Андреевич, всё ваше неприятие и эмоции только тянут время, а его у вашего друга осталось очень немного? Я уже говорила, ему не поможет ни один доктор.
— Так что же делать? — Скатываясь из неверия в ступор отчаяния, спросил доктор.
— Вы должны меня попросить.
— Я? Почему я? …О чем?   
Алиса косо глянула в сторону двери, за которой, где-то невдалеке разговаривали коллеги:
— Сам парень попросить уже не может, — как можно тише произнесла она, — родственников рядом нет, а это работает только так – надо попросить. Сама я заниматься им не стану, нужен другой …специалист. Тот, кому, я уверена, этот случай покажется интересным. Но! Для того, чтобы ему звонить, нужно твердое намерение близкого человека, …в принципе любого человека и произнесенная просьба помочь.
— Что за глупости, — бледнея, слабым голосом возмутился заведующий, которому никак не «улыбалось» просить эту странную медсестру о чем-либо, тем более о таком.
— Это не глупости, — стояла на своем Алиса, — для минчанина сейчас есть только единственный шанс. А просить – обязательно: меня, чтобы я позвонила тому, кто поможет, а потом еще надо будет просить его самого – «помогите, пожалуйста…»
Я понимаю вас. Это на самом деле сложная задача – просить о подобном. — Буравя взглядом напрочь разбалансированного доктора, сказала мягче медсестра. — Легче кого-то резать, оперировать, лечить. Тут же надо собраться с духом, заметьте, Леонид Андреевич, с духом, — подчеркнула она, — и попросить помочь человеку. Как же, придется переступить через себя, через свою гордыню. Это не каждый сможет… Но выбирать вам. Я свой вердикт вынесла, долго ваш друг не протянет.
Синкевич опустил голову и отступил назад. Было заметно, что он на самом деле где-то внутри себя уперся в какую-то невидимую стену. Отчего-то его «я» вместо предлагаемого медсестрой решения, судорожно искало способ отвильнуть от всего этого. «Ну что это за бирюльки? — взбрыкивал внутри себя доктор. — Человек умирает, а мне кого-то надо просить ему помочь. Может, еще умолять? Да и просить, о чем? Вряд ли ее «Специалист» светло-хирург. Исходя из ее странностей, там скорее всего, какой-нибудь травник – старый дед, в лучшем случае, со средним образованием. А с другой стороны, чего я мучаюсь? Есть же алгоритм: не можешь спасти – отправляй в столицу».
— То есть, — со вздохом выдавил, наконец, хоть что-то из себя заведующий, — остается только вариант доставки в Минск?
Алиса горько улыбнулась, повернулась и вышла за дверь. Ей, в конце концов, нужно было заниматься своими делами. Подходя ко второму посту, она сожалела о том, что была неосторожна и открылась заведующему. «Сейчас разнесет по всей реанимации, а то и по больнице. — Приступая к работе, размышляла она. — Ба;бы с ума сойдут. Блин, он на неделю минимум обеспечит «топливом» их языки. Да и пофиг! Мне давно все пофиг…» 
Синкевич появился у постов только минут через десять, и не один. С ним пришел второй доктор смены – Огородник Егор Леонтьевич. Они вошли в палату спящего минчанина, долго смотрели на мониторы и обсуждали состояние больного. Алиса, недолюбливающая Огородника из-за его постоянных издевок над ней, ясно слышала вердикт опытного, седовласого доктора: «Леонид Андреевич, я в своей практике ничего подобного не встречал. Парень гаснет на глазах. Минск уже поздно. Если хотите знать мое мнение – мы его потеряем. Показатели не самые страшные, сердце молодое, еще трепыхается, но динамика – просто катастрофа. А ко всему еще и наша Черная вдова дежурит…, — Л;са, детонька, мое почтение, — он, наклонившись, вяло помахал грозно посмотревшей на него медсестре, — так что, думаю, по утру она его в морг и отвезет. Отвезешь, милочка?»
Змеевец, устало откинувшись на спинку стула, вздохнула и ответила:
— Отвезу, Егор Леонтьевич. С меня не убудет. А доведется, всех когда-нибудь туда же отвезу, вы меня знаете.
Старый доктор криво улыбнулся:
— Ах ты ж …моя гадючка. — Ядовито заметил он, пытаясь отвлечь своего хмурого коллегу этой перепалкой. — Вот чувствую, Андреич, что есть у нее какой-то нереализованный потенциал…
Было заметно, что подобного рода слова от господина Огородника Алиса слышит часто, а потому она, дабы не усугублять ситуацию, ничего ему не ответила, а наклонившись к столу, принялась что-то писать.
— Ну вот …не зря ты – Змеевец, — тихо рассмеявшись, оставил за собой «победу» Огородник. — Андреич, я пойду? Надо на осмотр и опрос пациента. Утром плановая операция. К счастью, с соседом этого парня все намного проще.
— Да, да. Конечно, — выныривая из глубокой задумчивости, ответил заведующий.
Синкевич провел коллегу до поста, стал позади Алисы и, дождавшись, когда Огородник отойдет подальше, тихо произнес:
— Ну хорошо, звоните своему специалисту. Если, конечно, это имеет какой-то смысл…
Змеевец, как ни в чем не бывало, продолжала что-то писать в журнале:
— Это не просьба, — невзначай заметила она, прерывая его рассуждения, — вы – человек с высшим образованием. Или потрудитесь как можно точней сформулировать свою просьбу или не мешайте работать. Все, что могу, нужно записать сейчас. Я не хочу пересиживать свое рабочее время утром, когда ваш друг отъедет. И помните, если что – я понятия не имею, о чем вы сейчас говорите.
— Алиса, — возмутился Леонид Андреевич, — ну это же смешно.
— Это совсем не смешно, — парировала медсестра, — время уходит, а вы все тетешкаете свои амбиции.
— Но ведь вы ничего не можете гарантировать!
— Ошибаетесь, — вполоборота бросив взгляд на заведующего, негромко ответила Змеевец, — кое-что стопроцентно могу. Например, что минчанин, если к утру не начать что-то делать по моей линии, ближе к обеду точно умрет.
— На колени перед вами становиться? — раздувая ноздри, зашипел сквозь зубы заведующий.
— Колени оставьте для жены, — продолжая писать, безпристрастно ответила Алиса. — Мне, на первом этапе, будет достаточно обычной просьбы.
Доктор поднял взгляд к потолку:
— Ну хорошо, — выдавил из себя он, — я вас прошу.
— Весь текст, Леонид Андреевич, весь, — бросила через плечо медсестра. — Не нужно большой или заумный. Попросите так, как просили бы у меня закурить.
Заведующий закрыл глаза. Было заметно, что эти слова ему дорогого стоят:
— Я прошу вас помочь моему другу – позвонить «Специалисту…»
— Этого достаточно, — закрывая журнал и поднимаясь, не дала ему закончить Алиса. — Мне нужно выйти, нечего лишним ушам слышать то, что я буду говорить по телефону. А вы пока думайте, под каким соусом подать присутствие в реанимации постороннего человека. Если нам повезет, и он не занят, часа три-четыре, и он будет здесь.
Змеевец, прихватив на ходу лежавший на столе смартфон, спешно отправилась к выходу…
«Специалист» приехал только во втором часу ночи. Леонид Андреевич, наблюдая за минчанином и уже практически не покидая поста, заметно нервничал. Алиса же, то и дело попадая в поле его зрения, напротив, выражала полное спокойствие и уверенность в себе. В час двадцать она ответила на телефонный звонок и сообщила заведующему, что ей надо отойти и встретить нужного человека.
Доктор, дав свое согласие и провожая ее взглядом, в это время внутренне возопил: «Черт! Как мне заткнуть тут всем глаза и уши? Что делать – придется врать. Если привезли старушку? Это тетя Артёма из Лиды; старик – дядя, ну а ежели кто-то моложе? Пусть будет брат. Б..дь! Но и это всё е-рун-да! Учитывая состояние Паука, кто может знать, сколько они с ним будут возиться? И ладно еще, если случится чудо и после всего этого темного дела Тёма пойдет на улучшение, а если нет? И вообще, как?! Как, мне объяснить персоналу то, что будет тут происходить?!...»
 Тем временем прибыл «Специалист». Он оказался молодым мужчиной крепкого телосложения, среднего роста, коротко стриженным и вообще выглядевшим, как какой-то пенсионер спецназа – дорогая полевая форма, военные, легкие берцы…
Леонид Андреевич, встречая его, протянул руку и представился, на что гость коротко ответил: «Олег», и прошел на пост.
Прибывшего мало интересовали детали, связанные с состоянием больного, хотя доктор и попытался их ему изложить. Без каких-либо подсказок со стороны Алисы и доктора он четко смотрел в сторону койки минчанина и, как показалось Леониду Андреевичу, к чему-то прислушивался.
— Л;са, скажи, ты что сама не могла с этим справиться. — После короткой паузы, пассивно игнорируя внимание Леонида Андреевича и в то же время отрешенно продолжая «сканировать» палату, то ли с упреком, то ли с недовольством спросил Олег у медсестры.
Алиса лишь кротко опустила взгляд:
— Я думаю, — тихо и миролюбиво произнесла она, — этот случай тебе будет интересным. Ты любишь такое.
— …Ты права, — глядя украдкой на медсестру и блеснув искоркой заинтересованности в серых, светлых глазах, задумчиво заметил Олег, — тут есть с кем потолкаться.
Он шагнул в палату, а Леонид Андреевич, спохватившись, ринулся было за ним, но через миг так и замер на полушаге, вполоборота к посту, поскольку попутно собирался дать распоряжение Алисе принести гостю халат. Доктор был шокирован и обезкуражен. Он прекрасно все слышал, видел, мог даже моргать, но пошевелить хотя бы пальцем, для него стало просто невыполнимой задачей. Покосившись одними глазами в сторону поста, он заметил, что Алиса в это время движением руки поправила волосы. Значит, она могла двигаться? Синкевич бросил взгляд в коридор. Там, сосредоточенно уставившись в бумаги, так же, на полушаге, как и Леонид Андреевич, с растерянным выражением лица застыл Огородник.
«Что это за чертовщина?» — едва только подумал заведующий, как вдруг за окном ослепительно моргнула молния и тут же гулко и раскатисто ударил гром. По подоконнику, невидимом из-за закрытого жалюзи, с нарастающим шумом начал барабанить дождь. «Шарахнуло где-то совсем близко, — неведомо к чему заметил про себя Синкевич. — Все верно, прогноз обещал грозы…»
Буря все нарастала. Ночь широко зашумела ветром и ливнем за поставленной на легкое проветривание створкой. Лампы освещения испуганно заморгали, а через минуту электричество и вовсе выключилось. Как видно один из разрядов все же угодил где-то в силовую линию. В один миг погасли все мониторы и светодиоды аппаратуры. Было слышно, как невдалеке, на поляне возле реанимации тут же автоматически запустился дизель-генератор. Компьютеры и электроника начали оживать, но лампы освещения отчего-то светились едва-едва. Казалось, что что-то гнетет их, не дает разгореться в полную силу.
«Странно, — отмечая этот факт, заметил про себя Синкевич, — они же светодиодные? Мне казалось, они или светятся, или не светятся – моргают, как рефлектор. Наш дизель киловатт на 10, мы для него даже не нагрузка! Чего они тогда?..»
Меж тем лампы все также неуклонно «садились», а палата Артёма погружалась в неуютный, холодный мрак. Олег двинулся вперед и подошел к кровати больного. В этот момент перезагрузившаяся система включила мониторы, и они заставили пытавшегося в это время усилием воли бороться со своей странной недвижимостью доктора внутренне сжаться от ужаса. Просвечиваемая ими фигура Олега прямо на глазах стала слабо дымиться и «гореть» удивительным, черным пламенем! В помещении не пахло гарью, напротив. То ли из-за грозы, то ли от этих странных метаморфоз воздух был удивительно свежим и по осеннему холодным. Сполохи разрастающегося мрака становились все гуще. И дым, и удивительное черное «пламя» были схожи с тем, как коптит в воздухе горящий и плавящийся пластик, …очень много пластика.
Черное пламя все больше окутывало фигуру Олега и вскоре за его спиной оно стало формироваться во вполне различимые, огромные черные крылья, верх которых уходил куда-то за пределы потолка палаты.
Система мониторинга и жизнеобеспечения больных полностью восстановила свою работу и в этот миг взмокший от неимоверных переживаний и усилий доктор, по привычке бросивший взгляд на экраны, округлил глаза и задержал дыхание. Гемодинамический монитор, аппарат искусственной вентиляции лёгких, ЭКГ-мониторинг показывали прямые линии! Все это в сопровождении противного писка системы сообщило несчастному доктору о том, что навязанная Алисой, эта… абсолютно тупая авантюра провалилась. Надо быть честным, попытка переложить на кого-то свое собственное бессилие привела Синкевича к тому, что славный парень – Тёма Паук умер.
А что же сам Леонид Андреевич? Он лишь недвижимо стоит в сторонке и наблюдает за тем, как какой-то «левый пассажир» мало того, что выпендривается, гипнотически демонстрируя никому не нужные спецэффекты, так еще и не дает никому ничего предпринять!      
Доктор снова напрягся – тщетно. Любая из его попыток сдвинуться с места приводила лишь к непонятному жжению в районе солнечного сплетения и чувству того, что еще немного таких усилий и самого Леонида Андреевича нужно будет кому-то спасать. Несмотря на свою недвижимость, физически он был вымотан полностью. Мокрый с головы до ног доктор ясно чувствовал, как по его телу неприятно текут струйки холодного пота. Чувство времени стерлось. Кто знает сколько он так простоял? Может быть целый час! Это очень много. «Всё! — впадая глубокое депрессивное состояние заключил он, — я не юноша в медицине. Потеряны и возможности, и время».
   Вдруг неприятный писк системы прекратился. Мониторы поочередно убрали красные сигналы тревоги и по ним медленно поплыли кривые показателей больного. «Этого просто не может быть! — выстрелило в голове доктора. — Столько времени прошло! Без мероприятий… Черт подери! Кто этот «Специалист»?! Что он тут вытворяет? Надо же срочно… пока Артём опять не…»
На улице прекратился гул дизеля. Лампы тут же дружно вошли в обычный режим и, как казалось, стих даже долго хулиганивший за окном ветер. Единственное, что нарушало тишину, это тихий дождик, сыплющий каплями по подоконнику.
В палате заметно потеплело. Исчезло, словно его и не было, черное облако, окружавшее Олега, растворились в мягком дежурном освещении и его огромные, черные крылья. «Специалист», стоя на месте, поочередно размял затекшие от долгого стояния ноги, после чего медленно зашагал на пост, даже не удосужившись посмотреть в сторону Синкевича.
— Видела, какая прикольная штука была? — спросил он Алису. — Уже знаешь на чем его пробили?
— Деньги, — тихо ответила она. — В вещах портмоне лежит. Фонит, аж воняет. Ты заберешь?
— Нет, Л;са, все будешь делать ты, — растирая ладонями лицо, устало бросил Олег. — Мне сейчас и без этого хватает. Деньги забери сегодня же, — продолжил он, — а тявкнет кто, — вполоборота к Синкевичу надавил на связки «Специалист», — будет иметь дело со мной.
Расчухается этот бедняга, не ты – доктор ему пусть расскажет, как тут было дело. Они же друзья? Ну вот, пускай как видел всё – так и донесет другу. С денег все снимешь и сделаешь как надо. Она их вернет, слышишь, врач?! — Бросил через плечо Олег и дальше продолжил уже говоря Алисе. — На «реабилитацию» после выписки парня заберешь к себе, и не спорь, — снова надавил на связки Олег, — так надо. А как выкарабкается из минуса, вот тогда приеду я, поняла? Вижу, ты против, но мне до твоего «против»…, ты меня знаешь. Будет так, как сказал. Все. Не провожай. Врачей отпущу, когда выйду на стоянку…
С этими словами Олег по-отечески обнял Алису, чмокнул ее в макушку и, обойдя застывшего в коридоре Огородника, отправился к выходу.
Медсестра устало плюхнулась на стул и потянулась. Взглянув в сторону больного, она достала телефон, написала кому-то длинное сообщение и только после этого повернулась к доктору и, взяв со стола шариковую ручку, застыла в ожидании.
Именно в этот момент Синкевича стало отпускать. Он едва не упал от неожиданности. В его измученном постоянным напряжением теле почти не осталось сил даже на то, чтобы стоять. Опершись о стену, он согнулся и тут в коридоре что-то грохнуло. Через несколько секунд там раздались шаркающие шаги и потом донесся испуганный голос санитарки: «Девочки! Огородник в обморок упал! А – нет, шевелится…»
Алиса, хитро взглянув в лицо Синкевича, быстро поднялась и легкой тенью шмыгнула в коридор – спасать старого провокатора. Следом за ней пронеслась тень и второй медсестры. «Да все нормально, — гудел где-то Егор Леонтьевич, — поскользнулся я. Уставился в эти б..дь бумаги и нога поехала. Да не растянул я ничего, отстаньте вы… Не болит, ну! Вы еще мне – доктору расскажите, как это проявляется!..»
Синкевич оторвался от стены и выпрямился, ясно чувствуя приступ тошноты. Сделав пару шагов к двери, он вдруг увидел в ее проеме Огородника:
— Андреич! — отрапортовал тот. — Во, блин, пи….лся прямо в коридоре. Тапки скользкие. Только не ругай, понимаю, не по требованиям, но старые они, еще с прошлой работы. Я в них, как дома. Выбросить жалко было…, но теперь точно выброшу, — отряхиваясь от несуществующей грязи, и как ни в чем небывало отправляясь куда-то по своим делам, заключил старый доктор.
— Е-а-агор Леонтьевич! — будто в тумане шагнул к двери Синкевич. — Всё нормально?
— Да нормально, — остановившись обернулся Огородник.
— Точно? — с кислой, натянутой улыбкой настаивал заведующий. — Ничего тут странного в коридоре не было?
Егор Леонтьевич снял очки и округлил глаза:
— Слушай, Андреич, я, конечно, человек уже пожилой, но с памятью у меня – полный порядок. Ты-то ко мне чего доковыриваешься? Ну поскользнулся дедушка, ну припал на ножку, но у меня все в порядке. Что вы из меня тут все инвалида какого-то делаете? Обидно, Андреич, ей богу!          
Глава 4
Провожая взглядом удаляющегося коллегу, заведующий дождался, когда тот зайдет в ординаторскую, после чего Леонид Андреевич повернулся к столу, за которым спиной к нему, устало подперев руками голову, сидела Алиса.
Доктора натурально трясло. Его мозг пылал, он был переполнен гудящими словно огненные смерчи вопросами, которые Синкевич никак не мог решиться задать. С одной стороны, врач понимал, что открыть рот для него сейчас просто какая-то невыполнимая задача, а с другой, из него словно из проснувшегося вулкана неудержимо рвалось наружу: «Что это, черт побери?! Как?!!! …Такое вообще может быть?! Запустить сердце умершего человека…, без каких-либо действий?!... А остальное?!!!»
Стоит заметить, что нешуточный психоз заведующего извергался и пулял горячими вулканическими взрывами только в небо его внутреннего, разрушающегося на глазах мира. Даже этой неудержимой энергии, выбрасывающей вверх токсические газы непонимания и горячие бомбы вылетающих из его мозга вопросов было не под силу раскачать, едва держащуюся на ногах внешнюю оболочку этого теряющего связь с реальностью человека. «Пепел» внутреннего извержения все гуще покрывал помертвевшую местность его внутреннего «я». За прошедший час-полтора оно подавало слабые признаки жизни, лишь то и дело дергаясь в судорожных конвульсиях где-то под толстым слоем горячего, серого пепла, продолжавшего покрывать его радужную, уничтоженную в одночасье реальность.
Синкевич несколько раз порывался задать Алисе хотя бы один из десятков донимавших его вопросов, но его раздутые за годы жизни амбиции сейчас было единственным, что еще торчало некими безформенными развалинами сквозь плотный ковер вулканического пепла. Нужно признать, доктор даже сейчас боялся выглядеть глупо, а еще перестраховывался, боясь того, что ответы Алисы гарантированно добавят его голове некую критическую массу мыслей, и тогда близкому к инсульту Леониду Андреевичу реально станет худо.
— Не стойте в дверях, доктор, — растирая лицо ладонями глухо произнесла медсестра. — Дайте людям прийти в себя. В отличие от вас никто из них не будет помнить ничего из происходящего с ними за последний час. Каждый думает, что попросту задремал: кто на ходу, кто на диване, кто сигаретой, стоя под козырьком на улице. Этим, — со злорадным смешком заметила Алиса, — особенно тяжко. Представьте, ты вышел втихаря покурить, а очнулся с размокшей сигаретой в зубах и сам, …хоть выжимай – вода в тапочках чавкает. Хорошо, если есть сменка переодеться.   
— А я? Я буду помнить то, что было? — разродился глупым вопросом врач.
— Вы уже помните, — устало выдохнув, ответила Алиса.
— А…, что это было? И что будет дальше? — с ужасом понимая, что наконец произнес пару из донимавших его вопросов, озадачился Синкевич.
— Сказать, чем сердце успокоишь? — пошутила медсестра. — Это я вам скажу, Леонид Андреевич, для дела так будет лучше.
К утру минчанин сможет говорить, только …захочет ли? Ему нужно будет время на то, чтобы все осмыслить. Сегодняшняя ночь изменит его. Утром это уже будет другой человек. И хорошо бы вам быть рядом в тот момент, когда он очнется, а это случится скоро…
— Да, конечно, — с облегчением вздохнул доктор и, закивав, тут же спросил: — а диета? Лекарства? Что-то особенное?
— Нет, — поднимаясь ответила Алиса, и стала потягиваться, — все стандартно. Единственное, — уточнила она, — после возвращения парню будет жутко хотеться есть. Есть ему нужно, но не наше, не столовское и не что-то из фастфуда. Я сменюсь, сделаю и принесу ему особый завтрак. Наш обед ему, конечно же, тоже не помешает, а к ужину я еще что-нибудь придумаю.
— А дальше? — всполошился доктор. — Сколько ему …лежать? Нужна же какая-то реабилитация?
Алиса подняла на доктора недоумевающий взгляд:
— Ну …пусть полежит денек, чтобы ваша совесть была чиста. Завтра-послезавтра вы сами захотите его выписать, чтобы избавиться от этой проблемы, как говорится – от греха подальше. Парень будет много спрашивать, а ответить ему вам будет нечего, поскольку уже утром ваш мозг практичного, современного человека сделает всё для того, чтобы поскорее забыть произошедшее. Но не нервничайте по этому поводу. После того, как вы выспитесь, это произойдет само собой – вы практически все забудете. И тут нет ничего плохого. Не вы, все люди так настроены. Если они не могут чего-то понять или объяснить, если вдруг возникает что-то из того, что их пугает или заставляет быстро и глубоко думать – моментально критически анализировать, делать выводы, они стараются тут же исключить это из мысленного оборота, проще говоря – забыть. Такая механика, доктор, и с этим ничего простой человек не может поделать, пусть даже он заведующий реанимацией. Пока мозг человека не дойдет до нулевой точки разрядки, целые блоки природных «предохранителей» хранят его, оберегая от любой по-настоящему серьезной нагрузки.
Свойства мозга вашего минчанина теперь отличаются от прочих. Он прошел перезагрузку, понимаете? Его старую «операционную» систему угробили заряженным на негатив подарком, поэтому и пришлось вызывать «Специалиста». Тот при вас выжег внедренную ему вредоносную программу и поставил новую, сертифицированную «Винду». Теперь парню все вокруг будет видеться иначе.
Вы же, наверное, читали о том, что все, кто прошел такую жесткую «переустановку» становятся другими? Вот, — подмигнула доктору Алиса, — увидите всё своими глазами. Только…, повторюсь: именно вам предстоит ему все рассказать. Ничего ему не объясняйте из того, в чем вы ровным счетом ничего не понимаете, ваша задача донести до больного лишь интересующие его факты лечебного процесса. Всё, что он должен слышать: «Ты умирал, мы провели кое-какие реанимационные мероприятия, теперь всё позади, опасаться нечего». А будет продолжать допытываться, скажите, что ближе к выписке им займется лечащий его узкий специалист и все детально разъяснит.
Он постоянно будет хотеть есть и спать. И того, и другого ему нужно давать много. С едой я вам всё объяснила, а сон…, он ему будет еще полезнее еды.
И еще, доктор, — Алиса приблизилась, аккуратно взяла заведующего за воротник и подтянула к себе, — делайте что хотите, но введите в голову своего друга, что если он не хочет повторения этой ситуации, то после выписки должен отправиться на реабилитацию в одну глухую деревушку.
Завтра у меня отсыпной. Как я уже говорила, я приготовлю и принесу ему особой еды. Потом у меня выходной. В этот день минчанин выписывается и переводится терапию, понятно?
Теперь самое главное, — медсестра понизила голос до заговорщицкого шепота, — после выписки этого больного из реанимации и вы, и я забудем обо всем этом. Напрочь! С пациентом все будет в порядке, обещаю. Если позже он пожелает, то сам вам после терапии и «курса реабилитации» все расскажет, однако не думаю, что вы захотите когда-либо об этом снова слышать. «Сегодня», Леонид Андреевич, всегда бывает только раз. В будущем, что бы вы не делали, кого бы вам потом не пришлось спасать, даже если к нам привезут вашу мать, я упрямо буду «включать дурака»: «Ничего не знаю, ничего такого не умею».
Да, пока не забыла, вы слышали «Специалиста»? Деньги минчанина я заберу. О них не безпокойтесь, я все верну. С ними надо поработать, чтобы до конца снять наговор. 
И еще: помните, что вы пообещали за спасение жизни друга: как только кто-то начнет обо мне что-то нехорошее говорить, либо сразу же молча уходите, либо жестко затыкайте рот этому глупому человеку. Всем любопытным и злоязыким скажете, что на правах руководителя вводите в отделении жесткую политику ограничения пустой болтовни. Это реанимация, тут вредно попусту трепаться. И дело не только во мне. Никому не давайте здесь сплетничать друг о друге. Наше общее дело от этого только выиграет.
Снимая и протирая очки, заведующий близоруко сощурился. Он будто и не замечал того, что медсестра держит его за воротник.
— Никогда не думал…, что вы умеете так говорить. — Глухо заметил он. — Я… догадываюсь, что вы, как и Тёма, тоже прошли когда-то такую «перезагрузку»?
— Нет, у меня все было иначе, — холодно ответила Алиса. — А как именно – не ваше дело.
— Не моё, — понуро согласился доктор. — Но я, поймите и меня, я все еще не в себе. С Артёмом точно …будет все нормально? Он скоро придет в себя?
— Я же сказала, — отпуская ворот начальника, хитро прищурилась Алиса. — Придет и скоро придет. Ему поставили последнюю, лицензированную «Винду». Это вам не жалкая пиратская копия бытового существования простого человека…

Утром, после смены, Алиса уехала домой и вернулась на работу к одиннадцати. Как и обещала она привезла больному обед, о чем и сама медсестра, и поехавший отсыпаться Леонид Андреевич заблаговременно предупреждали свою утреннюю смену. Событие это было из ряда вон выходящее, поэтому принимающая эстафету Лидия Эдмундовна, услышав это дважды, приняла все за шутку. Мало ли… Ночка у Синкевича, Огородника и иже с ними, судя по всему, была очень жаркая. Сумели же они общими усилиями как-то отвоевать жизнь минчанина. Заведующий просто не мог себе позволить проиграть, поэтому наверняка и он сам, и вся его смена все двенадцать часов бегали как угорелые. «Скорее всего, — думала, принимая пост Лидия Эдмундовна, — Змеевец во время всех этих баталий снова как-то засветилась и теперь Синкевич просто так ее подкалывает: «В обед Алиса принесет больному поесть, а дальше посмотрим».
Каково же было удивление госпожи Димешич, когда в районе одиннадцати ее напарница в самом деле явилась на работу с большим целлофановым пакетом, от которого опьяняюще вкусно пахло едой!
— Влюбилась что ли? — глядя исподлобья на Алису, озадачилась Лидия Эдмундовна и отмечая, что Змеевец внутренне готова ко всему чтобы Лида не сказала, продолжила, — это даже не VIP обслуживание, Л;са. Это уже что-то за... Может и кормить его сама будешь?
— Надо? Буду, — нехотя буркнула Алиса, накидывая на плечи халат для посетителей.
— Оп-па! — опешила Лидия Эдмундовна. — Стой! Не беги так, куда ты? — Придержала она напарницу. — Сам поест, если что. Уже подает признаки жизни – с утра из телефона не выдрать. Звонят ему все, пишут – обыскались. Эй, подружка, …что тут у нас происходит? Я что-то пропустила?..
Змеевец задержалась:
— Лида, — сдержанно произнесла она, — какие мы с тобой подружки? Я – последняя с кем бы ты захотела дружить, мне же подруги вообще нафиг не нужны. А что до минчанина, то это друг Синкевича, понимаешь?
— И что? — не поняла Димешич.
— Андреевич хочет его завтра отправить в терапию. Лично просил обеспечить необходимый уход до этого момента.
— Тебя просил? — откровенно удивилась Лидия Эдмундовна.
— Ну раз я принесла еду, значит меня.
— Совсем интересно, — растерянно захлопала удлиненными ресницами Димешич. — У нашего зава на вас с этим минчанином какие-то далеко идущие планы?
Алиса обернулась и словно молотком ударила в напарницу жестким взглядом. Видавшая многое на своем веку Лидия Эдмундовна от неожиданности вытянулась и сделала шаг назад.
— Тебе, Лидочка, этого не понять, — напрягая крылья переносиц, прошипела Змеевец и, повернувшись, прошла мимо поста в палату.
— Г-хде уж …нам, — чувствуя странную слабость в ногах и провожая ее глазами, медленно опустилась на стул напарница, где и просидела все то время, пока Алиса сначала кормила больного, а потом минут пятнадцать разговаривала с ним. Странно, но как ни силилась Димешич найти хоть что-то компрометирующее в поведении Змеевец и минчанина, она видела лишь сосредоточенные лица людей, живо обсуждающих какую-то серьезную проблему. Глядя на них Лидия Эдмундовна, всегда готовая заметить в поведении сослуживца хоть малую песчинку для создания будущего «газона» сплетен коллектива, в этот раз едва ли не впервые вынуждена была спасовать…      
 
— Так что мне, просто не отвечать ему? — устало утираясь от проступившей на лбу испарины и доедая остатки кажущейся ему просто божественной курицы, тушенной в сметане с рисом, озадачился Артём.
 — Как хочешь, — начиная убирать в пакет освободившиеся контейнеры, опустила взгляд Алиса, — я тебе уже объяснила кто этот персонаж.
— Это я понял, — откидываясь на подушку, выдохнул Паук, которому все еще трудно было находиться в активном состоянии, пусть даже сидя. — Но, может быть, имеет смысл все же держать с ним контакт? Хотя бы для того, чтобы выйти на самого заказчика.
Змеевец опустила пакет на пол:
— Тебе надо хоть немного окрепнуть, — мягко сказала она, — лучше думай о том, как быстренько созреть до терапии, а потом дернуть и оттуда …на восстановление. Больничный, конечно, продлит тебе отпуск, но потом… Надо будет что-то думать с работой.
Главное, Артём, это то, что ты веришь в рассказанной мной. Остальное – мелочи. Отдыхай и поменьше думай обо всем, что привело тебя сюда. Тебе еще рано так активно тратить свои силы. Подождет этот твой «Айтидрыщ». Неспроста же он, как ты рассказывал, сначала пропал, а сейчас вдруг пишет тебе, ищет. Ты должен понимать, эта сволочь не сам идет на это, его подталкивает тот, кто зарядил переданные тебе деньги. Он чувствует, что ты жив…
— Заказчик, — догадался Паук.
— Нет, — устало улыбнулась Алиса, — он-то как раз – исполнитель. Заказчик – твой «Айтидрыщ». Так что не торопись отвечать ему на сообщения. Пиши в своем блоге что угодно, только не правду: сочиняй про отпуск, что ты отдыхаешь, что какое-то время не сможешь появляться часто. Ври про озера, реки… Пусть эта парочка подергается. Поверь, они будут ждать сколько потребуется, пока ты «вернешься» из отпуска. Искать-то у них не получается. Выключи геолокацию, — Алиса кивнула на телефон. — На всякий пожарный. Колдун такого уровня чувствует, что им заинтересовался «Специалист» и пойдет на все, чтобы побыстрее получить от тебя еще что-то материальное – любую мелочь. А если найдет, будет сулить тебе такие суммы, что ты обалдеешь.
— Я ничего об этом не знаю, — пожал плечами Артём.
— Зато я знаю, — жестко отрезала Алиса. — Поверь, в момент, когда ты перешел черту и тебя вернули, колдун «сделавший тебе» четко ощутил силу сущности, которой было под силу сделать такое.
Большинство людей «слепые». Такие персонажи, как этот упырь, чувствуя в это беспутное время свою полную безнаказанность, просто пользуются моментом, чтобы насытить свои потребности. О, прости, я начала тебя «грузить». Не бери в голову. Короче, утрётся этот колдун. У него сейчас реально зад подгорает.
— Мне снова надо будет попасть к «Специалисту»? — думая о чем-то своем, хмуро поинтересовался Паук.
— Не спеши, — покосившись в сторону поста, ответила медсестра. — Зачем он тебе сейчас?
— Просто интересно, — отрешенно глядя на одеяло, заключил Артём. — У меня еще столько вопросов. На восстановление я поеду к нему? Наверное, очень сильный человек…
Змеевец, собираясь подняться, тихонько толкнула больного в бедро:
— Все, хорош. Ты устал. К «Специалисту» поедешь уже после восстановления. Да…, — на секунду задумавшись, уточнила она, — сразу уясни себе, тот кого ты называешь «Специалист» уже …не совсем и человек.
А сейчас ложись и спи. Только…, еще секундочку. Заруби себе на носу, Артём, никому ничего из того, что мы с тобой тут обсуждали – не говори! Можешь отвечать только на какие-то бытовые или медицинские вопросы. О самочувствии, об удобстве постели и так далее, понятно? Не пугайся того, что все твои видения и сны прошлой ночи вернутся к тебе, возможно даже, что-то привидится новое, такое же яркое. Постарайся запомнить хоть что-то из того, что будешь видеть или слышать в своих видениях. Теперь они, голоса, тени и многое другое станут неотъемлемой частью твоей новой жизни… так что …запоминай, потом расскажешь мне об этом, понял? Повторяю, бытовое и все прочее запросто можешь обсуждать с сестрами или врачом. Нашу тему – только со мной. Иначе вместо терапии загремишь в дурку.
— Есть у меня… срочное, бытовое, — замялся Паук.
— Говори.
— Я лежу…, голенький под одеялом, только в памперсе. …Очень хочется в туалет.
— А в чем проблема? — Удивилась Змеевец. — На то тебя в подгузник и упаковали. С утра должны были поменять.
— Меняли, — снова стал запинаться Паук, — но я… Утром не ходил. Чувствую – скоро лопну. Эти капельницы… Можно мне сходить …как человеку, нормально? Думаю, по стеночке, уже вполне могу дойти и туда, и обратно.
— Хорошо, — едва заметно улыбнулась Л;са, — я скажу сестре. Но помни, особенно с ней – рот на замок! Лучше спи. Так проще помалкивать. Набирайся сил. Нужно чтобы завтра, на моей смене, тебя перевели наверх, в терапию. Не переживай, я и там тебя без внимания не оставлю. Главное, чтобы наши про тебя поскорее забыли.
Все. До вечера. Принесу тебе еще и ужин. Он будет полегче. После него перейдешь на больничное питание. Приду раньше. Надо попасть на Лидину смену. Не хочу объясняться еще и с другими. Пока…

