Лето — это время студенческих каникул и, поскольку экзаменационная сессия закончилась, доцент Немиров был совершенно свободен, но ему было не до радости. О какой свободе может быть речь, когда твоя жена и сын живут отдельно, а ты пытаешься не придавать этому значения.
Более того, Немиров с утра был в мрачном настроении, ибо утреннее посещение туалета доставило ему болезненные ощущения при мочеиспускании. Плохо дело, попасть на учёт в кожно-венерологический диспансер ему совсем не улыбалось, значит надо что-то предпринимать окольным путём.
Для разрешения всех жизненных неурядиц у него был один вариант — обратиться за помощью к доценту Ткаченко. Её большой жизненный опыт и осведомлённость для Немирова были если не предметом зависти, то надёжной опорой по жизни. Ей-то он, не мешкая, позвонил. Слава богу она была дома и ещё не успела переселиться на дачу.
- Ох уж мне эти мужики — заключила она, выслушав Немирова.
- Ты лучше помоги избежать огласки, а то ведь могут быть неприятности, хотя я не знаю какие, но всё равно страшно — выразил свои опасения Немиров.
- Успокойся, есть у меня знакомая по этому профилю, я договорюсь и позвоню тебе.
Уф, теперь совсем другое дело, теперь можно и расслабиться, Мама, так Немиров в шутку называл свою спасительницу, обо всём позаботится. Оставалось найти ответ на один вопрос: кто его осчастливил этим благоприобретением? Жена или любовница?
Вот так и приходят к покаянию и замаливанию грехов. А жил бы без выкрутас тихо мирно с женой и маленьким сыном и не пришлось бы мучиться подобными вопросами. Но не блажь или распущенность подтолкнули Немирова пойти налево, а полный разлад в семейных отношениях. Если до рождения сына при размолвках им как-то удавалось держать равновесие, то сразу после оно нарушилось и её чаша весов перевесила.
Сейчас сын с женой жили у тёщи, жене так было проще — там были сёстры, мама, бабушка, в общем полный набор. А Немиров остался один в их однокомнатной квартире, он отказался следовать за женой, ибо терпеть ненавидел весь этот цыганский табор, именуемый семьёй жены. Собственно говоря на этот раз ему этого никто и не предлагал. Ему хватило предыдущего опыта, когда он вскоре после свадьбы был приглашен для житья к тёще — там была более просторная трёхкомнатная квартира. Это было худшее время его жизни, отмеченное ведьмовской печатью «бабье царство».
Наконец объявилась Мама и затребовала его к себе, чтобы снабдить всем необходимым для визита к врачу. Немиров не стал перечить и полностью доверился ей. «Идя к женщине или к врачу, оставь все сомнения за бортом» - так гласит одна из главных заповедей мужчины. Приехав к ней на квартиру в престижном доме на Ленинском проспекте, Немиров нажал кнопку звонка у двери и был запущен внутрь, где получил адрес, имя и все инструкции, а ещё флакон дефицитных французских духов.
- А это зачем? - удивился Немиров.
- Так надо, бери без глупых вопросов. И не забудь сказать, что ты от меня — завершила свои наставления Мама и выпроводила Немирова.
На следующий день он совершил визит по маминой рекомендации, и попал в совершенно другой мир, где на всех пациентах лежала печать неблагополучия. Нет, в любой больнице люди не светятся счастьем, но здесь царило особенное уныние. Ожидая в очереди, Немиров стал свидетелем комичной сценки: рядом с процедурным кабинетом в нерешительности стоял темнокожий собрат по несчастью и медлил. Медсестра поторопила его.
- Болно, болно — возроптал несчастный.
- Иди, иди, головой надо было думать, а не этим местом — урезонила его медсестра и указала на то место, которым обычно думают мужчины.
Немиров вздохнул и ушёл в себя. От кого он получил эту награду? Уравнение с двумя неизвестными, для решения которого одно неизвестное надо исключить, внимательно изучив условия задачи. Хорошо, что он не поддался искушению и не завел интрижку с той студенткой, что его давно гипнотизирует с первого ряда во время лекций. А то могло бы быть три неизвестных, и уравнение не имело бы решения.
Тут подошла его очередь и он поспешил в кабинет. Привыкшая ко всему врач, невозмутимо приняла подношение и сразу успокоила взволнованного пациента, сказав, что дело пустяковое, взяла мазок и попросила подождать. Скоро пришла лаборантка и принесла результат: гонорея. На вопрос: «и что теперь»? Немиров получил простой ответ: «иди в процедурный кабинет». И Немиров отправился в соседний кабинет, перед которым недавно топтался в нерешительности темнокожий страдалец.
- А можно я приведу свою подругу на экспертизу? - робко поинтересовался Немиров перед уходом.
- Хорошо, завтра во второй половине часов в пять — сняла врач с его души камень.
Укол в мягкие ткани был в самом деле очень болезненным — темнокожий собрат переживал вполне обоснованно. Но это пустяки, по сравнению с теми осложнениями, с которыми он мог столкнуться, пойди он в районный диспансер. Неведомое всегда пугает воображение, где ему рисовались картины отлучения его от преподавания ввиду опасности, которую он представляет для доверчивых невинных студенток. «Кстати о студентках — надо позвонить своей пассии и привести её завтра к врачу» - напомнил себе Немиров.
На следующий день, вооружившись большим букетом отборных алых роз для врача, Немиров сопроводил предполагаемую преступницу на процедуру опознания. Результат поставил его в тупик: это не она. Вот те раз, неожиданный поворот.
Немиров погрузился в тяжёлые мысли. Неужели жена? Как это могло случиться? Она же целиком и полностью занята уходом за сыном! Или нет? «Трудно искать нечто чёрное в тёмной комнате, особенно, если там его нет».
«Надо успокоиться и ещё раз всё обдумать» — увещевал себя Немиров. Жена? Что склоняло чашу весов вины в её сторону, так это явное охлаждение их отношений. Прежде легковоспламеняющаяся жидкость вдруг стала водой «из копытца», отведав которой, как оказывается, в самом деле можно козленочком стать с самыми настоящими рогами.
Промучившись тяжелыми думами остаток дня и полночи, Немиров рассудил в духе русских литературных традиций: «карету мне, карету». Утром он купил для сына заводную игрушку и отправился к тёще на квартиру, где собирался объявить жене о своем решении развеяться и поехать куда-нибудь недалеко, например в Ленинград, где томился у тёщи на хлебах старый институтский товарищ — его жена точно так же упростила себе жизнь, родив дочку и перебравшись к маме под крыло. И опять всё тот же проклятый квартирный вопрос.
Немиров смотрел, как сын увлеченно играет с заводным монстром, неуклюже, но шустро ковылявшим по полу. Когда окончился завод и игрушка замерла недвижно, сын взял её в руки, протянул папе и спросил: «Как»? Говорил он ещё плохо, только отдельные слова, но прогрессировал прямо на глазах. Папа показал как завести игрушку, чтобы она опять побежала по полу и затем, между прочим, обратился к жене.
- Я хочу съездить на несколько дней в Ленинград к Саше в гости.
- Ты не забыл про деньги? Мне нужны деньги — перебила она его.
- Конечно, держи — и выложил припасенную пачку, выделенную из отпускных.
- Ну, поезжай, передавай привет Саше — неожиданно великодушно отпустила его жена.
Возвращаясь домой в своё однокомнатное убежище, Немиров думал, что безразличие жены к тому где он и что с ним — это верный признак того, что у неё кто-то есть, чьё отсутствие её больше волнует. Тут же следом ему припомнилась схожая прохлада после её возвращения из Трускавца, куда она несколько лет назад ездила одна без него «на воды». Тогда Немиров ещё совсем молодой и горячий после трёхнедельного воздержания набросился на жену, но был остановлен словами: «Я от тебя отвыкла». Огорошенный таким приемом, Немиров недолго мучился сомнениями, он проявил настойчивость и ей пришлось уступить. Потом всё вошло в привычное русло, но осадок остался. Это случилось задолго до появления на свет сына, но вспомнилось только сейчас при теперешних обстоятельствах.
Немиров не сказал жене, что поедет он не на поезде, а на машине, потому, что это могло вызвать ненужные ему вопросы и возражения. Ехать он решил с рассветом, чтобы засветло приехать в Питер — так называли Ленинград все ленинградцы, которых было много во дворе на Красном Балтийце, где был родительский дом, а также дом тёщи, куда теперь переехала жена с сыном.
Машина стояла рядом с домом, где теперь Немиров проживал один в однокомнатной квартире на улице Восточной. Ранним утром он погрузился в машину и поехал через весь город на север. В этот ранний час Москва была пустынна, машин было мало, он быстро проехал через центр мимо Кремля и скоро миновал кольцевую дорогу, выехав на Ленинградское шоссе. Теперь можно расслабиться.
Мимо проплывали знакомые всё места, которые он часто проезжал по пути на тёщину дачу. Наконец он миновал кольцевую «бетонку», рядом с которой была дача и началась настоящая дорога. Проехав Тверь, Немиров стал подумывать об обеде. Он заранее подумал, что неплохо бы остановиться в Торжке и, наконец, отведать там знаменитых пожарских котлет.
Котлеты с самого детства были любимым блюдом Немирова. Мама замечательно готовила нежные домашние котлетки, обладавшие для маленького Вовочки (так в семье звали Немирова) сакральным смыслом, и для него не было ничего вкуснее. Даже докторская колбаса уступала котлете. В клубе Красный Балтиец была железнодорожная столовая, где обедали работники соседнего депо. В детстве у Немирова и его дворовых друзей особым шиком было зайти в столовую и на добытые путём сдачи пустых бутылок деньги самостоятельно купить полтавскую котлету за 12 копеек, положить её между двух кусков хлеба и насладиться этим «гамбургером» прямо в сквере рядом с клубом на скамейке у цветочной клумбы.
Рядом с домом на Восточной, где теперь жил Немиров, была знаменитая на всю Москву котлетная, где тоже давали полтавские котлеты, а ещё можно было в любое время дня и ночи раздобыть бутылку водки. Ночью надо было постучать в окно специальным стуком. Конечно, водку можно было взять и у таксистов, но у них она дороже и без котлеты и солёного огурца, которые давали в котлетной. Зато у таксистов, как говорили, можно было даже чёрной икрой разжиться, но это совсем уж пошло, потому что дорого.
«Нагуляв» таким образом аппетит, Немиров наконец достиг Торжка, где он разыскал тот самый дом и ресторан при нем, где останавливался Пушкин, рекомендовавший всему свету отведать здесь пожарских котлет.
Котлеты в самом деле были замечательно хороши и полностью оправдали ожидания Немирова. Получив удовольствие, он сытый и довольный продолжил путь. Следующим городом по пути значился Вышний Волочёк, с которым у него были связаны плохие воспоминания — тогда он тоже ехал в Питер, но не доезжая Волочка, повернул обратно.
В те времена у него с женой ещё не было своей отдельной квартиры, не было и сына и Немиров вынужден был жить у тёщи, что само по себе уже скверно. Отчий дом с тёщиным были однодворцами, так что жену он, можно сказать, далеко не ходил искать и встретил на свою беду во дворе.
В тот раз были первомайские праздники и семья в полном составе собралась в отчем доме за столом. Папаша любил собирать родню за столом. Здесь были все: брат с женой и детьми, сестра с мужем, бабушка, мамаша, папаша. Полная противоположность тёщиному «бабьему царству», а потому жена чувствовала себя здесь чужой и на протяжении всего застолья отпускала язвительные замечания и всевозможные колкости в адрес собравшихся, всем своим видом выражая неудовольствие от присутствия здесь. Тем самым она выражала генетическое неприятие семьи, возглавляемой свёкром. Жена училась на биофаке МГУ на отделении генетики и хорошо знала, как надо избегать всего рецессивного и стараться выглядеть носителем доминантного гена. Особенно яростно она нападала на отца — предводителя племени. После привычных здравиц и праздничных тостов отец обычно поднимал традиционный тост за путешествия и путешественников. Жена тут же выступила поперёк ему со своей отповедью с позиций «скопи домок», что, мол, вместо того, чтобы быть «перекати полем», надо тратить деньги на семью, а не разбазаривать их в никому не нужных скитаниях.
Не дожидаясь окончания застолья она ушла домой к маме в свой прайд. Жизнь у тёщи не сахар, этим всё сказано, поэтому Немиров остался со своими и, оставшись без присмотра, принял лишнего на грудь. Родственники отнеслись к этому как с пониманием, так и опаской, что выразилось в замечании невестки: «Ну, теперь нам Лариска покажет, где раки зимуют». Это было последней каплей, переполнившей чашу, и Немиров, еле сдерживая кипевшее внутри негодование, ушел, направляясь не в соседний дом, а в гараж с намерением уехать куда глаза глядят. Перед уходом он тихо предупредил шурина, что уезжает в Питер, о чем он пусть не говорит никому сейчас, а только тогда, когда спохватятся и его начнут искать.
