Неприятности на работе

Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или мертвыми случайны.

Моему товарищу и учителю, Александру Наумовичу Могилевскому посвящается…



Давно это было… Во время оно… Мы были тогда со Славиком совсем молодые, во всяком случае Славик – ему тогда было 18, а я уже был вполне зрелым мужиком. А, что? Двадцать пять лет прожить — это вам не поле перейти!

Я тогда учился на вечернем и работал инженером в лаборатории «прецизионного аналитического приборостроения» при Академии наук. Славик же вкалывал в полиграфии и перемещал огромные рулоны бумаги. Я же тяжелее авторучки, не припомню что и поднимал-то, ну если только пятидюймовую дискету.

И вообще, славно я жил в Академии наук. Утро начиналось с чаепития и душевных бесед. Не поверите, я иногда время считал, чтобы выходные скорее закончились, чтобы поскорее на работу пойти! Бывает же. Да чего уж там, сотрудники нашей лаборатории были мне, как семья. А Алексей Наумович, как отец! Это был добрый и великодушный человек с широкой человеческой душой. Его любили все! Помню, как мы всем отделом делали мне диплом, причем в основном они. Все сотрудники помогали, если у меня что-то случалось. Зимой катались всем отделом на горке, а летом купались в пруду, что был за Дворцом Пионеров.

Помню, был эпизод один. Зашел я в гости к знакомым девчонкам. Ну, как девчонкам, им на тот момент седьмой десяток шел. Они меня малышом называли. Обидно, конечно, я же на тот момент был пожилым 25-летним мужчиной с бородой, как у дровосека. А что, говорят, малыш, дернешь с нами водочки? О! Это я завсегда пожалуйста! Это мы можем! Спецназ ВДВ! И вот смотрю я на этих степенных барышень и думаю, а почему нет-то? Смотрю попивают они потихоньку, горячим бульончиком запивают и о жизни со мной не торопясь беседуют. Ну решил и я хлопнуть с ними полстаканчика, показать, как умеют пить настоящие мужчины. Хлопнул! Одного только одного не учел. Барышни-то химички, страшные научные сотрудники, со стажем значится, с детства после МГУ к этому делу приучены. Хлопнул я! Ох, как я хлопнул! Дерзко, уверенно хлопнул! По-геройски, можно сказать! А в стакане, помилуйте, чистый спирт… Ой, что тут началось-то! У меня слезы на глазах, а сами глаза из орбит вылезают, и я их ручонками придерживаю, чтобы не выскочили, значит. Тут они мне горячий бульон в кружке подсовывают по доброте своей душевной. На, мол, запей, дурачок. И запил я кипящим бульоном! Запил спирт! Ох, как я его запил! Вот спирт у меня в глотке и закипел! Тут уже стоны о помощи, потоки слез, стенания, нечленораздельные звуки, бульканье!
Никогда, больше никогда и еще раз никогда более не пил я с химиками! Вот уж увольте-с! Не моё-с это! Разве можно дилетанту с профессионалами тягаться-то?!

И даже, когда потом соревновался с ними на Селигере в заплыве на байдарках (они заядлыми байдарочницами оказались - Нина Степановна и Инна Петровна, так их звали, кажется, а еще у нас на Селигере своя турбаза была), когда они влегкую «сделали» меня, 25-летнего мужика, эти две 65-летние тетушки! Когда я с позором спустя пять часов после одновременного старта с ними вылезал мокрый и злой на поляну, а они уже успели, пока я тщетно пытался их догнать, разбить бивак, развести кострище и приготовить чай. Да были люди в то время! Вот тогда-то они и предложили мне повторить. Спиртику… Полстаканчика... Но я благоразумно отказался, не так уж и сильно я промок и замерз, чтобы повторить неповторимое!

