Дымов. Разговор. часть первая

 «Welcome to Pennsylvania. America starts here». Каждый раз, возвращаясь из Нью Йорка, на границе штатов Дымова встречал рекламный щит с извечной надписью: «Америка начинается отсюда». Скучнее места было трудно вообразить.

  Густой снег, вызванный мощным циклоном, завалил всю округу и вот теперь его сменил ледяной дождь. Он быстро превращал деревья в стекланные фигуры, гнул и ломал ветви, рвал провода, покрывал землю плотной стеклянной коркой. Вереницы машин, скользя по замёрзшим дорогам, торопились к теплу своих гаражей. До дома удалось добраться глубоко за полночь.

- Ба! Не было ни гроша, да вдруг алтын! Барная стойка, камин, ты погляди, какие хоромы! - язвительно цокал языком Берник. Холодильник светился изумрудом пивных бутылок. Незаконченные акварельные этюды были раскиданы по полу гостиной. Берник поднял один из них, повертев в руках, спросил,

- Твои?

- Её.

    Дымов собрал этюды, выудил из ящика бутылку вина и передал Бернику. Тот, усевшись на диван, принялся рассматривать кольеретку.

- Может, косяк забъём?

- Поздновато, мне к девяти на работу.

- Тогда будь добр, - кивнул на бутылку Берник, - перелей в декантер, насытим твоё американское пойло кислородом. Я наивно полагал, что ты привёз меня сюда курнуть и выпить по-людски.

- Если ты не против, я бы хотел вернуться к нашему разговору, – не замечая иронии друга произнёс Дымов. Залив вино в декантер, он поставил его на журнальный столик и разжёг камин.

 - Я рад, старик, что ты приехал, по эту сторону океана у меня нет такого друга, порой, мне не с кем даже поговорить, а так иногда хочется, чтобы не сострадали, не жалели, а молча слушали.

- Прошу тебя, - устало прервал его Берник, - Давай без лицемерия, не такие уж мы теперь и друзья. Я устал с дороги, готов слушать, но только по существу. - Он откинулся на спинку кожаного дивана, разбросав руки поверх подушек, смотрел на разгорающийся огонь, - Говори, - недовольно добавил, - И молча я не умею, терпеть не могу, ты же знаешь.

    Дымов разлил вино по бокалам, сел напротив:

     - Не испытав, я вряд ли бы мог судить о некоторых вещах. Она сделала это, потому что считала, что так будет лучше для нас обоих.

Берник перевёл взгляд на бокал и с усталым видом начал изучать цвет калифорнийского:

- Ароматизаторы, подсластители, красители, не вино, а бюргер в бокале. Бррр, не покупай американское, лучше немного переплати, и возьми итальянское, - он поставил бокал на столик, выудил из вазочки кубик сыра, надкусил его, оценивающе прислушался ко вкусу и продолжил, - Не думаешь ли ты, что женщина способна на проявление добродетели? Позволь мне тебя разуверить, женщины совершают поступки, которые нам, мужикам, кажутся нелогичными и бездумными, но на деле они вполне продуманны и последовательны. Нежнейшим из них свойственно не просто коварство, но вероломство, и если такая решила наставить рога, её уже не остановить.

- Возможно, но мне не хочется в это верить. Я не рассказывал тебе, да я никому об этом не говорил, - Дымов набрал в грудь воздуха. - Она объявила о том, что уходит за неделю до своего дня рождения. Она ушла, закрыла дверь, не оставив мне надежды на то, чтобы вернуть её, ушла с человеком, который был вхож в мой дом. Я совру, если скажу, что не замечал этого, но я был уверен, что в моём доме игра идёт по моим правилам. - Берник поднял руку, словно хотел остановить Дымова, но Дымов, углублённый в свои мысли, этого не заметил.

- Молодой, красивой замужней женщине нужен если не любовник, то человек, который будет её слушать, сопереживать, поддержит её, наверное. Я вбил себе в голову, что их взгляды и перешёптывания у меня на глазах, это всего лишь интрига, которая её забавит, потому что каким бы я ни был эгоистом, всё равно я продолжал её любить, однако со временем я понял, что выполняю роль не хозяина дома, а наблюдателя, наши разговоры с ней становились короче, смех реже, трещина на глазах расширялась. Нет, никакой бури не было, пространство между нами заполнило что-то более коварное, как солёный прилив в безветрие. Чёрт возьми, и чувак-то не Ален Делон вовсе.

- Видимо, одного сопереживания твоему приятелю показалось мало, захотелось раздвинуть ноги. Господи, ну и дурак же ты, какой же ты наивный шлемазл. Налей мне вина.



Продолжение: часть шестая http://proza.ru/2024/08/28/848