Шурин был единственным родственником, который никогда не осуждал, но, наоборот, всегда поддерживал Немирова независимо от обстоятельств. У них было много общего: оба недавно женились и первое время вынуждены были жить у тёщи, что само по себе можно охарактеризовать как братство по несчастью. Шурин помнил как он часто стоял, курил на балконе в этой же квартире и видел возвращавшегося из гостей Немирова, который горланил: «We all live on yellow submarine». Иногда он разнообразил репертуар и пел: «Я иду домой как стюдень, в небе ни одной звезды», чем вызывал сочувственное одобрение Шурина. Неудивительно, что время от времени они вместе устраивали совместные побеги от грустной реальности и напивались. Когда жена пыталась обвинить в этом шурина, то слышала от Немирова: «Послушай, Зин, ты шурина не трожъ»!
В тот раз провидение направило его именно в Питер. Он гнал по ночному шоссе что есть силы, выжимая до 120 километров в час так, что на пригорках машина подлетала как на трамплине и опускалась, пролетев несколько метров по воздуху. Злость переполняла его и не отпускала из тисков.
Так он мчался довольно долго, пока не стало светать. Неотвратимо надвигалась усталость и, не доезжая до Вышнего Волочка, он заснул за рулём. Очнулся он вовремя, как будто его кто-то толкнул, когда он мчался лоб в лоб навстречу огромному грузовику. Он судорожно выправил машину из-под удара, съехал на обочину и остановился. Сердце бешено колотилось, и внутри у него стали появляться не только чувства, но и мысли. Для поездки в Питер у него было мало денег с собой и, не долго думая, он повернул обратно.
Тогда он всех напугал, заставив осознать вину злословия. Никто не ругал его, боясь вызвать ещё более непредсказуемую и гневную реакцию, и все прикусили языки. Тогда Немиров уяснил, что единственный способ борьбы с непониманием это русский бунт, беспощадный и ужасный.
В тот уезд в Питер он ехал с мыслями о том, что в Стране Советов всё портит квартирный вопрос. На самом деле, если хорошенько подумать, то проблемы не в квадратных метрах, а гораздо глубже, потому, что сейчас у всех детей стараниями отца есть свои квартиры, а Немирова опять бросает в Питер. Правда, на этот раз он трезвый и с деньгами. Всё-таки квартирный вопрос — это внешнее, главное кроется всегда внутри. А внутри юношеское брожение крови и умов, которое даёт брагу, непригодную для питья, от неё голова дуреет и мозги плавятся. Поэтому требуется возгонка духовного вещества из водянистой юношеской браги посредством огня.
Почему в Питер? Потому, что слово «уехать» для него всегда означало именно Питер. Может быть причина в том, что многие дворовые ребята были родом оттуда. Питерские ребята всегда с таким воодушевлением рассказывали о красоте Питера, что Немиров с детства впитал восторженное отношение к этому замечательному во всех отношениях городу.
Его лучший друг детства родился в Петергофе, который был для послевоенных пацанов своего рода Клондайком, где земля хранила сокровища — оружие, оставшееся после войны. Здесь запросто можно было найти среди груды битых кирпичей от разрушенного здания ржавый наган, а то и торчащее из земли разбитое ружьё. Но сильнее всего друг детства поразил воображение Немирова, когда рассказал, как нашел штык-нож рядом со знаменитым каскадным водопадом с драконами.
Все игры их послевоенного детства были связаны с войной: дома играли в оловянных солдатиков, на улице — в «красные и белые». Но самой любимой дворовой игрой для Немирова была игра в «Города», где для взятия чужого города, представляющего собой круг, очерченный на земле, надо было метнуть нож так, чтобы он воткнулся внутри круга. Если нож не воткнулся и упал, то ход переходит к противнику. Для создания своей страны городов надо было выбрать участок земли, желательно мягкой без камней, чтобы нож легко втыкался, и основать там города, для чего последовательно метать нож и очерчивать окружность вокруг того места, где воткнулся нож. Для основания следующего города надо было стоять внутри предыдущего. Чтобы потом противнику было трудно взять твой город, надо было его основать подальше от предыдущего, для чего нож надо было метнуть подальше. Немиров любил эту игру, ибо он любил ножи и умел с ними обращаться. Здесь он был король и коронным приемом у него было основать неприступную крепость так, чтобы он была не земляная, а деревянная. Основывая свои города неподалеку от большого дерева и стоя внутри предыдущего города, он бросал нож так, чтобы он воткнулся в ствол дерева — это была неприступная столица его империи. В его представлении это и был Питер. Бриллиант Российской Империи в оправе царских пригородов, расположенных вокруг как ожерелье из парков и дворцов. Такой город был неприступен для всех ребят во дворе, ибо никто больше во дворе не умел так ловко обращаться с ножом. Во дворе поговаривали: «если Вовка вышел во двор без ножа, то это не Вовка».
В представлении Немирова Питер обладал волшебным ореолом, как Изумрудный город, куда ведёт дорога из желтого кирпича. Там сидит волшебник, который всё плохое исправит и превратит в хорошее. Вот и теперь, как и в тот раз, когда он взбрыкнул, ничего другого, как уехать в Питер, не приходило в голову. Но нет, не только когда у него всё плохо он убегает в Изумрудный город, он же ездил в Питер в свадебное путешествие! Никаких тревог, впереди чистый горизонт, жена почти что ангел во плоти — чудеса, да и только.
А сейчас Немиров ехал, неспешно размышляя над вопросом: как ему быть дальше. «Вот кто-то голосует у обочины, подвезу и отвлекусь» — подумал Немиров, увидев человека в военной форме с поднятой рукой.
- Куда едешь? - спросил военный, когда Немиров остановился рядом с ним.
- В Питер.
- Не подвезёшь тут недалеко по пути?
- Садись.
- Я уже тут полчаса стою, никто не останавливается.
- А куда тебе надо?
- На гауптвахту.
- Что же тебя те, кто туда определил не отвезли сами?
- Газик сломался.
- А за что наказали?
- Технический спирт для обслуживания самолёта пустил не по назначению.
- Так это пустяки, насколько я понимаю.
- Да, дело обычное, но были отягчающие обстоятельства — мой напарник не рассчитал силы и чуть не загнулся, слабак.
- Понятно — посочувствовал Немиров.
- Хочешь анекдот из жизни? - оживился штрафник.
- Валяй — согласился Немиров.
- Едет мужик по населённому пункту с превышением скорости, а в кустах сидит гаишник с пушкой. Гаишник машет палкой и свистит, а тот по газам и едет дальше. Гаишник бросается за ним в погоню на мотоцикле, а тот ещё газу. Миновав населённый пункт, у ближайших кустов удиравший водила останавливается, выскакивает из машины и в кусты, гаишник за ним, а тот сидит со снятыми штанами, пердит и говорит гаишнику, что, мол, приспичило, живот скрутило, вот и пришлось нарушить. Гаишник оценил находчивость и простил артиста.
- Это что, анекдот? - поинтересовался Немиров.
- Может быть, но гаишник как быль рассказывал. А вот ещё случай. Едет грузовик по синусоиде, как пьяный. Увидев такое, гаишник пускается в погоню, а грузовик, проехав немного, тормозит и съезжает на обочину. Гаишник открывает дверь, а водила из горла пьёт чекушку и говорит: «Ехал, ехал, устал: вот сейчас выпью, закушу и спать буду». Вроде как невиновен, потому что ехал трезвый. А как проверишь? Пришлось поверить.
- Тоже гаишник рассказал?
- Ага, а вот и моя гауптвахта. Спасибо, что подбросил.
- Тебе спасибо за компанию.
Продолжив путь, Немиров вскоре увидел двух голосовавших у обочины длинноногих девчонок и не преминул остановиться. Девочки сначала побоялись садиться в машину к незнакомому мужчине, но потом, разглядев не вызывающее опасений лицо водителя, поменяли решение и сели на заднее сиденье. Им надо было в соседний хутор, где, как они сказали, их подруга праздновала день рождения. Когда они вышли, Немиров долго смотрел им вслед, невольно отметив ногастые высокие попки, и у него возникло желание составить им компанию. Они сами предлагали ему присоединиться к вечеринке, сказав, что у них там мальчиков не хватает, но пришлось включить благоразумие и ехать дальше.
Дорога — это универсальная мыслительная машина, только в дороге приходят правильные мысли, когда мимо проплывают всё новые и новые пейзажи — это позволяет отвлечься от запутанных обстоятельств и по-настоящему осознать, что же с тобой происходит сейчас и что может ждать впереди. Но сейчас ещё рано было думать о том, что будет потом, сейчас его ждал Питер — Изумрудный город.
Приехав в Питер, Немиров не торопился ехать к другу Саше, скорее всего он был на работе, а общаться с его тестем и тёщей не хотелось, несмотря на то, что именно тёща могла устроить его в гостиницу — у неё везде был блат.
Немиров отправился прямиком на Невский проспект, где он заприметил ещё со времени своего свадебного путешествия Пирожковую, в которой можно было быстро, сытно и, самое главное, дёшево пообедать.
Немиров поставил машину прямо у Пирожковой, ибо в это благословенное советское время машин было в тысячи раз меньше, чем людей, и парковаться было легко и удобно. Знаков «стоянка запрещена» как будто не существовало, и складывалось впечатление, что дорожной милиции тоже. В Пирожковой он взял бульон с яйцом, пирожки с мясом, с капустой, с вишней и компот. Торопиться было некуда, и он ел медленно и с удовольствием.
Выйдя из столовой, Немиров сразу обратил внимание на небольшую толпу зевак. У него внутри ничего не шевельнулось, никакого предчувствия, и он спокойно пошел к своей машине, когда увидел, что именно она стала объектом внимания зевак.
Рядом с его бирюзовой «Волгой» ГАЗ-21 стояло бежевого цвета такси ГАЗ-24, на которые давно уже перешли таксопарки. Таксист покуривал в ожидании Немирова, был он молодой и длинноволосый, русые волосы опускались до плеч. Только сейчас Немиров обратил внимание на помятое заднее крыло своей машины.
- Твоя Волжанка? - спросил таксист, бросив окурок на асфальт и затоптав его ногой.
- Моя.
- Что делать будем?
- Не знаю, я первый раз попадаю в аварию.
- У нас в таксопарке для таких случаев есть специальный человек, я позвоню ему — разрешил возникшую неловкость таксист и направился к телефонному автомату.
Скоро приехал «специальный человек» и сказал, что, если бы между двумя такси или другой госсобственностью, то он бы всё уладил, а здесь надо ГАИ вызывать. «Человек» позвонил в ГАИ, где, выяснив по телефону обстоятельства произошедшего, сказали, чтобы участники сами приехали в отделение для составления протокола.
Когда приехали в отделение ГАИ, лейтенант бегло осмотрел повреждения, спросил таксиста: «Вину признаешь»? Получив утвердительный ответ, сказал: «Так и запишем» и отправился писать протокол. «Человек» из таксопарка сказал, что протокол пусть остается в ГАИ, а, когда машина ГАЗ-21 будет отремонтирована, Немиров придёт и заберёт протокол.
- Всё, теперь твой выход, Лёха — сказал «специальный человек» и оставил их одних.
- Лёха — представился таксист.
- Володя — назвался Немиров и они пожали друг другу руки.
- Поехали в таксопарк, посмотрим, что можно сделать — предложил Лёха.
И они отправились в парк — Лёха впереди, Немиров за ним. Приехав, они сразу отправились в ремонтный цех, где вовсю кипела работа. Пришлось подождать, пока мастер найдет для них время.
Наконец мастер вышел, окинул опытным взглядом обе машины и сказал: «Ну, Лёха, твою мы в очередь поставим, а с Волжанкой или сам разбирайся, или иди к начальству».
- Начальство, начальство. Сколько раз я говорил, что лысые покрышки до добра не доведут! А тут на пыльную дорогу брызнул дождичек и асфальт как салом смазало — взорвался в ответ Лёха.
- К начальству идти бесполезно, без них обойдемся, я теперь без машины и есть время заняться твоей Волжанкой — это уже относилось к Немирову, который начал проявлять признаки беспокойства.
Несмотря на то, что такси перешли на новую более современную модель ГАЗ-24, все таксисты хорошо помнили, что совсем недавно все такси были на базе ГАЗ-21, которая получила от них ласковое имя Волжанка.
- На сегодня нам хватит, поехали ко мне, а ремонтом займемся завтра — предложил Лёха.
- Похоже все мои планы пошли прахом, но может так и лучше — согласился Немиров и забросил свои прежние замыслы в дальний ящик.
Лёха жил неподалёку от таксопарка один с мамой, папы не было и Немиров не стал выяснять почему. У мамы была своя комната, у Лёхи своя, куда они сразу и загрузились с пивом и закуской, которые закупили по пути.
