Вольная земля и наше земледелие. Глава III

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

………………………………………………………………………………………
      
А. Дивильковский
      
ВОЛЬНАЯ ЗЕМЛЯ И НАШЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ

Книгоиздательство Е. Д. Мягкова «КОЛОКОЛ»

С.–Петербург

1906

Типография товарищества «Общественная Польза»

Страниц всего: 56

   23

                III. Капитал оборотливый и капитал ленивый.

   Большая сила – деньги. Нет ничего сильнее их на свете. Но вот, между прочим, что-то становится им поперёк дороги, что-то не пускает их действовать. Что же именно их не пускает? Не другая ли какая сила, ещё большая? Нет, это не так.
   Когда у какого-либо человека в руках, много денег, то он должен стараться изо всех сил давать им постоянный оборот, в самом выгодном роде. Коли он не станет об этом стараться, то его живо обгонят в его деле другие капиталисты, станут свой товар изготавливать лучше и продавать дешевле, отобьют покупателей, словом, нанесут большой убыток, а потом, взяв над ним силу, и вовсе его забьют, так что он и капитал весь потеряет. Значит, деньги подгоняют капиталиста словно кнутом – гонись, во что бы то ни стало, за новой прибылью.
   Однако, в то же время, и трудно добиться этой прибыли, когда со всех сторон другие капиталисты бросаются на то же дело и тоже стараются обогнать. Поэтому в каждом деле торговом и в промышленном деле очень скоро капиталист терял бы вовсе свою прибыль, если бы не пускался на новые выдумки по части машин или не подыскивал себе такого нового дела, где, кроме него, ещё никто не занимался.   
   Таким-то путём все капиталисты постоянно улучшают свои заводы и машины, постоянно расширяют свои дела, приискивают себе новых покупателей, заводят новые мастерства, в новых местах, где раньше была глушь да тишина. От этого и собираются, например, большие торговые компании, которые заводят дела в самых далёких странах, чтобы там легче получить свою прибыль, когда её дома становится уже добывать труднее. И этим путём деньги растекаются по всему свету, в самых даже диких местах, дают знать, что от денег нынче никуда не спрячешься, что они – самая главная сила.

   24

   Вот так действуют деньги, капитал, когда капиталисты должны сами о себе думать, когда от одного только оборота с деньгами, от одной лишь собственной смекалки и ловкости в денежном, торговом или промысловом деле они и могут надеяться получить приращение своего капитала. Тогда они, конечно, всячески стараются всячески выжать из рабочего народы всю его силу в свою пользу, а рабочему человеку дать как можно меньше; но зато, из собственного интереса, капиталисты тоже стараются больше и больше расширять свои дела, а при этом случае множество народу находит у них свой заработок. И не может никак случиться такое дело, чтобы весь народ – как теперь у нас в России – от тесноты и вечной голодовки не знал, куда и деваться. Где для капиталиста есть один только закон – забота об увеличении собственного капитала его оборотом, где для него одна только надежда – обогнать всех выдумками, хитростью и практичностью, там и трудовой народ всё-таки, по большей части, найдёт постоянно себе настоящее дело, а не нищенский приют в деревне, посреди выпаханных в конец нивушек и полосок. Там весь народ не будет горемычным нищим.
 
   Но у нас редкость – такие капиталисты, редкость и в сельском хозяйстве, и в торговле, и в фабричной промышленности. Дело не в том, чтобы наши денежные люди были все тюфяки, вахлаки да лентяи. Нет, такие же люди, как и везде. А дело-то в том, что капиталисту у нас и не к чему быть таким оборотливым, бойким и ловким выдумщиком, как за границей. У нас он может иметь свою пользу, иной раз и очень большую, не ударивши, что называется, пальцем о палец. Мы видели уже такой пример на наших помещиках; к чему им, в самом деле, очень заботиться об улучшении своего хозяйства разными новыми выдумками, если гораздо проще – взять и раздать  всю землю голодным арендаторам: голодных ведь такое множество и так они из-за земли готовы себя наизнанку вывернуть, что помещику надо знать одну лишь нехитрую науку – набавлять плату за землю.