Паук, как ему и советовали, зашифровался наглухо. Даже мать с отцом понятия не имели где он находится и что с ним происходит. Он, ориентируясь на ходу, рассказал им выдуманную историю о том, что отдыхает где-то на озерах под Витебском, связь в этом месте отвратная и что он не один, а с девушкой. Услышав последнее, мама была просто счастлива и после этого не сильно докучала сыну звонками.
Как и говорила Алиса, через день Артёма перевели в терапию, но нельзя было сказать, что там она особенно баловала его своим вниманием. Да, приходила, да справлялась о самочувствии, но не больше того. Паук заметно посвежел, хотя все еще не мог сказать, что вышел на прежний уровень самоощущения. Общая слабость постоянно давала о себе знать и любая деятельность для него была очень утомительна.
Разумеется, если анализы в норме и только общее состояние пациента желает лучшего, заведующий отделения не имел особого желания держать у себя иногороднего больше минимально положенного срока. Недавняя пандемия приучила сотрудников медучреждений всегда стараться иметь про запас побольше свободных мест. Быстро раззнакомившись с соседями по палате, Артём лишь неделю развлекался с ними игрой в домино и карты, после чего при очередном обходе ему сообщили, что на этом курс его лечения закончен. Следуя плану Алисы, Паук тут же, после обхода, набрал ее номер. У Змеевец (будто специально) был выходной, звонок застал ее дома.
Договорились встретиться на стоянке, где, казалось, целую вечность назад Артём, находящийся в то время в полуобморочном состоянии, оставил свой авто. Подходя к машине, он привычно нажал на брелоке кнопку удаленного открытия дверей и опешил – малютка Тойота была не заперта!
Минут десять Паук шарил по салону, проверял все ниши, багажник, бардачок, но к своему удивлению обнаружил, что за все это время никто даже не подумал попробовать открыть дверь стоявшей здесь десять дней, не запертой машины на минских номерах. Почувствовав, как у него отлегло от сердца, Паук отошел в сторону, сел на скамейку и закурил.
Алиса появилась только минут через пятнадцать, как и положено девушке – опоздала. В тот момент Артём закурил уже повторно, поэтому она просто присела рядом:
— Курите, я посижу, — коротко бросила медсестра, усаживаясь на скамейку, снимая и ставя рядом с собой черный рюкзачок.
Паук видел, что девушка глубоко погружена в свои мысли и, пока курил, не стал приставать к ней с разговорами. Пользуясь моментом, он, то и дело косясь в сторону Алисы, наконец, смог ее как следует рассмотреть…
Что ни говори, а ее черная, медицинская униформа, в которой Алиса ходила в реанимации, словно специально была подобрана так, что не вызывала особого желания присматриваться. В памяти пациента оставалось только понимание того, что рядом с тобой был человек, какое-то время заботившийся о тебе, но ничего кроме этого.
Сейчас Змеевец была одета в легкий камуфлированный, болотно-зеленый, с флисовыми вставками костюм, но не военный, а просто стилизованный под «милитари». На ногах, в тон одежде, ботиночки в стиле «Челси». Такие еще поищи! Тканевые, тоже только на манер военных, кажущиеся грубыми и тяжелыми, но Артём знал – это облегченная и очень удобная обувь. У него самого в пользовании были похожие – старые, уже снятые с производства берцы Garsing модели «Sachara». Если не врет молва, в таких ходили миротворцы в пустынях. Такая обувная ткань прекрасно пропускает воздух, но очень неохотно воду.
После своего поверхностного сканирования Паук, внутренне улыбаясь, все же оценил подход девушки к подбору элементов этой выездной экипировки. «Другая бы разоделась, накрасилась как индеец, а эта нет, — заключил Артём, — подошла ко всему сухо и практично. Значит, ни в какой мере не рассматривает нашу встречу и поездку как свидание».
Паук, докуривая сигарету, снова посмотрел в сторону Алисы и попытался заглянуть ей в лицо. Было заметно, что она видит это, но, ни смотря ни на что, продолжает что-то обдумывать, отрешенно глядя в подсохший после короткого утреннего дождя асфальт.
Он только сейчас обратил внимание на цвет глаз этой странной девушки. Удивительно, они были елово-зеленые! В сочетании с черными словно крыло ворона, наверное, все же крашенными, длинными волосами и белой, совершенно не загорелой кожей лица это делало Алису похожей на персонажей популярных у молодежи Аниме.
«Как так? — рассуждал, вдавливая окурок в крышку урны Паук. — Вокруг середина лета, солнца в этом году хватает. В каком подвале она просидела все эти месяцы?»
— Пытаетесь меня запомнить? — не поворачивая головы, спросила вдруг Алиса.
— Рассматриваю, — признался Артём. — Думаю, в каком подвале вам обеспечили такой ровный загар?
— Это свойство моей кожи, — продолжая смотреть уже куда-то в парк, безцветно ответила медсестра, — я очень плохо загораю. Всё? — беря и поднимая за ручку свой походный рюкзачок, подалась она вперед. — Ты накурился? Не отрубишься за рулем?
— Не должен, — стал подниматься и Артём. — Правда, голова немного кружится. Курил-то я в последние дни очень мало, а так… Раз в безсознательном состоянии как-то доехал до Лиды, то в нужное нам место уж как-нибудь доберемся. Заправимся только. Далеко нам?
— Где-то тридцать километров. Навигатор есть?
— Есть, — довольно ответил Паук. — Представляете, машина была открыта столько дней! Ни навигатор, ни…
— Это я не закрыла, — призналась Алиса.
— Вы? — удивился Артём?
— Да я, — девушка бросила на него строгий взгляд, — надо было проверить и машину. Брала из вашего кармана и деньги, и брелок. Ходила сюда. Закрываться она никак не захотела, наверное, батарейка умирает. Все вокруг рано или поздно умирает… Замок в двери забит чем-то, ключ не смогла всунуть.
— Батарейки – ерунда. — Безцветно буркнул Артём. — В бардачке есть еще две. Они у меня отчего-то часто в этом брелоке вылетают.
— Это «отчего-то» тоже может быть не просто так. И дело совсем не в машине или, как говорят образованные люди – брелоке. — С юмором, заметила Алиса. — Скорее всего, это шлейф от ее прошлого хозяина. Он в ней умер. Задохнулся в гараже… с женщиной.
Паук опешил:
— Я не в курсе, — бледнея, промямлил он, — покупал с рук, у какой-то женщины…
— Вам ее продавала, скорее всего, жена хозяина машины.
— Блин, — заметно занервничал Артём, — а она и говорила, что он умер. Типа – самой ей, без мужа, машина теперь ни к чему. А вы… уверены?
— Успокойся, — слабо улыбнулась Алиса, — не ты первый и не ты последний кто покупает кота в мешке. Если бы только люди могли видеть подлинную историю своих машин! Поверь, тогда на вторичке их продавались бы единицы. Брали бы новые, только из салона. Хотя и это еще ничего не гарантирует. Мало ли что могло происходить на допродажных стоянках?
Что? Что ты так на меня смотришь? Тоже думаешь, что на Западе люди просто с жиру бесятся и поэтому выбрасывают на свалки еще нормальные, вполне ходовые автомобили? Глупости! Просто там не так сложно узнать настоящую историю любой из них. Это сюда, для нас, второсортных бадяжат этот хлам с криминальной историей: «Им и такая сойдет. Еще лет десять кто-то поездит». Подумаешь, еще одна вещь, о которой никто, даже если и подозревает что-то, все равно не хочет знать. С мотоциклами из-за границы так, наверное, на все сто процентов это работает. …И хватит мне «выкать». Я же просила – на «ты», и можно просто Л;са. Я привыкла.
Ну что, едем? Или ты уже рассмотрел в своей Тойоте призраков ее былого хозяина и его не жены, но женщины?
— Ничего я там не рассмотрел, — отправляясь к водительской двери, эмоционально отмахнулся Паук.
— А зря, — открывая дверь и усаживаясь на пассажирское кресло, улыбнулась Алиса, — они еще здесь.
Она как ни в чем не бывало поставила на пол рюкзачок, пристегнула ремень безопасности, а шокированный Артём так и застыл у открытой двери машины, которая вдруг стала казаться ему чужой. 
Глава 5
Они заправились и выехали из Лиды через Островлю. Дальше по Гродненской трассе до поворота с указателем на агрогородок с веселым названием Белочка. Свернули. Проехали Мыто и Красновцы…
Всю дорогу Алиса по большей части молчала. Думая о чем-то своем, она любовалась окружавшим их лесом, зелень которого сейчас, в середине лета, вошла в самую силу. В салоне крошки-Тойоты то и дело звучал голос только «Алеси» – озвучки маршрута на навигаторе.
Заговорила погруженная в мысли медсестра только в момент, когда машина подъехала к костелу:
 — Костёл Преображения Господня, — глядя на шпили белого с ярко-красной отделкой храма, отрешенно произнесла она, — уже близко. Тут направо… Сейчас прямо… и выключи, пожалуйста, эту говорилку…
— А разве дом не здесь? — тыкая пальцем в монитор навигатора, оживился Паук.
— Нет, нам в Березовку. Сейчас прямо, а потом – второй поворот налево.
— Вы не говорили.
— Ты, а не вы, — поправила Артёма Алиса, — договорились же. Ну, не говорила, — продолжила она с женской непосредственностью, — а сейчас говорю… Еще с километр проедем, будет первый поворот, а потом – второй…
— Леса уже нет, поля, — окидывая придирчивым взглядом места своего будущего пребывания, заметил Артём. — А речка есть?
— Есть, — указывая водителю на нужный поворот, ответила девушка. — Называется Белючка. Но она маленькая, считай канава. И деревня маленькая, домов тридцать, не больше. Езжай пока прямо… Да! — вспомнила Л;са и расстегнув рюкзачок, достала сверток. — Твои злосчастные деньги.
Паук коротко и безо всякого удовольствия посмотрел на то, что едва не отправило его к праотцам:
— А они… уже не того?
— Можешь не переживать, — скручивая в трубочку и вставляя сверток в подстаканник, заверила Л;са, — в каком-то там фильме говорили: «я вырвала у змеи ее ядовитое жало». Уговор помнишь?
— О том, что надо будет заплатить? — отчего заерзал в кресле Артём. — Помню. Только ты не сказала сколько?
— Значит, так, — застегивая рюкзачок, стала говорить жестче Алиса, — я тебе уже объясняла: ни один знахарь, колдун, чародей, называй как хочешь, в общем никто не станет выкладываться за бесплатно. Не вертись, езжай прямо и не отвлекайся.
Я понимаю, — продолжила она, — трудно обычному человеку корректировать свое отношение к финансам, возвращаясь обратно в реальный мир неведомо откуда, но тебе придется. Любой уважающий себя колдун скажет так: «Дай, сколько считаешь нужным». Они редко снисходят до пояснения. Потому многие люди потом и попадаются на жадности.
— В смысле, — не понял Артём, — пытаются надуть? Колдуна?
— Да, — грустно улыбаясь ответила Алиса. — Это хорошо, что ты понимаешь, как это глупо. Очухался, все стало как прежде и к человеку моментально приходит самое сильно на земле животное – жаба! Сразу как-то не хочется ни за что платить. Поверь, очень многие из тех, кто еще недавно стоял одной ногой в могиле, быстро забывают ТУ цену, которую они готовы были вложить во свое спасение там, на границе жизни и смерти.
Не гони так по улице, Артём, — отвлеклась на секунду девушка, — видишь же дорога …не очень. Пока все еще едем прямо. Так вот, опустим разъяснения на счет того, через ЧТО именно проходит «Специалист», спасая человека. На все это нужно много времени, а его пока у нас нет. Да и не готов ты еще слушать и понимать подобное. Вот, — указывая на поворот влево, подняла руку Л;са. — Сверни и остановись. Нам надо закончить – расставить все точки над «і».
Платить за спасение и реабилитацию будешь только по окончанию восстановления разом – и мне, и Олегу. А для того, чтобы тебе было проще определиться с суммой, я расскажу короткую легенду. Что называется, «сказка ложь, да в ней намек…».
Верить в это или нет – дело твое, но, думаю, к чему вся эта история ты поймешь. Итак, …в Европе есть четыре особых иконы. Это лик Марии Остробрамской, написанный великим художником, имя которого сейчас, к сожалению, утеряно. Уточню, копий икон Марии Остробрамской ходит по миру очень много, но таких - особых картин только четыре. Три – не могу сказать где сейчас находятся, но одна, это я знаю точно, сама видела, хранится в доме …знакомой мне семьи.
Попала она к ним во время революции. Обычная история. 17-й год, панов скинули. Помещик Гершенсон – последний хозяин имения, не сбегал, все пытался сторговаться с Советами, но его забрали в ВЧК, а люди, пользуясь свалившейся на них свободой, начали делать то, что делают свободные пролетарии везде, то есть грабить. Хватали в панском доме кто и что мог, а одна из набожных бабушек по фамилии Белипольская, зная историю этой непростой иконы, не стала зариться на богатства пана, а вынесла из имения только это чудотворное произведение искусства.
Своих детей у нее не было и она, уже позже, в советские времена, когда стала понимать, что скоро умрет, отдала икону семье подруги, с которой они когда-то служили у пана, и в доме которой она и жила все время, как родная.
Об этой иконе ходит много легенд, но я расскажу тебе только одну, она касается нашего с тобой вопроса об оплате. Так вот: жил как-то в Польше один старый и богатый пан, который вдруг стал слабеть глазами. Дошло до того, что он ослеп.
Кто-то сказал ему, что в Слуцком повете у пана Доминика Радзивила, в то время эти земли были под ним, есть чудотворная икона Марии Остробрамской и, если останешься с ней наедине и произнесешь определенные слова – здоровье к тебе вернется.
Слепой пан долго не думал, собрался и поехал. Встретившись с хозяином имения, он рассказал ему о своей беде и попросил остаться наедине с чудотворной иконой. Хозяин, зная только легенды о своей иконе и не видя воочию никаких чудес, просто пожалел старика и не стал брать с него больших денег. Сговорились на десяти королевских злотых.
Старика отвели в дом и оставили с иконой. Через какое-то время пожилой пан вышел из дома весь в слезах от счастья. Его старые глаза стали видеть. Глядя на такое чудо стали плакать вместе с ним и все, кто присутствовал при этом, а когда пришло время уезжать, этот дед обнял хозяина имения и сказал:
 «Вот видишь? В добрый час я к тебе приехал. За десять злотых себе зрение купил…»
Говорят, что как обычно прогремел гром, блеснула молния и пан опять ослеп, …уже навсегда. Ни в тот же день, ни потом, когда он еще несколько раз приезжал и оставался один на один с иконой, чуда больше не случилось. Он так и умер слепым.
Ну что, дошла суть? — Выжидающе глядя в лицо Артёма, спросила Алиса. — Скажу, как есть: в расчете за оздоровление, как и везде, должна быть золотая середина. С одной стороны, ни в коем случае нельзя отдавать всего – до последней копейки, а с другой – это должна быть весомая сумма, но только такая, с которой ты вполне свободно можешь расстаться, не вваливаясь в бедность и долги. Оценишь свою жизнь в десять злотых, как тот старик, а еще станешь выхваляться на людях, …думаю, ты догадываешься, что с тобой случится.
Я уже говорила, люди слепы. Мало того, они еще и глухи. Им же всегда говорят, что за ночь все не пройдет. Часто плоды лечения становятся заметны только через месяц, а если работа шла с вправлением позвонков или костей, – то и полгода. Причем полгода постоянных, хотя бы раз в неделю, посещений костоправа, плюс собственные занятия, через боль и через слезы. Но это почему-то всегда пролетает мимо ушей больного и его родственников. Всем хочется – раз! И назавтра ты здоров. Ура! Можно снова, как и раньше, наслаждаться жизнью, которая, между прочим, и привела тебя в ту точку, из которой ты еще несколько дней назад готов был стоя на коленях просить тебя вывести. Но… люди. Думают, раз моментального результата как от обезболивающей таблетки нет, тут же, как только снова затеплилась в них жизнь, им становится жалко денег. Бегут в милицию, в суд, куда угодно, лишь бы не платить. Но… Это, я думаю, уже лишние разговоры.
К чему я тебе все это рассказываю? Твоя жизнь, Артём, теперь уже не будет прежней. Я уже говорила…
 — Нет-нет, — поднял руки Паук, — я молчу не потому, что…. Просто эти чертовы деньги… Я, честно говоря, готов отдать их все! Нет правда. Мне их не то что брать, мне на них смотреть тошно.
— Все это только в твоей голове, — заверила Алиса, — на них уже ничего колдовского нет.
— И все равно…
— Стоп! — теперь уже пришла очередь поднять руку Змеевец. — Будет так: ты их заберешь, а дальше…, думай сам. Мое дело было донести до тебя информацию. Думаю, ты понял. А раз мы все это обсудили, – вперед. Во-о-он там сворачивай и рули прямо.
Они подъехали к дому в самый разгар солнечного дня. Жаркое, сухое лето все еще пахло липовым цветом, но то тут, то там уже заставляло деревья сбрасывать высохшую от недостатка влаги листву. Дом стоял за массивным забором, слева, над которым, высился небольшой сад.
Алиса вышла и начала открывать ворота. Двор тут же наполнился недружелюбным лаем сразу двух собак. Видно было только одну из них – неопределенной породы. Она так рванула к неизвестной машине, что едва не оторвала от забора массивную, под стать этому огромному животному, будку. Благо длина цепи серьезно ограничивала желание этого лохматого людоеда показать, кто тут во дворе заправляет порядком. Артём даже сидя за дверцами машины съежился и задержал дыхание. «Да уж, — напрягшись, подумал он, — сразу видать, этот барбос тут не голодает».
Алиса, тем временем, дала Пауку возможность въехать во двор, безстрашно шагнув на встречу вставшему на задние лапы псу. В глазах Артёма отобразился ужас! В таком положении он был едва ли не выше ее! Лишь неплохая физическая форма девушки позволяла ей хоть и с заметным усилием, но все же обниматься с продолжавшим лаять через ее плечо чудовищем. Пес будто говорил: «Я, конечно, рад тебя видеть, хозяйка, но только отвернись, и я съем эту игрушечную машинку вместе с сидящим в ней мужиком! Что это за наглость – заехать сюда на этой пукалке?!»
Сколько бы Алиса не трепала за ушами продолжавшего коситься и рычать в сторону Тойоты пса, сколько не приговаривала: «Джерик, Джерик – охламон, хватит гавкать, это свои…», душегуб Джерик, отдавая дань хозяйке, все равно ревностно следил за машиной, и своим лаем отбивал у Паука всякое желание покидать салон.
— Проезжай дальше, к углу дома! — С трудом продолжая держать лютого охранника в вертикальном положении, махнула Алиса.
Паук с облегчением повиновался, осторожно направляя свое авто с травы на залитую бетонную площадку. Девушка отпустила не ослабляющего внимания Джерика и отправилась закрывать ворота, а пес в это время, грозно наморщив лобные складки, продолжал поливать чужака глухим собачьим матом.
Казалось бы, опасность удалилась и чем не случай Артёму выйти, да где там. С другой стороны дома, мелькая белой, телячьей фигурой между жилым зданием и сараем, перехватывая эстафету у кровопийцы Джерика, зашлась баритональным лаем огромная сучка алабая. Алиса, минуя тарахтящую на холостых оборотах машину, прошла теперь уже к этой собаке, и снова повторилась история с уговорами грозного (но, к счастью, не настолько как Джерик), существа – не съедать вусмерть перепуганного столичного гостя.
Из-за дальнего угла дома вышел большой, бритоголовый детина лет пятидесяти от роду. Паук сразу отметил, что кулак этого дяди по размеру был вполне сравним с аккумулятором его малютки-Тойоты.
Видя приближение этого человека, алабаиха сразу сникла, опустила голову и, виновато кивая головой, засеменила вокруг того, из чьих рук она, судя по всему, привыкла получать пищу. Великан о чем-то коротко переговорил с Алисой, после чего, оставляя девушку позади себя, сразу же направился к машине Артёма. Тому ничего не оставалось, как открыть дверь и, преодолевая страх, выбраться из салона. Джерик, глядя на эти потенциальные восемьдесят килограмм свежего мяса, тут же попытался поднять шум, но бритый грозно окликнул его, после чего обескураженный пес еще пару раз расстроенно гавкнул и, потеряв интерес к чужаку, поплелся в свою безразмерную конуру.
— Значит, ты и есть Артём, — вместо приветствия, подсевшим голосом произнес великан и протянул Пауку свою огромную пятерню.
Гость мелко закивал, стараясь придать своему рукопожатию хоть какую-либо допустимую мощь. Бритый же, напротив, жал приезжему руку аккуратно и бережно. В общем, максимум со стороны Артёма и минимум от хозяина организовался в некое нормальное, среднее приветствие.
— Хороший друг, говоришь? — с двусмысленной улыбкой бросая Алисе через плечо, заметил великан. — Матери-то будем что-нибудь говорить, или …пока не надо?
— Я тебе сразу сказала – не надо, — заметила Л;са, занимая позицию между мужчинами. — Артём, — тише произнесла она и указала на бритого, — это Игорь Антонович – мой отец. А это Артём – мой хороший друг.
— Змеевец, — снова пожимая протянутую ему пятерню, улыбнулся хозяин.
— Паук, — потупив взгляд, представился и гость.
— Паук? — оживился Игорь Антонович. — Погремуха такая или что?
— Фамилия, — кисло улыбаясь, ответил Артём.
— Ну что? — показал на крыльцо дома Змеевец. — Милости просим. Еды море, хорошо Алиса заранее предупредила. Кухня здесь в порядке, водопровод есть, ду;ша, правда, пока нет и туалет у нас на улице. Слева, за сарайчиком.
Артём с ужасом посмотрел на угол сарая, представляя, что ему придется каждый раз по пути в туалет проходить пусть и на почтительном расстоянии, но все же между двух собак Баскирвилей.
— Не бойся ты их, — перехватив его взгляд, заверил Игорь Антонович, — Алиса говорила, что ты мотоциклист, восстанавливаешься после травмы. Собаки чувствуют твою слабость, им надо показать, что они сильнее. Ты побыл со мной, пройдешь с Алисой, привыкнут. Завтра уже не будешь обращать на них внимания. Ну, идем в дом…
Артёма, который фактически не имел никакого багажа, провели в старый, деревянный, типичный сельский дом, который, судя по всему, и с фасада, и внутри недавно обновлялся. Бревна и фронтоны крашены, отмостка и кровля свежая, внутри все обито панелями OSB и оклеено приличными, дорогими обоями. Мебель простая, но новая. Две комнаты с кладовой: гостиная переделана в кухню и рядом спальня с большим диваном и телевизором.
— Тут моя ферма, — не без удовольствия сказал Игорь Антонович, — за сараем овчарня. Овец, Тёма, баранов развожу, породистых. Алисе на приданое. Здесь – рабочее место, поэтому в доме только самое необходимое. Мы-то сами с матерью живем в Белочке, там и работаем. Я – главный зоотехник, а мать...
— Хватит, Антонович, — остановила Алиса набирающего обороты отца. — Не грузи человека, …приданое, блин. Он сюда не женихаться приехал. Говорю же – хороший друг. Он – житель городской, а после того, как помялся на мотоцикле, бедняге и поехать некуда отлежаться в тишине. Деревни у них нет.
— И дачи, видно, тоже нет? — захлопал светлыми ресницами Змеевец.
Артём, подыгрывая Алисе, отрицательно замотал головой, хотя дача у его родителей была.
— И машинка у тебя… Салон размером в две выварки бульбы, — с сочувствием причмокнул хозяин фермы.
— Игорёк! — вспылила Алиса, которой явно не нравились, все возрастающие намеки отца. — Не зли меня! Сказано же…
Великан, защищаясь выставил перед собой огромные ладони:
— Сдаёмсу, Л;са, сдаёмсу-у-у! — он потешно вжал бритую голову в могучие плечи. — Я ж ничего. Просто провожу оперативную разведку. Вдруг Тёма оказался бы выгодный жених, с хатой, дачей и так далее. А так, …я с тобой согласен. ...Хороший друг – это самое для него то. Ну ладно, — засуетился Змеевец, перехватив колючий взгляд Алисы, — дела, ребята, меня ждут дела. Разбирайтесь тут. Игоревна, ты отсюда к нам или… останешься на ночь тут?
— Игорёк! — снова сдвинула брови Л;са. — …Езжай уже. Я немного побуду и в Лиду. Завтра на работу. Послезавтра приеду сюда. Матери ни слова, ни полслова, понял? Если сдашь меня, расскажу ей в каком виде ты День ВДВ тут праздновал и как я таскала вас, реанимировала и прибиралась потом…
— Ты, …это, — вдруг побледнев, поднял руку Змеевец, — шутки шутками… Договорились же. Сказал, что буду молчать – могила!
— Что ты знаешь про то, как молчат могилы. — Едва слышно произнесла Алиса и, легко повернув массивную фигуру отца к двери, добавила громче. — Топай, Антонович. И никого сюда месяц, а то и два не привози. Только сам. Маме скажешь, что хозяйство требует твоего непосредственного присутствия – сложный период. Всё, вперед, и помни про День ВДВ!..
После того, как Игорь Антонович покинул свою ферму, и Алиса не долго разбавляла компанию прибывшего на восстановление Артёма. Вкратце она обрисовала ему то, что следует сейчас делать, а именно – первые дни просто отдыхать, восстановить свои физические силы. Много спать, есть и пить, чтобы вымыть всю ту химию, что влили в Паука в больнице. Телевизор если и смотреть, то только хорошие фильмы. Выходить гулять в поле, смотреть, как пасутся овцы.
«За;ру не бояться, она до калитки все равно не достанет, — наущала девушка. — Да и не станет она бросаться на того, кто часто появляется на глаза. У нее больше мозгов, чем у Джерика. В общем, нужно делать то, что приносит удовольствие, а когда я сменюсь и приеду, начнем с тобой интеллектуальную подготовку процесса реабилитации».
В чем она будет заключаться Алиса особенно не углублялась, но Артём догадался, что все это первичное восстановление утерянной им жизненной энергии необходимо ему для новой, приобретенной после приключений в реанимации, базы.
Паук озвучил девушке свои догадки, и она частично согласилась с его определением, уточнив только, что все предстоящие практики без хотя бы приблизительных знаний самого процесса, учитывая неопытность Артёма и его уровень развития, будет сильно увеличивать расход его сил и страшно истощать его. Грубо говоря, для того, чтобы хорошо раскачать человека, ему необходима хорошая «масса», энергетический и психоэмоциональный вес.
«Главное, — уточнила Алиса, — ты должен понимать, если не раскачать тебя, все вложенное Олегом и мной просто разорвет твою суть изнутри. Тысячи людей страдают от того, что живут жизнью, которая им не нравится и ничего не делают для того, чтобы соответствовать своему космическому «паспорту», разумеется, — отвлекшись, заметила девушка, — если таковой «паспорт» у человека есть. Начнем, конечно, с малого, а потом потихоньку будем прибавлять. Понадобятся усилия воли, терпение и старание. Если справишься – не пожалеешь. А нет…?
Будет жаль, если мы вкладывались в тебя напрасно. Мне-то, в принципе, все равно. Это твоя жизнь, но я тебе не раз уже говорила – прежней она уже не будет. Для того, чтобы со временем не шагнуть в пропасть вслед за большинством людей с их слепыми поводырями, надо поднапрячься и выйти из толпы «никаких». Единственное, что человек может взять с собой после смерти, это только опыт и знания. Вот проработкой всего этого мы с тобой и займемся. Гарантирую, ты будешь поражен, когда увидишь – многое из того, что я тебе буду озвучивать впервые, окажется тебе известно. «Библиотеки» Вселенной вложены практически во всех нас, но! На то, чтобы заморочиться и разархивировать их, нужна просто нечеловеческая смелость и решительность. Так что готовься, тебя ждет много сюрпризов и большинство из них ты будешь получать от самого себя…»
Алиса уезжала маршруткой в районе трех часов по полудню. Артём проводил ее. Веяние времени – на удивление живучий и мобильный бизнес маршрутного такси в сельской местности. Один звонок, говоришь где тебя забрать и тебе тут же сообщают в какое время в нужной пассажиру точке на трассе будет проезжать микроавтобус. Оказывается, (об этом Пауку рассказала по пути Алиса), даже если тебя нет в условленном месте, водитель тебе перезвонит и уточнит – ждать или нет.
Стояла жаркая погода. Их путь лежал через те места, в которых Артёму настоятельно советовали гулять. Они прошли через широкое поле выпаса овец и выбрались на шоссе. По ту сторону дороги высился лес.
— Хочется простора, — улыбаясь заметила Алиса и махнула рукой, — вот тебе поле. Захотел прохлады – лес. Только к отаре не ходи. У Игорька работают местные. Наше стадо огорожено электропастухом. За день только с собаками можно потрепаться да друг с другом. Пастухам всегда поболтать охота, а если повезет, то и нового знакомого раскрутить и послать в бибик за бутылочкой хорошего, но недорогого. Любят ребята халяву, хоть Игорёк и платит им неплохо. Тебе не надо с ними контачить, это только повредит всем. Будь уверен, пока мы шли полем, нас уже рассмотрели. Ну и хорошо. Пусть думают, что ты Игорьку родственник, будут побаиваться…
— А можно вопрос? — лениво шагая вдоль пустынного, неширокого шоссе местного сообщения, оживился Паук.      
— Про отца? — догадалась девушка.
— Ага. Почему ты …с ним так, запросто? – Игорёк.
Алиса смерила Артёма взглядом и ответила не сразу:
— Понятно, …есть причины.
— А подробнее?
— Знаешь, я ведь вообще могу не отвечать, верно? Это же наши, семейные дела… Но, — прикинула что-то в уме Алиса, — думаю, полезнее все же будет вкратце разъяснить наши с ним отношения.
Девушка немного замедлила шаг.
— В отличие от тебя, только сейчас пытающегося включиться, — начала она, — я с самого рождения была непростым ребенком. Настолько непростым, что будь у меня чуть попроще родня, к настоящему времени меня бы уже затравили лекарствами в какой-нибудь дурке. Чё так смотришь? История у меня непростая, но ты же спросил?
Артём, опустил взгляд:
— На самом деле, ты не обязана мне ничего рассказывать, если это что-то …такое. — Сдержанно процедил он.
— Да, — со вздохом продолжила Алиса, — оно именно такое. Представь, твоя малолетняя дочь чуть ли не с пеленок помимо того, что доступно созерцать всем, вполне реально ощущает, слышит, а порой и видит то, что под силу, скажем, кошкам или киношным медиумам. Ну, как пример, есть же дети, которые с рождения не различают цвета? Для них самих это абсолютно нормально. Бьют тревогу только родители, педагоги и врачи. Для самого же ребенка, если бы ему никто указывал на его, (как они считают), ненормальность, это не было бы проблемой. Если у кого-то нет руки – он приспособится с этим жить, привыкнет. Со временем для него это станет нормально. Так и не различающий цветов ребенок. То, что он растет, чувствуя себя НЕнормальным, заслуга лишь его окружения…
— Ты не различаешь цвета? — осторожно предположил Паук.
— Нет, — чуть ли не впервые за время их знакомства в голос рассмеялась Алиса, — я их различаю. Во всяком случае не хуже любого среднестатистического человека. У меня, Артём, другое. Я с детства сначала просто замечала краем глаза непонятное, невидимое больше никому движение, а потом, когда прошел страх, стала различать вокруг себя некие странные силуэты, тени, а со временем и существа, которые в большом количестве снуют вокруг нас…
Ну? — она жестко посмотрела в глаза Паука. — Как тебе поворот? Представляешь, в один прекрасный день твоя дочь сообщает тебе о том, что ты не так просто сегодня напился, а к этому тебя подталкивает некое сутулое, покрытое редкими волосами существо, которое посредством твоей слабости утоляет свою неудержимую «жажду» – хоть частично вдохнуть яви и понаслаждаться чувственным миром? Пока ты молчишь об этом – дома все нормально, но, когда ты, наивная и полная доверия к своим родным, открываешься им и сообщаешь вещи, о которых в силу своего возраста просто не можешь знать, тогда из милого, светлого детёныша даже для своих родителей ты в один вечер можешь стать записным врагом. Понимаешь почему? Для такого ребенка в явном мире просто не остается тайн!
Сейчас я хоть и через усилие, но уже могу понять своих родителей. Кое-кто из них тоже в детстве чувствовал подобное, но, как они стали считать уже будучи взрослыми, их, к счастью, вовремя сломали, вогнали в рамки «нормальных» детей.
Ты знаешь, — отвлеклась Алиса, — наверное, сейчас вся проблема нас, как вида, это то, что вначале кто-то из вне приложил неимоверные усилия для того, чтобы всех людей, как стадо отца загнать на отведенное для пастбища поле и огородить «электропастухом», а сейчас… Обжившись там, за «изгородью», поколение за поколением мы уже и сами стали стремиться за это ограждение. А что, разве там плохо? Полно еды, хватает воды, даже когда вокруг сушь. Не высовывайся и тебя не тронут не «пастухи», не «собаки».
Родится в какой-нибудь деревне одаренный ребенок, которому страшно нравится музыка или поэзия, что скажут ему в классе или дома? «Ты што дурны? Сярожа, сынок, ты павінен быць як ўсе. Трэба хацець быць механізатарам, альбо інжынерам, трохі хужэй – аграномам. Можэш дажа мячтаць быць касманаўтам. Начорта табе тая музыка?!»
День за днем будут дразнить, будут давить, травить, возможно даже бить этого ребенка и в результате этот Сярожа лет до сорока будет в колхозе полупьяный ездить на тракторе и возить сенаж, пока в один прекрасный день, заливая свою нереализованность самогонкой, не напьется вусмерть и не замерзнет где-то под забором. Что, скажешь, разве не так обстоит дело с одаренными детьми?
— Еще как ТАК, — тяжко выдохнув, и видя приближающуюся остановку автобуса, согласился Артём.
— Ну вот, — не стала далее углубляться в свои детские проблемы Алиса. — Мама не бросит своего ребенка. Каким бы он не был его надо терпеть. …А Игорька это сильно напрягало.
Со временем я стала хитрей, научилась молчать. Сейчас о своих необычных способностях вообще не распространяюсь. Но их-то, этих способностей, от этого не стало меньше. Наоборот! И вот, когда Игорь Антонович иногда позволял себе некие вольности я, ничего не говоря маме, (к тому времени девочка была уже поумней, чем раньше), оставшись с ним наедине, как-то высказала ему все, что знаю о его похождениях.
О! После этого у нас с ним наступил период жесткого кризиса. Думаю, он даже готовился уйти от матери, но я ничего ей не рассказала. Вообще, — заметила Алиса, — я давно себе уяснила, что маме всегда лучше рассказывать поменьше. А потом как-то вышел случай – я здорово выручила Игорька, подсказав ему где и какие его могут ждать неприятности с одним человеком – теперь его бывшим другом. Антонович тогда послушал меня и не вложил свои деньги в аферу, а второй их друг вложил. Сейчас тот сидит. Потом я отцу еще кое-чего посоветовала – раз, два, три… Сняла с него всё, что его левые ба;бы навешали, разогнала все привороты и отправила посыл назад. Видишь, как он без этого черного балласта сейчас поднялся? Да после всего этого я могу называть своего отца хоть Иосифом Сталиным, и Игорёк будет только посмеиваться. А почему Игорёк? Таким именем его бывшие «любящие» дамы называли. Это ему постоянное напоминание о былом.
Отец, между прочим, не против того, что я его так иногда зову. Он даже маме не дает себя защищать, когда я с ним так фамильярничаю. Правда ей это преподносится, так: «Мы с дочкой кореша – не разлей вода, и называем друг друга как хотим». Ну какая мама не захочет, чтобы между отцом и дочкой царил мир и понимание? Вот этот мир и царит, хотя, — махнула рукой Л;са, — какой там мир? Он меня попросту боится, а я его травлю «Игорьком» и использую.
Вот и вся история, Артём. Теперь тебе не будет резать ухо, если я иногда буду звать отца Игорёк?
Паук замотал головой.
— Поверь, — улыбнувшись, заметила Алиса, — он ничего не скажет, даже если и ты станешь его так звать. Ты – мой хороший друг и под моим крылом, поэтому он и тебя будет бояться. Ну все, вон маршрутка. Не скучайте, больной. Я послезавтра приеду.
Глава 6
…Алиса появилась только к вечеру. Ожидая ее приезда, Артём, вполне освоившийся на новом месте, позвонил себе на работу: сначала шефу, а потом и напарнику, чтобы сообщить им, что в связи с больничным его отпуск продляется. Заместитель директора принял эту новость спокойно, а вот «Беня» (Павел Бенетко) тут же принялся стенать о том, как ему несчастному в одиночку тяжко справляться с компьютерным администрированием на предприятии. Паук не стал его слушать, быстренько скомкал разговор и принялся готовить обед.
Кашеварить он умел неплохо. Жизнь одинокого мужчины приучила его к этому. Однако и похвастать тем, что способен удивить кого-то особыми изысками в поварском искусстве, Паук тоже не мог. Сегодня в его меню значился жаренный с салом картофель по-деревенски. Чего-чего, а мяса и «закаток» в фермерском холодильнике и большой морозильной камере было хоть отбавляй, а еще имелся целый склад овощей, что хранился в погребе под кухней.
В момент, когда еда стала остывать, Артём, понимая, что девушка задерживается, решил пойти ее встречать. На дворе – лето, погода прекрасная, а думать о тех странных и, вместе с тем, притягательно жутких сновидениях, что посетили его на новом месте, можно было и по пути.
Как ему и говорили – За;ра, самка алабая, быстро сообразила, что раз хозяева оставили этого гостя здесь, то не стоит понапрасну тратить на него свои силы. Она не лаяла на Артёма, хотя и не обделяла его своим вниманием – изучала, принюхиваясь и, каждый раз при его появлении, сопровождала заинтересованным взглядом.
Что же касалось Джерика, то в его сторону Паук все еще не рисковал ходить, несмотря на то, что и этот пес теперь не часто лаял, пассивно изучая чужака на расстоянии.
Дважды за прошедшие сутки заезжал Игорь Антонович. Кормил собак и сгружал в сарай какие-то мешки. Судя по тому, что в оба своих приезда он почти не разговаривал с гостем, Артём сделал вывод, что скорее всего фермеру по телефону поступили какие-то дополнительные инструкции. Змеевец напрочь отказывался от помощи и таскал тяжести сам, впрочем, глядя за работой отца Алисы, Артём понял, что любое его участие будет только мешать. «Кто знает, — собираясь выходить из дома, рассуждал Паук, — может фермер и еще раз приедет? Судя по тому, как выглядят собаки, кормят их несколько раз в сутки».   
Артём выбрался на пастбище и не спеша побрел в сторону шоссе. Вдали застыло пестрое пятно стада, на правом краю которого белел легкий брезентовый шатер пастухов.
Паук не стал звонить Алисе. Мало ли, вдруг у медсестры случились тяжелые сутки. На то и существовали отделения реанимации, чтобы спасать жизни таких как он, обеспечивая медперсоналу безсонные ночи и работу в постоянном напряжении. Надо же было девушке хоть немного поспать после этого. Какие там звонки?
Прикинув на глаз, что путь к остановке вполне можно срезать, Паук взял левее, ближе к стаду. То и дело бросая взгляд в сторону шатра, Артём обратил внимание на темное, размытое пятно, что высилось рядом с брезентовым убежищем пастухов. Издали казалось, что это работники Змеевца, не зная чем занять себя в свободное время, забавляются и жгут резину или пластмассу. В понимании Паука именно эти виды отходов человеческой деятельности способны были так коптить, но, подойдя поближе, он удивился, этот «дым» не поднимался вверх, а только-только зародившись прямо у натянутого между вбитых в землю палок, выгоревшего на солнце брезента, взлетал метра на три и тут же растворялся в воздухе.
Пастухи лежали в тени, глядя куда-то в сторону стада. Их собаки лениво бегали возле дальнего края отары, и ни животные, ни их хозяева не обращали никакого внимания на идущего вдалеке прохожего. Солнце уже перевалило за небесную гору и смотреть в его сторону в знойный, жаркий день было просто невыносимо.
Паук все рассчитал верно. Он вышел примерно в трехстах метрах от автобусной остановки. Не спеша прогулявшись до нее, Артём устроился на скамейке и закурил. Лес по ту сторону дороги переливался птичьим многоголосьем, нежась в горячих лучах июльского солнца. Стояла безветренная, сухая пора и от прогревшейся за день дороги веяло теплом, как от мощного электрического конвектора…
Из первой тормознувшей маршрутки вышла лишь молчаливая молодая пара. Закинув за плечи черные, однообразные туристические рюкзаки, они пересекли шоссе и не спеша двинулись вдоль дороги. Скучающий в ожидании Паук лениво проследил, как пройдя где-то с полкилометра, они свернули с нее и исчезли в лесной чаще. Он снова закурил.
Следующего микроавтобуса Артём ждал не меньше сорока минут. Алиса приехала на нем. Уставшая и молчаливая. Было заметно, что она не особо радовалась тому, что Паук решил ее встречать. Они, прижимаясь к краю проезжей части, молча пропустили вперед тяжелый трактор-лесовоз, который рыча и чадя на все окрестности черным дымом, медленно обогнал их, и потянул куда-то свой перегруженный прицеп.
Артём предложил срезать путь, рассказав о том, как он уже шел к остановке напрямик.
— Все же тянет тебя ближе к пастухам, — устало выдохнула Змеевец, направляясь за провожатым в заросли черемухи и сирени, — не можешь пока обойтись без социума, без общения.
— Я ни с кем не общался, — пробираясь через короткую полосу чапыжника, бросил через плечо Артём. — Со мной даже Антонович только здоровается…
— Я подкорректировала ему инструкции, — улыбаясь, ответила Алиса. — Без этого он бы сутками висел у тебя на ушах. Игорёк уверен, что ему есть что рассказать о жизни…
— А на самом деле нечего? — раздвигая руками ветки, спросил Паук.
Алиса неопределенно пожала плечами, хотя понимала, что Артём сейчас ее не видит:
— Всё о пустом болтает. — Нехотя ответила она. — Он – обычный. Что особенного может знать о жизни или о смерти обычный человек? 
Артём, пропуская вперед девушку, угодливо поклонился:
— Вот, пожалуйте – прямой путь, — улыбаясь произнес он и указал рукой в поле. — Я, когда вышел с фермы, сразу хотел взять еще левее, но… (у меня потом было достаточно времени рассмотреть всё вокруг остановки), увидел, что там низина, грязно. Хорошо, что не пошел. Заросло все. А тут более-менее нормально.
— Тут ближе к стаду, — косо глянув в сторону шатра Алиса на миг задержалась, после чего задумчиво бросив взгляд себе под ноги, зашагала к отцовской ферме.
— Можно же просто ни с кем ни говорить, — догоняя ее, продолжил Артём. Наскоро окинув взглядом пространство возле отары, он отметил, что теперь пастухи уже ничего не жгли. — Такая жара, — продолжал Паук. — Видно, уже потушили.
— Что потушили? — Не поняла Алиса, выныривая из глубокой задумчивости.
— Костер, — пояснил Артём. — Когда шел на остановку. Видел дым. Наверное, пластик. Коптило сильно. Так странно, ни запаха, ни огня. И дым …будто растворяется в…
— Не станут они ничего жечь, — коротко отрезала Змеевец и отчего-то внимательно посмотрела в глаза Артёма. — Особенно сейчас, — добавила она. — Они еще с весны собрали и выжгли все сухое. Иди – найти там хоть палочку. К осени отец привезет им дров, и буржуйку поставит. Она сейчас за сараем стоит.
— Но я же видел, и…, — возмутился Паук.
— Ты видел не дым, — не дала ему договорить девушка. — Возле шатра стоял Жнец. Это он так …тебе представился. Он и сейчас там, только за стадом. Его почти не видно, но …хорошо слышно... М-да, — потемнев лицом, вздохнула Алиса. — Похоже, Толян Гринько свое отпас. Надо как-то сегодня Антоновичу сказать. Пусть …даст ему выходной. Опять будут вопросы – откуда я знала… 
— То есть? — Остановился Паук, пропуская мимо ушей последние слова девушки. — Я видел …того самого Жнеца?
— Не того, — продолжая медленно шагать к ферме, тихо ответила Алиса, — это другой.
— Я и имел ввиду это, — всполошился Артём и, заинтересованно глядя в лицо девушке, приблизился. — Всё-таки я его видел…
— Что тут удивительного? — безцветным тоном ответила та. — Я же тебе сто раз уже говорила, что сейчас ты станешь видеть многое из того, чего не видят обычные люди. Твоя реальная жизнь и даже сны – их восприятие, их символизм, их значение для тебя изменятся навсегда. Это огромные возможности, Артём, и …еще это огромный геморрой. Придет время, и ты это почувствуешь.
— Отлично! — возликовал Паук. — Но что мне это «потом»? Я уже сейчас кое-что вижу.
— Особо-то не радуйся, — сухо ответила Л;са. — Встреча и общение со Жнецом – так себе «удовольствие».
— Ты же говорила, что они могут многое дать: знания, подсказать что-то сущности, с которой они…
— Говорила, — не стала спорить девушка, — но никто из них ничего тебе за «просто так» не даст. Услуги – за услуги, помощь – за помощь. Главное, что ты должен для себя уяснить: ни в ком из них нет ничего человеческого. Ни-че-го. Абсолютно! Ни одного представителя «тех миров» в нашем, человеческом понимании нельзя назвать добрым или приятным. Там таковых просто нет!
Все привычное нам, земное, для них чуждо, а часто и просто враждебно. Ты …просто вслушайся, как это звучит: «враждебно относящееся к тебе существо, которое может быть ростом с двухэтажное здание и выше!»
Мало того, в нашем понимании эти существа просто всемогущи! Всех, кто с ними контачит спасает лишь то, что наш мир для них чужд и слабо ими изучен.
— Почему? — не понял Паук. — Раз они всемогущи, то могли бы и узнать… 
— Могли бы, — снова согласилась Алиса, — но им это нафиг не впёрлось. Это энергозатратно, а все наши «соседи» …еще те экономы. А еще им не хочется «мараться», соприкасаясь с нами.
— Поясни, — не понял Артём.
— Контакты с нашим миром для них – неизбежная необходимость, — тяжко вздохнув, ответила Алиса. — Я долго общаюсь с ними и в свое время сделала однозначный вывод – все манипуляции и контакты здесь для них сродни тому, как если бы человек обронил какую-то важную для себя вещь в выгребную яму, и ему пришлось бы лезть доставать это, попутно познакомившись со всеми «прелестями» этого дерьмового царства, включая его обитателей. Разница только в том, что среди червей нет говорящих или тех, кто мог бы общаться с человеком посредством «внутреннего» голоса, а между теми мирами и нашим такие сущности-проводники есть.
Поверь, несмотря на то, что Проводник способен помочь тому же Жнецу или Счетоводу решить здесь какие-то задачи, представители соседних миров из-за этого отнюдь не относятся к нему с благодарностью или уважением. Эти понятия земные и, как я уже говорила, неизвестны им. Проводник для них – только инструмент. Палка для того, чтобы он смог вытянуть из «кучи дерьма» то, что ему сейчас нужно. Пусть это и очень неприятное, но, зато, самое близкое определение отношений между Проводником и любым из представителей потустороннего мира.
— А сами Проводники? — осторожно поинтересовался Артём. — Как они относятся ко всем …этим представителям?
— Тоже по-разному, — отмахнулась Алиса. — За границей обычного восприятия тоже топчутся разные сущности. Лично для меня приоритетны и интересны Жнецы.
— Почему именно они?
— Не знаю, — пожала плечами девушка, — наверное потому, что у них помимо всей их …запредельной мощи и могущества присутствует нечто схожее с нашим благородством. Ну, — тут же пояснила она, — конечно не само людское благородство, а нечто схожее с ним, понимаешь?
— Не совсем, — замотал головой Артём.
— Ну вот …возьмём сегодняшний случай, — оживилась Алиса, — Жнец пришел к тому, кого он скоро должен забрать и почувствовал рядом Проводника – тебя.
— Правда? Почувствовал меня? — удивился Паук.
— Можешь в этом не сомневаться, но! Так же сразу он просёк и то, что находящийся рядом Проводник неопытный и вряд ли поможет ему сократить энергозатраты в этом его …непростом мероприятии.
Для Жнеца это не сложно. В людском понимании они чувствуют и знают о каждом из нас практически ВСЁ! Даже то, чего мы и сами о себе не знаем. Конкретно для этого гостя небольшая проблема дождаться подходящего времени и забрать беднягу Толяна Гринько, но, как я уже сказала, все что касается контактов с нашим миром для них это неприятно. Даже такую мелочь, как выполнение своей обычной работы, при возможности они предпочитают делать через Проводника.
— Почему? — пожал плечами Артём.
— Я же тебе говорила, — коротко посмотрев в сторону Паука, напомнила Алиса. — Считай, что они просто не хотят пачкаться о Человечество. Им удобнее доносить свою волю и волю Небес через нас – узкий круг своих помощников.
— Но должно же быть что-то взамен? — Озадачился Паук.
— Это ты – человек так думаешь, — не без сарказма заметила девушка. — Им нет никакого дела до того, что мы тут себе сочинили. Жнец попросту не знает, что такое благодарность, гнев, любовь, сострадание, совесть и прочий земной мусор. В нем работает холодный расчет электронного калькулятора – нажал кому-то нужные кнопки – получил искомый результат.
Ты – не опытный и Жнец решил не тратить на тебя свою энергию. Он чувствует рядом с тобой другого Проводника – меня, и знает, что я в любом случае проведу тебе разъяснительную работу. Зачем ему тратиться на лишний контакт? Но, заметь, он мог бы тебе и не показаться, правда? Однако же смотри – снизошел, не смотря на всю значимость такой фигуры, как Жнец. Что называется – засвидетельствовал тебе свое присутствие. Но не вздумай тешить свои амбиции. Это всего лишь холодный и точный расчет – полезно для дела. Больше будет Проводников, больше появится возможностей не перенапрягаться на «работе». Деликатно подошел, с пониманием, блин. Показался тебе в виде «дыма».
— А на самом деле они что – другие? — Поинтересовался Паук.
— О! — вдруг беззвучно и зло рассмеялась девушка. — Если бы он показался тебе таким, какой он есть… Самое меньшее, это ты тут же бы умер от разрыва сердца. Поверь, это так.
Любой земной страх – ничто по сравнению с тем, что может испытать человек, контактируя с кем-то из них. Но! Я же говорю, мне нравится (если так можно сказать), «работать» со Жнецами и Счетоводами. Они …деликатные. Даже опытным Проводникам стараются показаться не во всю свою страшную мощь. Впрочем, — заметила девушка, — если им нужно, они вообще могут не показываться. Сам подумай – большинство людей даже не подозревает об их существовании. В лучшем случае любой из нас может только почувствовать их присутствие и то... Человек даже не сможет определить с чем именно связана его необъяснимая тревога или страх.
И еще – интересное наблюдение: судя по тому, как они «берегут» психику того, кто вступил с ними в контакт, думаю, в них в некоторой мере присутствует то, что можно трактовать, как великодушие. Разумеется, это только людская трактовка.
Жнецы прекрасно понимают – ЧЕМ они являются для нашего хилого восприятия и без дела никогда не безпокоят. К чему я это всё говорю?.. Хорошо, Артём, что первым из полчищ окружающих нас «соседей» ты увидел Жнеца. Поверь, там, за границей яви полно «ребят», которым плевать на то, что ты будешь чувствовать. Главное – получить то, что им нужно. Большинство из них не особо заморачиваются в формах своего проявления, а у некоторых помимо своих непосредственных дел в нашем мире, еще и задача – дернуть тебя на эмоции. Раскачает, сволочь, а потом этими же эмоциями сам и насытится. В общем, …всяких тварей хватает… Ну вот мы и пришли…
Артём очнулся. Он совершенно не заметил, как они оказались рядом с калиткой фермы Игоря Антоновича.               
Во время ужина, когда в голове озадаченного Паука полученная информация начала выжимать множество вопросов, он решил вернуться к обсуждению затронутой темы:
— А как Жнецы разговаривают? Телепатически? — Собирая посуду и перенося ее в раковину, спросил Артём.
Алиса, устало откинулась на спинку стула и задумалась. Ответила она не сразу:
— …Не совсем телепатически. Тебе еще предстоит этому научиться.
— Чему «этому»?
— Настраиваться на их «волну».
— Как это?
— Я уже говорила, многие из нас их чувствуют или слышат, — размышляя, пояснила девушка. — Другое дело, что и мы сами, и те, кому мы по своей неосторожности об этом рассказываем, списываем всё на: «тебе кажется», «ты сама себе придумала» или чаще всего: «вам надо к врачу».
Есть такое распространенное определение – внутренний диалог. Это когда ты сам с собой, в голове, ведешь некую беседу. То есть, там звучит твой голос, озвучивается текст твоих размышлений или даже звучит музыка.
О, это кстати, — оживилась Алиса, — у творческих людей подобное происходит часто, если не постоянно. Я имею ввиду звучащую в голове музыку. Заметь, в голове музыканта ее воспроизведение происходит очень качественно, а поскольку в соседних мирах не знают, что такое «наша музыка», другими существами это воспринимается просто как некий раздражающий шум. Ну вот как может отреагировать высокоорганизованное «нечто» на то, что представитель и без того странного и неприятного мира «давит» или «фонит» перед ним чем-то шумным и непонятным? Несомненно, музыкант – существо с быстрым мышлением, прекрасной реакцией, контактное, поскольку открыты многие шлюзы доступа, великолепно сбалансированно и легко вступает в резонанс с большим количеством волн, наводняющими пространство, но! …Что лично ты, Артём, сделаешь, когда перед тобой прекрасный проигрыватель с отличными возможностями, но он, при включении, безбожно фонит?
Паук, домывающий посуду, выключил воду и, вытирая руки, с улыбкой ответил:
— Наверное, я его стукну.
— Все верно, — улыбнулась в ответ и Алиса, — музыканты и привлекают, и раздражают наших «соседей», одновременно.
— А художники? Литераторы? — озадачился Артём.
— А в чем разница? …Одни фонят музыкой, другие – художники и писатели, тоже имея такие же неплохие данные, через свои открытые шлюзы вместо непонятного и раздражающего шума музыки транслируют «соседям» непонятные для них образы и целые мистерии.
Допустим, художник пишет Джоконду. Его мозг и биополе работают в полную нагрузку и транслируют вокруг него ее образ. Но для того же Жнеца эта трансляция – информация тоже самое, что для тебя… ну я не знаю, …буква или цифра, отпечатанная на крохотном клочке бумаги, что лежит возле мусорного ведра в курилке. Ты видишь на этом клочке некое изображение, вроде даже и понимаешь, что там за буква, но понять, о чем был весь текст…
— А писатели? — поинтересовался Артём.
— Все тоже самое. Представь загружаемый в информационное поле сюжет самого популярного на земле детектива-бестселлера или любовного романа? …Что это для Жнеца? Какие-то существа, издают непонятный фон, шум, зачем-то постоянно двигаются и наводняют все вокруг странными, низкочастотными энергиями. Ну зачем Жнецу этот шум, гам и суета? Они не любят этого…
— И что? Могут стукнуть? — догадался Паук.
— Думаю – да, но не так, как ты себе это представляешь, — вздохнув ответила девушка и поднялась. — Идем, Артём. Прогуляемся к лесочку. Хочется на волю, разжечь огонь. Ты не против костра?
— Нет.
— Ну вот по пути и договорим…
Все больше увлекающая Паука беседа продолжилась, когда они выбрались из дома и удалились от калитки метров на пятьдесят. Солнце катилось к закату, стала спадать жара и вечер был просто превосходным.
— Алиса, — напомнил Артём, — а как они могут стукнуть?
— Есть много вариантов, — наслаждаясь окружающей их обстановкой, заметно доброжелательнее, чем прежде, ответила девушка. — Чаще всего они могут просто «вернуть обратно сигнал». Им так проще.
— Как это?
— По тому же открытому каналу творческого человека «дунут» обратно. Только уже своим фоном.
— И что будет?
— Что? — загадочно улыбнулась Л;са. — Творческие личности привыкли получать по этим каналам подарки. Они их называют – вдохновение.
Допустим, у тебя есть электронный адрес, так?
— Ну.
— Интернет работает, тебе на имейл шлют интересные книги, фильмы, ссылки. А тут ты получаешь загадочное письмо в неведомом формате от неизвестного автора. На то, чтобы расшифровать его, надо иметь …особые возможности или способности, а они есть далеко не у многих. Те, кто смог расшифровать посыл, становятся признанными гениями, а кто не смог – начинает искать способы раздвинуть границы сознания, чтобы все же как-то раскусить этот непростой и такой интригующий «орешек». В результате чаще всего – смерть или клиника! Но мы отвлеклись…
— Разве? — удивился Паук.
— Можешь не сомневаться, — пригрозила ему тонким и длинным пальчиком находящаяся в добром расположении духа девушка. — Разговор шел о внутреннем диалоге. Ты спрашивал – как можно услышать Жнеца или кого-то другого из «соседей». Так вот тебе начальная практика – откажись от внутреннего диалога.
— Как это? — округлил глаза Артём.
— Это тебе надо думать «как?». Я не смогу этого сделать за тебя. Мои задачи исключительно педагогические, но, если тебе это поможет, могу подсказать.
— Подскажи.
— Твой внутренний диалог для «соседей» – тоже фон, понимаешь? Я неспроста привела тебе пример с музыкантами и писателями. Те же Жнецы не понимают непосредственно нашей речи. Для них это… Как щебет птиц для тебя. Шуму много, а ничего не понятно. Жнецы… читают образы, транслируемые другими существами, в данном случае – нами. Это не точное определение, но близко к этому.
Образы намного объемнее, вместительнее и понятнее слов. Они более универсальны для прочтения кем бы то ни было и язык посыла тут не имеет никакого значения. Опять же, на то, чтобы уметь транслировать образы, надо иметь квалификацию или дар, что под силу далеко не всем. На этом этапе глупые и ни к чему не способные искатели контактов отсеиваются сами собой. Ими займутся другие сущности, более хитрые и неприхотливые в «пище».
Нужно научиться формировать четкие и понятные образы предметов, желаний и событий, – это основа. Чтобы сформировать их требуется холодный и безпрестрастный сбор информации о нужном предмете или явлении, ее переработка, анализ и жесткий, однозначный вывод, превращающийся в нужный к пересылке образ.
Что попросишь – то и получишь. Будешь юлить или кривить душой – во-первых, отгребешь по полной, а во-вторых – дадут то, что просил. Кривое и непотребное. Это большая тема, но образ, Артём, это то, с чем надо научиться работать. Слова используются только в самом начале обучения, это первый этап.
Сам подумай, на противоположных берегах реки будут стоять араб и англичанин. Они, даже если станут что-то кричать друг другу, вряд ли разберут то, что за информацию кто-то их них пытается донести другому, но! Образ самой реки – это то, что оба человека воспримут таким, какой он есть.
Может быть, это не самый лучший пример, но как простейшее пояснение – сойдет.
Паук неопределенно пожал плечами:
— А практика? — напомнил он. — Ты рассказала о «механике», об образах, а как их передавать?
— О, — вскинула брови девушка, — это уже не ознакомление, это сама работа. Самое простое для того, чтобы научиться слышать «соседей» и общаться с ними, для начала попробуй внушить какое-то нужное тебе действие домашнему животному. Коту или собаке.
— Джерику? — непроизвольно дернулся Артём.
Алиса смерила Паука придирчивым взглядом:
— Если ты попытаешься что-то ему внушить, — хитро заметила она, — этот злодей вначале тебе подыграет, но потом все равно выждет момент и цапнет.
— Почему?
— Ему вполне хватает канала, по которому он общается со мной. Этот дьявол, понимая, что я знаю о нем все, очень дорожит нашей связью и никого больше не пустит в это пространство.
С За;рой можешь попрактиковаться, но лучше, конечно, было бы поработать с котом. Они более гибкие в этом плане. Если сможешь «услышать» кота или кошку, путь к вступлению в контакт со Жнецами и прочими «соседями» значительно сократится.
— Но у вас нет кота, — развел руки Паук.
— Почему нет? — удивилась Алиса и улыбнулась. — Если ты пока ее не видел, это еще не значит, что ее нет.
— Кошка?! Она от меня прячется?
— Думаю, да.
— Почему?
— В ее понимании ты сильно фонишь. Когда очистишь голову от лишнего, уберешь до минимума внутренний диалог и в этой тиши попытаешься по-настоящему прислушаться ко всему вокруг, думаю, услышав запрос на общение, она придет…
Глава 7
Они прошли километра полтора, сильно забрав вправо и только там, возле самого шоссе, в низменной ложбине, на краю лесной лужи, образовавшейся возле бетонной трубы, нашли достаточно валежника, сбитого, как видно, еще весенним ветром. Л;са оказалась права. Пастухи вблизи пастбища собрали все дрова.
Пока обустраивали место, разводили огонь почти не разговаривали. К затянувшей Артёма теме вернулись в то время, когда вечерние тени стали гуще, а звуки – мягче.
— Много еще мне надо будет запомнить? — спросил вдруг Паук, с трудом вытаскивая из объемной кучи одну из почерневших от давнего соседства с водой веток и начиная обламывать сухие сучья. — Я к чему спрашиваю? — Пояснил он, подкармливая вошедший в силу костер. — Если я что-то вдруг упущу из вида, хотя бы на первых порах, мне будет что-то прощаться?
Алиса, до того отрешенно глядящая в огонь, оторвала взгляд от пламени и, медленно переведя его на говорившего, со смешком ответила:
— Прощаться? Да ты вообще можешь послать меня подальше вместе со всем, что я тебе говорила.
— Как это? — удивился Паук. — Был же разговор, что Проводник, это не просто так, и к этому нельзя относиться безответственно.
Л;са снова направила взгляд в пламя:
— Да. Безответственно относиться нельзя, — согласившись, заметила она, — но послать можно. Запросто.
— …Объясни.
— Проводник, это не какой-то закостенелый персонаж, со строго обусловленными обязанностями, — сморгнув, продолжила созерцать огненное наваждение девушка. — Есть Проводники, которые, как и я, контачат со Жнецами и прочими «соседями», но существуют и другие, которых тоже очень много. Я, к примеру, знаю некоторых… Эти не особенно углубляются в процесс, а просто зарабатывают тем, что проводят умирающих за границу яви.
— Зачем это? — Удивился Паук. — Разве этот процесс ухода не выверен эволюцией до автоматизма?
— Выверен, — подтвердила девушка и тут же уточнила, — но этот процесс выверен только для общей массы людей, для «спящих». Один из элементов системы безопасности людского мира. Смерть непонятна, поэтому ее боятся.
— Почему? — удивился Артём. — Та же церковь дает вполне себе приемлемую модель.
— О, это не так, — возразила Ли;са. — Религии и учения навязывают людям такую запутанную схему исхода, что только усугубляют людской страх непонимания этого явления... Но для «спящих», альтернативы нет. Они жутко боятся умереть, но смирились. То, как работает эта система исхода просто всех более-менее устраивает.
Артём, нагрузив костер топливом, отряхнул руки и повернулся к девушке:
— А Проводники, значит, «неспящие»? — напомнил он отправную точку разговора.
— Я к этому и подвожу, — вздохнув, ответила Алиса. — Просто ты должен понять – для наших «соседей» безконтрольное проникновение в зону посмертия освободившегося «Я» любого обычного человека, это нарушение с трудом устоявшегося порядка. Попавший туда «Шариков» может навязать таких клубков, что весомая часть нашего мира просто рухнет. Потому и используется принятая всеми система исхода. «Соседи» просто хотят обезопасить себя, оградить от проникновения в свое пространство диких зверей. Да-да, не смейся, для них мы хуже вируса.
За порогом нашего мира, ревностно чтут порядок. Очень мощные силы пристально следят за тем, чтобы все работало именно так, как когда-то в самом начале утряслось. Нам это трудно понять, но даже космический хаос строго подчиняется выверенному порядку.
И жизнь, и смерть лишь короткие отрезки на пути. Эти величины равнозначны. Люди не понимают смерти, боятся ее, но! Спроси у любого, каждый твердо уверен в том, что бог с ней, со смертью, но уж в жизни-то он разбирается на все сто.
Жизнь, Артём, понятие общее. Нет отдельной жизни каждого человека. Это как река. Вот, допустим, есть река – Припять, «Белорусская Амазонка». В нее впадают тысячи притоков и ручьев, но глянешь на карту «река Припять». Не «вместилище притоков и ручьев» с разными названиями, а одна река. Так и жизнь…
Люди, которые осознаны – противопоставляют себя той самой реке, — сдержанно произнесла медсестра. — Они нарушают установленный порядок, заявляют: «Я не есть река Припять. Я – река Ареса, или река Случь и только впадаю в Припять, давая ей мощи. Я всегда останусь собой – найду в себе силы отыскать путь к морю или вольюсь в озеро».
Для осознавших себя обычный исход из этого мира не подходит, Артём. И, если они не готовы к тому, чтобы уйти самому, когда этого захочется, им нужна помощь. Таких людей много. Обычно это колдуны, ведуны, ведьмы, иногда знахари, а порой даже некоторые люди науки.
Заметь, система не противится этому. Единственная проблема – она очень строга к требованиям, предъявляемым к осознавшим себя. А для того, чтобы исключить всякие неразрешимые ситуации и существует негласный институт Проводников. Они действуют, как …катализатор.
Эта особенность бывает врожденная и, твой случай – приобретенная. Иногда Проводники доживают до своей смерти обычными людьми, всячески отметая от себя все, что касается этого. Но так очень непросто…
— Дадут по башке? — догадался Артём.
Алиса снисходительно улыбнулась:
— Тут дело даже не в том, чтобы бояться наказания, — пояснила она. — Если ты проявился как Проводник, то потенциальные клиенты не отстанут от тебя даже если ты выступишь по ТВ с заявлением «Я больше не практикую» и уйдешь в монастырь. Стоит Проводнику только раз проявиться, как тебя станут видеть все заинтересованные.
— А что тут плохого? — хмыкнул Паук. — По мне так все классно продумано – не будет отбоя от клиентуры. Много работы – много денег.
— Ну вот, — огорчилась Ли;са, — и ты туда же. Вообще, — добавила она, — ты особо губу не раскатывай. У нас тут много ребят практикуют. Пользуются большим спросом. Организовались в группы – кто-то водит, кто-то сопровождает, а кто-то и охраняет. Одно плохо, хватаются за все, а потому часто вваливаются в ситуации, из которых сами уже выбраться не могут. Приходится помогать…   
— Зачем? — озадачился Артём. — Пусть бы сами и расхлебывали.
Л;са снова вздохнула:
— Они «светятся», — грустно заметила она. — Выпячиваются, понимаешь? Ну – высовываются в информационном поле и, что еще хуже, высвечивают тех, кто работает тихо. Думаю, ты уже понял, что обычным людям не надо знать, что вокруг них просто кипит какая-то другая жизнь. Попробуй объяснить им хотя бы то, что узнал сегодня о смерти и жизни ты. Это же психушка.
Одно дело, насмотревшись кино, просто посмеиваться над такими персонажами, как ведьмы, или колдуны. Но скажи толпе об этом. Она тут же потащит на костер любого, кого объявят ведьмой! В том числе и того, кто только Проводник.
Паук, снова вытаскивая из кучи очередную ветку, на миг остановился:
— Выходит, — предположил он, — что ведьмы, как и Проводники, тоже не какие-то мифические персонажи?
— О! — Задумчиво улыбнулась Алиса. — Уж поверь мне, эти точно не мифические. Кстати, и ведьмы тоже Проводники, впрочем, как и колдуны. А еще те, кто глубоко прорабатывает практики боевых единоборств, и те, кто «нащупал» контакты за границей обычного восприятия через йогу или наркотики.
Иногда поневоле Проводниками становятся алкоголики или наркоманы. Задача Проводников – проводить между мирами определенные сущности, коих, как я тебе уже говорила, вокруг нас просто огромное количество. Если не сами сущности, то хотя бы их волю. И среди людей, и среди «соседей» встречаются всякие, а проводить нужно всех, даже тех, кого самому хочется удавить.
Алиса медленно поднялась и устало потянулась:
— Сложная тема, Артём, дли-и-инная, — стараясь достать до появляющихся на небосводе звезд, по-змеиному прошипела девушка. — Но ты потерпи. Я должна тебе изложить …этот вводный курс.
— Я и не против, — ломая ветки, двинулся к костру Паук. — Мне интересно. Столько всего дано человеку, а мы…
— Вот, — уцепилась в слово Алиса и, тыкнула в Артёма длинным, тонким пальцем, — «мы». Все беды от этого «мы», с ним все очень непросто.
Например, ты знаешь, что каждый человек, когда получает разрешение на то, чтобы покинуть небесный запасник и проявиться на земле, собирает себя в дорогу сам? Не «мы», Артём, «приходим в этот мир…», а каждый в отдельности, но! Чтобы прожить общую жизнь. Как тебе? Сложно?
Паук замотал головой, что означало «продолжай». Ли;са хитро улыбнулась, но не стала спорить, хотя ясно видела, что Артёму все сложнее становится понимать услышанное.
— Ты не мельчи, — посоветовала она, — не задерживайся на каждой фразе, не обдумывай их. Так половина сказанного пролетит мимо ушей. Ты же в ду;ше не задумываешься откуда течет вода, куда, по каким трубам она идет, по какому маршруту? Просто стоишь под потоком и моешься. Так и тут, просто стой под потоком.
— Не, все в порядке, — примирительно поднял руки Артём, — я так и делаю. Просто для меня это ново. Каждый, отправляясь сюда, собирает себя в «дорогу» сам.
— Так и есть, — подтвердила Лиса. — Редкие из нас получают на земле что-то помимо того, к чему сами себя когда-то приговорили. И Проводники также. Каждый Проводник отправляется в это воплощение с заданием, которое сам себе когда-то и определил.
Понятно, все было бы иначе, знай мы заранее, что нас всех здесь ждет, а так… Практически у всех попавших под абразив новой, крайне жесткой реальности, сразу же после рождения пропадает всякое желание выполнять задуманное. Наверное, оттого и плачут так горько только что родившиеся младенцы.
— Абразив? — заинтересовался Артём. — Ты имеешь ввиду жизнь?
— Можно сказать и так, — снова потянувшись, ответила Лиса. — Хороший пример воздействия этого долбанного «абразива» есть в физике. …Золото! Оно оптимально в сочетании качеств проводника и цены примера.
— Поясни.
Алиса, коротко покосившись в сторону Паука, снова стала смотреть в огонь:
— Кто из нас, слоняясь в безделье по ювелирным магазинам помнит о том, что этот благородный металл в первую очередь – прекрасный проводник? — Следя за взлетающими искрами, спросила она. — Большинство людей, болтающихся по салонам какого-нибудь «Царского золота» просто не знает об этом. Для них ценность этого металла в другом.
Та же история с Проводниками. Понимаешь, нас отправляют сюда для того, чтобы мы наладили лучшие – золотые контакты в «микросхемах» или «печатных платах», упрощающих связи с соседними мирами. Но, я уже говорила, что происходит после воздействия «абразива» реальности на подавляющее большинство родившихся Проводниками…
Они просто забывают о том, кем являются на самом деле. Их, как и прочих, с детства перековывают в «нормальных» людей. Так же, как это делают с детьми, настроенными на музыку или литературу. Но! В отличие от Проводников, раздавленные в детстве родителями и бытом музыканты и поэты, став со временем приемлемыми членами этого долбанного общества, даже забыв свои изначальные настройки могут жить спокойно. К ним не заявится среди ночи какой-нибудь негодяй с садистскими наклонностями и не потребует от ставшего трактористом музыканта или писателя сыграть ему что-то на скрипке или написать для него роман. А вот с Проводником, даже который «спит», такое вполне может случиться.
Живет себе парнишка, ничего не подозревает, а к нему явится какой-нибудь маньяк и станет принуждать провести его за край.
— Маньяк? — Непонимающе захлопал ресницами Артём.
— Почему нет? — Бросив короткий взгляд через плечо, спросила Алиса. — Я же говорила, проводить приходится разные сущности.
Ставший трактористом или завхозом музыкант, или писатель, не написав свою симфонию или роман не получит определенную ему за это энергетическую подпитку. Только и всего. Сэкономленные небесами средства раскинут на других.
В мире полно птиц, которые не поют. Так же, как и не реализовавшие себя люди, они живут, питаются и даже приносят пользу обществу. Птицы, склевывая гусениц, а не реализовавшиеся люди – выполняя бытовую работу.
Артём, снова нагрузив костер, стал рядом с Алисой:
— Мне как-то …пофиг на всех этих музыкантов и поэтов, — признался он. — Мне бы узнать, что будет с Проводником, если он …соскочит?
Алиса хитро глянула на собеседника:
— Уже подумываешь дернуть с фазенды?
— Нет, — замотал головой Паук, — просто страхуюсь.
— …Думай сам, — после некоторой паузы, ответила девушка. — Не сработает Проводник – не состоятся запланированные контакты между живыми и умершими представителями Родов; в каких-то случаях не будут решены вопросы «тёрок» между мирами или никто не ответит за несоблюдение границ соседями по реальностям…
Не произойдут соединения важных для Вселенной, но почему-то утерянных когда-то связей, налаживание которых было возложено именно на этого, откровенно забившего на свое предназначение персонажа. Не решатся десятки или сотни проблем, возникших при нарушении установленного порядка ухода из этого мира. Я говорила тебе – Жнецы в крайней степени серьезные ребята и чтут порядок исхода. В общем-то да, по сути все это мелочь. Правда она обязательно должна быть исполнена, иначе бы института Проводников просто не существовало…
Так что, …страхуйся, Тёма, но помни – Проводник, это наказуемая ответственность, это может менять настоящее и будущее, и об этом ты тоже должен знать.
Паук повернул голову и округлил глаза:
— Ты же сама только что мне говорила, что я могу все послать к чертям? — Серьёзно озадачился он.
— Про чертей я не говорила, — поправила его Ли;са, — но послать можешь просто хотя бы потому, что у всех нас есть такая опция. Все просто, тебе открыли этот путь, а это уже твое дело – заниматься чем-то или послать все...
Я только должна была ввести тебя в курс дела и предупредить, что даже если ты пошлешь все и бросишь, многие окружающие все равно будут считать тебя Проводником, видеть в тебе канал ухода и не оставят тебя в покое. У них на кону многое, поэтому они не остановятся ни перед чем и найдут, поверь мне, найдут способ заставить тебя провести хоть кого-то. Пусть даже тебе это будет стоить жизни. Это, кстати, частая практика – запрячь в хомут «спящего» и прокатиться на нем «за мост». Этим ребятам нет никакого дела до жизни Проводника, их волнуют только личные проблемы. Так что рано или поздно за тобой все равно придут. Придут и заставят вести, а безопасно водить ты не умеешь.
— Безопасно? — Паук потянул уголки губ вниз. — Я вообще, не умею водить.
— Ну вот, — хохотнув, продолжила девушка, — проведешь. Вернее, прокатишь кого-то… Правда в первый и последний раз.
— Потому, что не умею? — догадался Паук.
— Мг, — кивнула Алиса. — Кстати, в этом необразованный Проводник похож на писателя-мистика. Но писателей, как раз, понять легко, они увлекаются. Поднимая эти темы в своих книгах, литератор обязательно начинает в них вникать. Пытается понять эти странные процессы, принять, изучить. Потом он вплетает мистику в придуманный сюжет... Рисковые люди, эти литераторы.
Такие «поиски» ответов на поставленные в произведениях вопросы не могут остаться незамеченными в информационном поле земли. Так же, как и наглое бездействие Проводника.
Помнишь наставления из института: «Хочешь вникнуть в тему – запиши ее!»? Это так. Лучший способ запомнить и заставить работать помещенную в тексте информацию, это записать ее. А прибавь к тому еще и то, что писатели внутри своего сознания «оживляют» персонажей, события и целые мистерии! Это уже не просто «звонки» в общее Вселенское хранилище, это колокольный перезвон там, наверху.
Это, между прочим, отслеживают. Когда такой пишущий о мистике клиент дошел своими мозгами до каких-то важных вещей, ему сверху «отвечают». Но до такого «звонка» свыше еще надо дорасти, созреть. Хорошо, если ты имеешь гибкий ум, психику и достаточно знаний. Тогда тут же со «звонком» или контактом ты, как писатель, получаешь качественно другие возможности творчества или самореализации, а ко всему этому еще и другую, более мощную защиту. И, поверь, совершенно не важно темные подрядятся на это силы или светлые. Но! Это только в том случае, если все идет хорошо и гладко. К сожалению, чаще всего до момента контакта с кем-либо оттуда все эти несчастные писаки в полной мере насыщаются не впечатлениями, а неприятностями.
Часто случается, например, что такой человек, докопавшийся через свои мысли и догадки до чего-то интересного, тут же попадает на «радары» упырей, один из которых недавно дал тебе те самые – заговоренные деньги.
А бывает и другое: писака роет, ищет и …находит контакт не с потусторонним миром, а с теми недоучками из Проводников, что тупо колотят на этом деле бабки. О, тогда такой парень попал! Как кур в ощип. Я говорила – писателя легко увлечь необъяснимым…
— Постой, — оживился Паук, — ты сейчас говоришь о каком-то конкретном писателе?
— О конкретном и обо всех сразу, — безо всякой тени оптимизма ответила Ли;са. — Что когда-то Гоголь, что …этот, знакомый человек. Жил, бедняга, надеялся, искал, а нашел, начал писать и тут же влетел в такую некислую переделку, что выбраться из нее получилось только при очень серьезном вмешательстве сущностей и с нашей, и с «той» стороны… Олегу пришлось впрягаться.
— А кто это – Олег? — озадачился Паук.
— Наш «Специалист», — пояснила девушка. — Я спрашивала у Олега, нафига ему все это было?
— И что?
— …Думаю ему просто прикольно. Ворон так развлекается.
— Ворон? — Снова заинтересовался Артём. — Это его тотем?
— Это его фамилия, — рассмеявшись, ответила Алиса. — С этим писакой, — протягивая руки к огню, продолжила девушка, — были очень серьезные …баталии, уж поверь мне. Но Ворон любит устроить себе такие развлечения.
Паук оторвал взгляд от костра и посмотрел в глаза Алисы:
— Кажется тебе такие встряски не нравятся. — Предположил он.
— Мне просто интересно, — честно призналась девушка. — Хотя сама бы я такого, конечно, не искала. Но это я. Олег – совершенно другой уровень осознанности. Другой уровень и самих контактов во всех ближних и дальних мирах. Я, — на время примиряюще подняла она руки вверх, — не могу судить о том, что и как он делает. Трудно сосчитать сколько раз он и меня вытаскивал из полного …абзаца.
— А зачем Ворону развлекаться? — снова переводя взгляд на огонь, спросил Артём.
— А для чего все во;роны развлекаются? — Ответила вопросом на вопрос Л;са. — Видел ролик, как они катаются на лапах по жестяной крыше?..
Сам подумай, они живут по двести лет. Только представь себе уровень токсичности их скуки!.. Так и Олег. Когда окружающее становится ему до одури пресным, он начинает развлекаться.
— А этот писатель ему зачем? — задумавшись, спросил Паук.
Алиса опустила взгляд от небес и с улыбкой посмотрела на молодого человека:
— Рыбку, — с юмором заметила она, — можно поймать и руками, но лучше удочкой, на живца и с берега. Вокруг этого …книгописца постоянно что-то происходит такое, что втягивает его в нехилый оборот. Олег вначале наблюдает – дает «рыбке» хорошенько зацепиться, а потом хватает за удило и вот тут-то и начинается настоящее «веселье». Блин, я потом неделю могу от всего этого отходить.
Мы уже два раза с ним …влетали, но! Олег впрягается. Он говорит, что этому писателю, как Проводнику, многое дано… И о тебе он так говорит.
— Но я ведь не родился Проводником? — всполошился Паук. — Это приобретенное? От Во;рона.
— Во-первых, откуда ты это знаешь? — искоса глянув в его сторону, хитро спросила Алиса. — А во-вторых, что если проклятые деньги и есть наказание за то, что ты забыл кто ты есть? М? Что если ты врожденный? Как тебе такой вариант? Проспал полжизни, а теперь получи втык и выполняй задачи! Ситуация с деньгами могла случиться просто для того, чтобы ты очнулся.
Сам подумай, почему все что я говорю – вещи, которые являются сложными для понимания обычного человека для тебя вполне объяснимы и доходчивы?
— Ну, далеко не все…, — возмутился было Артём, но Л;са не дала ему договорить.
— Разумеется, не все! Но нагружаясь ими, ты, как бы тебе не было тяжко, все равно еще не думаешь дернуть с фермы Игорька или срочно направить за мной с Олегом армию психиатров. Слушаешь, вникаешь. Пытаешься анализировать, запомнить, понять…
Скажи, а тебя пока еще не посещало ощущение, что все рассказанное мной ты когда-то знал?
Артём, глядя в огонь, совершил затяжной вдох, после чего оторвался от пламени и встретился взглядом с девушкой:
— Было, — признался он, — и не раз.
Алиса улыбнулась:
— Ворон вряд ли оставил бы тебя «включенным», если бы не видел потенциал, — призналась она. — Обычно Олегу пофиг на чужие проблемы. Похоже где-то в каких-то цепочках он увидел и твою роль, поэтому и не «выключил».
— А какая у меня роль? — Осторожно поинтересовался Артём, снова поднимая ветки, ломая и подбрасывая их в гаснущий костер.
— Не знаю, — следя за ним, ответила Алиса. — Можешь учиться «водить», хм, как в детской игре. А можешь попробовать поработать с какими-то менее вредными вещами. Со стихийными духами, например. Это работа не такая грязная.
— Духи, …это тоже одни из наших соседей? — Догадался Паук.
— Скорее это мы их соседи, — с улыбкой ответила девушка. — Они были здесь еще до появления Человечества и останутся после того, как мы исчезнем.
— А мы …исчезнем?
— Да, — уверенно подтвердила Л;са, — и, наверное, очень скоро. Впрочем, — оживилась она, отчего-то пристально вглядываясь в снова набирающее силу пламя, — этот срок может и отодвинуться, если мы – Проводники, сможем урегулировать все вопросы с теми же стихийными духами. Давай я тебе кое-что покажу…
Глава 8
Паук, как только до его сознания дошли эти слова, непроизвольно отклонился и, повернув голову к девушке, впился в нее глазами. Заметив это, Л;са, не отрывая взгляда от огня, лишь улыбнулась:
— Не на меня, — тихо произнесла она, — смотри в костер…
Артём, чувствуя, как от славной девушки – Алисы Змеевец вдруг ясно дохнуло вполне ощущаемым ледяным холодом, послушно повернул голову к пламени, весело шугающему в небо искрами. Каждый волосок на его съежившемся теле вдруг вздыбился и стал жестким, как щетина. Что-то невидимое, непознанное и чужое разбудило его «систему безопасности», хотя вокруг ровным счетом ничего необычного не происходило – все тот же поздний вечер, лето, костер. Не хотелось думать о том, что вся эта реакция на пронизывающую до костей знобу, могла возникнуть от чего-то, выходящего за рамки восприятия людей, а не от обычного контраста близкого огня и прохладной сырости придорожной низины.
Меж тем хлеставшие ночной мрак языки пламени без видимой на то причины вдруг поочередно окрасились вначале в зеленый, затем в ярко синий и, наконец в фиолетовый цвет. Когда же эта удивительная метаморфоза пламени стала возвращаться к изначальному состоянию, Л;са, не отрывая взгляда от огня, неведомо к чему произнесла:
— Воздух…
Края ее губ, как казалось очарованному невиданным зрелищем Пауку, продолжали держать едва уловимую улыбку.
— Не на меня, …в костер, — снова приказала она. — Все интересное пропустишь. Скажешь потом, что это гипноз…
Артём повиновался, повторно переводя взгляд обратно на огонь, но цвет пышущего жаром костра больше не менялся.
Прошло не более двадцати секунд или, быть может, минула вся ночь (в этом состоянии Паук напрочь потерял ощущение времени). …Ему стоило заметного усилия воли оторвать остекленевший взгляд от ритмичного танца языков пламени. В фиолетово-красных углях появилось едва заметное движение. Вскоре из костра, словно сгусток раскаленного металла, вытекла искрящаяся на воздухе масса и на глазах изумленного Артёма стала формироваться в небольшую, размером около пятнадцати сантиметров, огненную ящерицу.
Паук задержал дыхание. Его напряженные ноги словно вмерзли в сырую почву. Несмотря на то, что волшебное земноводное выглядело состоящим из пылающей вулканической лавы, оно было живым! Потянувшись, словно проснувшаяся поутру кошка, ящерица подняла крохотную головку и вперила свой огненный взгляд прямо на Артёма.
 — А это уже огонь, земля и вода, — прокомментировала происходящее Алиса. — Здравствуй, «Горящая изнутри» — добавила она. —С персидского «саламандра» переводится так. «Из огня рождается называемое саламандрой. Она питается одним огнем и огонь же является ее материей. Появляется в сверкании печей, которые горят в течение семи лет». Я, конечно, не писатель, но, кажется, так это записано в легенде одного из древних народов . Чего ты так напрягся? Не бойся ее.
— Она настоящая, — только и смог произнести помертвевшими губами Артём.
— Конечно, — снисходительно хохотнула девушка. — Для того, чтобы человек поверил в чудо – ему надо его показать. Как говорят украинцы: «Не повірю, поки не помацаю ». На том и создавались все мировые религии. «Яви мне чудо, и я пойду за тобой». Как видишь, если ты дружишь со стихийными духами, можно и не жечь печи в течение семь лет. …Эта красавица останется с тобой.
Паук попятился, неотрывно наблюдая за тем, как пылающее огнем существо сделало несколько крошечных шагов в его сторону, аккуратно сложило лапки, хвост и, свернувшись калачиком, как показалось, стало остывать.
— Зачем? — старательно скрывая дрожь в голосе, запротестовал Артём.
— Хотя бы как воспоминание, — хитро заметила Л;са. — В обычной жизни это просто каменная фигурка.
— Так, а …нафига она мне? — Округлил глаза Паук.
Алиса повернула голову и впилась в оторопевшего подопечного жестким взглядом:
— Если будешь водить, — пояснила она, — это твой главный помощник. Даже просто в быту, в жизни. А еще …это очень мощный оберег. Если, конечно, ты с ней подружишься, приручишь.
— А если не получится? — все еще находясь в плену внутреннего протеста, продолжал возмущаться Паук. — Спалит же все вокруг?
— Вполне может быть, — не стала спорить девушка. — Но для этого надо очень постараться. Без практик пробуждения эти существа миролюбивы. Ее легко можно посадить на любую металлическую поверхность: каминную решетку, чугунную плиту… На железную шкатулку с драгоценностями. Ни одна собака так не сможет охранять твое жилище, как Камасит. Повторю, для обычных людей – это просто каменная фигурка. Попади она в руки даже людям науки – специалистам они, как и ты сейчас, дрожа всем телом, смогут сказать только то, что эта фигурка сделана из метеоритного железа …и не больше.
— Но я ничего о н-ней не знаю, — стал заикаться Артём.
— А что ты хочешь знать? — удивилась Л;са. — Тебе нужна краткая справка из энциклопедии?
— Да что ты меня дурачишь? — Вспылил Паук. — Это же серьезные вещи, это…
— Артефакт, — продолжила за него девушка, — а еще атрибут, знак отличия, знак могущества и многое другое. Этот маленький, спящий дракон, Артём, воплощение духа огня – самой непокорной и неуправляемой стихии на земле. …Удивительно. Я попросила …местных послать тебе связного или Проводника, а они прислали Камасит. …Я сейчас подвисаю не меньше твоего, поверь.
— Это ее имя, или такой сорт, парода? Чёрт! — Выругался Паук. — Что это такое Камасит?
Алиса с любовью опустила взгляд на саламандру:
— Сложно сказать, — призналась она. — Наука утверждает, что первое железо древние люди получали не из руды, а использовали именно метеоритное. Глупость, конечно. Ученые находили изделия из небесного металла в Египте, Персии, в Чили – везде, и просто притянули за уши эту версию. Наука не может принять того, что Проводники существуют столько же, сколько существует этот мир и они всегда работали с разными природными элементалями.
— С кем? — Не понял Артём.
— С духами, — упрощая сказанное для понимания все еще находящего в шоке молодого человека, уточнила Л;са. — Такие саламандры были очень популярны в старину, но встречались и собачки, и кошечки, а еще ножи, мечи, даже хозяйственные вещи, сделанные из метеоритного железа. Его называли камасит, а когда пришло время современной науки его изучать, то основное составляющее этого вещества так и назвали – камасит. …Чудо, Артём, как есть – чудо, что она вышла к тебе.
— Ко мне? — откровенно удивился Паук. — Это же ты вызвала…
— Я, — не стала спорить девушка, — но вышла она к тебе. Твой страх ее пугает. Она скоро остынет, чтобы ты взял ее в руки и успокоился.
— Я? — Дернулся было Паук, но девушка положила на его ладонь свою ледяную руку:
— Не нужно бояться, — снова заверила она. — Разбуженная огненная саламандра и правда может натворить всяких пожароопасных бед, но поверь, также легко она может и обуздать или остудить любой огонь. Для этого ей или ее обладателю нужно только захотеть и прикоснуться к пламени или раскаленному металлу. Да будь там хоть целый вулкан, она справится.
Когда подружишься с ней сам во всем убедишься. В летописях всех народов встречаются всякие чародеи, усмиряющие огонь. Почитай при случае в интернете отзывы признанных мудрецов о камаситах. Ученые прошлого испытывали неподдельный ужас, услышав об этих огненных дракончиках. Они переносили всё, что относилось к огненным элементалям, даже на простых «огненных саламандр». Считалось, что змея может ужалить только одного человека, а саламандра способна отравить целые народы. Причем так, что никто и не заметит, откуда пришло это несчастье…
— Глупость, — скорчил кривую улыбку Паук.
— Какая же это глупость? — Смерила его взглядом Л;са. — Хозяин огненного камасита запросто может это сделать. Другое дело – надо ли ему это? Камасит на самом деле может как отравить все, к чему прикоснется, так и защитить от любого яда.
— А при чем тут яд?
— Это тоже продукт взаимодействия воды, огня, земли и воздуха, —опускаясь на колено и рассматривая саламандру, пояснила девушка. — Считай, они братья. Помнишь, кто-то из древних лекарей говорил: «В природе нет ни ядов, ни лекарств, всё зависит только от дозировки»?
Паук, соглашаясь, кивнул.
— Вот тебе еще одно полезное свойство этого Проводника, — Л;са протянула руку к остывающей у ног Артёма саламандре, которая на самом деле с каждой минутой все больше походила на чугунную фигурку. — Она всегда знает, что и как лечить. Ее обладатель никогда не ошибется в выборе лекарства или дозе любого снадобья. Он будет чувствовать время заготовления трав, видеть, когда они входят в самую силу. Понимать мощь камней, вред или пользу любой воды. Я же говорила – это первый помощник Проводника.
А еще, — так и не осмелившись дотронуться до ящерицы, снова поднялась на ноги Алиса, — ее «огонь» сжигает любой внутренний негатив. Удивительно, — покосившись на Паука, добавила она и улыбнулась. — Такие Проводники приходят только к очень чистым людям. …И как ты исхитрился к своим годам не замараться? Теперь придется держать марку.
— В смысле? — не понял Артём.
Л;са в который раз смерила его взглядом:
— Саламандра, — нравоучительно заметила она, — скорее убьет своего хранителя, чем даст ему покатиться по наклонной. Когда вы примете друг друга, у тебя от осознания величия того чем ты обладаешь, может поехать крыша. Ты же не собираешься скатиться во все тяжкие?
Артём растерянно замотал головой.
— Тогда все в порядке. — Заверила девушка, продолжая свой вводный курс. — Вообще странно, что о них забыли, — тут же заметила она. — Все вокруг слышали о птице Феникс, а вот легенды о саламандрах почему-то исчезли. Намекну, …раньше эти персонажи были равны. Догадываешься, что случилось?
Артём неопределенно потянул уголки губ вниз:
— Наверное, из-за Проводников? — предположил он.
— А-ха, — с завидной легкостью подтвердила девушка. — С саламандрами работать легче и практичней, чем с фениксами.
Паук, постепенно приходя в себя, заметно сбросил внутренне мышечное напряжение и, наконец, взглянул на блестящую фигурку ящерицы теплее:
— Ее и добывать практичнее, — предположил он. — Если для проявления саламандры надо было семь лет жечь печи, то для феникса, наверное, надо было упираться дольше.
Алиса, принимая шутку, хихикнула.
— В понимании простого человека – да. — Согласилась она, но тут же продолжила. — Я читала, что печи это были крайние меры. Их вызывали и быстрее, через стеклянные пузыри. Ставили внутри зеркала так, чтобы лучи от солнца сходились в одну точку, делали еще что-то и этот элементаль проявлялся.
Разное писали: и то, что с помощью этих существ поддерживали нужную температуру в тиглях, когда переплавляли свинец в золото и даже популярная легенда о создании Философского камня была завязана на огненных саламандр… Но пора, мой друг, — вдруг прекратив свой рассказ, посмотрела Алиса в небеса и далеко за лесом глухо заворчало. — Бери Камасита и в карман. Таким артефактом лучше «не светить». Видишь, нас уже заметили…
Паук согнулся над почерневшей ящерицей, осторожно взял ее в руку и, находясь в плену нервного оцепенения, не разглядывая, наскоро сунул ее в боковой карман джинсовой куртки. В тот же миг темное, июльское небо над ними вдруг полыхнуло и тут же оглушительно ударил гром. Артём от неожиданности вжал голову в плечи, а Алиса закрыла уши руками:
— Подписано, — улыбаясь заметила она, глядя в небо и морщась от начавших падать ей на лицо редких капель дождя. — И печать поставлена, блин, …со всего маха! Надо драпать, Артём. Промокнем…
Они мигом собрались. Костер тушить не стали, не было надобности. Уже через три минуты пошел такой плотный ливень, что, смирившись с его неотвратимостью, молодые люди повернулись и мелко затруси;ли по мокрой траве к ферме. Шлепая по появляющимся прямо на глазах лужам каждый из них, не беспокоясь о себе, зажимал подмышкой плотно завернутый в одежду мобильный телефон – главную ценность современного человека.
Добежали совершенно мокрыми. Под калиткой собралась большая, теплая, покрытая крупными пузырями лужа, но и Артём, и Л;са даже не думали ее перепрыгивать, не было смысла. Прошли, как посуху. Остановились только под козырьком, на пороге, продолжая невольно пригибаться от мощных вспышек и громовых раскатов.
— Видишь, как салютуют? — спросила Алиса, склонившись над порогом и стала отжимать воду из своих мокрых, густых волос. — Прочитал тебя Олег, — добавила она, изредка выглядывая из-за темных штор, вьющихся от влаги локонов. — А я, дуринда, опять сомневалась. Так мне и надо. Бах! Дали Камасита и тут же грозу, на ровном месте…
— Мяу, — раздалось от угла дома и Артём с Алисой синхронно повернулись. Выпрыгнув из вентиляционной отдушины, к ним бежала кошка.
— Вот тебе еще новости, — весело рассмеялась девушка, — кс-кс-кс, беги сюда скорее! — позвала она и тут же подхватила на руки все же успевшее слегка промокнуть животное. — Му-у-уся, — гладила Л;са жадно обнюхивавшую ее мокрые волосы кошку, и Артём поймал себя на мысли, что и сам, невольно, улавливает их приятный аромат.
— Всё ему сразу, — запуская острые коготки в сырую шерстку кошки, шептала на ухо урчащему от удовольствия животному Л;са, — и Камасит, и гроза, и ты… Пообщаешься с нашим гостем? М? Муся? Интересный дядя, оказывается. Артём, протяни к ней, только аккуратно, указательный палец – дай понюхать.
Паук, стараясь не совершать резких движений, переложил сверток куртки с телефоном в левую подмышку, и протянул кошке свою руку. Муся старательно обнюхала палец, после чего поочередно потерлась о него левой и правой стороной мордашки.
— Тебя признали, — глядя на это, заключила Алиса, — можно работать с кошечкой, но чуть позже. Сейчас пошли сушиться...
Едва они переступили порог дома, в свертке девушки проснулся телефон.
Включив свет и спустив на пол кошку, молодая хозяйка фермы аккуратно развернула свою трикотажную кофточку и, многозначительно подняв брови, скользнув пальцем по экрану, ответила:
— Да. Привет. …Ага. Не, я на ферме. Работаем с Артёмом. …А что у нас? — Алиса обернулась и подмигнула Пауку, включая громкую связь.
— …егодня должно что-то быть, слышишь? Мне знак за знаком идет. Потом пошли образы – твой, Артёма. Вот и спрашиваю, у вас все нормально?
Девушка, пользуясь тем, что руки освободились открыла шкаф и достала из него два полотенца. Бросив одно гостю, второе она взяла себе и начиная вытирать мокрые волосы, ответила:
— Олег, ты на громкой, Артём рядом.
— О, отлично, — раздалось из аппарата, — привет стажёр.
— Привет, — бросил Паук издалека.
— Что поделываете? — поинтересовался Ворон.
— Вытираемся, — со смешком ответил Артём.
— Это нормально, — хохотнул в свою очередь и Олег. — Интим сразу отметаем. Что-то случилось?
— Промокли, — став вдруг серьезной, ответила вместо Паука Алиса, продолжая приводить в порядок волосы. — Ты почувствовал. У нас... у нас пошли дела, Олег. Сходили называется костерок пожечь, на природе посидеть.
Как ты и просил – проводила вводный курс для …нашего новобранца. Кстати, еще раз скажу, если что не так – я не причем. Тебе было сказано – я не учитель и не знаю, как и что давать человеку. Так что…, ты сам настоял. Как донесла – так донесла. Он-то тебе, конечно, не скажет, но по мне так было долго, нудно и не складно. Короче, проведенной работой я недовольна…
— А промокли-то чего? — пропуская мимо ушей слова Змеевец, отозвался из телефона Ворон.
Переставая вытирать волосы, Алиса выпрямилась. — Ф-фух, — тяжко выдохнула она, — короче: у нас-таки что-то происходит…
— Ну не тяни, — поторопил Олег.
— Жгли костер, — начала излагать события сегодняшнего дня девушка. — Нагрузила Артёма информацией, а потом решила показать ему, как работают стихийные элементали.
Законтачила с местными. Попросила воздушных, показали разное пламя. Пока Артём любовался, вышел на разговор кто-то из тиунов. И вот тут-то, Олег, и началось. Попросила их послать новому Проводнику что-то из того, что еще могло бы заинтересовать новичка, …ну, подвигнуть работе со стихийными ду;хами. Они дали ему Камасита!
— …Т-ты что?! — Удивился Олег. — Из земли, или?..
— Из углей. Огненный! — глядя в глаза растерянного Артёма, ответила Л;са.
— Собачка?
— Ящерица.
— О-как! — причмокнул Ворон. — Интересно. И сразу гроза?
— А-ха, — подтвердила его слова девушка. — Еще и сейчас бушует. А к дому подошли, из подвала прямо под дождь вылезла наша кошка. Думаю законектить их между собой…
— Нет. — Резко прервал ее Олег. — Отменяется. …Сделаем так: собирай гостя и сразу отправляй ко мне. Лучше даже не корми. Навигатор же у него есть?..
Артём кивнул.
— Вот, Алиса, — так, будто видел Паука продолжал Ворон, — введи данные человеку и быстренько отправляй со двора.
— С чего так, вдруг? — подняв брови, озадачилась девушка.
 — Раз говорю, значит, надо. — Сухо ответил «Специалист». — Я, как говорится, не тороплю, но минут десять у вас есть. Повторяю, парня в дорогу не кормить и даже воды не давать. Слышишь, Л;са? До полуночи он должен быть как можно дальше от фазенды Игорька. Если не у меня, то, хотя бы, на пути сюда. Всё, по коням, я жду…
Телефон пикнул и дал отбой.
Алиса, разочарованно поджав губы, скомкала мокрое полотенце и бросила его на стоящую возле кладовой тумбочку:
— Ну, …собирайся, — потухшим, холодным тоном сказала она. — Данные в навигатор я тебе введу уже перед выездом. Неохота лишний раз мокнуть. До асфальта старайся объезжать лужи. Ямы на дороге тракторами и джипами набиты. Воды налило много – можешь хлебнуть воды на своей букашке. Игорек восемь машин гранитного отсева бу;хнул на дорогу по осени, так что буксовать не будешь, но ямы... Их лучше объезжать. В общем, не юноша, справишься.
Артём продолжал стоять на месте. За окном к непрекращающемуся дождю добавился ветер. Капли секли по стеклам окон так, словно кто-то с улицы швырял в них жмени пересохшего зерна. В доме сухо, тепло. Перед ним стояла умная, интересующая его красивая девушка в мокрой, облегающей тренированную фигуру одежде… Куда ему ехать? Зачем?
— Чего ждешь? — отмечая на себе заинтересованный взгляд, поправляя распушившиеся, темные волосы, спросила Алиса. — Если Олег сказал – надо ехать и не задавать лишних вопросов.
— Но я…, не хочу, — тихо ответил Паук.
В этот момент Л;са вдруг прыснула звонким, веселым смехом. Похоже, это было неожиданно даже для нее самой, поэтому через несколько мгновений она, зардевшись, спряталась в ладошки и там, прячась за ними, быстро обуздала взорвавшиеся эмоции:
— Ой, — обмахиваясь руками, чуть отдышалась она, — ну ты даешь. Веселый ты парень, Артём. Такой простой: «Хочу-не хочу». О чем мы сегодня говорили?
Обескураженный Паук пожал плечами:
— Много о чем, — нехотя буркнул он.
— Об осознанности, — напомнила она и тут же добавила: — Хотя, …тут моя вина. О человеческих «хотелках» я тебе как раз ничего и не рассказала, а сейчас… Сейчас на это особо нет времени. Вот, блин, такой из меня учитель. Ну… Скажу сейчас.
Пока будешь ехать, подумай и над этим. Запомни, Артём, осознанный человек может позволить оставить себе только какие-то глобальные «хотелки». Так называемые «высокие цели». Это…, — задумалась на миг девушка, — …как …лететь куда-то далеко. Скажем: есть Минск, есть Мадрид. Тебе надо в Мадрид, и ты летишь в него, но за время полета ты пересекаешь чуть ли не всю Европу. «Мадрид» – твои глобальные цели, понимаешь? А вся Европа – твои мелкие «хотелки», которые приложатся к твоему путешествию. Если ты будешь делать все правильно, тебе дадут все, что необходимо в твоем пути, поверь. И время на спокойное житье в таком доме, и время на контакт с кошками, собаками и даже девушек в обтягивающей одежде дадут достаточно. С зарядом от Олега, да с подпиткой от Камасита они как комары на свет лампочки будут теперь лететь к тебе – в наглую лезть знакомиться, ломиться в окна, в двери. Самые красивые, Артём – исключительно высший сорт. Другие будут бежать к колдунам, ворожеям с просьбой приворожить тебя, привязать детьми, деньгами, чем угодно, поскольку будут чувствовать, что ты им не по зубам.
Вся штука в том, что очень скоро ты поймешь, все эти «хотелки» прошлого тебе уже не нужны. Так всегда в жизни, нам обязательно дают все чего мы хотели, но только в тот момент, когда все это нам уже нафиг надо. И не спрашивай меня почему так? Первое, у нас нет на это времени, а второе – лучше спроси об этом у Олега. Он лучше меня объясняет. А раз позвал – даст то, что нужно. Если не словом, то делом... Собирайся.
Что-то горячее и ярое вспыхнуло под сердцем Паука. Захотелось психануть и сказать что-то обидное, но он лишь сжал зубы, быстрым шагом отправился в комнату, наскоро побросал в сумку свой небогатый скарб и проходя к двери мимо Алисы, бросив: «Счастливо» отправился на выход.
Вода разлеталась в стороны из-под его ног. Ее было столько, что из пенящегося потока едва проглядывала свежескошенная трава. Тойота пикнула, отзываясь на «призыв» брелока. Артём открыл дверь машины, бросил сумку на заднее сидение и сел за руль. Ни одна собака не проявила себя ни единым звуком. И Джерик, и Зара в отличие от глупых людей, в такую погоду не рисковали покидать свои будки.
Двигатель японца завелся неохотно. Сказывался долгий простой и сырость. Обдув салона минут пять очищал запотевшие стекла, но снаружи оставались висеть миллионы мешающих обзору капель. Паук включил дворники и нажал кнопку стеклоподъемников, чтобы они согнали излишки влаги. Когда же окна дошли до нижней точки, Артём бросил взгляд влево и оторопел. Возле машины стояла Алиса.
Сгорбившись под проливным дождем, она прижимала к себе какой-то сверток. Вода лилась с нее потоком. Судя по всему, девушка ждала уже давно.
— Ты забыл, — протягивая сверток, сказала она. — Пойду – открою тебе ворота…
Артём, глядя в зеркало как шлепает по воде, удаляясь Л;са, закрыл окна и бросил на сидение принесенный ей завернутый в куртку мобильный телефон.
Машина развернулась, чуть ли не по обод колеса погружаясь в воду, и, резво промчавшись мимо провожающей девушки, весело закачалась, лихо объезжая ямы с водой и освещая окрестности ярким светов фар.
— Ну джигит, — неспешно закрывая ворота, то и дело глядя вслед борющейся с бездорожьем Тойоте, тихо произнесла Алиса. — Ну вот дурной же, …как собака до года. Чего так яриться?..
Паук, раздираемый изнутри слепой яростью и злобой и не заметил, как вырулил на асфальт. Едва только машину перестало бросать на ухабах, Артём вдруг очнулся. «Чего тебя несет?» остановившись спросил он себя. «Чего ты бесишься? Тебе кто-то что-то обещал? Намекал? Заигрывал? Ну?.. Нет ничего хуже неоправданных надежд, парень. Соберись и остынь. Дорога трудная».
Он отер мокрое лицо руками и осмотрелся. Дождь стал тише, но за бортом заметно похолодало. Датчик машины показывал только + 15 градусов. Куртка хоть и была свернутой, но наверняка промокла, поэтому одевать ее не имело смысла. Паук включил обогрев, развернул куртку и вынул телефон. К счастью гаджет не пострадал. На экране моргала лампочка непрочитанного сообщения.
Паук открыл приложение. Это было послание от Алисы. «Назад? Наверное, все переиграли?» — с радостью предположил он, но на экране высветились лишь цифры отправленных девушкой координат и номер телефона Олега.
Паук с досадой хлопнул по рулю:
— И куда я ехал, ..ядь? В чисто поле? Опять эти неоправданные надежды. Вот же зараза…
Он включил навигатор, ввел данные и неспешно порулил по пустой, начисто вымытой дождем дороге…
Глава 9
В половине третьего ночи, когда, судя по указателям, до Слуцка оставалось 12 км, Артём набрал номер телефона Ворона. Тот ответил сразу и очень бодрым для такого позднего часа голосом: «Привет. Подъезжаешь? Поднажми, друже. Надо вписаться по времени. Жду…»
Ворон встретил гостя на улице, курил возле скамейки дома, указанного в координатах. В военной «горке», в черных, облегченных кроссовках, без лишних церемоний, только заметив Тойоту Паука, Олег бросил окурок и тут же, открыв дверь, сел в салон:
— Разворачивайся, — после короткого приветствия, скомандовал он, — по этой улице – на выезд. Упремся в «Т-образный», налево и по трассе.
— А куда мы едем? — совершая требуемый маневр, стал тревожиться Паук.
— На кладбище, — с обыденностью, с которой он легко мог бы сказать: «тут по пути надо в одно место заехать», заявил Олег.
— …Куда?! — всполошился уставший за дорогу водитель, который, честно говоря, оставшись вечером без ужина, очень рассчитывал на то, что в конце пути его обязательно покормят.
— Тебя надо инициировать, — продолжая непринужденно смотреть по сторонам, спокойно ответил Ворон. — Такие, брат, правила игры. Сейчас хорошее время, нельзя его упускать. На этой волне и Камасит к тебе пришел, с грозой, и кошка. Клёво же?
— А на кладбище зачем? — выруливая на пустынное, ночное шоссе стал нервно вертеться в кресле Паук.
— Это – базовое образование, Артём. Без этого никуда. — Олег повернул голову и ощутимо ударил в оторопевшего водителя жестким взглядом. С таким выражением лица прыгают по свежеуложенным балкам проверяя их на прочность или дергают за рычаги подвески, желая узнать в каком состоянии находятся шаровые опоры автомобиля. Олег проверял Паука на прочность, в этом не было сомнения. Складки между бровями Ворона, уходя по лбу вверх, к линии роста волос, невероятным образом собрались в какой-то графический знак…, — Проводники всегда очень плотно работают с миром мертвых, — не прекращая сканировать собеседника, продолжал Олег, — думаю, ты уже это понял.
Ты только не дергайся, Артём. Ничего страшного пока не происходит. Страшное уже позади. Беда, когда ты не в теме и влетаешь под раздачу того козлика, что зачаровал и сунул тебе проклятые деньги. А когда ты уже и сам с усами – дело другое.
Езжай все время по главной и не трясись. Все будет нормально. Сам подумай: не возьми я тебя в оборот сразу, ты стал бы думать, а надо оно тебе или нет; взвешивать или, не дай бог, что-то решать. А так, все уже решено, Тёма. И решено еще до твоего рождения. И, — Ворон поднял короткий и мощный, словно зубило палец к потолку машины, — решено, друже, тобой самим. Я и Алиса тебе только помогаем…
Древние египтяне, — переводя взгляд на дорогу, продолжал Олег, — это я тебе так, для общего развития…, так вот египтяне в этой теме знали толк. В их Книгах мёртвых четко сказано: если ба – грубо говоря, душа человека, добралась до суда и была оправдана перед богами и предками, у нее оставалось только два пути. Или ты идешь дальше – в мир вечной жизни, но тебе закрывают все воспоминания о прошлом; или весь твой наработанный разными воплощениями опыт остается с тобой, но ты не можешь двигаться дальше. Тебя запирают там. Твое «Я» вынуждено будет наблюдать за всем, что происходит вокруг из-за тонкой грани миров, что окружают этот физический мир оставаясь вне рамок времени и привычного тебе восприятия. В нашем понимании это будет происходить вечно.
И ежу понятно, что, если человек умер, хорошего в этом мало. Но в этом есть и плюсы. Например, ты продолжаешь набираться опыта, тебе доступны знания всех, с кем ты можешь там соприкоснуться, и не важно из каких они миров и какой степени могущества. Все, что только ты способен воспринять, понять и принять – твое, пользуйся, но! Только там.
Как в Александрийской библиотеке, — Ворон снова повернулся к Пауку и оживился. — Представь, вокруг профессура всей Вселенной, существа, которых не способна себе представить даже такая всемогущая штука, как фантазия человека. Ты смотришь на них, они на тебя. Вы можете мутить все, что угодно, лишь бы не навредить друг другу.
Да, — вспомнил Олег, — на входе тебе сразу вручают волшебный подарок – знание всех мировых языков, включая древние и уже несуществующие. И не только человеческие.
Вокруг миллионы древнейших и современных фолиантов, свитков, дощечек, сантий, тьраг с самыми мудрыми практиками, мыслями…, в общем – полное собрание Мудрости. Ты все это можешь читать безо всякого ограничения времени; есть возможность практиковать, творить чудеса, летать, болтать с кем-нибудь интересным…, вечно! В понимании человека там есть всё, и нет ничего из того, чего нельзя было бы исполнить, но… только одно условие – тебе нельзя выходить за стены этой Великой библиотеки.
Согласись, трудно отказаться от всего этого. Причем тебя обязательно ознакомят со всем волшебным миром в полном объеме и дадут всё попробовать… И тут – бах! Ты должен сделать выбор. Как? — удивляется умерший. — И действительно – как? Это очень трудно сделать, особенно когда ты почувствовал просто божественное облегчение от того, что только что избавился от узкого и затхлого мира яви. По сравнению с твоей жизнью на земле в постоянных страданиях и лишениях, свобода и воля того мира просто манна небесная…
Кажется, только взмахнул крыльями, а тебе говорят, все, срок абонемента Небесной библиотеки истекает – выбирай. Все забываешь и идешь дальше или …оставайся здесь.
Наверное, Алиса тебе уже говорила, что за границей этого мира просто бескрайнее количество других миров. А раз мир мертвых занимает там не последнее место, догадываешься, в какую сторону делает выбор большинство из уходящих?
Ну вот в чем штука, Артём, эта библиотека находится рядом с нами. Все ее обитатели близки людям. Их заархивированные папки еще хранят свои воспоминания об этом мире. Им там…, трудно подобрать слово, …но можно сказать – скучно. А еще им, вечным, очень хочется снова явно испытать то, что теперь хранится в их памяти только, как альбомы с фотографиями. Они знают миллионы способов, как «подсесть» на живущего в явном мире человека и многие из них ждут такого шанса. Да, это в своем роде паразиты и их там много. Но есть и те, кто более-менее честно могут вступить в одноразовую сделку с живым или даже заключить то, что можно назвать договором.
Ты просишь конкретные вещи, они их выполняют. Расплата по сговору. Она называется «откуп». Те, кто подписывает «договор» с конкретным кладбищем, работают на нем и, после инициации, могут работать уже на любом другом.
Да, Артём, не удивляйся. На дворе 21 век, но поверь мне на слово, нет ни одного кладбища, на котором и сейчас не работал бы хотя бы один колдун, ведьма, маг или кто-то еще. Ни одного!
Думаю, ты уже догадался, что мы едем на одно из тех, на котором работаю я…
Паук молчал, сосредоточенно сжав губы и гнал машину в указанном ему направлении.
— В этой деревне камера, — отвлекаясь от темы, подсказал Ворон, — езжай по правилам. Еще километров семь. Увидишь памятник солдатам Второй мировой, бери правее. Пойдем полями… Понимаешь теперь, зачем инициация? — Спросил Олег, как только машина проехала столб с камерой фотофиксации скорости.
Паук отрицательно замотал головой.
— Она нужна, чтобы тебя признали за своего – осознанного. Это защитит от ненужных упырей, типа того, что сунул тебе деньги, да и от многих других неприятностей. Можно сказать так: если что, предупредят – позовут на кладбище. Сможешь работать…
Паук в это время свернул направо возле указанного памятника.
— Только не думай, что все так просто, — глядя куда-то в темные, ночные поля, добавил Олег, — это ситуация заставляет меня давать тебе все быстро и сжато. В рамках ознакомительного курса. Дальше… Дальше уже практика всему научит. Практика, Тёма, это лучший учитель…
Вдали за темным, спящим полем появились огни очередной деревни. Олег подался вперед и стал всматриваться в освещенную автомобилем дорогу. Вскоре он попросил сбавить ход и выключить фары. Оставшиеся 300-400 метров до кладбища ехали накатом. Ворон попросил развернуться и остановиться у мусорных баков, что стояли у края дороги.
Эта ночь не была непроглядно темной. Здесь, в этих местах, в отличие от фермы Игорька, дождя не было. На ясном небе ярко блестела монета полной луны. Света было достаточно для того, чтобы быстро привыкшие к полумраку глаза могли что-либо рассмотреть.
Они вышли из машины и закурили. Олег молчал, то и дело бросая взгляд в сторону кладбища или на дорогу. Через пару минут мимо них, разрезая тишину ночных окрестностей шмелиным жужжанием, промчался шальной мотоциклист, спешащий куда-то в этот поздний час на горячем, спортивном байке. Ворон как показалось, даже не обратил внимания на него. Он прислушивался и присматривался к чему-то другому, к тому, чего Артём еще не готов был воспринимать.
 — Пора, — бросая и затаптывая окурок в песок, сказал Ворон. — Мой тебе совет, — продолжил он. — Не думай о том, что происходит и ничего не бойся. Люди говорят правду – бояться надо живых, а не мертвых. Это не работа, Тёма, пока только первая инициация. Никогда не знаешь, что и как пойдет. Как-то было, что на включение Проводника в той деревне, — Олег кивнул в сторону далеких огней, — собаки подняли жуткий вой. Я, признаться, тогда просто не взял в расчет это. Теперь страхуюсь. Работу или инициацию лучше оградить как от таких демаскирующих мелочей, а еще от случайных свидетелей. Лучше отвести или обвести всех, кто может помешать или отвлечь. И не только в этом мире. Есть соседи, которых лучше не раздражать. Всегда лучше договориться. Ты должен понимать, там, за порогом встречаются …очень мощные и большие сущности. Мы с тобой собираемся войти в их мир. Нужно быть деликатными.
Да и тут… На дороге часто путаются пьяные дядьки, что выпали из общего потока. Потоком управлять легче, а эти… Спят, бродяги, где-то на обочине, а потом ночью топают домой.
— Инициация …такое хрупкое дело? — тихо поинтересовался Паук.
— Не поэтому, — ответил Ворон. — Просто случайного прохожего может нехило стукнуть, особенно пьяного. У них чуйка притуплена. Трезвый на подсознательном уровне почувствует мою защиту места – тревогу, страх. Почувствует и близко не сунется. А алкаши… Они уже наполовину готовы к тому, чтобы стать жертвой некоторых из тех, кто за границей. Есть очень «голодные» сущности, которые только и ждут возможности подселиться в слабое духом – незащищенное тело. Ну, — снова по-своему прислушиваясь, продолжил Ворон, — это отдельная тема – алкашня и кому она выгодна. Вроде все закрыл. Пошли.
Они двинулись по дороге вдоль кладбищенской изгороди. Впереди виднелась открытая калитка. Возле нее, на самой границе входа на погост, Олег вдруг остановился:
— Запомни то, что я сейчас скажу, слышишь? И каждый раз на какое бы кладбище ты не заходил советуй другим и сам всегда говори это. Такой порядок входа. Это еще одна защита, Артём, гарантия того, что тебя примут и потом к тебе там, за границей мира мертвых, ничего ненужного не приклеится. Хоть там и много материального, но нужно понимать – это уже не мир людей. Если не соблюдать определенные правила можно поймать то, что останется в тебе, отравляя жизнь, или вообще, за какое-то недолгое время полностью заместит тебя в твоем же теле. Ну что, друже, готов?
Паук кивнул.
«Мир Царству мёртвых, — негромко произнес Олег и, переступая невидимую черту кладбища, добавил, — уваж имею». Артём в точности повторил за ним и слова, и действия.
Они прошли ближе к центру, обходя могилы и аккуратно протискиваясь меж старых оград с облупившейся, цепляющейся за одежду краской. Было заметно, что Ворон ищет нужное место.
— Здесь, — наконец сказал он. — Ну что, готов?
Паук снова кивнул с удивлением отмечая для самого себя что, находясь среди ночи на старом, пустынном кладбище он совершенно не чувствует страха. Пока ощущалось лишь некое волнение, возбуждение, но не больше того.
— Учись прислушиваться, Артём, — глядя на него продолжал Олег. — В первые разы на физическом плане ничего особенного может и не происходить, но будь уверен, тебя уже изучают. Я покажу тебе их, будь к этому готов. Потом и сам сможешь видеть их, это когда пойдёт настоящая волшба и войдешь в доверие.
Прислушивайся к своим ощущениям, лови образы или желания. Это часть языка общения. Обычно инициированный должен принести откуп, но у нас сегодня экстренный случай. Придется делать коннект на крови. Соберись. Твоя задача на сегодня – попытаться настроиться на тот мир и прислушиваться. Можешь ничего не запоминать, если это будет тебе мешать, а еще постарайся удержаться в сознании, это важно. Погнали?
Артём, продолжая отмалчиваться, согласно закивал. Олег повернулся и тихо, будто в каком-то бреду начал бормотать какие-то заклинания на странном, непонятном для Паука языке. Поскольку Артёму было сказано ничего не делать и только прислушиваться, он отпустил свое внутреннее напряжение и полностью переключился на восприятие. Вот, вдруг, тихо запищала справа какая-то ночная птичка, дохнуло заметным в теплой июльской ночи холодным ветром…
Ворон все говорил, а Паук вдруг почувствовал, как ощутимо потеплела фигурка Камасита, лежащая в кармане его куртки. В этот момент стало ясно, что неспроста Олег просил удержаться в сознании. Что-то начало происходить. Нельзя было сказать, что Артёму было плохо, но молодой человек точно знал, подобное состояние всегда ведет его к обмороку.
В начале перед глазами едва заметно плыло какое-то марево: чуть смещались казавшиеся стационарными предметы, что-то, как казалось, удлинялось, что-то и вовсе пропадало из виду; полетели и закрутились «золотые мухи». И вдруг разогретый Камасит шевельнул лапками! Паук, опасаясь того, что ящерица может натворить пожароопасных бед, ощупал ее через одежду. Странно. Температура огненного дракончика была едва ли выше температуры его собственного тела.
Меж тем «золотые мухи» уже не просто роились перед глазами инициируемого, они стали светиться, причем их свечение заметно прирастало, пока в какой-то момент пространство вокруг Артёма не моргнуло подобно яркой фотовспышке.
— Камасита приняли, — услышал Паук сквозь это светящееся наваждение голос Во;рона. — Теперь давай подключать тебя. Дай мне руку…
Артём повиновался, протягивая вперед свою ставшую ватной шуйцу . Олег расстегнул куртку и вынул из-за пазухи короткий, кривой нож. Коротко полоснув острым, как бритва лезвием по ладони инициируемого, он сжал своей жесткой рукой кисть Артёма и горячая кровь из свежей раны закапала на редкую кладбищенскую траву. Ворон снова заговорил что-то на своем …тарабарском языке, ритмично с каждой фразой стараясь сбросить вниз каплю крови своего подопечного.
Вдруг Паук, покрываясь холодным потом, стал боковым зрением отмечать какое-то движение. Над черной границей кладбищенской изгороди явно прорисовывались какие-то силуэты. Одни из них вполне были схожи с человеческими, другие пугали своими звериными или фантастическими обликами. Их было много и они, как казалось, приближались. Особенно пугала фигура, которая находилась справа и была выше и страшнее всех. По прикидкам находящегося в полуобморочном состоянии Артёма ростом она была около трех-четырех метров, стояла, как люди, на двух ногах, но голова ее напоминала львиную, непропорционально огромную и лохматую…
— На первый раз хватит, — вдруг отпуская руку инициированного, и тихо вкрадываясь во все более усиливающееся наваждение Паука, произнес Ворон. — На, замотай. — Он вынул из кармана, разорвал упаковку и протянул Артёму как видно заранее приготовленный сверток бинта. Тебя приняли. Пошли, на выход.
Паук, лишь усилием воли держащийся на ногах и с трудом ловящий взглядом силуэт мощной спины Ворона, зашагал за ним, ватной, дрожащей свободной рукой стараясь обмотать свежую рану. Сделав это кое-как, он вдруг уперся во внезапно остановившегося Олега:
— Калитка, — приобняв мертвецки бледного в лунном свете Паука, заметил «Специалист». — Держись, Тёма. Здесь надо сказать нужные слова, иначе тебе будет еще хуже. Ну. Повторяй за мной: «То, что моё – со мной, что насело – пусть останется».
Паук, непослушными губами произнес эту фразу и, уцепившись в рукав Ворона, шагнул за воображаемую границу кладбища.
— Совсем хреново? — участливо спросил Олег, но тут же ободряюще добавил: — Шагай, шагай, друже. Надо дойти до Тойоты. Возле погоста лучше лишний раз не мелькать. Нельзя долго держать защиту. Это привлекает много соседей. Тебе пока хватит их внимания. Пора открывать пути.
Скоро будет светать, доярки пойдут на работу. Лучше бы нам до того времени съехать отсюда. Ну? Ты что?
Паук, добравшись, наконец, до заветной цели, оперся о капот Тойоты и вдруг, чувствуя спазм в районе своего пустого желудка, несколько раз болезненно дернулся, силясь изрыгнуть из себя то, что родилось внутри него на кладбище. На глазах проступили слезы, ноги отказывались держать дрожащее тело.
— Где брелок? — ловко поднырнув под мышку стоящего на границе сознания молодого человека, Олег вынул из бокового кармана его ключ, открыл машину и запихал вусмерть пьяного от пережитого Артёма на пассажирское сидение. — Хорошо, что ты не ел давно, — быстро обежав вокруг и сев за руль, заметил Ворон. — На полное брюхо было бы хуже, — добавил он, запуская двигатель и трогаясь с места, по-прежнему не включая фар. — Это у тебя в двери вода?
Паук, ощупывая торчащее в нише пластиковое горлышко, едва слышно ответил:
— Да, …старая.
— Пей, — скомандовал Олег, — сколько там ее ни есть – пей! Еще минут пять и тебя отпустит.
Артём, как закоренелый алкаш, трясущимися руками достал бутылку и, приложившись к теплому горлышку, стал пить. Ворон включил, наконец, ближний свет и добавил ходу. Только теперь Паук обратил внимание на то, что от его тела идет пар, а стекла машины запотели. Прошла еще минута и у него уже хватило сил дотянуться до кнопки экстренного обдува.
— Оживаешь, — следя за этим, довольно заметил Олег. — Сейчас приедем, что-нибудь съедим, а? Или чайку попьем…
— Я ничего не хочу, — с ужасом думая о недавно столь вожделенной пище, тихо прошипел Артем.
— Там посмотрим, — заверил Ворон, — пока доедем, припаркуемся, покурим. Свежий воздух, деревня. Потерпи еще немного, все будет как надо. Летчики вон тоже не все сразу нормально переносят нагрузки. Они понимают, хочешь летать – привыкай. И ты привыкай. Дальше будет проще. Новое программное обеспечение в тебя установлено, а то что тебе плохо стало, не страшно. Это твой «компьютер» перезагрузился. Теперь он будет работать по-новому…

