1. На ком отдыхает природа

Русь Ордынская. III часть: НЕ СТОРОЖ БРАТУ СВОЕМУ.

1. НА КОМ ОТДЫХАЕТ ПРИРОДА.  «Природа отдыхает на детях» - так утверждает народная мудрость. Весь ход мировой истории показывает, что в этом довольно спорном утверждении доля истины все же присутствует. По крайней мере, во второй половине 13 века, изрядно поиздержавшись при «производстве» Александра Невского, Природа действительно решила взять тайм-аут и, когда «клепала» сыновей благоверного князя, особо заморочиваться не стала и слепила всех троих из того, что было. Самым «корявым» в результате получился Андрей. От великого отца ему не досталось ни стыда, ни совести, зато в амбициозности и честолюбии равных себе он не знал. Дмитрий, не в пример среднему брату, получил в наследство от отца и решительность, и воинственность, и солдатскую смекалку, но его явно обделили мудростью. Когда у Дмитрия возникали проблемы с Андреем или с его дружками новгородцами, он, не раздумывая, хватался за меч и лез в драку, после чего всей Руси становилось тошно. Больше всего серого вещества перепало младшему Даниилу. Он оказался достаточно мудр для того, чтобы не вмешиваться в спор о великом княжении, уступив это право старшим братьям. Воевать младший Невский вообще не любил. Своему княжеству он радел крайне эффективным и совсем нетипичным для Рюриковичей способом. В наши дни этот способ назвали бы - «Тихой Сапой». Вот такая вот разношерстная кампания и встала у кормила власти во Владимиро-Суздальской Земле в конце 13 века.

Поскольку сыновья Александра Невского представляли серьезную силу, и на первых порах старались держаться вместе, выморочный великокняжеский стол достался одному из них: самому авторитетному - Дмитрию Александровичу Переславскому, у которого за плечами уже было свое собственное «Ледовое Побоище» - сражение при Раковоре. Новгородцы признали власть Дмитрия безоговорочно. Не стали спорить и другие Рюриковичи. Внук Константина Всеволодовича, ростовский князь Борис Василькович, был силен и имел едва ли не больше прав на владимирской престол, чем Дмитрий, однако ему не захотелось ввязываться в новую междоусобную войну. Михаил Иванович Стародубский тоже имел право тягаться с племянником по лествичному счету, но не мог тягаться с ним по силе. Идею обращения за помощью к Орде эти двое даже не рассматривали. С совестью у них, в отличие от тех же братьев Невских, было все в порядке. Ярослав Дмитриевич Юрьевский, Святослав Ярославич Тверской и суздальские князья законных оснований спорить о великом княжении вообще не имели: обычай и расклад сил были против них. Родные братья Дмитрия на первых порах также никакого неудовольствия по поводу его карьерного роста не высказали: Андрей, судя по всему, получил во владение довольно богатый удел почившего Василия Квашни - Кострому с окрестностями, а за юным Даниилом была окончательно закреплена Москва.

Невзрачный торговый городок Москва, доставшийся Даниилу Александровичу в кормление, был в ту пору небольшим поселением, затерявшимся в бескрайних заокских лесах. Городом эту деревеньку делали неглубокий ров, невысокий тын да пара-тройка крепостных башен. По воле Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского Москва долгое время исполняла роль южного оборонительного рубежа на подступах к богатым купеческим и ремесленным центрам Суздальской Руси. Претендовать на что-то большее она не могла. До Даниила Невского на этом незначительном столе уже успели посидеть несколько князей, но в самом городе их практически не видели. Для Рюриковичей уделы вроде московского были всего лишь промежуточным этапом на пути к более престижным и весомым столам. С приездом Даниила все изменилось. Москва, наконец-то, получила в свое распоряжение собственного удельного князя, который садился на ее стол основательно и, в отличие от всех своих предшественников, уезжать из города не собирался.

Таким образом, смена власти во Владимиро-Суздальской Руси произошла безболезненно, и ничто, казалось, не предвещало беды. Впрочем, теперь всегда приходилось делать скидку на то, что главные беды приходили на Русь со стороны Великой Степи и были мало прогнозируемы.