Впрочем, повторил. Выпил спиртику и не поперхнулся…

Но, только не я, а наш ведущий специалист Боромирыч. А дело так было - однажды было у нас в лаборатории большое застолье, мы ведь каждое день рожденья отмечали, между прочим. И был у нас такой ведущий электронщик, Боромирыч. Крутой мужик был, очень умный, с большой, как у батюшки, окладистой бородой. От него тогда жена ушла, ну и он, как у нас на Руси водится, попивал малость с тоски-кручины. А попивал он частенько и помногу, меры не ведал - полюбил он это дело. И вот сидим мы на днюхе, я благоразумно сок апельсиновый попиваю. А стол ломится от яств, тут и наливки, и настойки самодельные, и вина заморские всякие. Вот дама одна с камелиями тянет рюмочку к заму, Григорию Иммануиловичу и просит его – мол налейте немного попробовать. А за ней Боромирыч бородатый, стакан свой граненый тянет. Иммануилыч с ехидцей так ему и говорит: «Во-во, в рюмочку попробовать, а вот в стакан попить!» Тут все под стол и попадали!

Эх, хороший мужик Григорий Иммануалович, востер на язык только. Ох как востер! Помню спорили мы как-то с ним, на смерть спорили, самозабвенно, никто не хотел уступать, каждый считал себя источником правоты. И вот в запале спора Григорий Иммануилович вдруг остановился, сделал задумчивое лицо и тихо произнес: «Впрочем, возможно я и ошибаюсь» … И сделал многозначительную паузу. Я тут же воспрял духом – вот видите же, что я прав, признали же таки! А еще в жилетке! А на голове у меня в этот момент уже лавровый венец распускается и лучи славы возгораются над моей главой. Еще бы! Победил в споре самого доктора технических наук, на его же поле. Тут он спокойно так и говорит: «Да, возможно я и ошибаюсь… НО ТОЛЬКО НЕ СЕЧАС!”

Сладил-таки с маленьким! Как не стыдно-то ему было! Но, что поделаешь, и я с гордым видом побитого пса пошел в курилку, зализывать душевные раны. Все как в анекдоте про старинную детскую передачу: «Тетя Валя, а меня Филя свиньей назвал! Вот ведь собака какая!”
Но я отвлекся. Ведь это рассказ про нас со Славиком. Про нашу юность, наши похождения и нашу жизнь.

Тяжелая была работа у Славика. Катал он свои рулоны бумаги, надрывался, а потом, долгими осенними вечерами, за бутылкой Бургонского, за мой счет, естественно (халявщиком Славян был, да еще каким!) жалился он мне частенько на свою долю злую, судьбинушку лихую. По поводу халявщика, пригласил я как-то Славяна в баню с моими друзьями. А что? Каждый год 31 декабря мы с друзьями ходим в баню. Это у нас такая традиция… Ну так кто что принес в общий котёл. Я зубровки притащил, кто-то жигулевского, кто-то леща огромного. А Славик наш притащил доброе вино. Достал запотевший пузырь, накапал всем по пол рюмочки. Лизнули мы по граммульке и ждем продолжения. А продолжения-то и не было! Славик свой пузырек в сумку убирает, со словами, что это он нам, мол, попробовать принес. Правда классное вино? Помнишь, Славян? Слов из песни не выбросишь! С того момента в баню Славика никто и никогда не брал. Он, кстати, так и не понял почему. А, действительно – почему?

Но, я опять отвлекся. О чем, бишь я? Ах, да! Тяжелая была работа у Славика и жалился он мне частенько на свою долю злую. И вот, после очередной слезной жалобы Славика на жизнь, я не выдержал, пошел в наш деканат, а вышел оттуда уже со справкой, что-де Славик учится на вечернем в нашем машиностроительном. Благо, там сидела барышня, которая не смогла мне отказать, даже с учетом того, что я не делал ей абсолютно никаких предложений, в том числе и того, от которого она не смогла бы отказаться. Хм… Я бы столько не выпил…
И вот уже Славик в рубашке с белым воротничком идет в отдел кадров Академии наук и зачисляется в штат в качестве лаборанта в лабораторию то ли газовыделения, то ли газоотделения, не помню уже.