К дому, где Артём подобрал Ворона, подъехали в момент, когда небо уже было светлым. Встречая близящийся рассвет, пели утренние птицы, в воздухе ощутимо пахло долетавшим с полей ароматом зреющего хлеба. Они вошли во двор и сели на скамейку у стены. Олег закурил, а Артём не стал этого делать, сославшись на то, что еще не очень хорошо себя чувствует.
— Это потому что с устатку, — с удовольствием затягиваясь дымом, старался держать инициируемого в тонусе Олег, — вечером была встряска с Камаситом, потом всю ночь за рулем, голодный, а тут... Покурил на пустой желудок и сразу в такой оборот. …Ты не молчи, Тёма. Говори со мной. Пора тебе уже возвращаться. Ну?..
— Что говорить? — произнес как только мог тверже Паук и откинулся на прохладную стену деревянного, недавно окрашенного дома. — У меня в голове какой-то бардак, — признался он.
— Все равно не молчи, — мягко увещевал Ворон. — Расскажи, что видел на кладбище, что слышал.
— Вспышку видел, — вспомнил Артём.
— Это Камасит включился, — закивал Олег, выпуская в небо струю дыма. — Интересная штука эта огневушка. Повезло тебе. Они в…
— А еще птичку слышал, — улыбнувшись не дал договорить Олегу Паук. — Тихо-тихо так пищала, и… и… какие-то силуэты. Как тени.
— Это уже местные, — со знанием дела, заявил Ворон. — Пришли засвидетельствовать, что тебя признали.
— Местные? — не понял Артём.
— Хозяйка кладбища и те, кто этому погосту приписаны.
— Это как? — подался вперед инициированный. — И кто такая Хозяйка?
Олег на секунду задумался:
— Тут в трех словах не расскажешь, — жадно затягиваясь дымом, через паузу ответил он. — Такой там порядок. За рубежом этого мира вообще любят порядок. На каждом кладбище есть Хозяйка, а еще и Хозяин.
— Это кто-то из захороненных.
— Мг, — подтвердил Олег. — Говоря нашим языком – смотрящие. Они есть всегда. Но Хозяин чаще всего в тени, хотя тоже серьезный персонаж.
— Что за дискриминация? — пошутил Паук.
— Не я эти правила устанавливал, — отмахнулся Ворон. — Думаю, Хозяйка чаще заправляет всем потому, что у женской сути всегда более мощные каналы. Так природа устроила. Они вынашивают детей. За счет этого пропускная способность у них рассчитана сразу на двоих, а то и троих. Люди живут, используют каналы, потом умирают, а эти каналы иногда и после смерти работают. Ты не задумывался, почему женщины всегда охотнее идут в ведьмы или лечить. Это мужиков вечно надо уговаривать, — двусмысленно заметил Олег.
— Займись тобой сразу я, — хитро заметил Ворон, — ты на взлете бы соскочил. А так, через Алису, и ты заинтересовался. Чего глазки опустил? Думаешь, я не видел яра в твоем сердце, когда ты приехал? Если бы Камасит не остудил тебя по пути, ты бы еще долго прыгал да взбрыкивал.
Не ерзай, Тёма, не надо. Ничего тут плохого нет. Это нормально было для тебя – человека, для того Паука, что еще не ходил за край. Оно понятно, девушка красивая, необычная, умная. Такая любому мужику голову набок свернет, …если, конечно, захочет.
Но тебя-то такие мороки не касаются, поверь. Хотя это в ее силах – сделать так, что тот Артём, что приехал из больницы на фазенду Игорька, до конца своих дней молился бы на нее, как на богиню. Воду бы пил из ее следов и сурицей эту воду называл.
Повторяю, она сделала бы это легко, если бы только захотела и если бы осталась когда-то на уровне простой, прошедшей одну инициацию ведьмы. На том уровне любая из них может иметь хоть и десяток любовников, а еще и ничего не подозревающего об этом мужа. Самое интересно, что всем всего будет хватать и все будут довольны и, как уже говорил, будут пить болотную воду из ее следов и наслаждаться этим питьем, как самым лучшим вином.
Они для нее как тля для муравьев. Каждый из мужиков, конечно, думает, что для он для нее любимы и единственный, но госпожа просто использует для себя энергию, получаемую от них. Секс на этом уровне очень не кисло может раскачивать возможности мага. Такие ведуньи-женщины, находясь на первом, базовом уровне, заставляли когда-то мужиков бросать к их ногам целые царства. Многие ведьмы, кстати, так и залипают на этом уровне. Им его достаточно.
Той же Л;се и в голову не придет – использовать тебя так. Ей были поставлены другие задачи – ввести Проводника в курс дела, и она, надо отдать ей должное, справилась с этим неплохо. А все эти …сексуальные дела не про нее.
Паук неопределенно пожал плечами:
— Странно, — с тенью разочарованности произнес он, — она же женщина, человек.
— Человек? — хитро вскинул светлые брови Ворон и на его лбу снова отобразилась замысловатая графика морщин. — Человек, — повторил он уже задумчиво и продолжил, а что это такое? Думаю, ты не раз слышал, что одна из основных задач, которую ставят себе на жизнь люди, это стать человеком. Слышал такое?
— Конечно слышал, — все еще переваривая слова Олега, неохотно ответил Артём.
— Вот тут и кроется разгадка, Тёма, — краем глаза оценивая состояние инициированного, тяжко выдохнул Ворон. — Дело в том, что Л;са, исходя из накопленного ей опыта и выполненной с потусторонним миром работы, уже шагнула дальше обычной цели человека. Это для нее – пройденный этап. Вот такое противоречие, молодая девушка, а то люди называют жизнь ей уже неинтересно. С каждым новым прожитым здесь днем ее все меньше интересует все земное, понимаешь?
— И тебя, тоже? — поднимая взгляд от бетонной дорожки, догадался Паук.
— А меня и подавно, — непонятно к чему рассмеялся Олег. — Давай я тебе кратенько разъясню, чтобы не было потом непоняток. Ты только не дуйся, буду говорить, как есть. Ты сто пудов в своей голове уже закладывался на то, чтобы как говорят – замутить с Алисой. Можешь не отвечать, пока ты еще не оброс опытом Проводника читать тебя легко. И ярился ты в пути, пока Камасит не остудил, и сейчас мучаешь свою голову вопросом: «Неужели у нас не получится?», все по одной причине – ты влюблен, брат. Отсюда и каша, что толкается в твоей голове: «А вдруг нам судьба быть вместе? Да что этот Олег тут несёт? Может, он сам хочет за ней приударить?». Есть такое, Тёма? Ну, не опускай глаза. Я же знаю – всё так.
Эх-ха, — вдруг с тяжестью в голосе вздохнул Ворон, — люди, …люди. Во-первых, ты должен себе уяснить: никогда, слышишь, никогда то, что я и Алиса получаем оттуда, — он кивнул куда-то в сторону, — не сравнится ни по эмоциям, ни по ощущению цельности с тем, что люди вкладывают в свое понятие любви и счастья. Это настолько …мощнее, если хочешь – важнее всего того, что обычный человек ставит себе как путеводную, порой просто недостижимую цель, что вся земная возня становится просто …смешной и ненужной. Ты очень скоро поймешь это.
— Но ведь вы все равно живете среди людей, — возразил Паук.
— И ты живешь, — с улыбкой ответил Ворон, — и какой-нибудь нобелевский лауреат живет, и Никола Тесла жил. Смотрел на этот долбанутый мир и постоянно выслушивал гадости в свой адрес.
Вот, если подумать, а что он видел кроме зависти, ненависти и предательства от тех, жизнь кого он хотел улучшить. Страшно представить, что он сделал бы для Человечества, если бы ему помогали, а не травили на каждом шагу. Сколько бы ни было таких «Данко» в истории, всегда происходит одно и тоже – в конце найдется какой-то осторожный человек, который гарантированно затопчет в грязь пылающее на весь мир сердце героя.
Надо понимать, Тёма, где ты находишься, а понять то, что представляет из себя этот реальный мир, можно только взглянув на него со стороны. На наше счастье хотя бы у Проводников такая возможность есть – оценить трезво, взвешенно и без лишней романтики с самопожертвованием, напрасными надеждами, справедливостью, влюбленностью и прочим бредом. Можешь человеку помочь? Если попросит – помоги.
— А если не просит? — выныривая из глубокой задумчивости, оживился Артём. — Не помогать? Пусть умирают, дерутся, воюют, грызут друг друга, так?
— А хоть бы и да, — спокойно отреагировал на эмоциональный выпад в свою сторону Олег. — Я же неспроста вспомнил Данко. Ну осветил он людям темный мир, ну указал дороги, дал им увидеть друг друга и что? Чем всё закончилось? Это может работать только если многие начали бы делать точно так же, как Данко или Тесла, да и то… Кто им сказал «спасибо»?
А просить помочь, это, брат не просто так. Когда просят, это уже часть договора. Вот представь – удобрять землю, это хорошо?
— Ну да, — согласился Паук.
— А если тебя никто не просил, а ты взял, да и припер кому-то на его четыре сотки двадцатитонник жидкого навоза! Или двенадцать тонн калийных гранул. Будет это хорошо для участка, для человека, для его соседей?
Когда просят о помощи, вступает в силу договор и там уже все четко оговаривается: я делаю работу и беру за это такую-то плату – часть себе, а часть тем, кто будет помогать с той стороны…
— Как в церкви? — кисло заметил Паук. — Дал денег – получи благодать. В результате ни денег, ни благодати.
Ворон прощупал Артёма недобрым взглядом:
— Ну ты сравнил, — сдержанно ответил он и с хитрецой продолжил, — в церкви. А, знаешь…, — вдруг переменил тон «Специалист», — переубеждать я тебя не буду. Считай, как хочешь. В конце концов, твоя задача – учиться, а делать это лучше всего на собственном примере. Философию оставим на «потом».
Значит, сделаем так: ты под защитой Камасита, верно? Давай, брат, проучим того козлёнка, что дал тебе заговоренные деньги. Ты его проучишь.
— Я? — выпучил глаза Паук.
— Почему нет? Камасит не даст тебя в обиду. Езжай в Минск и завтра же свяжись с тем, что сунул тебе деньги. Скажи, без лишних деталей, что ты все знаешь, все прощаешь, но хотел бы встретиться с магом. Ни слова, ни полслова обо мне или Алисе. Скажи, что в больнице санитарка – старая бабушка выходила какими-то народными методами. А встретиться с магом хочешь потому, что бабуля сказала тебе вернуть эти деньги тому, кто их заговорил.
— А если он не захочет?
— Захочет, — ухмыльнулся неведомо чему Ворон, — он уже извелся, постоянно доставая твоего знакомого: «Ну, нашел? Нашел?». Колдун не может не чувствовать тебя, твою нынешнюю силу, силу Камасита. По условиям договора с тем, кто сунул тебе деньги, вся твоя жизненная сила уходит магу, а везение в финансах – посреднику. Но ты остался жив. Условия не были выполнены, а это – непорядок. Так нельзя. Да и проснувшаяся в тебе сила не дает ему покоя. Он захочет узнать в чем тут дело, что тебя так накачивает и повторить попытку снова высосать тебя до дна, вернуть то, что принадлежит ему по договору. А жертву, как говорится, можно и не спрашивать.
— Но через меня он обязательно почувствует тебя и Алису!
— Что ты…, — Олег поднялся и ни с того, ни с сего спросил: — так что, будешь завтракать?
— Не хочу я, — отмахнулся окончательно пришедший в себя Артём.
— Ну, …дело твое, — снова доставая сигареты и закуривая, не стал настаивать Ворон. — А за меня и Алису не переживай. Раз говорю, поверь – значит так надо делать. Я понимаю, — снова с хитринкой в глазах заметил Олег, — у тебя всё еще …в сердце не уляжется запрос на взаимность. Советую, друже, не буди в себе напрасных надежд. Л;са живет в мерах своего, очень широкого понимания. Для нее все эти сюси-пуси простое, земное и не интересное. Знаешь, как ее зовут на работе? «Черная вдова» и, думаю, ты догадываешься почему…
— Но как? — не унимался Паук. — Есть же на свете какие-то вещи? Почему та же Алиса, имеющая доступ к …каким-то запредельным вершинам понимания должна быть лишена возможности любить?
— А кто тебе сказал, что она лишена? — Продолжая курить, спокойно ответил вопросом на вопрос Ворон. — Никто не лишен. Только это не для того говорю, чтобы ты снова раздувал в себе напрасные надежды. Ты не путай, Артём любовь и увлечение, влюбленность или то, что нам выдают за любовь в кино или литературе. Во всех мирах есть своя стихия земли, воды, огня или воздуха. Та же твоя Огненная саламандра в другом мире выглядит совершенно иначе. Но любовь, брат, …она во всех мирах – любовь.
— Ай, — снова отмахнулся Паук, — еще никто и никогда не мог определить, что такое настоящая любовь, так что… Все это неоднозначно. Поеду я, — он поднялся и направился к калитке.
— Вообще, Тёма, вокруг нас мало сложного, — направляясь за ним, бросил в спину своему гостю Ворон. — Есть только сложности передачи и восприятия.
— Хо, — неопределенно взмахнул рукой Артём, подходя к своей машине, — любовь, это как раз то самое. Или ты хочешь сказать, что и у нее есть точное определение?
— Есть, — задумавшись ответил Олег, пожимая на прощание руку нового инициированного, — любовь, друже, это Высшая форма понимания. Обладая ей, на самом деле можно горы свернуть. У высшей меры понимания нет ни любовных страданий, ни ревности, ни прочей земной ерунды. Ты по пути подумай об этом. Займешь мозги, не будешь спать за рулем. Ну, держись. Завтра же напиши или позвони тому, кто дал тебе денежку. Ввязывайся в драку и ничего не бойся. Почувствуешь, что сам чего-то не вытягиваешь – звони…
Паук сел за руль, запустил двигатель и стартовал в сторону оставленного, казалось, где-то в прошлой жизни дома.   
Часть 2
Глава 1
Минск встречал Паука теплым, солнечным утром и плотным дорожным движением. Само собой, вернувшись домой, никому он сразу же не писал, а потратил время до обеда на то, чтобы навести порядок в пустовавшей квартире. Трудно давалось отмывание пятен его засохшей крови, особенно на стене, окрашенной в светло-оливковый цвет. В тот злополучный день он, находясь в каком-то неопределенном состоянии, оперся здесь о стену окровавленной рукой.
Кое-как справившись со следами кровавой драмы, Паук вымыл пол и после этого занялся холодильником. Не меньше десяти раз в пустой, пыльной квартире прозвучало: «Нахрен!». Это отправлялись в мусорное ведро провонявшие, испорченные продукты. Артём был вне себя, ему продолжало казаться, что даже после того, как его «Атлант» был дважды начисто вымыт, внутри холодильной камеры все еще неприятно пахло.
Паук вынес мусор, сходил в магазин и заново закупился съестным. В час дня позвонил напарник – «Беня». Артём, не погружаясь в детали своего отсутствия, в общих чертах рассказал Паше о том, что его отпуск продлялся за счет больничного. Бенетко, выказывая показное сочувствие, слушал и лишь причмокивал языком. Явно чувствовалось, что он очень недоволен тем, что за счет больничного Паука его отпуск сдвинулся на две с лишним недели. Услышав заверение в том, что напарник выйдет на работу в понедельник 31 июля, «Беня» с облегчением вздохнул и, скомкав разговор, попрощался.
Артём наскоро приготовил обед, покушал, вымыл посуду, после чего, приняв душ и чувствуя шумящую в голове усталость, с тяжким выдохом рухнул на кровать. Удивительно, но спать не хотелось. Возможно из-за того, что в квартире было жарко.
Паук, чувствуя некий порыв к действию, встал, задернул шторы, сходил в прихожую, достал из кармана куртки Камасита и только после этого повторно устроился на постели.
В комнате царил полумрак. Теплый, легкий ветерок слабо шевелил тяжелые шторы… Стоило признать, что балансирная пружина, до сих пор дававшая ему импульс и энергию к действию, за прошедшее с утра время весомо потеряла свой завод. Артёму больше не хотелось никакой физической активности.
Тяжелая, металлическая фигурка лежала рядом с ним, словно обычное домашнее животное. Мысли Артёма сами собой понеслись в недавнее прошлое. Холодно поблескивала на покрывале Огненная ящерица – единственное свидетельство того, что все произошедшее с Пауком не было каким-то кошмарным сном. Короткий период, проведенный им в Лиде, сейчас ощущался как целая жизнь... У Артёма оставалось лишь полтора дня на то, чтобы возродиться. По его нынешним ощущениям былой Паук, так и не приходя в себя, все же умер где-то в больничной палате лидской реанимации.
Двигалась к вечеру суббота, завтра было воскресение – самое время воскреснуть, возродиться. Он приподнялся, потянулся к тумбочке и взяв пульт ТВ, включил телевизор. Листая канал за каналом и находя среди сотни предлагаемых программ ни одной заинтересовавшей бы его, Артём почувствовал, что раздражен, поэтому выключил телеприемник и, бросив пульт обратно на тумбочку, снова завалился на кровать.
В комнате по-прежнему было жарко, хотя по шевелению штор явно ощущалось движение воздуха. Паук перевалился к краю кровати и, вслепую, нащупав на полу гладкое тело ноутбука, поднял его и включил. Лениво полистав невеселые мировые новости, он ответил на несколько неотложных сообщений начальства и друзей, после чего, внутренне готовясь к чему-то неприятному, открыл чат своего блога.
Сразу же бросилось в глаза, что в период его пребывания в больнице, здесь кипела активная жизнь, а вот в последние дни чат будто умер. «А…, вот эта сволочь, — внимательно пробегая глазами по разноцветным строкам, тут же заметил хмурый блогер то, что искал, — ты ведь все это время постоянно шарил здесь, мой дружок «ITdrystch». Что ты искал тут, козлина? Это ведь только твоими стараниями в чате поддерживалась такая нехилая активность.
Вот же сука! «Народ, а вы не в курсе, куда девался наш главный организатор? Может, с ним что-то случилось?» И дальше… Блин, кто во что горазд. Затихнет чат, через полдня снова он: «Это уже на самом деле интересно, куда же он подевался? Поехал без предупреждения и без нас?»»
Паук поймал себя на мысли, что появись сейчас перед ним этот лука;вый ублюдок, хозяин канала «Загадочные места Беларуси» тут же бы начистил бы ему морду! Что ж, действительно пора было воскресать.
Сложись такая ситуация в его былой жизни, Артём, зная себя, наверняка чувствовал бы «высаженные в ноль батарейки», а так он, почти ликуя, с тихим злорадством отпечатал следующий текст:
«Всем привет. Да, многие из вас оказались правы. Я совершил длительное путешествие. Прокатился очень здорово! Поездка была очень познавательная, мощная. Проверил один сомнительный маршрут. Больше туда ни ногой! Правильно и сделал, что никого из вас с собой не брал. Поверьте, вам такое точно не нужно. Сейчас отдыхаю, все отлично. Я полон сил, так что ребята, движемся дальше. Намётки маршрутов и линии передвижений за вами. Мне пока лень. Я только сегодня утром приехал».
Его сообщение тут же всплыло в окне чата, но, вопреки ожиданию готового к общению блогера, ближайшие полчаса никто из подписчиков так и не объявился.
Активность в блоге проснулась только к десяти вечера. Любознательный люд настойчиво требовал конкретики и деталей, шутливо коря владельца ресурса за то, что Артём жестко и внезапно оставил всех без присмотра. К одиннадцати вечера его уже просто заедали вопросами «куда ездил?» или «где был, признавайся?». Чат набрал около шестидесяти весьма активных подписчиков, а вот злополучный «ITdrystch» за все это время так и не объявился.
К полуночи нарисовались даже его кичливые собратья «Liverpool», «Samogonka12», и рубаха-парень (или девушка) «KIchKA_Kota». Эти, в отличие от «простых смертных», взялись давить более ощутимо:
«Хорош интриговать, Тёма. Дадим денег сколько надо – поехали …где ты там был? Чего жилишь инфу?».
Артём, читая это, лишь улыбался и методично отбрёхивался от каждого из них.
В начале первого ночи появился, наконец, и «ITdrystch». Не размениваясь на мелочи в общем чате, он написал Пауку в личку:    
«Привет, скиталец. Что там с тобой? Я так и не понял где ты был. То отвечал невпопад, то нагородил мне чёрт-те чего. Ты уже в Минске? Как здоровье, брат?»   
У Паука прям …загудели подушечки пальцев, так ему хотелось на …порыве, на едком импульсе выдать этому мерзопакостному персонажу все, что накопилось в его внутреннем баллоне со сжиженным негативом. Пожалуй, раньше Артём так и сделал бы, но сейчас… Он протянул руку к Камаситу и, зажав в горячей ладони его тяжелую, весомую фигурку, ощутил лишь приятную, умиротворяющую прохладу.
«Привет». — С холодным сердцем начал писать ответ Артём и, поскольку осуществление странной операции по возвращению денег было целиком возложено на него, не стал размениваться на мелочи, а врезал подлому донатору прямо в лоб: «Мне нужно встретиться с тем человеком, который заговорил для тебя деньги».
Значок «онлайн» возле аватарки «ITdrystchа» исправно моргал, но тот кому было послано разящее, словно стрела слуцкого лучника сообщение, затаился и не отвечал больше десяти минут. Артём за это время успел написать еще двоим ребятам и сходить на кухню – попить воды. Вернувшись, он увидел, что его подлый донатор все же прислал ответ:
— О чем ты говоришь? (Вот и сделай человеку добро!) Чем тебе не нравятся мои деньги? Пахнут? Это свинство, Артём. Ты сейчас круто обгадился! Я даже не хотел тебе отвечать. Вообще, за такие дела человека сразу кидают в бан. Бл..ь, это просто какой-то сюр: дали бездельнику денег, а он еще и пи….т что-то! Пипец! Так езди, делай репортажи за свои тогда, умник! Деньги, бл..ь, ему не нравятся. Не вопрос. Отдавай всю сумму назад и, парень, после этого мы друг друга не знаем!
Камасит, который к этому времени уже успел нагреться в руке хозяина, тихо щелкнул слабым электрическим разрядом, отчего мышцы руки Артёма непроизвольно сократились. Паук удивлялся себе. Его внутреннее состояние продолжало оставаться умиротворенным, а мысли здравыми и последовательными.
— Не тебе. — Не торопясь стал набирать ответный текст Паук. — Эти деньги надо вернуть тому, кто их заговорил. Заметь, я всё знаю, но тебя, дружок, не виню. Оно понятно, тебе просто до смерти захотелось привязать к себе мою или кого бы то ни было «денежную удачу по жизни». Ты ведь не хотел целенаправленно уложить в гроб именно меня, верно? Просто так вышло, на меня попало. Ничего, как говорится, личного.
И у меня к тебе нет ничего личного. Я просто делаю то, что мне сказали. В Лиде я встретился с одной …пожилой женщиной, с бабулей. Она, после твоего жгучего желания получить дополнительно чью-то удачу в финансах, чудом вытащила меня с того света. А еще рассказала, что и как сделано на эти деньги. Ты можешь отпираться сколько угодно, но я знаю правду. Эта …бабуля выправила все, что вы натворили, а отправляя меня домой, сказала: «Аддай гэтыя грошы назад, але не таму, хто даў, а таму, хто іх загаварыў. Тады ні табе, ні ім бяды не будзе. А не захоча вядзьмак браць – вязі тыя грошыкі да мяне. Я ім тады зваротку прыладжу, век мяне не забудуць» . 
 «ITdrystch» снова задержался с ответом. На этот раз всего минут на пять:
— Что ты там куришь? — пытаясь обратить все в шутку, написал он. — Не надо тебе деньги – отдавай назад, только не фантазируй ничего. Это работа писателей – сочинять такие идиотские сюжеты, а потом расписывать их в книжках. В жизни, Тёма, надо быть благодарным тем, кто тебя выручил, а ты ведешь себя как свинья. Я устал от тебя. Утром, если ты к тому времени не протрезвеешь и не изменишь своего решения, могу заехать за деньгами.
— Как хочешь, — тут же набрал ответ Паук. — Только если ты возьмешь эти купюры в руки, тут же, как и я, загремишь в больницу. А там не факт, что и тебе попадется такая же сердобольная женщина, что захочет помочь. Врачи в таких делах безсильны, в этом я убедился. Без помощи ты просто сдуешься за ночь. Вообще, я, конечно, не должен был тебе об этом говорить, но ты же писал, что надо быть благодарным? Так вот я тебя сейчас и благодарю. Не за мои недавние страдания, и не за то, что по твоей милости я почти умер. Я говорю тебе спасибо за предыдущие денежные вложения в мой проект. Да, только за это и не больше того.
Ты мозги мне не крути, «ITdrystch». Лучше свяжись с тем, кто заговорил деньги и пусть он поскорее забирает это «добро». Он их заговорил, ему под силу и снять это заклятие. Из того черного пакета, в котором они лежат, ни тебе, ни мне нельзя их доставать, это плохо закончится.
На это раз «ITdrystch» ответил сразу:
— Ты что, еб…ый, Паук!? Или и правда напился? Тебе лечиться надо. Значит, так: повторяю, не нужны тебе деньги – не надо! Завтра утром я заеду за ними и мне похер, что ты там себе насочинял. Но, знаешь, дружок, должен тебя предупредить: ты меня крепко обидел. Готовься, я вынужден буду рассказать всем нашим собратьям по блогу, что ты на самом деле из себя представляешь. Страна должна знать своего «героя». Всё, до утра. Потом напишу во сколько буду.   
Паук отложил ноутбук в сторону и опешил. Не будь этой лидской истории, не будь воспоминаний об Алисе и Во;роне, не будь, черт побери, под его рукой сейчас реального свидетельства того, что все это было на самом деле, он просто умер бы от стыда!
Чаши его внутренних весов находились сейчас в глупом равновесии: с одной стороны – лидская история, а с другой – ситуация, в которой «ITdrystch», возможно, нормальный и ни в чем не виновный парень! После обвинения, которое он услышал в свой адрес, любой перестал бы источать твердую уверенность в себе, а этот…
«А что, если все это какая-то херня? — задавал себе вопрос Артём. — Что, если всё это была такая …шутка от Олега, или безумный розыгрыш, проверка на что-то? Что, если «ITdrystch», на самом деле тут не при чем? Но тогда, — тут же возражал сам себе Паук, — он сразу вбросил бы эту нашу переписку в чат. Ведь так? А раз он там даже не проявился, то… Либо он такой нереальный добряк и хороший, понятливый парень, либо затих и что-то там обдумывает».
Часы показывали без четверти час ночи. Нужно было оставить все эти переписки до утра и ложиться спать. Артём сходил на кухню, перекурил. Попил воды, умылся, почистил зубы, а когда вернулся в спальню и стал складывать ноутбук, к своему удивлению обнаружил, что ему пришло еще одно сообщение от «ITdrystchа»:
— Я потерял к тебе доверие, — писал тот, — и думаю, что ты можешь устроить какую-то каверзу и превратить нашу встречу в скандал, который снимешь на видео и потом отгребешь свои дивиденды от просмотров.
В общем так, я сброшу тебе координаты. Это недалеко, под Минском. Только ты и я. Без телефонов и видеорегистраторов. Там просека и пересекаются две дороги, вокруг только лес. Свернуть некуда, в общем не заблудишься. Моя машина будет с одной стороны, а ты остановись с другой. Я слишком дорожу своим авторитетом и не хочу, чтобы ты мог снять какой-нибудь ролик. Подстрахуюсь. Отдашь мне деньги, и после этого я тебя знать не знаю.
Артём, понимая, что «ITdrystch» затеял какую-то странную игру, все же довольно хихикнул и с чувством полного удовлетворения отправился спать.
Утром он проснулся, чувствуя странный эмоциональный подъем. Сообщение от «ITdrystchа» с координатами и временем встречи пришло только в половине десятого утра. Умываясь и завтракая Паук не без удивления вспомнил, что раньше, если предположить, что сложись бы такая же неприятная ситуация, он явно ощущал бы себя подавленным и расстроенным, а сейчас… Следует признать – Камасит работал! «А раз так, — рассуждал Артём, собираясь на встречу, — то и переживать не из-за чего. Все разрешится как надо».
Он прихватил на ходу черный, целлофановый пакет со злополучными деньгами, обулся и отправился на выход.
Небо было облачным, стояла комфортная, теплая погода. Пахло цветущими липами. Людей и машин во дворе было немного. Артём запустил двигатель, включил навигатор, ввел данные и стартовал в указанное место.
В половине двенадцатого, за полчаса до назначенной встречи, он остановился в нужной точке, на живописной просеке между двумя лесопосадками в районе гродненского шоссе за Раковом. Невдалеке, между двумя песчаными обрывами, мерно несла свои чистые, ледяные воды река Ислочь. Пели птицы, шумел лес... Несмотря на то, что вокруг валялось большое количество пластиковых бутылок и прочего бытового мусора, в этот утренний час тех, кто оставлял после себя подобные следы деятельности здесь не было. Похоже, что жизнь в этом месте закипала только с наступлением сумерек.
Не зная, чем скоротать оставшееся время, Паук брезгливо окинул взглядом окружающее его пространство. Брошенный частыми ночными гостями мусор целиком отражал скупой джентльменский набор свиданий XXI века. В него, как правило, входили: автомобиль, шампанское, Кока-Кола или реже какие-то другие газированные напитки в пластиковых бутылках, бананы (апельсины) и, неизменно, механические контрацептивы и влажные салфетки, которых вокруг было разбросано превеликое множество. В общем – грязь! «Да, — заключил про себя Паук, — как есть – грязь...»
Без четверти двенадцать из леса к противоположному краю просеки тихо выполз синий, не самый «свежий», но ухоженный «Lexus». Медленно покачиваясь на ямах, он съехал с пыльной лесной дороги в траву и, намекая своей курсовой линией на то, что готов в любой момент сорваться с места, затих в тридцати-сорока метрах от Паука.
«Вот и он, — снова чувствуя странный эмоциональный подъем, наблюдал за этим Артём. — Тоже прикатил раньше. Хитрый черт. …Сидит, осматривается – выходить не торопится. И стыда, наверное, за содеянное не чувствует, сука. Ну, давай, тестируй мои нервы, козлина – пялься в лес, ищи там кого-то. Как же, видно считает себя важной персоной. Решил, что я на самом деле припер с собой целую съемочную группу…»
«ITdrystch» просидел в машине еще секунд двадцать, после чего приоткрыл дверь и даже выставил наружу левую ногу, как вдруг в салоне его машины зазвонил мобильный телефон. Оставаясь в таком положении, выглядевший крайне озабоченным недруг Артёма повернулся и, взяв аппарат, тихо ответил на звонок, шаря по кустам и меж деревьями суетливым, погасшим взглядом. Слов было не разобрать, но Паук догадался, что приехавший за деньгами кому-то отчитывается о том, что прибыл на место.
Закончив свой короткий разговор «ITdrystch» вышел из машины и тут же указал Артёму на небольшой, сильно потрёпанный машинами пенёк, что торчал у дороги.
— Положи деньги на пень! — зло выкрикнул хозяин «Lexusa».
Паук криво усмехнулся такой нелепой подозрительности, не торопясь открыл дверь своей машины, взял из салона пакет и неспешно отнес его к указанной точке. Оставив про;клятые деньги на пне, он зашагал обратно к Тойоте.
— Ты бы пересчитал, — с издевкой бросил Артём через плечо, занимая прежнюю позицию у своей машины и наблюдая, как «ITdrystch», воровато озираясь по сторонам медленно зашагал к свертку. — Смотри, — со смешком добавил Паук, — не хватит сотки – потом по судам затаскаешь.
«ITdrystch» смолчал, но с каждым шагом к деньгам отчего-то все более заметно краснел. Когда же до свертка оставалось протянуть рукой, он неожиданно рухнул на колени и схватился за голову. В щедром свете яркого утреннего солнца цвет его кожи пугал, он был синевато-пунцово красным.
В этот момент Паука словно кто-то дернул за джинсы. Артём протянул руку и несколько раз машинально поскреб «Arcuate design » опустевшего заднего кармана, в котором лежал Камасит. Ящерица исчезла.
Растерявшись, Паук опустил взгляд и тут же обнаружил, что внезапно ожившая металлическая беглянка, спешно перебирая лапками и блестя в прямых солнечных лучах своими черными чешуйками словно уж двигалась в направлении «ITdrystchа», скользя в пожелтевшей от жары траве. «ITdrystch» зажмурился. От боли он что было сил растягивал уголки губ, жилы на его шее неестественно вздулись.
«А-а-а-а!», — с хрипом выдохнул он и вдруг, открыв глаза, зашипел глядя куда-то в лес. Его выкручивало, словно в лихорадке, крючило и бросало то назад, то вперед.
Глядя на это Паук боялся даже шевельнуться. Ящерица остановилась в пяти-шести шагах от пня, потянулась на солнышке, после чего, ссутулившись, вперила свою острую мордочку в сторону человека, бесновавшегося с другой стороны дороги. «ITdrystch» внезапно сгруппировался и попытался встать, но, согнув одну ногу в колене, он тут же замер и, не удержав равновесие, свалился на бок, пуская ртом мутные пузыри.
Артём, глядя на это, подался вперед и приподнялся на носки. Его раздирало на части! С одной стороны, хотелось не отрываясь смотреть на то что происходило с его недоброжелателем; с другой – броситься на помощь несчастному «ITdrystchу», ведь тот прямо на глазах сходил с ума; а с третьей, что-то внутри Артёма подталкивало его тут же повернуться, прыгнуть за руль и скорее уехать отсюда подальше.
Скорее всего, Паук и сбежал бы, но вот застывший у дороги Камасит... Прежде чем дернуть с этого места, его следовало забрать. Что если он сейчас опасен и для хозяина?
Не было сомнений, что все происходящее с «ITdrystchом» являлось воздействием на него этой Огненной ящерицы. «Прав был Олег, — продолжая с ужасом наблюдать за своим окончательно съехавшим с катушек донатором, изумлялся Артём, — Камасит на самом деле, как говорят в народе, «рулит». Да, с такой защитой действительно можно практиковать. Ох, Ворон, Ворон! Страшно себе представить, что ж за силы стоят за…»
— Очень недурно! — услышал Паук позади себя и дернулся от неожиданности.
За его Тойотой стоял среднего роста странно одетый, пожилой гражданин с тростью. Шляпа, серый, клетчатый плащ, входивший в моду в 60-70-х годах прошлого века. Светлая, шелковая сорочка, бордовый галстук-косынка, выутюженные брючки, лаковые, черные, остроносые туфли, черная же с золотыми вставками трость, тонкие ладони и …перстни! Их было несколько и все они переливались на солнце радужными, колючими бликами.
Этот Клетчатый гражданин, (совсем как у Булгакова), даже не повернув головы в сторону Артёма, спешно, на удивление легкой для своих лет походкой прошел мимо Паука и подойдя к пню с деньгами, поднял черный пакет, тут же спрятав его в карман плаща. Развернувшись, этот гражданин в шляпе, ловко согнулся и, прихватив на ходу Камасита, направился к оторопевшему Пауку. Разглядывая по пути Огненную ящерицу, гражданин лишь изумленно тянул вниз уголки своих тонких губ, и – о ужас! зажав подмышкой трость, ласково поглаживал присмиревшего в его руках Огненного дракончика.
— Шикарная вещица, — так, словно говорит это старому другу, приближаясь к Артёму, задумчиво заявил Клетчатый. — Мне никогда не приходилось видеть их вблизи. Хм, взяла и взболтала бедному Юре мозги, …как миксером! М-да, …мощная игрушка! — без всякого сожаления о вышедшем из строя товарище, остановившись перед Пауком, добавил Клетчатый и вдруг, оторвав взгляд от Камасита, вперил свои желто-карие с темными вкраплениями, (словно жабья кожа), глаза в молодого человека. — Зачем Огненный дракон дураку? — С нескрываемой угрозой спросил Он. — Старушка, небось, дала? Юра мне говорил. Хотела вместе с ящерицей передать тебе еще и дар? Думает, что проведешь ее потом? Но нет между вами связи. Не вижу вокруг тебя старушек. Так что зря она на тебя надеется – Проводник ты никакой. Выходила, на себя взяла урок с деньгами, а у тебя в голове пустое – какая-то девушка. Куда тебе в Проводники, дружок? Ах, бедная старушка – пустое. Не на того она поставила. Ох и повоет она перед смертью.
Ну, что глазами хлопаешь? Ящерицы тебе больше не видать, поносил и будет! Ей лучше оставаться в умелых руках...
Клетчатый повернул голову и сузив глаза посмотрел на «ITdrystchа», сидящего в придорожной траве с улыбкой очарованного безумца.
— Сумасшедших в «Новости » лучше сдавать парами, — неведомо к чему с угрозой произнес он. — Нечего руководству гонять специальную бригаду по два раза...
Глава 2
Артём вдруг почувствовал, как перед его глазами поплыло густое молочное марево. Клетчатый вытянул перед собой сухую руку и схватил воздух. Паук тут же почувствовал жгучую боль в груди и задержал дыхание. Он понял – чужак каким-то образом сейчас контролирует его сердце. Чувствуя скорый конец, душа молодого человека затрепетала. Из неё, словно из дырявого ведра стремительно вытекала жизненная сила. Руки налились тяжестью, откуда-то появился цепенящий страх, ноги стали ватными и будто вросли в землю. Клетчатый поднес сжатый кулак к своим губам и на его гладко выбритом лице появилось некое подобие улыбки:
— Пожелай дяде приятного аппетита, — довольно прохрипел он и, приложившись к отверстию, образовавшемуся от сгиба указательного и большого пальца, шумно и с удовольствием потянул в себя воздух.
Артём, не в силах больше стоять на ногах, рухнул на колени. Он едва мог поднять голову.
— Плыть тебе в мареве, жить тебе в мареве, — хитро щурясь на умирающую жертву произнес нараспев Клетчатый, после чего повторно «затянувшись» из кулака и, словно выдыхая сигаретный дым, продолжил: — суть твоя в мареве, в солнечном зареве, с этого дня – не будет тебя. Тела горшок – дырявый мешок, сыплются зерна для мыши проворной. Их сытое племя – сожрет твое время…
В какой-то момент Артём понял, что перестал понимать смысл летящих в его адрес слов – в его ушах стремительно нарастал шум. Еще несколько секунд и ему стало не хватать воздуха. Открыть рот для того, чтобы обуздать агоническое, жадное дыхание было уже трудно. Паука словно на самом деле все глубже запихивали в какой-то душный, пыльный мех: его жизненные силы были на исходе, несносное молочное марево уже практически выключило зрение, а все нарастающий шум в голове окончательно притупил слух. В более-менее рабочем состоянии оставалось лишь никому не нужное сейчас обоняние, но и оно, вместо ароматов окружающего его летнего леса, выхватило откуда-то из душащего Артёма безумства резкий и очень знакомый запах. Так воняет раскаленное железо или разрезающий металл отрезной круг.
Паук, готовясь к самому худшему, свалился на бок и, странное дело, тут, у земли, наконец-то, смог более-менее нормально дышать. Вдруг слетело куда-то с глаз долой докучавшее ему молочное марево и стали слышны звуки...
В метре от него, закрыв глаза, стоял на коленях Клетчатый гражданин. В это невозможно было поверить: одежда, волосы и шляпа чужака натурально дымились!
Чувствующему заметное ослабление хватки на своем сердце Пауку отчего-то сразу подумалось, что это обезумевший в своей ярости колдун сам довел себя до такого экстремального состояния. «На кой черт ему это? — сокрушался молодой человек. — Нафиг ему нужны такие крутые спецэффекты и энергозатраты. Пистолет или бейсбольная бита решили бы все проблемы со мной намного эффективнее».
Меж тем время шло, и дымящаяся одежда Клетчатого стала заниматься слабыми, едва заметными сполохами огня. Складывалось впечатление, что кто-то соорудил вокруг этого негодяя невидимую камеру крематория. Позади колдуна, словно льющиеся на стол от большого увеличительного стекла в жаркий, солнечный день поплыли огромные радужные круги. Клетчатый скрестил на груди руки, закатил глаза и, перестав дышать, высунул наружу дымящийся, черно-синий язык.
И вдруг этот источающий вокруг себя поистине печной жар человек вспыхнул! Вспыхнул ярко и опасно. Будто кто-то окатил его ведром бензина. Пламя нарастало так быстро и так нестерпимо, что Паук, несколько минут назад прощавшийся с жизнью, не в силах терпеть это, стал прикрываться и отползать подальше. Жар продолжал стремительно набирать силу и вскоре начал превращаться в плазму…
Клетчатый выгорел начисто! Высоко, в горячее, летнее небо взлетали только редкие хлопья черной копоти. Еще минута и на выжженной земле от неприятного гражданина в шляпе осталось не больше ведра белесого, теплого пепла, рядом с которым, остывала лужица расплавленного, бесформенного металла. Из нее, словно изюм из булочки то тут, то там торчали драгоценные камни погибших в плазме перстней.
Артём попытался подняться. Ни с первой, ни со второй попытки этого сделать не удалось. Нужно признать, Клетчатый нанес ему очень серьезный урон.
Паук сменил тактику. Он стал на четвереньки и, подтянув под себя ногу, снова предпринял попытку принять вертикальное положение. Балансируя на шатающейся под ним земле словно канатоходец, он услышал откуда-то издалека: «Живой, бродяга?» Мозг рефлекторно отдал команду посмотреть в направлении звука, но поскольку организм Артёма был серьезно разбалансирован, Паук тут же потерял ориентацию в пространстве и завалился на бок.
Тяжко вздохнув, он повернулся на спину и глядя в высокое, синее небо окончательно понял, что как это ни прискорбно, но без посторонней помощи ему не подняться. Оставалось надеяться только на то, что слышимый голос ему не пригрезился, и человек, окликнувший Артёма, поможет ему, если, конечно, он не входит в круг знакомых «ITdrystchа» и Клетчатого.
Через несколько секунд щурящееся на солнце лицо Паука заслонила чья-то тень:
 — Живой спрашиваю?
Корча страшные гримасы в попытке навести резкость своего не до конца восстановившегося зрения, Артём приподнял голову:
— Олег? — не веря своим глазам, хриплым, слабым голосом спросил он. — Ты здесь?
Ворон бросив на ходу опасливый взгляд по сторонам, принялся осматривать пострадавшего:
— А ты что, думал я и правда кину тебя на растерзание этим? — Тихо произнес он. — Или что, ты уже считаешь себя Царем горы? Типа: «У меня Камасит, я все могу, я всех одолею! Так что ли? А, Тёма? На, — Ворон сунул что-то тяжелое в карман пострадавшего, — не отпускай его больше. Прости, тебе не сказали. Камасит, пока не привыкнет к тебе, к практикам с ним, на первых пора;х может признавать руку сильнейшего. Всегда, Тёма, есть кто-то сильнее…
— Этот Клетчатый, — тихо прогудел Паук, снова пытающийся приподняться и сесть. — Он…, он…, брал в руки Камасита!
— Бл…ь, — услышав это, тихо выругался Ворон, — …Клетчатый. Придумает же… Этот Клетчатый, Тёма, тоже видно считал себя Царем горы. Вначале дракончик даже признал его верховенство. А когда почувствовал кого-то сильнее, сразу стал на мою сторону и сработал как диверсант. Камасит здорово прибавил своего жа;ру к моему.
М-да, жадность, — неведомо к чему заметил Ворон и тут же пояснил: — Мало было отобрать твои деньги, здоровье, жизнь. Понадобился еще и Камасит! Жадность фраера и сгубила. Зарвался Царь горы и не просчитал, что за тебя могут вступиться со стороны. Вот и осталась от Царя горы кучка пепла».
 — Выходит, — озадачился внезапной догадкой Паук, — я что …был просто подсадная утка?
— Я тебя только что осмотрел, — вместо ответа произнес Ворон, — поверь, ты не утка. Ва-а-алик! — тут же выкрикнул Олег куда-то в сторону, — где он, чёрт! Иди сюда!.. Да иди, говорю. Тут… все нормально уже, можно.    
Вскоре к месту недавних фантастических событий подошел высокого роста, хорошо сложенный молодой мужчина. Было заметно, что он все еще находился в плену пережитых эмоций.
— Ну что тут? — деловито поинтересовался он, стараясь скрыть это и не зная с какой стороны подступиться к Артёму, которого именно в этот момент Ворон, судя по всему, рассчитывая на помощь подошедшего, поднимал на ноги.
— Подхвати, — подныривая под руку Паука, спешно бросил Олег и тот, кого, судя по всему, звали Валентин, понимая, наконец, что от него требуется, тут же оказался с другой стороны Артёма.   
— Давай, — кивая куда-то в лес, скомандовал колдун, — к моей машине. Живенько. Если отключится – придется нести. Ну, Тёма, перебирай ножками, тут не далеко…
Паук не очень хорошо видел куда его вели. Голова его болталась, а от мелькающего перед глазами изображения вскоре его начало подташнивать. Меж тем вопреки заверению Ворона прошли они много. К тому времени окончательно севшие «батарейки» Артёма начали отключать ему ноги. Последние метры до машины колдуна обвисший между своими спасителями Тёма, будучи не в силах двигаться, скользил по иглице, едва не потеряв одну из кроссовок.
Его как-то впихали на заднее сидение и даже пристегнули ремнем безопасности. Ворон тут же безцеремонно стал шарить по карманам спасенного и, найдя ключи от Тойоты, передал их Валентину:
— Бери, — вытирая пот со лба и восстанавливая дыхание, выдохнул колдун. — Видел, красненькая букашка там, на опушке, стояла? Заводи и выезжай через лес с той стороны. Подождешь на асфальте, пока я по этим колдобинам вокруг доеду. К машинам тех двоих даже не подходи. Следы останутся. А так…, к ночи, думаю, того, что не в себе найдут.
Увидишь нас, пропусти вперед и давай следом…
— Ну нормально, — вдруг стал в «позу» Валентин, — я что тебе из службы «Трезвый водитель» или таксист?
Колдун потемнел лицом и блеснул исподлобья тяжелым взглядом:
— Сядешь и поедешь, — с угрозой сказал он. — Сам напросился со мной. Я тебе, Валик, не МКС, а ты мне не космический турист. Да, ехали просто подстраховать, посмотреть, но… видишь? Так сложилось. Дела серьезные, так что участвуй.
Да, и не вздумай пока будем ехать хоть кому-то об этом написать или рассказать. Мозги включи! Сам понимаешь, что «доброжелателей» море! Тут же ментам донесут. Я-то вывернусь, а вот ты потом, братка, не отмоешься. Понимаешь, о чем и как я тебе говорю? Если даже только подумаешь о том, чтоб открыть рот про сегодняшние дела – пожалеешь! Это я тебе обещаю, Валик, слышишь меня?..
Знай я, что придется …вот так …реагировать, — остывая, добавил колдун, — хрен бы я тебя брал. Ну, уяснил ты мои слова, «Паладин света», «Инквизитор» или, как ты там сам себя величаешь – «Светлый патриарх»!
Валентин слыша это вдруг побледнел, а колдун, глядя ему в лицо, шагнул к нему ближе и, положа руку на плечо, добавил:
— Думаешь, друже, я твоих публикаций не читаю? Интернет – место общедоступное, а я у тебя в друзьях.
Ну так вот, Валико, добавлю еще к сказанному: мне, честно говоря, «вдоль болта» кем ты там себя для этих больных на голову выставляешь. Это, что называется, ваши сексуальные игры, но! Еще раз сошлешься в этой херне на «меня», хоть намекнешь, а мне, поверь, очень скоро про это расскажут, доиграешься до того, что будешь, как тот, на поляне, пузыри носом пускать. Веришь?
Валентин угрюмо кивнул, повернулся и молча отправился через лес к машине Паука. Олег, сопровождая его взглядом, недовольно качал головой, будто был уверен в том, что сказанное им все же не дошло должным образом до ума его друга. Когда же Валик окончательно исчез в лесной чаще, Ворон сел в машину и, запустив двигатель, стал выруливать на лесную дорогу.
Артём явно чувствовал неловкость от того, что стал свидетелем некой неприятной сцены, а потому молчал, но Олег, судя по всему, не особенно-то придавал значение тому, что у жесткого разговора друзей был свидетель.  Беглым взглядом оценив состояние пострадавшего, он, едва только авто уверенно стало в колею, вынул из кармана мобильный телефон и набрал номер.
— Алё, Л;са. Привет. Ты на работе? …Отсыпно-о-ой? Отлично. То, что надо. Есть проблемка. Ты нужна. Напиши на послезавтра за свой счет. Что? …Случилось, Л;са, случилось. Не по телефону. Не болтай, говорю! …Так что, на тебя рассчитывать?.. Хорошо.
Тогда срочно звони Николаевичу, Коловану. Скажи, мне часа три-четыре, наверное, ехать. Нежданчик у нас случился. И ты лети туда. Будешь нужна, потом скажу зачем. Попроси своего Игорька, пусть отвезет… Что? Связь плохая, повтори… Да, — Ворон покосился на Артёма, — нежданчик один. Нет, не Валик. Твой крестник – Артём… Ну, Л;са, …раз везу к Коловану, дело плохо, чего ты еще спрашиваешь? Всё, время дорого, звони Николаевичу…
Они немного покружили по объездным путям, выводящим на гродненское шоссе и вскоре уже неслись в сторону Второй минской кольцевой дороги. Где-то позади, словно привязанная, за ними мчалась Тойота Артёма, но Паука на данный момент это мало беспокоило. Его неудержимо клонило ко сну и вскоре он на самом деле провалился в глубокое забытье…
  Сколько он спал трудно было сказать. В момент, когда Паук открыл глаза, за окном было клонился к закату жаркий летний день. Нужно сказать, что сон немного прибавил ему сил. Болезненно морщась от неприятных ощущений во всем теле, а особенно в затекшей во время сна шее, Артём осторожно потянулся:
— Где это мы? — пытаясь поймать лицо колдуна в зеркале салона машины, спросил Паук.
Ворон ответил не сразу. Похоже, что в этот момент мысли его были очень далеко:
— В Могилёвской области, — не распыляясь на детали, коротко ответил он.
— А куда едем?
— Опомнился, — со смешком заметил Олег. — Две с лишним сотни отмотали…
— Мне надо было поспать, — так, словно рассказывает какую-то простую бытовую историю, произнес Паук. — Я там, в лесу, рот не мог открыть. Сил не было…
— Их у тебя и сейчас нет, — не дал ему договорить Ворон, — поэтому, Тёма, ты сейчас только слушай, хорошо. Как прибудем на место, ты должен понимать где ты и что с тобой будет происходить. Едем мы в Радомлю . Там есть пара …необычных мест. Сохранились еще.
 — Я в курсе, — оживился Паук, — собирался съездить, сделать материал. Там на Радучи  был Радомльский замок. Вся земля в костях, столько битв!..
— Молчи, Тёма, молчи, — мягко остановил его Ворон. — То, что ты слышал об этом месте – хорошо. Но все истории о нем, как говорят – только вершина айсберга. Да, правильно, костей там под землей просто …пласты. И за;мок был, и это правда. И то, что пишут в книжках по истории про сети подземелий, ходов и колодцы, к которым шли путники со всего света – тоже имело место.
Книжки…, — тяжко вздохнул колдун, — в книжках ученые-исследователи пишут «было». А я тебе …вынужден буду показать, что все это не «было», а осталось и до сих пор прекрасно функционирует. — Олег, коротко бросив взгляд через плечо, подмигнул Пауку. — Только, Тёма, сейчас серьезно. Это место даже для меня… Понимаешь, …не то чтобы запретное. Я, чтоб не крайняя необходимость, к Коловану …даже в мыслях не обращался бы.
— Он тоже колдун? Проводник?
— Колдун, — в растерянности повторил Ворон. — Для таких персонажей, Артём, нет рамок, понимаешь?
Паук отрицательно замотал головой.
— Любые названия «чародей», «колдун», «волхв», «ведьмак» это, как ни крути – рамки. Каждый из них действует или, как сейчас говорят – практикует и по плодам его работы люди говорят: «это колдун», «а это ведьмак». Людям так проще. Они думают, если назвать ведро ведром, оно так всегда и будет емкостью для переноса жидкостей. Они всегда вгоняют образ предмета в понятные им рамки…
— А разве не так? — удивился Артём. — Ведро и на самом деле есть емкость для переноса жидкостей.
— А ты возьми и врежь этим ведром кому-нибудь по башке! — неожиданно предложил Ворон. — Со всего маху. Так, чтоб из того и дух вон! Насмерть! Что это тогда? М? Это уже орудие убийства, а не сосуд для переноса жидкостей. Так что забудь о рамках образов, Артём. Колован он и есть колован! Знаешь, какие места называли Коловань или Колывань?
Паук снова замотал головой.
— Это…, — задумался на миг Ворон, — такое навье место. Святилище. Оно всегда было связано с войной. Ставили их в …очень особых местах. В мирное время там сушили провиант для походов. Он мог очень долго храниться потом и не портился. А во время битв… Там складывали раненных, для восстановления. В каких местах полагалось ставить Колованы, знали только особые люди. Ну, — Ворон на короткое время отпустил руль, и сотворил в воздухе какие-то неопределенные фигуры, — какие они нафиг …люди? Говорю же – у них нет рамок, есть только это …название. Эти же «люди», — на этот раз он показал пальцами воображаемые кавычки, — такие места и издревле охраняли.
Простой человек, даже приблизившись к такому месту не с той стороны мог мигом состариться на много лет или даже умереть, но мог и помолодеть. Прикольно, правда? Но, — Олег тут же стал серьезным, — прикольного там ничего и близко нет. Страшное место, эта Коловань, — признался он, — очень серьезное.
В летописях я видел в давние времена люди знали их и боялись даже подходить близко. Говорили, что иногда там оживали и бродили кругами покойники. В общем…
— Сочиняли, — догадался Артём.
— Не-а, — бросая взгляд в зеркало, хитро улыбнулся Ворон, — что видели люди то и говорили. Всё так и было…
Перед постройкой Колована в тех местах рылись колодцы, погреба, подземные ходы… Хрен его знает, — задумавшись, предположил Олег, — я вот сейчас подумал, а может, так и появилось слово котлован? После рытья Колована? Ладно, — тут же отмахнулся Олег от ненужной мысли, — не о том мы… Короче после постройки Колована вода в колодцах становилась мёртвой или живой.
Там, где были колодцы с мертвой, погибших в бою или раненных укладывали в ряды. У раненных быстро затягивались самые страшные раны и их переносили в живые места, чтобы они набрались сил и встали на ноги. Кстати, в живых местах даже зазубренные в бою мечи «молодели»…
— А мертвые? — спросил вдруг Артём.
— Что мертвые? — не понял увлекшийся рассказом Ворон.
— Ну, ты сказал, что в мертвые места приносили тяжело раненных и мертвых. У раненных быстро заживали самые страшные раны, а с мертвыми что было?
— Мёртвого, Тёма, могли поднять, если пролежал меньше суток. Колывани часто ставили рядом с побоищами. Если, конечно, было кому их ставить, понимаешь, да? Если были специалисты. Там же ставили и Черные кузни. Другие специалисты, - колдуны-кузнецы в них ковали самые совершенные доспехи и оружие. Кстати, ты знаешь, древнее название Таллинна?
— Нет, — признался Паук, — помню, что-то славянское.
— Ревель, — со знанием дела заявил Олег, — но это позже, а в начале – Колывань.
— Мы сейчас едем в такое место? — догадался Артём. — Со мной все …так плохо?
— Плохо, — не стал юлить Ворон, — я бы сказал – хуже некуда. Тебя выпили, Тёма.
— Так уже было, — с горечью вспоминая свои приключения в Лиде, тяжко вздохнул Артём.
— Нет, друже, так — выделяя это слово, ответил Олег, — еще не было. Раньше тебя хотели просто выдоить и убить, а здесь …Здесь от тебя даже в энергетическом плане ничего не осталось бы, понимаешь? Этот дядя в шляпе просто заметал следы. Стер бы тебя полностью и искать было бы нечего.
Я знал, что он тебя найдет, — признался Ворон. — Н-ну и наглец, ох наглец!..
— Ты его тоже стер? — вспоминая неприятные минуты в лесу, поинтересовался Паук.
— Неа, — легко перепрыгивая с серьезных тем на шутливый, непринужденный тон, улыбнулся Олег. — Пока еще рано. Надо посмотреть куда идут его ниточки. Походить по ним на досуге. Это бывает полезно. Часто объясняет самые непонятные и запутанные штуки, что творятся вокруг…
— А что этот Колован будет со мной делать? — резко возвращая Ворона к предмету разговора, спросил Артём.
Олег замолчал, сосредоточенно глядя на петляющую среди полей и лесопосадок дорогу.
— Не знаю, — честно признался он через несколько секунд. — Я… Пытался тебе рассказать, …не очень пугая, чтоб …подсластить пилюлю. Что-то вроде сказочки.
Это …безграничные сущности, Тёма – Колованы. В миру простые дедули. Паспорта имеют. Даже на работу могут ходить, от скуки. Кто про них сейчас знает? Я, теперь ты, да еще пара человек. А рабочие колодцы и ходы в междумирье охранять надо.
— А археологи? Государство? — вяло поинтересовался Артём, думая о чем-то своем. — Раскопают же, и что тогда?
— Раскопают? — внезапно рассмеялся Ворон. — Ну да. Раскопают. Скорее их всех закопают. Нет, брат. Никакие археологи и государства никогда не найдут то, что им найти не дано. И колодцы, и ходы, и Памятный камень  будут ждать своего срока, даже если все Человечество вымрет.
— Ты что? — не понял Паук. — Нафига оно всё это будет надо, без Человечества?
— А это уже проблемы Человечества, — спокойно заметил Ворон. — То, что мы сами себе под задницу складываем ящики с тротилом на работе Колованов и других «специалистов» никак не сказывается. Если что, с таких как они новое Человечество и начнется.
Паук, продолжая обдумывать что-то свое, снова заметил:
— Тогда непонятно, почему этот Колован тебе или мне станет помогать.
— Тебе это не понятно, а мне всё-о-о понятно.
Артём впился в затылок Ворона испытующим взглядом:
— Тебе …придется что-то отдать или сделать за мое спасение? — догадался он.
— А это уже, Тёма, «проблемы Человечества», — нахмурившись, ответил Олег. — Ты об этом не думай.    
Глава 3
Они добрались до древних земель Радимичей в момент, когда на Могилевщину уже упускался теплый, ясный вечер. Пик засушливого лета 2023 года вынуждал мающиеся от жары деревья сбрасывать на землю еще зеленые листья, и они щедро устилали край узкого шоссе, петлявшего среди аккуратных, обработанных полей и редких населенных пунктов.
В момент, когда за окном промелькнул указатель «Будино», Олег, углубившийся в рассказ о многогранности понятия Проводник, вдруг прервался и, тяжко вздохнув, произнес:
 — Уже близко. Дальше Радомля и Радучи.    
— А нам не сюда? — озадачился Паук. — Ты вроде говорил, что в Радомлю?
— В свое время здесь везде была Радомля. — Неохотно ответил Ворон. — Еще одна странная шутка истории, — продолжил он. — Жил себе народ триста лет. Считай все Полесье было его. Сильные люди – культура, традиции. Красиво звались – Радимичи. С ними считались.
…Стали искать независимости, откололись от Ляхов, создали с Балтами свой союз. Как сейчас говорят – самоопределились, но! Сразу нашелся другой народ и… Вот ты уже не хозяин на своей собственной земле.
Вроде живешь там же, но платишь кому-то за это дань. Сначала Хазарам, а потом Олегу и Руси. Они же, Радимичи, не хилые ребята были, Артём. Постоянно упирались, бились за свое… И что от них осталось? Пара строчек в учебниках по истории?
— Какая же это «странная шутка истории»? — в тон собеседнику отозвался Артём, рассматривающий в это время уплывающую вдаль, умирающую деревню. — Это и есть наша история.
— Странная, — стоял на своем Ворон. — Сколько их было – великих цивилизаций, городов, памятников? Блин, даже сейчас глянешь, что-то же от них осталось? Понятно, что и технологии, и знания у людей были, а что в результате? Не…, что не говори, в школе учили неправильно. Выживают не сильнейшие. Всегда остаются изворотливые, хитрые, подлые, жадные. Их большинство. …Отрицательная селекция в действии, блин…
Ворон снова тяжко вздохнул, и Артём вдруг почувствовал, что колдуну отчего-то очень не хочется ехать дальше.
Когда они пересекали агрогородок Радомля, Паук решил об этом поговорить, но Олег лишь поднял руку и ответил: «Не надо, Тёма. Это длинная и неприятная история. Хуже, чем у Радимичей».
За агрогородком свернули налево, в сторону деревни Радучи, но, проехав недолго по не самой лучшей дороге свернули вправо, где машину так заболтало на ухабах широкого, недавно скошенного поля, что пришлось перейти на первую передачу. Среди сухой стерни слабо просматривалась свежая, примятая колесами колея.
— Л;са уже тут, — отмечая след, бросил через плечо Ворон и взяв в руку телефон, тут же набрал номер. — Але, …але. Блин, ну и связь. Л;са! Слышишь меня? Ты уже на месте? Не, я еще в поле, тянемся… Ну…, — Олег бросил взгляд в зеркало заднего вида, — да букашка Тёмина. Чуть ползет сзади. …Не, быстрей нельзя, спойлеры по полям растеряем.
Николаич там? …О…. А что ты можешь ему сказать? Сама же нифига не знаешь. Не надо, Л;са, я сам.
Он сейчас рядом? Нет? …И хорошо. Тогда слушай. Мы тебе доверим самое важное. …Я так понимаю, что без объяснений с Колованом мы вряд ли обойдемся. Не надо чтобы твой Игорек, а, главное, Валик что-то лишнее видели и слышали. Как-то вывернись и уведи Скрабо и Антоновича куда-нибудь подальше. …Ну Валика, какого Скрабо? Типа ты не догадалась. Короче, делай что хочешь, но Скрабо не должен приближаться …сама знаешь куда. Я и так боюсь, чтобы он там в Тёминой Тойоте сейчас сидения не намочил. Воспоминания у него об этом месте будь здоров. Ты же его знаешь, Валика. Всегда лезет куда не надо – Паладин Света, б…дь. Всё, мы скоро будем.
 Поле, потянутое дымкой от уличных печей невидимого, спрятавшегося где-то за деревьями села вскоре уперлось в лес. У самой опушки словно повернувшийся к людям спиной дремлющий слон лежал огромный серый валун. За ним пыльной, неровной ямой начиналась узкая лесная дорога, заросшая травой.
Джип Ворона легко преодолел препятствие и, дождавшись, когда малютка Тойота проделает тоже самое, размеренно урча пополз дальше. Так, поочередно переваливаясь на частых лесных ямах, они продвигались вглубь леса что-то около двадцати минут.
Не зря в старину считалось, что ночь выходит из земли и, в первую очередь, в лесу. Здесь, среди густых зарослей уже наступали сумерки, было прохладно и, что удивительно в такое сухое лето, сыро.    
В какой-то момент Ворон резко взял правее и прижался к кусту молодой черемухи:
— Все, дальше пехом, — безо всякого оптимизма открывая дверь, сказал он. — Телефоны бросаем тут. Соберись, идти далековато и лес здесь не для непрошенных гостей… Сам увидишь.
Позади умолк двигатель Тойоты. Валентин, выскочив из салона в один миг оказался возле Ворона:
— Это ж мы приехали к колодцам. Мне же было сказано, что ни…
В запале непонятных эмоций затараторил он, но Олег, не церемонясь, закрыл ему рот своей широкой ладонью:
— Раз ты понял где мы, значит, должен помнить, что здесь не любят шума. Тише, Валя. Все, что ты можешь сказать – я знаю. Да, я обещал тебе больше никогда не привозить сюда, но ситуация, друже. Поверь, я и сам не сунулся бы в это место без крайней надобности. Слышал поговорку: «Никогда не говори никогда»? Вот. Это наш случай.
— Б..я, — продолжал суетиться Валентин, едва только Ворон убрал свою руку, — я ж не могу! Как вспомню эти…, у меня …все внутри колотится.
— Помолчи, — с нажимом прервал его истерику Олег. — Вы со мной, не забывай. В сам Колован даже я не пойду, только Артём. Твоя задача – увести оттуда Ли;су и ее батю.
— Куда увести? — побледнев, мертвыми губами едва смог произнести Валентин. — Там же везде…
— Я же сказал, вы – со мной. — Еще тверже заверил Олег. — Уйдешь с ними за рвы, там ничего такого не будет. …Ну, сам подумай, на кого мне еще положиться? Если тебя так колбасит, представь, что будет с Игорьком? Он же с катушек съедет! Ли;са поможет тебе, скрасит время ожидания…
— Так она же меня…, — трепыхался Валентин. 
— Еще раз говорю – успокойся. — Стоял на своем Олег. — Делай что хочешь, но уводи их за рвы. Ну кто, как не ты, а, Валя? Ты ж сам видишь, ну неспроста же тебя сюда опять выкинуло? Судьба, брат. Так что соберись и двинули. Пойдешь за Артёмом.
— Бля…, — вскинул руки кверху Валентин, но Ворон тут же шагнул в сторону и в ультимативной форме произнес:
— Пойдешь первым?
Паук, молча следивший за этой непонятной перепалкой, конечно же, не совсем понимал того, что происходит, но для себя сделал однозначный вывод, что в предстоящем путешествии по непонятной пока для него причине даже последним идти было в крайней степени опасно…
Судя по тому, что Скрабо тут же покорился, перспектива стать первым для него была смерти подобна. Олег кивнул Валентину и тот, вздохнув, покорно зашел за спину Паука.
— Тёма, — тихо произнес Ворон, осматривая слабого, покрывшегося испариной даже от недолгого стояния возле машин молодого человека, — сейчас пойдем. Топать надо самому, понимаешь? Это уже часть обряда. Идешь сам – твой выбор остаться среди живущих, и остаться не пустым, как запрограммировал тебя тот хрен в шляпе.
Я буду только маячить перед вами. Так что держите глаза открытыми и не отвлекайтесь. Тут …херня какая-то в Привходе творится. Что-то Колован …не чешется. О, — оборачиваясь к и открывая дверь машины, Олег повернулся спиной, взял что-то в салоне и спрятал это за пазуху, — чуть подарок не забыл, — подмигнув Пауку, произнес он и продолжил:
Надо, Артём, чтоб ты понимал: все такие места имеют сильную защиту. А Колован… Тут все очень серьезно, брат. Уровень – топ. И защита, что от случайного дурака, что от продуманного колдуна – на самом высоком уровне. Другое дело, что всё оговорено и хоть меня здесь не рады видеть, тому, кто договаривался доверяют и нас, после «полосы препятствий», думаю, пропустят.
Для вас это будет серьезное испытание. Тем более, что я уже говорил, вести я вас не смогу, буду только маячить. Знай одно – почаще смотри вперед и старайся видеть мою спину. Это маяк. Пропал моя спина, стой, как вкопанный. Я вернусь за вами, и мы пойдем дальше.
Валик! Тебя это тоже касается. Если Тёма стал – стой и ты. Чтобы вокруг вас, под вами, над вами, позади вас не происходило – Артём должен видеть мою спину, а ты спину Артёма. Если шагнете в сторону… Тебе, друже, говорить не надо, что там бывает…
Валентин нервно и часто закивал в ответ.
— Ну что, братцы, — бодро выдохнул Ворон, — двинули…
Первые же шаги в лесу заставили слабого, едва держащегося на ногах Артёма мобилизоваться. Растущая вдоль дороги черемуха сразу, на входе, натуральным образом обхватила его тело и не дала сделать и шагу. Ворон, заметив это, вернулся и помог товарищам пробраться через эту в общем-то пустяшную преграду.
— Ребята, мы так до рассвета не управимся, — отбрасывая в сторону застрявшие в одежде Паука ветки и листья, мягко надавил на связки Ворон. — Здесь, Тёма, не сачканешь, понимаешь? Дальше будет только хуже. Не отдашь всего себя целиком – не дойдешь до Колована. Пойми, сейчас просто нельзя себя жалеть. И ни жди, что я или Валик тебя пожалеем. У каждого путника здесь свои задачи. Закон джунглей: «Каждый сам за себя».
Не хочу пугать, но если ты не доберешься к рассвету до Колована, тебя ждет… Тебя не будет, понимаешь? Вообще!
Сейчас ты еще можешь сказать: «Вот моя рука». Но ты же, Артём, а не рука Артёма, верно? — заставляя Паука вслушиваться в свои слова, продолжил внушения Олег. — Но подумай, чья это – моя рука? Оторви ее, выброси! Твое «я» все равно останется при тебе. Не пропадает же оно и не уменьшается, когда ты стрижешься, или режешь себе ногти?
Повторяю, если не доберешься сегодня куда надо, для тебя больше не будет этого «я». Эта «шляпа» крепко закрутил вокруг тебя воду. Я в праве только отсрочить «приговор». Без твоего личного волевого решения, без твоей силы воли на то, чтобы разрулить эту ситуацию, никто не сможет спасти твое «зернышко» от полного распада.
Ну, …собрались? — Заключил Ворон. — Пока не стало совсем темно ломимся вперед. Падаем, встаем, ползем если надо, но сцепили зубы и… пошли…
Нормально, без приключений, Паук прошел лишь метров десять, не больше. Только-только он приноровился к неторопливому шагу Олега, как через несколько секунд небо и земля в его поле зрения резко поменялись местами. Артём остановился, думая, что теряет сознание, но тут же все вернулось на свое место. Еще шагов десять и снова тоже самое.
И вдруг окружающие их деревья начали дымить, …сразу все! Словно брошенные в огонь и нежелающие гореть мокрые поленья. С каждым шагом дыма становилось все больше, трудно было дышать, но Артём, как ему и было велено, стараясь не отвлекаться упрямо шагал за маячившей перед ним спиной Ворона. Олег странным образом то исчезал, то появлялся, словно кто-то включал или выключал какой-то суперсовременный проектор, транслирующий его изображение.
Огонь вокруг вспыхнул внезапно! Лесной пожар будто упал с вершин коряжистых, толстых и узловатых сосен. Запахло гарью, обдало жаром. Артём поднял руку, чтобы прикрыться от огня и тут же почувствовал вонь обгоревших на ней волос. Посыпались черные, дымящиеся сучья, занялась пламенем иглица. Материал кроссовок стал плавиться и тут же заныли от боли обожженные ступни. Паук, поддаваясь импульсу самосохранения, и поочередно сунул ноги с потерявшей форму обувью в песчаную яму между корней огромной сосны. Ступням стало легче, но легкие летние кроссовки превратились в какие-то бесформенные чуни с торчащими из них черными, дымящимися ветками и иглицей.
Наскоро перешагнув корень, Паук бросил взгляд назад. Следуя примеру Артёма, шедший позади него Валентин так же принялся спасать свои ноги.
В окружающем пламени и дыму Паук присел и осмотрелся. Вот снова возникла из ниоткуда спина Ворона. Олег махнул рукой и двинулся прямо в пожар. Шел спокойно, как ледокол, но странно, он то и дело будто отмахивался от кого-то руками, или пригибался без видимых причин. Порой даже мощно и молниеносно бил куда-то в клубящийся и смрадный воздух, однако упрямо шагал вглубь чащи, оглядываясь и давая своим спутникам возможность поспевать за собой…
Артём даже не понял вначале, что произошло. Ноги Паука скользнули, и он, опрокидываясь навзничь, увидел, как над ним смыкается поток грязной воды, густо покрытой ковром болотной ряски.
Он задержал дыхание и стал барахтаться, стараясь принять вертикальное положение. Вскоре ему это удалось, но как не силился Паук нащупать под собой дно, его ноги лишь упрямо перемешивали черную, болотную воду. Уставшее, теряющее силу тело тут же потянуло вниз. Неимоверным усилием воли Паук заставил себя сопротивляться этому и стал грести. Через несколько секунд он оказался на поверхности.
От былого пышущего огнем пожара остался лишь висящий над болотом душный дым. Артём осмотрелся. Позади него, отплевываясь от попавшей в рот ряски, также как он болтался в зеленой жиже Валентин. Ворон, глядя куда-то в лес, стоял на толстом, растопыренном выворотне, держась за когда-то расщепленный молнией сук:
— Долго, ребята, — глухо сказал Олег. — Не забывайте, я для вас тут только Проводник – пассивный помощник. Это ваш путь, ваши испытания. Иначе человеку просто не войти в Колован. Ну все, хорош попусту барахтаться, накупаетесь еще. Вот вам совет, держите ноги ближе к поверхности воды. Так проскочите. Снизу вас уже услышали. Интере-есная живность, — весело заметил колдун, отрешенным взглядом окидывая болото. — Странно, что поднимается свободно, без контроля, — будто сам для себя вслух заметил он. — Куда Страж смотрит? Ну, хлопцы, вперед…
Олег, указал парням направление и Артём медленно, осторожно, поплыл, стараясь не тревожить покрытую зеленью гладь затхлого болота. За ним, держась в кильватере, пристроился Валентин.
Через минуту Артём понял, о чем их предупреждал Ворон. Сначала из воды начали подниматься мелкие пузырьки, а затем стали ясно ощущаться чьи-то скользкие прикосновения.
 — Бля, Ворон! — выкрикнул испуганный Валик. — Подо мной кто-то плавает, большой.
— Поднажмите, хлопцы, — звучно ответил уже невидимый из-за выротня Олег. — Только не колоти воду, Валя, плыви, как Артём – тихо, если не хочешь познакомиться с теми, кто поднялся за вами снизу. Еще метров десять прямо, там будут кочки…
В самом деле вскоре Паук и Валентин вертя головами и все чаще чувствуя, как кто-то аккуратно ощупывает их под водой, словно в ограждение уперлись в плотные, будто тюки соломы купины, собранные из сотен поколений какой-то неведомой травы.
Валентин помог Артёму взобраться наверх, а когда Паук протянул в ответ ему руку, в момент, когда Валик стал карабкаться, прямо за ним в черном зеркале болотной воды проплыла чья-то большая, серо-зеленоватая спина.
Артём, глядя на это, почувствовал, как его передернуло. Тут же на одной из стоящих рядом кочек вдруг как голограмма появился Ворон. Не было сомнений, колдун тоже видел страшного болотного обитателя. Он перехватил удивленно-вопросительный взгляд Артёма:
— Это нормально, — так, чтобы не пугать и без того нервничающего друга, не заметившего своего преследователя, подвел черту Олег. — Всё под контролем, Тёма, не отвлекайся…
Молодцы, парни, — бодрым голосом продолжил он. — Пожар – штука серьезная, а эти дела, — Олег кивнул в сторону болота, — уже будут попроще. Я тут немного …прибрался, так что осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Правда дальше наша тактика меняется.
Теперь я буду с вами. Шагаем с кочки на кочку. — Привычно инструктировал Олег. — Смотрите, некоторые из них болтаются. Всегда надо быть готовым сгруппироваться и рухнуть на нее пузом. Если кочка далеко и надо прыгать – ноги вниз, но старайтесь не опускать их глубоко в воду. Там могут быть корчи и еще …черт-те что, голодное и очень вредное, — многозначительно добавил он. — Не забываем – ни на что не отвлекаемся. Погнали!..
   Артём уже даже не пытался осмыслить или как-то анализировать происходящее. Дым от пожара, как и воспоминания о нем снесло налетевшим невесть откуда ветром. Дышать стало легче.
Вдали, метров за сто пятьдесят чернел край то ли берега, то ли леса. Вечер окончательно входил в свои права. Пребывая в замкнутом, иступленном состоянии Паук только кряхтел, прыгая, сваливаясь или взбираясь на очередную кочку.
В момент, когда они, наконец, решили передохну;ть, случилось то, что заставило полуживого Артёма и начинавшего малодушничать Валентина в срочном порядке изыскать в себе новые силы и желание идти дальше.
Едва вся троица устроилась по кочкам, в холодном полумраке болотной сырости стали ясно слышны чьи-то уверенные, твердые шаги. Над поверхностью болота появился огонек. У Скрабо и Паука вытянулись лица. Они синхронно задержали дыхание… По колышущейся поверхности болота, как посуху, держа в руке странный, бочковатый светильник на металлическом кольце, шел здоровенный, лохматый мужик с лицом торфяного, темно-бурого цвета. Остановившись возле людей, этот персонаж махнул влево от намеченного Вороном курса, мол, давайте за мной.
Колдун следил за болотным обитателем так, как следил бы за охотой котенка на воробья – с интересом и даже весело, хотя в теле Ворона чувствовалось напряжение. Было понятно, что в случае надобности он готов в любой момент сорваться и схватиться с этим великаном.
Страшный болотный обитатель отчего-то не сразу заметил сидящего на кочке колдуна. Когда кровавые, воспаленные глазницы вдруг остановились на Во;роне, пришелец, недобро глядя в его сторону, ощетинился, отступил назад, после чего, вскинув к темным небесам свое коричневое, дикое лицо, тряхнул косматой головой и недовольно зарычав, размашисто и быстро, словно по твердой земле, зашагал прочь по заходившему волнами болоту.
Едва только стихли его чавкающие шаги, Валентин, шумно выдыхая, с явным облегчением произнес:   
— Нихера себе …дядька! А чего мы с ним не пошли?
— Надо было идти, — спокойно ответил Олег. — Чего ты растерялся?
— Ты же не пошел?
— Значит, и вам не надо, — глядя в сторону ушедшего во мрак существа, заключил колдун. — Я же говорил – ни на что не отвлекаемся. Ну что, отдохнули? Вперед!..
Вскоре кочки закончились и до того, что можно было назвать берегом еще метров сорок троица брела по пояс в зловонной, пузырящейся торфяной жиже. Именно в этот момент Артём заметил, что колдун как говорят в народе «тянет» правую ногу. Она плохо гнулась в колене.
Еще метров двадцать словно по минному полю по щиколотку в грязи, едва не оставив в чавкающей, черной пластилиновой массе свою многострадальную обувь, они крались к долгожданному сухому месту. И здесь Паук повторно отметил странную хромату Ворона. Кто знает, возможно она появилась и раньше, но Артём за пожаром, да и в болоте просто не обращал на это внимания.
Почувствовав под собой твердую почву, все трое устроились отдохнуть. И если Валентин и Артём попросту умирали от усталости, то удивительным образом оставшийся не перепачканным болотной грязью Ворон просто сел на пень и придирчиво, словно на первом марш-броске сержант за молодыми бойцами, наблюдал.
«Салаги» как им и положено, отдыхали недолго. Разогретые тела быстро остывали и под мокрую одежду моментально пробирался холод.
— Порядок, дозрели, — непонятно к чему заключил Олег и дал команду подниматься. Черные, мокрые, в сухой иглице и листьях Артём и Валентин привычно выстроились цепочкой и двинулись за Вороном в черный мрак леса.
Все молчали. Окружающую тишину нарушали лишь звуки чавкающей от переизбытка воды обуви. Вскоре среди черных стволов, чуть левее выбранного ими курса появился свет…

