Глава 5-8

8

Солнце близилось к закату. Ноги подкашивались от усталости. "Тимохино", - прочёл Левенцов надпись у околицы очередной деревни. К обочине дороги подступало вспаханное поле, по краю которого были разбросаны детали сельхозтехники, повеяло родным. Родным показался и латанный-перелатанный, покривившийся, покосившийся, точно последний зуб у старухи, домишко, дымивший трубой, как пароход. И совсем уже умилил брошенный водителем маломощный тракторишко, притязавший, однако, на право именоваться бульдозером, судя по прилаженному впереди скребку. Лезвием этого скребка тракторишко упирался в основание многооконного, обшитого свежими досками дома, у крыльца которого висела новенькая таблица: "Тимохинский сельскохозяйственный округ. Администрация". Шедший навстречу парень поздоровался с Левенцовым, как со знакомым, и кивнул в сторону трактора:
- С утра грозится их снести. Щас ишо разок остограмится и снесёт.
На душе у Левенцова потеплело. Привлекла внимание одна изба. Через стёкла её веранды были видны две женщины. Закатное солнце, отражаясь от стёкол, не позволяло разглядеть их хорошенько, но то, что одна из женщин молода и грациозна, не могло скрыть даже солнце, и чем ближе подходил Левенцов, тем сильнее у него стучало сердце: движения молодой женщины - она что-то гладила утюгом и одновременно разговаривала с пожилой - поразительно были похожи на Наташины. Заторможенные повороты головы и быстрое девчоночье пожатие плечами - такое сочетание могло принадлежать только ей, говорило сердце. А разум горько усмехался: "Скоро у всех женщин станешь находить её движения". Но вот отражённое солнце ушло в сторону, и озноб прошёл по коже Левенцова: перед ним, действительно, была Наташа. "Галлюцинация", - догадался он и, разом ощутив копившуюся несколько последних дней усталость, без сил повалился на траву.
Женщина посмотрела в его сторону и отвернулась. И тут же началось возвратное заторможенное, чарующее движение её глаз к нему. "Волшебство, не иначе, - подумал Левенцов. - Опять от вина, наверно". Лицо глядевшей на него подёрнулось неземным туманом. Не отводя от него глаз, женщина вышла на крыльцо, спустилась по ступенькам и медленно пошла к нему. Он поднялся. Сквозь туман на её лице всё отчётливее проступала радость. Он сделал шаг навстречу.
- Слава, - произнесла она с покойным, тихим счастьем.
- Наташенька, - с благодарностью ответил он.
Они обнялись, прижав щеку к щеке, и стояли так, не замечая, что их объятием заинтересовалась уже одна собака и две молодых козы. Наташа расслабленно шепнула: "Идём в дом".
Пожилая женщина встретила их у порога добрым взглядом. Особого рода смирение проступало в чертах её спокойного лица и в полной, со степенными движениями, фигуре. Чувствовалось, многое нелёгкое вынесла она на крестьянских своих плечах.
- Это Слава, - представила Наташа гостя.
- Да уж вижу. - Женщина ласково улыбнулась и обратилась к Левенцову. - Антонина Ивановна меня зовут. Проходите.
В передней, половину которой занимала кухня с русской печью, Левенцов скинул с плеча сумку, с ног - ботинки, и его без лишних слов, без суеты проводили в горницу к дивану. Антонина Ивановна ушла на кухню, а Наташа присела на диван рядом с Вячеславом. Она молчала, завораживающе глядя своими инопланетными, счастливыми глазами. Антонина Ивановна, постелив на стол белую скатерть, принялась выставлять тарелки с угощением. Наташа кинулась ей помогать.
Левенцов оглядел комнату. Неоклеенные обоями бревенчатые стены, от времени потемневшие, придавали её облику нечто изначальное, родное. Горшки с цветами на подоконниках, незатейливые половики, кружевные занавеси на окнах и на входе в смежную комнату усиливали это впечатление. А зоологическая карта мира, маленький письменный стол и зеркало над ним в угловом простенке между окнами, видно, Ксюшин школьный уголок, - приятно оживляли горницу. От свежевымытого пола исходил запах свежести, и, казалось, эта свежесть - от Наташи, грациозно ступавшей босиком по половичку.
