Неожиданные повороты...

     Люди что-то пишут, чтобы другие прочитали ими, пишущими,  сочинённое. А как люди читают?

     Может быть, в том случае, когда сочиняющие твёрдо будут знать, как именно люди читают, они, сочиняющие, будут создавать свои литературно-художественные произведения более целесообразно, чем раньше это делали?

      Как и во всех других видах деятельности, в сочинительстве целенаправленность и целесообразность отличаются друг от друга.

      Вполне возможно, что именно в области отличий целенаправленности и целесообразности нужно искать коренное отличие поэзии от прозы.

     Общее у поэтов и прозаиков одно - свои литературно-художественные  произведения они создают целенаправленно, и вопрос в том, в действиях у кого больше целесообразности: у поэта или у прозаика? 

     У прозаиков всегда есть  больше времени заботиться о целесообразности своих действии по созданию прозаического произведения. И сил на достижение целесообразности сочиняемого прозаик всегда тратит больше, чем поэт.

     Вполне возможно, что поэзия, по своей сути, - это вид целенаправленного литературно-художественного творчества, в котором поэту какими-то Высшими Силами позволяется меньше тратить или совсем не тратить времени, нервов и сил на достижение целесообразности сочиняемого.

     А второе название прозаика - это целесообразность им сочиняемого!

     Так чем же целесообразность литературно-художественного сочинительства  отличается от его целенаправленности? Трудно, почти невозможно ответить на этот вопрос. Но, может быть, ответить на него поможет рассмотрение  процесса чтения, как поэтических, так и прозаических произведений?

     Прочитав какое-то литературно-художественное произведение, человек получает впечатления.

     Вполне возможно, что целенаправленность сочинителя - это желание создать литературно-художественное произведение, которое впечатлит читательниц и читателей.

     Поэту вполне достаточно рассматривать создаваемое им литературно-художественное произведение, как совокупность того, что лишь впечатлит будущих читательниц и читателей рассматриваемого произведения.

     Прозаик же, когда сочиняет своё новое литературно-художественное произведение вынужден, по неизвестным причинам, думать о том,  как его новое произведение повлияет на направления развития внутренних миров читательниц и читателей.

     Таким образом, целесообразность прозаического сочинительства - это забота авторов-прозаиков о тех направлениях развития внутренних миров читательниц и читателей, которые задаёт каждое новое произведение, создаваемое авторами-прозаиками.

     Как прозаику-сочинителю создавать произведения, которые будут целесообразно, то есть в благоприятном направлении изменять направления развития внутренних миров читательниц и читателей? Может быть, для ответа на этот вопрос, самим сочинителям  нужно читать конкретные произведения специально избранных авторов-сочинителей? Попробовать - можно!

     Молодой учёный, сомневающийся в своих способностях сделать полноценное открытие, восхищён своим  старшим коллегой. Выдающимся учёным, который не в ладах с миром бытовых вещей и явлений, но мозг которого устроен образом, великолепно подходящим именно к научной деятельности.

   Молодой коллега, описывая жизнь и труды своего старшего товарища по науке, с тоской вспоминает биографические произведения Моруа и Цвейга. Тем было легче, чем ему.

     Представлять читательницам, для которых есть в повествовании невероятно привлекательная жена молодого исследователя,  и читателям  жизнь и деятельность  человека без привычек, да ещё с таким бурным конфликтом с бытовыми вещами и явлениями, очень, крайне трудно!

     Почти всё  рассматриваемое произведение посвящено описанию жизни и деятельности более взрослого учёного, человека без привычек, с умом, занятым или у Гегеля, или у Эйнштейна, или ещё у кого из великих предшествеников, который умнее себя, но старается скрыть это обстоятельство от окружающих его людей.

     И вот неожиданный поворот: в заключительной фразе произведения автор указывает, что случай, хотя ещё и рано об этом говорить, но уже подобрел не к более возрастному учёному без привычек, а именно к молодому исследователю, от лица которого ведётся повествование. Ничего себе поворотец!

    Получается, что героем произведения всё время был не пожилой учёный, а именно молодой, всегда сомневающийся в своих способностях сделать подлинное научное открытие, исследователь. Ведь именно к нему подобрел случай, а не к человеку без привычек.

     И выходит, что о ком бы и о чём бы ни писал прозаик: об учёных, о приключениях, о путешествиях, о расследовании преступления, он достигает целесообразности сочиняемого произведения с помощью неожиданных поворотов.

      Когда автор пишет детектив  у него неожиданные повороты одни, совсем не такие, какие описывает в своём "Человеке без привычек" ленинградский писатель Геннадий Гор.

     И детективщик, и приключенец,  и сочинитель серьёзных прозаических  литературно-художественных произведений должны тщательно продумывать и ярко представлять читателям неожиданные повороты сюжета, если хотят, чтобы их прозаическое произведение было целесообразным.

      Для того, чтобы закончить данное эссе, вполне допустимо повторить, что целесообразность прозаического сочинительства состоит в том, что обеспечить читательницам и читателям изменение развития их внутренних миров именно в благоприятном направлении!