В комнате стоял диван и небольшой журнальный столик рядом с ним, а стену напротив дивана занимала шикарная японская стерео система Hi-Fi. Только таксист со своих доходов мог себе позволить такое. Немиров заинтересовался лежащими рядом пластинками и сверху увидел «Белый Альбом» Beatles и «Physical Graffiti» Led Zeppelin. Такое богатство ему и не снилось. Это был не просто дефицит, это была мечта любого меломана.
Конечно, Питер портовый город, всё равно, что фартовый, где моряки из «загранки» привозили всё из «свободного мира»: джинсы, аппаратуру и рок-н-ролл.
Начали с пива и Белого Альбома. Когда слушаешь музыку Beatles, ты непременно переходишь на светлую сторону жизни. Единственная по-настоящему тяжёлая и тёмная вещь на альбоме - это Helter Scelter, вдохновлявшая американское исчадие ада Чарли Менсона. Но это исключение, наводящее на мысль, что и в светлом царстве есть место тёмным мыслям и злодеяниям. «Physical Graffiti», то бишь «Физическая картина», судя по названию, призванная отображать картину мира, также содержит свидетельства того, что во Вселенной не всё гладко, и, кроме обычной материи есть ещё и таящаяся в вакууме тёмная материя. Если обычной материи присуща гравитация, то тёмная материя, наоборот, отталкивает и разъединяет всё и вся, и по этой причине всё во Вселенной разлетается в разные стороны, удаляясь друг от друга.
Суперсимметрия созидания и разрушения.
«Зачем же созидать? Один ответ — чтоб созданное всё сводить на нет».
«Белый Альбом» и «Physical Graffiti» как два столпа у входа в портал, ведущего на ту сторону добра и зла. Два двойных альбома, дважды два — четыре, а четыре — это выход, свобода, согласно нумерологии Немирова. А4 — это формат чистого листа бумаги. Вот оно! Начать всё с чистого листа, без тёщ. Но без тёщи не было бы и жены, нет жены — нет сына, нет сына — Ничего Нет, пустота без Святого Духа.
У времени четыре измерения: три — это прошлое, настоящее, будущее, а четвёртое — вечность. Для выхода из лабиринта времени надо открыть портал двумя двойными альбомами, провести обряд очищения пивом и водкой и произнести заклинание: «никогда больше».
Как странно иногда петляет мысль: начинается всё с одного образа, который потом сменяется другим, забывается, а приходит всё чёрт знает куда, спустя длинную цепь переходов и превращений.
Пиво закончилось раньше, чем «Белый Альбом», и друзья единогласно решили отправиться за «добавком». В Москве в это время суток Немиров пошёл бы в котлетную, но в Питере они отправились в таксопарк. Таксопарк в ночное время был своеобразным клубом, где полночь за полночь можно было купить и выпивку и закуску и даже взять девочек, которые встретили их призывным возгласом: «Зайчики»! Но друзьям было не до них, и они отправились прямиком к стоящему у ворот автобусу «ночного загонщика» - так назывался человек, который в ночное время контролировал въезд-выезд из таксопарка.
У ночного загонщика они купили бутылку водки, арбуз и отправились обратно — их ждал «Physical Graffiti».
Пиво, водка и «Physical Graffiti» - волшебная смесь. Немиров «физически» ощущал, как из головы вымывается всё лишнее, сделавшее его жизнь невыносимой и приходит воздушная лёгкость, освобождение от навалившейся на него тяжести. И время повернулось вспять, когда не было ни жены ни тёщи, а была пятилитровая керамическая баклажка пива, водка, бутерброды с килькой и «Physical Graffiti». Баклажка представляла собой не просто пивную тару, но произведение искусства и была выполнена в виде бочонка, украшенного изображениями варёных раков, которые обнимали пивной бочонок со всех сторон, что придавало питию пива некую торжественность. Сей бочонок был подарком на день рождения Лёше, другому, не Питерскому, а Московскому, и было это всё в Москве в отчем доме на Красном Балтийце. У Московского Лёши была замечательная присказка: «портвишок на пиво — это диво». Водка с пивом тоже волшебная смесь и это волшебство они тогда ощутили на себе, особенно когда слушали композицию «Kashmir». И не мудрено, ибо сам Плант, автор этого шедевра, назвал «Kashmir» окончательной песней Led Zeppelin, да и остальные члены легендарной группы тоже считали «Kashmir» их главным достижением.
СТОП! Ни сейчас, ни в тот раз в Москве ведь не было ни жены ни тёщи! Вот оно волшебство: «Рекс-пекс-фекс», и жена с тёщей обе исчезают из мозгов, улетают, как две вороны от ожившего пугала.
Так в голове Немирова слова «авария» и «всё пропало» поменяли смысл и стали «просто приключением». Это дело рук волшебника, который прилетел на «Свинцовом Дирижабле», вынул старые мозги и вставил новые.
Для Немирова 1969 год — это год окончания школы, год вхождения во взрослую жизнь. Отец обещал ему купить магнитофон, если он поступит в МАИ и сдержал обещание. Это событие в 1969 году мистическим образом совпало с выходом первой пластинки Led Zeppelin. Не трудно догадаться, что первой записью был первый альбом Led Zeppelin и он сразу попал под их магию, а песня «Communication breakdown» стала его будильником и колыбельной.
Немиров начал потихоньку отращивать волосы, стремясь достичь идеала, но поперёк этому стали две непреодолимые преграды: военная кафедра МАИ и отец. Преподаватель военной кафедры, как и положено полковнику, ревностно следил за выправкой и формой, в основе которой была коротко стриженная голова. Отец Немирова тоже был полковником, что объясняло его гневную реакцию, когда сын включал на полную громкость любимую музыку. Завывания Планта в сопровождении мощных рифов Пейджа и подкреплявшиеся ещё более мощными барабанами Бонема приводили отца в состояние протеста и он ощущал воспитательный порыв. Сын пытался возражать и говорил, что это не вопли безумца, а «художественный крик», и тяжёлый рок — это по-своему красивый род музыки, но не находил понимания. Прошедшему войну полковнику авиации всё это было чуждо.
Движимый высокими, почти религиозными чувствами, Немиров раздобыл плакат, на котором Плант с волнистыми волосами до плеч и загадочной улыбкой походил на Мону Лизу. Но попытка Немирова отрастить на своей голове нечто подобное была встречена двумя полковниками в штыки. Кончилось всё это тем, что отец улучил момент и, когда сын спал, выстриг ему клок волос так, что ему пришлось коротко остричься, а плакат и вовсе исчез в неизвестном направлении. После этого Немиров поклялся, что со своим сыном он никогда так не поступит.
На следующее утро Немиров и Лёха проснулись днём. Поняв, что пропустили добрую половину светлого времени суток, они позавтракали на скорую руку и отправились на голгофу авто-ремонта, ибо иначе, как хождением по мукам это не назовёшь.
Пошла череда невыразительных мутных дней, заполненных беспорядочными встречами и безрезультатными поисками частных мастеров по ремонту автомобилей, обычно заканчивавшихся ночными похождениями и ночёвками каждый раз в новом месте.
Знакомства и пьянство были главным содержанием этих блужданий по Питеру, а также переезды с одного берега Невы на другой. Из-за ночного образа жизни просыпались они ближе к полудню и большая часть их активности оказывалась смещенной в сторону ночи, поэтому для них обычным делом было наткнуться на разводящийся мост. Чаще всего почему-то звучало имя Литейного, что и отложилось в извилинах мозга Немирова.
- Гони к Литейному, он позже разводится — кричал Лёха.
Мосты, понятное дело, были каждый раз разные, но именно эта фраза прочно отпечаталась в голове Немирова. Так, как будто кто-то ему показывал и подсказывал: «вот что надо — развод». Укоренившийся в сознании образ разведённого моста стал знаком выхода, являющего собой путь по лестнице наверх из подземелья к небу.
Хаотичные блуждания с переездами с одного берега на другой, беспорядочные встречи и настоянные на водке ночные бдения были той необходимой кислотной средой, единственно способной переварить тяжелую смесь жизненных обстоятельств, спудом давивших на духовное вещество Немирова.
Дорожное покрытие большинства улиц и дорог в Питере было в плачевном состоянии под воздействием питерской погоды, ибо постоянная смена заморозка и оттепели в течение долгой зимы может раскрошить всё и справится с чем угодно, кроме гранита. Но было одно исключение, гордость коренного петербуржца Лёхи — это строящаяся кольцевая автострада с новыми тоннелями и путепроводами, куда они приезжали не по необходимости, а для удовольствия, просто покататься.
- Прибавь газу — это Америка! - восклицал Лёха, когда они с ветерком проносились по участку этой новой дороги, частями введенной в эксплуатацию.
Самым удивительным во всём этом хаосе было то, что Немирову удавалось необъяснимым образом избегать встреч с гаишниками, которые могли запросто лишить его прав и вообще всё испортить. Будто ангел хранитель распростёр свои крылья для сопровождения дважды рожденных детей Диониса. Немиров жал на газ и ни о чем не думал и не беспокоился, потому что где и как ехать ему подсказывал Лёха, знавший в Питере каждый закоулок.
Разъезжая по Питеру под руководством Лёхи, Немиров по-новому взглянул на враждебное, как он считал, племя таксистов. Раньше он относился к такси как к досадной помехе, ибо они всё время норовили его «подрезать» и так внезапно появлялись перед ним в борьбе за пассажира, что приходилось тормозить и материться. Но здесь в Питере, когда в первый же раз Немиров не уступил дорогу машине с шашечками на борту, он получил от Лёхе нравоучение: «Ты что? Пропусти мастера, он же работает!»
Со стороны могло показаться, что ребята беззаботно развлекаются, разъезжая по ночам по всему городу. Единственное, что портило картину, так это то, что поиски способа отремонтировать помятое крыло упирались в банальный алкоголизм частных мастеров. Пьянство в гаражах — вот чем занимается мужское население, когда говорит жене: «пойду в гараж, мне надо ...». Ничего им не надо, кроме как убежать от рутины семейного быта и примкнуть к священному братству служителей культа Бахуса. Фото голых девочек на стенах и разговоры под рюмочку: «А вот была у меня одна ...» Что может быть лучше? В один из таких храмов Бахуса они и отправились для начала.
По приезду в гаражи, Лёха на въезде спросил у сторожа: «Кирюха у себя»? «Куда он денется» - был ответ. Подъехав к гаражу Кирюхи, они сразу ощутили атмосферу праздника, ибо дверь гаража была распахнута, машина была выгнана наружу, а внутри гаража стоял стол, уставленный бутылками и закусками. Вокруг стола толпились служители культа и оживленно общались: кто-то выпивал, кто-то закусывал, кто-то вел неспешную беседу, кто-то молчал и покуривал.
- Лёха! Заходи, присоединяйся — приветствовал вновь прибывших Кирюха.
- Не, мы за рулём — ответил отказом Лёха.
- А зачем пришел?
- Вот Волжанке надо ремонт дать.
- А что у неё?
- Крыло.
- Ты же знаешь, я кузовами не занимаюсь.
- Знаю, но может кого посоветуешь?
- Здесь у нас никого по этому делу нет. Ты Костю знаешь?
- Это который у нас в такси работал?
- Да, его за пьянку уволили. Вот он сейчас на дому подрабатывает.
Кирюха стоял с бокалом пива рядом с большой цветной фотографией голой девушки, которая была изображена с такими подробностями, что могла служить учебным пособием для изучения строения гениталий. Немиров рассматривал фото так, как будто ему надо было сдавать зачет в медицинском институте, и Кирюха обратил на это внимание.
- Считается, что самое вкусное это пиво с креветками, но так думают те, кто никогда не пробовал пиво с солёным клитором — с иронией отметил Кирюха.
- Как это, как это? - встрепенулся Немиров.
- А вот так — глотнул пивка и лизнул, глотнул и лизнул — Кирюха для убедительности глотнул пива, высунул язык и лизнул нечто воображаемое.
Немиров живо представил всё это безобразие, и его аж передёрнуло. Кирюха с Лёхой переглянулись.
- Это Питер, Вова! - Лёха произнес это так, как англичанин сказал бы «это Оксфорд», то есть с ноткой снобизма.
- Ладно, поехали к Косте — заключил Лёха.
- Ты знаешь где он живет? - спросил Кирюха.
- Знаю, на Выборгской стороне.
И они поехали к Косте. Костя жил в доме, который мог бы послужить натурой для съемок фильма про старый Петербург. Рядом с домом был небольшой пустырь, где стояло сооружение из листового железа, игравшее роль гаража и мастерской. Костя имел внешность человека, регулярно прикладывающегося к бутылке. С уверенностью опытного мастера он с помощью двух домкратов поднял машину повыше, достал другой специальный домкрат более метра длиной, и залез с ним под машину. Далее, он упёр этот домкрат одним концом в ямку в земле, другим в поврежденное крыло и долго пыхтел и сопел под днищем. Наконец он выполз оттуда, чтобы объявить, что ничего не получается и попросил три рубля на водку. Стало очевидно, что весь этот спектакль был затеян именно ради бутылки. Получив три рубля, Костя опустил машину, и они уехали.