   25

    Но ни одним помещикам у нас такое житьё; все наши капиталисты имеют такие же льготы. Возьмём, например, тех купцов, которые покупают землю от разорившихся помещиков (а таких помещиков – множество в нашей стране – не идёт им, видно, впрок прижимка наших земледельцев). Эти купцы очень-очень редко покупают землю для того, чтобы самим завести настоящее, большое хозяйство со всякими машинами, удобреньями и улучшениями. Нет, землю они покупают только для лёгкого барыша, потому что помещик продаёт её обыкновенно поспешно, чтобы получить сразу большие деньги для своих больших нужд, для уплаты долгов, и рад бывает поскорее сбыть её втридёшева. Купец сейчас же или сведёт лес на купленной земле и продаст с хорошей прибылью, или перепродаст всё имение другому покупателю, подороже, или заложит в банке, чтобы вернуть свои деньги, а имение помаленьку распродать мелким покупщикам в долг и тем их себе же закабалить. Есть достаточно купцов, которые этим делом постоянно промышляют.

   Итак, всюду у нас, главный расчёт денежного человека не тот бывает, чтобы затеять новое дело, ещё небывалое в этих местах, собрать на новую большую работу побольше народа, да из его труда выкачивать себе прибыль, но главный расчёт всегда в том, чтобы воспользоваться уже готовеньким, что плохо лежит, обойти кого-нибудь, поживиться чужой бедой и выжать последнее, что человек только ещё имеет за душой. И оттого, что у нас попусту сидит без дела множество рабочего народа, богатство почти что не прибавляется в нашей стране, и наши богачи богатеют больше от людской нужды и недостатка, чем от труда рабочих людей и от творимой их руками новой прибыли.

   Про Россию издавна говорят, что она – золотое дно, и это правда: столько у неё под землёй, не земле и в водах её ещё раскидано никем не тронутого богатства. Нечего уж и говорить про то, какая у неё хлебородная земля – одна из лучших на свете; но, кроме того, какое множество в её горах – на Урале, Кавказе, в Сибири – лежит всяких металлов, руд, камней, каменного угля, нефти и прочего – и только неболь-

   26

шая часть этого несметного богатства разрабатывается нашими капиталистами, да и разрабатывается кое-как, спустя рукава, совсем не так, как за границей. И даже огромное количество годной для пахоты земли (например, в Сибири) лежит у нас ещё понапрасну, в то время, как крестьянин всюду мучается от голода, и происходит это только от того, что землю эту надо сперва приготовить – сделать осушение или, наоборот, орошение, вычистить из-под леса и тому подобное. Но у нас для этого не находится потребных капиталов (капиталы-то, конечно, нужны большие), и так слывёт у нас та хорошая земля за негодную. Там, говорят, климат (воздух) плохой, холодный, или там сыро очень, болта велики и т. д.

   А за границей не смотрят на болота, высушивают огромные местности каналами, огораживают от разливов рек и даже от моря плотинами, и живут (например, в Голландии) целые сотни лет на бывшем сыром месте, получше, чем мы на сухом. Холодный климат тоже там не пугает людей.

   Есть в Америке страна Канада, чуть что не холодней нашей Сибири, а теперь там множество земли распахано, и живут тоже куда лучше, чем в нашей Архангельской губернии, где климат гораздо теплей. И, между прочим, в Канаде работают и наши переселенцы, русские мужики из духоборов, – для них земля оказалась тоже подходящая. А ещё там же, в Америке, есть другая страна – Аляска – и того холодней, прежде она принадлежала российскому государству, и была вовсе безлюдна и никуда не годна. Потом купили её у нашего правительства американцы, сыскали там золотые прииски, и у тех приисков понастроили городов, почище наших губернских. Потом народ, приезжавший туда на житьё, присмотрелся, применился в стране, и понемногу завели там рыбную ловлю, скотоводство на тамошних превосходных лугах, а потом– оказалось, что местами и хлеб можно сеять.

   И вот, страна там закишела народом, закипела трудом… Какая разница! А там ли уж не холодно? Наравне с нашей Камчаткой, ещё и похолодней.

