Гиблое место

— Пойди туда, не знаю, куда, — ворчал добрый молодец, пробираясь сквозь густые заросли.

— Найди то, не знаю, что, — бормотал он, вырывая колючки из подола парадного кафтана.

Который день он искал смерть кощееву, и все никак не мог найти. Дорогу ему указал встречный старичок-боровичок, он же подарил заветный клубочек, но слова старичка испарились из неспособной удержать даже самую важную информацию головы добра молодца, а клубочек затерялся где-то в зарослях крапивы, куда мой герой не полез, побоявшись обстрекать руки.

Добрый молодец, первоначально горевший желанием избавить мир от черного властелина, теперь хотел только одного: выйти, наконец, на свет и пожмуриться на ясно солнышко. Еще несколько шагов и он бы, обессиленный, рухнул кулем в ежевичник, да и пропал бы пропадом, но тут кусты расступились и перед ним на прогалине выступили контуры здания, которого не спутаешь ни с каким другим — царева кабака.

Держал кабак не жид, как можно было бы предположить. Держала кабак старуха с чрезвычайно длинным носом, дряхлая, но сноровистая. Споро она нацедила в кружку шипучего мёда, споро оторвала от жареного гуся пару ножек, споро отрезала от каравая душистый ломоть... Вот деньги она считала не споро. Попробовала монету на зуб, подошла к окну и долго в ней что-то разглядывала, после спрятала за пазуху и извлекла откуда-то из-под юбок мошну, набитую медной монетой. Сдачу отсчитывала долго, постоянно сбиваясь, бормоча под нос: три да три, это, стало быть, девять, поправляемая добрым молодцем, цыкала недовольно зубом и принималась считать заново.

В общем, пока шли расчеты с бабкой, пока то да сё, бабкин здоровенный кот удивительного переливчатого окраса успел свистнуть одну из гусиных ножек, обглодать, а кость засунуть себе за ухо.

Добрый молодец так устал, что забыл даже возмутиться. От пенного в голове шумело, от съеденного в животе потеплело, молодца развезло и он рассказал бабке (кот, лежавший неподалеку при этом подозрительно насторожил уши) о том, что ищет кощееву смерть.

— И, милай, — сказала печально бабка, — так это ж тебе не сюды, это ж тебе туды.

— Куда? — спросил осоловевший богатырь.

— В гиблое, то ись, место. Через какое почему оно гиблое, спросишь ты, и я отвечу: а потому, что оттель, сколь себя помню, никто живым не возвращался.

— Так что там: змей, чудо-юдо заморское, рать бусурманская, или сам Кощей во кремнёвом панцыре?

— Сама не знаю, а люди сказывают, что там палата. В палате дьяк. У дьяка список. И кого он в тот список занесёт, того больше никто не видит и не слышит. Отсылают их не знаю, куда, и ищут они, не знаю, что.

— О! Так мне ж туда и надо, — обрадовался добрый молодец, который, как вы давно поняли, особым умом не отличался. И тут бабка достала из-за пазухи еще один волшебный клубочек и наладила героя в еще одно странствие.

Когда след добра молодца простыл, а дух его испарился, переливчатый кот подошел к бабке и покровительственным тоном поблагодарил ее за службу.

Кабак тем временем стремительно превращался в избу на курьих ногах.

— В гиблое место ему, вишь, захотелось, — раздумчиво сказал Баюн. — А того не знает, что у нас тут, в тридесятом, любое место — гиблое.