Эх, дружище, как же ты меня за это потом отблагодарил знатно! Помнишь Славик? Вот и я не помню. Ведь потом ты был управляющим в банке, а у меня начались серьезные финансовые проблемы, ибо я пытался помочь своей маме, умирающей от рака. Славян, ну ты же знал каково мне, а чего не помог-то? Впрочем, дело прошлое. В аду угольками разочтемся. Что могу сказать? Разве что, все, что нас не убивает делает нас изворотливее, подлее, циничнее, расчетливее и черствее.

Впрочем, наверное, с высокой степенью вероятности, я догадываюсь, почему он мне не помог. Я у него как-то раз девчушку увел. Ну, не то, чтобы увел. Это сильно сказано. Просто он в глубине души ее любил, мечту свою светлую лелеял, вслед ей дышал, асфальт целовал после нее и боготворил.
Ничего не могу сказать, мадам знатная была – первая красавица Академии наук! За ней целое стадо «аленей» ходило с грустными масляными глазами и капающей изо рта слюной. Как ее звали, я уж точно и не упомню. Что-то на «Л» начинающееся, кажется. Пусть для определенности будет Лиана. Я помню, когда она заходила к нам в лабораторию, то все на цирлах перед ней ходили. Лин, а может чаю тебе? А к чаю, что ты хочешь? Может за конфетами для тебя сгонять? А на уме у них одно – в аптеку сгонять, купить что-нибудь к чаю. В общем полная ваниль! Ага! Знаю я вас, похотливых мерзавцев. Знаю, чего вам от нее надо. Да я и сам такой, чего греха таить-то, тут все свои.
И вот на всех-то эта девочка смотрела свысока! А как бы смотрели вы, если бы за вами все время все бегали, ублажали, место для вас на лютом морозе своей попой грели, цветы дарили и лежали у ног? То-то!

Ну и на меня она тоже, как на пустое место смотрела. Не удивительно.
Я до академии наук на заводе слесарем работал. Там свои «высокие» отношения, хотя, конечно, несравнимо более честные и открытые, чем в нашей Академии наук. Но, не суть.
Мне очень импонировало, когда меня на «Вы» все называли. Олег Васильевич, ну почему же вы на работу опять опоздали? А я и отвечаю, ах извините пожалуйста, Алексей Наумович, вчера изволил откушать в «Яре» лишнего. Больше не повторится-с!
Ну и я тоже со всеми, в том числе и с ней на «вы» – не соблаговолите ли, не сочтете ли за труд, будьте так любезны и все такое прочее. А она на меня, если и смотрела, то исключительно как на очередного смерда. Да мне, в общем-то, пофиг на это было. Тем не менее потом мы с ней сошлись. Да еще как!

С Линой я стал близок вот как. Как-то были проездом в Москве мои армейские друзья, братья по оружию, воины-интернационалисты. Заехали они ко мне на работу, вышел я во дворик через проходную на пару минут. Ну и посидели мы немного на смотровой площадке, на Москву-реку полюбовались, на пароходики, былое вспомнили, как водится «по рюмахе» пропустили. Возвращаюсь я обратно, довольный, да еще и «Мартель» во мне играет. В общем, стал я самим собой. Слетела с меня вся эта цивильная шелуха. Чего изволите, благодарствую, а не благоволите ли – тьфу! И снова стал я механик водитель БМД, ни дать ни взять! А тут и Лиана мимо идет, шаг от бедра, попкой своей аппетитной виляет. Обернулся я, и по попе ее возьми и хлопни. И в момент тот мне не было никакого дела на ее реакцию. То есть абсолютно. И что вы думаете? Оборачивается она, в глазах удивление, кто это такой наглый, что первую в Академии наук красавицу, а может и во всем мире, по попе огулял? А тут и я ей в лицо улыбаюсь лучезарной ухмыляющейся наглой улыбкой. Мол я это, орёлик местный, птаха шизокрылая…

В общем все как положено, «я понял вечером ламбада и вино», то есть вечером живой концерт с Игорем Тальковым в «Орленке», потом посиделки в ресторане и все такое прочее. Ну откуда мне было знать, что Славян по ней сохнет?
Кстати, мы со Славиком еще в молодежной театральной студии познакомились, это отдельная история (эх, было дело), я у него тогда тоже даму сердца увел. Людой звали, а может быть Люсей? Да, какая разница! Славик тоже по ней сох, но выбрала она все же меня! Гы-гы-гы! Потом, правда, еле-еле отбодался от этой крайне проблемной дамы. Последними трусами, можно сказать, отмахивался! С тех пор с театралками – ни-ни! И вам того же желаю!