   Понятно, что в таких смышлёных странах народ не пропадает, словно проклятый, без всякого

   27

заработка; наоборот, каждый день нарождаются всё новые и новые заработки; здесь не понравилось – человек уйдёт на новое место, невыгодно стало в земледелии, примется за ремесло какое или на завод уйдёт, торговать примется. Народ постоянно снуёт и перемешивается между собой словно тесто в корчаге, и тут, и там находит уж свою судьбу. Но для этого, конечно, первым делом, надобно, чтобы было её, где найти, а это бывает только тогда, когда богатства земли и вод не лежат без толку под ногами, а выворачиваются из-под земли, подымаются на белый свет и пускаются в оборот. А для того нужно, чтобы во все по природе богатые места постоянно прибывали бы капиталы, чтобы денежные люди тут усердствовали, отсюда бы доставали свою прибыль. Тогда и земледельцам станет не так тесно, не станут они затягивать друг на дружке петлю своей конкуренцией, лишние люди разойдутся от земледелия, а другим можно будет сколотить на хозяйство, да и приняться за него из прибыли, а не из отчаяния, что деваться некуда.

   Но у нас не тем заняты капиталисты. Им не к чему рисковать своим капиталом, подаваться в далёкие неведомые страны, поднимать из земли и воды новые богатства. У нас не к чему всё это делать потому, что всегда есть средства «зашибить деньгу», прикопить к своему капитал иначе, легче и проще. У нас капиталы и капиталисты не похожи на заграничные; они пока что существуют больше расхищением того, что соберёт бедный народ своим тяжким трудом, на своих отцовских нивах. Вот разница наша от заграницы. Главное дело то, что значит, можно было до сих пор капиталистам собирать наживу таким простым и лёгким путём. Значит, ещё было, что брать у народа, то есть, по большей части, у таких же стеснённых и оголодавших земледельцев, а, сверх того, значит, капиталистам давалось на то полное право, а земледельцам не было никакой возможности защититься от их хищности. Посмотрим же, как это выходило.
   Как у нас, например, строились железные дороги?

   28

   В других странах железные дороги строились потому, что была большая нужда возить множество товаров из тех мест, где построены были большие фабрики, заводы, заведены угольные копи и рудники – в большие города и морские порты, откуда те товары можно было развозить по всему свету. Перевозка такая была очень выгодным новым делом, поэтому и строили тут капиталисты, желавшие себе большой выгоды. Дальше, – больше строилось заводов и открывалось рудников, выгодно стало строить всё новые всё новые и новые дороги.

   У нас же железные дороги стали строить, чтобы не отстать от заграницы.

   Если бы у нас не было железных дорог, когда за границей их много, то во время войны с нами чужие государства очень скоро могли бы подвезти свои войска и пушки к нам, а мы бы не могли. Кроме того, и денег было больше в казне у чужих богатых государств, а у нас мало; набрать с народу было невозможно, пока народ больше только от земли хлебом жил и денег не имел; надо было казне заставить всех земледельцев сделаться и торговцами (торговцами поневоле), и рабочими – тогда они станут, на свою беду, деньгами располагать. А это могло статься только при железных дорогах – потому что, какая же торговля хлебом, маслом, яйцами, скотиной – без железных дорог?

   Вот казне они и понадобились. Поэтому-то наше правительство и должно было изо всех сил тянуться за другими – стоить дороги для военной и казённой надобности. Значит, выгоды-то денежной такой, как за границей, не могло быть у нас от постройки, – ведь заводов, фабрик, рудников у нас было очень мало, везти приходилось больше один только хлеб, а одним этим не могла окупиться такая дорогая вещь.

   Понятное дело, у нас из капиталистов мало находилось охотников самим заняться такой постройкой, и, чтобы к тому их приохотить, правительство стало ссужать им от себя денежное пособие по нескольку миллионов рублей, да ещё давало ручательство (или «гарантию») за хорошую прибыль; если прибыль не будет хороша, то приплачивает капиталисту каждый год казна. Скажите же, на что лучше этих условий для капиталиста? Безо всяких хлопот, он может

   29

наживать себе большие деньги, стоит только получить от правительства так называемую «концессию», то есть поручение на постройку. А какой расчёт капиталисту очень заботиться о хорошей постройке и исправном действии его дороги? Ему гораздо лучше положить большую часть казённого пособия в карман, а дорогу сделать самую скверную. Так оно и было. Казна платила постоянно огромные деньги, дороги же у нас были из рук вон плохи. Теперь рассудите: откуда собирается казна? Конечно, с народа, с тех же самых земледельцев и прочего, малоимущего трудового люда. Значит, наши железнодорожные капиталисты, просто занимались не железными дорогами, а расхищением народного достояния.

