6-6. Сага 1. Глава 6. Не из пустого...

НЕ  «ИЗ   ПУСТОГО»   И   НЕ   «В   ПОРОЖНЕЕ»
        Подозреваю,  что  читателя  может  до  некоторой  степени  раздражать  моя  привычка  давать  главкам  книги  такие  заголовки,  которые  могут  показаться  слишком  уж  деланными,  манерными  и  даже  вычурными.   Поэтому  в  своё  оправдание  хочу  сказать,  что  в  придумывании  того  или  иного  названия  я  всегда  стремлюсь  к  тому,  чтобы  оно  в  наибольшей  степени  (в  худшем  случае  -  хоть  в  какой-то  мере)  соответствовало  содержанию  расположенного   под  ним  текста.   Иногда,  правда,   это  действительно  может  обернуться  некоторым  парадоксом,  что,   на  мой  собственный  взгляд,  тоже  вполне  оправдано,  потому  что  и  сама  жизнь  являет    нам   парадоксы чуть  ли  не  на   каждом  шагу.  Как  бы  то  ни  было,  но  на  всякий  случай  приношу  читателю  свои  искренние  извинения,  хотя  и  не  обещаю  избегать  подобного  впредь.
              «Перевоспитание»  заключённых  каналоармейцев  (ЗК)  происходило  не  только  в  клубах,  не  только  во  время  «политучёбы».  Помимо  этой  «мягкой  силы»  применялись,   разумеется,  и  более  жёсткие  методы  «переубеждения»  и  «перековки».  В  лагерях  уже  начинала  отрабатываться  и  применяться   методика  преднамеренного   подавления,  унижения  и  слома   личности.    Принудительный  труд  лагерных  невольников  считался  общепринятой   и  чуть  ли  не   само  собой  разумеющейся  практикой  в  «стране  свободного  труда»,    его  использование  казалось  делом  вполне  привычным  и   обыкновенным   и  потому,  с  точки  зрения  «перевоспитателей»,  несколько    недостаточным.    А  поскольку  всякое  новаторство,  чего  бы  оно  ни  касалось,  поощрялось  властью  в  масштабах  всей  страны,  то  эта  тенденция  находила  своё  отражение  и  в  местах  лишения  свободы.А   ведь  известно,  что  такие  учреждения  располагаются,  как  правило,  вдали  от  больших  населённых  пунктов,  вообще  в  малообжитой  местности,  глухой,  пустынной,  дикой  и,  соответственно,  малонаселённой,  где-нибудь  «у  чёрта  на  куличках»,  «куда  Макар  телят  не  гонял»,  а  иногда  ещё  дальше.  Макар  «не  гонял»,   потому  что  своих  телят  жалел  и  пестовал,  а  вот  безбожные  последователи  Маркса  свой  «рабочий  скот»  умудрялись  отправлять  и  подальше. 
       Но  сразу  всё  организовать  в  таких  краях  не  так-то  просто:  чтобы  всё  сошлось,  совпало  и,  как  говорится,  «срослось»,   то  одного  не  хватает,  то  другого:  что-то  не  завезли,  чего-то  не  предусмотрели,  об  этом  забыли,  того  не  знали  и  т. д.  Организовать  в  этих  условиях  работу  многих  и  многих  сотен,  а  то  и   тысяч  людей  -  дело  далеко  не  простое,  если,  конечно,  иметь  в  виду  работу  осмысленную,   полезную.  Получалось  это  не  всегда  и  не  у  всех.  А  вот  чего  всегда  было  здесь  в  избытке,  так  это  свободных  (в  смысле  -  незанятых)  рабочих  рук.  Работа  же  для  них  не  всегда  сразу  находилась .
         Когда  не  было  наряда  на  полезную  плановую   работу,  начальству   приходилось  думать,  чем  занять праздных  «трудармейцев».   И  тогда  их   принуждали   выполнять   что-нибудь   заведомо  бессмысленное.  Вот   как  описал  отец  одно  из  таких  «мероприятий»,  случившееся  в  самые   первые  дни  его  пребывания  в  Кандалакше  (а  пробыл  он  здесь  всего  лишь  2  месяца),  т. е.  никак  не  позже  начала  мая  1930  года).
