Братство Арбата. Картина 3

КАРТИНА 3. 
(1831 г. Арбат, д. 53)
На декорации (заднике сцены) - изображение двухэтажного особняка в голубых тонах, арендованного Пушкиным после свадьбы в 1831 году (ныне мемориальная квартира-музей А.С. Пушкина), за которым виднеется сквер с деревьями – бывшая Собачья площадка (ныне несохранившаяся).

 Вечер. Небольшой зал первого этажа особняка с низко свисающими люстрами со свечами. Несколько пар в бальных туалетах танцуют вальс.
Появляются Александр Пушкин и Наталья Гончарова.

АЛЕКСАНДР (целуя жену в обнаженное плечо). Как Вы сегодня необыкновенно хороши, моя Натали, моя обожаемая Натали.
НАТАЛИ (обмахиваясь веером, кокетливо). Только сегодня?
АЛЕКСАНДР. Всегда, мой ангел… Всегда. А после нашего венчания в храме Большого Вознесения Вы будто стали еще прекраснее. «Я влюблен, я очарован…, и я совсем оганчарован» (снова нескромно целует Натали в шею).
НАТАЛИ. Ах, Александр…, вы все такой же ветреник…
АЛЕКСАНДР. А Вы все также сомневаетесь в моей любви? 
- «Когда в объятия мои,
 Твой стройный стан я заключаю
И речи нежные любви
 Тебе с восторгом расточаю,
Безмолвна, от стесненных рук
Освобождая стан свой гибкий,
Ты отвечаешь, милый друг,
Мне недоверчивой улыбкой».
НАТАЛИ. Ах, Александр… Прошу Вас…, не надо…
АЛЕКСАНДР (обнимая и прижимая жену к себе).
«О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я,
Когда, склонялся я на долгие моленья…»
НАТАЛИ. Я… Я тоже… счастлива, поверьте... И так благодарна, что Вы сняли этот чудесный дом…, именном здесь…, в этом намоленном месте, подле храма Вознесения… Хотя   вы и осквернили наше пристанище еще до нашего венчания этим…, этим отвратительным мальчишником с Павлом Нащокиным, о котором до сих пор твердит вся Москва… Попойкой…, с разряженными девицами…
АЛЕКСАНДР. Ну, ангел мой…, это же было прощание с холостяцкой жизнью… С этим покончено раз и навсегда!
НАТАЛИ. Хорошо. Верю. Но обещайте мне, что ноги этого несносного повесы, картежника и кутилы никогда не будет в этом доме.
АЛЕКСАНДР. Но Натали… Он – порядочный человек, знатного старинного рода, к тому же, коллекционер, меценат и наш сосед. Живет неподалеку, в переулке. А если бы Вы знали, что именно Нащокин порекомендовал и помог мне снять этот волшебный дом, который Вам самой так нравится…, то Вы бы смягчились? Да и денег мне немалых одолжил…
НАТАЛИ. Нет, нет и нет… И давайте, лучше танцевать. Это же наш первый бал в этом доме после свадьбы…Пригласите же меня, наконец…

Александр и Натали делают несколько движений вальса и останавливаются.

АЛЕКСАНДР.  Как Вы все же жестокосердны, Натали.
НАТАЛИ. Вы опять о нем, об этом развратнике, Александр? Матушка была права - Вы не исправимы…
АЛЕКСАНДР. А Вы несправедливы к нему, мон шер.  Войныч - мой друг, пожалуй, сейчас, после ссылки в Михайловском, самый близкий из друзей. Да я с ним с юности, с юности знаком…  С ним и его братом Левушкой, чудным поэтом -  еще по Царскосельском лицею. Поверьте, он – славный малый, мил до чрезвычайности, и порой смешит меня до упаду.
НАТАЛИ. Смешит? Будьте же серьезнее, Саша. Вы теперь – женатый человек. И вам не пристало продолжать дружбу с этим Нащокиным.
АЛЕКСАНДР. Но в отличие от тех, кто меня окружает (показывает рукой на вальсирующих), от всех тех, кому я нужен зачем-то…, любит меня только он один, Нащокин… А вот, кстати, и он… Легок на помине…

Входит Павел Нащокин с огромным букетом цветов.

АЛЕКСАНДР. Прости, мон шер. Закончим этот вздорный разговор. Пойдем - вместе встретим дорогого гостя, как этого требуют приличия.
НАТАЛИ. Хорошо. Слава Богу хоть он один, без этой цыганки своей…, Ольги, с которой живет во грехе.

Александр берет за руку жену и подводит к Нащокину.

НАТАЛИ (с вымученной улыбкой). Здравствуйте, Павел Воинович. Всегда рады видеть Вас в нашем доме (Протягивает руку для поцелуя).
Нащокин целует руку и преподносит букет Наталье.
НАЩОКИН. Рад видеть вас в добром здравии, Наталья Николаевна. Я украду у Вас супруга ненадолго – пошептаться.

         Пушкин и Нащокин отходят в сторону.

НАТАЛИ. Благодарю. Пойду поставлю в вазу ваш букет. (Уходит).
НАЩОКИН. Как продвигается твой «Дубровский», мой удивительный Александр Сергеевич?
АЛЕКСАНДР. Никак, мой милый Войныч. Пока только мысли роем кружатся…
НАЩОКИН. Медовый месяц, между тем уж прошел…
АЛЕКСАНДР (печально). А Натали все также холодна ко мне и также равнодушна…
- «Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему
И оживляешься потом все боле, боле —
И делишь наконец мой пламень поневоле!»
НАЩОКИН. Как жаль, что ты несчастен в браке… И расточаешь пламень поневоле…
АЛЕКСАНДР. А помнишь, я уронил на пол кольцо при венчании в церкви…? Это было плохое предзнаменование.
НАЩОКИН. Да.  И еще свеча вдруг погасла… Недобрый знак.
АЛЕКСАНДР.  Жизнь здесь становится для меня невыносимой. Постоянные ссоры с ее матерью, Натальей Ивановной…  Я принял решение - снял на лето дачу в Царском селе. Может, там хоть «Онегина» закончу…
НАЩОКИН. А как она? (Кивает в сторону ушедшей Натальи Николаевны). Захочет ли поехать? Да и срок аренды вашего дома еще не кончился…
АЛЕКСАНДР. Не знаю. Пока боюсь сказать. Ей здесь так нравится. Утро и вечер проводит в Храме, где мы венчались. Днем - гуляет в сквере, на Собачей площадке…
НАЩОКИН. Вот видишь…
АЛЕКСАНДР. Да я и сам не рад решению уехать… Я тоже так люблю Москву… Кабы не теща… Ты же знаешь ее отношение ко мне. Два раза к Натали сватался… и получал отказ. Но последняя ссора с Натальей Ивановной и извечная хладность Натали, которая пытается меня полюбить, переполнили чашу моего терпения. Я устал…
- «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем.
Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,
Стенаньем, криками вакханки молодой,
Когда, виясь в моих объятиях змией,
Порывом пылких ласк и язвою лобзаний
Она торопит миг последних содроганий!»
НАЩОКИН. Как жаль, что ты уезжаешь… Не люблю долгих с тобой расставаний…
АЛЕКСАНДР. И я.  Мне будет так не хватать «нащокинских разговоров». Это единственное, что меня тревожит и огорчает, Войныч...
НАЩОКИН (обнимая Пушкина, шутливо). Боюсь, я без тебя онемею… Зато, наконец, научусь писать письма. Не смею тебя задерживать, Саша. Желаю счастья! С Богом! (Свет гаснет).