Вечерело.
- Поехали к Алику, может он знает кого-то по кузовам — предложил после недолгого молчания Лёха.
Алик работал в таксопарке вместе с Лёхой и жил один в комнате в коммуналке, потому у него можно было и заночевать. Друзья заехали в магазин, купили водки, закуски и скоро были у Алика, который с радостью принял гостей, скрасивших его одиночество, к тому же у него на следующий день был выходной. Из обстановки в комнате можно было отметить раскладывающийся диван с небольшим столиком рядом с ним и кресло-диван — всё, что надо для приёма гостей. Шкаф с книгами, холодильник и телевизор на стуле у стены дополняли скромную меблировку.
- Володя, в чью Волжанку я тут намедни въехал — представил Немирова Алику Лёха.
Наслышан, располагайтесь.
- Ты не посоветуешь какого-нибудь частника по кузовам?
- Ты сам знаешь, Костя промышляет этим.
- Мы у него уже были, бесполезняк.
- Тогда, может быть, Боря, что в Коломягах.
- Что за Коломяги?
- Это за Елагинским островом, там гаражи.
- Завтра расскажешь поподробнее как его найти, а сейчас отдыхаем.
За сим последовало обычное холостяцкое застолье, то есть ничего примечательного. "Что, где, как Москва, а Питер лучше" — всё как всегда, как у всех. Они пили водку, закусывали, а когда кончилась бутылка, то настало время задушевной беседы. Алик достал из шкафа фотоальбом и раскрыл его перед Немировым. Лёхе это было явно не интересно, наверняка он все эти фото много раз видел, и потому развалился в кресле-кровати с безучастным видом.
Немиров же попал «на новенького» и в его вежливо подставленные уши полился нескончаемый поток накопившейся у Алика обиды. Первым делом Алик показал ему свадебную фотографию красавицы жены. Жена и в самом деле была красавица, что явно контрастировало с невидным и невзрачным Аликом, но Немиров это умолчал. По какой причине красавица совершила мезальянс можно только гадать, но вскоре после рождения дочки жена ушла от него и потребовала развода, нанеся незаживающую кровоточащую рану Алику. Он обвинял во всём тёщу, мечтал повернуть всё вспять и продолжал вновь и вновь показывать фотографии жены и дочки. Оценив доброту и участие Немирова, он достал из холодильника заначку — початую бутылку водки и всё, что осталось к ней для сопровождения душевных излияний. Лёха всё пропускал мимо ушей, но от водки и закуски не отказывался. Опасения, что вечер продлится далеко за полночь подтверждались.
В положении гостя Немирову было не удобно прерывать Алика, и он продолжал участливо слушать, но думал о своём. А в голову лезли разные мысли и эпизоды из прошлого, проходящие чередой перед ним, как у повешенного проходит вся жизнь перед глазами. Вот Вася из соседней квартиры, живший рядом с ним в доме на Восточной. Он несколько раз приходил слегка выпивши и жаловался на жену, которая, как он говорил «его к себе не подпускает», и просил Немирова: «Володь, найди мне какую-нибудь женщину». Немиров сочувствовал, но ничем помочь не мог — не со студентками же его знакомить, ведь ему уже за пятьдесят, да и о чем они будут разговаривать, если он работает не то экскаваторщиком, не то бульдозеристом. Вскоре Вася помер, так и не дождавшись любви и ласки.
У Васи была красавица дочь, большую часть своего времени проводившая в салонах красоты, с которой она носилась как с писанной торбой. Последнее время она оказывала Немирову недвусмысленные знаки внимания, думая, что он развелся с женой, раз она освободила от своего присутствия квартиру. А у самой есть дочь, был и муж, но она развелась по настоянию мамы, которая считала молодого лейтенанта не подходящей парой для такой красавицы. Лейтенант этот тоже заходил к Немирову, выплёскивал свои обиды на жену и тёщу, просил передать дочке подарки, поскольку тёща его на порог не пускала.
Очевидно вдова Васи посчитала молодого доцента Немирова более подходящей партией для своей красавицы дочки, поскольку после одной бурной ночи со студенткой, сопровождавшейся призывным грохотом музыки «Reo Speed Wagon», а также хохотом и стонами студентки, дочка на следующий день удостоила его своим визитом и, строя глазки и загадочно улыбаясь, говорила: «Какая музыка, какая музыка»! Но Немиров не сделал никаких встречных движений, ибо ничего кроме отвращения не испытывал к двум ведьмам, похоронившим Васю и сделавшим несчастным лейтенанта.
Вспомнился ещё один знакомый, тоже ставший жертвой криминальной парочки — мамы с дочкой. Жил не тужил видный из себя красивый парень с женой и двумя сыновьями и даже с достатком, но нет. Что не понравилось тёще? В её глазах дочкино счастье выглядело совсем наоборот несчастьем: она-то одна-одинешенька, а мерзкий зять не даёт ей вмешиваться в их жизнь. Вот она и устраивает развод и забирает дочку с двумя внуками себе под крыло, строя своё счастье на их беде.
Мамы с дочками давно ведут не объявленную войну с кинжалами под плащом полную подлых интриг и лицемерия. «Нет, это нельзя оставлять безнаказанным» — так думал Немиров, слушая вполуха Алика и начиная откровенно зевать. Наконец тот понял, что утомил гостя, и они легли спать, да и Лёха уже спал, он лёг сразу как только кончилась водка.
На следующий день они ожидаемо проснулись поздно. То, чем можно было позавтракать было съедено ночью, поэтому друзьям пришлось ограничиться водными процедурами. Выехав со двора, они сразу наткнулись на патруль ГАИ. Оказалось, что по недосмотру Алика, они выехали на улицу с односторонним движением и поехали под «кирпич». Делать нечего, да ещё с московскими номерами, хотя именно этим и попытался объяснить свою ошибку Немиров, но от него был такой «выхлоп» после ночи с водкой, что гаишники ему сразу предложили подуть в трубку анализатора, но прибор почти ничего не показал, что можно было объяснить только вмешательством ангела хранителя.
- Остаточное? - сказал один гаишник другому.
- Наверное — ответил тот.
- Это я просто не позавтракал — оправдывался Немиров.
- Ладно, столичный гость, на сей раз отпускаем тебя, хотя от тебя такое амбре. Езжай и как следует поешь, и будь повнимательней на дороге — посоветовал гаишник и вернул права.
Немиров вернулся к машине, сел за руль и рассказал друзьям, как всё было о своём чудесном избавлении.
- Я сразу хотел тебе предложить верное средство — глоток подсолнечного масла и никакого запаха, даже трубка не покажет — посетовал на свою оплошность Алик, когда Немиров закончил рассказ.
- Так что помешало?
- Забыл, дурья башка, а ведь специально взял пузырек с маслом с собой — продолжал корить себя Алик.
- Ладно, поехали, я знаю где нам поправить здоровье — прервал их заждавшийся Лёха.
Вскоре они подъехали к пивному ларьку на Выборгской стороне. Друзья спешились и встали в очередь, ибо время было обеденное. В ларьке продавали не только пиво, но и горячие беляши и другую закуску.
- Это сейчас ещё маленькая очередь, не то, что бывает, когда дневная смена на заводе заканчивается — заполнил ожидание в очереди Лёха.
- А пиво здесь, между прочим, по 22 копейки за кружку — внёс свою лепту Алик.
- Да ну! У нас в Москве давно уже по 45 — удивился Немиров.
- Так у нас в пивных тоже, а здесь в пролетарском районе рабочие даже забастовку устроили и отстояли своё право на кружку пива по старой цене — пояснил Лёха.
- Вот мы теперь ездим сюда пивка попить — добавил Алик.
Выпив пива и плотно позавтракав, друзья отправились дальше на поиски Бори в Коломягах. На просьбу Немирова дать ему глотнуть подсолнечного масла для конспирации, Лёха ответил: «Не трави желудок, я проведу тебя такими закоулками, где нет ни одного гаишника».
По пути Немиров размышлял о происхождении необычно звучащего названия «Коломяги». Может быть это просто искаженное «колымаги»? Но вскоре его упражнения в лингвистике прервали возгласом: «Приехали».
Гаражи занимали довольно большую площадь, и без Алика они навряд ли смогли отыскать тот, где обитал Боря. Дверь в гараж Бори была открыта, но они из вежливости постучали. Поскольку это не дало никаких результатов, то Лёха повторил стук, на сей раз ногой и громко. Наконец внутри гаража возникло движение и Боря соизволил появиться в дверях.
Боря обладал счастливой внешностью мифологического персонажа. Будь Немиров живописцем, он выбрал бы его натурщиком для написания картины античного праздника вина и веселья. Олицетворение Бахуса, Вакха и Диониса вместе взятых — вот кого являл собой Боря, круглое улыбчивое лицо которого так и просилось на холст. Оставалось только обвешать его гроздьями винограда и окружить такими же пышнотелыми вакханками.
Пока Лёха объяснял ему суть нашего визита, он внимательно слушал слегка выпучив глаза, а потом сделал над собой усилие и сказал: «Щас». Затем это воплощение Бахуса медленно повернулось и зашло обратно в гараж.
Друзья переглянулись, но не решились приставать с расспросами, ибо внушительный облик Бори исключал всякую почву для фамильярности. Оставалось ждать, что они и сделали. Подождав несколько минут, Лёша первый потерял терпение и решительно направился к двери, распахнул её пошире и зашел. Немиров с Аликом остались снаружи и увидели, как Лёша высунулся из двери и подзывает их пальцем. Зайдя в гараж, они обнаружили такую картину: у стены стоял видавший виды топчан, на котором лицом к стене, спиной к ним спал сном праведника Боря. Попытки растолкать его ни к чему не привели, ибо Боря только мычал в ответ нечто невразумительное. Ничего не оставалось, как пожать плечами и отправиться восвояси.
Позднее Немиров, обуреваемый любопытством, углубил свои познания по части питерских достопримечательностей, добавив к ним Коломяги. В самом названии слышались отзвуки мистических ритуалов языческой древности. На первый взгляд «коло» — это древнеславянское «круг», но с другой стороны название явно относится к угро-финскому языку, на котором «коло» не имеет общепризнанной интерпретации, а вот «мяги» - это однозначно холм на финском, поскольку в центре этого места расположена возвышенность, которую также называют «стеклянная горка». По-любому, в древности это было горнее место поклонения Богу и потому там сейчас есть улицы Горная, Афонская, Поклонногорская. А сейчас там живёт живое воплощение бога Бахуса.
Покидая Коломяги, ощущавший свою ответственность Алик начал приносить извинения, но был прерван Лёшей.
- Всё, едем в одно место — там может выгореть, заодно переночуем — объявил он своё решение как руководитель ремонтных работ.
- Я с вами не поеду, у меня завтра смена, высадите меня у ближайшего метро — попросил Алик.
Высадив Алика, следующую остановку они сделали у гастронома, где затарились водкой и провизией. «Одно место» оказалось довольно далеко, куда они пробирались опять какими-то закоулками, пока не оказались в забытом богом районе, к которому более всего подходило имя «трущобы». Обшарпанные двух-трёхэтажные дома составляли основу застройки. Забрав из машины покупки, они зашли в подъезд, у которого оставили машину, ибо свободного места было хоть отбавляй — других машин поблизости не было видно.
Поднявшись на второй этаж трёхэтажного дома они постучали в дверь квартиры по причине отсутствия электрического звонка. Дверь открыла женщина неопределённого возраста и спросила: «Вам кого»?
- Мишка дома? - ответил вопросом на вопрос Лёха.
- Нинка, кто там? — раздался голос изнутри.
- Не знаю.
- Это я, Лёха — отозвался Лёха.
- А, опять без водки и сигарет пришел — вместо приветствия произнес вышедший к гостям Мишка.
- Обижаешь, командир — ответил Лёха и продемонстрировал авоську полную водки и закуски к ней.
- Ты что, Нина Михайловна, Лёшку не узнала — пожурил женщину Мишка.
- Так я его сколько не видела, да и оброс он как хиппи — оправдывалась Нина.
- Ты наконец дашь нам зайти — обращаясь к Нине, сказал Лёха.
- А это Володя — представил Лёха Немирова.
- Давно тебя не было видно — укорил старого друга Мишка.
- Да всё как-то не досуг, да и повода не было — оправдывался Лёха.
- Ну, конечно, «не досуг», а теперь, значит, и досуг и повод нашелся — продолжил обижаться Мишка.
Сопровождаемые демонстрацией недовольства, они зашли в комнату с большим круглым столом посередине и венскими стульями вокруг. По всему было видно, что дом этот знавал и лучшие времена, и, несмотря на нынешнее запустение, производил впечатление благородное.
Расположившись за столом, Лёха извлёк из авоськи её содержимое и Мишка сразу повеселел.
- Ну вот, теперь совсем другое дело, а то «не досуг». Слово-то какое выдумал — оживился Мишка.
