Не войной единой

Представлениям о Великой Отечественной войне мы обязаны, прежде всего
военной «прозе лейтенантов» Виктора Некрасова, Григория Бакланова, Юрия Бондарева,
Виктора Курочкина, Владимира Богомолова и др.. Непосредственные участники военных событий они талантливо и правдиво отобразили подвиг советского народа, тяжкий ратный труд, солдатскую дружбу, фронтовое товарищество и любовь.
Дополняют картину войны воспоминания ветеранов, открывая всё новые и новые её стороны, судьбы, жизненные истории многих людей. В 60-е годы им было по 45 лет и у них ещё хорошо сохранялась память о военных годах.
Отмечена одна особенность в том, что большинство ветеранов не любят говорить о войне как таковой, а именно о боевых эпизодах, зато охотно рассказывают о курьёзныхслучаях, подробностях фронтового быта, о солдатской жизни в период затишья междубоями. Это ещё раз доказывает, что человек рождается не для войны, а для мирной жизни.
*Бывший пехотинец, имеющий пулевое ранение в грудь и штыковое в живот, дослуживший от рядового до командира роты, долго молчал о своём участии в штыковых атаках и рукопашных схватках, пока не увидел в современных кинофильмах о войне сцены атак, в которых убитые и раненые солдаты падают лицом вперёд. Тогда он сказал, что ранившая его в грудь пуля, как удар оглоблей  отбросила назад на спину, и что военные консультанты фильмов сами не ходили в атаку и никогда не нюхали пороха.
Не все ветераны воевали на передовой: это авиатехики, обслуживающий персонал аэродромов и крупных штабов; но везде награды находили своих героев.
*О пожилом механике по ремонту ротаторов и множительной техники Дьяконове
Викторе Тимофеевиче узнал весь коллетив завода благодаря заметке в стенной газете, в которой говорилось, что он передовик производства и является ветераном Великой Отечественной войны, награждённым боевым орденом Красная Звезда. Сам орден он показать не мог-«заиграли» внучата, а принёс орденское Удостоверение. Как мог механик по ремонту оргтхники, скромный служащий штаба корпуса, удалённого от передовой удостоиться столь уважаемой в армии награды? - Перед большим наступлением в штабе корпуса произошло ЧП-вышли из строя шифровальные телеграфные аппараты Бодо, что нарушило связь с боевыми частями корпуса и вышестоящими штабами  и это грозило срывом самого наступления.
В аппаратах Бодо сгорели платиновые электрические контакты и заменпть их было нечем.
Виктор Тимофеевич проявил русскую смекалку -  выточил на токарном станке в передвижных мастерских топочки контактов из немецких бронебойных пуль. Шифровальная техника вновь заработала; враг не догадался о подготовке наступления и оно состоялось в назначенное время.
*В отдел кадров ОКБ- моторостроения обратился средних лет, невысокого роста, неказистый мужчина, потрёпанный житейскими бурями; не миновали бывшего офицера Колодиева и военные бури. Войну закончил в Берлине коиандиром штурмовой роты; потери были большие - порой, за сутки менялись два состава роты.Чудом остался жив.
Сведения о наградах в Военном билете офицера запаса кардинально изменили первоначальное впечатление о нём; количеству орденов мог позавидовать любой боевой лётчик.
Гражданская жизнь принесла свои испытания: увольнение из райвоенкомата, потом из
Пуско- наладочного управления (до войны окончил мукомольный техникум); предательство жены, потеря семьи (трое детей),  исключение из партии. Ко всем бедам добавилась травма на новом месте работы — ожог ног расплавленным битумом и инвалидность. Признаться, на одного человека-многовато. Трудно представить, чтобы, уцелев в кровопролитной бойне,окунуться в не менее жестокий мир.
*О самой молодой медсестре на фронте воронежцы узнали из пожелтевшей дивизионной газеты, которая хранилась в зале боевой славы краеведческого музея.
