Дымов. Нью Йорк

    Дымов жил здесь когда-то и часто, после долгой работы он не садился в метро, а, исследуя всё, что попадалось ему на ярко освещённых улицах нижнего Манхэттена, шёл на север, к дому. Путь был неблизким, и домой он добирался лишь к ночи, но какое удовольствие доставляла ему эта прогулка. 

    Жизнь на Бродвее била ключом, ни на секунду не замедляясь. Он ощущал пульсирующую силу денег, взрыв человеческих амбиций. Безостановочно гудели такси, из салонов приземистых седанов рвалась наружу латинская музыка, басы долбили с такой силой, что, казалось, посыпятся стёкла. Со всех сторон слепила Дымова неоновым светом яркая реклама.

    От творящегося на улицах хаоса он буквально впадал в эйфорию, растворялся в бурном потоке пульсирующей реки. Он отрывал от себя крикливых негритянок, обходил вечно спешащих хасидов, выхватывал взглядом мулаток с длинными ресницами. Владельцы придорожных лотков деловито разгребали угли в железных коробах, их аромат не оставлял равнодушным никого вокруг. В тоннелях переходов он слушал музыкантов, бросал мелочь в их шляпы, ел пиццу и любезничал с сомнительного вида незнакомками.

    До головокружения много предлагал Дымову этот город. Здесь каждый имел право на самовыражение, не ощущалась агрессивность. Уехав из Нью Йорка в провинциальную Филадельфию, он скучал по его многоголосому разнообразию, но уже редко сюда возвращался.
 
    В машине тихо играл джаз. С неба опять начинало сочиться.

- Странный народ, эти ваши американки. В прошлый мой приезд зашёл я в бар, и не успел я промочить горло, как подсела ко мне юная девица лет двадцати пяти, рыжая такая, с серьгой в носу, ботинки высоченные, татуировка, а фигурка хрупкая, как у подростка и, прежде чем я предложил ей выпить, она, взглянув на мои ноги, провякала, что, мол, достойный я чувак, хоть и старпёр, и носки у меня достойные, дорогие. Заметь, не рубашка, не ботинки, - носки!

- Трахнул?

- Инфантильные дегенератки меня не вштыривают. Но выпить она оказалась не дура. Ещё и мою оплатила. Поди, пойми.

- Два мира, два Шапиро. 

    Неугомонный Берник продолжал болтать, он сравнивал русских с американками, русских с африканками, и, наконец, с китаянками. Затем он сменил тему и стал докучать Дымова важностью групповой акробатики в развитии парашютного спорта. Дымов терпеливо слушал и, оставаясь вежливым, спрашивал в ответ, кивал и поддакивал. Увлечения друга его не интересовали, говорить хотелось о другом.

    Он вспоминал их приезд в Нью Йорк с ней тогда, за год до её ухода. Закончив с делами, они провели остаток дня, гуляя по городу, пили кофе, курили, её глаза блестели от возбуждения. Вокруг кружил водоворот полуденного Ист Сайда. Сотканный из деловых блуз, галстуков и костюмов, он смешивал  запахи подземки с ароматом дорогих сигарет, обдавал жаром придорожных жаровень.
   
    Пряча лицо в его тени, она едва заметно улыбалась. Дымов взял её за руку, приобнял. Мир исчез, словно кто-то повернул выключатель. Они спустились в тишину книжной лавки, и там, среди полок, он прижал её к себе. Обнажённые плечи, которые она так смешно и красиво подала вперёд, усиливали его желание. Она чувствовала на своём бедре тепло его ладони. Он развернул её спиной, собрал в кулак прядь волос и, обнажив шею, укусил мочку уха. - Что ты со мной делаешь, - прошептала она, и в ответ он начал её целовать, опускаясь ниже, касаясь языком выступающих позвонков её спины. Она уже не смеялась, подавшись вперёд, позволила ему себя ласкать, а затем, когда он готов был взорваться, развернулась и зашептала прерывысто: - Не здесь... покажи мне город.

    Вращая педалями, по тротуару к ним опасно быстро приближалась старуха. - К чёрту с моей дороги! Вы, что, не видите мой хренов велосипед?! - Они испуганно забежали обратно в книжный.

Продолжение: часть пятая http://proza.ru/2024/08/28/844