Ли;са и ее отец не сдерживали радость, когда к костру вышли эти «трое из леса». Было заметно, что время ожидания, проведенное ими в компании со стариком Колованом далось им непросто. Девушка никак не могла понять, отчего это Валентин и Артем так странно смотрят друг на друга и ощупывают свою одежду, обувь? Ничего примечательного в их гардеробе не было. Что же тогда их беспокоило? Разве что вечерняя роса могла заставить всё немного отсыреть.
Сам же Колован, сидевший на пеньке поодаль, лишь злорадно щурился, глядя на прошедших его допускное испытание парней, да покручивал в худых, жилистых руках отполированную до блеска гра;бовую палку-клюку.
— Чего пришел? — вместо приветствия, тихим, старческим голосом произнес он. — Сказано было: «Последний раз». …Не забыл, Гавран , я по твоей милости лишился своего жезла? Ни один Хранитель не простил бы такого. Видно есть веская причина, раз ты послал за мной весту-ведунью. Знаешь же, хитрец, что ей я не откажу – мы с ней одними дорожками ходим.
…Почто привязали мирского к этому делу? И еще шалопая этого привел! Знаешь же, что ему сюда дорога боле чем тебе заказана? …Кого ради у вас такие старания? Выведи уж, покажи кого привел…
Ворон тихонько подтолкнул Артёма в спину. Паук опасливо осмотрелся и на дрожащих то ли от усталости, то ли от страха ногах сделал несколько шагов к Коловану.
Дед, как дед. Сухой, крепкий. В сильно поношенном, но чистом темно-сером костюме, светлой сорочке с очень красивым галстуком-шнурком, затянутым под воротником в серебряный медальон. Остроносые туфли, которые были в моде где-то в 60-70-х годах ХХ века, были старательно начищены до блеска… Аккуратно стриженная бородка до груди, живые, светлые глаза и черная в полоску кепи.
— На что ты его вытянул, Гавран? — смерив взглядом Артёма, вдруг заключил дед. — Что тебе забот мало? Знаешь же, другое ему было суждено. Всё равно сталось бы, не сейчас так потом. Всегда с вами, Высшими, непросто, — насупившись, заметил дед.
— Не я, — нехотя произнес Олег. — Ли;са подписалась.
— Одна бы она его не вытянула, — думая о чем-то своем, продолжал Колован, — но вот же, замыслила. Видела что-то, …слышала, вот и вступилась. Но про то доню , конечно никому не скажет, — бросив короткий взгляд в сторону Ли;сы, уверенно заявил дед и тут же тихо добавил, — и нам с тобой тоже. М-да, сама она и правда не смогла бы вытянуть хлапца; , потому тебя и попросила…
Но то в первый раз! …Что ж ты в другой сам за него впрягся? Что там было-то?.. О, — сочувственно закивал Колован головой. — За какие такие грехи, хлопче, тебя так захотели извести, чтоб ты и вовсе пропадом пропал? А…, — так, словно рассматривает в уме сложный чертеж, продолжил старик, — колдунишка в это дело влез. …Си-и-льный маг. М-да...
Развелось их. Все как один ворошат Нижние миры, поднимают оттуда муть, тянут наверх всякую гадость. …Нехорошее время. Новый мир, новые колдуны и бог у них новый – деньги…
Но то ваши дела, Гавран. На что мне эта мышиная возня? Дел невпроворот, сам видишь. Война вон. На мосту толкотня, а мне некогда своей прямой работой заняться – порядок навести. Как тут управишься без жезла? — Снова не преминул уколоть Ворона своей весомой потерей Колован.
— Иван Николаич, — шагнув вперед и все еще припадая на правую ногу, миролюбиво произнес Олег, — видно тебя, старого, память начала подводить. Скажи мне, а с чьей помощи ты тогда свой жезл Силы получил?
Колован, услышав это, опустил взгляд, затем слегка откинулся назад, приосанился, и гулко потянул в себя сырой ночной воздух:
— Бог дал – бог взял, — принимая это веское возражение, куда-как заметно миролюбивее ответил он. — Но все одно, Гавран, жезла-то нет. Не на что сейчас старику в этой жизни опереться. Колдуны вон снизу всякую живность вытянули, те слоняются повсюду, как у себя дома. Как тут порядок блюсти? И жезла нет, и подарков никто не дарит…, — намеренно стал повторяться дед, после чего вдруг хитро подмигнул Ворону и добавил: 
— Ну, показывай, что принес… В штанине-то видать. Для твоей шабли великовато, а так – чую, Силу это большую имеет… Заворачивает – будь здоров! Ну, …давай уже, чего мнешься? Для меня ж, думается, и нес?
Ворон сунул руку куда-то в куртку, и Артём тут же вспомнил, как колдун возвращался за чем-то к машине. Вскоре Олег вытянул на свет божий трость «клетчатого» колдуна – причину своей «хроматы».
— Ох, — довольно протянул к ней сухие, старческие руки Колован, которому, судя по всему, эта вещица пришлась весьма по вкусу. — Хор-ро-ш-ша, — причмокивая языком продолжил дед, с интересом изучая трость и, как казалось, прямо на глазах наливаясь жизненной силой, — и Мощи-то темной!.. Ух сколько! Хор-ро-ш-ша, — повторил он. — А еще и след за ней тянется… О! Камасит!? Ох ты. Кто явился-то?
— Огненная ящерица, — тихо ответил Ворон.
— Осталась? Признала кого?
— Его, — Олег кивнул в сторону Артёма.
Колован сразу переменился в лице, поднялся, аккуратно отложил в сторону свою клюку и не без удовольствия оперся на блестящий от влаги и дорогого лака подарок.
— То уже – другое дело, — заметно сменив интонацию, деловито окинул всех взглядом дед, — тогда поколованим… Принимаю, Гавран, твой дар, — отстраненно глядя поверх голов присутствующих, глухо произнес он. — Теперь мне покойно. Справлюсь на мосту. Будет чем темным дорогу открывать. …Время дорого, — странно глянув в лицо Ворона, вдруг заявил Колован.
Олег едва заметно кивнул ему в ответ и перевел взгляд на Ли;су.
— Алис, — тихо сказал он. — Отведи Валика и Игоря за рвы. Помнишь, там родник? Помогите Вале отмыться и подсохнуть. Там и костровая в сторонке есть. Подождите возле нее…
Алиса послушно приобняла растерянно хлопающего глазами отца, развернула его и повела во все больше сгущающийся мрак ночи. За ними, с заметной, нескрываемой радостью, двинулся и Валентин…
Колован долго смотрел вслед ушедшим. Даже когда Артём уже перестал различать в ночной тишине их тихий говор и шаги, старик все еще продолжал стоять на месте, глядя куда-то в ночь, наплевав таким образом на сказанное им же: «Время дорого».
Только минуты через три он, наконец, повернулся и не спеша возвратившись к костру, сел на прежнее место.
— Гавран, — тихо произнес дед, — ты ведь знаешь, «за так» ничего не бывает. Спору нет, парня сведу куда надо, какой вопрос, ну а там уж – его путь. Справится – не справится, никому не ведомо, а дело, брат, своего требует. Сговоримся, что ль?
Ворон, отрешенно глядящий в огонь, вздохнул и принялся молча подбрасывать поленья в слабеющее пламя. Дед, не тревожа его вопросами, внимательно следил за колдуном. Ответил Олег только после очень внушительной паузы:
— Страхуешься, Страж?
Заметно посвежевший после получения подарка Колован, вдруг давая волю рвущимся наружу мыслям, с досадой хлопнул себя по худым коленкам.
— А как? — Возмутился он. — Вот бы мои труды скорбные да вам сплавить, Высшим! С вашей мощью, с вашими возможностями, это же – пустяк.
Вы вольные, бродите, где хотите и не привязаны как я к ходам, вратам, колодцам, мосту и речке. Видел, сколько тварей надергали из низшего мира? Просто ярмарка чудищ!
Каждый захудалый колдунишка, вон, как тот твой дружок, что к роднику ушел, вот только-только почуял силу, сразу берется за любую пусть даже самую сложную работу и тащит эту грязь в Привход. Отсюда де ими легче пользоваться.
Спрашивается, а для чего все это новым колдунам? А для того, чтоб сладить себе здесь, в яви, царское домашнее хозяйство. Как они сейчас говорят: «деньжат поднять». Это ж, бардак какой-то! — Расходился дед. — Тянут из темных миров кого ни попадя! И все для тех, кто им платит. И ни один дурень не спросит у своего заказчика: «А знаешь ты, дорогой человек, что будет с теми людями? А что сделается вокруг всех вас после того, как я это сделаю?»
Что за времена? Одурели эти темные! Войну затеяли. Оно понятно, всю эту свору из низших миров кормить чем-то надо, а война – пир для низших. Спрашивается, а оно вам надо было всю эту шваль сюда тянуть? Всегда блюли равновесие, а сейчас…
Вот в амбулатории нашей: взял стаканчик, воды попил и в урну – на переработку. А тут получается тянут, пользуют темных и бросают, как окурки. Загадили весь Привход! Пройти спокойно нельзя, ты же сам видел?
…Не подумай, Гавран, что я плачусь, но столько через Калинов мост темных прёт, что мне уж не до порядка на Привходе. И на других мостах не лучше, я же иных Стражей слышу…
— Зачем ты всё это мне рассказываешь, Колован? — не дал ему закончить Ворон. — Так говоришь, как будто это я такой порядок в мире установил. Знаешь же, вне людского мира нет людской справедливости. А что до твоей работы, так на то ты и Страж. Другому это дело и не поручили бы, только тому, кто знает людей и может справедливо судить их сути и до моста, и после него.
Хранителем ставят того, кто доказал, что имеет великую силу воли и может пользовать ее, как оружие и в людском мире, и в соседних. Я знаю одно – тебе не могут дать непосильную ношу, и, как ты там говорил? «Но то ваши дела, Гавран».
Нафига ты мне все это в уши грузишь? …Еще торгуется он…, — недовольно бросил в сторону Ворон. — Я ж к тебе не просто так пришел? Дар принес. И еще какой! Ты его принял – всё! Обмен совершен: дар за услугу. Так что веди парня в Колован. Испытание он прошел…
— Прошел, но с твоей помощью, — не преминул уточнить дед.
— И что? — Развел руками Олег. — Добрел-то он к тебе сам? Дозрел?
Колован, соглашаясь, кивнул.
— Ну вот, — продолжил Ворон. — Он и так вон чуть живой, а ты его тут в Привходе маринуешь. Веди!
— Ему наш разговор не повредит, — пропустив мимо ушей указание от Ворона, отмахнулся дед, — время сейчас стоит, и ты это знаешь.
— Знаю, — не стал спорить колдун, — но понять не могу, чего ты от меня хочешь? Все условия я выполнил, дар ты принял – коловань! Это тоже твоя работа…
— Остался б ты, — вдруг сменил интонацию старик. — Помог бы прибраться? Мо;чи нет от темных. С Высшим-то вдвоем я быстрей управлюсь. Хоть бы эту, ближнюю шваль обратно загнать да повывести с Привхода. Там-то, на краю, чую ты уж погонял их.
Ты же и сам видишь, как одно только присутствие Высшего сразу заставляет колебаться эфир и нарушает равновесие Колована. Все как одна норы, пробитые темными, гноятся, кровоточат, чуют острый нож лекаря… 
Ворон смерил Колована хитрым взглядом:
— Вот …интересный ты – дед. — Со смешком произнес он. — Сам же только что говорил, что еще неведомо – справится Артём или нет. Оно понятно, Колывань гарантии никому не дает. Но что, если не справится?.. Что тогда? Мне вместо того, чтоб это дело закрыть, придется всю ночь на тебя пыхтеть – темных гонять?
— Гарантии нет, это ты верно заметил, — спокойно восприняв упреки колдуна, тихо ответил старик, — но отчего не пособить-то своим? Это ж я могу?
Ну что, Гавран, давай баш на баш? Я помогу парню на Коловане, а ты задержись…, хоть до утра, а? На большее я уж и не рассчитываю. Ведь помогал же ты мне и раньше, не упирайся…
Ворон заворочал головой так, словно от тяжких мыслей у него затекла шея:
— Хи-итрый, — сквозь зубы заключил он. — Люди научили? Смотри, еще и не тому научат.
— Никто меня не учил, — грустно признался дед. — Просто я ж сюда из людского мира пришел, потому всё это и помню.
Да и ты, Гавран, в яви в этот раз видно крепко заякорился – сам людскими делами занимаешься. Видано ль такое, Высшим до людской суеты снизойти! Вам же до этого нет никакого дела. Но знаю почему впрягся, – развлекаешься. Ну так и мне помог бы для развлечения. А я за то твоему парню помогу, а? Все дела на Коловани, кроме его личных, сделаю сам. В лучшем виде! Пойдет к месту, как по тропинке. Птичка не чирикнет. Ты же видишь, – не к часу мне дела эти. Колодцы, брат…
— Нет ходу? — Догадался Ворон.
— Нет ходу, — подтвердил Колован. — Значит, время сбирать камни и время их бросать, а тут уж мой удел, мои правила. Как сделаю, так и будет. …Ну? Гавран, давай уж, решай… Баш на баш?
— Баш, — без особого оптимизма ответил Ворон. — Опять, дед, ты свое крутишь. Думаешь, обдурил меня? Ну-ну. А то я не вижу твой кривой баш на баш…
— Про что ты, Гавран? — правдоподобно изумился дед.
— Баш на баш, а ты, Олег, опять е..ашь! — отмахнулся колдун.
— Ну не серчай, — поднимаясь с места с облегчением выдохнул Колован. — Выходит, решили? Так что ль? Ну и добро. Вдвоем мы много за ночь наладим, а пока… Поди, брат, и ты к роднику, отдохни там. Посиди с вестой, с людями, а мы уж пойдем… Пора. 
Что, хлопче? — Впервые обратился старик непосредственно к Артёму. — Устал?
Паук понуро кивнул в ответ.
— Так и до;лжно, — продолжил Колован. — Ни пожар, ни болото не выбрали из тебя последнее, а это добрый знак. Пойдем…
Глава 4
Дед неторопливо поднялся и, повернувшись, зашагал в черную чащу. Артём, чувствуя, как его начинает трясти то ли от контакта с сырой одеждой, то ли от дикой усталости, послушно побрел следом.
Вскоре они вышли на широкую поляну. Глаза Паука отвыкли от света пламени костра и вполне сносно различали освещенные сильным, молодым месяцем силуэты деревьев, метёлки некошеной травы и фигуру остановившегося впереди старика.
— Это ратное место, — едва слышно произнес Колован, — давно не хожено.
Он повернулся и подошел к Артёму:
— Где-то у тебя под ногами, — указал дед Пауку тростью куда-то за спину. — Белёсый такой, светло-серый. Камешек там. Поищи, милок…   
 Артём присел и стал шарить руками в траве. На самом деле позади него, буквально в шаге, лежал округлый, словно огромный зуб, увесистый камень – сырой и холодный. Взяв его в руки, молодой человек тут же ощутил, что донимавшая его лихорадка заметно прибавила в силе. Пытаясь рассмотреть в темноте свою находку, он поднялся, протянул ее старику и замер. Что-то холодное и неприятное зашевелилось у Артёма в районе солнечного сплетения!..
Вдоль дальнего края ранее пустой поляны теперь тянулась бревенчатая, высокая крепостная стена, подпиравшая звездное небо двумя остроконечными башнями. Возле нее, на траве, ясно различались силуэты выложенных в ряд средневековых воинов!..
— Не пугайся того, чего уж нет, — спокойно заметил Колован. — Стань здесь, — он указал Пауку на место рядом с собой. — Начнем, пожалуй. Время дорого…
Артём стал куда ему было сказано. По-прежнему держа камень в вытянутой вперед руке, не отрываясь, он смотрел на вполне реальную, спящую на другом краю поляны древнюю ночную крепость.
— Это не мой камень – твой, — глядя на протянутую к нему руку, со смешком заметил старик. — Сказано было: «Время собирать камни, время их бросать».
Ты уж расстарайся, милок. Для себя делаешь, не для меня. Бросить можешь только раз. Другого не будет. Что возьмешь – то твое, что припрячешь – потеряешь навсегда.
Во-о-он к той дальней башне цель, — Колован указал вверх на чернеющий на фоне черно-синего неба копьевидный пик, — вложись от души и бросай. Да так рассчитай, чтоб видеть куда он упадет. Тебе за ним идти. И под стену сдуру не забрось. Ее уж нет давно. Закатится под прясло, и пропадет в том времени, здесь его уже не будет, а значит все это впустую и пропасть тебе пропадом. Мне-то оно, конечно, все равно – справишься ты али нет, да вот Гаврану обещал…
Пустяшное, вроде бы, дело – бросить камень, да назад принести, а вот закавыка, брат: в твоей жизни ни до того, ни после уж ничего важней этого дела не будет.
По устою положено забрать у тебя помощника твоего – Камасита, да обещал я Гаврану, что на Коловане по своим делам помогу тебе. Будем считать, что Камасит оставили, чтоб по чужим рукам ходить не привыкал.
Но то уж пустые разговоры. Бросай камень, хлопче, иди за ним, да что бы там ни было – умри, а принеси его мне.
Паук опустил, наконец руку и сделал шаг вперед. Помня будто отпечатавшиеся в его голове слова Колована о том, что для Артёма нет в жизни ничего важнее этого действия, он начал неспешно примеряться к броску: завел назад руку, но тут вдруг понял, что заметно одолевающий его лихорадочный тремор, это самое меньшее из препятствий на пути к достижению цели. Воздух вокруг Паука удивительным образом уплотнился! Рука и тело двигались словно в жидкости – медленно, с сопротивлением и инерцией…
— Это твое, — с сочувствием произнес оставшийся позади дед, — ты – пока еще во всем человек. Тут я тебе ничем не помогу. Помнят еще мослы  твои тяжесть полной пистерии . — Приблизившись, наущал старик, начиная причитать на ухо Пауку, как заговор. — Сколь болотной стали  было сварено с трудов твоих? И не счесть. Хранит память рода мощь былой плоти, и твой путь из былого через Верхние Земли ныне на Коловани тому не помеха. Чтоб совладать с кознями питающих этот мир корней Била-Сварги , земной силы в тебе еще с былого осталось в достатке. Не бойся того, что тебе непривычно. Зажми покрепче камень в пясть, вдохни в плючи  ветра ночного и… давай уж.
Паук и на самом деле увидел себя уже зрелым, бородатым мужчиной, бредущим согнувшись под тяжестью заплечной ноши через туманный, сырой лес по скользкой, опавшей листве. Ноги вязнут в мягкой земле, сыплет дождь. «Надо идти… Задержишься – остынут печи! Не напьется сталь теплом подземного солнца, не быть огненной варе».
И он дойдет! Сотни раз доходил и сейчас не отступит. Его тело, сроднившись за жизнь с носимым углем, само стало каменным. И пусть не приросло в нем красивого, воинского мяса, зато сухие жилы крепки и тяговиты, как задубевшие от времени конопляные веревки…
«Бросай уж, — долетело до него откуда-то из далекого прошлого …или будущего, — время дорого, тебе еще надо вернуться».
Артём опустил взгляд на свою руку держащую камень. Странно, это была кисть зрелого человека, кисть, видевшая множество тяжкого, праведного труда. Паук сейчас одновременно был и в теле того с бородой, и в своем нынешнем. Как такое могло быть? И в том, и в другом он чувствовал себя одинаково реально! Невидимая жидкость вокруг него сгустилась еще больше…
«Непросты и нелегки воды Смрадины  реки», — слышал он издалека чей-то знакомый голос и почти наверняка помнил, что нужно сейчас, немедленно что-то сделать. «Бросай, время вот-вот истечёт, — шептали ему на ухо, — идти еще за камнем – далеко, тяжко. Не успеешь вернуться».
Словно вывернувшись между своими двумя «я», Артём вдруг замахнулся и бросил то, что было в руке. Только когда белесый, увесистый камень мелькнул покатым боком на пути к бревенчатой стене, к Пауку вдруг вернулось осознание того, что он сейчас делал.
Блажь странного деда Колована – брошенный Артёмом булыжник описал приличную дугу и тукнув в гулкую, сырую землю, резво покатился туда, куда старик Колован бросать его настоятельно не рекомендовал – к стене крепости. Каким-то чудом он стал на длинное ребро и замер прямо у нижнего свода, словно сточенный клык доисторического хищника.
— Отмерил…, — услышал Паук позади себя. — Твой рок. Иди…
Паук сделал шаг и тут же почувствовал, как навалилась на него тяжкая заплечная ноша. Снова лес, снова осень, туман и знакомая тропа. Сотни раз он ходил здесь, но никогда еще его пистерия не была такой неподъемной. Что тяготило ее? Желание мудрёного опытом угольщика взять побольше, или это давали о себе знать прожитые в тяжких трудах годы, капля за каплей отнимавшие его здоровье. Воздух казался густым, сопротивлялся. «Разве такое может быть? — Успокаивал себя Артём. — Что если я просто устал? Да, теперь в мои немолодые годы это случается все чаще. Зелга – старший коваль в их родовой касте говаривал сопевшим от натуги духовщикам : «Усталость, братия, это только приток широкой реки малодушия».
Надо было идти. И хоть так тяжко, как сегодня ему не было еще никогда, ничто не могло его заставить на полпути отступиться и не сделать до конца начатую работу.
Тропинка петляла среди деревьев, скал и валунов, шла вниз и терялась где-то далеко в тумане. Он знал, что вскоре она упрется в развилку, где лежит на боку светло-серый камень, будто в пику всем богам и природе ставший в этом месте на ребро в такие незапамятные времена, что никто из стариков уж и не помнил. Вот же чудо! Сразу за ним зиял поросший редким ивняком обрыв. Сколько раз было, что с этого косогора слетали к реке и те камни, что, казалось бы, лежали на верху обстоятельно и плашмя, а этот – Чертов зуб так и торчал недалеко от края пропасти и даже клонился в нее.
Сколько раз селяне из слободы пробовали сдвинуть этот валун, сбросить в пропасть. Боялись же, вдруг он сам свалится, а ведь снизу, у воды, тропа. Люди ходят. Но ничто не могло пошатнуть его, ни люди, ни вешние воды, постоянно подмывавшие край обрыва, ни то и дело слетавший потоком со скал снег лавин, ни обильные летние ливни.
От Чертова зуба, левее, до резной брамы  слободы всего-то три сотни и десять шагов. Он согнулся, подтянул постромки пистерии и медленно зашагал вниз, отвлекаясь от тяжких мыслей о старости привычной беседой самим с собой. «А сколько же мне отсюда до Чертова зуба?.. Сверху до родника пять с лишним сотен шагов и от родника до этой ложбины четыре сотни. Здесь низом сотни две, не меньше, и там…»
«Иди, Артём, иди!» — Будто чужой голос сказал ему в спину.
Он остановился и обернулся. Никого вокруг. Только душный, сырой лес, да неясные тени валунов в тумане.
«Кто ж это мог сказать? Ну не почудилось же? Я же здесь один, — рассуждал он, — значит, сказали мне? Тогда почему назвали так странно – Артём. Это имя, имя Рода или, может, ремесло или должность такая? Старая голова, — продолжая путь и опасливо озираясь, заключил он. — В мои года и не такое примерещится».
Он прошел еще немного и, сворачивая по тропе за покатый камень на краю ложбины вдруг услышал невдалеке как кто-то гулко и тяжко вздохнул низким, почти звериным голосом. Пришлось снова остановиться и осмотреться. Опять никого.
«Как же тяжко мне сегодня, — снова стало просыпаться в его голове малодушие, — надо просить у старосты другого труда. Носчиков и молодых хватает. К руденям пусть определит. Там же старший мой, будем вместе руду мыть. Все по месту, в слободе, недалеко. Столько таскать не надо…»
И тут он стал, как вкопанный! Из его головы напрочь вылетело имя его старшего сына. Как ни силился угольщик, а на его дурную память приходило лишь то чертово, чужое слово – Артём. Он и своего имени сейчас не мог вспомнить! И жены, и среднего сына, и дочки!
«Что за морок меня сегодня взял? — Насупившись, пожимал уставшими плечами носчик. — То сил на третью ходку не хватает, то говорит кто-то, называя черт-те кем, то – вот тебе незадача – все имена позабыл, даже свое. В голове одно это, чертово – Артём!»
«Иди, Артём, — снова услышал он, — нельзя теперь останавливаться. Хоть умри, а до камня дойди!»
Крепкие, натруженные руки носчика лишь покрепче зажали лямки, а по распаренному от труда телу пробежал холодок. «Горные духи? — испугавшись, подумал он и прибавил шагу. — Этого только мне сегодня не хватало. То-то воздух густой, как кисель. И идти, и дышать тяжко».
Сколько сказок да легенд слышал он, а за всю жизнь так ни разу и не пришлось хоть как-то пересечься с Горными. Уж не они ли наслали на него такой дурной морок, что он вдруг все имена позабыл? Лишь один этот Артём в голове!
Нет таких имен ни во всей Моравии и в Богемии нет. Ему ли не знать? Везде побывал. И у хорватов есть имя Андро, но Артёма нет! «Ар – земля, а Тём? Темная земля? Что ж это за имя такое? — Маялся старый угольщик, не сбавляя ходу. — Может какого горного духа так зовут? Говорили же старики, что речь наша от иллирийцев идет и на языке наших Предков даже духи разговаривали. Дался же я этому нечистому? Не-е-ет, вот за пригорком уже спуск к Чертову зубу. Не надо мне вашей милости. В слободу и на легкий труд, к руденям».
Пот заливал ему глаза, усталость валила с ног, но страх неведомого упрямо толкал вперед, дышал в спину все четче различаемым смрадом дикого зверя.
Часто уголь имел такой запах. В кожаном, впитавшем сотни дождей и потов коробе, соседствуя с упревшей спиной, это вполне могло быть.
«Умри, но до камня дойди!», — вдруг снова выстрелило в его голове, и старый носчик на самом деле в эту минуту готов был умереть, лишь бы уйти подальше от всех этой чертовщины.
Вот впереди уже показался из-за пригорка Чертов зуб. Что и говорить, желания угольщика и донимавшего его духа сейчас совпадали: «умри, но дойди до камня» слышал он внутри себя и это же говорил себе сам. Здесь, у Зуба, уже ходят люди. Это место видно из слободы. Кто знает, может так статься, что всегда сторонящиеся человеческих поселений духи отстанут от него?
Сбавляя ход на пути к заветному камню, носчик вдруг снова ясно почувствовал запах зверя. Что-то гулко тукнуло в землю позади него. Все еще боясь встречи с духом, старик не удержался и бросил взгляд назад. Позади, всего в нескольких шагах, готовый броситься на спину, за ним шел медведь. Ужас тут же стреножил усталые, старые ноги! Он упал прямо к основанию Чертова зуба, а тяжелая, черная ноша тут же намертво придавила его тело к земле.
Сильный удар перевернул носчика на спину, а другой, еще мощнее, обжег нестерпимой болью и тут же, выбив из человека дух, унес его куда-то в белый туман осеннего леса…
Артём открыл глаза. Он лежал лицом вниз. Прямо перед его глазами белел в лунном свете тот самый камень, что он бросил к крепостной стене. Странно, но этот булыжник выглядел точь-в-точь как огромный валун «Чертов зуб» из его видения.
…Что с ним было? Как он оказался тут, у стены крепости? «Стены?! — вспыхнуло в голове Артёма. Он осторожно протянул руку и дотронулся до толстого бревна крепостного прясла. Пальцы ясно ощутили шероховатость древнего дерева…
— Назад, Артём, назад! — Окликнул его кто-то из темноты. — Пол пути пройдено. Бери камень и неси мне!..
В свете набравшей силу луны Паук сместил свою трясущуюся руку от стены к камню. Дикий ужас тут же охватил его, затруднил дыхание и сжал сердце – старое сердце! Рука была сродни конечности египетской мумии: вся рябая, сухая, в жутких морщинах, с выпирающими сквозь желтоватую, старческую кожу жилами. Ногти длинные с синевой, как у киношных ведьм Голливуда.
Он убрал дрожащую, немощную кисть от камня и потрогал свое лицо… Длинная седая, как мел, редкая борода, растрепанные, ниже плеч белые волосы. Язык!.. Паук пошарил во рту и к своему ужасу не обнаружил в нем ничего – лишь гладкие, скользкие старческие дёсны.
Едва найдя силы приподняться, он увидел на траве перед собой то, что когда-то помещалось у него во рту – все свои зубы. Стало ясно, что какое-то волшебство вдруг состарило его и теперь в этом дряхлом, ни на что негодном теле догорали последние искорки жизни.
Зачем ему теперь этот камень или напрягаться, ползти куда-то, если жить этому телу оставалось считанные минуты? Как там говорил Ворон? «Сейчас ты еще можешь сказать: «Вот моя рука». Но ты же, Артём, а не рука Артёма, верно? Но подумай, чья это – моя рука? Оторви ее, выброси! Твое «я» все равно останется при тебе. Не пропадает же оно и не уменьшается, когда ты стрижешься, или режешь себе ногти?»
Паук, теряя силы, опустил голову. Что же, — давая волю малодушию, горестно подумал он, — мое «я» сейчас просто растворится…, или взорвется? …Какая мне разница, что с ним будет? Я все равно этого не увижу…
Я? — застряла вдруг упрямая буква в голове умирающего старца. — «Я» все равно этого не увижу? — повторил он про себя. А кто этот «я», который ничего этого не увидит? Значит «я» все же может остаться? Значит, вот как устроен этот мир и Олег прав?! Так с какого хера я лежу тут и издыхаю? Тело мое с чего-то стало совсем дряхлым, но мое «я» всегда остается молодым. О-о, теперь я понимаю, что имеют ввиду мать и отец, говоря это! Нет, ребята, чтобы вы тут не колдовали, я так просто своего «я» никому не отдам! Где там этот Чертов зуб?..
Рука сама легла на холодное тело сырого от предутренней росы булыжника. Артём сжал слабо слушающиеся пальцы и словно раздавленный автомобильным колесом дождевой червь, стал скручиваться для разворота. Сделать это было очень нелегко. Мозг упрямо посылал команды непослушному телу, но оно лишь рефлекторно дергалось и через раз выполняло то, что ему приказывали. Когда же еще пару минут назад немыслимый для Паука маневр был выполнен, он поднял голову и едва снова не впал в пучину малодушия. Впереди его был лишь непроглядный мрак, а позади стена древней, скорее всего не существующей на самом деле крепости.
«Так себе перспектива, — отталкиваясь ногами и судорожно подгребая под себя землю локтями, сопел заложенным носом полуживой старик. — Но я ведь как-то жил безо всякой перспективы, целых тридцать три года? Так же полз куда-то, ничего не видя вокруг и не понимая, что происходит. Умереть, но камень принести, — упрямо говорил он себе, со скоростью садового слизня продолжая сантиметр за сантиметром двигаться вперед. — Умереть пока не судьба, а вот камень… Камень я вам, ребята, принесу, уж будьте уверены…»
Отползя от стены метров на пять-семь, Паук нечаянно заметил, что его холодный от усиленного дыхания язык, привычно блуждая по гладкой, скользкой полости рта, вдруг нащупал выступающие в уголках челюстей покатые, зудящие бугорки сразу четырех зубов. Остановившись на миг он, теперь уже без видимых усилий, поднял голову и тут его осенило: «Так вот как это работает?!»
Теперь его старания обрели вполне осязаемый смысл и кривые, старческие ноги и локти заработали намного эффективнее. Дело пошло веселее, хотя его трясущееся тело жутко ломило и выгибало с каждым новым движением вперед.
Шагах на десяти от стены Артём уже ничуть не сомневался в том, что дальше его путь будет только легче. Росли молодые зубы, крепли руки, становились тугими ноги, наливалась былой мощью спина и вскоре Паук, набравшись сил, смог подняться.
Шатаясь и припав пару раз на колено, он поднимался и шагал, как перепивший повеса от шинка к шинку, прижимая к груди свою самую большую драгоценность – светло-серый булыжник.
Скрылась во мраке стена, пропали лежавшие возле нее воины. Из предрассветного мрака, впереди, шагах в пятидесяти появился силуэт Колована.
Артём шел. Чем дальше – тем увереннее. Пропала нестерпимая боль, утекла куда-то в землю запредельная усталость. Паук, чувствуя, что избавился от всей этой напасти, готов был бежать, но сдержал себя и подошел к Стражу Калинового моста с достоинством победителя.
Мир, наполненный красками запахов и вновь обретенного, ясного зрения, вдруг окрасился смрадом лесного зверя из его недавнего видения. Так пах старик Колован!
— Ну что, осилил? — Нехотя принимая камень, поинтересовался он. — Сколь отмерил – столько и получил. Тебе теперь с этим жить…   
Глава 5
Олег встретил Артёма у костра. Колдун выглядел хмурым и молча указал Пауку направление, по которому ранее ушли Валентин, Алиса и ее отец. Вернувшийся из колована, полный неясных, противоречивых впечатлений молодой человек понял, что Ворону сейчас не до него, взял правее и бодро зашагал по росной траве в сторону располагавшегося где-то глубоко в лесу родника.
Небо над лесом было уже светлым. Пройдя несколько шагов, Артём обернулся. Ворон так и стоял, повернувшись к нему спиной и, судя по всему, ждал появления Ивана Николаевича. Паук продолжил путь, а когда он добрался до края поляны и снова бросил взгляд назад, у костра уже никого не было.
Артём долго шел меж деревьев, продираясь через редкий кустарник и заросли высокой крапивы. Он даже мысли не допускал, что может заплутать. Его сердце пело от радости и облегчения. От былого бессилия не осталось и следа. Мышцы ног были упругими как в юности, а голова ясной и легкой. Только одно его немного расстраивало – брюки, которые беспрестанно приходилось подтягивать. И без того ставшие слегка великоватыми после путешествия в Лиду, сейчас, даже после того, как Артём перецепил ступор ремня на два отверстия, они висели у него на поясе как на подростке.
Остановившись, Паук задрал рубашку и осмотрел свой живот. Чудо, да и только! Кожа разгладилась и подтянулась, как в студенческие годы, а гордость и визитная карточка большинства IT-шников – жировой пояс на дряхлеющем молодом теле, попросту исчез!
Ориентируясь на хорошо заметную тропинку в свежепримятой крапиве Артём двинулся дальше и вскоре почувствовал в воздухе хорошо различимый запах дыма. Выбравшись на влажную и хорошо натоптанную тропинку Паук поднялся на крутой пригорок и увидел вдалеке дощатую беседку, а возле нее костер. Насколько можно было рассмотреть издали, возле пламени, ломая сухие ветки и подбрасывая их в огонь, хлопотала одна Алиса.
Как только девушка увидела его, ее движения заметно поубавили энергичности:
— Справился, — не то заключила, не то спросила она. — Садись – отдохни.
Паук покосился на беседку:
— Я бы попил чего-нибудь, — тихо сказал он, — там родник?
— Ага, — ответила Л;са. — Ковшик на гвозде висит – пей.
Артём спустился по ступенькам к «беседке» и, пока снимал с гвоздя ковш, осмотрелся: «Удивительная для природы симметричность, — тут же отметил он про себя, — четыре ключа бьют по углам, а самый большой и могучий в центре – бурлит, перемешивает белый песок. Похоже на запечатанный конверт…»
Вода пришлась как нельзя кстати и была очень …сытной. Мучавшийся жаждой Паук напился всего в несколько глотков. Сполоснув ковш и вернув его на место, Артём не удержался, присел и, набрав воды в ладони, умылся…
— До пеленок доиграешься, — услышал он издалека голос Л;сы.
— В смысле? — поднимаясь, утираясь ладонями и сбрасывая капли на ходу, двинулся к костру Паук.
— Колован еще дорабатывает, — пояснила девушка с усталой улыбкой глядя на возвращающегося Артёма. — Родник этот стои;т на месте одного из древних колодцев.
— А пеленки тут при чем? — не понял Паук.
— Ты себя видел? — Снова улыбнулась Ли;са. — Ты ж после некислого квеста Ивана Николаича выглядишь как двадцатилетний.
Паук пожал плечами и вдруг вспомнил:
— На месте колодца? Так Колован же говорил, что к ним «нет ходу». Я думал, они не работают, поэтому меня за камнем и отправили...
— Думал он, — продолжая по инерции ломать ветки, задумчиво пробурчала себе под нос Л;са. — Это ночью к колодцам ходу не было. С рассветом все открылось. Правда ненадолго. Пока солнце не оторвется от горизонта. В это время Колывань еще будет открыта. Такой порядок, Артём: раз ты получил по башке вчера, значит и закладываться на лечение лучше всего было в тот же день, до восхода.
Сейчас ты еще и водички наверх попил. Хорошо тебе было? Вижу – хорошо. Но тут главное не переусердствовать. Впадешь в детство, что с тобой потом делать? Тебе, кстати, еще надо хорошенько подумать, как обставить для родных и знакомых это твое чудесное превращение.
Паук уперся взглядом в лицо Л;сы:
— Ты прикалываешься? — неуверенно спросил он. — Какое превращение?
— Ты что ничего не чувствуешь? — став вдруг серьезной, сдвинула брови девушка.
Артём потянул уголки губ вниз и снова прислушался к своим ощущениям.
— Ну да, — чрез пару секунд задумчиво сказал он, — по сравнению с тем, что было, сейчас я порхаю, как птичка.
— Птичка, — снова негодующе буркнула себе под нос Ли;са. — Ты понимаешь, что тебя не просто оздоровили? Колован это… Он не исцеляет. Он реально отматывает время назад. Ну, блин, ты даешь. Он еще что-то сравнивает, как же – специалист… Вот честно, Тёма, я никогда бы не подумала, что ты выберешься.
— Почему?
— Да потому что ты – дохляк, — вдруг вспылила Алиса, но тут же взяла себя в руки. — Хотя… Раз ты тут… То я уже и не знаю. Да, кстати, спасибо тебе.
— За что это? — удивился Артём, устраиваясь на траве у костра.
— Я тоже поймала Колован, — покраснев, призналась Л;са. — Сначала приложилась от души к роднику, напилась, а потом, раздевшись догола, еще и омылась. Ну …не смогла удержаться, — рассмеявшись, продолжила она. — Не знаю с чего это вдруг, но утром во мне опять проснулся человек, женщина. Ты в курсе, что все настоящие ведьмы поголовно были моложавые и в хорошей форме? Посмотри старые фотографии. Обычные женщины к тридцати уже выглядели бабулями, и только ведьмы – нет. Эти дамы знали, что и где пить, что и где есть…
— Да, — со вздохом заметил Артём, — поесть бы сейчас не помешало.
— А ничего нет, — развела руками девушка. — И ягод сейчас не соберешь – поздно. В лес уже ходу нет – солнце над горизонтом.
— А когда будет можно? — Приложив руку к животу, жалостливо спросил Артём. — Может, хоть в машинах что-то есть? Пузо урчит.
— Никто не знает, — призналась Л;са, — это как у них пойдет, — она кивнула в сторону леса.
— Что пойдет? — не понял Паук. — У кого?
— …Мероприятие, — туманно ответила Ли;са. — Как раз сейчас начинается. Теперь даже пить из родника нельзя. Колован с Олегом тёмных будут выгонять из Привхода. Через воду такого залетного «соседа» можно получить, что потом задолбаешься выгонять. Раз за них Высший взялся, полезут изо всех щелей и каждый захочет найти в ком-нибудь укромное местечко. Так что в лес, Тёма, пока ни-ни. А что до твоего пуза, то ничего теперь не поделаешь – терпи, пусть урчит. Тому, кто сейчас забрел в этот лес не позавидуешь. Насмотрится чудес.
Паук обернулся:
— А наши парни? В машине?
— Парни будут спать, как младенцы.
— А если кто-то подой…
— Никто, Артём, к ним не подойдёт. И машину никто не увидит, пока над ними мой обережный круг. И с тобой тоже ничего страшного не будет, пока ты тут, со мной. Думаешь, для чего меня Олег позвал?.. У него своя работа, а у меня – своя…
Паук опустил взгляд и задумался. Вскоре он поднял с земли лежавшую рядом с ним ветку и, поддаваясь необъяснимому импульсу, начал ковыряться ей в углях костра. Ли;са села напротив и так, в молчании, они просидели что-то около пяти минут. Каждый думал о своем, пока Артём вдруг ни с того, ни с сего не спросил:
— Алиса, а что это значит – Высший?
Кисло смерив Паука взглядом, девушка какое-то время смотрела в огонь и только когда затянувшаяся пауза стала намекать на то, что она просто забыла ответить на вопрос, Ли;са слегка откинулась назад и пристально вглядываясь в глаза Артёма произнесла:
— А ты как думаешь?
Паук неопределенно пожал плечами:
— Ну, не знаю, — легкомысленно ответил он. — Олег не похож ни на ангела, ни на демона, хотя понятно, что это человек с необычными способностями.
— Тхы, — вырвалось у Ли;сы.
Паук развел руки в стороны:
— Ну ты же спросила? — Возмутился он. — Я как понимал, так и ответил. Сейчас ты скажешь, что я понятия не имею, как выглядят ангелы или демоны.
— Вот именно, — заметила девушка. — Ты, Тёма, и как человеки выглядят толком не знаешь. Вернее, видишь и знаешь, но только то, что знают все – транслируемые ими образы, маски.
— В смысле? — Привычно озадачился Артём. — Ты про психическую модель поведения и все такое?
— В смысле образов, — выделяя последнее слово, держала внимание на нужной мысли Ли;са. — Сегодняшняя ночь все для тебя изменила, Артём. Всё! И это не какие-то общие слова. Я же не просто так завела этот разговор. Мир для тебя натурально перевернется и надо быть готовым к тому, что теперь ты даже видеть будешь все иначе. Это можно назвать двойным зрением…
Паук скорчил гримасу:
— Типа…, у меня откроется третий глаз? — С насмешкой заметил он.
— Ну-у, — неопределенно протянула девушка, — это в людском понимании. В том, которое было у тебя до вчерашнего дня, — уточнила она. — Это видение может работать по-разному. Кто-то просто смотрит на человека, нечаянно сморгнет, и вдруг …охренеет! На плечах его друга, товарища или даже жены сидит…, тут лучше всего подходит белорусское слово «пачвара». Ну…, монстр, или черт, короче, что-то такое, чего фантазёры-компьютерщики Голливуда даже представить себе не могут.
А бывает и другое. …Наслоение картинок. В понимании врачей – конкретная клиника. Мозг, не привыкший к восприятию этих проявляющиеся из ниоткуда сущностей, вначале начинает считывать их просто как страшные картинки и тупо пытается подогнать под более-менее приемлемые образы. Для него это нормально. Так срабатывает система безопасности, такой …у нас установлен предохранитель.
— М! — вспомнив, будто очнулся Паук. — Ворон что-то говорил.
— Правильно, это азы, — продолжила Ли;са. — Он тоже должен был тебя готовить. Просто твоя система безопасности мозга не перенесла это в папку «важное». А это не просто важное. На сегодняшний момент, для тебя это самое главное.
То, что вертится вокруг нас, Артём, настолько …непонятно, непривычно и дико, что у неподготовленного просто сдувает крышу. Потому таких, как мы и готовят. Для того и придуманы обряды, посвящения, инициации. Пока идет подготовка, мозг человека меняет настройки и тогда знакомство с «соседями» проходит для него не так болезненно. Хотя тут…, — снова задумалась Ли;са, …— все очень непросто даже с подготовленными.
Пойми, наш мозг и близко не понимает, к чему ему надо готовиться, пока не воспримет первые образы, «голоса;», шепотки или события из тех миров. Для инициируемого человека даже простая попытка восприятия имени какого-либо существа извне может стоить…, полного обнуления. Это то, — напомнила девушка, — что пытался сделать с тобой тот дядя в лесу. Понимаешь, нет? Даже не смерть, это… хуже, это – всё!..
— Постой, — поднял руки вверх Паук. — Олег мне и про это тоже что-то говорил. А потом и ты, на ферме Игоря. Я же не тупой, Лис. Не надо постоянно мне повторять одно и тоже. Понятно, что там все не так. На это мне мозгов хватает. Но нафига мне все детали?
Алиса разочарованно вскинула глаза к небу:
— Я готовлю тебя, дурашлёп, — мягко произнесла она. — А повторяю потому что «повторение – мать учения». Я же вижу, что ты относишься к этому так – по верхам. Пойми, после Колована у тебя уже нет выбора – становиться Проводником или нет. Всё! Ты – Проводник. Выйдешь из этого леса и начнется, понимаешь?
— Что начнется? — захлопал ресницами Артём.
— Треш! — Стиснув зубы ответила Ли;са. — Полный …здец! Ты выйдешь из леса и станешь видеть, слышать, чувствовать то, к чему твоя башка пока просто не готова. А самое худшее в этом, так это то, что как только ты выйдешь за круг, с той стороны тебя сразу приметят: «О, еще один Проводник – вкуснятина!» Тут же прощупают, и не раз. Хилый? Нет силы воли? Сразу подселится кто-нибудь и будет управлять тобой, жрать пока ты не загнешься. Сильный волей, гибкий, изворотливый, умный – можно использовать для связи с реальным миром. Доходит тебе что-то или нет? — свалилась на эмоции девушка. — Ты же где-то сейчас не здесь, …дома. Тебе что, на самом деле пофиг?..
— Я просто понять не могу.
— Чего?!
— Раз они такие продвинутые, нахрена им тогда этот наш явный мир?
Алиса набрала в легкие воздух, медленно и гулко выдохнула:
— Да, — заключила она, — трудненько будет. …Ну хорошо, ты прав. Этот явный мир для многих людей и правда выглядит дебильным. Хотя официально это и называется – несовершенный мир. Но и явным его называть неправильно. Он проявленный. Но, понимаешь, в чем штука? Ничего проявленного для «просто так» вокруг нас почти нет. Очень многое из всего, что нас окружает уже используется для влияния, подпитки и каких-то своих дел для существ оттуда, из-за границы восприятия обычного человека. Это длинная тема, Артём. Думаю, у тебя еще будет возможность спросить: «почему поступаете так?» у тех, кто будет с тобой выходить на контакт. Они, кстати, легко транслируют разные версии мироустройства, и часто противоречивые, но! Самое интересное, что все эти неправдоподобные, дикие и даже полярные друг другу версии, – правда. Это тот случай, когда: «Есть задачи, на которые есть несколько правильных ответов…»
— Алиса, постой, — напомнил о себе Паук. — Ты опять куда-то уходишь. …Я так понимаю, что вразумительного ответа на вопрос: «нафига им наш явный или, как ты говоришь, проявленный мир?» нет?
— Я же тебе ответила. — Успокаиваясь снова тяжко выдохнула девушка. — Вернее, начала отвечать. Просто мне кажется, что твой мозг не желает получать варианты, которые тебе непонятны или непривычны. Тебе тут же подавай однозначный и простой ответ, так?
Паук кивнул.
— Только не думай, пожалуйста, что я просто умничаю или выпендриваюсь, — заметила Ли;са. — И я не набиваю себе цену. Этого нет. У твоего мозга пока нормально работает система безопасности и это хорошо. Жесткое отключение некоторых ее параметров может привести к серьезным последствиям. Это я тебе как медик говорю.
Пойми, у меня нет задачи отключить ее, эту систему. Эта штука очень продуманная и часто действительно спасает, причем даже осмысленных, хотя в твоем случае, чувствую, этому «антивирусу» внутри тебя крепко достанется…
— Нет, погоди, — стоял на своем Артём, — ты мне ответь. От себя ответь, свое мнение: как ты это видишь – нафига им наш мир? Коротко.
Ли;са устало подняла руки и приложила их к своим вискам:
— «На колу мочало – начинай сначала», — тихо произнесла она. — Этот мир уникальный, Тёма, хоть, конечно, с людьми он еще и дебильный. Для «соседей» он – что-то новое, ими еще непознанное хотя и примитивное. Это как…, — Ли;са задумалась, — найденный где-то в грязи самородок золота или камень – самоцвет. Некрасивый, неприглядный, но ценный…
— Хорошо, — не дал Паук девушке продолжить, — а теперь, кто такой Высший? Также коротко и понятно.
— Высший? — Смирившись, наконец, с ограниченным режимом восприятия собеседника и погружаясь в раздумье, переспросила Ли;са, — Высший… Это тот, кто много знает, много умеет и многое может… Думаю, короче не скажешь.
— Но он же здесь, в нашем, проявленном мире – …человек?
— Нет, — отрешенно глядя куда-то в траву, ответила девушка. — Ворон уже точно не человек.
— Я видел человека…
— Видел, — подхватила ключевое слово Алиса, — видел, Артём. Теперь, после «сегодня» ты будешь смотреть на него иначе. Может быть, не так как я, но теперь он пере тобой предстанет другим, это точно. Причем, — тут же заметила она, — здесь он – Олег и Олег, а там…, вне яви, Ворон бывает разным.
— Почему?
Девушка снова вскинула глаза к чистому, утреннему небу:
— Я же… столько времени пытаюсь тебе все это …вдолбить. Теперь ты осознанный Проводник и станешь «видеть», понимаешь? Выйдешь сегодня из моего обережного круга и…
— А у тебя?
— Что у меня? — Озадачилась девушка.
— Как это было у тебя в первый раз?
Лиса снова опустила взгляд:
— Я очень этого хотела, — тихо призналась она.
— Хотела их видеть?
— Нет. «Видеть» я могла с детства. Насколько я себя помню, всегда меня… не то чтобы тянуло. Я знала, понимаешь? Знала, что вокруг всё не так, как люди себе это представляют. Замечала что-то особенное и, дурочка, думала, что и все ЭТО видят так же, как и я. Оказалось, что нет. Уф-ф-ф, печалька.
…Я ушла в себя, и в какой-то момент поняла, что так называемый «наш мир» оказывается не совсем и наш. Когда осознаешь, что все живое здесь, как правило, не просто растет и развивается, а …проявляется, мозг постепенно принимает эти правила игры и начинает открывать все новые и новые возможности.
Это ключевое, Артём. Мы, деревья и животные не приходим в этот мир, мы проявляемся. Проявляемся в уже давно существующем материальном мире. Он появился совсем не благодаря нам и не для нас. Он был и будет, с нами или без нас. Кстати, говорят, что без нас он намного лучше.
— Это тебе «оттуда» сказали? — Догадался Паук.
— А-ха, — подтвердила Алиса. — Если коротко, то общая картина выглядела примерно так: как-то в существующий явный мир проявились некие новые существа. Это нормально и еще до проявления нынешних новоселов происходило не раз. Скажем так, задумавшим и воплотившим все это Стратегом было решено расширить этим новичкам или …новым моделям существ физические и творческие возможности. Для этого было серьезно обновлено программное обеспечение и возможности их мозга.
Вроде все шло нормально. Они стали жить в проявленном мире и не несли вреда. Во всяком случае, хуже от этого мир не стал. Замечу, хоть здесь и проявляется всякое, явь неплохо защищена от того огромного и грозного, что соседствует с ним. Видно есть веские причины для Стратега так обустроить систему безопасности проявленного мира, чтобы она не пропускала сюда явно, материально даже таких всемогущих в нашем понимании существ, как «соседи». Но этот мир был интересен для них. Что-то новенькое. «Соседи», которых у нас просто тьма, существа неглупые. Прикинули так и эдак, и через время нащупали лазейку.
Проявляться для них напрямую очень трудно. Это энергозатратно – проходить здешнюю «систему безопасности». Они прикинули что к чему и стали входить в коннект с новыми, недавно проявившимися в явном мире существами. Именно после этого, Артём, эти существа стали зваться людьми.
Система, конечно, не сразу, но быстро распознала, что все эти неглупые новопроявленные – агенты извне и тут же усилила защиту. Появилась такая вещь, как эволюция. Чтобы люди поголовно перестали контачить с «Соседями», даже с Домовыми, их, незаметно для самих себя, стали вынуждать тупеть и деградировать.
Надеюсь, ты понимаешь, что видеть те существа еще не значит транслировать здесь их волю. Но система безопасности решила перестраховаться. Теперь в явь с «открытыми глазами» приходили не все, а только те, кто был важен для каких-то дел Общей стратегии.
Грубо говоря, если ты проявился в этом мире и «видишь», то это не просто так, не случайность. У тебя нет выбора. Ты обязан развиваться и тянуться к открытию для этой реальности новых контактов и возможностей. Наш мир не закрыт наглухо, хотя, глядя на то, что сейчас происходит – подчеркну – моими, открытыми глазами, я бы серьезно «обновила» наш «антивирус».
 Система это понимает, поэтому и проявляет сюда Высших, Хранителей и еще многих и многих персонажей – Проводников.
— Чтобы регулировать контакты извне? — Высказал догадку Артём.
— Нет, — не согласилась Алиса, — для того, чтобы соблюдать тонкий баланс этого мира. Контакты с «Соседями» разрешены, как и раньше. Заметь, никто не лишает людей права – контактировать. Человечество делает все само, тупея.
Когда баланс нарушается, в игру вступают Стражи, Хранители, Высшие – наделенные особыми навыками существа, которых в обыденной жизни не отличишь от людей. Они работают на предприятиях, или как Иван Николаевич, сторожат склады лесного хозяйства. Они…
— Лис, — поднял руку Паук, — …ты снова уехала. Я спрашивал про твой первый контакт.
— Хм, — неведомо чему устало улыбнулась девушка. — Со мной все просто. С детства видела, понимала, что; это и очень тянулась к контактам. Так хотела, что однажды один из тех, кого я видела ответил мне… Потом, зная, что я контактная, подтянулись и другие, а сейчас… Сейчас я бы хотела, чтобы с некоторыми из них можно было общаться и пореже.
— А как это происходит? — Оживился Артём. — Ну, …ты слышишь голос?
— Ты сам это очень скоро поймешь. Они не говорят, не жди голосов, это редкость с их стороны. Я же говорила, для них все проявления в явном мире это – нарушение границ. И хотя многим из них плевать на все эти нарушения, любое проявление очень энергозатратно. Поэтому голоса – это другое.
«Соседи» транслируют тебе образы с информацией. Это что-то вроде работы радио или даже телека. Мозг ловит этот радио или телесигнал, распознает и выдает тебе какой-то приемлемый и понятный формат изображения, звука или того и другого. Конечно, как и в электронике «потеря сигнала», я имею ввиду весь передаваемый «Соседом» объем образа, при передаче сильный, но общее понятие о том, кто и что тебе пытается донести, ты получишь.
— А как они выбирают нас?
— А никто никого не выбирает, — вздохнув, ответила Алиса, — тут нет четкой привязки. Со мной контачат Жнецы, Счетоводы, а кто завяжется с тобой…? Я просто хочу, чтобы ты был к этому готов, понимаешь? Надо быть осторожным. Тобой, как и всеми Проводниками, захотят пользоваться. Не продешеви. Советую работать по принципу: «Услуга за услугу».
Артём привычно потянул уголки губ вниз:
— Ну, если делать вывод из всего того, что ты мне рассказала, становится ясно, что к моему новому зрению просто в принципе нельзя быть готовым. Мой мозг этого еще не знает.
— Ну да, — сдалась Алиса, — ну, как-то так.
— Но ведь я, в отличие от тебя, в детстве ничего такого не видел.
— Видел, — подмигнула девушка, — иначе ты не оказался бы тут. Просто тебя, как и большинство Проводников с пеленок переубеждали, переубеждали и переубедили. Как нам говорят? «Надо быть нормальным». «Ты должен стать достойным членом общества – трудиться». И так каждый день, каждый час – «будь нормальным!»
Это система безопасности. Мозг всегда прячет очень глубоко то, чем человек не пользуется. Не говорила мама в детстве: «Выбрось из головы все эти глупости! Иди на завод, стань директором, учителем, шофером» или кто ты там?
Паук улыбнулся:
— Я – «компьютерщик» и такого с детства не помню.
— Компьютерщик, — отмахнулась девушка, — еще лучше! — Когда ты в Лиде попал к нам в реанимацию, — призналась она, — я сразу увидела в тебе закрытый, но очень мощный канал. Не сомневайся, ты из наших. И раз проявился, значит, в этом был какой-то высший смысл.
— И ты знаешь какой? — тут же ухватился за фразу Артём.
— А никто не знает, — теперь уже простецки, без поучительных нот ответила Лиса, будто прислушиваясь к чему-то. — Глядя с моей колокольни, так многие и из осознанных Проводников позабыли о нем. Как тот же дядя, что дважды едва не обнулил тебя. Да, Тёма, он тоже был Проводник. Вот тебе яркий пример того, как нами могут манипулировать.
Ты прости, что я постоянно тебя кормлю какими-то …нехорошими предостережениями, но схватки и борьба между магами, то есть – Проводниками, обычное дело. И к ним тоже надо быть готовыми. Мы чувствуем друг друга и постоянно прощупываем на прочность. Атаки, атаки и атаки… Они идут даже на простых людей. Порчи, сглазы, поклады… В кого попал такой «гарпун», из того тянут энергию, их доят. «Гарпунеров» сейчас развелось просто уйма. От этого общий негативный фон проявления нехороших «соседей» постоянно растет. Им с этого хорошо, а вот для оригинального, интересного и…, — Лиса снова улыбнулась, — дебильного явного мира – это дорога в тупик. Жалко будет потерять его из-за низменных прихотей чуждых существ. Закончили…, — тихо произнесла вдруг девушка.
— Мы закончили? — не понял Паук.
— Нет, наши мощные дяди в Привходе смерти закончили, навели порядок. Можно снимать обережный круг. Что-то он меня сегодня нехило подсосал. Спать хочу. А еще дорога впереди… Тебе, кстати, тоже пора ехать.
— Уже?
— Да, хоть сейчас. — Произнесла Алиса и окружающая их картинка вокруг изменилась. Даже наполнявший утреннюю поляну солнечный свет, как-то резко стал необъяснимо другим. Ярче зазвучало пение птиц, а по верхушкам леса вдруг зашумела листва. Артём поймал себя на мысли, что до сего момента здесь, на Коловане, не было ни единого дуновения ветерка.
— Уже видишь, — глядя на него, довольно закивала Ли;са, — ви-идишь. Иди вниз, по тропинке. Там стоянка для тех, кто приезжает к роднику. Твоя и Игоря машина там. Ключи у Валика.
— А с Олегом? — всполошился Паук. — Попрощаться же…
— Не надо с ним прощаться, — успокоила его девушка. — Нет смысла. Он же в тебя вложился? Ну вот. Теперь он всегда будет рядом, даже если окажется далеко…
Глава 6
На счет Игоря и Валентина Ли;са оказалась права. Артём с трудом достучался в окно машины, стараясь разбудить хоть кого-то из спящих богатырским сном мужчин. Валик, свернувшийся калачиком на заднем сидении, с трудом открыв глаза, поднял с пола ключи от Тойоты Паука, и тут же плюхнулся досыпать, а Игорь Антонович, спавший на откинутом пассажирском, все это время продолжал сладко храпеть, как кот греясь в лучах восходящего солнца.
Машина Артёма завелась неохотно. Он протер от росы окна и, давая двигателю прогреться, закурил. От долгого перерыва у него тут же закружилась голова. Подступила тошнота и на коже высыпала испарина. Пустой желудок требовал пищи, а в салоне и близко не было ничего съестного. Следовало срочно выбраться на трассу, найти заправку и перекусить.
Артём сел за руль и, передвигая отрегулированное под рост Валентина сидение, вдруг обратил внимание на то, что в переднем кармане его джинсов что-то ощутимо грело ему ногу. Это был Камасит. По непонятной причине его Хранитель был горячим.
Вернув фигурку на место, Паук включил передачу и начал выруливать из леса. Утро радовало глаз, а дорога не давала ехать быстро, позволяя насладиться этим прекрасным моментом. Частые лужи вынуждали водителя лавировать между колеями, оставленными лесовозами. Артём открыл окно. Вокруг, радуясь солнышку пели птицы и было так хорошо, что, если бы не донимавшее его чувство голода, Паук, пожалуй, остановился бы и побродил по лесу.
  На выезде, возле огромного, напоминающего спящего слона валуна на встречу ему вдруг вынырнула темно-синяя Шкода Кодиак. Встречный, помешкав секунду и, как видно, приценившись к низкой посадке малютки-Тойоты, тут же съехал в сторону. С трудом разминувшись со Шкодой, Паук прижал свою машину к камню, давая возможность воспитанному водителю внедорожника не «нащупывать» твердь в траве, а съехать на дорогу сразу за собой. Странно, но Шкода, едва скользнув в колею, тут же остановилась, а ее пассажиры и водитель выскочили из машины. Они суетились, громко и живо что-то обсуждали.
Артём выключил передачу и, думая, что это как-то связано с его маневрами, открыл пассажирское окно.
— Да откуда я знаю! — донесся до него чей-то взволнованный голос. — Бля, а что тогда делать? — тут же ответил кто-то другой. — Пока Мортис жжется, в машину с ним лучше не соваться. Спалит же все к …матери. Чего он, Игорь?
— Я же сказал, не знаю, — отвечал первый. В зеркало заднего вида было видно, как он присел на колено и осторожно трогает что-то в траве. —Может, на Колован реагирует. Там слышна работа…
Ухо Паука, услышав знакомое слово, тут же включило максимальное восприятие.
— Не, пацаны, — заметив внимание со стороны, продолжал первый, — Мортис уже был на Коловане и всегда без проблем. Наверное, где-то рядом Проводник. И не простой…
Все четверо парней из Кодиака резко повернулись и посмотрели на скромную, красную Тойоту. Артёма вдруг осенила догадка. Ему стало понятно, что его Камасит грелся по той же причине, что и какой-то Мортис у этих парней.
Раз они знали про Колован, раз упомянули Проводника, Паук решил за лучшее быстренько ретироваться. Он включил передачу, дал газ и, бросив педаль сцепления, направил машину поперек колей. Слетая сначала в траву, а потом обратно на дорогу, красная японская букашка заскакала на ухабах так, словно она была в руках водителя-новичка.   
Двое из подозрительной четверки дернулись, но тот, что сидел, преклонив колено, резко схватил одного из них за полу пиджака:
— Не дергайтесь, пацаны, — тихо сказал он. — Сюда вряд ли пустили бы кого-то «левого».
— Добрый ты, господин Велесов, — убирая его руку от своей одежды, недовольно произнес его товарищ. — Это же наша работа – конкуренты. Они должны…
— Ничего они не должны. — Осторожно поднимая из травы небольшую, темную фигурку, надавил на связки тот, к кому обращались – Велесов. — Мы не коммерческая структура, отвоевывающая сферы влияния, как 90-е. Никто не спорит – с теми козлами, что дурят и «кидают» людей надо действовать жестко, но зачем щемить и душить всех встретившихся Проводников. Пойман на левых делах? – душим и отбиваем охоту, а нет… Мы ж не собаки – гоняться за каждой машиной. …Так что, по коням, — заключил прислушивающийся к чему-то Велесов, ощупав остывающую фигурку Мортиса и убедившись, что она уже безопасна: — Спокойно. Мы здесь не за тем. Колован уже живет. Что-то людно там сегодня.
— Может, этот Проводник – это знак? — озадачился самый разговорчивый из сопровождения.
— Проводник всегда знак, это нормально, — заключил Велесов. …Мы договаривались с Николаевичем заранее. Найдёт и на нас время…