- Наливай давай — поторопил его Лёха.
И они выпили и закусили, потом повторили и только после того, как разлили первую бутылку, Мишка приступил к расспросам.
- Выкладывай свой повод — начал Мишка.
- Володя приехал к нам из столицы на бирюзовой Волжанке, а я тут крыло ей слегка помял — начал Лёха.
- Бирюзовая Волжанка — это же моя мечта — перебил его Мишка.
- Можешь полюбоваться на неё, она у парадного стоит — предложил Лёха.
- Как же ты асс из ассов умудрился въехать в такую красавицу? - удивился Мишка, выглянув в окно.
- Ехал по Невскому, смотрю голосует дамочка, я по тормозам, а тут у поребрика Володькина Волжанка стояла, меня и занесло на лысых покрышках — оправдывался Лёха.
Надо сказать, что все новые питерские знакомцы Немирова в своём лексиконе имели точно такие же слова, как и дворовые ребята на Красном Балтийце: подъезд они называли «парадное», тротуар «поребриком», батон «булкой» и тому подобное. А всё потому, что большинство дворовых ребят в Москву приехали из Питера, да и вообще: не зря же его московское местожительство именовалось «Балтийцем».
- А ведь до твоего прихода к нам я считался самым лучшим шофером у нас в таксопарке — ностальгически произнес Мишка.
- Он раньше работал в нашем таксопарке — обращаясь к Немирову пояснил Лёха.
- Когда я расстался со своей Волжанкой и пересел за руль новой Волги, у меня всё внутри перевернулось — горестно вспомнил о былом Мишка.
- Он даже пальцы ломал специально, чтобы больничный дали, а потом вообще ушел на другую работу — раскрыл Мишкину тайну Лёха.
- А что было делать? Я вообще перемены не люблю, я зубную щётку не выбрасываю, пока в ней хоть пара щетинок ещё есть, а тут такое, такое — Мишка никак не мог подобрать нужное слово.
- Ладно, забудем. Ты лучше подскажи нам по ремонту, а то мы уже два дня без толку по Питеру мотаемся — повернул разговор в нужное русло Лёха.
- Чего же ты от меня-то ждешь?
- Может знаешь кого, кто по кузовам подрабатывает?
- Крыло, говоришь. Вот, если бы оставили старые Волжанки хотя бы частично в такси, то я бы смог помочь и новое крыло бы со склада стащил — воодушевился Мишка.
- Так ты что, теперь на складе запчастей работаешь?
- Да, я так и не смог пересесть на новую Волгу, даже коробка передач не на руле меня раздражает — продолжил изливать свою печаль Мишка.
Здесь Немиров отвлёкся и пустил мысль на вольный выпас. «Волга». Само название обрекало машину на занятие первого места на пьедестале. Река Волга — национальная гордость, вокруг которой в глубокой Фатьяновской древности образовалась и по сегодняшний день существует та общность, которая теперь зовётся Русь. Обладатель «Волги» автоматически попадает в категорию «уважаемый человек», человек дефицита, «тот, кто стоит в начале очереди». Немиров не раз убеждался в высоких эксплуатационных качествах ГАЗ-21. Как-то раз по дороге на дачу он остановился у магазина, а потом никак не мог завести мотор. Заглянув под капот он с удивлением обнаружил отсутствие жиклёра в карбюраторе. Куда он мог деться? И вообще, как без него машина до сих пор ехала? Не долго думая над этими вопросами, Немиров принял решение изготовить замену из деревяшки — ничего другого не приходило в голову. Остро отточенным ножом, который всегда был при нём, он вырезал деревянный жиклёр и приладил его к карбюратору с помощью проволоки. Попробовал завестись, и у него получилось! Не бог весть что, но надо было только доехать пару километров до дачи — там у него всегда был запасной карбюратор. К достоинствам Волжанки можно было отнести также широкий диван спереди, разложив который можно было получить удобное ложе для любовных утех, чем Немиров неоднократно пользовался со студенткой.
Когда в ход пошла вторая бутылка, Мишка начал пьянеть, что заметно отразилось на его речах.
- Нинель Михайловна, иди сюда — позвал соседку Мишка.
В дверях появилась Нина. Теперь Немиров лучше разглядел её и отметил все неприглядные стороны её внешности: хромоту, беззубость, лохматые волосы и морщины. Стесняясь, она остановилась при входе, поджав ногу, которая была короче другой.
- Смотри, кто у нас в гостях! Володька из самой Москвы и у него своя Волжанка — торжественно объявил заметно захмелевший Мишка.
В этих словах было слышно такое уважение к владельцу Волги, что оно должно было возвысить его чувство собственной значимости. Собственно говоря, машина-то была тёщина, ибо тесть, царствие ему небесное, был большим человеком, крепившим оборону родины, за что имел возможность и, самое главное, право иметь Волгу. В СССР надо быть народным артистом, академиком или генералом, чтобы сидеть за рулём Волги.
- Не хочешь сегодня согреть для гостя постель — Мишкина речь чем дальше, тем больше выходила за рамки пристойности.
- Да ну тебя — потупив глаза и криво улыбаясь в попытке спрятать отсутствие зубов, молвила Нина, хотя по её виду можно было сказать, что она не против.
- Спасибо, конечно — начал было Немиров.
- Зря отказываешься, ты же не знаешь, какой она ураган в койке — продолжал своё бесчинство Мишка.
- Это ты зря даму конфузишь — парировал Немиров.
- Эта «дама» меня трахаться учила — не унимался Мишка.
- Лучше бы она тебя скромности научила — укорил Мишку Немиров.
Ко всеобщему удовлетворению Мишкина агрессия скоро сошла на нет, и он перешел к воспоминаниям о старых добрых временах, когда всё было лучше, водки и закуски было больше, а энтропия меньше. Когда кончилась водка, кончились и разговоры и все разошлись по койкам на ночлег.
На следующий день Немиров с Лёхой продолжили ездить по другим его знакомым и гаражам и это длилось ещё какое-то время, до тех пор, пока число пересечённых мостов и посещённых гаражей не перешло ту грань, когда сознание ещё в состоянии вычленять отдельные детали картины. Постепенно всё сливается в одном общем неразличимом пятне, разум теряет способность восприятия и говорит себе: «Это чересчур».
Что имеет возможность случится, рано или поздно обязательно произойдёт.
Поэтому неминуемо настал тот день и ночь, когда все мосты оказались разведены и они оказались на острове, отрезанные со всех сторон водой как потерпевшие кораблекрушение.
Немиров раскрыл глаза и увидел, что он лежит в машине, а вокруг белый день, кипит жизнь и прохожие обходят припаркованную на поребрике машину, не обращая внимание на двух спящих чудаков внутри. Лёха тоже проснулся, просунул руку под сиденье и извлёк оттуда бутылку пива.
- Где это мы? - первое, что произнес Лёха, глотнув пива.
- Понятия не имею — отозвался Немиров.
- Похоже на Васильевский остров.
- Тебе виднее.
Друзья вышли из машины, Немиров сложил диван и они осмотрелись. Неподалеку виднелась вывеска «Бани». «Как кстати, я три дня не мылся с этой беспорядочной жизнью по чужим углам» - подумал Немиров, и сказал об этом Лёхе. Тот не возражал начать день с посещения бани, ибо других идей по поводу дальнейших действий не было. К тому же в банях обычно к моечному отделению прилагался буфет с пивом, куда Лёха сразу и направился, сказав, что у него для бани ничего с собой нет. А Немиров достал из багажника смену белья, банные принадлежности и пошел в баню по назначению.
Был будний день и места в бане были. В Москве Немиров регулярно посещал Воронцовские бани, где была мощная печка и был гарантирован результат — ощущение воздушной лёгкости в теле.
Немиров нашел свободное место и занял его собой. Банщик за умеренную плату снабдил Немирова веником и простынёй. Быстро раздевшись, он отправился прямиком в парилку, не забыв замочить веник в кипятке в шайке. Предварительный прогрев привел к открытию пор и, немного попотев, Немиров вышел, ополоснулся в душе, отдохнул на диванчике и пошёл париться по-настоящему, с веником.
«Наконец-то» - это была единственная мысль, которой вибрировала единственная извилина, в то время как остальные распрямились после парилки и ныряния в купель с холодной водой. Затем и ходят в баню — очистить душу и тело от всего лишнего. Он сидел завернутый в чистую простыню и ни о чём не думал. Отдохнув, Немиров подошел к банщику и спросил у него минералки.
Банщик продал ему бутылку воды, но при этом у него был такой вид, как будто он давно знает Немирова, но забыл его имя и стесняется об этом спросить.
- Мы с вами нигде не встречались? - спросил Немиров банщика, отхлебнув воды из бутылки.
- А это не вас я видел спящим в машине рядом с баней, когда шел на работу? - ответил вопросом на вопрос банщик.
- А-а, вот оно что. Точно, я — рассеял сомнения банщика Немиров.
Они разговорились, познакомились и Немиров поведал банщику о своих проблемах. Кто бы мог подумать, что в бане Немиров встретит наконец того, кто сможет помочь ему с ремонтом. Банщика звали Сергеем и он, когда не был занят работой в бане, подрабатывал кузовным ремонтом и у него было для этого всё необходимое. Он мог не только выправить поврежденный элемент кузова, но и прошпаклевать, отшлифовать, подобрать краску и покрасить деталь. Но самое главное: он не пил, поскольку у него была язва желудка, не позволявшая ему предаваться пьянству, потому выпивал он редко и только по особому случаю.
- Наконец всё разрешилось — так прямо и объявил Немиров новость Лёхе.
- Уверен? - с сомнением спросил Лёха.
- На все сто, будь спокоен — развеял его опасения Немиров.
Крыло на поверку оказалось не было обработано изнутри антикоррозионным покрытием, отчего железо было съедено ржавчиной. Из-за этого крыло оказалось малопригодным для ремонта, поэтому Сергей посоветовал купить новое и поставить его после соответствующей подготовки. Так они и решили поступить, а Лёха оплатит покупку и ремонт.
Покупка нового крыла оказалась делом не простым, поскольку ГАЗ-21 была снята с производства, и запчасти для неё сразу превратились в дефицит. Но Сергей знал что делать, на то он и мастер. Пришлось ехать на чёрный рынок запчастей, который работал в определённые дни и только по ночам. Рынок был далеко, за городом, и по пути Сергей развлекал Немирова, рассказав историю, которая приключилась с ним в этой же бане ночью. Дело в том, что до того, как заслужить повышение и получить место банщика, Сергей работал в этой же бане ночным сторожем.
Как-то раз два его приятеля, узнав, что Сергей работает сторожем в бане загорелись идеей провести там весёлую ночку со своими женами. В чем суть веселья они его не посвятили, дабы не смутить Сергея. Дело в том, что эти два перца не придумали ничего лучше, как поменяться женами. Ничего не подозревающий Сергей сидел у себя в каморке и читал книгу, когда услышал сверху «трах-бах» и по матери, и по матери. Вопли шли из парилки, он поспешил наверх и увидел такую картину: все голые и кричат, а один из друзей мутузит свою жену с матерщиной в придачу. И смех и слёзы.
А случилось вот что: друзья как следует приняли на грудь для храбрости и осуществили задуманное, то бишь поменялись жёнами, но, сохранив остатки стыда, решили разойтись по разным помещениям. Один устроился в предбаннике, а другой по глупости пошел в парилку. Оно бы ничего страшного, но друзья сами попросили Сергея растопить печку, поэтому у того, кто устроился в парилке от высокой температуры инструмент пришел в негодность — пропала эрекция. Промучившись какое-то время, этот дурень решил охладиться и принять душ или в ледяную купель нырнуть, но идти-то ему пришлось через предбанник. А там его жена аж пищит от удовольствия. Ну и осерчал муженёк, оттащил приятеля и давай вымещать обиду.
Немиров тоже вспомнил один случай из своей банной жизни. Перед тем, как начать ходить в Воронцовские бани, он довольно долго посещал Кадашевские бани, в которых мужское отделение располагалось на втором этаже, а женское на первом. В Воронцовских всё было наоборот, и однажды это сыграло с ним добрую шутку. Заранее купив билет на определенный сеанс, он по своему обыкновению опаздывал — это было ему присуще, он даже на лекции опаздывал, что у заведующего кафедры получило обозначение специфичного явления и именовалось «немировщина». Явление это было отнюдь не результатом лени или распущенности. Просто его голова постоянно была переполнена мыслями, места для которых не всегда хватало, а это приводило к тому, что одно заслоняло собой другое, и потому он зачастую что-нибудь упускал из виду.
Так вот, вбегает Немиров в Воронцовские бани, стремительно взлетает по лестнице на второй этаж, распахивает дверь и … оказывается в женском отделении. Перед его изумлённым взором открывается картина гарема падишаха с голыми одалисками. Ничего не понимая, раскрыв рот от удивления, он стоит как соляной столб, а одна из одалисок, увидев его, говорит: «Смотрите, девки, кто к нам пришел»! При этих словах Немиров оживает и начинает пятиться назад к двери. А одалиска со смехом на устах: «Куда же ты, красавчик»! И Немиров, также стремительно как ворвался, захлопывает дверь и бежит вниз по лестнице, шумно стуча каблуками.
