Деревянные пули. Японцы в Рогачёвке

                Глава одиннадцатая

                Японцы в Рогачёвке

     Японец бесцеремонно согнул хозяйку в интересную позу и задрал юбку. Женщина завизжала, вырвалась из рук насильника, но тот ловко схватил её за волосы. Второй японец, сопя, принялся срывать с неё одежду. Ей вновь удалось изловчиться и укусить наглеца за палец. Одичалый самец взвыл от боли. Хозяйка пронзительно закричала:               
      - Тимофей!
      Тимофей Карлович стоял истуканом, с ужасом взирая на гостей; только услышав голос жены, он очнулся и бросился на колени перед самураями.
       - Нельзя, нельзя! - закричал обиженный хозяин, обнимая ноги одному из гостей.               
      Японцы обратили на него внимание, остановились и что-то друг другу сказали. Тимофей без раздумий принялся ползать по полу и целовать их меховые сапоги. Те вновь перекинулись набором непонятных ему слов, отпустили женщину и уселись за стол.               
     - Лея, - промычал один из них, показывая на пустую кружку.
      Карлович налил кружки до краёв и жестами стал пояснять назначение содержимого.
      Самураи дружно рассмеялись и вылили медовуху в рот.
      - Да помолчи ты! – крикнул Тимофей жене, которая забралась на печь и там продолжала громко голосить. Он тоже отхлебнул медовухи и, подцепив на вилку кусок отварной рыбы, подал одному из японцев. Стоило тому снять рыбу с вилки, он ловко подцепил следующий кусок и подал второму. Пока гости поглощали рыбу, он снова наполнил кружки алкогольным напитком. Выпили ещё по кружке. Японцы вновь принялись о чём-то разговаривать на своём языке. Тимофей не понял ничего из сказанного. Тогда один из самураев показал рукой в сторону печи, где укрылась его супруга, и даже попытался встать из-за стола, только это было напрасной затеей. Медовуха имеет особенное свойство: когда человек перепил, человеческий мозг продолжает работать, а ноги становятся ватными и не держат. Японец сразу же завалился под стол. Второй гость достал лежащую у стола плёточку, усердно принялся лупцевать хозяина по ягодицам. Но вскоре алкоголь сморил и его, он засопел, уткнувшись лицом в чашку с квашеной капустой. Тимофей Карлович легонько пнул пьяного, лежащего на полу, затем похлопал ладонью по плечу второго, прошипел:               
         - Набили брюхо.
Окончательно убедившись в безопасности, скомандовал жене:
         - Слазь.
         Перепуганная женщина быстро соскользнула с печи. Прижалась к мужу и принялась хныкать.
         - Будет…- едва слышно пробурчал тот, отодвинув жену, пробежал пару кругов по кухне, затем кинул ей овчинный тулуп и скомандовал:
         - Одевайся! И бегом в свинарник, там - на боковую. Пережди.
         Та надела поверх разорванного платья тулуп, аккуратно повязала шаль из бараньей шерсти, натянула на руки ватные рукавицы и, с укором взглянув на хозяина, захныкала:               
         - Тимофей, там же шибко воняет.
         - Ей-богу, дура, - загоготал муж, -  на ней портки рвут, а она судачит... Вон пошла!               
         Супруга зарыдала, но ослушаться не решилась и направилась в свинарник.
         Только когда та выскочила из дома, Тимофей уселся на табурет у печи и с облегчением вздохнул, произнеся:
         - Тьфу! Кажись, пронесло.

                *  *  *

         Дорошкевич Магдалина спряталась в подполье. В этом помещении для хранения овощей было сухо и тепло, но невидимая картофельная пыль раздражала слизистую оболочку в носу, ей сильно хотелось чихнуть. Когда терпеть становилось невмоготу, девушка закрывала платком нос, стараясь приглушить предательский звук. Благо, подвыпившие казаки были шумными и многословными, совершенно не замечали постороннего звука.
         Пока Магдалина пряталась от казаков в подполе, её брат Дмитрий собирался в поход вместе с казаками. Напрасно матушка уговаривала его повременить, объясняла, что скоро посевная и лишняя пара рук необходима. Остановить эти сборы мог только отец. Вот только хозяин дома помалкивал, стараясь не навлечь на семью гнева гостей. Казимир сразу сообразил, что провоцировать белогвардейцев не стоит: уж очень люто те ненавидели большевиков. Он и сам не питал симпатии к красным, считая их бездельниками и лоботрясами, у которых только одно стремление – забрать чужое добро и поделить. Поэтому не слушал нытьё супруги, под шумную поддержку казаков собирал сына в дальнюю дорогу. А то, что дорога будет дальней, Казимир не сомневался, поскольку лошадей у бандитов было предостаточно и догнать их будет непросто. Дорошкевич был человеком незлым, практичным хозяином и хорошим отцом. Опасаясь за дочь, которая могла натворить глупостей, он закрыл её в подполье. Накануне, узнав об измене Степана Гулевича с белобрысой девушкой из числа красных бандитов, предусмотрительный отец усилил наблюдение за Магдалиной. Как он и предполагал, узнав от подруг о предательстве молодого человека, дочь потеряла самообладание. Она, оставив подруг, выскочила из своей комнаты, выбежала на улицу и побежала в сторону реки. Казимир немедленно отправил в погоню за ней Степана и подруг, опасаясь, что молодая, не закалённая от лжи и лицемерия девушка наделает глупостей. Молодежь привела Магдалину домой. И теперь, спрятав дочь в подполье, Казимир был спокоен, с большим энтузиазмом собирал сына в поход и спаивал казаков медовухой.   
   
*  *  *

         Карательный отряд до обеда не мог покинуть гостеприимную деревню. Вновь односельчан собрали на площади, вручали подарки и хвалебные награды. И только плотно отобедав, бойцы бело-японского отряда поехали по следам остатков повстанческой армии. Поход был успешным, во всех деревнях и сёлах находились «сознательные люди», выдававшие землянки и заимки, на которых прятались «красные бандиты». Выдали раненых и в Рождественке, и в Москвитине, и во многих других населённых пунктах.
          Тринадцатого апреля японский карательный отряд прибыл в деревню Гуран. Один из законопослушных местных крестьян выдал «красного бандита» Карпенко. Ему отрубили голову и привезли её на деревенскую площадь для показа жителям, которых собрали и поставили на колени перед пулемётом. «Кто убил японца и японку? Где находится маленький русский доктор?» - эти вопросы интересовали интервентов. Жители Гурана, опасаясь за свою жизнь, выдали расположение зимовья, где прятались раненые. Поэтому карательный отряд из деревни отправился на заимки. На первой заимке раненые услышали приближение карателей, начали убегать в лес, за ними была предпринята погоня на телегах. Правда, возчики направляли коней на пни и валежник, чем давали возможность раненым уйти дальше в лес. На второй заимке красные услышали стрельбу и поспешно разбежались по лесу. Но один тяжелораненый ходить не мог, поэтому спрятался в солому. Японцы зажгли стог. Раненый вынужден был выйти. Его взяли с собой и впоследствии казнили. Услышав о жестокости карателей, рогачёвские партизаны под командованием Кузьмы Гулевича и Елены Лисичкиной вывезли раненых в город Свободный. Участвовал в этой операции и Гулевич Степан.