              Дело  было,   следовательно,  зимой.  Прямо  с  утра,  сразу  после  утреннего  построения и  обязательной  поверки-переклички  начальство  объявило  «наряд»  на  работу.  И  выходило  так,  что  двум  отрядам  выпадало  сегодня  работать  «на  озере»;  это  было  что-то  новенькое,  и  никто  из  зеков  не  знал,  что  это  за  работа  такая  и  в  чём  она  состоит. А  потому  стали  гадать:  подфартило  им  на  этот  раз  или  наоборот,  и  начали  строить  разные  предположения.  Но  долго  гадать    им  не  пришлось:   последовала  команда  получить  рабочий  инструмент,  их  препроводили  в  «баталерку»  и  стали  его  выдавать:  кому  топоры,  кому  вёдра,  кому  пешни,  кому  черпаки   литров  этак  на  1,5 - 2  с  полутораметровыми  деревянными  рукоятками.  Всё  это  получалось  несколько  даже  загадочно,  хотя  наиболее  сообразительные  сразу  смекнули,  что  работа  будет  связана  с  какой-то  жидкостью,  но  при  чём  здесь  топоры  и  пешни,  даже  и  они  не  могли  взять   в  толк.
          Впрочем,  на  долгие  раздумья  по  этому  поводу  времени  не  отпускалось:  под  окрики  охранников  отряд  вновь  построили  и  повели  эту  небольшую  колонну  к  месту  предстоящей  работы,  разумеется,  под  конвоем,  вооружённым  «трёхлинейками»  с  примкнутыми  штыками,  что  делало  особенно  наглядным  применительно  к  нему  (т. е.  конвою)  выражение  «ощетинившемся».
             А  вот  уже,  собственно,  и  место  «проведения  работ»  -  озеро,  какие  здесь  составляют  едва  ли  не  большую  часть  местности,  лишь  по  какому-то  недоразумению  называемой  «суша».  Точнее  сказать,  это  даже  не  озеро,  а  какая-то  бескрайняя  снежная  пустыня:  кругом  на  многие  километры  белым-бело,  в  утренних  северных  сумерках  не  разобрать  даже,  где  кончается  этот  снег  и  где  начинается  белесо-серое  небо.  Колонну  делят  надвое,  по  отрядам,  и разводят  их  на  расстояние  200 – 300  метров  один  от  другого.  Приказывают  делать  проруби  во  льду,  которого  за  зиму  успело  нарасти  в  толщину  уже  больше  метра,  так  что  бурить   и  прорубать  его  приходится  довольно  долго,  и  проруби  поэтому   скорее  напоминают  собой  неглубокие  колодцы.
                Дальше  следует  распоряжение  вычерпать  из  прорубей  крупные  куски  льда,   чтобы  они  не  мешали  набирть  воду  черпаками.  А  дальше  -  понеслась  душа  в  рай:  одни  зеки  должны  были  зачерпывать  воду  из  прорубей  и  наполнять  ею  вёдра,  которые  тут  же  подхватывались  другими  зеками,  и  те  - каждый  с  одним  ведром  -  должны  были  доставлять  свою  ношу  и  опорожнять  свои  вёдра  в  полыньи,  прорубленные  в  некотором  отдалении  другим  отрядом.  Тот  отряд  выполнял  аналогичную  «работу»,  но  только  в обратном  направлении…
       Движение  порожняком,  хотя  оно  и  являлось  своеобразным  «отдыхом»,  тем  не  менее  следовало  выполнять  бегом,  а  наполненное  ведро  нужно  было  нести  ускоренным  шагом,  «подбежком».  Охранники  строго  следили  за  неукоснительным  выполнением    этих  предписаний,  чтобы всё  было  «как  положено»,  издевательски  «подбадривая»  невольников,  подгоняли,  иной  раз  угрожали,  а  другой  раз  просто  давали  пинка  в  зад,  не  из  злобы,  а  для  «собственного  сугреву»,  как  они  это  объясняли:  мол,  и  ты,  каторга,   не  ленись,  живее  двигайся!