Сергей посмеялся, заметив: «не фигово в женской бане», и вскоре они прибыли на место.
Под покровом ночи на чёрном рынке после недолгих поисков было куплено заднее левое крыло, на следующий день оно уже было покрыто с внутренней стороны антикоррозийным покрытием, снаружи загрунтовано, покрашено и отполировано. У Волжанки замена крыла осуществлялась просто — надо отвинтить старое и прикрутить новое. И так во всём, что касалось ремонта — всё просто и доступно без дорогих приспособлений и прочих премудростей, что и обеспечивало Волжанке всесоюзную любовь шофёров.
На следующий день после завершения ремонтной эпопеи Немиров с Лёхой поехали в отделение ГАИ, где Немиров забрал заявление и порвал его. Друзья обнялись на прощанье и разъехались по своим делам, ибо Лёхина машина тоже была отремонтирована и он вышел на работу.
Так получилось, что Питера Немиров практически не увидел, одни закоулки с гаражами и разведенные мосты. Его потянуло на «место преступления» - на Невский, где он пообедал опять в Пирожковой — другого такого места с вкусной и недорогой пищей он не знал.
Позаботившись о желудке, Немиров вспомнил о пище духовной и отправился в знаменитый книжный магазин в «Доме Зингера». К сожалению он не нашел на полках ничего, чем бы хотел пополнить свою библиотеку, и купил путеводитель по Ленинграду. Выйдя из книжного он обратил внимание на небольшой импровизированный вернисаж, где немногочисленные художники предлагали свои произведения. Его внимание привлекло одно изделие, которое можно отнести к скульптуре — оно было похоже на барельеф, выполненный, как потом выяснилось, из гипса обработанного коричневой морилкой, отчего он стал похож на деревянный. Поделка представляла собой изображение некоего трёхликого божества, внешний вид которого указывал на его принадлежность к индуистскому пантеону. Немиров был хорошо знаком с индийской мифологией и не припоминал такого божества, поэтому он обратился к автору за разъяснениями.
- Как я понимаю, это индийский бог.
- Правильно понимаете.
- А имя можно узнать?
- Тримурти.
- Насколько мне известно, такого бога у индусов нет.
- Это что-то вроде христианской троицы.
- Интересно, и как это соотнести с индуизмом?
- Брахма-Создатель, Вишну-Вседержитель, Шива-Разрушитель — чем не троица?
- Да, но я нигде прежде такого изображения не видел. Брахма четырёхликий, Шива многорукий, а это как понимать?
- Как мою фантазию.
- Сколько стоит эта фантазия?
- Пять рублей.
Немиров купил трёхликое божество, которое ему мистическим образом о чём-то говорило, но сейчас он не мог этого осознать. «Я займусь этим позже» - подумал он, укладывая покупку в сумку. Теперь можно было вернуться к тому моменту, когда авария нарушила все планы Немирова, и всё пошло «не так». Первым делом надо объявиться и позвонить Саше — благо тот оказался дома.
- А, пропащая душа! Что же ты, сказал приедешь, а потом исчез с радаров.
- У меня случилась небольшая авария, пришлось заниматься ремонтом.
- Позвонил бы, предупредил. Надеюсь, ничего серьезного?
- На первый взгляд ерунда, заднее крыло таксист помял немного, но этот пустяк вылился в целую эпопею, и в результате так всё закрутилось, что я совсем забыл зачем приехал в Питер.
- А я начал беспокоиться, тёща даже с гостиницей договорилась, спрашивала: где твой драгоценный друг? Так тебе нужна гостиница?
- Не думаю. Я сегодня же собрался уезжать в Таллин.
- И что, так и уедешь, не повидав старого друга?
- Ну нет, я не настолько пропащий, давай встретимся где нибудь на нейтральной территории.
- У меня сегодня ночная смена, я обычно сплю перед ней, но сегодня особый случай. Может в Летнем саду?
- Почему бы нет, там хорошо: статуи, фонтаны.
Они встретились у входа и сразу пошли в Кофейный домик. Там за чашкой кофе они наконец смогли спокойно поговорить.
- Ну, как тебе живется здесь в Питере? - первым задал вопрос Немиров.
- И не спрашивай — ответил Саша.
- Что так?
- Сам знаешь, как жить у тёщи на хлебах.
- Совсем заели? — сочувственно поинтересовался Немиров.
- Как только рожают, всё мгновенно меняется, и откуда что берется?
- Знаю: воображают себя дворянкой столбовой, а нам остаётся только: «Что, хозяйка, надо»?
- Точно двое из ларца.
- Одинаковы с лица.
- Дать бы этим дворянкам корытом по башке.
- Пока владычицами морскими себя не возомнили.
Закончив самобичевание, друзья посмеялись и взяли ещё кофе и пирожные.
- И куда мы только смотрели, когда женились? - обратился к пустоте Немиров.
- Куда, куда! В п … - матерно выругался Саша.
- Надо менять скважину и бурить новую — огласил вердикт Немиров.
- С длинными ногами, которыми она тебя обнимет, сидя на столе — поддержал друга Саша.
- А ты, как я погляжу, не унываешь.
- Одна отрада — сегодня вечером приду на работу, а там Ленка.
- Рад за тебя.
- А не поздновато ты в Таллин отправляешься? Пока доедешь, будет уже глухая ночь. Может переночуешь в гостинице, а с утра пораньше поедешь.
- Пожалуй соглашусь.
- Вот, держи телефон, адрес, там предупреждены о твоем прибытии.
На том друзья расстались, дав друг другу обещание не унывать и почаще общаться. Немиров счел излишним посвящать друга в свои московские злоключения, и всё венерическое опустил, «замял для ясности». На следующее утро Немиров покинул Питер и отправился в Таллин, город основанный тевтонскими рыцарями.
На самом деле Немиров был прекрасно осведомлен, что германское происхождение Таллина — это штукатурка. До тринадцатого века, когда тевтонский орден, а также шведы и датчане воспользовались ослаблением Руси под гнётом татарского ига, в Восточной Прибалтике не было ничего германского. Эстонцы, латыши и, тем более, литовцы имели прочные связи с Русью, в том числе этнические, а тевтонцы и прочие были для них ненавистными захватчиками.
Таллин тогда назывался Колыванью, и чухонцы призывали русских из Пскова и Великого Новгорода на помощь в борьбе с оккупантами. А ещё раньше, до Рюрика, по свидетельству Саксона Грамматика и Ломоносова, здесь был рутенский город Ротала, а рутенами тогда германцы называли жителей Пскова и Новгорода. Так что русский город Колывань-Ротала был вероломно захвачен и онемечен, как и вся Балтика.
Точно также германцы называли вендами славянское население оккупированных ими земель в Мекленбурге-Передней Померании, потому-то там теперь ГДР. Ибо это не немцы, а онемеченные полабские славяне, лужицкие сербы в частности, называвшие свою реку Лабой, которую немцы переиначили в Эльбу. А то, что венды это славяне, можно прочитать у готского историка Иордана и франкского хрониста Фредегара. Но эту историю давно похоронили, немцам это поперек горла, ибо от Германии тогда останется один Рейн, как оно и должно быть по справедливости. Глубоко внутри Немиров чувствовал себя сподвижником Ломоносова, который сломал нос немцу Шлёцеру за то, что тот перевирал историю под германский сапог.
Но с той поры от Роталы не осталось и развалин, и сейчас в Таллин ездили как раз за неметчиной, и Немиров не был исключением.
Кроме чисто туристического интереса, у него была ещё одна цель — посетить гостиницу Виру, куда некоторые его знакомые-снобы ездили посидеть в ресторане и посетить варьете, приобщиться к европейской культуре, так сказать. Туда он и отправился первым делом. Для ужина, а тем более для варьете было ещё рано, потому он заехал на стоянку рядом с гостиницей, поставил машину и, взглянув в зеркало, увидел, что ему надо не только побриться, но и подстричься. Немиров отправился на поиски парикмахерской, где попросил постричь его с мытьём головы и побрить.
Из парикмахерской он вышел довольный собой, готовый к разврату и чревоугодию, но прежде решил пройтись по старому городу. Полюбовавшись на средневековую архитектуру, башни и кирхи с рыцарскими гербами, он отправился в гостиницу.
Гостиница Виру оказалась ангажирована каким-то международным конгрессом. По такому случаю вход был затруднён, и у дверей стояла очередь страждущих попасть внутрь. Немиров понял, что действовать надо решительно, и даже нагло, что было ему не свойственно. С лицом, не терпящим возражений, он прошел к дверям, постучал и открывшему ему швейцару сказал: «I'm hungry». Сработало. Его приняли за участника конгресса, делегаты которого, как оказалось, прибыли большей частью из англоязычных стран.
Немиров поднялся на второй этаж в ресторан, огляделся в поисках свободного столика и не обнаружил такового. Пришлось ещё раз проявить не свойственную ему настойчивость и обратиться к официанту с просьбой. Всё таки следует отдать должное культуре обслуживания в этом поистине европейском городе, ибо официант вошел в положение и нашел ему место за столиком, где уже сидели двое гостей. Немиров указал пальцем на стул и спросил свободен ли он, а в ответ услышал: «You are welcome».
Ясно, придется напрягаться и вспоминать свой не вполне хороший английский. Немиров представился, а его сотрапезники назвались так, как будто не имели никакого отношения к конгрессу и миру ученых: Дик и Джек. В предложенном меню он сразу отметил маринованного угря, а остальные закуски и блюда выбрал более традиционными. С угрём он не ошибся — деликатес просто таял во рту, язык можно проглотить. Подливая себе водочки из графина, Немиров наслаждался, отмечая про себя, что приятели-снобы не такие уж дураки.
Как ни старался Немиров избежать трудностей общения на своём плохом английском, принимать участие в беседе всё же пришлось. Первым делом Дик и Джек поинтересовались откуда он, а сами они оказались англичанами из Лондона. Для облегчения общения Немиров использовал простой приём — в ответах использовал те же слова, что были в речи собеседников. Собственные фразы он предварительно строил в уме, с трудом припоминая нужные слова. Англичане со своей стороны знали некоторые русские слова, так что общение было вполне сносным, они понимали друг друга.
Лондон. Там же можно запросто на Abbey Road столкнуться с Beatles и не только с ними. Немиров вспомнил одну историю из лондонской музыкальной жизни и решился рассказать её сотрапезникам.
Филу Коллинзу должны были вручить премию Королевской Музыкальной академии, но его не пустили даже на порог из-за того, как ему показалось, что он пришел на церемонию в майке и джинсах. Но это он так думал, а на самом деле причина была в том, что его просто не узнал охранник на входе. Пришлось вмешаться академику Роберту Планту, после чего возмущенный Фил выговаривал Планту: «Конечно, тебе хорошо, твой портрет в каждом табачном ларьке висит»! Дик и Джек посмеялись и спросили Немирова: какая у него любимая группа, и он ответил: Led Zeppelin. Они закивали головой и сказали, что по мнению музыкальных критиков это лучшая группа семидесятых. Тогда и он решил спросить лондонцев: «Какую музыку вы слушаете у себя в Лондоне»? Их ответ оказался несколько неожиданным: «T.-Rex», поэтому он переспросил: «А ещё»? Но услышал категоричное: «Only T.-Rex».
Немиров поначалу было удивился, но тут же у него перед глазами всплыла картинка, где он с институтскими друзьями сидит на полу, а напротив стоит только что распакованная новая «Вега» и крутит новенькую немыслимым путём добытую виниловую пластинку «Slider». Это было первое прослушивание шедевра «T.-Rex», а «вертушка» была подарком отца ко дню рождения. Получив от отца целых 200 рублей, Немиров с друзьями как на крыльях полетел за ней в «центровой» музыкальный магазин на улице Горького. Рок-н-рольное священнодействие сопровождалось обязательным питием портвейна — это как дважды два, а клубы дыма от сигарет создавали клубную атмосферу. Восторг, да и только! Когда зазвучала композиция «Rock ON», то Лёха, обязательный участник всех устраиваемых Немировым прослушиваний, покачал головой и с выражением глубокого уважения произнес: «Басы такие, как будто лом вместо струны натянули». Это была наивысшая похвала и вертушке и пластинке, ибо басы это самая «весомая» часть спектра частот, учитывая их значимость в качестве звука, ведь главное в хард-роке это тяжесть. Спору нет: «T.-Rex» достоин быть на вершине Олимпа славы рок-н-ролла.
