И только сны о прошлом

Стрелки неотвратимо бегут по циферблату, время мчится вперёд, перепрыгивая через дни и ночи, причины и следствия переплетаются между собой и оборачиваются последующими причинами и следствиями.
Он: «Я люблю тебя!»
Она: «Я знаю, что ты меня любишь, потому, что я и сама люблю себя, немного раскосые глаза, точёный нос, вьющиеся волосы, пухлые вишнёвые губы, таинственная улыбка.
Каждый раз, когда я вижу своё отражение в зеркале, я изумляюсь, как природа собрала вместе всю эту непостижимую красоту!»
Время не бережёт красоту, сухие цифры, сменяющие друг друга на циферблате незащищённости, обратный отсчёт, минус один, минус два, минус три, минус двадцать, радостные дни превращаются в бессонные ночи, опустевшие сердца в пустынные места.
Безжалостный механизм даёт сбой, упрямые стрелки замерли на цифре не «люблю»!
За годом год, за осенью осень, за дождями дожди, за понедельником февраль, за молодостью твоё помятое отражение в зеркале времени.
Да, твоя жизнь, как и моя, словно нескончаемый дождь за окном, бесконечная череда злоключений, пинков и зуботычин, с очень короткими рекламными паузами на счастье.
А любви нет, мы любили твоё отражение в зеркале, а оно исчезло, вернее сказать деформировалось под напором неудержимого временного потока.
Остывшие чувства, словно опавшие осенние листья и золотистые, и кроваво-красные, и жёлтые, и тёмно лиловые, по внешнему виду они кажутся живыми, но они мёртвые.
И только сны о прошлом, и только время, которого у нас уже нет, и только стирающиеся перекрёстки линий на ладонях, и только ветер шепчет заунывные мелодии осенними ночами.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 6
Прахлада: Рождаясь в человеческом облике душа получает несомненное преимущество перед остальными видами живых существ — разум, который ей следует употребить не для самоутверждения в призрачном мире, но для обретения свободы.
Лишь человек способен понять, что подчиниться воли плоти есть рабство, подчинятьяже воле Бога есть свобода.
Обретя человеческий облик душа способна склониться к стопам Всевышнего, вернуть себе утраченное естество, раба Божьего.
В служении безусловному Благодетелю есть наше высшее благо и смысл жизни.
Счастье, что извлекаем мы от соприкосновения чувств с предметами, в равной мере доступно всем видам жизни, а потому оно не стоит того, чтобы тратить на него человеческие силы.
Кто связывает своё счастье с тленными вещами, тот обречён на несчастья.
Счастье вечно, как и душа, потому искать его следует по ту сторону бренного мира, у стоп высшего Спасителя.
Пока мы молоды, пока нам не безразличны истина и ложь, пока тело наше и ум не разбиты немощью, нужно стараться осуществить своё предназначение, осознать ради чего мы появились на свет.
Вожделение, неутолимая жажда удовольствий делает человека рабом семейных уз, так попавший в сети обмана он проводит безумии даже сознательные годы жизни.
Полагая, что связал себя узами нежных чувств, человек оказывается скован путами рабства, стяжая удовольствия мы получаем взамен лишь тревоги.
Давший свободу чувствам сам становится их невольником.

