Письма Учителю. Кривизна истории

         "Ваша запись, граф, от 5 апреля 1870 года напомнила о давнем споре.

 Как понял, рефлексируя на уже вышедшем в тираж романе, Вы мучительно ищите ответ по поводу описания прошедших событий.

 Изначально сузив до цифровой конкретики (20 000 000 x 1000), приходите к неутешительному выводу. На описание года жизни одного человека  в глобальной истории не придется и одной буквы.

 На сей момент, Большой Брат не даст соврать, это спорное утверждение. Не буду углубляться в файлы каждого из нас. Думаю, там гиги приличные. Ну и нас рать!

 Лучше о другом, с какого бока освещается история.  И вот тут -то и вспомнился спор физиков и лириков.  Вы-то не в курсе. Но нечто подобное происходило в ваше время по поводу освещения истории.

 Одни говорят, это наука. Другие-искусство.

 Сразу просек, к какому лагерю Вы относитесь. Но изначально выступаете в роли секунданта. Задаете риторический вопрос:

 -Что делать истории?

 И сами же на него отвечаете:

 -Быть добросовестной.

 И быстренько в свой лагерь:

 "Браться описывать то, что она может описать, и то, что знает -знает посредством искусства. Ибо история, долженствующая говорить необъятное, есть высшее искусство"

 Круто, Лев Николаевич. Но думаю, даже с нынешним информационным полем, недосягаемо.

 И в большей степени не из-за объема информации. Ангажирование истории! Как говорят наши буржуа, кто заказывает два кусочека колбаски, тот и танцует девушку.

 Пока существует государство, как система насилия, будет происходить искривление пространства прошлого. И больше не художественное, как в Вашем романе, а по прихоти одного человека. И чем он малозначителен, как личность, тем круче парабола исторического искривления.

 Вы же, успокаивая себя по поводу фантазий в "В***е и Мире", заканчиваете:

 "История-искусство, как и всякое искусство, идет не в ширь,в вглубь и предмет её может быть описание жизни всей Европы и описание месяца жизни одного мужика в XVI веке."

 Это, граф, смотря какой мужик и какой век. Иного недоучку-семинариста так возвысят, что миллионы и через семьдесят лет после его мучительной смерти бьют земные поклоны.

                Ваш ученик ЕС.

 A propos!

 И вспоминая Ульянова. Из всех историй-искусств для двадцатого века главным было кино. Потом вино и домино. Сейчас другое-цифровой мир, все более фантомный и даже дипфейковый. А может и концлагерь..."