Закончив трапезничать, Немиров с Диком и Джеком втроем решили продолжить вечер просмотром развлекательной программы — это предложил Немиров, ибо он никогда прежде не видел варьете. Англичанам она, в общем-то была без интереса, но они проявили солидарность. Когда они спустились вниз и подошли к дверям зала, где проходило выступление артистов, то оказалось, что для посещения варьете им надо было заранее приобрести билеты. Немиров, не дав появится чувству разочарования, быстро придумал замену и предложил пойти к нему в машину, выпить по русскому обычаю «на посошок». Дик и Джек поначалу без энтузиазма отнеслись к этому предложению, но услышав, что это русский обычай, согласились.
Когда пришли на стоянку и Немиров открыл машину, то англичане даже обрадовались и заметно оживились. Оказалось, что они довольно хорошо знают ГАЗ-21 и со знанием предмета перечислили её достоинства: рамную конструкцию и толстое железо, обеспечивающее такую прочность, что английским машинам далеко до неё. От них он узнал, что ГАЗ-21 экспортируется в Англию и пользуется особой популярностью среди сельских жителей, которые с удовольствием приобретают её и называют «танк во фраке».
В машине у Немирова была припасена и водка и закуска, так что ему было чем угостить заморских гостей. Они сидели в машине и обсуждали достоинства и недостатки разных марок машин. Конечно, лучше всех оказался «Бентли», кто бы сомневался, но Немиров их видел только в фильмах про Джеймса Бонда, а единственный случай знакомства с английскими авто относился к другой марке — «Ягуару». Совершенно случайно он оказался где-то в центре Москвы, где много разных посольств. Он стоял рядом с машиной, которая к его изумлению вдруг совершенно бесшумно отъехала от тротуара и удалилась, как будто мотора у неё вовсе не было, а тягловой силой служили ангелы! Немиров стоял ошеломлённый: как такое может быть, чтобы ни звука от мотора, вообще никакого! Вот это машина! Далеко за полночь гости наконец покинули «танк во фраке», поблагодарив за гостеприимство, а Немиров разложил сиденье и устроился на ночлег. Засыпая, Немиров подумал, что Дик и Джек совсем не похожи на учёных, скорее всего они из английской госбезопасности.
Утром Немиров достал из багажника бутылку с водой, кое-как умылся, почистил зубы и отправился смотреть город, ибо вчера у его хватило времени только на малую его часть. И опять Таллин его впечатлил своим средневековым обликом и сохранностью памятников архитектуры. Было настоящим удовольствием бродить по старым улочкам и открывать всё новые виды. Ближе к вечеру он переполнился впечатлениями и начал ощущать желание отдохнуть. «Пора где-нибудь присесть и поужинать» — подумал Немиров и решил поискать какой-нибудь ресторан или кафе. Он вспомнил рекомендацию Саши посетить в Таллине «Лисью нору» и с помощью прохожих, показавших дорогу, скоро нашел эту «нору». Хорошее название.
Лисья нора представляла собой целый комплекс, включавший несколько баров и ресторанов, среди которых Немиров выбрал один с живой музыкой. Кухня здесь была попроще, заливного угря ему не предложили, но всё было очень достойно — в Таллине иначе и быть не может. Немиров тихо наслаждался уютом и ужином, а когда вышли музыканты, то стало ещё лучше.
Единственное, что омрачало радость бытия — это одиночество. Даже после распития бутылки на троих в подворотне, если кто из собутыльников попытается покинуть общество, торопясь к семье или по другим делам, то он будет остановлен возгласом: «А поговорить»!
Взгляд Немирова скользил по залу от столика к столику и не обнаруживал никаких перспектив для разбавления своего одиночества. Оставив это занятие, он стал думать о другом. Сын. Самое чувствительное место всего происходящего — это их взаимоотношения, которые непременно превратятся в болевую точку. Сегодня он ходил по Таллину с этой мыслью и подсознательно искал себе оправдание, а потому заходил в магазины детской одежды и накупил сыну всякой всячины: вязаный шерстяной костюмчик, свитер и другие трикотажные вещи, которых не было в Москве, носочки, ботиночки — всё это было дефицитом.
Наверное Немиров излучал в пространство какие-то неизвестные науке волны, искривившие пространство-время и создавшие гравитацию, которая породила во времени это чудное видение. В сопровождении официанта к единственному оставшемуся свободным столику шла ОНА.
Он не в состоянии был объяснить происходящее, ибо это было как раз то, что можно назвать мистикой.
Говорят, что наш геном диктует критерий симпатий, и мы инстинктивно выбираем ту женщину, которая чертами лица и фигурой похожа на нас. Такая гравитация посильнее притяжения, действующего на железяку со стороны самого мощного электромагнита. В нашем случае это были: светло русые волосы, тонкие черты лица, гибкая стать. Именно такой была Мерле — так звали девушку, которую он пригласил сначала на танец, а потом и за свой столик.
Они танцевали и курили за столиком после танца, потом опять танцевали и никак не могли наговориться. Им так много надо было сказать друг другу, а когда Мерле в танце прикасалась волосами к его щеке, то он буквально терял почву под ногами.
Когда Немиров пригласил Мерле присоединиться к нему, он заказал шампанское, фрукты и десерт. Всё в ней было так естественно, как в природе, и он любовался, глядя как она берёт ягодку винограда, пользуется ложечкой, чтобы положить в рот кусочек десерта или делает глоток шампанского. В разговоре она поведала ему, что выросла в детдоме, а сейчас учится в колледже и живет в общежитии. Но в основном их беседа происходила вокруг искусства: «А вы читали? Слышали? Видели?» Оказалось, что их предпочтения и симпатии в области искусства во многом совпадают, например, им обоим нравятся импрессионисты, органная музыка и они оба считали, что лучшие произведения рок-музыкантов рождаются с привлечением симфонических оркестров. Взять хотя бы «Kashmir».
Наконец Немиров решился задать интересовавший его с самого начала вопрос: почему она здесь одна, без подруг и друзей?
- Подруги. «Пойдем повеселимся», а всё веселье это водка в компании с «взрослыми мальчиками». А потом их мучают «вертолёты» в голове и тошнота, аж самим противно — заключила она и поморщилась.
- А мальчики?
- С ними не о чем говорить, ведь они ничего не читают и смотрят только свои «звездные войны» и голливудские экранизации комиксов про всяких бэтменов и прочих суперменов. Кроме этого они ничего знать не хотят, они понятия не имеют кто такой Тарковский или Рахманинов.
- Хотя бы Beatles они слушают? Сейчас нет таких, кто бы их не слушал — вступился за мальчиков Немиров.
- Даже их они не слушают.
- А что же?
- «Ласковый май». Белые розы, белые розы — передразнила она.
- Так вот почему вы здесь: вы пришли не ужинать, а послушать джаз — предположил Немиров, ибо на сцене музицировали четверо джазменов — рояль, ударные, контрабас и сопрано-саксофон.
- Именно так, правда в другие дни здесь можно и «белые розы» услышать.
- То есть, вы сюда приходите, когда здесь джаз-бэнд?
- Верно. Просто чудо слышать, как по-очереди выделяется один инструмент, остальные при этом затихают или совсем умолкают, а потом вступает в главную роль другой музыкант, как при передаче эстафетной палочки на пути к финишу.
- Или как в тренировочной парной игре в теннис, когда четверо игроков по очереди бьют по мячу, не давая ему упасть и стараясь оставить его в игре, суть которой взаимодействие, а не противостояние матча — озвучил он свой взгляд на творчество четверки.
- Очевидно вы играете в теннис.
- Угадали. Я на многие вещи смотрю через призму тенниса.
- Я тоже попробую. Иногда кажется, что один из участников чуть не выронил мелодию, тогда другой её подхватывает, чтобы игра продолжалась. Потом вдруг возникает еще и альт-саксофон — здесь в самом деле к четвёрке присоединился еще один музыкант, и привносит свою вариацию, чтобы затем всем вместе воспарить с новой силой.
- Импровизация. Случайность и удивление — мечтательно произнес Немиров, глядя сквозь пространство и время.
Зазвучала знаменитая пьеса «Гранд аморе» и они пошли танцевать. Вернувшись за столик, они закурили и Немиров задумался. Всё это совершенно невероятно и необычно слышать особенно от детдомовской девушки. Мерле много курила, и курила по-настоящему, не для демонстрации, как большинство женщин. И это её не портило, а если подумать, то этот недостаток наоборот говорит о достоинствах. По наблюдению Немирова курящие девушки обычно отличались искренностью и, что называется, открытой душой, а некурящие в большинстве своём были себе на уме.
- Вам хорошо, в Москве всегда можно сходить на балет в Большой или послушать Баха в консерватории — вывела его из задумчивости Мерле.
- Неужели в Таллине нет консерватории?
- Консерватория-то есть, а вот за настоящим балетом надо ехать в Питер или в Москву, а я так люблю балет.
- Я тоже предпочитаю балет любому другому сценическому искусству, хотя и театр тоже люблю.
- Неужели мне наконец повезло встретить человека, с которым можно сходить в театр.
- Мне так жаль, но я вынужден сообщить, что завтра уезжаю в Москву.
- Я подозревала, что моё везение скоро закончится, но не ожидала, что так быстро.
- Жизнь не заканчивается, это можно поправить, будет время.
- А вот времени как раз не осталось.
- О чём вы?
- Мне нужно вернуться до двенадцати, у нас строго.
"Прямо как в сказке" - подумал Немиров, расплатился с официантом и пошел провожать свою новую знакомую до общежития. Там, стоя у дверей, Мерле прочитала ему наизусть несколько строк из стихотворения Джима Моррисона «Гиацинтовый дом», а потом призналась, что совсем недавно открыла для себя его поэзию и сейчас слушает его сборник «Американская молитва». Немиров не верил ушам своим.
- Весьма прискорбно, что мне приходится уезжать, но кто мог знать, что мы с вами встретимся — сетовал он.
- Надеюсь, что, как вы сами сказали, всё ещё впереди — ответила она, достала из сумочки маленькую записную книжку, карандаш и, написав, оторвала листок.
- Вот, номер телефона, он один на всё общежитие, но вы знаете, кого позвать — сказала она, поблагодарила за чудесный вечер, чмокнула в щеку и скрылась за дверьми.
Немиров бережно спрятал листок понадежнее, как билет в будущее. Он шел обратно к машине и размышлял, и даже когда разложил сиденье и лёг, то продолжал думать о том, что происходит. Голова просто гудела от роящихся в ней мыслей. Мерле ничего не сказала о своих родителях и не стала говорить о том, как оказалась в детском доме, но фамилию свою назвала — Баташкова. В детдоме был один старый фронтовик, мастер на все руки, работавший завхозом. Он особенно по-отечески был привязан к Мерле и, когда встал вопрос о том, что ей надо дать какую либо фамилию, то он предложил свою. Откуда у Мерле такая тяга к искусству? Кто на самом деле были её родители? Может ли гипотетическая дочь завхоза обладать такими душевными качествами? Почему-то считается, что любить театр, живопись и классическую музыку может только тот, у кого были соответствующие родители.
Одно ясно: Мерле не из стада, где всё должно быть «как у всех». У неё в душе «свой жанр», здесь разница как между дружбой и любовью. Стадо и семью ты обязан любить, не смотря ни на что, а с кем дружить выбирают по душе.
С этими мыслями Немиров наконец заснул.
Утром он проснулся с ощущением, что тьма, сгустившаяся над ним и тянувшаяся шлейфом за ним из Москвы, рассеялась. Наскоро позавтракав в соседнем кафе, он отправился в обратный путь. Дорога была долгой и потому утомительной, километры наматывались на счётчик, остановки в придорожных кафе и на заправках не оставляли следа в голове, занятой другим. Лишь одно происшествие отложилось в памяти.
Посреди ночи он остановился на стоянке у дороги, чтобы поспать, ибо дальше ехать в таком состоянии было опасно, и он помнил, как заснул за рулём тогда на майские по дороге в Питер. Было холодно, потому он выпил водки для согрева, закусив таллинскими шпротами с черным хлебом и лег спать. Проснулся он от холода, вышел из машины, посмотрел вверх на звёздное небо над головой и пошел в кустики. Там он стоял задрав голову и искал глазами Большую Медведицу. Как красиво звёздное небо! Оно было таким чёрным, каким бывает только на юге: звёзды как дырки в чёрном покрывале неба, сквозь которые льётся свет от источника, расположенного по ту сторону покрывала. Вернувшись в машину, он понял, что надо ехать, ибо всё равно не заснуть. Не вычисляя сколько времени ему удалось поспать, он поехал дальше, ощутив себя достаточно отдохнувшим. Он ехал по пустому шоссе, напряженно вглядываясь в темноту впереди, и вдруг, как чёрт из табакерки, из придорожных кустов выскочил гаишник и замахал ему полосатым светящимся жезлом, приказывая остановится. «Чёрт, чёрт, я же выпил» — сверкнуло в мозгу у Немирова, и он нажал на педаль газа, отметив наличие мотоцикла и пожелав гаишнику старый аккумулятор на нём. Лишь бы не сообщил по рации «всем постам ГАИ»! Около получаса он ехал в сильном напряжении, ожидая погони, но скоро волнение улеглось и сменилось надеждой, что ему удалось удрать.