          Ну  а уж  если  кто-то  из  зеков  в  вынужденной  спешке  поскользнулся,  упал  и  пролил  воду  на  снег,  тут  для  «вохры»  был  особый повод,  чтобы  покуражиться  и  провести  боле  основательную  работу  по  воспитанию  нерадивого.    Наказывать?  За  что?  За  какой  и  кому  ущерб?  Бессмыслица!?  Да,  полнейшая  бессмыслица.   Но  только  не  на  фоне  ещё  большей  бессмыслицы  всей  этой  затеи  в  целом.  Ещё  большей  бессмыслицей  было  бы  критиковать  эту  бредовую  идею   -  использовать  человеческий  труд  подобным  образом.  Разве  можно  с  разумных  позиций  возражать  сумасшедшему,  одержимому  какой-то  маниакальной  идеей?  А  в  том,  что  таковая  существовала  в  чьей-то  начальственной  голове,  сомневаться  не  приходится:  уж  очень  продуманны  и   хорошо  просчитаны  были  все  практические  шаги  по  её  воплощению.  Да  и  свой  «высший  смысл»  в  ней  всё-таки  наличествовал:    своеобразный  апофеоз  рабского  труда  -  подневольного,  монотонного,  бесполезного  и  оттого  откровенно  и  целенаправленно  унизительного.
        Не  берусь  судить,  была  ли  то  выдумка  какого-то  местного  взбесившегося  самодура  из   развращённых  всевластием  гэпэушников  или,  наоборот,  одно  из  обязательных  звеньев  в  той  поистинне  сатанинской  системе  «перевоспитания»,  которая  имела  своей  первейшей  целью    унизить,  сломить  человека,  окончательно  покорить  его,   заставив  подчиняться  любым,  пусть  даже  самым  бессмысленным,  приказам.
         По  рассказам  отца  вроде  бы  даже  получалось  так,  что  отдавший  этот  глумливый  приказ  начальник  лагеря  был  всё-таки  в  концов  наказан,  смещён  с  должности  и   чуть  ли   не  расстрелян.  Но  это  последнее  предположение  скорее  всего  из  области  мстительных  зековских  мечтаний.  А  если  даже  и  расстрелян,  то,  конечно  же,  за  какие-то  другие  свои  «заслуги»,  которые   всегда  нетрудно  найти  у  представителей  этой  профессии,  а  вовсе  не  за  переливание  озёрной  воды:   если  судить  обо  всём  совсем  уж  строго  и  «по  букве»,   ведь  получается,  что  переливали  они    не  из  пустого  же,  да  и  не  в  порожнее!
               Этот  «пример»,  когда   выводили  на  замёрзшее  озеро  две  рабочие  бригады  и  ставили  их  на  некотором   расстоянии , каждую  у  своей  полыньи,  чтобы    они  «работали»  "на  встречных  курсах",  черпая воду вёдрами  в  "своей"  полынье  и  бегом  неся   и выливая  в " чужую",  является  в  чём-то  очень  символичным.   Особенно  с  учётом  того,  что   всё  это  происходило  под  надзором  конвоя,  который  не  только  следил  за  поддержанием  должного  темпа  «работы»,  но  также  и  за  безропотным  исполнением  этой  унижающей  процедуры,  унижающей  вдвойне  -  не  только  человеческое  достоинство,  но  и  самоё  здравый  смысл.  Но  «высшие  соображения»  в  этой  затее,  безусловно  были, и  они  легко  просматривались  теми,  против  которых  замышлялись:  нужно  было  во  что  бы  то  ни  стало  сломить  их  волю,  заставить  подчиняться  беспрекословно  и  бездумно,  выполнять  любые  приказы,   какими  бы  идиотскими  они  ни  казались  кому-то  и  какими  бы  бесчеловечными  ни  были  на  самом  деле.  «Зеки»  прекрасно  понимали  такой  «месседж»  власти.