Паук мчался по хорошо наезженной дороге в поле то и дело поглядывая в мелко трясущиеся зеркала. Ничего кроме мощного пылевого шлейфа позади себя он не замечал. Немного сверлило мозг, что в горячке где-то проскочил нужный поворот, но состояние полевого «шоссе» оставляло ему неплохой шанс выбраться куда-то поближе к хорошо видимым по правому борту домам. Вскоре перед ним нарисовался долгожданный перекресток, и Тойота с легким заносом нырнула вправо, давая, наконец, водителю возможность убедиться – погони нет.
Выезжая на асфальт, Артём еще раз глянул в зеркала: «Чего это я так завелся? — спрашивал он себя. — Ну Проводники. И что с того? Ли;са же говорила, что я начну их чувствовать и все как-то иначе видеть? Значит, всё нормально.
Уф, Главное, чтобы это новое зрение не мешало мне водить машину, а уж всех этих Проводников я как-нибудь переживу». — Отвлекаясь от въедливых мыслей о погоне, заключил Паук.
Он запустил навигатор и, отыскав в закладках пункт «дом», нажал кнопку прокладки маршрута. На экране тут же появилась сноска, указывающая, что через четыре километра по пути его следования будет заправка с кафе. Паук существенно прибавил машине ходу и не распыляясь на созерцание утренних красот брошенных деревней Радимичей целиком сконцентрировался на дороге.
Домчался он быстрее ветра, столь велико было желание поскорее удалиться от места где его так испугало, казалось бы, обычное внимание со стороны таких же парней, как и он сам. Вообще, Артём не считал себя трусом и всегда мог рискнуть – перешагнуть через любой свой страх. Сейчас же он вдруг осознал, что внутри его настроек что-то на самом деле заметно изменилось. Это произошло где-то в опциях ощущений или предчувствий, в тех вещах, на которые он раньше не особенно обращал внимания. Теперь появилось то, чего за ним никогда не водилось – Артём постоянно прислушивался к тому, что происходило внутри него и, как какой-то шпион, отслеживал происходящее вокруг…
Вставив раздаточный кран в горлышко бензобака, он достал из заднего кармана свое старое портмоне и направился к зданию заправочной станции. И снова его задело дурацкое, несущественное ранее несоответствие. В былые времена, чтобы вытащить кошелек требовалось некое усилие, а теперь, когда брюки стали непомерно велики, исчезновение портмоне из заднего кармана почти не ощущалось. «Разве это вообще важно?» — с раздражением спрашивал он себя.
Подходя к большим, стеклянным дверям, Паук с досадой вздохнул. Должно быть сейчас в ставших ему большими штанах он смотрелся весьма комично.
Бросив взгляд в зеркальные, витринные двери Артём вынужден был остановиться. В этот утренний час народу на заправке было немного, а рядом с ним так и вообще никого. Стало быть, заставившее его остолбенеть отражение принадлежало ему?
Молодой!!!, стройный, одетый черт-те как человек с густой, нестриженной шевелюрой и …ослепительно-белыми, целыми зубами!..
 — Братуха, — услышал он вдруг голос со стороны и обернулся. Слева стоял какой-то парень, державший в руках канистру летней жидкости для омывателя. — Будем заходить, или ты первый раз на заправке? — с нескрываемым сарказмом спросил незнакомец.
Паук шагнул в сторону, молча пропуская веселого остряка к автоматически открывающимся дверям, сам же, дождавшись, когда они закроются, продолжил изучать свое новое изображение.
«Волосы! — полыхнуло в его голове. — Лицо молодое, а волосы? Они с легкой проседью? Или мне кажется…? Конечно кажется, — заглаживая рукой слегка растрепавшуюся копну на своей голове, все еще сомневался Артём».
Дверь снова отплыла в сторону, и из здания вышел все тот же парень с канистрой омывателя.
— Тхы! — с улыбкой, не сдержался он и, проходя мимо, бросил: — Вот это я понимаю – выходные у людей! Понедельник, а его всё не отпускает…
Артём вошел в здание и направился к кассе. Приветливая девушка, как-то странно глядя на него (или это ему только казалось) сама провела через терминал карточки и выдав чек на топливо, два хот-дога и большой эспрессо, пошла греть съестное. Паук подошел к кофе-машине и четко ощутил на себе оценивающие взгляды четверых клиентов станции заправки, только что принимавшей его оплату девушки и ее напарника.
«Что это за херня? — не стесняясь в выражениях, спрашивал он себя. — И что, теперь я постоянно буду все это чувствовать?»
Получив заказ, Артём, с трудом преодолевая жгучее и странное желание показать всем присутствующим кукиш, тут же от греха подальше отправился к своей машине. Уложив съестное на пассажирское сидение, он поставил стакан с кофе в подстаканник и, дождавшись, когда колонка вольет в бензобак все оплаченное топливо, не поднимая глаз, шмыгнул в салон и спешно уехал с заправки.
Ел он на ходу. Хот-доги обильно осыпали его крошками, мазали губы, но это ничуть не испортило ему наслаждения.
Когда с едой было покончено, Паук вытащил из бардачка салфетки, вытер перепачканные соусами губы и увидел, наконец, впереди указатель «Минск».
Выехав на широкое шоссе, Паук немного расслабился и, потягивая горячий кофе, снова вернулся к своему внутреннему диалогу: «Чего они на меня так пялились? — спрашивал он себя. — Что могло ТАК привлечь их внимание? Штаны или майка, висящие на мне, как пугале? Или то, что я как истукан стоял у двери и любовался собой? А, может, все это фигня, и я – придурок, все это себе надумал? Уж не становлюсь ли параноиком после той встречи с Проводниками на Кодиаке…?» 
Паук посмотрел на панель приборов, где рядом с температурой воздуха светились цифры электронных часов. «7:22». Он отметил для себя время и отчего-то вдруг ясно услышал слова парня с заправки: «Вот это я понимаю – выходные у людей. Понедельник, я его все не отпускает».
Да уж, не отпускает, — повторил он, делая глоток кофе и нервно потирая большим пальцем левой руки мягкий руль Тойоты, — точно, не отпускает. Понедельник? — словно звонок прозвучало в его голове. — Так сегодня же на работу!»
Таймер примерного расчета времени до указанной точки показывал, что в Минск Артём доберется не раньше 9:20-ти. Нужно было сразу ехать в офис. «Евген» терпеть не любит «опоздашек». «Телефон!» — вспыхнуло в голове Артёма. Он поставил стакан с кофе обратно в подстаканник и, наклонившись вперед, сунул руку в правый задний карман. Разумеется, телефона там не оказалось. По приказу Ворона все аппараты были сложены в машине колдуна, а значит – остались на Коловане.
«Что теперь делать? — сбрасывая скорость, судорожно думал Паук. — Не ехать же назад? Я и так опаздываю, а если еще и возвращаться… Да и не хочу я встречаться ни с кем из …этих. Хватит с меня пока. «Евген» итак с дерьмом съест за опоздание, а я еще и одет, как…»
И вдруг с заднего сидения что-то тихо пикнуло. «Странно, — засуетился Паук, пытаясь на ходу заглянуть за свое сидение. — Так тинькает мой телефон, когда сдыхает…»
Артём резко остановил машину и, открыв заднюю дверь, к своему изумлению обнаружил на резиновом коврике то, что десяток секунд назад едва не заставило его вернуться в Радомлю. Это был «Хуавей» Паука, и он действительно «умирал». На «проснувшемся» от нажатия кнопки дисплее светилось лишь 3% зарядки.
Паук с чувством огромного облегчения вернулся за руль, достал из бардачка кабель и подключил телефон. Кто, когда и каким образом сообразил переложить его аппарат из машины Ворона в Тойоту оставалось загадкой, но какая теперь разница? Чудо свершилось!
Артём, мысленно воссылая благодарность тому, кто своей сообразительностью преподнес ему такой поистине дорогой подарок, прибавил скорости и вернулся к своим размышлениям: «Сейчас 7:47, — наскоро прикидывал он. — «Евген» приходит на работу где-то к 8:15. Уже, наверное, подъезжает. Может, позвонить?.. Ну нет. — Мысленно отказался Паук от этой идеи. — Начнется нытье про то, как мы все его достали, и что только он один, бедняга, сгорает на работе…»
В этот момент вдруг вспыхнул экран мобильного, на котором тут же высветилось «Любящий меня постоянно начальник».
Артём тяжко выдохнул и снял трубку:
— Евгений Викторович, — радостно и привычными в их общении нотками явно различимой фальши, воскликнул он. — Доброе утро.
— Привет, кхе-кхе, наше IT-светило! — Ответил ему тем же тоном начальник. — Как приедешь, сразу зайди. «Беня» в пятницу написал маляву – хочет отпроситься сегодня с обеда. Ехать куда-то собрался. Вот же… Всем, блин, постоянно куда-то надо. Один я должен за всех вас работать. Кто бы это меня так легко спровадил в отпуск?..
Дальше «Евген» продолжил старую песню про то, как он, бедняга, замучился бороться с разгильдяйством всего коллектива и что особенно IT-шники ему палят расшатавшиеся в конец нервы.
Артём поймал себя на мысли, что даже не эта пустая трескотня, а сам голос шефа сегодня утром вызывал у него отвращение. Возможно это был синдром отпускника, ведь как известно по возвращению из отпуска, особенно в первые дни выхода на работу, каждый человек испытывает мощнейший стресс. А еще… Что если и это как-то было связано с тем, что Артём стал всё иначе «слышать»? Да, он вполне допускал, что дело могло быть в качестве связи, или в том, что машина на ходу в каких-то местах могла давать фон, но Паук отчетливо различал в речи директора какое-то неприятное причмокивание или чавканье. С каждым произнесенным словом голос Евгения Викторовича все больше вызывал у Паука отторжение. И это несмотря на то, что во всем офисе только одного Артёма шеф, не стесняясь, прилюдно называл «мой друг» и, судя по всему, действительно относился к «Светлой голове» отдела как к другу. До этой секунды Паук ценил это, ведь в их фирме только ему прощались такие вольности, за которые любому другому сотруднику мягко говоря, не поздоровилось бы.
Так что же произошло за то время, что Артём был в отпуске? Отчего этот ранее сравнимый с музыкой для релаксации бубнеж директора сейчас пробуждал в Пауке бешенство? Новоявленный Проводник едва сдержался. Ему неудержимо хотелось послать разговорившегося «Евгена» в пеший секс-тур. Слишком уж сладко рисовалась ему перспектива яро обложить шефа матом и спокойно ехать домой.
— …ему эти серверы, — продолжал тем временем Евгений Викторович выливать в уши подчиненного то, что у него накипело за прошедший месяц с лишком. — Вот и выходит, что «Беня» просто забил на работу, потому что он уже одной ногой в отпуске, а тебя в это время под рукой нет! То болтаешься где-то по своим развалинам, то потом валяешься в больнице. А работу кто делать будет? Это еще, кстати, вопрос, чем ты там болел? Сейчас практикуют такое, заплатят знакомому врачу, и – знай себе отдыхай. Отпуск-то продляется. Я бы тоже, может быть, дал кому-нибудь денег, только бы позволили полежать да отъесться на халяву…
В следующую секунду быстро наполнявшийся бак терпения Паука тихо заскрипел, грозя сорвать свою плотную крышку. «Знал бы ты, сука, через что я прошел в этой больнице!» — злобно прошипел Артём про себя. — Заплатил бы он. Ни разу за пиво в кафе не платил, козлина. Все со смешками отбрёхивался: «Я тебе даю столько зарплаты, что ты меня еще и кормить за такие бабки должен».
  — Евгений Викторович, — очень сдержанно прервал монолог директора Паук, — заяву же можно в любое время написать?
Лобан на какое-то время подвис, но тут же, в продолжение темы, тяжко вздохнул и ответил:
— Куда там заяву? Кому? Я же сам – директор. Меня, Артём, моя добросовестность и бизнес в отпуск не отпускают…
— Я про свою заяву, — не дал ему договорить Паук. — Я уволиться хочу.
— …Не понял. — После некоторой паузы растерянно произнес директор. — В смысле уволиться?
— У меня в августе заканчивается контракт.
— Продлим, — все еще пытаясь переварить полученную информацию, отрешенно ответил Лобан. — Хочешь на три года, хочешь – на пять.
— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — холодным тоном заявил Паук. — Даже если ты "Po;o;y; si; Rejtanem ". В курсе что это значит?
— Бля, — не сдержался Лобан, — я же тебе про это выражение и рассказывал! Что это за фокусы, Паук? Ну ты – свинья. Что ты там говорил, опоздаешь сегодня? Ну так я уволю тебя по статье!
— А мне пофиг, — на удивление спокойно даже для самого себя ответил Артём. — Как доеду до Минска, сразу на увольнение…
Не в силах больше слышать ставший ему ненавистным голос директора, он дал отбой связи. Странное дело, но как только это произошло, Паук почувствовал огромное облегчение.
В 8:12 позвонила мать. Дежурно спросила: «Как дела?» Предложила заехать – взять домой дачных овощей, а заодно и водички, коей они с отцом набрали в бутыли и для него. На вопрос: «У тебя все нормально?» Артём ответил правду: «Да, мам, у меня все хорошо. На душе; легко и вольно несмотря на понедельник. Еду на работу». На том и попрощались.
Родители практически не вмешивались в жизнь Артёма с тех пор, как только он решил плыть самостоятельно. Заметно было, что переживали, но с вопросами лезли только в те дни, когда он приезжал помочь им на дачу. Да и то…, осторожно, чтобы не нервировать родное ди;тятко, которое в кои то вехи соизволило появиться на дачном участке. Живет нормально, зарабатывает так, что еще и отцу с матерью помогает, ну и слава богу…
К офису Паук подъехал в 9:38. Если бы его родители видели, как он выглядел в ставшей ему свободной одежде, они в один голос сказали бы – «Беспризорник!», а так, в свете современной моды он вполне себе вписывался в рамки очень популярного сейчас особенно у подростков стиля «Оверсайз». Учитывая, что после Колована, даже без посещения душа, он выглядел максимум на 23-24 года, этот его странный «прикид» можно было считать нормальным.
Двигаясь к главному входу здания по тротуару, Артём невольно стал свидетелем одной любопытной сцены. На встречу ему шла молодая женщина, ведущая за руку капризничавшего дошкольника. На первый взгляд – обычная картина – мальчику никак не хотелось идти в детский сад. Но то, что услышал Паук, когда поравнялся с ними – всего несколько коротких фраз, сразу напомнило ему слова Ли;сы о том, как нас в детстве «ломают», делают «нормальными»:
— Он говорил мне, чтобы я тебя не слушал! — утирая слезы свободной рукой, ныл малыш. — Дедушка Саша ему так сказал.
— Святослав, — присела на корточки уставшая от изматывающей борьбы с детством женщина, — это только сон. Сон, понимаешь? Дедушка Саша уже три года как умер. Что и кому он мог сказать? Ну сам подумай. Хватит, слышишь? Хватит мне сегодня твоих фантазий и глупостей. И не вздумай в садике что-то такое рассказать! Нам еще не хватало по врачам потом таскаться. Это сон, сынок, понимаешь? Просто сон. Мало ли что еще может человеку присниться?
— И тебе, мама, что-то снится? — Начал сдаваться малыш.
— И мне, конечно. …Чего только не снится. Но это как сказка, понимаешь? В сказке же есть Меч-Кладенец? А жизни его нет. В сказке есть кощей? А в жизни – нет.
— Мам, а почему людям что-то снится?
— А почему ты в туалет утром ходишь? — Не зная, что ответить ребенку, стала импровизировать женщина. — Ходишь, потому что так надо, правильно? И тут, людям снится потому, что так надо.
…Ну всё, успокоился? Забыли про темного дядьку в капюшоне? Я еще, — глядя куда-то в сторону, с угрозой обронила женщина, — папе сегодня вставлю. Пусть думает какие фильмы с тобой на ночь смотреть…
Ну всё? Тш-ш-ш. Забыли? — стирая ладонями горькие капли с детских щек, приговаривала мама. — Я, сынок, много лет прожила рядом с дедушкой Сашей и не думаю, чтобы он знал хоть одного темного дядьку в капюшоне. …Сам подумай. Дедушка же наш был хорошим?
Малыш кивнул.
— Ну вот. Стал бы он разговаривать и, тем более, передавать мне что-то через какого-то страшного, черного дядьку?
— Нет, — широко открыв глаза, перешел на спокойный тон мальчик, — хорошие передают через бога или ангела…
— Еще лучше, — тяжко вздохнула женщина и, улыбнувшись продолжила, — пошли уже, ангел, опоздаем…
Они медленно зашагали дальше по тротуару, не обращая никакого внимания на остановившегося молодого человека, сопровождавшего их заинтересованным взглядом.