Так, скрываясь от погони, он встретил рассвет, и поднявшееся на небо светило вселило в него уверенность в счастливом избавлении. Ночной кошмар остался позади, теперь можно спокойно продолжать путь. Немиров всё ехал и ехал, а дорога всё не кончалась. Ближе к ночи он увидел, что стрелка на индикаторе уровня топлива предательски движется к нулю. Он остановился и сверился по карте со своим местоположением. Получалось, что он где-то на Валдайской возвышенности.
Валдай. У Немирова было особое отношение к этим горам, которые в древности именовались двояко: Венедские горы и Аланские горы. И вот ведь интересно: половина имён русских послов в договорах князя Игоря и Олега с Византией имеют венедское, а другая половина аланское происхождение. Получается, что народ по имени «русь» это венеды плюс аланы, с лингвистикой не поспоришь. Лишь во втором поколении имена русских князей и членов их дружины стали славянскими.
Немиров давно и сильно озлобился на историков, которые всё врут про русских князей из шведов или других каких немцев. Поэтому занялся самостоятельным расследованием происхождения Руси. С этой целью он изучил всю античную географическую литературу и труды лингвистов, ведь топонимика способна хранить следы древних языков тысячелетиями. Так он пришел к выводу, что Валдай это сердце Русской равнины, население которой в древности говорило на языке, который называют «арийским», ибо он обнаруживает больше сходства с индоиранскими языками, нежели с германскими, то бишь романскими. Лингвисты подтверждают, что именно славянские и индоиранские языки сейчас ближе всех европейских к тому праязыку, на котором говорили предки индоевропейцев, и свидетельствуют, что имя Русь происходит от арийских ruks/ruxs/roxs, имеющих значение «светлый, белый», и никакой неметчины.
Валдай — это сердце Руси, потому, что от него во все стороны как кровеносные сосуды расходятся водные артерии — реки, связывающие Русскую равнину с морями и заморскими народами. И названия этих рек так или иначе происходят от слова «Дон», означающего воду на древних диалектах индоиранского, то бишь арийского языка. Западная Двина была известна Птолемею как Рудон, а в средневековых скандинавских хрониках это Duna. Если Рудон и Дуна это явно Дон, то в имени Двина угадывается влияние венедов или виндов, что есть подтверждение суммирования аланского и венедского этноса в качестве русского. К тому же Северная Двина в средневековых скандинавских источниках называлась «Вина». Как бы то ни было, а Днепр раньше назывался Данапр, Днестр — Данастр, а «Дан» — это тот же Дон, только на скифском диалекте индоиранского. Также и Дунай назывался в скифское время Данувий. На самом деле рек с корнями дон/дан гораздо больше и особенно их много в Алании, осетинский язык которой родственен иранскому. Так что топонимика Русской равнины и Северного Причерноморья свидетельствует: древний язык наших предков был арийским! Исключением является Волга, этимология которой чисто славянская — от слова «влага», но две тысячи лет назад, когда славянский язык только вылуплялся из арийского, Птолемей называл Волгу «Ра», ибо в арийской Авесте Волга известна под именем Ранха.
Валдай. Звонкое сердце России, водораздел водных путей Русской равнины, расходящихся во все четыре стороны света к четырем морям, имена трёх из которых связаны с именем Русь. Чёрное море в средние века у многих авторов называлось Русским, потому, что его берега были населены русскими. Но, поскольку имя Русь тождественно слову «белый» на том языке, который звучал на Русской равнине пять тысяч лет назад, тогда Белое море тоже Русское. Балтийское море трижды Русское: во-первых оно Варяжское, а варяги это русь; во-вторых оно Венедское, а венеды это тоже русь — можно спросить у эстонцев, которые Русский театр называют «Veneteater», да их и спрашивать не надо, ибо на кельтских языках wind- означает «белый», русский то бишь; и, в-третьих, Немиров читал, что слово «балт» тоже означает «белое», а значит Русское. Но германцу Герберштейну в шестнадцатом веке было невдомёк, почему московского царя называют «Белый царь», он же понятия не имел, что «белый» это то же, что и «русский». Только Каспийское море на востоке осталось в стороне от этого русского мира, но «восток дело тонкое». Арабы и Волгу в нижнем её течении на свой манер звали: Итиль.
С такими мыслями Немиров отправился дальше до первой заправки, но когда он её достиг, то оказалось, что бензина на ней нет, кончился. Девушка с бензоколонки сказала, что бензин привезут ближе к утру, надо ждать.
Немиров завернулся в одеяло и ему удалось подремать, но недолго. Ночи были не по-летнему холодные. Он вышел из машины, побегал, попрыгал, сходил в кусты и вернулся в машину. Надо было чем-то заняться и заполнить ожидание, поэтому он залез рукой в сумку и достал путеводитель. Читать при тусклом свете фонаря освещавшего заправку было трудно, и, посмотрев картинки, он отложил чтиво и вытащил из сумки последнее приобретение — индийское божество.
Брахма, Вишну и Шива. Троица: Создатель, Вседержитель равновесия свобод, и Разрушитель. Валдай тоже в определенном смысле Трёхликий. Ибо от него три Русские реки (Дон по-русски) текут: на запад, на север и на юг к трём Русским морям.
Три лица: одно смотрит в Прошлое, другое в Будущее, а третье прямо перед собой — это настоящее, Вишну. Так и люди: одни ходят налево, другие думают правильно, а жизнь это то, что получилось, она прямо перед нами.
Есть три типа женщин и отношений с ними: 1) женщина-друг; 2) женщина-любовница; 3) женщина-мать. Невероятная удача, когда «три в одной», но так не бывает, или бывает, но не с нами. Отношения с женщиной начинаются с №1, когда женщина, ставя конечной целью стать №3, изображает из себя «три в одном», но как только попадает на позицию №3, сбрасывает с себя №1 и №2, как змея старую кожу.
Сейчас у Немирова все три номера разные: №1 — доцент Ткаченко, №2 — студентка, а №3 сняла с себя №1 и №2 как майки с номерами. Теперь «она же Мать» и ей плевать на то, что стало с Эдипом, когда он убил своего папашу и разделил ложе со своей матерью. «Онажемать». Вашу.
Сократ говорил, что любовь это две души одно тело, а дружба это два тела одна душа. Тело тленно и временно, а душа вечна, потому единение душ — это то, к чему надо стремиться. Следовательно №2 и №3 надо отправить в мусор, как неудавшийся жизненный опыт, а для вечности годится только №1.
Под утро Немиров задремал и проснулся от шума, который сопровождал приезд бензовоза и слив топлива в резервуары бензоколонки. Залив полный бак бензина и канистру, он отправился дальше.
Ближе к Москве количество машин заметно возросло, но это не долго служило помехой, ибо тёщин дом и гараж были недалеко от МКАД и рядом с Ленинградским шоссе. Он поставил машину в гараж погладил её по переднему крылу и сказал: «Прощай Волжанка, нам было хорошо с тобой». Теперь она будет здесь ржаветь, пока сын не вырастет, или жена не выйдет второй раз замуж. Затем он заявился домой к тёще, сдал ключи от машины, документы и сумку с подарками сыну.
Объявление о разводе вызвало переполох в стае, да такой, что они, прежде пугавшие всю саванну своим похожим на смех лаем, притихли. Они привыкли, что все боятся их стаи и избегают противостояния с ними, а сами они боятся только льва, который убивает гиену одним ударом лапы. Стая недоумевала: откуда взялся лев? Был вполне себе ручной муж, который как все опасался связываться с ними, а приехал из Питера другой, как будто в Изумрудном городе ему дали выпить волшебного зелья.
Реакция жены была мгновенной и она на следующий же день нагрянула к нему в его однокомнатное логово. Первым делом она сообщила, что сходила к доктору и у неё ничего не нашли. Но так не может быть! Кто-то из них двоих врёт. Вторым делом она решила изобразить заботу о любимом муже и, якобы, пришла просто приготовить ему обед, заявив, что поняла своё предназначение - варить ему кашу. Но не утерпела и скоро выдала себя просьбой отменить решение о разводе, на что получила ответ, что поздно, испорченный фрукт годится только для приготовления плохого «плодово-выгодного» портвейна, «кашу не сваришь». И он выпроводил жену, пообещав подумать.
Оставшись один, Немиров задумался. Обе двое врут, как же он раньше не догадался, что студентка ему соврала первая, ибо в любовном треугольнике все повязаны одной цепью. Нет, не обе двое, бог любит троицу и врут все трое — врачиха тоже. Одно непонятно: чем это студентка её прельстила и склонила ко лжи? Впрочем, это уже не имеет значения, дело сделано, прошло, проехало. Это вам не суд присяжных со лжесвидетельством и не игра краплеными картами. Теперь он прокурор, ход перешел к нему и на руках у него туз — Литейный. Или даже джокер Тримурти. Хотели троицу — получите, только вместо Святого Духа будет вам Шива-разрушитель, он и завершит всё это нагромождение лжи.
Что же делать? Развод сродни аварии, нужен ремонт и новые крылья без ржавчины из «гиацинтового дома». Послать запрос в духовное пространство на единение душ? Если подумать, то всё во вселенной есть череда слияний и расставаний, притяжения и отталкивания светлой и тёмной материи с подбором резьбы: для воды правая, для газа левая. Вода с газом смешиваются только через силу, под давлением. Или нет?
Как всегда прав отец, поднимавший тосты за путешественников, тем самым указывая путь сыну и внуку. И дороги, которые мы выбираем обязательно должны вести к храму. Начнем с начала: Немиров появился на свет на Соколе у храма Всех Святых; дальше: соединение воды и воздуха всё таки возможно — это пар; дальше: парилка в Кадашах у храма Всех Скорбящих Радости, а скорбь оттого, что парилка не там, где надо. И, наконец, Воронцовские бани, куда он сейчас ходит, стоят напротив Новоспасского монастыря, где он спасся бегством из женского отделения. Вот ОНО! Нашёл!
Всё это, конечно, фантасмагория, но развестись надо, иначе всё зря, если не воспользоваться подсказкой от мостов Изумрудного города. С этими мыслями Немиров заснул, и под утро ему приснился сон.
Сын совсем уже взрослый пришел к нему с книгой двух авторов с русскими фамилиями на «ов» и необычным названием: «Интересно, кто первый придёт и встанет в очередь». Немиров спросил: о чем книга? Сын ответил: про время твоей молодости, советское время, когда был СССР: Парк Горького, Нескучный сад, ВДНХ. Немиров хотел для памяти записать название ручкой сына, но она была повреждена и у него никак не получалось, тогда он взял свою новую ручку и записал название книги в записную книжку. Свою новую ручку он подарил сыну взамен сломанной, взглянул ещё раз на книгу — она была в двух томах в суперобложке с изображением земного шара на корешке, как у серии «Библиотека Всемирной литературы».
Проснувшись, Немиров задался вопросом: «Что бы это всё значило: был СССР»?
Неужели, когда сын вырастет и станет взрослым, СССР не будет? Тогда американцы ведь из штанов выпрыгнут и обнаглеют настолько, что без зазрения совести начнут терроризировать всё человечество, распространяя зону интереса своего доллара на всю землю, попирая все права и свободы. Базы НАТО расползутся метастазами по всей планете и всё покроется зеленой плесенью доллара. Правящий класс Европы и США охватит эпидемия конфабуляции, осложненная русофобией.
В Таллин и Ригу как в тринадцатом веке придут сапоги тевтонов от Бундесвера. Как в семнадцатом веке настанет «смутное время», и Литва в обнимку с поляками полезут, как это делают паразиты и вирусы при ослаблении иммунитета, а с ними вместе и украинские гайдуки, как это уже было в ту смуту, возведут мародерство и садизм в ранг национальной идентичности наряду с салом, борщом и «вышиванкой», дабы скрыть отсутствие отличий от русских.
Оруэлл перевернётся в гробу и восстанет из оного, чтобы написать продолжение книги "Скотный двор", как либерализм окончательно скатится в сатанизм, ибо, сняв крест, они снимут и трусы. И повсюду война ради войны, ибо у них война единственный прибыльный бизнес.
Кончится всё тем, что Фемида выбросит свои весы на помойку, ибо ей нечего будет положить на другую чашу, а потом выколет себе глаза, чтобы не видеть, как справедливость для всех превращается во вседозволенность для одного.
Если впереди такое будущее, то сыну не позавидуешь и никому не пожелаешь такой участи. Согласно второму закону термодинамики из трёх измерений времени прошлое самое лучшее, настоящее туда-сюда, а будущее никуда не годится. Но лучше всего четвёртое измерение — вечность, где чаши весов уравновешивают двое: Всегда и Никогда.
Авария
© Copyright: Владимир Пасынков, 2024
Свидетельство о публикации №224082900656
Свидетельство о публикации №224082900656
Рецензии