Что там, кто там, как там и где там за этим полуденным солнцем, за этими рыхлыми облаками, величественно проплывающими в сапфировых небесах, за этими горными грядами, украшенными белыми шапками снегов, за зелёными морями и бездонными океанами, за рыжебородыми пустынями, за скалистыми плоскогорьями, за полями, лесами, долинами, за нашими хрупкими одноразовыми жизнями, отчаянно цепляющимися за распадающиеся тела, за небесными пределами, за точкой отсчёта, за центральной стержневой чертой, отделяющей ещё живых от уже мёртвых?
Сквозь тёмно-фиолетовую ночь, сквозь неслышный шепот звёзд, сквозь сон, сквозь тишину, сквозь сердца стук, сквозь догорающий закат, сквозь времени струящийся поток, под этой истерзанной хроническими болезнями кожурой скрывается вечная частичка сознания, которая мечтала о счастье, которая когда-то думала, что завоюет этот красочный мир, которая верила, что она почти бессмертна, которая надеялась, что её время никогда не закончится, у которой были минуты ликования и апофеоза, и волны неудержимой радости уносили её в беспредельные сказочные небеса.
Жизнь пролетела, как шальной ветер над пустынной равниной, ещё одно очередное десятилетие осталось позади, её прежние желания, устремления и мечты растаяли как сон, как наваждение, как утренний туман.
Сколько ей осталось в этом распадающемся теле, куда она отправится, когда плоть её перестанет подавать признаки жизни, что ждёт её на другом берегу неудержимой реки забвения?
Живое человеческое тело и мёртвое содержат равное количество элементарных частиц, но в одном заперта душа, вечная частичка сознания, а во втором её нет.
Тело без души лишь кусок саморазлагающейся плоти.
Смерть, крадущаяся на цыпочках за спинами праздных, беспечных, легкомысленных, ни о чём не подозревающих бумажных, глиняных и полурастаявших пластилиновых человечков, она прокладывает себе дорогу по их хрупким, беззащитным, одноразовым телам.
Старость один из знаменосцев, генералов, флагманов смерти, у неё нет жалости, нет совести, нет чести, её не видно и не слышно, она подкрадывается тихо и незаметно, словно сумеречная тень, проникая в кровь, в кости, в чувства, в сознание, в движения, в мысли, в каждую клеточку, в каждую пору тела.
Отравленное орудие смерти, от неё нет лекарств, ей невозможно сопротивляться и ей противостоять, она сковывает мою плоть тысячами невидимых нитей, цепей, наручников и удавок.
Меркнущий свет угасающего дня сливается с густеющими сумерками и кружится с ними в медленном танце уходящей жизни.
Смерть неизбежно поджидающая каждого из нас, одного раньше, другого позже, одного дома, другого в пути, одного за праздничным столом, другого на поле битвы, одного в жарких объятьях женщины, другого в государственной Думе или президиуме верховного совета, одного внезапно, другого во время неизлечимой изнурительной болезни, все комбинации проигрышные, в этом мире нет ничего более обыкновенного, закономерного или будничного чем смерть каждого из нас!
Ты хотел перевернуть игру, ты был во всём уверен, ты расчитывал на свои силы, на свои знакомства, на свою удачу, на то, что тебе обязательно повезёт.
Всё пошло совсем не так, не по твоему плану и вот ты в общей нетерпеливой очереди на казнь.
Ты готов к смерти?

Шримад Бхагаватам книга, 7, глава 7
В безумии своём мы дорожим телом, как орудием всяческих удовольствий, бережём, леем его и облачаем в богатые одежды.
Мы любуемся им и украшаем, чтобы привлечь других, не подозревая, что это тело чужое нам.
Покуда дышит оно превращается в испражнения, а перестав дышать становится прахом.
От начала и до конца наше тело пища и испражнения червей.
Если тело лишь горстка земли, то во сто крат ничтожно всё то, что приобретается ради него.
Что проку тратить душевные силы для поддержания жизни в сплетении мёртвой плоти?
Если само тело обреченно обратиться в прах, то чего стоит всё, что связанно с ним узами взаимоотношений: домочадцы, имущество, наследство и наследники, слуги и сородичи, поданные и соратники, домашние животные.
Все они наваждения в вечности, промелькнут и исчезнут, не оставив и следа.

И надежды, и мечты, и слёзы, и маленькие радости, и бессонные ночи, и депрессии, и издёрганные сны, и нет никаких вариантов что-то изменить.
Поздняя осень, что-то схожее с прощальным взглядом, дождь за окном нежно трогает продрогшие листья, простывший ветер замёрзшими лапами стучит по подоконнику и жалобно скребётся в окно, рассвет просыпается, открывает заспанные глаза, цепляется за убегающий горизонт осколками исчезающих мгновений, прикрываясь осенней грустью ко мне подкрадывается флегматичная непритязательная старость.
Мне уже пора, настал тот самый час, закрываю дверь в комнату безрезультатных ожиданий и покидаю сцену, бросая грустный взгляд на звенящий, спешащий, играющий мир, ещё мгновение назад принадлежавший мне.
Приговор уже вынесен, лжесвидетели опрошены, свидетельство о смерти подписано, апелляция отвергнута, курок взведён, пуля томится в стволе, зрачок прицела упирается в мишень, в моё сердце, которое всё ещё стучит, рассчитывает и надеется, выстрел.
Промежуточная сфера между светом и темнотой, между обоснованным и нелогичным, между доказательным и абсурдным, я делаю шаг никуда и становлюсь никем!   
Осталось только сжечь или положить в праздничный гроб то, что ещё вчера было мной.

Шримад Бхагаватвам книга 4, глава 25
Царь Бархишат жил в суетных заботах пока однажды его не посетил Нарада, который из сострадания дал царю мудрый совет.
Нарада сказал: «Государь, счастлив ли ты в тяжких трудах своих?
Добился ли желаемого, властвуя над людьми и пользуясь их уважением?»
Царь ответил: «О добрая душа, я тружусь на благо своих близких и подданных, я сковал себя узами долга и лишился покоя, я отнял у себя свободу, чтобы добиться благополучия.
Неужели наше счастье в том, чтобы, заведя семью и потомство, копить богатства, которые достанутся другим?
Если мы вечны, зачем трудиться ради бренного, а если после смерти ничего нет, зачем работать ради других?»