Разговор часть первая

 «Welcome to Pennsylvania. America starts here». Каждый раз, возвращаясь из Нью Йорка, на границе штатов Дымова встречал рекламный щит с извечной надписью: «Америка начинается отсюда». Скучнее места было трудно вообразить.

  Густой снег, вызванный мощным циклоном, завалил всю округу и вот теперь его сменил ледяной дождь. Он быстро превращал деревья в стекланные фигуры, гнул и ломал ветви, рвал провода, покрывал землю плотной стеклянной коркой. Вереницы машин, скользя по замёрзшим дорогам, торопились к теплу своих гаражей. До дома удалось добраться глубоко за полночь.

- Ба! Не было ни гроша, да вдруг алтын! Барная стойка, камин, ты погляди, какие хоромы! - язвительно цокал языком Берник. Холодильник светился изумрудом пивных бутылок. Незаконченные акварельные этюды были раскиданы по полу гостиной. Берник взял один из них в руки, машинально убрал его в нишу журнального столика, затем вытащил из ящика бутылку вина и, усевшись на диван, прочитал кольеретку.

- Будь добр, дружище, перелей вино в декантер, насытим твоё американское пойло кислородом. Полагаю, ты привёз меня сюда, чтобы выпить, вспомнить прошлое.

- Не совсем, если ты не против, я бы хотел вернуться к нашему разговору, – беря бутылку из рук друга и не замечая его иронии, произнёс Дымов. - Я прекрасно понимаю, мало кому интересна чужая исповедь, – Дымов залил вино в декантер, поставил его на журнальный столик, сделал долгую паузу. Подойдя к окну, он прижался лбом к холодному стеклу, ему казалось, что его волнение и серьёзность разговора передались другу. - Я рад, старик, что ты приехал, по эту сторону океана у меня нет такого друга как ты, порой, мне не с кем даже поговорить, а так иногда хочется, чтобы тебя выслушали, не сострадали, не жалели, а молча слушали.

- Прошу тебя, - устало прервал его Берник, - Давай без лести, не такие уж мы теперь и друзья. Я устал с дороги, готов слушать, но только по существу. - Он откинулся на спинку кожаного дивана, разбросав руки поверх подушек, - Говори, - недовольно добавил, - И молча я не умею, терпеть не могу, ты же знаешь.

    Дымов разлил вино по бокалам, сел напротив:

     - Не испытав, я вряд ли бы мог судить о некоторых вещах. Она сделала это, потому что считала, что так будет лучше для нас обоих.

Берник, вытянув руку к лампе, разглядывал цвет калифорнийского:

- Ароматизаторы, подсластители, красители, не вино, а бюргер в бокале. Бррр, не покупай американское, лучше немного переплати, и возьми итальянское, - он поставил бокал на столик, выудил из вазочки кубик сыра, надкусил его, оценивающе прислушался ко вкусу во рту, и продолжил, - Не думаешь ли ты, что женщина способна на проявление добродетели? Позволь мне тебя разуверить, женщины коварны и совершают поступки, которые нам, мужикам, кажутся нелогичными и бездумными, но на деле они вполне продуманны и последовательны. Нежнейшим из них свойственно не только коварство, но вероломство, и если такая решила наставить рога, её уже не остановить.

- Возможно, но мне не хочется в это верить. Я не рассказывал тебе, да я никому об этом не говорил, - Дымов набрал в грудь воздуха. - Она объявила о том, что уходит за неделю до своего дня рождения. Она ушла, закрыла дверь, не оставив мне надежды на то, чтобы вернуть её, ушла с человеком, который был вхож в мой дом. Я совру, если скажу, что не замечал этого, но я был уверен, что в моём доме игра идёт по моим правилам. - Берник поднял руку, словно хотел остановить Дымова, но Дымов, углублённый в свои мысли, этого не заметил.

- Молодой, красивой замужней женщине нужен если не любовник, то человек, который будет её слушать, сопереживать, поддержит её, наверное. Я вбил себе в голову, что их взгляды и перешёптывания у меня на глазах, это всего лишь интрига, которая её забавит, потому что каким бы я ни был эгоистом, всё равно я продолжал её любить, однако со временем я понял, что выполняю роль не хозяина дома, а наблюдателя, наши разговоры с ней становились короче, смех реже, трещина на глазах расширялась. Нет, никакой бури не было, пространство между нами заполнило что-то более коварное, как солёный прилив в безветрие. Чёрт возьми, и чувак-то не Ален Делон вовсе.

- Видимо, одного сопереживания твоему приятелю показалось мало, захотелось насладиться вкусом. Господи, ну и дурак же ты, какой же ты наивный болван. Налей мне вина.



Продолжение: часть шестая http://proza.ru/2024/08/28/848