Но, чу! Я отвлекся! Я всегда отвлекаюсь. Но, забудем на время о женщинах. Что нам в имени их? Есть, есть же в мире вещи куда более интересные, чем горячо любимые женщины! Вы спросите какие? Отвечу честно и без прикрас – компьютерные игры!

Э, дорогой читатель, а что это ты смеешься? Лично я не вижу в том ничего смешного!
А давай-ка мы с тобой окунемся в далекое прошлое – во времена дисковых телефонов, перфокарт, перфолент, монохромных мониторов и бесконечной свободы.

Да, в те далекие и славные времена, то есть лихие девяностые, персональные компьютеры были в диковинку. Перфокарты, перфоленты (прим. автора - не путать с перфораторами) – этого сколько угодно и навалом. Понятно дело на предприятиях, ну не дома же. Не смешите меня! Монохромный черно-белый дисплей (точнее черно-зеленый), это уже крутизна! А вот так, чтобы цветной монитор СGA, а это целых 16 цветов, да в придачу к нему системный блок c 8-ми битным процессором 6502 (кстати, не поверите – Apple II) - это было реально круто! И позволить такую роскошь могли только ведущие лаборатории Академии Наук! Да, по тем временам это было воистину революционно! Правда операционка там была какая-то левая, что-то типа Apple DOS 3.3 и ни разу не Windows! Это уже потом старина Билли свои дешевые форточки выкатил. Пусть земля ему будет железобетоном.
Оценили масштаб? То-то! Но и это еще не все! На компах были еще и игры. Собственно, это и было основное программное обеспечение! Остальное, это так, дешевое приложение к Lode Runner, ну там расчёт содержания элемента X в растворе Y масс-спектрометра хроматографа. Муть!

Сначала играли в Climber. Дело происходило по первости на моем монохромном черно-зеленом мониторе. Смысл игры был прост: мужик лез по этажам к своей любовнице на верх небоскреба. Это была самая первая игра! Когда я подходил к финишу у монитора собралась вся лаборатория. Все верили в меня, и я не мог их подвести! В общем залез мои герой к своей возлюбленной. А она там голая из ванны вылезла. Все были в восторге! Оговорюсь сразу, чтобы представить себе финал игры надо было обладать очень мощным воображением – ибо представить себе голую женщину, вылезающую из ванны и представленную в символьном виде (то есть в виде зеленых прямоугольников – кубизм чистой воды), да еще с разрешением 25 строк по 80 символом в каждой, нужно обладать крайне извращенным воображением. Это потом уже появилась «Karateka», «Lode Runner» и «Russian Attack» (во-во: Рашен этак и так).

Мы со Славяном стали пионерами в области компьютерных игр. Все дело в том, что Славян работал у известнейшего программиста Академии Наук – Владимира Андреевича. Сами понимаете, в ведомстве ведущего программиста были мощнейшие на то время компы. А уж какие игры-то были! Как без этого? Если у программиста нет компьютерных игр, то и не программист это вовсе!
И вот после работы мы со Славяном открыли первый в нашей стране подпольный компьютерный клуб! Вечером после работы мы со Славяном и иже с нами набирали еды и закрывались в лаборатории на ночь. После обхода охраны мы собирались у компа и начиналось заветное представление. Мы играли до утра, играли упорно и неделями не появлялись дома. Наши родные и близкие начали забывать, как мы выглядим. Алексей Наумович горестно говорил, что я очень плохо выгляжу – ну нельзя же так много работать и слишком серьезно относиться к учебе! Мы шатались, днем в обед повально спали в курилке на лавочке, но вечером снова собирались у заветного компа. Так проходили дни, недели, месяцы.