Почуявший застолье рыжий кот с поднятым трубой хвостом прошествовал из передней к гостю и сдержанным прикосновением к его ноге выразил лояльность. Кот гармонии не портил. Левенцов невольно сопоставил горницу с библиотекой Скобцевых. Там и здесь были покой и чистота. Там и здесь было законченное совершенство. Там и здесь присутствовала вера в вечность. Почему тогда только здесь, среди скромного деревенского убранства, ощутилось, что он наконец пришёл к себе домой? Задумавшись над таким вопросом, Левенцов прикрыл глаза, и овладевшая им немедленно дремота позволила высказаться подсознанию: "Дело в сути веры, - сообщило оно. - Там вера построена интеллектом и потому подвержена сомнению, оно сквозит там в тяжеловесно светской изысканности обстановки. Здесь же всё светло и просто, потому что вера интуитивная, нерассуждающая, лёгкая".
Левенцов очнулся от прикосновения Наташи.
- Ужин стынет, - сообщила она радостно.
- Мне бы сполоснуться, - попросил он, глянув на накрытый стол.
 - Ой, сейчас, - спохватилась Наташа. - Идём.
Умывальник, на который она указала в передней, ему не приглянулся:
- Под этой чирикалкой нешто освежишься? До пояса хотя бы надо. Полей мне из ведра на дворе.
Схватив ведро, Наташа кинулась к водопроводной колонке, та была на улице рядом, прямо против их избы. Когда он, закончив умывание, растирался полотенцем, во двор вбежала Ксюша.
- Да вы уже невеста, барышня! - приветствовал её Левенцов.
Ксюша остановилась. Секунду на её лице держалось изумление, затем на щеках стал проступать румянец.
- Здравствуйте, - радостно произнесла она.
- Тронут, что не забыт. Постараюсь больше не подвергать девичью память столь длительному испытанию. - Шагнув к ней, он поцеловал её зардевшуюся щеку.
За ужином выпили по рюмке водки. Вместо магазинных суррогатов на столе была молодая картошка с малосольными огурчиками, свежие помидорки с чесночком, грибки трёх сортов, тушёная капустка.
- Со своего огорода, свеженькое всё, - горделиво приговаривала Антонина Ивановна, угощая. - Грибки только не со своего, с лесного!
После ужина Ксюша убежала на улицу, а взрослые, приступив к чаепитию, повели неспешный разговор. Левенцов поведал, как здесь очутился. Наташа рассказала ему о работе в коммерческом магазине, вскользь упомянув "банкротство из-за конфликта с кредиторами".
- Пришлось продать наши с Ксюшей квадратные метры соседке по коммуналке, они давно о том мечтали. Расплатилась с кредиторами - и сюда. Не получилось из меня предпринимательши, - заключила она радостно. - Маму только вот стеснили.
- Ой, лукавая! - погрозила пальцем Антонина Ивановна. - Будто не знает, как я рада. Я как заново родилась с внучкой-то.
- А я, Антонина Ивановна, стесню вас, надеюсь, ненадолго, - сказал Левенцов.
- Отчего так, ненадолго-то? - насторожилась Антонина Ивановна.
- К зиме, с вашего позволения, я белокаменный терем возведу. Проведём в дом от колонки воду и заживём ни в сказке сказать ни пером описать.
- Ай, скажете, право, - посветлела Антонина Ивановна. - К зиме! Да люди, вон, пять лет начатое достроить никак не могут. Бессовестно дорогое всё.
- А я в ваш совхоз - или что тут у вас теперь, акционерное общество? - устроюсь главным инженером, и проблем со стройматериалами не будет.