Поздоровавшись с охранником большого офисного здания, на шестом этаже которого располагалась их фирма, Паук отметил у терминала свой электронный пропуск и зашел в лифт.
Этот новый комплекс на улице Толстого возводился специально для IT-компаний и тех, кто с ними плотно работал, а потому вполне вписывался в когорту всех ультрасовременных городских зданий. Лифты в таких комплексах тоже соответствовали высокому статусу. В кабинках было вдоволь места, зеркал и других отполированных поверхностей из нержавеющего металла, в которых Артём не без удовольствия, теперь уже без первоначального шока, рассматривал свое новое изображение.
В коридорах фирмы народу было совсем немного, да и те, кто встречался, среди которых были и знакомые, никак не реагировали на его появление и даже не здоровались. Как понял Артём, его попросту не узнавали. Это, признаться, немало забавляло Паука, поэтому в дверь директора он постучал весело и даже игриво: «Там! Тада-дам-там-там!»
Не дожидаясь ответа, он открыл створку. «Здравствуйте Настя, — входя, поприветствовал он секретаря. — Шеф у себя? Он меня ждет».
— А как о Вас долож-ж-ж-ж-ж… А! Это Вы, Артём? — Округлив глаза, и отчего сразу став похожей на аквариумную рыбку, удивилась Настя. — Да, заходите. Он предупреждал.
Паук, подойдя к двери директора, повторил свой веселый стук и дернул ручку на себя. Нужно было видеть то, что происходило с лицом Лобана в тот момент, когда он, также, как и его секретарь, после двухсекундной паузы, с трудом узнал Артёма. «Кто там? — читался линейный ряд из вопросов и ответов на его усталом лице. — Какого хрена он ломится? Что за…? Артём?! Не может быть! Что с ним случилось? Нифига себе! Так…, успокоились, мне надо быть серьезным. Сейчас я ему должен все высказать…».
Странно. Паук на удивление легко читал все, что было написано на директорском лице. Более того, присмотревшись, Артём вдруг заметил за головой шефа какое-то темное, бесформенное пятно. Оно напоминало…, огромную, размером с тумбочку жабу? Действительно! Как и говорила об этом Ли;са, мозг Паука, едва только его хозяин подумал о сходстве этого пятна с жабой, тут же, самым волшебным образом сформировал это «пятно» во вполне осязаемое земноводное, правда, необычное. Мало того, что оно было непомерно большим, так еще всё в бородавках, с тремя глазами, и тремя же крохотными рогами, напоминавшими по форме и цвету клыки кота.
— Вижу – ты неплохо отдохнул, — едва открыл рот директор, а Артём тут же услышал то самое чавканье и причмокивание, что доносилось до него через телефон в машине. — Я тебя в порошок сотру, — прочвакало это «нечто» в то время, когда директор умолк. — Сдам тебя. Есть у меня дружок в Органах, начальничек. Пойдешь по политике, сядешь надолго, сука… 
Глава 7
Паук спокойно и даже с улыбкой воспринял свое увольнение «по статье» с плохой характеристикой. Этот зафиксированный отделом кадров факт только подлил масла в огонь в клокотавшей яростью и бушующей голове Лобана. На фирме знали, что за всей своей показной легкостью и коммуникабельностью нелюбимый всеми директор скрывал злопамятную, амбициозную натуру, которая, к слову сказать, в ситуации с Артёмом стала проявлять себя во всей красе…
В понимании Евгения Викторовича подобные вещи нельзя было оставлять безнаказанными. Едва только ему сообщили, что Паук рассчитался, Лобан тут же набрал номер телефона своего институтского дружка – Сергея Яковлевича Вирсоцкого, ныне офицера известного на весь мир подразделения МВД Беларуси:
— Серега, привет! — все еще качаясь на бушующих волнах ярости, радостно поприветствовал директор того, кто ему был «по жизни должен». — Есть на меня минутка?
— Что ты, — сдержанно ответил его бывший сосед по комнате, — я всегда найду для тебя даже две.
— Две, ха-га! — нервно хохотнул Лобан. — Слушай, друже, — сразу перешел он к делу, — при нашей последней встрече ты шутил что-то про то, что если у меня будут еще …бел-чырвона-белые клиенты для «Володарки», то – только дай! Тебе же до пары больших звездочек как раз немного и не хватает?
— Ну шутил, — не без тени заинтересованности, ответил майор. — А что, есть какая-то информация?
— Есть, — уверенно ответил Евгений Викторович, — у меня тут один несогласный с политикой партии …скажем, под рубашкой пригрелся.
— Матёрый?
— Еще какой! — добавляя ярких красок в холодный, казенный тон, продолжал Лобан. — Думаю, лет на десять потянет…
— Ну, ну, ну, — остудил его пылкий порыв Вирсоцкий. — Это суд решит, а не ты и не я. …Давай-ка, братуха, вечерком съедемся. Ты обдумай хорошенько, что на него есть, что сто;ит брать в расчет, а что пустое. Это ж тебе не пьяницу сдать в ЛТП. Тут, брат, дела серьезные. Нужны факты.
— Будут тебе и факты, — с трудом сдерживая разгулявшийся гнев, заверил Евгений Викторович. — Приезжай после работы прямо ко мне. Галя на даче, у нее еще неделя отпуска. Посидим за коньячком, обсудим.
— Принято, часам к семи буду, — холодно ответил майор…