Отличившуюся в боях за Воронеж медсестру нашли через 20 лет; она работала инспектором отдела кадров на базе культтоваров, воспитала взрослую дочь, такую же красивую как и мать. Cо слезами на глазах она рассказывала о своей военной молодости, как в 16 лет добровоьно, приписав себе годы, вступила в Красную Армию, об испытаниях, выпавших на её долю. Бои за Воронеж были очень кровопролитными, равными Сталинградской битве; за сутки только в один из десяти медсанбатов поступало до 800 раненых, разрушено 92% города
  Особенно трудно давались первые шаги, когда приходилось преодолевать свой страх. Запомнились первая бомбёжка и первый раненый: немецкая авиащия бомбила скопление наших танков; в небе кружили Юнкерсы , на земле творился кромешный ад, и еле слышны были крики о помощи. На дне воронки лежал капитан с тяжёлыми ранениями — оторвана нога и рзворочен живот; он находился в полном сознании,  даже успокаивал заплаканную девчёнку и помогал ей бинтовать себя.
Слушая рассказ бывшей медсестры, смотря на хрупкие женские плечи, невозможно представить женщин на войне, казалось, что война и женщины - несовместимы. Но жизнь опровергает эти представления: за годы Великой Отечественной войны на фронте служили более 800 тыс. женщин; среди них, наравне с мужчинами воевали снайперы, разведчицы,партизанки, медики, лётчицы, а те что остались в тылу стояли у станков, вели хозяйство и растили детей.
*На нейтральной полосе была обнаружена железнодорожная цистерна со спиртом и он стал предметом паломничества наших солдат. Немцы пристреляли пути подхода и
устроили вокруг цистерны огневую ловушку, в которую попадали всё новые жертвы.
Когда количество неоправданных потерь достигло критической массы, поступил приказ
отделению разведчиков — уничтожить цистерну любой ценой и для контроля послали
молодого лейтенанта, который и рассказал эту историю спустя 20 лет.. Плотный  огонь немцев не давал подобраться ближе, три человека уже были ранены , разведчики изрешетили цистерну пулями и предложили лейтенанту вернуться назад, а спирт мол вытечёт через пробоины сам. Но лейтенант был неумолим и цистерну всё-таки удалось взорвать противотанковыми гранатами, потеряв при этом пять человек.
На войне цена потерям разная и её назначает человек.
*Весенним утром у землянки полкового врача собрались представители двух
стрелковых рот с канистрами трофейного спирта для определения его годности для пития.
Доктор выпил стакан спирта и велел ждать два часа; если с ним ничего не случится, то спирт пить можно. Через два часа доктор вышел и дал «добро», а на следующее утро половина солдат умерли, остальные ослепли. Перед строем генерал сказал: - «Что я скажу их матерям,
женам и детям?» и сорвал погоны с командира полка. Полкового врача арестовали и больше его никто не видел.
*Два расчёта зенитных установок счетверённых пулемётов в конце войны передвигались на Додж три четверти по Германии на новое место дислокации. Вдруг из
опушки леса на них выбежала толпа немецких солдат численностью больше батальона.
Мгновенно  развернув установки, зенитчики ударили по толпе немцев из восьми пулемётных стволов и… всё было кончено. Только тогда бойцы задумались —  какую цель преследовали немцы — прорываться из окружения или сдаваться в плен?. У фашистов таких сомнений не было.
*Днем трудовые массы работали на предприятиях и в учреждениях, а вечером  часть масс выходила патрулировать на улицы городов, оберегая покой их жителей. Так действовала Народная дружина, осуществляя охрану общественного порядка и воплощая в жизнь лозунг Ильфа и Петрова - « спасение утопаещих — дело рук самих утопаещих». Ночью сдавали красные нарукавные повязки в штаб дружины; перед тем, как разойтись по домам группа дружинников авиазавода устроила перекур, во время которого оживлённо обсуждала эпизоды дежурства. Один дружинник, средних лет и щуплый на вид, вдруг, прервал свою речь, стал издавать нечленораздельные звуки, а потом и вовсе замычал, схватившись за челюсть.     Товарищи по работе, видимо, из-за  комплекции его звали без отчества- просто Сергей; не придали значения этому, для них обычному, тем не менее, странному поведению.