   И так во всём. Правительство заметило, что денег на железные дороги из казны уходит уйма, а, между тем, ни жителям нет пользы, потому что крестьяне всё больше разоряются, а новых занятий, нового заработка для них нарождается слишком мало, ни военной нужде те дороги не помогают, как следует, до того все порядки на них плохи; и решило правительство скупить все дороги в свои руки, и новые строить больше уже своими, казёнными средствами. Так и сделало. Теперь все почти дороги уже скуплены казною и множество построено новых казною же.

   Россия стала «проезжею», как хвалился министр Витте. А проезжею её он хотел сделать затем, чтобы и у нас, как за границей, капитал пробудился, зашевелился, и капиталисты бы взялись по всем местам Росси подымать её  нетронутые богатства, строить фабрики и заводы, разрабатывать руды, уголь, нефть – ведь по железным дорогам можно все эти богатства можно скоро и удобно вывозить на продажу. А когда капиталам настанет большой и сильный оборот, когда в самых глухих местах России заведётся машинная промышленность, то и захудалый наш народ приободрится, найдёт себе путь из тесноты и малоземелья, и хозяйством поправится, начнёт пахать побольше земли, купленной и наёмной, сбывать хлеб промысловому населению – и вся Россия оживёт.

   Так уверял всех наш министр.

   Только всё это был неверный расчёт. Ничего

   30

так, как надеялось правительство, не вышло, потому что большая разница – капитал оборотливый, вольный, который сам пускается на риск, из собственного интереса, и капитал невольный, ленивый, который ещё надо подзадоривать, манит, да в шею подталкивать. Его не подзадоришь и не подтолкнёшь, потому что он будет за каждый свой шаг, требовать награды и хорошо знает, что его наградят; если зовут его, так, значит, он нужен, значит, и заплатят.

   И оказывается, и посейчас наши капиталисты действуют ровно столько, чтобы получить казённое пособие или же казённые заказы – а настоящее-то дело плохо работают, ка раньше, с железными дорогами. Правда, много у нас за последние лет пятнадцать построено заводов, нарыто копий и рудников – но всё почти из одних казённых заказов. Казна строит много дорог и содержит много старых, ей для этих-то дорог постоянно требуется множество железа и угля – вот для этих казённых поставок больше и работают наши капиталисты. А для капитала это уже плохое дело, потому что, получивши заказы, он уже не заботится улучшать производство, искать новых способов и путей, как за границей; зачем это ему? Он и без того, как у Христа за пазухой. Выходит и здесь, что наши капиталисты не очень-то много усердствуют творить всему народу новые и новые заработки.

   Скорей же они стараются выжать, как можно больше платы из казны, то есть из бедовых, кровных грошей самого народа, что он из последнего отдаёт – уже не из трудов своих, а из своего нищенского имущества.

   Есть, впрочем, и у нас иные капиталисты, которые не кормятся от казны, а завели собственные свои дела, вроде как за границей. Таковы, например, сахарные заводчики и мануфактуристы, также всевозможные крупные торговцы московские, нижегородские, петербургские и прочие. Но зато и они не соглашаются терпеть всякий риск, когда прочие капиталисты ничем не рискуют. И вот они, взамен того, выговорили себе у правительства всякие льготы. Прежде всего, заграничные хорошие и дешёвые товары к нам почти что не могут пробраться и сделать нашим, русским

   31

товарам конкуренцию – для этого на границе взыскивается с заграничных товаров огромная пошлина.

   Потом, чтобы внутри нашего государства было нашим капиталистам тепло и спокойно, то запрещается, например, сахарным заводам выпускать ежегодно сахару больше, чем однажды условлено у них между собой. Это зовётся «нормировка», и от этого цена сахара держится у нас в России всегда одинаковая, очень выгодная заводчикам. Такие же договоры между собой имеют и нефтепромышленники, и владельцы угольных копей. Кроме того, чуть случится с нашими капиталистами какая неудача или убыток, они сейчас же бегут за пособием в казну, и помучают миллионы рублей. Всё это очень даже приятно и удобно для капиталистов, но от этого капитал как будто засыпает, жиреет, обленивается.

   Настоящий, вольный, бойкий капитал от роду имеет такое свойство – бежать сразу во все стороны, зорко глядеть, где бы найти себе новое и самое новое, выгодное и самое выгодное применение.