Душа Паука пела от счастья. Он вдруг ясно понял, что работа у «Евгена» было именно тем, что отравляло его существование. Как же сейчас стало хорошо! И плевать на то, что из-за его скоропостижного увольнения выдернут из еще не начавшегося отпуска халявщика «Беню», и что «ляжет в ноль» вся начатая недавно работа с новым программным обеспечением для фирмы… Пауку сейчас на все это было плевать.
Артём припарковал машину возле дома и, заметив на соседнем подъезде красочную вывеску, зашел в недавно открывшуюся парикмахерскую. Раньше он стригся в стиле «как постригут», поскольку уже не особенно обращал внимания на свою внешность, но теперь, когда ему подфартило в такой уникальной «лотерее», грех было не пользоваться тем, что он получил в качестве приза.
Вырвавшись из цепких лап «голодных» к хорошему материалу парикмахеров и попав, наконец, в квартиру, первым делом он отправился в душ, где просидел минут двадцать, бреясь и очищая помолодевшие телеса свои после двух богатых на события дней.
Вымывшись до скрипа, он накинул на плечи ненужный в такую жару халат, заварил кофе и, устроившись на кухне под тихое бормотание телевизора вдруг почувствовал, что хочет позвонить Ли;се. В другое время, под другое настроение он вряд ли стал бы это делать, но сейчас его просто несло…
Она ответила почти сразу:
— Алё… — Голос Черной Вдовы был усталым.
— Это я, — довольно выдыхая табачный дым, едва не ликуя произнес Паук. — Лис, а я уволился.
— …Этого следовало ожидать, — холодно ответила девушка. — Увидел что-то? — догадалась она.
— Много-о-ого чего, — охотливо начал было Артём, но она не дала ему договорить…
— О-о, теперь ты понимаешь, каково работается мне? Я-то вижу и то, что на людях, и то, что на мертвых, и то, что на тех, кто еще стоит на границе.
Но ты там особо не расслабляйся. Вольным живется тяжко. Пару дней отлежись и снова ищи работу. Так уж сложилось, что в правилах этой проявленной не нами игры деньги – очень важная фишка. Мы докатились до того, что сейчас во многом только они дают человеку нужную свободу. Без деньжат и легализации в социуме никак. Хоть сторожем, а работать надо.
…Уф, устала я. — Девушка вздохнула, давая понять, что не особенно расположена долго говорить. — Вот и мне сегодня в ночь на работу… Кстати, — вдруг вспомнила она, — Ворон привет тебе передавал. — Там еще ребята подъехали. Мы немного задержались, а когда стали разъезжаться, Олег отозвал меня и тихонечко так сказал, что без внимания тебя не оставит, слышишь? Как-то он …так сформулировал, типа: «Без меня Паук этот гнилой пень пока не перескочит». Так что …ничего не бойся и не переживай. Он тебя не раз еще прикроет, пока сам на научишься рулить.
— От чего прикроет? — насторожился Паук.
— Не важно, — тускло ответила Ли;са, — ты вообще пока можешь ничего об этом не знать. Это случается и вне поля нашего зрения. Пройдет время, и только как-нибудь потом ты увидишь, как это было. Но не бери в голову, отдыхай, Артём. Выспись, наконец. Ты теперь, как и я – под крылом Вышнего.
— Хм, — поднял брови Паук, — а это хорошо или плохо?
— Не знаю, — откровенно призналась Ли;са. — Никто не знает, даже сам Ворон. Там, за порогом, нет того, что в понимании людей называется «хорошо» или «плохо». Мы с тобой только фигуры на шахматной доске. Да, мы все тут, по сути, – фигуры; клетки, часть доски, гвозди или клей в ней, часы или, реже, сами игроки… Все это вокруг – только игра, Тёма. И выбора нет. Надо учиться играть, учиться быть фигурой важной, весомой, чтобы не дай бог не пришлось тобой пожертвовать ради победы в какой-нибудь партии. М-да, — задумчиво выдохнула девушка, — играть надо каждому, даже если не хочется…
Ну, ладно, безработный. Это уже философия… Прости, Артём, мне надо отдохнуть перед работой. Ты запомнил? Олег и сейчас за тебя впишется…
— Во что впишется? — потянул голову в плечи Паук. — Всё же вокруг ровно.
— И хорошо, что ровно, — снова вздохнула Ли;са. — Пусть так и будет. Отдыхай, Тёма. Всё. Пока.
Связь дала отбой, а Паук, откинувшись назад, снова пожал плечами и, закрывая глаза, выпустил в потолок тонкую струю табачного дыма…

Евгений Викторович ждал прихода дорогого гостя. Зная, что майор любит мясо и, как все силовики, просто обожает дурную халяву, по пути домой взбешенный выходкой уволенного сотрудника директор заехал в гипермаркет и накупил три больших пакета всяческих вкусностей. Готовить что-то горячее, кроме кофе у хозяина квартиры не было никакого желания, поэтому стол, в основном, сервировался нарезкой и овощами. В холодильнике доходили до нужной температуры виски и коньяк, а хлеб и лимон были уже нарезаны.
Лобан, отойдя от стола на пару шагов примерился к сварганенной наспех «прикормке» офицера и остался доволен. Оставалось дождаться дорогого во всех смыслах гостя и ублажить его вечно голодное, прожорливое тщеславие, а заодно и такое же ненасытное брюхо.
Вирсоцкий был не просто другом Евгения Викторовича. Для Лобана это был так называемый «решала», его главная «крыша». Никто и ничто не могло навести тень на его бойко торгующую компьютерными «железом» и технологиями фирму, пока ее директор бесплатно снабжал всем этим добром служебные и домашние системные блоки всего ГУВД, а в особенности ГУБОП. Именно благодаря одному из отделов конторы Лобана силовые структуры сейчас могли …по сути всё! Влезть в любой компьютер, телефон, считать информацию из личной переписки граждан, с закрытых паролем страниц в социальных сетях. Конечно, у всех этих государевых служб были и свои IT-отделы, но там, как правило, сидели чьи-то сынки или дочки, мозги которых, размякшие от отсутствия желаний, просто не могли генерировать и воплощать в жизнь качественный IT-продукт.
Лобан взял пульт и включил подвешенный в «красном» углу кухни телевизор. На одном из каналов как раз начинался старый, советский фильм 1971-го года «Тени исчезают в полдень».
«Удачное название, — вчитываясь в фамилии создателей фильма и актерский состав, заключил Евгений Викторович. — В союзе не было никаких тебе маркетологов или специалистов, а название интригует. Тени, конечно же, в полдень не исчезают, но название интересное…»
В прихожей запищал звонок. Лобан еще раз глянул на стол, и произнеся: «Годится!», пошел открывать. Включив свет, он отметил некую странность: все лампы в светильнике горели, но в углу каким-то образом затаилась тень. «Наверное, вчера, — вращая замок двери, подумал директор. — Я же лазил в шкаф? Возможно, задел светильник и сдвинул плафон. Теперь там эта тень, …которая не исчезнет даже в полдень…»
Лобан и Вирсоцкий тепло поприветствовали друг друга. Майор тут же передал хозяину купленную где-то по пути бутылку и многозначительно прибавив: «Виски!» отправился в ванную комнату – мыть руки. Евгений Викторович прекрасно знал незначительную стоимость и качество переданного ему напитка, но, из уважения к гостю, стоя с ним рядом делал вид, что читал что-то на ярлыке, тянул вниз уголки своих тонких губ и важно причмокивал языком.
— Ну что? — Наигранно улыбнулся хозяин, едва только майор принялся вытирать руки. — Прошу к столу. Есть у меня подозрение, что ты голоден.
— Да, — Вирсоцкий попытался скорчить жалостливую мину, — целый день, как белка в колесе. Столько работы, ты не представляешь…
— Конечно не представляю, — указывая гостю направление на кухню, пропел ему в спину Лобан. — Откуда мне знать про ваши заботы по сохранению нашей целостности и суверенитета? Мы, бизнесмены, - народ темный. Ну, прошу…
Едва только изображавший на своем широком лице дикую усталость офицер сфотографировал поистине царское изобилие, внимательный до того глаз майора стал масляным и подобрел.
— Умеешь ты …снять с человека усталость, — кряхтя, словно измотанный тяжкой работой, перевернувший сотню тонн угля шахтер, стал зашиваться майор в свой любимый угол у окна.
— Чем богаты – тем и рады, — ставя на стол бутылку гостя, но после этого открывая холодильник и доставая холодную, свою, фальшиво пропел хозяин. — Сейчас согреемся, а там и о деле поговорим.
— Насыпай, насыпай, — довольно передвигая к краю стола пустую тару, криво улыбнулся офицер. — Слышал?
— Что? — откручивал «шляпу» с горлышка и прицелившись наливал в рюмки Евгений Викторович, догадываясь, что гость скормит сейчас ему какую-нибудь маленькую государственную тайну.
— В дверь звонят.
— Мне?
— Мг, — двигая поближе к себе выпивку, прогудел в нос гость. — Ты ждешь кого?
— Я? — удивился хозяин. — Тот, кого я жду уже здесь и другого мне не надо. Погоди немного, я сейчас…
Лобан вернулся в прихожую и включил свет. Странно, но обосновавшаяся было в углу тень куда-то исчезла. «Чудеса!» — заключил Евгений Викторович, открывая замок двери и выходя в тамбур. В его голове, словно эхо тут же прозвучало: «То ли еще будет, милый мой».
За входной дверью, в коридоре, стоял какой-то удивительный тип! Седовласый гражданин, в темном норковом манто, наброшенном поверх черного плаща. И это летом! Черные брюки, черные же туфли и перчатки, а еще лаково-черная трость с позолоченными вставками!
Шикарный, наверное, еще пушкинских времен галстук-бант, дорогая, с камнями, булавка и идеальной белизны сорочка. Его неестественно бледное лицо в плохо освещенном коридоре оттеняло глубокой, трупной синевой.
С приветственным поклоном непрошенный гость снял черный, парадный цилиндр (!), вытер ноги о входной коврик и, не говоря ни слова, проследовал мимо хозяина прямо в квартиру. Как ни мала была щель между Лобаном и дверным косяком, но этот «черный» изловчился просочиться внутрь приватизированного помещения так ловко, что даже не прикоснулся к оттопыренной руке опешившего от происходящего «Евгена».
Хозяин квартиры лишь таращил глаза и растерянно улыбался. Чего ему было бояться? У него в гостях сидел офицер ГУБОП!..
— Здесь, стало быть, и обжились, — деловито осматривая прихожую, осведомился непрошенный гость. — Тесновато. — Добавил он прицениваясь. — И скромно. Вроде не бедный человек…
Мельком глянув на дверь ванной и туалета, этот «черный» прошел на кухню и, бегло скользнув взглядом по сидящему в углу, застывшему с рюмкой в руке гостю, заметил:
— Тут, значит, и сидите, горемыки. Решаете дела свои, скорбные.               
— Ты кто, дядя? — с нескрываемым удивлением следя за «черным», запоздало поинтересовался хозяин квартиры.
— Я? — лениво окидывая взглядом дорогую кухонную мебель, как показалось, призадумался «черный». — Даже не знаю, как себя охарактеризовать, — грустно ответил он. — Мое «Я» сложно объяснить. Оно, скорее, «Мы». Все наши «Я» как одно целое. Мы …некий рой.
— Хорошо хоть не как «Мы – Николай Второй», — попытался подтрунить Лобан, но поймав на себе колючий взгляд незнакомца, тут же умолк.
— Изволите шутить, — недовольно произнес «черный». — Однако, — добавил он, как показалось с угрозой, есть вещи, с которыми я не советовал бы людям этого делать.
Евгений Викторович, ища защиты от такого наглого вероломства, перевел полный надежды взгляд на Вирсоцкого, но тот, вжавшись в угол, лишь хлопал ресницами. И без того красная физиономия майора стала свекольно-синей. Он медленно поставил на стол рюмку и ни к месту хрипло произнес: «Всего два кадра».
— О! — Проявил к этому интерес «черный». — Да ваш дружок узнал меня?
И Вирсоцкий, и Лобан одновременно почувствовали, как по каменному полу кухни пополз какой-то поистине заполярный мороз. Сейчас, в самый разгар лета у обоих мужчин стали неимоверно мерзнуть пальцы ног…
— Два кадра? — осведомился «черный» и косо глянул своими звериными глазами на майора.
Вирсоцкого затрясло:
— Мы…, я видел материалы, — охотливо признался он. — Там, где …пострадали бойцы ОМОНа. Они стали, как мумии. Всё видео было плохим, и мы смогли вырезать только два стоп-кадра. У меня в кабинете, — выстреливая фразами, как пулями, без какого-либо видимого внешнего давления, продолжал охотно «колоться на признание» офицер. — Цилиндр. Манто. Там были …Вы?
— Мы, — снова углубляясь в изучение меблировки кухни, утвердительно ответил «черный».
— Нам сказали, — продолжал майор, хотя его никто об этом не просил, — Вы, …похожи на Советника из Снежной королевы. Кино. Советское.
Генерал распорядился сделать всем копии этих …двух кадров. Если кто встретит – приказано не трогать и не вступать в конфликт. Я же …не конфликтую? — С надеждой сглатывая сухой глоткой, спросил ставший с какого-то перепугу очень мягким и разговорчивым офицер.   
— Сергей, кто это? — Совершенно растерявшись от происходящего, снова проявил себя неугомонный хозяин квартиры.       
— Откуда же ему знать? — Ответил вместо Вирсоцкого сам «черный». — Он понятия не имеет кто я, …что я и что есть наше «Мы».
— Жэ-эня, лу-учше молчи, — едва не икнув от перевозбуждения, протянул майор.
— Но я же хозяин! — вдруг возмутился Лобан, глядя на то, как угнетающе действует на офицера ГУБОП этот рафинированный старичок.
— Вздор! — снова заговорил вместо Вирсоцкого «черный». — Какой ты хозяин? Ты даже своему языку не хозяин. Сказано тебе – «молчи»!
Лобан дернулся. Заметно было, как напряглись мышцы его лица, но сцепившиеся, словно в мертвой хватке челюсти и словно примерзшие голосовые связки не издали ни звука.
— Страшно? — скривил худое, синюшно-желтое лицо чужак. — Чую, как страшно. Ах, вкуснятина. С вашего богатого стола мне никогда не отведать ни крошки… Не на миг мне не почувствовать то, что чувствуете вы, вкушая свои яства, но и голодным я не останусь. Вдоволь насытится сегодня и мое нутро. Я напьюсь вашим страхом.
Ты, жабаголовый, хотел знать, кто «мы»? — Спросил «черный», повернувшись к Лобану. Так вот тебе ответ: Я, мы – есть Тень!
Видел? У тебя в прихожей, в углу? Это был я, …это были мы. Ну что? Твое любопытство удовлетворено? Надеюсь, перед смертью тебя действительно успокоит мысль о том, что твое «я» было сожрано Тенью? В противном случае все это вздор! К чему тогда были все эти вопросы?..
Теперь ты, — указывая на Вирсоцкого тонкой, затянутой в элегантную замшевую перчатку рукой, с угрозой произнес «черный». — Скажи мне, …это так – деловой интерес: там была женщина…
— Т-там? — Угодливо кивая стал вспоминать майор.
— Там, где остались мумии, — напомнила Тень.
— Д-да, была женщина. Но она не наша, из…
— Неужели она не передала вам то, что ей сказали Тени?
Вирсоцкий трясущейся рукой вытер выступивший на лбу обильный пот и стал вспоминать:
— Говорила, — напрягая всю свою память, выдохнул он и заметил, что в жарком, летнем воздухе из него вылетело крохотное облачко пара.
— Что именно? — Настаивала Тень.
— Что-то о том, что нельзя трогать проводники, …или полупроводники. Я плохо помню.
— Дурачье-о-о, — теряя интерес к разговору, криво ухмыльнулся «черный» гражданин. — Проводники! Одним из нас ей было сказано: «Не смейте трогать Проводников!» Это то, что еще хоть как-то содержит ваш дурацкий мир в балансе. Да, именно так: «Не трогайте Проводников!» Но! Что той курице, что тебе, ничтожество, никому из вас это уже не поможет.
— Т-ты …убьешь нас? — совсем затрясся Вирсоцкий, а Лобан в это время, не в силах стоять, просто рухнул пухлым задом на кухонный стул.
— Обязательно, — холодно ответила Тень. — Вы перешли дорогу Высшему, а это наказуемо. Я, мы, — уточнила она, — состоим при нем на службе. Высший, в отличие от вас, безмозглых, знает, что в проявленном мире обязательно нужно блюсти баланс. Проводники, это те существа, которые проводят сюда и отсюда мощные энергии творчества, мощные энергии мысли. Дают приток свежего воздуха вашему затхлому болоту. Без них вы так и бегали бы до сих пор с камнями в руках по лесам, пытаясь раздобыть себе хоть что-то пожрать…
— Но ведь я же все рассказываю, — затряс потной головой майор, — все, что знаю. Не чего от вас не таю.
— Хочешь спастись? — Лукаво спросила Тень.
— Хочу, — в запале выдохнул офицер. — Что нужно сделать?
— А ничего, — сощурил звериные глаза «черный». — От меня не спастись. Сейчас я досыта напьюсь вашим страхом и…, — «черный» приценился к стоящей на столе бутылке, принесенной Вирсоцким. — Думаю, — оглаживая тонкой рукой в перчатке свой идеально выбритый подбородок, озадачилась Тень, — надо оставить твоим коллегам загадку. Пусть поломают головы.
В качестве прикорма в этот раз я, от щедрот своих, дам им… Как ты там говорил? Стоп-кадры? Они получат целых три! Думаешь, я не чувствую, что какая-то техника, глядя из-под потолка фиксирует все движения там, в прихожей? Следует признать, вы хорошо научились пить и красть у других энергию внимания. Сосёте сами, и приучили делать для вас это свою технику.
Что ж, — окидывая на прощание печальным взглядом кухню Лобана, заключила Тень. — Мне пора. Не стоит злоупотреблять данной Вышним редкой возможностью побывать тут.
Итак, считающие себя господами, — «черный» поднял свою трость и со стуком опустил ее на горлышко бутылки виски, принесенной Вирсоцким, — время вам отравиться. Вы же хотели выпить это? Берем вашу тонкостенную посуду, берем-берем!..
Майор и Лобан, всеми силами сопротивляясь движущему ими порыву, с нескрываемым ужасом в глазах взяли налитые еще в самом начале этих черных посиделок Евгением Викторовичем рюмки с виски, и подняли их.
— Тост, — вскрикнула Тень, поднимая вверх свою трость с красивым набалдашником. — Кажется так это у вас называется? Во всяком случае те образы, что я считываю из ваших голов, выдают мне именно это слово. Итак: «За Проводников! И пусть тот, кто посмеет лезть в их дела своими грязными лапами, все поголовно травятся и дохнут от алкоголя! Аминь! На том замок амбарный и ключ потерян в океане!»
Лобан и Вирсоцкий, со слезами на глазах, подняли последний в своей жизни тост и, против своего желания, так залихвацки тяпнули по рюмочке первосортного яду, что, если бы кто-то видел это со стороны, у него сложилось бы твердое впечатление – с жизнью они хотели расстаться давно.
Не было ни пены, ни ужасных гримас на перепуганных лицах людей, только запечатленное навечно, словно фотография, проглядывающее сквозь ужас сожаление…
Тень предусмотрительно отошла в коридор и стала возле двери туалета. Первым упал директор. За ним, словно скала, потянув за собой скатерть и круша все на пол, так и не отведав халявной еды, грохнулся Сергей Яковлевич. Кто знает, возможно, маска сожаления на его лице была связана именно с этим?..
Тень повернулась, поправила цилиндр и демонстративно, словно солдат на параде, вышагивая по ламинированным полам, проследовала по одному коридору в другой, а после, дойдя до темной комнаты, просто растворилась в вечернем мраке…
 
