Мой дед

Мой дед запомнился мне беспробудным пьяницей и дебоширом. Когда моему отцу было 17, он, защищая мать от свирепого отца, получил травму и чудом выжил, но даже это не отрезвило деда. Моя мама рассказывала, как деда в моменты его алкогольного дурмана связывали и затыкали ему рот кляпом. Я помню, как он, приходя домой пьяный, требовал с бабушки очередную бутылку, а она собирала узелок (не знаю: с вещами ли, с деньгами) и пряталась в зарослях ивняка у соседского пруда. Имя деда в нашей семье стало нарицательным: как только кто-то начинал скандалить, его тут же осаживали, называя Колей Вторым или Колей Третьим.
Мой дед умер, когда мне было 14. Мне казалось, что это благо: у бабушки, наконец, начнется спокойная жизнь. И мне совершенно неясно было то, как она убивалась и горевала по деду. По ее рассказам, дед «ставил кино» у них в клубе. «Пристал, – говорила, – и не отставал: женюсь да женюсь на тебе». А для бабушки, которой было уже 24, по сути это был единственный шанс выйти замуж. Дед был младше на несколько лет, был высокий, красивый. И потом (уже ближе к старости) неоднократно говорил, что всегда был верен «своей Анютке».
Как синематор стал механизатором, для меня остается загадкой. Дед всю жизнь работал в колхозе: на комбайне и тракторе. Помню с детства гусеничный желтый трактор; это сейчас глонасы и нецелевое расходование средств, а раньше на служебном транспорте всей деревне дрова на зиму привозили и за сеном на батор ездили. У дома стоял и остов отслужившего трактора: это сейчас бы его списали и сдали в металлолом, а раньше он много лет покоился у дороги, как, впрочем, и комбайн – такой же ржавый и старый. Потом, уже после смерти деда, предприимчивые люди их потихоньку разобрали и унесли обменивать на деньги.
За всю жизнь дед не скопил ничего и ничего после себя не оставил, кроме ветшающего хозяйства. И при жизни очень стеснялся выделяться: отказался от отдельно стоящего кирпичного дома, остался жить в деревянном с соседями за общей стеной. После его смерти сено некому стало запасать – корову зарезали, хлев разобрали на топку. Постепенно покосились сараи, развалился забор, потрескалась печь и просел фундамент у дома… За небольшую мзду бабушка отдала огромный контейнер-гараж, где хранили колотые дрова…
Бабушка пережила деда на 18 лет. Тяжело ей было одной, но, когда мы подшучивали над ней, что могла бы завести себе мужа (не такая уж старая), она очень сердилась и махала на нас рукой, чтобы мы не говорили глупостей. Никогда не вспоминала о деде плохо, гордилась, что ни разу руку на нее не поднял и любил сильно. Часто ходила к нему на могилку, печалилась оттого, в какое запустение приходит их дом, вздыхала: «Вот бы Мосолов встал, посмотрел бы…».
Когда бабушки не стало, мы, дети и внуки, начали сами убираться на кладбище. И вот с тех самых пор дед как-то начал открываться для меня с другой стороны. Однажды пришли, а внутри оградки все окошено – чистота, красота! Потом соседи сказали, что кто-то, кого я даже не знаю, ходил к своим и заодно убрался у деда, с которым когда-то работал. В другой раз встретила пожилого мужчину, который рассказал, что его, юнца, дед учил работать на комбайне. И часто от разных людей приходилось потом слышать, что он всегда помогал и подсказывал, радел за общее дело. Пруд, что за соседским домом сейчас в частной собственности, – дед копал. (Помню с детства, как в нем гуси и утки со всей улицы ныряли-плавали). Колодец, что за высоким забором соседа сейчас стоит, дед копал. (Помню с детства, что пол-улицы в него за водой питьевой ходило, когда он еще общим считался). Все в селе помнили деда по имени и фамилии! И говорили про него добрые слова. Когда он умер, гроб не покупали, мужики сделали бесплатно на лесопилке (сам председатель распорядился – настолько ценил деда, хотя тот из-за продолжительной болезни уже больше года не работал). А потом, когда через много лет дом стал моим и мы разбирали оставшиеся в нем вещи, мы нашли множество грамот. Оказывается, дед был передовиком производства! Очень работящим и грамотным специалистом! Еще бы: посеять в одиночку 600 гектар зерновых и сжать столько же…
Вот так со временем взгляд на человека меняется: если в детстве я считала деда пьяницей и дебоширом, то сейчас внезапно открыла его как скромного человека, верного мужа, хозяйственного главу семьи, ценного работника и безотказного товарища, всегда приходившего на помощь и верившего в справедливое равенство людей.