На следующее утро он мастеру обьяснил свое поведение, как последствие ранения на фронте и рассказал свою военную историю. В составе взвода полковой разведки из девяти человек и старшины- командира взвода, он участвовал в выполнении задания за линией фронта. Только они перешли линию фронта, как  на этом участке  началось общее наступление наших войск; передовые части догнали разведчиков и они оказались на острие атаки. Из опушки леса по ним стал бить немецкий снайпер и разведчики стали падать один за другим; Сергей, лучший стрелок во взводе, заметил шевельнувшуюся ветку и хотел с колена срезать снайпера, а старшина нходился рядом, укаэывая направление, но... снайпер оказался быстрее. Так рядом и подобрали их санитары; Сергею пуля вошла в одну щёку, а вышла в другую, раскрошив обе челюсти, а старшина был ранен в шею . Изо всего взвода они только двое остались в живых. В госпитале они оказались в разных палатах; у старшины рана стала быстро заживать и ему разрешили ходить, а у Сергея ещё проводились операции и до выздоровления было далеко, а пока постельный режим и кормление через трубочку. Он и так был худым, а в госпитале превратился в скелет и сильно ослаб. Перед выпиской к Сергею в палату пришёл старшина сказать, что обьявил его лейтенантом, а себя капитаном и велел
молчать. В госпиталь они поступили без документов, так как сдали их в штаб перед заданием (таков  порядок), их полк разбит в наступлении и все документы утеряны; анкеты заполнялись со слов старшины. Больше его Сергей никогда не встретил; тот имел девятиклассное образование и мог, возможно, стать полковником. Через два месяца выписали и Сергея, выдав ему обмундирование БУ, погоны и документы лейтенанта.. Из офицерского резерва он попал под Саратов в запасной полк, насчитывающий пятнадцать тысячь человек; жили в землянках, питались  по тыловым нормам и остаточным принципам. Антисанитарнные условия под жарким саратовским солнцем вызывали множественные желудочные заболевания.
Сергею дали взвод из сотни новобранцев, которых он должен обучить военному делу за
короткое время; будучи малограмотным он поручал образованным новобранцам читать
Устав, а сам показывал устройство пулемёта. Долго так выдержать он не смог и пошёл в штаб сдаваться; признался, что произошла ошибка — он не лейтенант, а рядовой. В штабе посмотрели на него и, решив,что такой доходяга долго не протянет, не стали предавать суду.   
Спас от смерти  земляк, который устроил его в одну из команд по охране железнодорожных грузов. В вагонах часто находились продукты, которыми можно было подкормиться. Старшина начальник команды за это жестоко наказывал — бил смертным боем. Солдаты терпели до поры до времени, а старшина, возомнивший, что он царь и Бог, продолжал свирепствовать.
Каждый вечер выгонял на улицу команду из землянки, в которой солдаты проживали и предавался пьяному пиршеству, разогревая на буржуйке американскую тушёнку и другие деликатесы; нередко приводил друзей и женщин на всю ночь. Однажды, кто - то из команды, улучив момент, когда старшина пришёл один, успел подложить в буржуйку противотанковую гранату и через час тот взлетел на воздух. Команде пришлось восстанавливать себе жильё но никто не жалел об этом.
Жизнь прожить — не поле перейти.
К соожалению, из сотни рассказов сохранились лишь некоторые из них; не удалось сохранить и все имена ветеранов; многих давно уж нет, но их голоса доносятся до нас из 60-х лет, незатейливо напоминая о себе и суровом военном времени, жизни без прикрас.