И такой вольный капитал, хоть и здорово натирает мозоли на руках рабочему люду и стоит иной раз ему порядочно слёз, но зато творит чудеса: в один год может он целую страну поставить кверху дном, завести в ней новые, неслыханные промыслы, понастроить городов, завести между жителями образование, заселить новым народом.
   
   Ничего этого не делает наш зажиревший на лёгких хлебах сонный русский капитал.

   Ему это ни к чему. Он, знай себе, копается в казённых деньгах и оттуда вылавливает себе рыбину потолще. Наш капитал – невольный, лядащий, хилый, слабый, бесполезный народу, ненастоящий капитал. Ему надо ещё повзрослеть, освободиться от казённых помочей, да стать на свои, на вольные ноги.

   Для этого, надо сказать, и время уже настаёт. Как ни будь ленив и слаб капитал, но у него всегда остаётся одно главное свойство; страшно сильно тянет деньги в свою пользу оттуда, где он распоряжается. А так как у нас капитал всё только берёт от народа, но ничего ему не даёт, то наш народ понемногу и лишился почти всех своих средств и сил – всё из него капитал вытянул, при помощи

   32

железных дорог, железоделательных заводов и угольных копей, при помощи таможенных сборов, казённых налогов и акцизов, сахарных нормировок, нефтяных и прочих дружеских соглашений. Казна же у нас всё время только и служила, чтобы последние народные средства и силы шли в барыш капиталистам. А вся власть правительства уходила на издание таких законов, по которым бы ни земледельцы, ни другие трудовые люди и никто иной не смел препятствовать капиталистам хозяйничать, как они желают.

   Теперь больше так хозяйничать невозможно.

   Дошло дело до того, что и мужику конец приходит, да и в казне пустота. И ничего иного тут не придумаешь, как повернуть весь порядок в России на заграничный лад. А это значит, прежде всего, сделать все капиталы вольными, чтобы не были у них крылья связаны казённой подачкой да лёгкой наживой с ослабевшего земледельца, чтобы стали капиталисты жить по себе и хозяйничать за свой собственный страх.

   Пусть и у нас капиталисты станут на свои ноги, сами заботятся о своей выгоде, а не нянюшки за ними, как за сиротами, будут ходить. Тогда они должны будут удариться в разные новые затеи и тем немного дадут вздохнуть и всем людям, кому теперь некуда двинуться.

   Эта перемена совершенно необходима, потому что и денежным людям не на пользу идёт их ленивое хищничество. Глядите, как помещики разоряются от лёгкой наживы: легко наживают, да легко и проживают. А заводчики, кто получал заказы от казны, теперь тоже должны закрывать заводы, потому что казённых заказов всё меньше становится, а потом и вовсе кончатся. Для всех, положительно, людей необходима перемена, реформы.

   Вот почему все и говорят о свободе, как за границей.

   Только при свободе каждый будет сам себе голова, сам за себя будет отвечать, а не надеяться на добрых кумовьёв, дядей да сватьёв, которые имеют силу.

   Кумовья нынче уже немного помогут, когда им и самим-то взять негде.

               
                А. Дивильковский**

                ………………………………………………………………………………………

Для цитирования:

                А. Дивильковский, ВОЛЬНАЯ ЗЕМЛЯ И НАШЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ, Книгоиздательство Е. Д. Мягкова «КОЛОКОЛ», С.–Пбг, 1906, Стр. 3–56   


               
                ПРИМЕЧАНИЯ СОСТАВИТЕЛЯ:


   В связи с публикацией этой брошюры Петроградским комитетом при Главном управлении МВД по делам печати было возбуждено судебное преследование против виновных в напечатании брошюры под заглавием «А. Дивильковский. Вольная земля и наше земледелие», т. е. против книгоиздательства «Колокол» и типографии «Общественная польза» (Большая Подъяческая, 39) в Санкт-Петербурге.

                (Дело № 148 в Российском Государственном Историческом Архиве, шифр: 776, Оп. 11).

   В ходе подавления революционных событий — в 1907 году они были вынуждены прекратить работу; к тому времени А. А. Дивильковский уже покинул через Финляндию территорию Российской Империи и продолжил свою революционную деятельность в эмиграции в Швейцарии и Франции.


      * Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.


   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – революционер, публицист, литературный критик, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. 18 марта 1908 года В. И. Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.