А кончилось все так. Однажды мы в очередной раз пришли поиграть на компе, теперь уже днем. А что? Если зло не пресекать – оно наглеет! Вы знали об этом? Так вот заваливаемся мы в кабинет, а почти следом за нами входит Андрей Владимирович. Дальше диалог строился вот таким образом, дословно:

- Парни, а вы сегодня не будете играть!
- Андрей Владимирыч, но почему?!!!!

А дальше, после длительного молчания, из уст этого замечательного и доброго человека прозвучала королевская фраза, в дальнейшем ставшая мейнстримом: «Почему? Но парни, ДОЛЖНЫ ЖЕ БЫТЬ У ВАС НА РАБОТЕ ХОТЬ КАКИЕ-ТО НЕПРИЯТНОСТИ». Я точно не помню, как долго катались мы со Славяном по полу от смеха, помню только, что от смеха надорвал живот и страдал от этого около недели.

А закончилась эпопея с компьютерными играми в Академии Наук после весьма прискорбного случая. Кто-то притащил игру, в которой никто никак не мог пройти до финального уровня. Не помню, что это было за игра, только помню, что этот уровень прошел я. Тогда сотрудники трех лабораторий, в том числе и мой руководитель, заведующий лабораторией Алексей Наумович, собрались у монитора, и наблюдали как я рублюсь со злодеями на последнем уровне. Мне оставалось пройти совсем немного! Я чувствовал, что за спиной у меня стоят люди, которые должны увидеть мой триумф! Теперь это и их триумф! Ведь они верили в меня! И я сделал это! Да, я чувствовал себя так, как чувствуют спасители мира! Я был обязан спасти мир любой ценой! И я спас его! Я прошел этот уровень! Три месяца никто не мог пройти! А я смог! Я чувствовал себя на вершине Олимпа. Все смеялись, жали мне руки, восхищались мной, а Лиана при всех поцеловала меня в губы!

Игра была закончена. Экран монитора загорелся сначала зленым, потом желтым, потом синим и наконец красным. Да так и остался гореть. Далее не происходило ничего. Он просто горел красным зловещим цветов. В душе у меня закрались некоторые сомнения. Подождав минут 10 комп перезагрузили… Да так бывает… Ну, пустяки! Дела то житейские…

Все данные проведенных за полгода экспериментов, все отчеты и расчеты были с предельной жестокостью отформатированы, затерты и не подлежали восстановлению…

Дорогой читатель, мне надо объяснять тебе, что припоминали мне этот эпизод до конца дней моих?

Много воды утекло с тех пор. Славян, будучи управляющим банка подсел на наркотики, но погиб не от них, а от рук террористов, взорвавших в сентябре 1999 года в Москве, на улице Гурьянова дом, в котором и жил Славян. По злому стечению обстоятельств Славян в ту ночь был дома, а не в ночном клубе. Алексей Наумович тихим осенним вечером ушел из жизни и похоронен на Новодевичьем кладбище, Григорий Иммануилович уехал на историческую родину и о судьбе его мне неизвестно. Боромирыч не смог преодолеть любовь к Бахусу, потерял квартиру, и остаток жизни провел в глухой деревне Мценского уезда. Лиана лечилась в психиатрической клинике от депрессии, потом в очередной раз вышла за муж и уехала за рубеж. Нина Степановна погибла с мужем в автокатастрофе, а Инна Петровна ушла в лучший из миров на 80 году жизни от инфаркта. Ну, а ваш покорный слуга, как и в старые добрые времена промышляет на большой дороге в Автодоре IT инженерией.
Это жизнь! Ты такая прекрасная, динамичная, неповторимая и непредсказуемая! И я безумно люблю тебя!

Белокаменная, 30 августа безвозвратно уходящего лета 2024 года