Что и говорить, неприятный сюрприз ожидал Галину Михайловну – жену Лобана.
Вечером Евгений Викторович не отвечал на телефонные звонки. Но это случалось и раньше – он мог загулять.
Назавтра ей просто оборвали телефон его подчиненные, а потом вынудили взведенную до отказа женщину бросить все и вернуться в город. Когда же она, в поисках пропавшего мужа и директора фирмы, открыла дверь квартиры, представшая ее глазам картина повергла ее в шок.
Первое, что она заметила – сильный запах алкоголя и следы! Да, следы! на дорогом, финском ламинате. Вдавленные, словно впечатанные многотонным прессом отпечатки обуви человека, причем даже непомерно длинный носок этих, чертовых туфель просматривался на полу просто идеально! Эти следы шли с кухни, а вот на кухне… На кухне, с рюмками в руках, заваленные закусками, облитые алкоголем лежали два уже совершенно холодных тела…               
Глава 8
Дом – милый дом. Паук отлично отдохнул, несмотря на то, что спал беспокойно. Снилось ему в эту ночь многое. Всё яркое, интересное, но...
Проснулся Артём оттого, что в верхней квартире кто-то неосторожно включил громкую музыку. Звук тут же убавили, однако этого хватило для того, чтобы глубокий и насыщенный событиями сон Паука улетучился безвозвратно, и от него осталось только какое-то неприятное послевкусие. Что поделать? Так бывает, сновидения забываются, а ощущения от них остаются.
Часы показывали начало первого. Первый день его свободы, а заодно и августа ознаменовался облачной погодой и, как стало понятно после того, как Паук выглянул в окно, слабым дождем. Артём принял душ, позавтракал и, после перекура, включил компьютер. На работу уже идти не нужно, ехать он никуда не собирался – что еще делать?
Сразу же бросилось в глаза, что состояние чата его блога «Загадочные места Беларуси» во время отсутствия хозяина можно было определить, как беспробудная анархия. Некоторые, особо хитрые из подписчиков, пользуясь случаем и длительным отсутствием Паука, пытались продвинуть среди публики свои товары или услуги, за что сразу же были отправлены в «бан». Иные пытались организовать выезды, но, судя по шедшей ниже переписке, ни одна из этих планируемых кем-то затей не имела никаких шансов воплотилась в жизнь.
Зашкалившие за пять десятков личные сообщения Артём оставил на «закуску». Следовало срочно «проявиться» в блоге и, несмотря на то, что в полдень вторника вряд ли можно было ожидать какой-либо активности от подписчиков, требовалось дать понять людям, что хозяин снова в седле и полон творческих планов.
Наполнив часто повторяющиеся вопросы пространными и уклончивыми ответами, он, наконец, перешел и к личным сообщениям. Нужно отдать должное писавшим ему. Заподозрив некий кризис в заметной заминке с посещениями хозяина блога, ребята и девчата щедро кормили его множеством фото, адресами и рассказами об интересных местах.
Еще адрес, еще… Вот ссылка на какое-то место под Гродно, а вот какое-то фото…
Открывая новое сообщение, Артём, говоря их профессиональным языком, слегка завис. Молча пожав плечами, он растянул высланную ему картинку на весь экран. …Обычный, хоть и небольшой, современный и ухоженный дом. Сейчас такие было принято называть шато. Без забора и какого-либо ограждения. Агрогородок Колодищи, улица Солнечная. Как видно, денег хозяевам хватило только на то, чтобы построить здание и более-менее толково его отделать. Следовало это из того, что на территории вокруг дома, насколько позволяли увидеть разные фото, имелись уже слегка заросшие травой небольшие кучки строительного мусора.
«М-да, — закрывая ничем неприметную картинку, заключил Паук. — Дожили… «Загадочное» место, ничего не скажешь. И что мне тут исследовать? О чем писать?»
Артём вышел в меню сообщений. Это послание пришло от одной из донаторов – скромной и тихой девушки, работающей на рынке Ждановичи. Она присутствовала всего на двух-трех сходках подписчиков, и Артём плохо помнил ее внешне, но в его памяти имелась жирная «галочка», напоминающая блогеру о том, что эта немногословная, высокая девица – Софья, значившаяся в их чате под ником «KIchKA_Kota», часто и без лишнего шума легко выделяла на поездки, а иногда и на просто выездные попойки небольшие, но очень нужные суммы денег. Интересно было то, что все эти дотации с ее стороны не выглядели неким высокомерным жестом. Совсем нет. Скорее так: «С этими ребятами так весело. Если я не могу себе позволить отдыхать с ними часто, то пусть они хоть сами потешатся».
   Первое сообщение, то самое, с изображением обычного дома, пришло три дня назад:
«Артём, привет. Не знаю, может быть тебе это будет интересным… Моя подруга три года назад купила дом в Колодищах. Люди съезжали после 2020-го года, продавали все по хорошей цене. Купила, а жить не может. Там… Какая-то чертовщина. Писали, что во время войны в лесах возле Колодищ немцы расстреляли десятки тысяч людей».
После этого, с разными интервалами, пришло еще три сообщения:
«Артём, привет. Вчера поехали с Аней в «тот» дом. Ночевали. Я – нормально, только жарковато было, а Аня чуть не задохнулась ночью. Вызывали Скорую. Если тебе интересно исследовать – напиши».
Затем:   
«Привет, Артём. Какой-то треш. (Я о своей ситуации). Подруга уже и дома (в съемной квартире) не может спать спокойно».
И, наконец:
«Привет. Может быть есть какие-то знакомые, кто занимается магией или чем-то таким? Думаю, с твоим блогом такое вполне может быть. Не хочу писать в чат, это личное. Я всё в ту же тему, о подруге. Аня так с ума скоро сойдет. Этот дом…, он убьет ее. Ей нужна помощь. Всего и не опишешь… Голоса, видения. Есть у тебя крючки выхода на каких-то проверенных экстрасенсов или кого-то такого? Очень переживаю за Аню. Она нормальная, обеспеченная женщина. За помощь отблагодарит как надо, не обидит, главное, чтобы не мошенники. Уже имеем печальный опыт».
Паук отложил в сторону ноутбук. Было что-то притягательное и, в то же время, неприятное в этих сообщениях. С одной стороны, что если это веяние проснувшихся возможностей и попало к нему на волне его новой жизни? А с другой? Кто он такой, чтобы брать на себя ответственность и заниматься такими, мягко говоря, щекотливыми вопросами? Ему, в конце концов, надо работу искать, а не развлечения. Чтобы с ним не происходило в последнее время в его пусть и заметно помолодевшей голове все эти дела по-прежнему входили в сферу интересов Алисы или Ворона, но никак не его – новоявленного Проводника. Это ведь на словах легко сказать: «Ты – Проводник», а на деле, во всяком случае по ощущениям, он так и остался Артёмом Пауком, теперь уже – безработным человеком, ведущим интернет-блог о необычных местах в Беларуси. Сегодня если что-то и напоминало отставному начальнику отдела известной IT-конторы о его недавних нешуточных приключениях, так это только лежащая где-то в кармане брюк волшебная фигурка Камасита…
Усомнившись в своих собственных воспоминаниях Артём вдруг приподнялся, протянул руку к тумбочке и судорожно ощупал свою одежду. Артефакт, говорящий о том, что всё произошедшее с ним не было кошмарным сном находился на месте.
«Странные люди, — укладываясь обратно на кровать, продолжил свои рассуждения Паук. — Всё еще верят в силу СМИ. Раз есть блог о необычном, значит, есть и крючки для связи с экстрасенсами. М-да…. Знала бы она, что я за фрукт, не была бы такой наивной. Экстрасенс это, …это… А кто это? — вдруг озадачился Артём. — По моим ощущениям, это просто жулик! Сколько бы я не смотрел разных передач, всегда не мог отделаться от ощущения, что зрителей дурят. А ведь это было еще до знакомства с Алисой и Вороном. Интересно, что касательно Ли;сы и, тем более, Олега у меня таких ощущений не было. Хоть они и не называют себя экстрасенсами, но ты понимаешь, чувствуешь, видишь, наконец, кто перед тобой. По делам видишь, не по словам.
Могу себе представить рейтинги каких-нибудь «Битв экстрасенсов» с участием того же Ворона… — Артём улыбнулся. — М-да, рейтинги могу представить, а вот Олега в этом вертепе «экстрасенсов» я представить не могу.
Оно ему надо? А Алисе? Главное, что отличает их от всех этих участников шоу, так это то, что и Ли;са, и Ворон делают все, чтобы выглядеть как обычные люди и никак себя не проявлять. Наверное, на то есть свои веские причины. Заметно же, что далеко не всегда они бросаются на помощь к любому попавшему в беду. Работают избирательно и только с конкретной проблемой и то, если попросят. А в шоу? Все – постанова, и участники, и «пострадавшие», — заключил Паук.
Вот, например, реальная проблема, - этот дом в Колодищах. Олег разобрался бы с этим на раз, но, опять же… Нафиг оно ему? Он и мной занялся только потому, что Алиса попросила. Увидела во мне что-то… Представить себе не могу, Ворон ходит и гоняет по комнатам полтергейстов… Бред. Ну вот не телевизионный он персонаж. Нужно признать, во многом и из-за ТВ мы все находимся в плену у образов. Понимают это и «экстрасенсы». Поэтому и стараются выглядеть как-то… ярко, привлекательно, необычно. Берут картинкой, а не содержанием. Организаторы шоу и места для передач выбирают только по картинке. Должно быть что-то угрожающее, загадочное. Ну вот какая загадочность у этого обычного шато в Колодищах»?
Паук нервно заерзал на постели, когда к нему повторно вернулась та самая нехорошая мысль – испросить у Ворона о помощи для некой неизвестной Ани.
«Блин, — кривясь, прикусил внутреннюю часть губы Паук, — я, наверняка, даже для себя постеснялся бы просить Олега о чем-то. Вот откуда у меня этот дурацкий порыв – просить помочь тому, кого я и в глаза не видел? Ворону и без этого проблем хватает. Наверняка, каждый родственник или сосед лезет за помощью. А он что, обязан?
Вот если подумать; все эти просящие, за свои тридцать, сорок, …шестьдесят лет довели себя до ручки своими мыслями, делами, грехами, наконец, а «ты, Олег, впрягайся, помоги – вылечи! Чтобы я, как поправлюсь, и дальше мог творить то, что и раньше».
Как …собаки, что носятся по чертополоху. Хорошо им! Бегают, ни в чем себе не отказывают, а ты, человек, потом вычесывай у них из шерсти все это, выстригай, да еще так, чтоб больно не было, а то укусят!» 
Паук снова взял ноутбук, открыл сообщение от «KIchKA_Kota» и написал:
«Приветствую. Прошу прощения за то, что не ответил сразу. Было много дел. Крючков в этой сфере не имею. Лучше поискать по мамам – спросить про бабок, которые шепчут или лечат. Наверное, это их линия. Я же только блогер, делаю посты, езжу и снимаю».
Софья ответила почти сразу:
«Доброго дня. Привозили и бабку. Сказала нам сидеть дома и в окна не выглядывать «Бо можа стукнуць». Походила во дворе и ничего конкретного не сказала, только что-то типа: «Шукайце, дзеўкі, мужыка-калдуна, сільнага. Толькі ён з гэтым зладзіць». Но вот где его искать, мужика? По объявам?
Мы привозили одного «потомственного», с тростью. Что это за колдун? Волосы с гелем зачесаны, бородка выбрита чуть не с лазерной точностью, маникюр у него и разговаривает как педик. Деньги взял (хорошие деньги), с черепом ходил, в шар стеклянный смотрел, свечки (за наши деньги) жег, а потом попросил остаться с Аней наедине.
Я за нее очень боюсь – лучшая подруга, но думаю, раз для дела – пусть уединятся. Оказалось, этот козёл, видя, что женщина одинокая и при деньгах, предложил ей, чтобы больше не испытывать проблем с потусторонними силами, начать с ним встречаться. Представляешь? Мол, только рядом с ним она будет в безопасности. Так завернул, гад! Мол, жилье на Ане, и на нем проклятие. А так, если они будут вместе и эту недвижимость переписать на него, то проклятие ляжет на этого проходимца, и он с ним постепенно справится. Во блин!
Анька и уши развесила! Я ее понимаю, почти не спит сейчас. На таблетках.
Я вчера сама с этим «умельцем» разобралась. Брата отправила, чтобы отбить у него охоту. Этот «колдун», оказывается, названивал Ане все эти дни. У него, видите ли, уже чуть ли не любовь к ней. Вот сукин сын, говорил: «Любовь и не такие напасти побеждала». Аня при одном звонке громкую связь включила, и я сама все слышала. Ну и …не сдержалась… Он там что-то начал плести про то, что за ним какие-то силы и люди стоят. Пришлось просить брата. Никто за этим козлом не стоит. Опи;сался и на колени стал…, крутой колдун.
И вот что теперь?.. Мы с Аней все свои возможности испробовали. Представь в какой мы жопе, если я к тебе – чужому человеку обратилась?.. Прости, Артём, за длинное сообщение, наболело».
Паук, покосившись на лежащие на тумбочке брюки, набрал ответный текст:
«Ну давай посмотрим, что это за дом…» и отправил номер своего телефона…
 Они созвонились и съехались к 16:00. С первой же минуты Паук понял, что режим Проводника у него пока работал не так, как ему это представлялось раньше. Если как выглядит длинноногая Софья «KIchKA_Kota» он уже представлял, то приехавшая чуть позже Аня заставила живущего в Пауке мужчину на какое-то время отодвинуть в сторону всё его непознанное и новое составляющее.
Свежий белый Cadillac Escalade, невысокая, красивая блондинка, эдакая …очень ухоженная «тридцатка», о которых обычно говорят «всё при ней». Вполне можно было понять того незадачливого «колдуна», что попытался подкатиться к этой хозяйке злополучного шато. Артём, работая в своей прибыльной индустрии и сам себя не мог назвать бедствующим, но в момент знакомства поймал себя на легком сквозняке зависти: «Как? Чем они зарабатывают?»
Только когда они прошли к дому, Паук, вслушивающийся в слова Софьи, немного пришел в себя, отключил сканер мужчины и стал пытаться включить в себе Проводника. Ни у машин, ни у шато его новое зрение не открывало перед ним ничего необычного, но зато его внимание все больше притягивала молчаливая и понурая Аня.
Он видел, или даже чувствовал, как она устала от своей проблемы и того, что окружало ее в обычной жизни. Заметны были темные круги под глазами, мелко и едва заметно трясущиеся пальцы рук, потухший, отчаявшийся взгляд. Она будто говорила: «Зачем я здесь? Я что, обезьяна в зоопарке? Кто этот парень и чем он может мне помочь?»
В тот момент, когда Артём предложил девушкам войти в дом, хозяйка шато буквально впилась глазами в подругу. Стало понятно, что делать это для нее было смерти подобно. Софья поймала этот взгляд, но, тяжко вздохнув, произнесла: «Ну что, мы зря приехали? Пусть посмотрит».
Аня открыла сумочку и молча стала доставать ключи. Паук буквально услышал ее голос: «На что тут смотреть? Мне нужна помощь, Соня, а не эти показушки! Что теперь, весь город сюда возить?»
Входная дверь была светлой. Глядя на подошедшую к ней хозяйку Артём вдруг заметил, что на фоне этого дорогого шпона под белый дуб вокруг силуэта Ани, вернее ее головы, стало заметно сгущаться некое темное облако. Это напомнило ему то, как виделся ему на ферме Игорька дымчатый Жнец, что пришел за одним из пастухов.
Паук и девушки вошли в дом. Прихожая и гардероб, судя по всему, находились с обратной стороны, поэтому эту дверь с улицы можно было считать парадной, она вела сразу в гостиную. В помещении было совсем немного мебели. Эдакий изысканный минимализм.
Артём прошел в центр большой, уютной с камином комнаты и, неожиданно стал прислушиваться к собственным ощущениям. Пока никак не проявляя себя в материальном мире, здесь явно происходило что-то странное, необычное и даже пугающее. За окном – самый разгар лета, начинал клониться к вечеру пусть и дождливый, но теплый день, а в сухом, чистом доме ощущался сырой, казематный холод и пахло... Пахло нежилым помещением, запустением и подвалом, причем этот «запах» Артём ощущал кожей. Его нос, в противовес этому внутреннему чутью, не улавливал ничего особенного.
Паук оглянулся и бросил взгляд на девушек. Софья стояла у двери, сложив в замок руки на груди. Судя по всему, и она ощущала какой-то температурный дискомфорт. А вот Аня… Ее этот холод попросту травил. Выглядело это так, словно кто-то неосторожно вынес на ноябрьские заморозки нежное комнатное растение, и оно, реагируя на это, тут же беспомощно опустило свои обмякшие листочки.
Артём с состраданием посмотрел на хозяйку дома, снял свой легкий бо;мбер , подошел и набросил его ей на плечи. Странное дело, но то темное облако, что он заприметил над головой Ани еще у двери, тут же активизировалось и стало заметным даже в не очень хорошо освещенном месте – в комнате с задернутыми шторами. Паук четко видел сейчас этот сгусток, но, бросив вопросительный взгляд на Софью, понял, что та только маялась от холода и ничего особенного вокруг подруги не замечала.
Молодой человек, стараясь не ежиться, повернулся и двинулся к камину. Резонно рассуждая о том, что открытый огонь мог бы здорово смягчить возникшее напряжение, он наклонился к сложенным в топке дровам и нечаянно бросил взгляд в установленную для увеличения визуального объема комнаты зеркальную секцию, что занимала почти всю противоположную стену. В следующую секунду он едва не нырнул головой в широкое жерло камина! В идеально склеенных по плоскости зеркалах он увидел отражение того самого темного облака, что будто огромный рой мелкой мошки;, все разрастаясь, шевелился и клубился вокруг головы хозяйки дома.
Паук, едва сдержавшись от крика, задержал дыхание. С зеркальной стены на него злобно пялилось какое-то жуткое …существо! Черное, бесформенное тело, голова с бараньими рогами и узким разрезом красных, свирепых глаз. Вместо рук – похожие на конечности каракатицы длинные, гибкие щупальца.
Почувствовав, что кто-то увидел его истинную суть, этот …чёрт тут же вытянулся к потолку и словно пятна машинного масла на воде, расплылся на три абсолютно одинаковые части. Черная троица, соскользнув с головы Ани, двинулась к Пауку и, выстроившись в трех шагах от него, снова стала сливаться в одно существо.
Разумеется, ни одна из девушек и близко не подозревала о том, что вне поля их зрения в этой комнате происходило что-то необъяснимое. Едва только голова Ани освободилась от невидимой для нее, травящей ноши, почувствовавшая облегчение хозяйка тут же вздохнула свободно и расправила безвольно обвисшие плечи.
— Соня, — произнесла она своим приятным, звонким голоском, — а он реально …может. Мне стало легче. Здорово, я почти …ай! — друг вскрикнула оживающая на глазах Аня, одергивая руку от правого кармана бомбера. — Артём, — будто прозревшая вдруг слепая глядя на застывшего у камина гостя, испуганно произнесла она, — у вас, похоже, мобильник накрылся. Он горячий! Я боюсь трогать карман…
— Мой…, — срывая фразу перехваченным страхом горлом, начал было Паук, но откашлялся и продолжил, — мой телефон у меня в заднем кармане. Девчата, …а вы, …вы ничего необычного не видите? Не чувствуете?
Аня снова опустила взгляд на доставляющий ей беспокойство карман:
— Дыма вроде нет, — пожав худыми плечами, стала прислушиваться она. — Ну раз это не мобильник, что же тогда?
— Я о другом, — едва только произнес Артём, и в этот момент беззвучным виброзвонком действительно дал о себе знать его телефон. Паук потянулся к заднему карману и тут, словно бичом, взмахнув своим черным щупальцем, невидимый красноглазый «сожитель» хозяйки шато выбросил в сторону Проводника что-то стремительное, светящееся, похожее на непомерно большой клинок меча. Перед Артёмом блеснула видимая только ему молния. Его левое плечо обожгло острой болью.
Паук, пугая девушек, громко вскрикнул и, согнувшись, упал на колени. Он рефлекторно сунул руку под майку. …Ни раны, ни крови. Только жуткая боль и ничего больше. Наскоро оценив свое странное поведение в глазах ничего не подозревающих девушек, Артём, дабы не пугать их дальше, сжав зубы стал подниматься и, превозмогая боль, произнес: «Надо же, судорога. Бывает».
Подруги недоуменно переглянулись.
— Это у тебя из-за того, что нагрелось в кармане? — Софья догадливо кивнула в сторону Ани.
— Ф-фух, какой там…, — с трудом вдыхая и продолжая морщиться на каждое движение, ответил Паук.
— А что тогда, если не мобильный? — Боясь опустить руку, снова задалась вопросом хозяйка дома.
Артём, превозмогая боль, потянулся к заднему карману и, поднимаясь с колен, вытянул на свет божий свой все еще гудящий виброзвонком телефон, на табло которого светилось: «входящий звонок – Ворон».
Паук, словно утопающий за соломинку хватаясь за малейшую возможность спасения, игнорируя никуда не пропавшую угрозу повторного удара от красноглазого черта, быстро скользнул пальцем по экрану и приложил трубку к уху:
— Алё, — стараясь говорить спокойно, ответил он.
— Тёма, бл..ь! — Вместо ожидаемого приветствия, жестко дохнул в динамик Олег. — Куда ты там, дурень, опять влез?
— Я-а, ничего не делал, — стараясь не выдавать того, что дышать ему тяжело, испуганно протянул Паук.
— При чем тут ты? — вспылил Олег. — Чего ты влез, я спрашиваю? Они пришли за Обещанной.
— Я н-не понимаю, — косясь на оторопевших от происходящего с их гостем девушек, стал заикаться Паук. — Кто это «они» и за кем пришли?
— Что, уже пропустил плюху? — догадался Ворон. — Больно?
— Мг, — с досадой промычал Артём.
— Всё, дальше не дергайся, — подбодрил его Ворон. — Ты просто …оказался в ненужное время и в ненужном месте. Так бывает, Тёма. Больше ничего плохого не будет. Только нужен ответ, ты впишешься за Обещанную?
— Я н-не понимаю, — снова повторил Паук.
— Ладно, — не стал настаивать Ворон, — разберетесь позже. Время уже терпит. Жди гостя…
Телефон дал отбой, а Паук лишь запоздало выдохнул: «Так, …а адрес?»
Уязвившее Артёма красноглазое чудище продолжало лениво шевелиться в отражении зеркальной стены, но молодой человек, заручившийся поддержкой Ворона, вдруг стал чувствовать, что оно больше не таит в себе угрозы. Он перевел взгляд на девушек. Те замерли на своих местах и боялись шевельнуться. В глазах каждой из них явно сквозила догадка – перед ними душевно больной или наркоман.
Едва только Паук решился что-то сказать, как внезапно, заставляя вскрикнуть Софью и Аню распахнулась входная дверь! Не испросив разрешения войти, не здороваясь, так, словно пришел домой, захлопнул створку и вышел в центр комнаты удивительнейший персонаж. Артём готов был поклясться – он уже его где-то видел!
Черный, дорогой смокинг, черный плащ, поверх которого, несмотря на летнюю пору, было наброшено черное же, норковое манто. Черные, остроносые туфли, черные, замшевые перчатки и ослепительно белая сорочка, затянутая под острым, идеально выбритым подбородком шикарным, старинным галстуком-бантом с дорогой, усыпанной драгоценными камнями булавкой.
Седовласый незнакомец осмотрелся. С достоинством знатного английского лорда он снял цилиндр и, ударив в испуганно щелкнувший паркетный пол тяжелой, лаково-черной с позолоченными вставками тростью, возвестил:
— Это какой-то пи…ец! Милостью Вышнего, я, прежде чем мне придется развоплотиться, чего доброго и еще куда-нибудь сегодня попаду? Нельзя быть неблагодарным. — Повернувшись вдруг к хозяйке дома, и говоря ей, но, судя по всему, о чем-то своем, продолжил этот элегантный старичок. — Не то, чтобы я на что-то жаловался, но воплотиться и один раз развлечения ради, пусть даже и с попутным заданием, это здо;рово! А два?!
Представьте, сударыня, — теперь гость повернулся к бледной, как мел Софье, в страхе вжимающейся в стену у двери. — Я уже едва не скользнул обратно, натворив своих черных дел в одной неприятной квартирке, и тут меня снова призвали. О – блеск! — Словно выругавшись, воскликнул старичок. — Да, нельзя быть неблагодарным, — повторился он. — Благодарность. Пожалуй, другого подходящего образа для выражения всего того, что я должен Вышнему за такую …возможность, в ваших головах нет.
Ах, — с явно искренним сожалением добавил он, — эта вечная проблема – поиск точного соответствия явления и представления его в ваших несовершенных образах. О, если бы знали, чем забиты ваши головы!  Как там можно отыскать что-то, чтобы иметь возможность более-менее сносно всё объяснить? М-да, скуден, очень скуден Тварный мир. И не только в этом. Впрочем, что тут поделаешь? Будем обходиться тем, что есть. Итак, разрешите представиться…
— Советник? — не удержавшись, вдруг обронила Аня и посмотревший не нее Артём с удивлением заметил, что в отличие от Софьи, эта девушка не была настолько сильно парализована страхом.
Незнакомец с явно просматривающимся на его бледном лице возмущением обернулся на ее голос:
— Вздор! — бесстрастно ответил он. — Это все ваши дурацкие образы. Должен вам сказать, что ограниченная фантазия людей уже не в первый раз рисует меня таким, что женские сути называют меня именно Советник. Сударыня, потрудитесь мне объяснить, откуда это взялось в вашей забитой хламом памяти?
— Из детства, — непонятно чему улыбаясь, ответила Аня. — Была такая сказка «Снежная Королева». У этой владычицы ледяного замка был Советник, очень похожий на вас… Он тоже часто говорил: «Вздор!»
— Надо же, — искривил тонкую бровь гость, — а я все не мог понять, откуда берется это странное слово. Похоже, оно как-то привязано к тому образу. Ну да бес с ним… пусть тешится. Да будет так, можете звать меня Советник. В заявленной мне миссии свойства Советника видятся мне весьма гармонично, ибо я отправлен в том числе и советовать. И в первую очередь вам – Проводник.
Советник резко повернулся к Артёму и продолжил:
— У меня будет множество вопросов. Думаю, когда вы поймете, что я такое и у вас они появятся, но сразу должен предупредить, я ограничен в том, что вы называете время. Едва на эту часть Тварного мира начнет надвигаться Большая тень, я буду вынужден раствориться в ней и вернуться в свое вечное обиталище.
Итак, первое! Что мне делать с этим вечно голодным посланником? — «Советник» указал тростью на зеркальную стену и из нее, нервно перебирая гибкими щупальцами, тут же выползло в комнату то, что ранее скрывалось от девушек, но было заметно Артёму. Теперь пришло время испугаться и побледнеть хозяйке дома. Софья же, казалось, вот-вот лишится чувств.
— Вы должны кое-что решить, Проводник, — продолжал «Советник». — Это существо пришло за Обещанной, и не имело права нападать на посторонних. Должен заметить, что не будь на вас внимания Вышнего, это запросто сошло бы ему с рук, но тут этот поступок перешел границу дозволенного в тех сферах, в которых им этого делать нельзя. Счастье, что вам удалось вбросить его в зеркальную стену…
— Мне? — выпучил глаза Артём.
— Да, вам, — снисходительно подтвердил «Советник». — В момент, когда он уязвил вас…, ох, — задумался черный гость, — опять эти проблемы с образами. Думаю, самое близкое…, он бросил в вас …энергетический клинок. Этот образ вам понятен? Да?
Так вот, когда человек получил удар, сидящий в нем Проводник, закрытый …крылом Вышнего, тут же ответил, вогнав Посланника в зеркальную ловушку. Это уже там ему …доходчиво объяснили, что даже Великим вечно голодным не дадут глотать все подряд, а уж этому...
Но я отвлекся. Итак, — повторил «Советник», — Вышний сказал, что решать вам, Проводник. Позвольте, я немного объясню: Посланник пришел за Обещанной. Вы, через меня, можете наказать его за урон, нанесенный вам, но! Замечу. Это напрямую связано с судьбой этой девушки, — «Советник» указал на Аню. — Если я сотру в порошок Посланника, скажите, что делать с ней? Дело в том, что Обещанная принадлежит тому, кто снарядил сюда это красноглазое существо. Оно должно было ее подготовить к переходу и, после этого, забрать. Думаю, не в ваших силах пока противостоять ее Хозяину.
— А кто он? — с сочувствием глядя на готовую расплакаться от таких новостей Аню, спросил Паук.
— Кто? — вскинул тонкие брови «Советник». — М-м-м, — задумавшись, промычал он. — Меня опять донимают эти несоответствия в транслируемых в ваших головах образах, — недовольно произнес он. — Пожалуй…, самое близкое из того, что может охарактеризовать того, кому она была когда-то обещана – Бог. Вернее, один из очень древних Богов… 
Глава 9
Внезапно, словно в ответ на услышанное, вспомнив вдруг о боге, скованная до того страхом Софья начала креститься. Было что-то обреченное в ее суетливых и настойчивых попытках с каждым новым крестным знаменьем избавить себя, а заодно и подругу от происходящего вокруг кошмара, но сколько бы не крестилась несчастная девушка, никакой другой реакции, кроме как удивления на худом, бескровном лице повернувшегося к ней «Советника» это не вызвало.
— Что вы такое делаете, милочка? — через несколько секунд бесстрастного наблюдения за ее действиями, поинтересовался черный гость. — Вы хотите что-то сказать? Спросить?..
Видя всю тщетность своих попыток хоть как-то повлиять на происходящее, Софья безвольно опустила руку. Готовая взорваться слезами, она все же сдержалась и отрицательно замотала головой.
— Странная девица, — задержав на ней взгляд, заметил «Советник». — То проклинает одну подругу, от всего сердца желая ей смерти, то пытается спасти другую, встревая в события, в коих абсолютно неспособна ничего изменить. Если я правильно вас понял, милейшая, своими действиями вы решили призвать на помощь бога? Во всяком случае, об этом говорит образ, считываемый мной из вашей головы.
О, наивное дитя. Во-первых, вы не имеете ни малейшего понятия о том, как осуществляется взаимодействие с богами, а во-вторых, в данной ситуации заинтересован только один из них, но все ваши манипуляции никоим образом неспособны ни призвать его, ни успокоить.
Замечу, этот древний Вседержитель сейчас раздражён, у него проблемы. Стоит ли, о несдержанная и взбалмошная девчонка, говорить вам о том, сколь вредоносны в этом состоянии даже люди, не то боги? Поверьте, полотно вашей жизни вполне можно было бы назвать счастливым, если бы не колтуны и безобразные мотки ниток, что вы самолично навязали сами себе находясь именно в ТАКОМ не проходящем, хроническом состоянии раздражения.
Не отвлекайте нас. В этом деле вы сыграли свою роль Проводника и хватит. Не тратьте больше всякими глупыми выходками время, отпущенное этим двоим. Помните, только настоящий Проводник должен принять решение, от которого зависит судьба вашей подруги, так что не встревайте больше. Не то накажу.
Итак, — «Советник» снова повернулся к Артёму. — Ваше решение.
Паук, покосился на Аню. Та, как видно, уже давно сверлила его взглядом. На лице несчастной девушки не было страха, скорее некая безысходность приговоренного к смерти.
— Могу я спросить? — поинтересовался Артём.
— О, это сколь угодно, — запросто ответил черный гость. — Я же вам уже сказал, что за время, отпущенное мне до прихода Большой тени, я уполномочен решить вопрос с Обещанной и, если вы того пожелаете, ответить на все ваши вопросы.
Паук посмотрел на Софью.
— Если вы говорите, что все ее …манипуляции тщетны, — осторожно начал он, — почему вы думаете, что Я способен противостоять богу в борьбе за Обещанную? Всё потому что я – Проводник?
— О-нет, что вы, — легко, будто говорит о бытовых вещах, ответил «Советник». — В этом деле быть Проводником недостаточно.
— Выходит, мои попытки противостоять богу тоже обречены? — предположил Паук.
— Как раз этого я и не сказал, — заметил серьезнее черный гость. — Было озвучено лишь то, что на противостояние богу, тем более такому древнему и ревнивому, быть Проводником недостаточно. Но из этого вашего вопроса вытекает вывод – вы уже приняли решение. Это так?
Паук замотал головой.
— Вы меня совсем запутали, — признался «Советник». — В голове одно, на языке другое. Попрошу теперь и вас, не тратьте нашего времени. Не нужно идти на поводу сомнений. Решайте же – отдаем Обещанную этому старому ревнивцу, или оставляем ее до следующего круга?
— Что это значит? — озадачился Артём. — Я не могу понять: «отдаем богу» – она умрет? А «оставить до следующего круга», это что, она умрет, но немного позже?
— Как же с вами сложно, — признался гость. — Вначале я думал, что у меня будут проблемы с объяснениями из-за скудности ваших мозгов, вернее транслируемых ими образов, но теперь становится понятным, что вы и сами, даже на своем, приземленном уровне, порой и близко не способны понять даже самих себя…
— А могу Я спросить? — осторожно произнесла Аня.
«Советник» хитро посмотрел на нее и ответил:
— Можете. Во всяком случае пока мне видится, что в вашей голове порядка больше. Думаю, это из-за того, что весь ваш внутренний мир сейчас мобилизован на поиск спасения. Спрашивайте.
— Почему я «Обещанная»? Что это значит?
Черный гость приподнял тонкую бровь:
— Если вы и дальше будете так же смотреть в суть проблемы, мне гораздо …производительнее будет вести диалог именно с вами. Браво! Первый сто;ящий и, вместе с тем, очень сложный вопрос.
Полагаю, вы уже уяснили, что есть понятия и явления, которые мне сложно объяснить с помощью тех «каменных топоров», которыми располагают ваши головы. Заметьте, я говорю это не в первый раз не для того, чтобы унизить вас или как-то оскорбить. Я хочу, чтобы вы четко понимали, – мои объяснения будут крайне приблизительны! Но, не отчаивайтесь. Могу пообещать, что я все же постараюсь донести до вас всё нужное максимально доходчиво. Кстати, — лукаво заметил «Советник», — мне очень нравится этот ваш образ – пообещать. Интересная, громкая штука, но совершенно ни к чему не обязывает. Итак, Обещанная…
Дело не совсем в вас, сударыня. — Оживился «Советник». — Этой истории уже несколько сотен лет. Если говорить кратко, то давным-давно у вас был предок, который очень глубоко знал магию и колдовство. Мощный персонаж. Но на вашу беду, обучаясь и практикуя, он так и не смог изжить в себе земное, поскольку был слишком к этому привязан. Причиной тому послужил еще и тот самый древний бог, которому ваш предок был беззаветно предан.
В те времена с земного «корыта» кормился большой пантеон богов. Этот же из Вседержителей дал множество Знаний и земных благ вашему пра-пра-прадеду, а своему преданному и старательному кормильцу.
Ваш предок знал, что имеет возможность передать полученные свыше Знания и практики дальше по Роду. Они, кстати, до сих пор хранятся сжатыми и сокрытыми в головах и душах практически всех ваших родичей. Да-да, не смотрите на меня так. Те из вас, кто всерьез разгонит до нужных скоростей свой разум и решит заняться магией или колдовством, могут достигнуть очень многого. Вы все заряжены на это. Однако, в том благом стремлении вашего деда – осчастливить свой род есть и ложка дегтя.
По договору с покровительствующим ему Вседержителем прадед дал слово на крови, что один потомок в несколько поколений в обязательном порядке должен будет беззаветно и преданно служить этому древнему богу. Теперь вы понимаете, почему таких людей называют Обещанные? Из уст Вседержителя это звучало примерно так:
«Я дам тебе косточку вишни и помогу ее вырастить. Ни одна буря, холод или засуха не навредит этому дереву. Оно будет кормить весь твой род вечно, но! Вот ту вишенку, ту…, ту…, этих пять и еще вот эту ты, безропотно, должен отдать мне в услужение. Я сам решу за кем из них отправить своих Посланников».
Вот вкратце, и всё. Поняли почему вы – Обещанная.
— Что ж это тогда за бог? — Горько заметила Аня.
— О, — воскликнул «Советник», — это уже второй отличный вопрос. Очень недурно, сударыня, но прошу, только не заблуждайтесь. Ни только этот, ни один из богов не заслуживает вашего слепого поклонения. Этот оригинальный мир был создан совсем для других целей, но братия богов, коих вы считаете беспробудными добряками, тут же оценив свои выгоды, исхитрилась найти возможности использовать его для своих, низких целей.
Это ведь хорошо известная вам схема – пчелы умеют делать мёд. Заметьте, такое чудесное свойство дано этим насекомым ни из желания одного из богов – подсластить непростую жизнь человека. Совсем нет. Просто пчелы это умеют, а люди придумали использовать их умение себе на пользу.
Точно так же и вы собираете в свои кристаллы души «мёд» для каких-то богов, а эти проходимцы мало того, что обманом вынуждают вас постоянно ходить по кругу, так еще обустроили все так, что вы еще и счастливы таскать для них то, что собрали с бескрайних полей Знаний и опыта.
Посмотрите вокруг, люди, откройте глаза. Это не вы рождаете эмоции. Вас заставляют их проявлять. Причем самые низкие, выделяющие очень тяжелые энергии. Это не вы обращаете на что-то внимание, а вас заставляют делать это. Вы не сами стали такими тупыми, просто вас серьезно ограничивают в развитии. 
Но подумайте, для чего? Почему существа во всех мирах способны владеть и имеют мощь оперировать всей имеющейся вокруг информацией, а вы – нет? Включите свой мозг! Раз, как вы считаете, вас создал бог, то почему Ему или Им выгодно подобное скотское положение вещей в отношении людей? Почему не дать вам развиваться с полным объемом информации обо всем? Это же простой вопрос, осмысление которого под силу даже вам.
Услышьте меня, я утверждаю, что вся эта возня с серьезными ограничениями развития для отдельно взятой группы сущностей – Человечества, только и организована для того, чтобы обучить вас хорошо собирать нектар с этих, недоступных некоторым богам полей.
Ваше счастье, что те, кто обустраивал этот явный мир, были мудрее современных и старых богов. Они оставили вам одно из основных правил всего сущего – Право выбора, которое никто не в силах отменить.
Аня вдруг подняла голову:
— И у меня есть это право? — с надеждой на разрешение собственного вопроса, спросила она.
— Нет, — сухо ответил «Советник». — Как раз у вас, милочка, выбора сейчас и нет. …Ваш предок сделал его за вас. Но не судите его строго. В его понимании это было хоть и нелегкое, но правильное решение – жертвовать единицами ради блага остальных.
Вспомните своих родичей. Ни по одному из них, включая вас, нельзя сказать, что вы прозябаете в бедности или маетесь в нищете. На протяжении долгого времени деньги и материальные блага словно липнут к вашим рукам, изумляя друзей и соседей, не так ли? Хорошие автомобили, или как зовете их вы – машины, дома, земля. Думаю, имей другие люди такие же возможности, они так же бы легко пожертвовали одним-двумя потомками, лишь бы весь их род был в порядке и не знал нужды. Так что…, увы, мадмуазель. Выбора у ВАС нет. В борьбе с богами, моя дорогая, у вас просто нет шансов.
— Тогда к чему тогда все эти разговоры? — понуро упуская взгляд, обреченно спросила хозяйка шато.
— Ну так… — Так же бесстрастно, как и прежде, заметил «Советник». — Я не заводил бы этих разговоров, если бы и в этой непростой ситуации не было лазеек, — хитро подмигнул черный гость.
— Вы же сами сказали, что и я, и он, — Аня кивнула в сторону Артёма, — не можем противостоять богам.
— Он? — И «Советник» вслед за девушкой в свою очередь косо посмотрел на Паука. — Он не может, это правда. Но у вас есть я.
— Вы хотите мне что-то предложить? — Тут же насторожилась Аня. — Я читала в книгах, можно подписать какой-то Договор…
— Вздор! — отмахнулся черный гость. — Это не мои дела – Договоры. Вы же сами назвали меня Советником? Я могу лишь советовать, ну… или подталкивать Проводника к оптимальному решению.
— Почему его, а не меня? — озадачилась Аня. — Здесь предмет торга – я.
— И это, милочка, тоже – вздор! Вы уже давно проданный предмет, и просить за вас может только он, — неохотно пояснил черный гость. — Вышний вступился за него в этом деле, а я всего лишь Тень, – малая часть легиона Теней, что состоит при Вышнем. Вышний послал меня потому, что ни Проводник, ни тем более вы и близко не в силах противостоять даже Посланникам. Они – часть самого; древнего бога. Силы ваши никчёмны. Даже настоящее имя этого бога, произнесенное вслух, тут же обратит вас в пепел, а Тени, так же, как и Посланники – вечно голодные странники Мироздания. Но в отличие от этих …курьеров, в своем «голоде» мы вообще не знаем границ. Поверьте, если нам будет нужно, мы выпьем без остатка весь мир этого древнего бога вместе с ним.
Теперь вы представляете ставки этой игры? Поскольку Посланники – часть того древнего бога, можете быть уверенными – он уже знает о возникшей тут проблеме. Зная расклад сил, думаю, не в интересах этого Вседержителя настаивать на драке с Тенями из-за какой-то одной Обещанной. Он знает, что даже один из нас это и есть весь Легион. Повторю, нам не составит труда разрушить Его, разобрать… Ну, не знаю… Нет у вас такого образа.
— А почему вы служите Вышнему? — наконец, встрял в разговор Артём.
Тень недовольно перевел на него взгляд:
— Все же у девушки с вопросами дело обстоит лучше, — последовал жесткий ответ. — Мы не служим, о… начинающий Проводник. Мы состоим при нем. Думаю так будет лучше всего сказать. Но что лично вам до этого? Это …неподъемный объем информации. Нужны новые слова, понятия, образы…
Где сейчас ваши мысли, Проводник? Будьте последовательны. Вначале дело, а вопросы потом. Сейчас от вас требуется немногое – лишь принять решение, касательно Обещанной.
Только замечу, если вы примете решение оставить ее здесь, это еще не гарантирует того, что она останется при вас. Напоминаю, обсуждается лишь одно решение – останется она здесь или нет, только и всего. Торопитесь, время к вечеру, скоро я начну исчезать в Большой тени. Итак, решение…
Артём посмотрел на Аню.
— Как вы сами считаете? Где вам будет лучше?
У девушки от такого вопроса даже вытянулось лицо.
— Ты что, дебил? — с яркой эмоциональной окраской вспылила она. — Это же и дураку понятно!
— Ну-ну-ну, — вскинул свободную руку Тень. — Давайте обойдемся без этих никому не нужных вспышек агрессии. На удивление как раз этот его вопрос был скроен практически идеально. Я бы на вашем месте тоже задумался. Вы же понятия не имеете, что вам предлагается там, у бога. Впрочем, это лишнее. Лично мне и ситуации ваше мнение безразлично. Так что же, Проводник, решайте, наконец!
— Раз я – дебил, — ответил уязвленный словами девушки Артём, — то пусть будет, как хочет она. Обещанная остается здесь...

Почему-то Артёму казалось, что после его слов тут же грянет гром или лопнет у них под ногами земля, однако ничего примечательного не случилось. Тень кисло смотрел на Аню, Паук на Тень, а Софья, спрятав лицо в ладони, казалось, даже не дышала.
Шли секунды, но вокруг ровным счетом ничего не происходило. В момент, когда уже казалось, что эта пауза как минимум продлится до «Прихода Большой тени», «Советник» вдруг вздохнул:
— Ох, нехорошо ему сейчас, — злорадно произнес он. — Ярится, бушует. Переживает за Посланников, это же часть Его самого. Что прикажете делать с ними? Здесь их оставлять нельзя.
Паук пожал плечами.
— А что с ними можно сделать?            
— Хм, — энергично вскинул к потолку свою трость Тень. — Можно обнулить, стереть в порошок и развеять его по ветру, они ведь сейчас в проявленном мире, ух! Много чего можно. — Возликовал он. — Я сейчас чувствую… У вас есть такие образы – волшебник, джин. У меня просыпается дикий «аппетит» в деятельности. Только дайте волю, уж я разгуляюсь.
Артём бросил взгляд на девушек:
— А нельзя как-то избавиться от этого черта тихонько, без шума? Чтобы не пугать девчат.
— Нет ничего проще, — поворачиваясь к черному облаку Посланника, с сожалением ответил «Советник», вдруг сгруппировался и …чихнул!
Мощный хлопо;к воздуха ударил людям по барабанным перепонкам, и они все как один запоздало закрыли уши руками.
Рогатое, красноглазое чудище тут же исчезло, словно его и не было.
— Что ж, — заключил Тень, — дело сделано. Мне пора…
Артём посмотрел в окно, а потом на часы, что стояли на каминной полке. Была половина десятого вечера!
— А дом! — спохватилась вдруг выведенная за штат Обещанных девушка. — Мне его продавать? Здесь же невозможно…
— О, милочка, — с лукавой улыбкой замотал головой «Советник». — У вас действительно крепко стоящий на ногах род. Такая жесткая хватка. Не беспокойтесь. Теперь этот дом и вы какое-то время вне опасности.
— Что значит «какое-то время»? — ухватилась за фразу Аня. — А дальше как?
— Не хочу вас пугать, — миролюбиво произнес Тень, — но рядом с этими домами, в лесу бродят тысячи неупокоенных сущностей. Кстати, именно это дало такие …широкие возможности донимавшим вас Посланникам. Если здешние жилища не защитить, дело может кончиться плохо.
— Как защитить? — понимая, что время на исходе, торопливо сыпала вопросами хозяйка дома.
— Есть несколько путей, — покосившись на Паука, ответил «Советник». — Первый – стать ведьмой, как многие ваши предки. Тогда вы сможете работать Проводником и сами защитите свой дом и землю. С теми сущностями, что живут в лесах рядом с этим поселением можно очень плодотворно сотрудничать на благо своего рода. Нужно только немного подучиться…
— А еще как? Ну, …защитить дом?
— Еще? — хитро повторив вопрос Ани, игриво посмотрел в окно Тень. — Еще можно всегда иметь под боком готового, свободного Проводника. М-да, это неплохой вариант. Да только где ж его сейчас найдешь? Правда? — «Советник» бегло окинул взглядом комнату. — Вокруг одни дебилы, а Проводник, милочка, товар штучный. Они все наперечет. Ну, господа и дамы, мне пора. С вами было интересно. Прощайте…
Он шагнул в темный угол комнаты и, как и обещал, бесследно растворился в начинающем сгущаться мраке.
— Ну вот и все, — тяжко вздохнул Артём, — чувствуя, как вымотали его клокотавшие, сдерживаемые с огромным трудом эмоции. — Дело сделано. И мне пора. Хоть …знакомые настоятельно и запрещали, но я чувствую, что сегодня надо выпить, хорошо-о-о выпить. Приходится верить в сказанное. На самом деле соприкосновение с этими Силами не идет ни в какое сравнение со всем земным. Понятия не имею, как это вообще можно держать в себе, поэтому… Девочки…, будьте здоровы.
Мысли Паука были уже дома. «Закрыться, к холодильнику, виски и спать! Телефон к черту! Компьютер, телевизор… все туда же».
— Эй, — остановила его окриком Аня, — стойте! Как вас там?
— Артём, — подсказала полуживая Софья.
— Артём! — повторила хозяйка. — А это? — Она протянула ему бомбер.
Паук обернулся, подошел, забрал куртку и быстрым шагом отправился к двери.
— Да постой ты! — Засуетилась Аня. — Я не останусь тут одна. Соня!
Софья замахала руками, давая понять, что наотрез отказывается разделить с подругой ее первый вечер освобождения от божественных уз.
— Ань, вот… вот не сегодня, ладно? — Торопливо бормотала она. — Это уже через край, понимаешь? Это Новинки – закрытое отделение. И знаешь, он прав. Напиться. Сейчас же. Вусмерть!
— Так у меня здесь в баре…, — не унималась Аня.
— Не-не-не, — отталкивая от себя ее руки, двигалась вслед за Артёмом Софья. — Завтра. Слышишь, завтра – я вся твоя! А сегодня – прости. Я домой, к черту лысому, куда угодно, только подальше от всего этого…
Она открыла дверь и, чуть не свалившись, оступаясь, захромала к дороге, вынимая на ходу ключи от своей машины.
— Ну хоть вы! — мертвой хваткой вцепившись за рукав Паука, вопила, как умалишенная хозяйка дома. — Как я могу остаться здесь одна?
— Не оставайтесь, — спокойно возразил ей Артём. — Вам же есть куда ехать?
— Но…, но… Я же должна проверить?
— Что проверить?
— Можно ли тут спать?
— Фирма гарантирует, — решил отшутиться Паук. — Если эти парни сказали, что можно, значит так и есть. Пустите, вы порвете мне рукав. Жалко, майка хорошая.
— Я куплю вам рубашку, подарю! — не унималась расходившаяся Аня. — У меня три магазина сорочек! Ну же. Останьтесь. Неужели вам самому не хочется проверить?
— Нет, — стоял на своем Артём. — Я доверяю Вышнему. Если сказано, что вопрос решен – всё будет хорошо.
— Ну что вы за человек? — Прошипела сквозь сжатые зубы хозяйка. — Женщина же просит, умоляет…
— Только потому, что ей настоятельно советовали иметь под рукой Проводника? — Лукаво заметил Паук. — Что, слабо самой допрыгнуть до этой планки? Бизнес прежде всего, да?..

…Утро было прохладным. После вчерашних дождей температура упала и по влажной земле слался туман. Артём вышел из злополучного дома и посмотрел на часы. 8:42.
Аккуратно закрыв за собой дверь, он зашагал к машине и едва на упал в том самом месте, где вчера оступилась Софья.
«Тест проведен, — доставая ключи, заключил Паук. — В доме можно спать. Только сначала… не спать, а потом и спать. Спит же она? — Вспоминая картинку комнаты, в которой они ночевали, улыбнулся Артём. — Как ребенок. Оно и понятно, столько дней без нормального сна. А теперь расслабилась и…»
Он сел в машину и запустил двигатель. В этот момент прозвучал сигнал пришедшего сообщения. Паук достал телефон. Послание было от Ворона:
«Всё норм?»
Артём набрал в ответ:
«Да. Такое шоу не забывается. Тени – это что-то …невообразимое! Он говорил, что надо быть благодарным. Я благодарю тебя за то, что вступился. Когда можно позвонить?»
«Ну что ты, — ответил Олег, — ты же – мой человек, сочтемся. Звони».
Паук съехал с обочины и вырулил на хорошую дорогу, набирая номер колдуна и включая громкую связь. Ворон ответил быстро:
— Что, бродяга, не спится? — бодро спросил он.
— Пока не очень, — уклончиво ответил Артём. — Вот сейчас доберусь домой и ка-а-ак засуну ноги под одеяло, ка-а-ак дам головой в подушку.
— О-о, — задумчиво протянул колдун, — даже так? Неисповедимы пути твои, Проводник, — пошутил Ворон, — никогда не знаешь где проснешься, верно?
— Лучше бы я вчера сбежал, — признался Паук, — спать охота – капут!
— Это ты потому говоришь, что она «дремлющая» ведьма, — со знанием дела заметил Олег. — Если ее «разбудить», ты будешь ждать каждого вечера, чтобы снова быть с ней.
— Не в этом дело, — замялся Артём. — Понимаешь… И ты, и Алиса были правы. То, что было вчера, я имею ввиду Тень и всё, что было с ним. Это настолько!..
Теперь я понимаю, о чем вы говорили. Ничто на земле, никакой секс, пусть даже вчерашний, просто бомбический, и …близко не идёт в сравнение с тем, что видишь, что чувствуешь при соприкосновении с потусторонним…
— Не торопись с выводами, — не дал ему договорить Ворон. — С той стороны приходит всякое и далеко не всегда, чтобы что-то тебе дать. Чаще – наоборот. Приходят что-то забрать. Но об этом мы можем поговорить потом, а теперь скажи, …она нужна тебе?
Паук, округлил глаза.
— Да при чем тут это? — возмутился он. — Ну, «отблагодарила» за избавление. Но благодарить-то надо тебя, а не меня. Я тут не при чем!
— Тёма, — надавил на связки Ворон, — не верти хвостом. Я спрашиваю серьезно. Ты понимаешь, что представляет собой на земле Обещанная богу? Богу, Артём. Или ты считаешь, что годное богу для человека – шрот? …Загляни в себя, парень, очнись! Ну неспроста же все это случилось? …Повторяю вопрос, она нужна тебе?
Паук задумчиво выпятил вперед губы:
— Ты прав, — прогудел он, — я как-то об этом еще не думал. В сердце, на самом деле, что-то есть…
— Ответь на вопрос, — настаивал колдун.
— Думаю, …нужна. Только, это… Если что, то я уже трусливо сбежал от нее и еду далеко…
— Без только, — снова прервал его Ворон. — Хочешь счастья? Рули назад, дружок. Нарви цветов и …подари букет. В общем, делай что хочешь, но сегодня к ночи привези ее к Игорьку на ферму. Я предупрежу Алису. Там рядом хорошее кладбище. Нам с Обещанной нужно сходить на него.       

Конец четвертой книги из серии Проводник – «След Черной вдовы».

Начата 18.11.2022 г. закончена 27.08.2024 г.


Версия от 24.09.2024г.

Поддержать творческие утремления автора Вы можете денежным переводом на...
IBAN BY81PJCB30140550081009098933