А в Великой Степи тем временем разгорелась большая война. Поддержав своими войсками врагов великого хана Хубилая, повелитель Золотой Орды Менгу Тимур умудрился-таки вляпаться в серьезные неприятности. Союзник Хубилая персидский хан Абага в союзе с кавказскими ясами выбил ордынцев из Закавказья и взял под свой контроль Дербентские Ворота. Теперь персидским монголам ничто уже не мешало перенести боевые действия в Половецкую Степь, вырвавшись на оперативный простор Улуса Джучи. Потерянный рубеж было необходимо вернуть любой ценой, и Золотой Орде срочно потребовалась помощь русских князей, умевших преодолевать крепостные стены и без значительного численного перевеса над противником. Прислать хану войска обещал еще покойный Василий Квашня, но он умер раньше, чем успел объявить сбор полков. Дмитрий Александрович дядино обещание обязался исполнить, и довольно оперативно собрал большое войско. Эту оперативность в Орде заметили и оценили должным образом. Никаких затруднений с получением ярлыка на великое княжение у Дмитрия не возникло.

В 1277 году Борис Ростовский, Глеб Белозерский, Федор Чермный Ярославский и Андрей Невский Городецкий повели свои дружины в степь и в феврале того же года взяли штурмом ясский город Дедяков. Считается, что это был самый крупный за всё время совместный русско-ордынский поход. Довольный усердием своих русских вассалов Менгу Тимур наградил князей из собственной казны, а простым ратникам позволил оставить у себя всю добычу. Ополонившиеся и нагрузившиеся ясским добром россияне веселой гурьбой повалили на Русь и вместе с трофеями растащили по своим городам и селам заразу – «мор».

Словно проклятие ясских мертвецов на русских рубежах после долгого перерыва вновь нарисовалась страшная костлявая фигура в черном саване и с ржавой косой в руках. Смерть – а это была именно она – пошла по изможденной стране, мерно взмахивая зазубренным лезвием и срезая с поверхности земли сотни «колосьев» - мужчин, женщин, стариков, детей. Русь в который уже раз была вынуждена погрузиться в плач и стенания. Целых два года Старуха гуляла по русским городам и селам, собирая свою страшную жатву, одинаково навещая как избы смердов, так и терема бояр и дворцы князей. В Суздале умер князь Юрий. Его стол достался Михаилу Андреевичу. В Ярославле Федор Чермный схоронил тещу, получив от нее в наследство богатые земельные владения. В Ростове мор прибрал Бориса. Его брат Глеб Белозерский прибыл в осиротевший город с тем, чтобы принять во владение выморочный удел, но вскоре болезнь свалила и его.

Мор был в самом разгаре, когда Менгу Тимуру опять потребовалась помощь русских дружин. В 1279 году Федор Чермный и Михаил Глебович Белозерский отправились помогать татарам давить бунт в Волжской Булгарии. И вновь русские дружины проявили себя в деле и вновь возвращались назад с добычей и пленными. Еще в пути Михаил Глебович получил известие о смерти своего отца. Когда же добрались до родных пределов, узнали, что в опустевшем Ростове уже успел обосноваться сын Бориса Дмитрий, у которого не было никакого желания делиться ростовскими землями со своим двоюродным братом «татарчонком». Михаилу пришлось, несолоно хлебавши, возвращаться к себе в Белоозерск. Тогда же в Ярославль пришло известие о смерти Михаила Ростиславича Смоленского. Федор Чермный, как главный претендент на выморочный удел, поручив город боярам, немедленно отправился садиться на свой родовой стол.

Сыновей Александра Невского мор не тронул. Сохранив Александровичам жизнь, коварное и жестокое Провидение на этот раз проявило не свойственное ему милосердие. Очевидно, ему очень любопытно было узнать, на что способны эти отпрыски прославленного русского князя.

Сполна удовлетворить любопытство Провидения взялся Андрей Александрович Городецкий.