- И не мечтайте. У нас директор не то что со стороны, старожилов и то всех разогнал. Коллектив из родственников да друзей сколачивает. Наташа в бухгалтерию пыталась устроиться - куда там! Им чем меньше народу останется, тем выгодней: пай уволенным мизерный дают, только название, что пай. Акции совхозные скупают. И так уж будь здоров как хапнули, а всё им мало. Кто акции им свои не продаёт, тем козни строют. Ни стыда, ни совести. Меня на пенсию раньше времени выпроводили, ферму объявили нерентабельной. А я тридцать лет на ней от зари до зари. И ещё в силе. Дома, слава Богу, есть чем заняться: огород, корова, куры, гуси, а всё кажется, не доделано чего-то, когда на людях не потрудишься... Такие вот дела с трудоустройством. Вам в райцентре работу надо искать.
- Придумаем чего-нибудь, сказал Левенцов. - Пока хоромами займёмся. Поговорю завтра с механизаторами, может, помогут самодельный тракторишко соорудить с ковшиком для землеройных работ и с подъёмным краником. Тут у вас на полях запчастей на два таких трактора достанет. А сейчас, простите, я бы прилёг, притомился малость.
Наташа посмотрела на него чудесно потемневшими глазами. Ему захотелось разобраться наконец в тайне их "инопланетного" тумана, но едва он заглянул в их глубину, как родная планета выскользнула из-под ног, и он поплыл, поехал, полетел куда-то. Из блаженного далека прозвучал стесняющийся счастья милый голос: "Я на сеновале постелю, там хорошо".
Утром его разбудил петух. "Ку-ка-ре-ку!" - закричал он так природно, сильно, жизнерадостно, что в голову Левенцову закралось подозрение: не галлюцинация ли все эти "росбизнесконсалтинги", акции, инфляции, приватизации, экономические интеграции, таможенные пространства, валюта, придурковатая реклама, суверенитеты, президенты, войны, вся эта рыночная истерия, искалечившая жизнь? Жизнь-то вот она, глаза только открой! И Вячеслав открыл глаза и улыбнулся. Наташина голова, такая лёгкая, покоилась на его плече. Природный запах её распущенных волос, щекотавших ему щёку, в соединении с ароматом молодого сена превосходил благородством самые изысканные духи. "Жена!" - подумал он изумлённо, и это жуткое умозаключение его не ужаснуло, напротив, все сомнительные мысли прочь ушли.
Левенцов подумал о рыночном кошмаре уже спокойно, отстранённо: "Если это галлюцинация, то чересчур навязчивая, надо что-нибудь против неё придумать". В доперестроечные годы он увлекался одно время идеей распределения товаров по городам и весям и внутри них с помощью компьютерной системы. Идея теперь вспомнилась, и Левенцов сейчас же углубился в мысленные наброски нового изобретения. Он не сомневался, что с помощью компьютерной системы нетрудно посчитать, сколько и чего произвести, сколько и чего добрать от импорта, сколько и чего на экспорт, сколько и чего в каждый город, в каждую деревню. Здесь изобретать-то ничего не надо было, достаточно сделать добросовестную разработку на уровне эскизного проекта да представить её не в бюро патентов, а авторитетной государственной комиссии. Примут такую систему, и рыночная накипь с её рекламой, биржами и спекулянтами исчезнет за ненадобностью.
Истосковавшийся по работе мозг Левенцова принялся было прикидывать варианты технического исполнения, но тут же сомнения овладели Вячеславом. "Всё время я про человеческий фактор забываю, - подумал он с досадой. – Бизнесмены ведь взрослые дети, им в бизнесе игра нужна, как мне игра в изобретательстве. Убери от них рыночную игрушку, они скиснут, на другую игру таланта нет, как у меня на бизнес. Хорошо ещё, если только скиснут, а то возьмут и направят кипучую энергию в криминал почище рынка. Да и не станет госкомиссия рассматривать мой прожект. Государственные мужи не дураки, они прекрасно понимают, что компьютерная система в экономике - реальность, и что следующий шаг - замена компьютерами их чиновничьего домика. Опять игра не стоит свеч?..
- Ку-ка-ре-ку! - закричал с победной удалью петух.
"Вот именно! - обрадованно подумал Левенцов. - Наше дело -прокукарекать, Петя, а там... Будем делать, что велит совесть, и пусть будет то, что будет".